«Люди» содержали в себе записи о пациентах, их жалобах, о применённых методах, удачах и неудачах.
А вот третью тетрадь, «Твари», я почти не открывала. Ну, какие такие твари в тихом полусонном Кириллове, смех один! Пролистала, конечно, чтобы понять, о чём речь. Полюбовалась на несколько картинок, мимоходом позавидовав Агнии Николаевне и её умению рисовать, прочла заголовки и закрыла.
Кажется, теперь настало время прочитать эти записи внимательно…
- Увы, - констатировала я через полтора часа, пролистав записи от корки до корки. – Нашу ситуацию она не предвидела. Как же так, Агния Николаевна? Мне бы сейчас так нужна была ваша помощь!
Вздохнула, спрятала тетради и достала новую, свою собственную, пока пустую и чистенькую. Вывела на первой странице то же самое слово «Твари» и задумалась.
Итак, что мы имеем? В ночь с четвёртого на пятое мая проходил некий ритуал в здании церкви. Неизвестный ритуал, и цель его не ясна, но понятно, что пролитая кровь и жертвенный огонь вряд ли призовут Фею Драже.
Двенадцатого мая пропала маленькая собачка Гулька. Между моментом ритуала и её исчезновением минула неделя. Шестнадцатого исчезла щенная породистая сука у Виктора Петровича, и размером она была раз в пять побольше маленькой шавки. Между этими двумя случаями - четыре дня. Сегодня девятнадцатое, прошло трое суток, и пожарное депо недосчиталось мастифа Сиринга, который весил семьдесят два килограмма.
- Нашему монстру нужно больше еды? – спросила я вслух.
Отчего-то по спине у меня прошёл мороз, будто кто-то недобрый поглядел в упор. Без нужды я поправила амулет, висящий на цепочке вместе с крестиком, и посмотрела на ходики. Кукушка как раз выскочила, чтобы сообщить мне: два часа дня. Собирайся, ты всё успеешь сделать сегодня!
Усилием воли я заставила себя не бежать бегом, а хотя бы проверить, всё ли я собрала для поездки в Ярославль. Документы для медицинского университета – есть.
Мои документы, паспорт и всё такое – есть.
Вещи для ночёвки, то есть, зубная щётка, пижама, чистое бельё, расчёска, крем для лица, гигиеническая помада и подводка для глаз – есть.
Сумка с настойками, без которой я из дома не выхожу – взяла. Значит, можно ехать.
Захлопнула багажник, заперла двери дома, подумала минуту и подошла к забору.
- Иван Ксенофонтович!
Сосед, копавшийся в огороде, распрямился и посмотрел на меня, ладонью прикрывая глаза от солнца.
- Что тебе, Настя?
- Мне уехать надо на денёк, если кто искать будет – скажете?
- Надолго ты?
- Я ж говорю – на день, максимум два. Больше нельзя, огурцы поливать надо!
- И то верно, - пробурчал он. – Ладно, езжай, если что – предупрежу всех, а будет что срочное, так и позвоню тебе.
- Спасибо! – я пошла к калитке.
Потом, повинуясь неясному чувству, повернулась и снова его окликнула:
— Вот что, Иван Ксенофонтович, вы, как стемнеет, дверь заприте и из дому не выходите, пожалуйста.
- Что это вдруг?
- Ну, вот такая просьба. Пожалуйста, - повторила я настойчиво.
Черты лица его смягчились, и старик кивнул:
- Не выйду.
Всю дорогу я уговаривала себя перестать нервничать, и к моменту въезда в Ярославль дошла уже до того, что подпрыгнула от гудка едущего рядом грузовика. Водитель высунулся из кабины, неслышно меня обругал и уехал.
Я нашла место, припарковалась, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
- Итак, мне нужен план, - сказала вслух. – И план будет такой: сейчас я еду в гостиницу, оплачиваю две ночи и звоню Егорову. Ужинаю в ресторане и смотрю только на левую сторону меню, а цены игнорирую. Завтра с утра отправляюсь в университет. Остальное – по обстоятельствам.
Стало легче.
Первый отель, попавшийся мне на глаза, располагался в здании, чем-то похожем на нашу больницу: старый двухэтажный особняк на набережной, слегка погрузившийся в землю за прошедшие годы. Места в нём были.
Мне достался номер на втором этаже, с окнами во дворик, о котором девушка у стойки портье сказала с тихой гордостью:
- Завтра открываем летнюю веранду нашего ресторана, вы приглашены!
- А что, у вас хорошо кормят? – спросила я рассеянно, вписывая в карточку адрес.
- Да у нас лучшие завтраки во всём городе! Сами увидите. А вечером запланирована программа, и шашлыки. И вообще!
- Очень хорошо, спасибо за приглашение, – я отдала карточку и спросила: - А обслуживание в номерах у вас есть?
- Пока нет, извините.
- Ну, ничего страшного, я прогуляюсь!
Поднявшись в номер, я первым делом вытащила телефон и набрала номер Егорова. Слушала и считала длинные гудки: семь… десять… двенадцать…
На четырнадцатом сдалась, улеглась на кровать и стала думать. Зря, кстати: я не столько разбиралась в ситуации, сколько себя накручивала.
Майор юстиции перезвонил мне минут через пятнадцать, и голос у него был бесконечно усталым, словно он только что вспахал поле и засеял его зубами дракона. Которого предварительно надо было убить.
- Стася, ты как?
- Отлично, – соврала я. – Как ты посмотришь на предложение вместе поужинать? Я в Ярославле.
- Давай, - не стал он спорить. – Зайду за тобой часов в восемь.
Ну, восемь – не восемь, никто минуты не отсчитывал, но в половине девятого мы уже сидели за столиком в уютном полуподвальном ресторанчике где-то на задворках театра. Кроме нас, здесь ужинала в отдельном зале компания человек из десяти молодых людей, да в дальнем угла шепталась пара. Мы никому не были интересны, и слава богу.
Егоров явно был сильно голоден, да и я, почувствовав запах свежего хлеба, осознала вдруг, что сегодня даже не завтракала. Мы ели молча, не перекидываясь даже обычными фразами типа «Передай соль». Наконец, нам принесли кофе и мороженое, майор ковырнул его и отложил ложечку.
- Рассказывай, что случилось, – велел он.
В ответ я выложила на стол свою тетрадку и открыла на первой странице, где записала схему пропаж и свои соображения по этому поводу. Прочитав, Егоров вернулся к верхней строке и просмотрел записи ещё раз, потом взглянул на меня.
- Что ты думаешь?
- Что завтра-послезавтра оно будет искать новую жертву. Или более крупную, или более разумную. И я боюсь.
- Правильно делаешь, - кивнул он. – Слишком храбрые лежат на городском кладбище.
Официантка бесшумно появилась возле нашего столика, так что я даже вздрогнула. И спросила:
- Ещё что-нибудь желаете?
- Знаете, а принесите мне коньяку, - попросила я. – Какой у вас есть приличный?
- Армянский не советую, он к Еревану даже не приближался, - она вдруг улыбнулась. – Возьмите вот, грузинский. Этот точно настоящий.
- Давайте, – я подумала ещё чуть-чуть и кивнула. – Да, точно – грузинский коньяк, граммов сто пятьдесят. И какой-нибудь сыр, типа сулугуни.
- Триста граммов, девушка, - вмешался мой кавалер.
- Будем кутить? – спросила я, когда официантка ушла.
- Тебе надо расслабиться, а я устал. И вообще, как кто-то сказал, кефир тоже не решает проблем, но коньяк хотя бы пытается.
Мы молчали минут десять, и молчание было уютным. Правильным.
Коньяк оказался хорошим, мягким и чуть сладковатым, и я почувствовала, как ослабевает тугая пружина, скрутившая мои внутренности сегодня с утра.
- Что мне делать? - спросила я наконец.
- Пока – ничего. Ты сколько собираешься здесь оставаться?
- До послезавтра максимум.
- Очень хорошо. Завтра я доложу руководству о возникшей ситуации, соберу группу, и мы поедем в ваш городок все вместе. Там ты поёдёшь к себе домой, поливать помидоры…
- Огурцы.
- Ладно, хоть тыкву. А мы отправимся ловить жруна.
- Кого?
- Если бы я был трезв, - ответил Егоров, помолчав. – Если бы я был совершенно трезв, я бы сказал что-нибудь вроде «не забивай этим свою хорошенькую головку» и отправил тебя в гостиницу.
- Но?..
- Но, поскольку трезвость моя относительна, у меня есть предложение. Мы сейчас дойдём до моего дома, сядем спокойно, и я расскажу тебе, кого вызвали ваши кирилловские умники, и почему до послезавтра можно не волноваться.
Как оказалось, жил майор совсем рядом, ресторанчик этот был у него «придворным». Придверным. Небольшой двухэтажный дом украшала пара кариатид, поддерживавших арку, ведущую во двор.
- А где же вход? – спросила я. – Пахнет как, что тут у вас цветёт?
- Шиповник у нас во дворе, - отвечал Егоров, под локоток ведя меня между кариатидами. – Мама моя посадила белый шиповник, вот он и пахнет.
- Мама? – я остановилась. – И что она подумает, если ты вот так ночью приведёшь женщину?
- Ну, я предполагаю, что она бы кинулась застилать для тебя диван в гостиной, - усмехнулся он. – Но в данный момент мама проводит время у сестры в Ереване, и домой пока не рвётся.
Со двора в дом вели две двери. Майор ключом отпер левую, и мы поднялись по крутой лестнице.
- Правый вход - на первый этаж, - пояснил он. – Но там уже лет пять никто не живёт. Музей-квартира художника Стратонова. Примерно пять посетителей за год.
- Никогда о таком не слышала, - честно ответила я.
- И не надо. Ну вот, милости прошу, будьте моей гостьей, сударыня…
Я повернулась к Егорову и хотела что-то сказать, но споткнулась о коврик и покачнулась. Он меня подхватил…
По сей день не знаю, кто из нас первым потянулся к губам другого, или это сделали мы оба, коньяк ли сказался, необходимость сбросить напряжение или что-то ещё…
Через какое-то время мы собрали разбросанную по прихожей одежду, перебрались в спальню и повторили всё на широкой удобной кровати. Не без блеска повторили, надо признать; невольно сравнивая, я подумала, что Максу есть чему поучиться. С другой стороны, что мне за дело теперь до его постели?
- Слушай, майор юстиции, а тебе к скольки на работу? – спросила я, получив возможность отдышаться.
- К восьми, - ответил он, откупоривая бутылку просекко. – Наплевать, позвоню и навру что-нибудь. Я уже две недели мечтаю выпить игристого с тобой, обнажённой и в моей кровати. И ещё нам надо обсудить твоего зверя.
- Он не мой, – ответила я, мрачнея и отодвигая бокал. – И очень хотелось бы знать, чей именно, чтобы открутить ему голову.
- Тьфу ты, опять я всё испортил!
- Нет, не ты. Но я хочу знать, кто именно взял и принёс… - я поискала слово, но на язык просилась только обсценная лексика. – Кто принёс эту гадость в мой город! И что это за гадость – тоже хотелось бы знать.
- Ладно, давай поговорим об этом. Только не здесь, не хочу портить сладостные воспоминания обсуждением жруна. Сейчас, погоди минутку.
Он вышел и тут же вернулся с тёмно-вишнёвым халатом в руках; пахло от халата знакомым одеколоном, и был он мне неимоверно длинен, так что на фалды я наступала пятками, а рукава подвернула три раза. Оставшийся без халата хозяин накинул рубашку. Мы перебрались в гостиную, причём майор не забыл прихватить бутылку просекко, сели в кресла возле холодного камина, и Егоров начал рассказывать.
Через три минуты я забыла и об игристом, и о только что покинутой постели…
- Ты сама понимаешь, что мир наш куда сложнее, чем мы можем даже вообразить, - я согласно кивнула. - Итак, иные существа, не люди, условно делятся на три типа, - говорил он размеренно, словно читал лекцию перед аудиторией. – Первый тип – это те, кто существует на ином плане реальности, я упоминал о них.
- Домовые и лешие, - кивнула я.
- Именно. Обычные люди не видят и не ощущают их, существа типа А не видят и не чувствуют обычных людей.
- А необычных?
- Ну, например, ты можешь увидеть домового, но в особых условиях. Он предупредит тебя при утечке газа или если дом загорится. То, что домовые станут готовить еду или заботиться об удобстве хозяина – сказки. Даже не мифы. Понятно?
- Вполне.
- Далее, тип Б – это, условно говоря, боги и ангелы. И их мы оставляем за рамками нашей беседы, потому что незачем тревожить столь могущественные сущности. Могу лишь добавить, что сатанисты льстят себе попытками вызвать того, кому поклоняются. Это примерно, как если бы блохи вызывали… даже не собаку, а льва. И желали, чтобы он им служил.
Я хрюкнула, представив себе этот процесс, и просекко немедленно попало мне в нос.
- Поняла? – строго спросил майор.
- Поняла.
- Поехали дальше. Существа типа В: обитатели так называемого нижнего мира, которые воюют с себе подобными за жизнь и пищу. Они рвутся в наш пласт реальности, потому что здесь для них – как для нас в ресторане со шведским столом. Ешь, хоть лопни.
- Они едят… плоть? Или разум? Или душу?
- А вот тут начинается разговор о развитии. Ну, вот тот самый жрун, которого ты так вовремя определила…
- Нет, не вовремя, – я покачала головой. – Слишком поздно. Даже глупую собачку Гульку мне жалко, а уж Сиринг!...
Егоров протянул ко мне руки и перетащил в своё кресло, так, что я уселась к нему на колени.
- Мне так жаль этого пса! – прошептал он мне на ухо. – Но всё, что мы можем сделать – это остановить тварь, чтобы больше никто не пострадал. Вернуть кого-то из небытия, увы, не могут даже боги.
- Знаю, - я шмыгнула носом. – Ладно, посади меня на место и рассказывай дальше, иначе ты так и не окончишь лекцию. Итак, жрун?..
- Обыкновенная тварь, которую можно вызвать с одного из нижних уровней бытия. Довольно случайно, кстати говоря, потому что редко кому-то нужен бывает слуга, так долго набирающий силу.
- Долго? – переспросила я.
- От месяца до трёх. В вашем случае ему удачно попалась щенная сука, это утроило поглощённые силы и сократило срок… ну, скажем так, созревания существа до полной формы.
- И всё же это именно слуга? Он не бродит сам по себе, и жрёт тех, на кого ему укажут?
- Тот, кто проводил ритуал вызова, держит в руках поводок, накинутый на энергетические каналы жруна. И командует – ну, в той степени, в какой подчинённая тварь способна понимать команды. Причём в начальной стадии его не определить, первые жертвы – мышки, крысы, бродячие кошки, кто заметит их исчезновение? Птиц, кстати, не ест, никаких.
- По диетическим соображениям? Боится орнитоза? – неудачно пошутила я.
Майор даже отвечать не стал, просто продолжил.
- Сейчас для нашего незваного гостя наступила третья стадия развития: он готов поглотить человека. Пока что будет выбирать кого-то слабого…
- Стариков? Детей? Больных? А мы сидим тут!..
- Не знаю, Стася. Наши записи начинаются с пятьдесят шестого года. Тысяча девятьсот пятьдесят шестого, - уточнил он. – Более ранние архивы, где могли быть такие сведения, погибли при пожаре.
- Так… - я вскочила и заметалась по комнате. – Мне надо ехать! У меня там соседи, старичьё же, ты сам видел! Их пальцем толкни, и упадут.
- Спокойно! – Егоров поймал меня за руку и усадил в кресло. – Как минимум два дня у нас есть, а может и больше. Твой любимец Сиринг дал запас времени, он был огромный и почти разумный. Тварь сейчас спит, а мы должны подготовиться. Мы же решили – завтра ты занимаешься делами, а я собираю группу и готовлю оборудование. Послезавтра утром мы едем в Кириллов. И ещё один момент: ты сама никуда не лезь.
- Я, между прочим, ведьма, - буркнула я.
- У тебя как у ведьмы опыта – что воды в снежинке. Может быть, тварь ты и отправишь обратно в её мир, но точно не сумеешь запечатать разлом. И найти, к кому ведёт поводок, тоже не сможешь, а это почти самое главное.
- Ты хочешь сказать… - мне даже нехорошо сделалось от этой мысли. – Ты имеешь в виду, что он может создать и ещё одну тварь.
А вот третью тетрадь, «Твари», я почти не открывала. Ну, какие такие твари в тихом полусонном Кириллове, смех один! Пролистала, конечно, чтобы понять, о чём речь. Полюбовалась на несколько картинок, мимоходом позавидовав Агнии Николаевне и её умению рисовать, прочла заголовки и закрыла.
Кажется, теперь настало время прочитать эти записи внимательно…
- Увы, - констатировала я через полтора часа, пролистав записи от корки до корки. – Нашу ситуацию она не предвидела. Как же так, Агния Николаевна? Мне бы сейчас так нужна была ваша помощь!
Вздохнула, спрятала тетради и достала новую, свою собственную, пока пустую и чистенькую. Вывела на первой странице то же самое слово «Твари» и задумалась.
Итак, что мы имеем? В ночь с четвёртого на пятое мая проходил некий ритуал в здании церкви. Неизвестный ритуал, и цель его не ясна, но понятно, что пролитая кровь и жертвенный огонь вряд ли призовут Фею Драже.
Двенадцатого мая пропала маленькая собачка Гулька. Между моментом ритуала и её исчезновением минула неделя. Шестнадцатого исчезла щенная породистая сука у Виктора Петровича, и размером она была раз в пять побольше маленькой шавки. Между этими двумя случаями - четыре дня. Сегодня девятнадцатое, прошло трое суток, и пожарное депо недосчиталось мастифа Сиринга, который весил семьдесят два килограмма.
- Нашему монстру нужно больше еды? – спросила я вслух.
Отчего-то по спине у меня прошёл мороз, будто кто-то недобрый поглядел в упор. Без нужды я поправила амулет, висящий на цепочке вместе с крестиком, и посмотрела на ходики. Кукушка как раз выскочила, чтобы сообщить мне: два часа дня. Собирайся, ты всё успеешь сделать сегодня!
Усилием воли я заставила себя не бежать бегом, а хотя бы проверить, всё ли я собрала для поездки в Ярославль. Документы для медицинского университета – есть.
Мои документы, паспорт и всё такое – есть.
Вещи для ночёвки, то есть, зубная щётка, пижама, чистое бельё, расчёска, крем для лица, гигиеническая помада и подводка для глаз – есть.
Сумка с настойками, без которой я из дома не выхожу – взяла. Значит, можно ехать.
Захлопнула багажник, заперла двери дома, подумала минуту и подошла к забору.
- Иван Ксенофонтович!
Сосед, копавшийся в огороде, распрямился и посмотрел на меня, ладонью прикрывая глаза от солнца.
- Что тебе, Настя?
- Мне уехать надо на денёк, если кто искать будет – скажете?
- Надолго ты?
- Я ж говорю – на день, максимум два. Больше нельзя, огурцы поливать надо!
- И то верно, - пробурчал он. – Ладно, езжай, если что – предупрежу всех, а будет что срочное, так и позвоню тебе.
- Спасибо! – я пошла к калитке.
Потом, повинуясь неясному чувству, повернулась и снова его окликнула:
— Вот что, Иван Ксенофонтович, вы, как стемнеет, дверь заприте и из дому не выходите, пожалуйста.
- Что это вдруг?
- Ну, вот такая просьба. Пожалуйста, - повторила я настойчиво.
Черты лица его смягчились, и старик кивнул:
- Не выйду.
Всю дорогу я уговаривала себя перестать нервничать, и к моменту въезда в Ярославль дошла уже до того, что подпрыгнула от гудка едущего рядом грузовика. Водитель высунулся из кабины, неслышно меня обругал и уехал.
Я нашла место, припарковалась, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
- Итак, мне нужен план, - сказала вслух. – И план будет такой: сейчас я еду в гостиницу, оплачиваю две ночи и звоню Егорову. Ужинаю в ресторане и смотрю только на левую сторону меню, а цены игнорирую. Завтра с утра отправляюсь в университет. Остальное – по обстоятельствам.
Стало легче.
Первый отель, попавшийся мне на глаза, располагался в здании, чем-то похожем на нашу больницу: старый двухэтажный особняк на набережной, слегка погрузившийся в землю за прошедшие годы. Места в нём были.
Мне достался номер на втором этаже, с окнами во дворик, о котором девушка у стойки портье сказала с тихой гордостью:
- Завтра открываем летнюю веранду нашего ресторана, вы приглашены!
- А что, у вас хорошо кормят? – спросила я рассеянно, вписывая в карточку адрес.
- Да у нас лучшие завтраки во всём городе! Сами увидите. А вечером запланирована программа, и шашлыки. И вообще!
- Очень хорошо, спасибо за приглашение, – я отдала карточку и спросила: - А обслуживание в номерах у вас есть?
- Пока нет, извините.
- Ну, ничего страшного, я прогуляюсь!
Поднявшись в номер, я первым делом вытащила телефон и набрала номер Егорова. Слушала и считала длинные гудки: семь… десять… двенадцать…
На четырнадцатом сдалась, улеглась на кровать и стала думать. Зря, кстати: я не столько разбиралась в ситуации, сколько себя накручивала.
Майор юстиции перезвонил мне минут через пятнадцать, и голос у него был бесконечно усталым, словно он только что вспахал поле и засеял его зубами дракона. Которого предварительно надо было убить.
- Стася, ты как?
- Отлично, – соврала я. – Как ты посмотришь на предложение вместе поужинать? Я в Ярославле.
- Давай, - не стал он спорить. – Зайду за тобой часов в восемь.
Ну, восемь – не восемь, никто минуты не отсчитывал, но в половине девятого мы уже сидели за столиком в уютном полуподвальном ресторанчике где-то на задворках театра. Кроме нас, здесь ужинала в отдельном зале компания человек из десяти молодых людей, да в дальнем угла шепталась пара. Мы никому не были интересны, и слава богу.
Егоров явно был сильно голоден, да и я, почувствовав запах свежего хлеба, осознала вдруг, что сегодня даже не завтракала. Мы ели молча, не перекидываясь даже обычными фразами типа «Передай соль». Наконец, нам принесли кофе и мороженое, майор ковырнул его и отложил ложечку.
- Рассказывай, что случилось, – велел он.
В ответ я выложила на стол свою тетрадку и открыла на первой странице, где записала схему пропаж и свои соображения по этому поводу. Прочитав, Егоров вернулся к верхней строке и просмотрел записи ещё раз, потом взглянул на меня.
- Что ты думаешь?
- Что завтра-послезавтра оно будет искать новую жертву. Или более крупную, или более разумную. И я боюсь.
- Правильно делаешь, - кивнул он. – Слишком храбрые лежат на городском кладбище.
Официантка бесшумно появилась возле нашего столика, так что я даже вздрогнула. И спросила:
- Ещё что-нибудь желаете?
- Знаете, а принесите мне коньяку, - попросила я. – Какой у вас есть приличный?
- Армянский не советую, он к Еревану даже не приближался, - она вдруг улыбнулась. – Возьмите вот, грузинский. Этот точно настоящий.
- Давайте, – я подумала ещё чуть-чуть и кивнула. – Да, точно – грузинский коньяк, граммов сто пятьдесят. И какой-нибудь сыр, типа сулугуни.
- Триста граммов, девушка, - вмешался мой кавалер.
- Будем кутить? – спросила я, когда официантка ушла.
- Тебе надо расслабиться, а я устал. И вообще, как кто-то сказал, кефир тоже не решает проблем, но коньяк хотя бы пытается.
Мы молчали минут десять, и молчание было уютным. Правильным.
Коньяк оказался хорошим, мягким и чуть сладковатым, и я почувствовала, как ослабевает тугая пружина, скрутившая мои внутренности сегодня с утра.
- Что мне делать? - спросила я наконец.
- Пока – ничего. Ты сколько собираешься здесь оставаться?
- До послезавтра максимум.
- Очень хорошо. Завтра я доложу руководству о возникшей ситуации, соберу группу, и мы поедем в ваш городок все вместе. Там ты поёдёшь к себе домой, поливать помидоры…
- Огурцы.
- Ладно, хоть тыкву. А мы отправимся ловить жруна.
- Кого?
- Если бы я был трезв, - ответил Егоров, помолчав. – Если бы я был совершенно трезв, я бы сказал что-нибудь вроде «не забивай этим свою хорошенькую головку» и отправил тебя в гостиницу.
- Но?..
- Но, поскольку трезвость моя относительна, у меня есть предложение. Мы сейчас дойдём до моего дома, сядем спокойно, и я расскажу тебе, кого вызвали ваши кирилловские умники, и почему до послезавтра можно не волноваться.
Как оказалось, жил майор совсем рядом, ресторанчик этот был у него «придворным». Придверным. Небольшой двухэтажный дом украшала пара кариатид, поддерживавших арку, ведущую во двор.
- А где же вход? – спросила я. – Пахнет как, что тут у вас цветёт?
- Шиповник у нас во дворе, - отвечал Егоров, под локоток ведя меня между кариатидами. – Мама моя посадила белый шиповник, вот он и пахнет.
- Мама? – я остановилась. – И что она подумает, если ты вот так ночью приведёшь женщину?
- Ну, я предполагаю, что она бы кинулась застилать для тебя диван в гостиной, - усмехнулся он. – Но в данный момент мама проводит время у сестры в Ереване, и домой пока не рвётся.
Со двора в дом вели две двери. Майор ключом отпер левую, и мы поднялись по крутой лестнице.
- Правый вход - на первый этаж, - пояснил он. – Но там уже лет пять никто не живёт. Музей-квартира художника Стратонова. Примерно пять посетителей за год.
- Никогда о таком не слышала, - честно ответила я.
- И не надо. Ну вот, милости прошу, будьте моей гостьей, сударыня…
Я повернулась к Егорову и хотела что-то сказать, но споткнулась о коврик и покачнулась. Он меня подхватил…
По сей день не знаю, кто из нас первым потянулся к губам другого, или это сделали мы оба, коньяк ли сказался, необходимость сбросить напряжение или что-то ещё…
Через какое-то время мы собрали разбросанную по прихожей одежду, перебрались в спальню и повторили всё на широкой удобной кровати. Не без блеска повторили, надо признать; невольно сравнивая, я подумала, что Максу есть чему поучиться. С другой стороны, что мне за дело теперь до его постели?
- Слушай, майор юстиции, а тебе к скольки на работу? – спросила я, получив возможность отдышаться.
- К восьми, - ответил он, откупоривая бутылку просекко. – Наплевать, позвоню и навру что-нибудь. Я уже две недели мечтаю выпить игристого с тобой, обнажённой и в моей кровати. И ещё нам надо обсудить твоего зверя.
- Он не мой, – ответила я, мрачнея и отодвигая бокал. – И очень хотелось бы знать, чей именно, чтобы открутить ему голову.
- Тьфу ты, опять я всё испортил!
- Нет, не ты. Но я хочу знать, кто именно взял и принёс… - я поискала слово, но на язык просилась только обсценная лексика. – Кто принёс эту гадость в мой город! И что это за гадость – тоже хотелось бы знать.
- Ладно, давай поговорим об этом. Только не здесь, не хочу портить сладостные воспоминания обсуждением жруна. Сейчас, погоди минутку.
Он вышел и тут же вернулся с тёмно-вишнёвым халатом в руках; пахло от халата знакомым одеколоном, и был он мне неимоверно длинен, так что на фалды я наступала пятками, а рукава подвернула три раза. Оставшийся без халата хозяин накинул рубашку. Мы перебрались в гостиную, причём майор не забыл прихватить бутылку просекко, сели в кресла возле холодного камина, и Егоров начал рассказывать.
Через три минуты я забыла и об игристом, и о только что покинутой постели…
- Ты сама понимаешь, что мир наш куда сложнее, чем мы можем даже вообразить, - я согласно кивнула. - Итак, иные существа, не люди, условно делятся на три типа, - говорил он размеренно, словно читал лекцию перед аудиторией. – Первый тип – это те, кто существует на ином плане реальности, я упоминал о них.
- Домовые и лешие, - кивнула я.
- Именно. Обычные люди не видят и не ощущают их, существа типа А не видят и не чувствуют обычных людей.
- А необычных?
- Ну, например, ты можешь увидеть домового, но в особых условиях. Он предупредит тебя при утечке газа или если дом загорится. То, что домовые станут готовить еду или заботиться об удобстве хозяина – сказки. Даже не мифы. Понятно?
- Вполне.
- Далее, тип Б – это, условно говоря, боги и ангелы. И их мы оставляем за рамками нашей беседы, потому что незачем тревожить столь могущественные сущности. Могу лишь добавить, что сатанисты льстят себе попытками вызвать того, кому поклоняются. Это примерно, как если бы блохи вызывали… даже не собаку, а льва. И желали, чтобы он им служил.
Я хрюкнула, представив себе этот процесс, и просекко немедленно попало мне в нос.
- Поняла? – строго спросил майор.
- Поняла.
- Поехали дальше. Существа типа В: обитатели так называемого нижнего мира, которые воюют с себе подобными за жизнь и пищу. Они рвутся в наш пласт реальности, потому что здесь для них – как для нас в ресторане со шведским столом. Ешь, хоть лопни.
- Они едят… плоть? Или разум? Или душу?
- А вот тут начинается разговор о развитии. Ну, вот тот самый жрун, которого ты так вовремя определила…
- Нет, не вовремя, – я покачала головой. – Слишком поздно. Даже глупую собачку Гульку мне жалко, а уж Сиринг!...
Егоров протянул ко мне руки и перетащил в своё кресло, так, что я уселась к нему на колени.
- Мне так жаль этого пса! – прошептал он мне на ухо. – Но всё, что мы можем сделать – это остановить тварь, чтобы больше никто не пострадал. Вернуть кого-то из небытия, увы, не могут даже боги.
- Знаю, - я шмыгнула носом. – Ладно, посади меня на место и рассказывай дальше, иначе ты так и не окончишь лекцию. Итак, жрун?..
- Обыкновенная тварь, которую можно вызвать с одного из нижних уровней бытия. Довольно случайно, кстати говоря, потому что редко кому-то нужен бывает слуга, так долго набирающий силу.
- Долго? – переспросила я.
- От месяца до трёх. В вашем случае ему удачно попалась щенная сука, это утроило поглощённые силы и сократило срок… ну, скажем так, созревания существа до полной формы.
- И всё же это именно слуга? Он не бродит сам по себе, и жрёт тех, на кого ему укажут?
- Тот, кто проводил ритуал вызова, держит в руках поводок, накинутый на энергетические каналы жруна. И командует – ну, в той степени, в какой подчинённая тварь способна понимать команды. Причём в начальной стадии его не определить, первые жертвы – мышки, крысы, бродячие кошки, кто заметит их исчезновение? Птиц, кстати, не ест, никаких.
- По диетическим соображениям? Боится орнитоза? – неудачно пошутила я.
Майор даже отвечать не стал, просто продолжил.
- Сейчас для нашего незваного гостя наступила третья стадия развития: он готов поглотить человека. Пока что будет выбирать кого-то слабого…
- Стариков? Детей? Больных? А мы сидим тут!..
- Не знаю, Стася. Наши записи начинаются с пятьдесят шестого года. Тысяча девятьсот пятьдесят шестого, - уточнил он. – Более ранние архивы, где могли быть такие сведения, погибли при пожаре.
- Так… - я вскочила и заметалась по комнате. – Мне надо ехать! У меня там соседи, старичьё же, ты сам видел! Их пальцем толкни, и упадут.
- Спокойно! – Егоров поймал меня за руку и усадил в кресло. – Как минимум два дня у нас есть, а может и больше. Твой любимец Сиринг дал запас времени, он был огромный и почти разумный. Тварь сейчас спит, а мы должны подготовиться. Мы же решили – завтра ты занимаешься делами, а я собираю группу и готовлю оборудование. Послезавтра утром мы едем в Кириллов. И ещё один момент: ты сама никуда не лезь.
- Я, между прочим, ведьма, - буркнула я.
- У тебя как у ведьмы опыта – что воды в снежинке. Может быть, тварь ты и отправишь обратно в её мир, но точно не сумеешь запечатать разлом. И найти, к кому ведёт поводок, тоже не сможешь, а это почти самое главное.
- Ты хочешь сказать… - мне даже нехорошо сделалось от этой мысли. – Ты имеешь в виду, что он может создать и ещё одну тварь.
