Сделав последний глоток кофе, я встаю, тщательно расправляя юбку.
- Я могу идти?
Он довольно долго молчит. Потом медленно выговаривает:
- Да, конечно, идите, заканчивайте последнее письмо.
Я коротко киваю и выхожу, определенно поймав на себе вполне откро-венный мужской взгляд шефа. Да, пожалуй что, о нем еще мало рассказы-вают…
В эту контору я попала, в общем-то, случайно. Одна из сотрудниц вышла замуж за непосредственного начальника и скоропостижно родила. Всем бы-ло понятно, что на работу она не вернется, на освободившееся место в отде-ле внешних связей взяли первого попавшегося человека "с улицы" - то есть меня. Я как раз собиралась уходить из предыдущей конторы, развалившейся под тяжким гнетом общественно-политической деятельности ее руководства. Руководство состояло преимущественно из бывших комсомольских работником горкомовского уровня. Они рвались в политику, им хотелось всего, много, и по возможности сразу, а работать для этого они не считали нужным. Контора, носившая пышное название "Ассоциация руководителей малых предприятий России" рассыпалась, просуществовав менее года. Впрочем, я ушла к Свентицкому чуть раньше и агонию не наблюдала. Со-трудники расползлись по аналогичным конторам-однодневкам, прихватив с собой кое-какое оборудование. Платили нам всем столько, сколько стоила наша работа, характеризуемая единственным образом: Имитация Бурной Деятельности, сокращенно ИБД.
Рабочий день начинался с подновления и расширения макияжа. Некото-рые экономили домашнее время и красились полностью на работе, но за не-надобностью еще никому не пришло в голову экономить рабочее время и краситься дома.
Затем следовал утренний чай с попутным обсуждением покупок, поездок и других серьезных проблем. Далее, примерно в половине первого, появ-лялся Генеральный (он очень любил название своей должности, и всегда старался произносить его так, чтобы буква "р" потерялась, и получилось "Гене'альный"). Тут начиналось собственно рабочее время, до двух часов, за это время можно многое успеть, если не лениться. А если лениться, то мож-но выпить еще чаю и поиграть в компьютер. Обеденное время - это святое, с двух до четырех, в хорошую погоду - по магазинам, в плохую… тоже, в об-щем-то, есть чем заняться. Я несколько раз успевала в обеденный перерыв слетать на свидание. И т.д. ИБД.
Понятно, что, когда контора рухнула, только отчаянные бездельники бы-ли огорчены. Но, как я уже отмечала, я успела отскочить раньше, и из-под обломков не спасалась.
Нынешняя фирма - совсем другое дело. Здесь и в самом деле работают. Никто - даже сам Свентицкий - не мог бы точно определить, чем конкретно мы занимаемся, И если полгода назад главным в офисе был рекламный от-дел, так как они делали большую рекламную кампанию о-очень крупного банка, то сейчас все карты в руках отдела внешних связей. Именно мы нашли и начали раскручивать большой инвестиционный проект. Работы, конечно, прибавилось, но это никого не пугало - прибавилось, и существенно, и денег в кармане.
Я возвращаюсь на рабочее место, в свой закуток. Вообще-то уже время обеда, у нас всех пропуска в бывшую столовую СЛУГ НАРОДА - стоимость обеда там чуть выше стоимости булочки в соседнем магазине. Но мне поче-му-то кажется, что лучше пожертвовать обедом, доделав письмо. И я сижу за своим компьютером, заглядывая попеременно то в рабочие материалы к проекту, то в словарь.
Через несколько отсеков от меня раздается телефонный звонок.
- Алло! - голос Оли, Ольги Лазаревой, официальной любовницы А.Б.
- Да, милый, конечно. Я все понимаю. Значит, встретимся, как обычно. Ну конечно, ко мне. Целую, пока.
Мне неприятно слышать чужой разговор, для которого она не пошла обедать вовремя, и я сжимаюсь в комок, стараясь даже не дышать - только бы Оля не поняла, что в зале еще кто-то есть. Я хорошо к ней отношусь, и не хотела бы ее огорчать.
Я сижу над работой допоздна. Спешить мне сегодня некуда: дочка еще на два дня у моих родителей, а дома меня никто не ждет. Муж тихо раство-рился, когда Насте было года два, последний мой роман благополучно за-вершился пару месяцев назад, а заводить новый пока что-то не хочется. Я уж лучше отдохну.
Вот простучали последние каблучки, задержавшись возле моей двери.
- Саша, ты здесь? Не собираешься пока?
- Через полчасика, Оль!
- Тогда я убежала, уже опаздываю! Я предупрежу охрану, что ты еще ра-ботаешь.
- Спасибо!
Полчасика, как водится, растянулись на час с лишним, и я отключаю компьютер уже в половине восьмого. В здании, наверное, никого нет, кроме меня и охраны, так что надо проверить, все ли выключено. Уборщицы при-дут только утром.
Я пробегаю по залу, заглядывая в отделы. Запирать двери у нас не при-нято - документы кладутся в сейф, компьютеры запаролены, а заглядывать в личные вещи никто не станет. Везде тихо. Я спускаюсь по лестнице, на вто-ром этаже сидят другие фирмы, но там давно никого нет.
Я прощаюсь с охранником, дремлющим возле телевизора, толкаю дверь... и утыкаюсь носом в чей-то светлый пиджак.
- Что-то Вы задержались - горите на работе, Александра Андреевна!
- Да и Вы не спешите домой, Александр Брониславович! - Интересно, откуда он здесь взялся? Ольга вроде бы давно ушла. Впрочем, это не мое дело.
Свентицкий стоит возле своей машины. У него роскошная темно-синяя “Вольво-960”.
- Мне сегодня особо спешить некуда, так что, если позволите, я отвезу Вас, Александра Андреевна.
- Спасибо, Александр Брониславович, но я живу очень далеко. Мне не хотелось бы отнимать у Вас столько времени.
- Глупости, - говорит он неожиданно жестко, распахивает дверцу машины и подталкивает меня внутрь.
В машине пахнет натуральной кожей и дорогой мужской парфюмерией. И немного табаком, что странно, поскольку шеф не курит (именно он развел всю ту борьбу с курением, о которой я уже говорила).
- Итак, куда едем? Может быть, Вы позволите мне угостить вас чашкой кофе где-нибудь в приличном месте?
Я хихикаю, потому что не далее как вчера слышала, как шеф отчаянно крыл почти последними словами ночной клуб, куда отправился с какими-то деловыми партнерами - и обслуживают не так, и коктейли отвратные, и кофе гадкий. Так что его понятие о “приличном” месте весьма узко.
- Спасибо, с удовольствием. - "Надо бы еще вовремя напомнить себе са-мой, что до дому ехать и ехать…"
Машина мягко трогается с места, мы едем по старым центральным ули-цам, какими-то переулками, играет негромкая музыка. “Хорошо, что перед уходом я заново накрасила губы и слегка привела себя в порядок. А то сей-час блестела бы носом, как самовар”.
Шеф резко сворачивает в какой-то дворик, и останавливает машину перед натянутой цепью.
- Ну вот, и приехали.
Я не сразу понимаю, что дворик - это и есть кафе. Столики под деревья-ми, на столиках свечи - совершенно южный вариант, Уже очень тепло, и сидеть на улице не в пример приятнее, чем в душном помещении. Шеф под-водит меня к столику в углу, отодвигает стул, помогает сесть и садится сам. За его спиной тут же возникает официант, мамочки мои, во фраке и белом галстуке - лорд, не иначе. Или шпрехшталмейстер.
- Добрый вечер, Александр Брониславович. Поужинаете сегодня, или как обычно?
Шеф взглядывает на меня:
- Вы голодны, Александра Андреевна? Рекомендую - здесь великолепные пирожные. И очень неплохой фруктовый салат.
- Замечательно, - отвечаю я. - И фруктовый салат, и кофе, и пирожное. Шоколадное.
- Мне как обычно, - поворачивается он к официанту. - И проследите, чтобы не загородили мою машину, я сегодня ненадолго.
За легкой и ни к чему не обязывающей болтовней время летит незаметно, исчезает и фруктовый салат, и принесенный шефу “Кампари”. “Как же он поедет, ведь сам за рулем? - мелькает у меня мысль. - Впрочем, это его трудности. Я возьму такси”.
Я смотрю на часы и прихожу в ужас: почти двенадцать!
- Прекрасный вечер, но мне надо ехать, Александр Брониславович. Пока я доберусь до моего спального района, будет уже очень поздно, а завтра мне рано вставать.
- Не волнуйтесь, сегодня вы доберетесь очень быстро, - усмехается он, и подзывает официанта. Мне не слышно, что он говорит, потому что я озабо-чена одной животрепещущей проблемой. Конечно, вечер прекрасен, но если я немедленно не доберусь до дамской комнаты, эта красота для меня по-меркнет. Слава богу, вон под тем деревом видна дверь куда-то в недра зда-ния, и если это не то, что мне нужно, я съем свою любимую шляпку.
- Я сейчас вернусь, - говорю я и решительной походкой направляюсь к заветной двери.
Сказав “Уф!” и снова ощутив всю прелесть весенней ночи, я замечаю, что посещаемое мной заведение не просто сияет чистотой - оно подавляет вели-чием, и белым мрамором, и золотом, и кабинкой с биде, и огромными зер-калами в полный рост. В углу сидит тетенька в ливрее, на столике перед ней все - от новых колготок до расчесок и обратно. А туалетная, прошу проще-ния, бумага - какой я в миланском “Хилтоне” не видывала! - розовая, четырехслойная, с цветочками!
Кажется, я несколько увлеклась описанием сантехнических красот... Но что поделаешь, я человек насквозь прагматичный, а после такой лошадиной дозы романтики мне остро необходимо что-нибудь приземленное...
Я возвращаюсь к столику с обновленным макияжем, легкой душой и светлыми мыслями о ремонте, начинающемся завтра в моей квартире. В де-вять придут мастера, и, разрази меня гром, за выходные они должны сделать хотя бы половину - за те-то деньги, которые они с меня запросили!
Шеф ждет меня, сидя за столиком и задумчиво рисуя что-то на салфетке. Он поднимает голову:
- Едем? - просто спрашивает он.
Я пожимаю плечами, и иду к машине.
Он открывает мне дверцу, придерживает ее, пока я сяду и расправлю юб-ку и... садится рядом. Тут я замечаю, что за рулем машины уже сидит води-тель - черт меня побери, в форменной фуражке!
- Итак, куда же мы едем?
Я называю адрес.
Шеф сидит спокойно, не пытаясь придвинуться ко мне или взять за руку. Такое впечатление, что это не за мной он так старательно ухаживал весь ве-чер. Меня это устраивает – я не собираюсь становиться очередной его пас-сией. По крайней мере, пока...
Утром, в девять, рабочие, конечно, не пришли. Не пришли они и в поло-вине десятого. И в десять. Когда без четверти одиннадцать раздался звонок в дверь, я уже кипела. Но за дверью стоили вовсе не те маляры, с которыми я договаривалась три дня назад – там были Андрей и Мишка, мои институт-ские друзья – двое из четверых.
- Хозяйка, побелку- покраску заказывали? – хохочут они. – Ты, говорят, собиралась ремонтироваться, так какого черта неизвестно с кем догова-риваешься?
- Разве ты не знаешь, кто лучший в мире наклеиватель обоев? – Добавляет появляющийся из-за Мишкиной спины Роман.
- Ох, ребята. Как хорошо, что вы пришли! Эти бандиты должны были поя-виться в девять, я тут уже по стенам бегаю от злости! Входите скорей!
Вся компания вваливается в мою крохотную прихожую.
- А где Лешка? – спрашиваю я, не обнаружив четвертого члена нашего со-общества.
- Через полчаса будет. За обоями поехал.
- Да есть у меня обои! Я все купила еще зимой!
- То, что у тебя есть, годится только в клозет на дачу. А то мы тебя не зна-ем, - авторитетно заявляет Роман.
Он прав: я сэкономила, и купила не то, что хотелось, а что подешевле.
- Значитца так, хозяйка, - продолжает бутафорить Андрей. – Гони-ка ты на рынок и по магазинам, и щоб обед был для рабочего класса не позднее трех часов! И супчик не забудь!
Ну, вот, теперь за ремонт можно не волноваться - ребята все сделают как надо, они еще в студенческие годы подрабатывали в разных шабашно-ремонтных бригадах, и славились качеством и скоростью работы. Брали соответственно, и отбою от заказов не знали. Не хотелось мне их экс-плуатировать, нечестно это, с меня-то они ничего не возьмут. А времени у них куда меньше, чем у меня: у Мишки и Романа свои фирмы, и нема-ленькие, Андрей – большая шишка на одной из московских бирж. Алек-сей вообще в Москве бывает раз в полгода, мотается между Штатами, Францией и Германией. И откуда они узнали, что я все это затеяла, да тем более – когда должны придти мастера?
Этот вопрос я несу домой из магазина вместе с едой..
Но на мои вопросы никто не отвечает. По моей однокомнатной квартире будто прошел смерч. Мебель в комнате сдвинута к середине, на шкафу сидит Михаил в традиционной шапке из старой газеты и вдохновенно размывает потолок.
- Иди, иди на кухню! Мы сегодня рабочий класс, нас кормить надо! А то у тебя как всегда - кроме йогурта и ветчины ничего в холодильнике нет!
Конечно – чему еще быть в холодильнике у одинокой женщины! Не во-зиться же мне с разносолами для себя! Вот когда ребенок домой приезжает – тогда и обед приходится готовить.
Ладно, в конце концов, что я так уж мучаюсь совестью? Физический труд - редкое развлечение для российского бизнесмена, пусть вместо тре-нажерного зала помашут малярной кистью. Опять же, не в ночном клубе деньги мотают (это я их женам потом буду говорить), а воскрешают светлые воспоминания юности. Заглушив таким образом душевные терзания, я ре-тируюсь на кухню, закрываю дверь, чтобы не дразнить ребят запахами раньше времени и приступаю к приготовлению обеда.
Готовить я вообще люблю, моей коллекции кулинарных книг позавидует сам Похлебкин, у меня их около 100 только на русском языке – а еще анг-лийские, французские, греческие.… Но сегодня я варю борщ и жарю “Таи-сины” котлеты. Приятельница моей матушки, Таисия Николаевна, готовить не любила, в отличие от меня. Но одно блюдо у нее всегда получалось вдохновенно – котлеты. Делюсь рецептом: в крупно помолотый мясной фарш тетя Тая добавляла, помимо минимального количества хлеба, еще и тертую картошку, чуть-чуть сметаны и соду. Котлеты получаются пышные и сочные. И много…
К вечеру разорение в моей квартире становится сравнимо с разорением Рязани Батыем. Ночевать здесь, конечно, невозможно. Я отдаю ребятам ключи, кидаю в сумку косметику и отбываю к родителям – придется Насте потерпеть меня в своей комнате пару ночей.
Насте десять лет, она рассудительна и разумна, что называется, не по го-дам. Впрочем, пробуждающиеся свойства ее характера заставляют смотреть на эту рассудительность с некоторой опаской. Если Настя решает, что ей что-то позарез нужно – не важно, что, игрушка, книга, любая вещь или ответ на вопрос – она добивается своего всеми доступными ей способами. Она лезет за книгой на самую верхнюю полку книжного шкафа; она звонит по международной справочной; она задает вопросы, пока не получит устраи-вающий ее ответ. Ценное, конечно, свойство характера, но родители мои уже воют. Впрочем, они, так же как и я, понимают, что ради хорошей школы стоит потерпеть. Именно из-за роскошной, великолепной языковой школы ребенок и живет с ними в центре Москвы, а ко мне на окраину приезжает иногда на выходные.
Родители радостно встречают мое появление, сдают ребенка с рук на руки и быстренько сматываются за город. Я просыпаюсь в восемь, и нахожу только записку: “ Еда в холодильнике, уроки у ребенка не сделаны, прово-дишь ее в школу, вернемся в понедельник днем”. Ну и славно. И мы прово-дим день в установлении доверительных отношений с немецким и англий-ским языком, а также в борьбе с рисованием – ну нет у нас обеих способно-стей к рисованию!
- Я могу идти?
Он довольно долго молчит. Потом медленно выговаривает:
- Да, конечно, идите, заканчивайте последнее письмо.
Я коротко киваю и выхожу, определенно поймав на себе вполне откро-венный мужской взгляд шефа. Да, пожалуй что, о нем еще мало рассказы-вают…
В эту контору я попала, в общем-то, случайно. Одна из сотрудниц вышла замуж за непосредственного начальника и скоропостижно родила. Всем бы-ло понятно, что на работу она не вернется, на освободившееся место в отде-ле внешних связей взяли первого попавшегося человека "с улицы" - то есть меня. Я как раз собиралась уходить из предыдущей конторы, развалившейся под тяжким гнетом общественно-политической деятельности ее руководства. Руководство состояло преимущественно из бывших комсомольских работником горкомовского уровня. Они рвались в политику, им хотелось всего, много, и по возможности сразу, а работать для этого они не считали нужным. Контора, носившая пышное название "Ассоциация руководителей малых предприятий России" рассыпалась, просуществовав менее года. Впрочем, я ушла к Свентицкому чуть раньше и агонию не наблюдала. Со-трудники расползлись по аналогичным конторам-однодневкам, прихватив с собой кое-какое оборудование. Платили нам всем столько, сколько стоила наша работа, характеризуемая единственным образом: Имитация Бурной Деятельности, сокращенно ИБД.
Рабочий день начинался с подновления и расширения макияжа. Некото-рые экономили домашнее время и красились полностью на работе, но за не-надобностью еще никому не пришло в голову экономить рабочее время и краситься дома.
Затем следовал утренний чай с попутным обсуждением покупок, поездок и других серьезных проблем. Далее, примерно в половине первого, появ-лялся Генеральный (он очень любил название своей должности, и всегда старался произносить его так, чтобы буква "р" потерялась, и получилось "Гене'альный"). Тут начиналось собственно рабочее время, до двух часов, за это время можно многое успеть, если не лениться. А если лениться, то мож-но выпить еще чаю и поиграть в компьютер. Обеденное время - это святое, с двух до четырех, в хорошую погоду - по магазинам, в плохую… тоже, в об-щем-то, есть чем заняться. Я несколько раз успевала в обеденный перерыв слетать на свидание. И т.д. ИБД.
Понятно, что, когда контора рухнула, только отчаянные бездельники бы-ли огорчены. Но, как я уже отмечала, я успела отскочить раньше, и из-под обломков не спасалась.
Нынешняя фирма - совсем другое дело. Здесь и в самом деле работают. Никто - даже сам Свентицкий - не мог бы точно определить, чем конкретно мы занимаемся, И если полгода назад главным в офисе был рекламный от-дел, так как они делали большую рекламную кампанию о-очень крупного банка, то сейчас все карты в руках отдела внешних связей. Именно мы нашли и начали раскручивать большой инвестиционный проект. Работы, конечно, прибавилось, но это никого не пугало - прибавилось, и существенно, и денег в кармане.
Я возвращаюсь на рабочее место, в свой закуток. Вообще-то уже время обеда, у нас всех пропуска в бывшую столовую СЛУГ НАРОДА - стоимость обеда там чуть выше стоимости булочки в соседнем магазине. Но мне поче-му-то кажется, что лучше пожертвовать обедом, доделав письмо. И я сижу за своим компьютером, заглядывая попеременно то в рабочие материалы к проекту, то в словарь.
Через несколько отсеков от меня раздается телефонный звонок.
- Алло! - голос Оли, Ольги Лазаревой, официальной любовницы А.Б.
- Да, милый, конечно. Я все понимаю. Значит, встретимся, как обычно. Ну конечно, ко мне. Целую, пока.
Мне неприятно слышать чужой разговор, для которого она не пошла обедать вовремя, и я сжимаюсь в комок, стараясь даже не дышать - только бы Оля не поняла, что в зале еще кто-то есть. Я хорошо к ней отношусь, и не хотела бы ее огорчать.
Я сижу над работой допоздна. Спешить мне сегодня некуда: дочка еще на два дня у моих родителей, а дома меня никто не ждет. Муж тихо раство-рился, когда Насте было года два, последний мой роман благополучно за-вершился пару месяцев назад, а заводить новый пока что-то не хочется. Я уж лучше отдохну.
Вот простучали последние каблучки, задержавшись возле моей двери.
- Саша, ты здесь? Не собираешься пока?
- Через полчасика, Оль!
- Тогда я убежала, уже опаздываю! Я предупрежу охрану, что ты еще ра-ботаешь.
- Спасибо!
Полчасика, как водится, растянулись на час с лишним, и я отключаю компьютер уже в половине восьмого. В здании, наверное, никого нет, кроме меня и охраны, так что надо проверить, все ли выключено. Уборщицы при-дут только утром.
Я пробегаю по залу, заглядывая в отделы. Запирать двери у нас не при-нято - документы кладутся в сейф, компьютеры запаролены, а заглядывать в личные вещи никто не станет. Везде тихо. Я спускаюсь по лестнице, на вто-ром этаже сидят другие фирмы, но там давно никого нет.
Я прощаюсь с охранником, дремлющим возле телевизора, толкаю дверь... и утыкаюсь носом в чей-то светлый пиджак.
- Что-то Вы задержались - горите на работе, Александра Андреевна!
- Да и Вы не спешите домой, Александр Брониславович! - Интересно, откуда он здесь взялся? Ольга вроде бы давно ушла. Впрочем, это не мое дело.
Свентицкий стоит возле своей машины. У него роскошная темно-синяя “Вольво-960”.
- Мне сегодня особо спешить некуда, так что, если позволите, я отвезу Вас, Александра Андреевна.
- Спасибо, Александр Брониславович, но я живу очень далеко. Мне не хотелось бы отнимать у Вас столько времени.
- Глупости, - говорит он неожиданно жестко, распахивает дверцу машины и подталкивает меня внутрь.
В машине пахнет натуральной кожей и дорогой мужской парфюмерией. И немного табаком, что странно, поскольку шеф не курит (именно он развел всю ту борьбу с курением, о которой я уже говорила).
- Итак, куда едем? Может быть, Вы позволите мне угостить вас чашкой кофе где-нибудь в приличном месте?
Я хихикаю, потому что не далее как вчера слышала, как шеф отчаянно крыл почти последними словами ночной клуб, куда отправился с какими-то деловыми партнерами - и обслуживают не так, и коктейли отвратные, и кофе гадкий. Так что его понятие о “приличном” месте весьма узко.
- Спасибо, с удовольствием. - "Надо бы еще вовремя напомнить себе са-мой, что до дому ехать и ехать…"
Машина мягко трогается с места, мы едем по старым центральным ули-цам, какими-то переулками, играет негромкая музыка. “Хорошо, что перед уходом я заново накрасила губы и слегка привела себя в порядок. А то сей-час блестела бы носом, как самовар”.
Шеф резко сворачивает в какой-то дворик, и останавливает машину перед натянутой цепью.
- Ну вот, и приехали.
Я не сразу понимаю, что дворик - это и есть кафе. Столики под деревья-ми, на столиках свечи - совершенно южный вариант, Уже очень тепло, и сидеть на улице не в пример приятнее, чем в душном помещении. Шеф под-водит меня к столику в углу, отодвигает стул, помогает сесть и садится сам. За его спиной тут же возникает официант, мамочки мои, во фраке и белом галстуке - лорд, не иначе. Или шпрехшталмейстер.
- Добрый вечер, Александр Брониславович. Поужинаете сегодня, или как обычно?
Шеф взглядывает на меня:
- Вы голодны, Александра Андреевна? Рекомендую - здесь великолепные пирожные. И очень неплохой фруктовый салат.
- Замечательно, - отвечаю я. - И фруктовый салат, и кофе, и пирожное. Шоколадное.
- Мне как обычно, - поворачивается он к официанту. - И проследите, чтобы не загородили мою машину, я сегодня ненадолго.
За легкой и ни к чему не обязывающей болтовней время летит незаметно, исчезает и фруктовый салат, и принесенный шефу “Кампари”. “Как же он поедет, ведь сам за рулем? - мелькает у меня мысль. - Впрочем, это его трудности. Я возьму такси”.
Я смотрю на часы и прихожу в ужас: почти двенадцать!
- Прекрасный вечер, но мне надо ехать, Александр Брониславович. Пока я доберусь до моего спального района, будет уже очень поздно, а завтра мне рано вставать.
- Не волнуйтесь, сегодня вы доберетесь очень быстро, - усмехается он, и подзывает официанта. Мне не слышно, что он говорит, потому что я озабо-чена одной животрепещущей проблемой. Конечно, вечер прекрасен, но если я немедленно не доберусь до дамской комнаты, эта красота для меня по-меркнет. Слава богу, вон под тем деревом видна дверь куда-то в недра зда-ния, и если это не то, что мне нужно, я съем свою любимую шляпку.
- Я сейчас вернусь, - говорю я и решительной походкой направляюсь к заветной двери.
Сказав “Уф!” и снова ощутив всю прелесть весенней ночи, я замечаю, что посещаемое мной заведение не просто сияет чистотой - оно подавляет вели-чием, и белым мрамором, и золотом, и кабинкой с биде, и огромными зер-калами в полный рост. В углу сидит тетенька в ливрее, на столике перед ней все - от новых колготок до расчесок и обратно. А туалетная, прошу проще-ния, бумага - какой я в миланском “Хилтоне” не видывала! - розовая, четырехслойная, с цветочками!
Кажется, я несколько увлеклась описанием сантехнических красот... Но что поделаешь, я человек насквозь прагматичный, а после такой лошадиной дозы романтики мне остро необходимо что-нибудь приземленное...
Я возвращаюсь к столику с обновленным макияжем, легкой душой и светлыми мыслями о ремонте, начинающемся завтра в моей квартире. В де-вять придут мастера, и, разрази меня гром, за выходные они должны сделать хотя бы половину - за те-то деньги, которые они с меня запросили!
Шеф ждет меня, сидя за столиком и задумчиво рисуя что-то на салфетке. Он поднимает голову:
- Едем? - просто спрашивает он.
Я пожимаю плечами, и иду к машине.
Он открывает мне дверцу, придерживает ее, пока я сяду и расправлю юб-ку и... садится рядом. Тут я замечаю, что за рулем машины уже сидит води-тель - черт меня побери, в форменной фуражке!
- Итак, куда же мы едем?
Я называю адрес.
Шеф сидит спокойно, не пытаясь придвинуться ко мне или взять за руку. Такое впечатление, что это не за мной он так старательно ухаживал весь ве-чер. Меня это устраивает – я не собираюсь становиться очередной его пас-сией. По крайней мере, пока...
Утром, в девять, рабочие, конечно, не пришли. Не пришли они и в поло-вине десятого. И в десять. Когда без четверти одиннадцать раздался звонок в дверь, я уже кипела. Но за дверью стоили вовсе не те маляры, с которыми я договаривалась три дня назад – там были Андрей и Мишка, мои институт-ские друзья – двое из четверых.
- Хозяйка, побелку- покраску заказывали? – хохочут они. – Ты, говорят, собиралась ремонтироваться, так какого черта неизвестно с кем догова-риваешься?
- Разве ты не знаешь, кто лучший в мире наклеиватель обоев? – Добавляет появляющийся из-за Мишкиной спины Роман.
- Ох, ребята. Как хорошо, что вы пришли! Эти бандиты должны были поя-виться в девять, я тут уже по стенам бегаю от злости! Входите скорей!
Вся компания вваливается в мою крохотную прихожую.
- А где Лешка? – спрашиваю я, не обнаружив четвертого члена нашего со-общества.
- Через полчаса будет. За обоями поехал.
- Да есть у меня обои! Я все купила еще зимой!
- То, что у тебя есть, годится только в клозет на дачу. А то мы тебя не зна-ем, - авторитетно заявляет Роман.
Он прав: я сэкономила, и купила не то, что хотелось, а что подешевле.
- Значитца так, хозяйка, - продолжает бутафорить Андрей. – Гони-ка ты на рынок и по магазинам, и щоб обед был для рабочего класса не позднее трех часов! И супчик не забудь!
Ну, вот, теперь за ремонт можно не волноваться - ребята все сделают как надо, они еще в студенческие годы подрабатывали в разных шабашно-ремонтных бригадах, и славились качеством и скоростью работы. Брали соответственно, и отбою от заказов не знали. Не хотелось мне их экс-плуатировать, нечестно это, с меня-то они ничего не возьмут. А времени у них куда меньше, чем у меня: у Мишки и Романа свои фирмы, и нема-ленькие, Андрей – большая шишка на одной из московских бирж. Алек-сей вообще в Москве бывает раз в полгода, мотается между Штатами, Францией и Германией. И откуда они узнали, что я все это затеяла, да тем более – когда должны придти мастера?
Этот вопрос я несу домой из магазина вместе с едой..
Но на мои вопросы никто не отвечает. По моей однокомнатной квартире будто прошел смерч. Мебель в комнате сдвинута к середине, на шкафу сидит Михаил в традиционной шапке из старой газеты и вдохновенно размывает потолок.
- Иди, иди на кухню! Мы сегодня рабочий класс, нас кормить надо! А то у тебя как всегда - кроме йогурта и ветчины ничего в холодильнике нет!
Конечно – чему еще быть в холодильнике у одинокой женщины! Не во-зиться же мне с разносолами для себя! Вот когда ребенок домой приезжает – тогда и обед приходится готовить.
Ладно, в конце концов, что я так уж мучаюсь совестью? Физический труд - редкое развлечение для российского бизнесмена, пусть вместо тре-нажерного зала помашут малярной кистью. Опять же, не в ночном клубе деньги мотают (это я их женам потом буду говорить), а воскрешают светлые воспоминания юности. Заглушив таким образом душевные терзания, я ре-тируюсь на кухню, закрываю дверь, чтобы не дразнить ребят запахами раньше времени и приступаю к приготовлению обеда.
Готовить я вообще люблю, моей коллекции кулинарных книг позавидует сам Похлебкин, у меня их около 100 только на русском языке – а еще анг-лийские, французские, греческие.… Но сегодня я варю борщ и жарю “Таи-сины” котлеты. Приятельница моей матушки, Таисия Николаевна, готовить не любила, в отличие от меня. Но одно блюдо у нее всегда получалось вдохновенно – котлеты. Делюсь рецептом: в крупно помолотый мясной фарш тетя Тая добавляла, помимо минимального количества хлеба, еще и тертую картошку, чуть-чуть сметаны и соду. Котлеты получаются пышные и сочные. И много…
К вечеру разорение в моей квартире становится сравнимо с разорением Рязани Батыем. Ночевать здесь, конечно, невозможно. Я отдаю ребятам ключи, кидаю в сумку косметику и отбываю к родителям – придется Насте потерпеть меня в своей комнате пару ночей.
Насте десять лет, она рассудительна и разумна, что называется, не по го-дам. Впрочем, пробуждающиеся свойства ее характера заставляют смотреть на эту рассудительность с некоторой опаской. Если Настя решает, что ей что-то позарез нужно – не важно, что, игрушка, книга, любая вещь или ответ на вопрос – она добивается своего всеми доступными ей способами. Она лезет за книгой на самую верхнюю полку книжного шкафа; она звонит по международной справочной; она задает вопросы, пока не получит устраи-вающий ее ответ. Ценное, конечно, свойство характера, но родители мои уже воют. Впрочем, они, так же как и я, понимают, что ради хорошей школы стоит потерпеть. Именно из-за роскошной, великолепной языковой школы ребенок и живет с ними в центре Москвы, а ко мне на окраину приезжает иногда на выходные.
Родители радостно встречают мое появление, сдают ребенка с рук на руки и быстренько сматываются за город. Я просыпаюсь в восемь, и нахожу только записку: “ Еда в холодильнике, уроки у ребенка не сделаны, прово-дишь ее в школу, вернемся в понедельник днем”. Ну и славно. И мы прово-дим день в установлении доверительных отношений с немецким и англий-ским языком, а также в борьбе с рисованием – ну нет у нас обеих способно-стей к рисованию!
