Приехавшие с дачи в воскресенье вечером родители застают уже вполне оклемавшегося ребенка и слегка озверелую мамашу. Входя в форму, Настя ухитряется вынуть душу из любого. Так что на работу в понедельник я от-правляюсь с некоторым облегчением: компьютер не капризничает и не тре-бует читать ему вслух во-он тот детектив из серии «Черный котенок».
В конторе тишь и гладь, никто не мешает, до обеда я работаю спокойно. В половине четвертого раздается звонок местного телефона.
- Александра Андреевна? Зайдите к шефу, пожалуйста.
В приемной шефа по-прежнему прохладно и зелено, как в парке. Мегера смотрит на папочку с последними письмами, которую я прихватила с собой, и выразительно поднимает брови. Но не произносит ни слова, кроме сакра-ментального: «Проходите, пожалуйста». Как в приемной стоматолога.
Шеф стоит у среднего окна – эркером – и внимательно смотрит на улицу.
- Добрый день, Александр Брониславович! Вы меня вызывали?
- Ну что Вы! Не вызывал, а просил зайти. Добрый день, Александра Анд-реевна. Присаживайтесь, пожалуйста. Кофе хотите?
- Нет, спасибо, я только что обедала. – Не нравится мне сегодня шеф. С такими сдвинутыми бровями только об увольнении объявлять. – Вот пе-реписка с итальянскими партнерами. Я приложила перевод, как мы дого-варивались.
- Хорошо, я посмотрю. Скажите, Саша, вы сможете еще раз мне помочь?
- Снова официальный прием? Пожалуйста, когда?
- Нет, на сей раз несколько сложнее. Прием неофициальный, шашлыки, как это сейчас принято, за городом. Туда нужно поехать в пятницу, до утра воскресенья. Мне бы очень хотелось, чтобы Вы поехали со мной. Прошлый раз Вы произвели очень выгодное впечатление.
- Мне приятно это слышать, Александр Брониславович, но позвольте мне подумать. У меня болеет ребенок, и в выходные я должна бы быть с ней.
- Ну, я думаю, это мы сможем уладить. Возьмете на следующей неделе от-гулы. Подумайте, но завтра мне хотелось бы, чтобы Вы приняли решение.
- Хорошо, - я встаю из кресла, кладу на стол папку с письмами и иду к двери.
- Саша, - окликает меня шеф.
Я поворачиваюсь к нему, но он молчит, только смотрит на меня, потом делает несколько шагов, подходя ко мне почти вплотную. Еще пара шагов, и он выдавит мной дверь в приемную.
- Может быть, Вы поужинаете со мной сегодня? – наконец выдавливает он хрипло. – Пожалуйста.
- Хорошо, - отвечаю я, несколько напуганная такой стилистической невы-держанностью. – Во сколько?
- Я жду Вас в машине в семь, - отвечает он уже нормальным голосом и, неожиданно поцеловав мне руку, возвращается к столу.
Я выхожу от шефа и спускаюсь к себе в некотором обалдении. Одно из трех: или шеф до такой степени поражен моей неземной (как уже было ска-зано выше) красотой, или у него крупные неприятности и он вообще не по-нимает, что и кому говорит, или… третье предположение мне совсем не нравится, но кажется весьма вероятным – возможно, меня просто хотят под кого-нибудь «подложить». По кого-нибудь очень нужного. Надо сегодня вечером попытаться выяснить, что все это значит. Одета я вполне роман-тично, на мне длинная легкая белая юбка и алая шелковая блузка, разные серебряные штучки; голову я вчера помыла, волосы уложены, а очки я сни-му. Все равно вдаль смотреть мне не придется.
Ах, как бы мне хотелось, чтобы позвонил Вадим! Надо признаться, он произвел на меня куда большее впечатление, чем шеф со всем его выпенд-режем. И почему-то мне кажется, что ситуацию с новым приглашением он бы разъяснил моментально. Может, я ошибаюсь, но, по-моему, у этого че-ловека ум хорошего шахматиста, он любую ситуацию просчитывает на мно-го ходов вперед. Да что ж поделаешь, никак мне его не найти сейчас. Кстати, надо попытаться выяснить у Свентицкого за ужином – а может, на пре-словутых шашлыках будет и Вадим? Как-то это меня бы сильно успокоило.
У меня мелькает крайне неприятная мысль: не узнал ли, случаем, Свен-тицкий, об Ольгиной свадьбе? Ох, как бы это было некстати! Не этими ли мыслями было изборождено его чело?
Ровно в семь я выключаю компьютер, пудрю нос, снимаю очки и спус-каюсь к выходу. Шефова «Вольво» уже стоит у подъезда, Я сажусь в маши-ну. И, надев на лицо самую очаровательную улыбку, осведомляюсь:
- Куда мы едем сегодня, о повелитель?
- Как Вы относитесь к морским гадам? – улыбается АБ. И что мне поме-рещилось сегодня днем? Приятный мужик, хорош собой, что тебе нет так, Александра?
- К морским – хорошо, к большинству, во всяком случае. Только некото-рых я не умею разделывать.
- Ну, это не страшно – я умею. Тогда, может быть, в «Сирену»?
- Не знаю, что это, не бывала, но целиком доверяю вашему вкусу, - улы-баюсь я также очаровательно. Ну, попробуй только не потерять голову!
И снова тихо шуршат шины чудесной «Вольво». Положительно, когда разбогатею, куплю себе такую, просто влюбилась в эту машину. Насчет хо-зяина не уверена, а машина – чудо.
Ресторан на тихой московской улочке, битком забитой роскошными и просто дорогими машинами, не предлагал очень уж больших изысков, но все было свежее. Сражаться с омарами я не рискнула, а заказала лосося в апельсиновом соусе. Было белое легкое вино, была негромкая музыка, и мы несколько раз танцевали. Танцевать с АБ было приятно, он легко и ненавяз-чиво вел меня по площадке, а рука, обнимавшая мою талию, была крепкой и теплой. Не выношу мужиков с потными лапами. Я подняла глаза и посмот-рела на шефа. Он чуть грустно улыбался. Вблизи было заметно, что он не так молод, как кажется, видна была сетка морщинок у глаз, и складка у губ, казавшаяся обычно просто признаком сильного характера, тоже не молодила его. Он, кажется, прочитал мои мысли, и сказал:
- Вот так подумаю, что ты моя последняя любовь… и куда деваться от те-бя?
- Ну-ну, - ответила я таким же шутливым тоном, - и о любви мы еще не го-ворили, и вообще, клиническая практика показывает, что люди и в во-семьдесят по любви женятся да еще и детей заводят.
- Вот детей я как-то не успел завести. Черт его знает – то молод был, рано казалось. То карьеру строил. А теперь оглянулся – у одноклассников внуки, а я все еще в мальчиках.
- Ну, это дело нехитрое. Думаю, найдется множество женщин, которые были бы счастливы для Вас это сделать.
- Множество – это значит, нет одной. Вот и пытаюсь ее найти.
Я молча неопределенно улыбаюсь, одновременно пытаясь не сбиться с ритма и обдумывать, что же делать дальше? Одно дело лечь с ним в постель, проблем не вижу, хотя в принципе я всегда старалась не заводить романов на работе. Но тут, кажется, речь идет о совсем другом, и надо десять раз поду-мать, нужно ли мне это другое.
Мы возвращаемся к столику, приносят кофе и мороженое. Мороженое какое-то необыкновенное, его поджигают, синий огонек бежит над бело-розовой поверхностью, посыпанной шоколадом. Я поднимаю глаза от этой иллюминации и улыбаюсь шефу – как бы там ни повернулось, а вечер при-ятный, я не хочу испортить его. Настроение у АБ переменилось, он смеется, машет кому-то рукой. Его приятели подходят к нашему столику. Их двое: один, низенький толстяк лет тридцати пяти, все время потеет и вытирает лоб огромным, просто со скатерть размером, носовым платком; второй довольно высокий, и мог бы показаться симпатичным, если бы подстригся.
- Саша, сто лет тебя не видел! Что ты здесь делаешь?
- Ужинаю, вообще-то. Присаживайтесь, ребята. Саша, позволь тебе пред-ставить – мои сокурсники, Это Лев (кивок в сторону толстяка), это Евге-ний. Видишь, легки на помине – только я о них говорил, а они вот. А это Александра.
Ну, предположим, говорил он об одноклассниках, но не буду придирать-ся. Его знакомые целуют мне руку, говорят комплименты, но садиться отка-зываются: их ждет своя компания. Мы не настаиваем, и они удаляются. Пора двигаться и нам – уже сильно заполночь. Я отправляюсь попудрить нос, тут не такие роскошества, как в том, первом, «уличном» кафе, но тоже вполне мило – все чисто, сияет, пахнет дорогими дезодорантами и тетка за столиком с лаками и колготками тоже присутствует. Я еще раз убеждаюсь, что страна наша семимильными шагами движется к капитализму… Это у Хмелевской есть такая теория, и она мне очень нравится, что по состоянию туалетов в общественных местах можно судить об общественной формации. Ну вот – здесь полный и окончательный капитализм. Я привожу в порядок макияж, и выплываю в холл, как белоснежный лайнер под алыми парусами.
Время позднее, улицы наматываются на колеса почти без промедлений, и до моего дома мы добираемся за рекордные полчаса. Шеф, улыбаясь, смот-рит на меня:
- Могу ли я напроситься на традиционную чашечку кофе?
- Ну что ж, попробуйте, - тоже улыбаюсь я.
В конце концов, какого черта! Я свободная взрослая женщина, у меня уже полгода никого нет, Свентицкий мне симпатичен, квартира пустая…
Мы молча поднимаемся ко мне, все слова сказаны, и я даже не пытаюсь варить сакраментальную чашку кофе, потому что еще в прихожей, едва только за нами закрывается дверь, АБ хватает меня в объятия. Его губы опускаются все ниже и ниже, алая блузка оказывается на полу, за ней сле-дуют другие, так тщательно продуманные и так мешающие сейчас детали. Свентицкий подхватывает меня на руки и несет в комнату. Я закрываю глаза, руки мои и губы сами знают, что делать, я раскрываюсь ему навстречу, и последние мысли вылетают из моей головы.… Все повторяется снова и сно-ва, и я уже не могу понять, кто из нас стонет так протяжно, оказывается, это я… и снова…
А в обнаженном виде он хорош, думаю я, глядя на Александра, протяги-вающего мне бокал с шампанским – оказывается, он вполне подготовился к случившемуся, и прихватил все непременные атрибуты обольщения – шам-панское, мои любимые конфеты с ликером…
- Мне кажется, тебе не хватает одной детали туалета, - усмехается мой не-ожиданный любовник и выходит в прихожую.
Возвращается он с небольшой коробочкой и протягивает ее мне. Я рас-крываю и ахаю: на синем бархате сияет небольшой кулон. Сияет так ярко, что даже я, отроду не носившая бриллиантов, понимаю: это они.
Довольный произведенным эффектом, Александр усмехается:
- Пожалуйста, не возражай. Я знаю твою гордость, и все же прошу тебя принять эту безделушку, все равно ты стоишь неизмеримо большего. По-зволь, я застегну.
Я позволяю, и его руки обвиваются вокруг моей шеи.
Ну, кулон-то он застегнуть успел, но о бокале с шампанским я вспоми-наю в последнюю минуту, ставлю его на пол.… В общем, шампанское вполне успевает выдохнуться, пока мы возвращаемся к нему.
Пожалуй, часа два мне удалось поспать, вряд ли больше. Утром я была разбужена самым деликатным, но настойчивым образом, так что пришлось просыпаться. Потом я долго плескалась в душе, мы пили кофе и завтракали какой-то ерундой, нашедшейся в холодильнике. К сожалению, вчерашняя белая юбка пришла в некоторую негодность и требовала срочной чистки, так что пришлось перестраиваться и гладить платье.
- Поехали, пора, - стал торопить меня Свентицкий.
- Довези меня до метро.
- Ну, уж нет, я тебя довезу до конторы. Чтобы ты по такой погоде тащи-лась в метро!..
- Ага, до конторы – чтобы через десять минут каждая собака знала, с кем я провела ночь. Нет уж, до метро.
- Ладно, сойдемся на середине. Ты выйдешь на углу, никто ничего не уви-дит, и волк будет сыт и овца цела.
Мне смертельно не хочется тащиться в метро, и я соглашаюсь. Печенкой чувствую, что не надо этого делать. Несмотря на пробки, дорога занимает всего сорок минут – почти вдвое меньше, чем обычно…
- А кто будет на этой тусовке в выходные? – спрашиваю я, захлопнув дверцу и удобно устраиваясь на мягком кожаном сиденье.
- Ты будешь, - усмехается АБ. – И я буду.
- И все же? Должна же я знать, к чему готовиться?
- Из тех, кого ты знаешь, наверное, никого. Может, только Вадим. А что, он тебе понравился?
- Еще как, - отвечаю я, понимая, что правды здесь гораздо больше, чем я хочу показать.
- Ноги вырву. Премии лишу. Отшлепаю. Вот только попробуй. – И АБ смотрит на меня совсем не шутливо. Вот только ревности мне и не хва-тало. Впрочем, о его характере меня предупреждали, так что удивляться приходится только одному – а что это до сих пор молчу и не возражаю?
Вечером мы снова идем вместе ужинать. И снова этот вечер заканчивает-ся у меня в квартире. Мы изучаем друг друга, не торопясь, пробуя, как от-зывается каждое движение. Что греха таить – мы хорошо подходим друг другу, приятно иметь дело с таким опытным, умелым партнером. Его руки и губы снова и снова приводят меня в исступление, и снова он не дает мне со-рваться, ведет вверх и вверх… Утром я долго привожу к естественному со-стоянию распухшие, искусанные губы, а уж взгляд соседки, встреченной у лифта, показывает, что звукоизоляция в нашем доме куда хуже, чем хоте-лось бы.
Настя выздоровела и пошла в школу – конец четвертой четверти, оста-лось каких-то несколько дней. Разумеется, у ребенка нет троек, и все же лучше не пропускать. Пора уже думать и о переезде. Я обычно стараюсь вывезти родителей и Настю на дачу сразу же, как только у нее кончаются занятия, нужно заказать машину на следующие выходные. Опять придется грузовик брать, у родителей уже весь балкон и вся кладовка занята свертка-ми, тюками и сумками, а еще книги, а еще старый шкаф... Точно, грузовик нужен. И нужно договариваться с кем-то, чтобы таскать, снова дергать Мишку и остальных у меня язык не повернется, А просить бывшего му-женька… после того, как я его отшила насчет работы… ох, ломает меня что-то! Пожалуй, договорюсь-ка я с Лариской и ее Антоном – он мужик здоровый, своей дачи у них нет, заодно и воздухом подышат.
Как обычно, мои размышления прерывает телефонный звонок, и в трубке я слышу голос Вадима. Откровенно говоря, я вовсе к этому не была готова.
- Привет! Как живешь?
- Лучше всех, разумеется, - отвечаю я. – А ты как? Я уж думала, ты уехал куда-нибудь.
- В известном смысле, - смеется он. – Я болел, представь себе. Простудил-ся в такую погоду, как последний дурак. Все кругом на выходные за го-род, а я весь в соплях, чихаю, кашляю… Ужас, словом.
- Бедный ты, бедный. Но я надеюсь, ты был окружен самым заботливым уходом.
Он молчит. Потом произносит несколько натянуто:
- Что-то мне не нравится, как у нас с тобой получается разговор. Не то я тебя чем-то обидел, не то не понял чего-то. Давай-ка, начнем еще раз. – И он кладет трубку, не давая мне сказать ни слова.
Через минуту вновь раздается телефонный звонок. Дьявольщина, как же мне с ним разговаривать? Я не хочу его потерять, но и упустить АБ, или, не дай бог, обидеть его сейчас.… Нет, это немыслимо. Я не могу себе позволить потерять прекрасного любовника и приобрести серьезного врага. Ладно, будем считать, что я разговариваю со старшим братом. У меня, правда, нет братьев, но я попытаюсь.
- Привет, - снова раздается в трубке. – Как живешь?
- Привет. Как всегда, лучше всех. Я по тебе немного скучала, хорошо, что ты позвонил.
- Встретимся сегодня?
Да-а, вопрос интересный. Правда, АБ ничего не говорил о сегодняшнем вечере, так что формально я свободна. Собственно, что мешает мне принять приглашение Вадима и честно сказать об этом Свентицкому? Мол, видишь, мне и скрывать от тебя нечего.
- Давай. Ты заедешь?
- Конечно, где-то около половины седьмого. Удобно?
В конторе тишь и гладь, никто не мешает, до обеда я работаю спокойно. В половине четвертого раздается звонок местного телефона.
- Александра Андреевна? Зайдите к шефу, пожалуйста.
В приемной шефа по-прежнему прохладно и зелено, как в парке. Мегера смотрит на папочку с последними письмами, которую я прихватила с собой, и выразительно поднимает брови. Но не произносит ни слова, кроме сакра-ментального: «Проходите, пожалуйста». Как в приемной стоматолога.
Шеф стоит у среднего окна – эркером – и внимательно смотрит на улицу.
- Добрый день, Александр Брониславович! Вы меня вызывали?
- Ну что Вы! Не вызывал, а просил зайти. Добрый день, Александра Анд-реевна. Присаживайтесь, пожалуйста. Кофе хотите?
- Нет, спасибо, я только что обедала. – Не нравится мне сегодня шеф. С такими сдвинутыми бровями только об увольнении объявлять. – Вот пе-реписка с итальянскими партнерами. Я приложила перевод, как мы дого-варивались.
- Хорошо, я посмотрю. Скажите, Саша, вы сможете еще раз мне помочь?
- Снова официальный прием? Пожалуйста, когда?
- Нет, на сей раз несколько сложнее. Прием неофициальный, шашлыки, как это сейчас принято, за городом. Туда нужно поехать в пятницу, до утра воскресенья. Мне бы очень хотелось, чтобы Вы поехали со мной. Прошлый раз Вы произвели очень выгодное впечатление.
- Мне приятно это слышать, Александр Брониславович, но позвольте мне подумать. У меня болеет ребенок, и в выходные я должна бы быть с ней.
- Ну, я думаю, это мы сможем уладить. Возьмете на следующей неделе от-гулы. Подумайте, но завтра мне хотелось бы, чтобы Вы приняли решение.
- Хорошо, - я встаю из кресла, кладу на стол папку с письмами и иду к двери.
- Саша, - окликает меня шеф.
Я поворачиваюсь к нему, но он молчит, только смотрит на меня, потом делает несколько шагов, подходя ко мне почти вплотную. Еще пара шагов, и он выдавит мной дверь в приемную.
- Может быть, Вы поужинаете со мной сегодня? – наконец выдавливает он хрипло. – Пожалуйста.
- Хорошо, - отвечаю я, несколько напуганная такой стилистической невы-держанностью. – Во сколько?
- Я жду Вас в машине в семь, - отвечает он уже нормальным голосом и, неожиданно поцеловав мне руку, возвращается к столу.
Я выхожу от шефа и спускаюсь к себе в некотором обалдении. Одно из трех: или шеф до такой степени поражен моей неземной (как уже было ска-зано выше) красотой, или у него крупные неприятности и он вообще не по-нимает, что и кому говорит, или… третье предположение мне совсем не нравится, но кажется весьма вероятным – возможно, меня просто хотят под кого-нибудь «подложить». По кого-нибудь очень нужного. Надо сегодня вечером попытаться выяснить, что все это значит. Одета я вполне роман-тично, на мне длинная легкая белая юбка и алая шелковая блузка, разные серебряные штучки; голову я вчера помыла, волосы уложены, а очки я сни-му. Все равно вдаль смотреть мне не придется.
Ах, как бы мне хотелось, чтобы позвонил Вадим! Надо признаться, он произвел на меня куда большее впечатление, чем шеф со всем его выпенд-режем. И почему-то мне кажется, что ситуацию с новым приглашением он бы разъяснил моментально. Может, я ошибаюсь, но, по-моему, у этого че-ловека ум хорошего шахматиста, он любую ситуацию просчитывает на мно-го ходов вперед. Да что ж поделаешь, никак мне его не найти сейчас. Кстати, надо попытаться выяснить у Свентицкого за ужином – а может, на пре-словутых шашлыках будет и Вадим? Как-то это меня бы сильно успокоило.
У меня мелькает крайне неприятная мысль: не узнал ли, случаем, Свен-тицкий, об Ольгиной свадьбе? Ох, как бы это было некстати! Не этими ли мыслями было изборождено его чело?
Ровно в семь я выключаю компьютер, пудрю нос, снимаю очки и спус-каюсь к выходу. Шефова «Вольво» уже стоит у подъезда, Я сажусь в маши-ну. И, надев на лицо самую очаровательную улыбку, осведомляюсь:
- Куда мы едем сегодня, о повелитель?
- Как Вы относитесь к морским гадам? – улыбается АБ. И что мне поме-рещилось сегодня днем? Приятный мужик, хорош собой, что тебе нет так, Александра?
- К морским – хорошо, к большинству, во всяком случае. Только некото-рых я не умею разделывать.
- Ну, это не страшно – я умею. Тогда, может быть, в «Сирену»?
- Не знаю, что это, не бывала, но целиком доверяю вашему вкусу, - улы-баюсь я также очаровательно. Ну, попробуй только не потерять голову!
И снова тихо шуршат шины чудесной «Вольво». Положительно, когда разбогатею, куплю себе такую, просто влюбилась в эту машину. Насчет хо-зяина не уверена, а машина – чудо.
Ресторан на тихой московской улочке, битком забитой роскошными и просто дорогими машинами, не предлагал очень уж больших изысков, но все было свежее. Сражаться с омарами я не рискнула, а заказала лосося в апельсиновом соусе. Было белое легкое вино, была негромкая музыка, и мы несколько раз танцевали. Танцевать с АБ было приятно, он легко и ненавяз-чиво вел меня по площадке, а рука, обнимавшая мою талию, была крепкой и теплой. Не выношу мужиков с потными лапами. Я подняла глаза и посмот-рела на шефа. Он чуть грустно улыбался. Вблизи было заметно, что он не так молод, как кажется, видна была сетка морщинок у глаз, и складка у губ, казавшаяся обычно просто признаком сильного характера, тоже не молодила его. Он, кажется, прочитал мои мысли, и сказал:
- Вот так подумаю, что ты моя последняя любовь… и куда деваться от те-бя?
- Ну-ну, - ответила я таким же шутливым тоном, - и о любви мы еще не го-ворили, и вообще, клиническая практика показывает, что люди и в во-семьдесят по любви женятся да еще и детей заводят.
- Вот детей я как-то не успел завести. Черт его знает – то молод был, рано казалось. То карьеру строил. А теперь оглянулся – у одноклассников внуки, а я все еще в мальчиках.
- Ну, это дело нехитрое. Думаю, найдется множество женщин, которые были бы счастливы для Вас это сделать.
- Множество – это значит, нет одной. Вот и пытаюсь ее найти.
Я молча неопределенно улыбаюсь, одновременно пытаясь не сбиться с ритма и обдумывать, что же делать дальше? Одно дело лечь с ним в постель, проблем не вижу, хотя в принципе я всегда старалась не заводить романов на работе. Но тут, кажется, речь идет о совсем другом, и надо десять раз поду-мать, нужно ли мне это другое.
Мы возвращаемся к столику, приносят кофе и мороженое. Мороженое какое-то необыкновенное, его поджигают, синий огонек бежит над бело-розовой поверхностью, посыпанной шоколадом. Я поднимаю глаза от этой иллюминации и улыбаюсь шефу – как бы там ни повернулось, а вечер при-ятный, я не хочу испортить его. Настроение у АБ переменилось, он смеется, машет кому-то рукой. Его приятели подходят к нашему столику. Их двое: один, низенький толстяк лет тридцати пяти, все время потеет и вытирает лоб огромным, просто со скатерть размером, носовым платком; второй довольно высокий, и мог бы показаться симпатичным, если бы подстригся.
- Саша, сто лет тебя не видел! Что ты здесь делаешь?
- Ужинаю, вообще-то. Присаживайтесь, ребята. Саша, позволь тебе пред-ставить – мои сокурсники, Это Лев (кивок в сторону толстяка), это Евге-ний. Видишь, легки на помине – только я о них говорил, а они вот. А это Александра.
Ну, предположим, говорил он об одноклассниках, но не буду придирать-ся. Его знакомые целуют мне руку, говорят комплименты, но садиться отка-зываются: их ждет своя компания. Мы не настаиваем, и они удаляются. Пора двигаться и нам – уже сильно заполночь. Я отправляюсь попудрить нос, тут не такие роскошества, как в том, первом, «уличном» кафе, но тоже вполне мило – все чисто, сияет, пахнет дорогими дезодорантами и тетка за столиком с лаками и колготками тоже присутствует. Я еще раз убеждаюсь, что страна наша семимильными шагами движется к капитализму… Это у Хмелевской есть такая теория, и она мне очень нравится, что по состоянию туалетов в общественных местах можно судить об общественной формации. Ну вот – здесь полный и окончательный капитализм. Я привожу в порядок макияж, и выплываю в холл, как белоснежный лайнер под алыми парусами.
Время позднее, улицы наматываются на колеса почти без промедлений, и до моего дома мы добираемся за рекордные полчаса. Шеф, улыбаясь, смот-рит на меня:
- Могу ли я напроситься на традиционную чашечку кофе?
- Ну что ж, попробуйте, - тоже улыбаюсь я.
В конце концов, какого черта! Я свободная взрослая женщина, у меня уже полгода никого нет, Свентицкий мне симпатичен, квартира пустая…
Мы молча поднимаемся ко мне, все слова сказаны, и я даже не пытаюсь варить сакраментальную чашку кофе, потому что еще в прихожей, едва только за нами закрывается дверь, АБ хватает меня в объятия. Его губы опускаются все ниже и ниже, алая блузка оказывается на полу, за ней сле-дуют другие, так тщательно продуманные и так мешающие сейчас детали. Свентицкий подхватывает меня на руки и несет в комнату. Я закрываю глаза, руки мои и губы сами знают, что делать, я раскрываюсь ему навстречу, и последние мысли вылетают из моей головы.… Все повторяется снова и сно-ва, и я уже не могу понять, кто из нас стонет так протяжно, оказывается, это я… и снова…
А в обнаженном виде он хорош, думаю я, глядя на Александра, протяги-вающего мне бокал с шампанским – оказывается, он вполне подготовился к случившемуся, и прихватил все непременные атрибуты обольщения – шам-панское, мои любимые конфеты с ликером…
- Мне кажется, тебе не хватает одной детали туалета, - усмехается мой не-ожиданный любовник и выходит в прихожую.
Возвращается он с небольшой коробочкой и протягивает ее мне. Я рас-крываю и ахаю: на синем бархате сияет небольшой кулон. Сияет так ярко, что даже я, отроду не носившая бриллиантов, понимаю: это они.
Довольный произведенным эффектом, Александр усмехается:
- Пожалуйста, не возражай. Я знаю твою гордость, и все же прошу тебя принять эту безделушку, все равно ты стоишь неизмеримо большего. По-зволь, я застегну.
Я позволяю, и его руки обвиваются вокруг моей шеи.
Ну, кулон-то он застегнуть успел, но о бокале с шампанским я вспоми-наю в последнюю минуту, ставлю его на пол.… В общем, шампанское вполне успевает выдохнуться, пока мы возвращаемся к нему.
Пожалуй, часа два мне удалось поспать, вряд ли больше. Утром я была разбужена самым деликатным, но настойчивым образом, так что пришлось просыпаться. Потом я долго плескалась в душе, мы пили кофе и завтракали какой-то ерундой, нашедшейся в холодильнике. К сожалению, вчерашняя белая юбка пришла в некоторую негодность и требовала срочной чистки, так что пришлось перестраиваться и гладить платье.
- Поехали, пора, - стал торопить меня Свентицкий.
- Довези меня до метро.
- Ну, уж нет, я тебя довезу до конторы. Чтобы ты по такой погоде тащи-лась в метро!..
- Ага, до конторы – чтобы через десять минут каждая собака знала, с кем я провела ночь. Нет уж, до метро.
- Ладно, сойдемся на середине. Ты выйдешь на углу, никто ничего не уви-дит, и волк будет сыт и овца цела.
Мне смертельно не хочется тащиться в метро, и я соглашаюсь. Печенкой чувствую, что не надо этого делать. Несмотря на пробки, дорога занимает всего сорок минут – почти вдвое меньше, чем обычно…
- А кто будет на этой тусовке в выходные? – спрашиваю я, захлопнув дверцу и удобно устраиваясь на мягком кожаном сиденье.
- Ты будешь, - усмехается АБ. – И я буду.
- И все же? Должна же я знать, к чему готовиться?
- Из тех, кого ты знаешь, наверное, никого. Может, только Вадим. А что, он тебе понравился?
- Еще как, - отвечаю я, понимая, что правды здесь гораздо больше, чем я хочу показать.
- Ноги вырву. Премии лишу. Отшлепаю. Вот только попробуй. – И АБ смотрит на меня совсем не шутливо. Вот только ревности мне и не хва-тало. Впрочем, о его характере меня предупреждали, так что удивляться приходится только одному – а что это до сих пор молчу и не возражаю?
Вечером мы снова идем вместе ужинать. И снова этот вечер заканчивает-ся у меня в квартире. Мы изучаем друг друга, не торопясь, пробуя, как от-зывается каждое движение. Что греха таить – мы хорошо подходим друг другу, приятно иметь дело с таким опытным, умелым партнером. Его руки и губы снова и снова приводят меня в исступление, и снова он не дает мне со-рваться, ведет вверх и вверх… Утром я долго привожу к естественному со-стоянию распухшие, искусанные губы, а уж взгляд соседки, встреченной у лифта, показывает, что звукоизоляция в нашем доме куда хуже, чем хоте-лось бы.
Настя выздоровела и пошла в школу – конец четвертой четверти, оста-лось каких-то несколько дней. Разумеется, у ребенка нет троек, и все же лучше не пропускать. Пора уже думать и о переезде. Я обычно стараюсь вывезти родителей и Настю на дачу сразу же, как только у нее кончаются занятия, нужно заказать машину на следующие выходные. Опять придется грузовик брать, у родителей уже весь балкон и вся кладовка занята свертка-ми, тюками и сумками, а еще книги, а еще старый шкаф... Точно, грузовик нужен. И нужно договариваться с кем-то, чтобы таскать, снова дергать Мишку и остальных у меня язык не повернется, А просить бывшего му-женька… после того, как я его отшила насчет работы… ох, ломает меня что-то! Пожалуй, договорюсь-ка я с Лариской и ее Антоном – он мужик здоровый, своей дачи у них нет, заодно и воздухом подышат.
Как обычно, мои размышления прерывает телефонный звонок, и в трубке я слышу голос Вадима. Откровенно говоря, я вовсе к этому не была готова.
- Привет! Как живешь?
- Лучше всех, разумеется, - отвечаю я. – А ты как? Я уж думала, ты уехал куда-нибудь.
- В известном смысле, - смеется он. – Я болел, представь себе. Простудил-ся в такую погоду, как последний дурак. Все кругом на выходные за го-род, а я весь в соплях, чихаю, кашляю… Ужас, словом.
- Бедный ты, бедный. Но я надеюсь, ты был окружен самым заботливым уходом.
Он молчит. Потом произносит несколько натянуто:
- Что-то мне не нравится, как у нас с тобой получается разговор. Не то я тебя чем-то обидел, не то не понял чего-то. Давай-ка, начнем еще раз. – И он кладет трубку, не давая мне сказать ни слова.
Через минуту вновь раздается телефонный звонок. Дьявольщина, как же мне с ним разговаривать? Я не хочу его потерять, но и упустить АБ, или, не дай бог, обидеть его сейчас.… Нет, это немыслимо. Я не могу себе позволить потерять прекрасного любовника и приобрести серьезного врага. Ладно, будем считать, что я разговариваю со старшим братом. У меня, правда, нет братьев, но я попытаюсь.
- Привет, - снова раздается в трубке. – Как живешь?
- Привет. Как всегда, лучше всех. Я по тебе немного скучала, хорошо, что ты позвонил.
- Встретимся сегодня?
Да-а, вопрос интересный. Правда, АБ ничего не говорил о сегодняшнем вечере, так что формально я свободна. Собственно, что мешает мне принять приглашение Вадима и честно сказать об этом Свентицкому? Мол, видишь, мне и скрывать от тебя нечего.
- Давай. Ты заедешь?
- Конечно, где-то около половины седьмого. Удобно?
