Мое состояние было под стать ему: такое же затуманенное и неуверенное. Да, я проснулась с распущенным воротом на платье, будто то, что было ночью, случилось по-настоящему. Но и мысль, что я во сне или в бреду могла сама распустить платье, тоже не уходила.
Варнея тихо лежала на своей кровати такая же бледная, как и вчера. От завтрака она отказалась, и я переживала за нее. Хоть я живу рядом с ней совсем немного, но эта старушка – самый близкий мне человек во всем мире, ведь память так и не вернулась. Ни одного видения, ни одного хотя бы смутного образа. Будто я младенец без прошлого.
Раненый тоже лежал, не подавая признаков сознания. Я только проверила, не кровоточит ли рана и дышит ли он вообще. Дыхание его было тихим и ровным, и я спокойно позавтракала одна.
Затем время до обеда тянулось медленно. Я убрала часть продуктов, что принесли деревенские, в маленький погребок, навела порядок у печки, выгребла золу. Мелкий дождик не давал ничего делать на улице, и в конце концов я села на крыльцо и уставилась на дорогу. Там было пустынно и тоже тоскливо.
Кто он, что приходит ко мне ночью? Может, я знала его раньше? Возможно, стоит сходить на то место, где я появилась?
Хотя, конечно, сомнительно, что я найду что-то в чистом поле. Да и одной туда идти боязно и далеко. Стоит признаться себе: я боюсь того, что произошло со мной в прошлом. Вряд ли хорошее оставляет ожоги на теле и лишает волос. Да, было интересно, но не настолько, чтобы снова подвергать свою жизнь опасности. Мне уютно здесь, так зачем что-то менять?
Тут мой взгляд зацепился за что-то красное. Я нагнулась и увидела тонкую нить, лежащую поперек нижней ступеньки. Я подцепила ее пальцами. Нить оказалась длинной, она пересекала двор и одним концом была привязана к кусту жимолости. Что это такое? Вчера, кажется, ее не было. Варнея или деревенские ее здесь привязали?
И тут же я заметила мелькнувшую за деревом у дороги тень. Я вскочила и увидела, как кто-то удирает через бурьян к деревне. Деревенские за нами следят? Но зачем?
Уже вечером я поняла, что следят не за нами, а конкретно за мной. Выйдя к калитке в сад, я наткнулась на троих хмурых мужиков. Попятилась и уткнулась спиной в деревянный забор. Бежать-то некуда, что толку дергаться? Не вести же их за собой в дом к Варнее, слабой больной старушке? Уж если сгину, то одна, не буду ее впутывать.
– Что вам нужно? – спросила пересохшим ртом, стараясь не показывать страха.
– Надолго ли ты тут, девица? – спросил один, одетый довольно хорошо, добротно. На разбойника не похож.
– Вам-то какое дело? Я вас не знаю, вы меня тоже. Лучше нам каждому пойти своей дорогой.
– Нам-то как раз и есть дело, – набычился второй, мосластый и бородатый. – Ты почто к Варнее прилепилась? Беду кликаешь? А ну мы тебя вздернем на иве у речки.
– Подожди, Корвак, – остановил уже качнувшегося в мою сторону товарища первый и обратился ко мне: – Дуболом – мужик ненадежный, но проверить мы должны. Правду он сказал, что ты прокаженная?
Я вспомнила, как бежали с криками “прокаженная” двое мужиков, что нашли меня в поле. Дуболом узнал меня вчера и, видимо, поспешил сообщить другим. Что же мне сказать? Я и сама не знала правды. Но Варнея меня не боялась, и я не верила, что могу принести несчастье кому-либо.
– Нет, – сказала тихо, но уверенно.
– Сними-ка платок, – услышала я высокий голос третьего, до этого молчавшего мужчины. Он выглядел так, будто увидел бородавчатую жабу у себя в супе.
Я не стала упираться и стянула с головы платок. Там у меня никаких следов не было, лишь пушок коротких волос.
– В этом не соврал Дуболом, – посмотрели мужики друг на друга.
– Может?..
– Раздевать мы тебя не будем, девица, нехорошо это, – сказал первый мужик, видимо, старший. – Скажи честно сама: есть отметины на теле?
– Смотря что вы считаете отметинами, – уклончиво сказала я. Если сейчас совру, правда ли не тронут? Не попытаются силой снять платье? Но ведь Варнея ни слова не сказала о проказе, а ведь она видела мою спину. Значит, ни ей, ни деревенским опасность не грозит. Что скрывать?
– Отметин нет, но есть черные шрамы. Это не проказа, – сказала я. – И Варнея их видела. Вы не доверяете ее знаниям? – вызывающе вскинула я голову.
– Да вздернуть ее и делов! – снова взвился бородатый.
Тут скрипнула ступенька крыльца, и Варнея, видимо, вышедшая на шум, слабым голосом спросила:
– Что происходит? Глава, зачем пристал к бедной девочке?
– Варнея, ты знаешь, кто она? – вопросом на вопрос ответил, как оказалось, глава деревни.
– Я-то знаю, а вот ты принял ее за кого-то другого, – сказала старушка, медленно спускаясь по ступенькам и приближаясь к нам. Я поспешно кинулась ей навстречу и поддержала под локоть.
– Если она прокаженная, – продолжил настаивать глава, – ей нечего делать в нашей деревне.
– Она не прокаженная, – Варнея сердито нахмурилась и успокаивающе похлопала меня по руке. – Я сказала.
Мужчины несколько секунд молчали, переглядываясь, потом глава мотнул головой, они попрощались с Варнеей и ушли. А она выдохнула и буквально повисла на моей руке.
– Зачем же вы вышли? – обеспокоенно посмотрела я на ее бледное лицо. – Ничего они мне не сделали бы.
– Не сделали бы, – кивнула она. – Пойдем, я хочу есть.
В доме уже было совсем темно. Тонкая свеча, зажженная на столе, не могла выгнать из углов глубокие тени. Раненый мужчина продолжал тихо лежать, и я наклонилась, чтобы на всякий случай послушать его дыхание. Он был жив, но все еще без сознания. А еще от него начал исходить неприятный запах, и я слегка поморщилась.
Когда Варнея поела, она взяла какие-то вещи из кучи возле сундука, что навалили вчера деревенские, и сказала мне:
– Придется тебе выйти ненадолго, его нужно переодеть. – И она кивнула на мужчину. – Ты девица молодая, не нужно тебе в этом участвовать. Не бойся, деревенские сегодня больше не придут, а опасного зверья в этих местах не водится.
Я смутилась. Это не мой мужчина из сна – того я почему-то не стеснялась, и он не вызывал отторжения. Поэтому послушно вышла на крыльцо и плотно закрыла дверь. Надеюсь, Варнея справится одна.
На следующее утро Варнея хмурилась и о чем-то напряженно думала. Это было видно по тому, как она замирала, пока накрывала на стол, когда ела и не доносила ложку до рта. После завтрака я уже собиралась встать из-за стола, когда она остановила меня:
– Подожди, присядь.
Я села и почувствовала тревогу, будто вот-вот что-то должно случиться. Слишком уж необычно вела себя старушка.
– Дилона, – начала она, сжав мою ладонь в своих руках. – Сегодня, скорее всего, приедут забирать этого болезного, – она кивнула на неподвижного мужчину. – Ты поедешь с ним в качестве лекаря.
– Я? – сердце заполошно забилось, и показалось, что земля под ногами качнулась. – Но почему? Я… я мешаю вам? Я буду работать усердней, найду себе занятие, буду тоже приносить еду и деньги в дом. Я…
– Дело не в этом, – прервала меня старушка. – Ты мне совсем не мешаешь. Наоборот, скрашиваешь мою старость. Я бы очень хотела, чтобы ты осталась здесь хотя бы до моей смерти.
– Но тогда почему?
– Глава деревни, пришедший вчера сюда, был только первой ласточкой, Дилона. Народ здесь дремучий и суеверный, тебя не оставят в покое. Даже моя защита не спасет – сживут со света.
Я молчала. Не знала, что сказать. Для деревенских я и правда прокаженная, как бы не накликать беду и на Варнею.
– Поезжай, – настойчиво похлопала она меня по руке. – Сначала до губернской столицы, оттуда – в столицу государства. Там тебя никто не знает, да и не обратит внимания на твое увечье.
– Может…
– Я не поеду с тобой, – будто прочитала мои мысли Варнея. – Какими бы ни были эти люди, им без меня будет хуже, а в столице я никому не нужна. Да и приросла я к этой земле, уже не оторвать. Ты еще молода, можешь, как семя радужницы, лететь по свету.
Я не нашла больше слов, какими бы могла ответить. Старушка была со всех сторон права. И как бы мне ни было здесь хорошо, не могла я подвергать опасности свою спасительницу.
Сборы Варнея начала в следующее же утро, после завтрака, не дожидаясь людей герцога. Нашла еще одно подходящее мне платье, смену белья, запас еды и питья. В отдельный узелок завязала лекарства и ткани для перевязки больного. Пока укладывала, рассказала, что, для чего и как используется. Потом из еще одного сундука, поменьше, достала желтый лист бумаги и чернила с пером. Отправила меня на колодец, а сама села писать.
Когда я вернулась, возле узелков уже лежало написанное и сложенное письмо.
– Дилона, подойди сюда, – позвала она меня. – Прочитай, – передала мне письмо, внимательно за мной наблюдая.
Я повертела в руках конверт. Он был запечатан, но на лицевой стороне аккуратными круглыми буквами был выведен адрес.
– Десятый торговый ряд, пятый дом, аптекарь Родис Сили, – послушно прочитала я вслух.
Варнея облегченно улыбнулась. Неужели боялась, что я не умею читать? Хотя и такое могло быть. Несмотря на изнеженные руки, неизвестно, кто я. Вдруг неграмотная.
– Справишься, деточка, – сказала она, похлопав меня по руке. – Родис мне должен сильно, но и тебе со знанием грамоты легче будет. Наказала я в письме, чтобы он тебя в подмастерья взял на первое время. Он не откажет, не бойся. А со временем найдешь свое место, столица большая. А сможешь, так и пришли весточку мне, порадуй старушку. Я хоть спать спокойно буду.
Я сжала письмо и кивнула. Сердце тревожилось и печалилось, но я не хотела показывать это Варнее. Только больше переживать будет.
А вечером, уже перед самым сном, дорогу возле избы и крошечный двор заполнило ржание коней, а в дверь постучали громко и уверенно, с осознанием своей силы.
– Открывайте, покуда дверь не снесли!
– Открывайте! – снова загрохотал кулак по двери. Дубовая она, крепкая. Что ей тот кулак.
Варнея, до этого мирно разминавшая травы в ступке, сердито зыркнула на дверь и накинула платок на плечи.
– Сиди тихо, накинь косынку на волосы, – сказала она мне и пошла к двери.
Открыла ее и уперла руки в бока.
– По своей голове дурной постучал бы лучше, – ворчливо сказала она.
– Ты, бабка, договоришься сейчас, – сказал не менее смурной низкий голос. – Пропускай в избу, люди герцога прибыли.
Варнея, не став дальше пререкаться, отошла в сторону. В крохотную комнату тут же набилась тьма народу, и почти все – крепкие мужчины в доспехах. Среди них выделялись чисто, по-господски одетые двое мужчин: один в шапке посреди лета, да в какой-то мудреной, с пером, а второй почти лысый и с маленьким сундуком. Они подошли к раненому, а нам с Варнеей не оставалось ничего, кроме как встать тихо в углу. К выходу нас не пускали, и вообще было ощущение, что нас специально окружили.
Лысоватый опустился на колени перед герцогским сыном и начал того осматривать. Я думала, в сундуке у него лекарства, но он достал какие-то амулеты и инструменты. К сожалению, с моего места невозможно было хорошо их разглядеть. Закончив что-то измерять, он поцокал языком и поднялся.
– Варвары, чисто варвары, – сказал он тонким скрипучим голоском. – Это ж надо так топорно лечить.
– Как умели, так и лечили, – тут же откликнулась Варнея. – Не помер, и спасибо скажите.
– А это еще расследовать надо, спасибо вам говорить или на плаху отправить, – сверкнул глазами на нас из-под шапки второй господин. – Может, это вы моего племянника чуть не убили.
– Конечно! – снова уперла руки в бока Варнея и проскользнула между солдатами, встав ближе к господам. – А потом я решила полечить его и вам записочку написать. Чушь-то не городите!
– А ты за языком следи, бабка! – набычился гость. – Укоротить-то его быстро!
По Варнее и не скажешь, что она хоть чуть-чуть испугалась, а вот я вздрогнула. А если и правда обвинят? И накажут? А если и суда ждать не будут, тут же и сами все устроят? Испугавшись, подошла к старушке и вцепилась в ее руку, посмотрела вопросительно. Варнея только прикрыла на секунду глаза, будто успокаивала меня. И правда, господин в шапке еще покричал и успокоился.
– Ладно, дознаватели приедут через два дня, тогда и узнаем все, – сказал он и махнул солдатам: – несите в карету, только аккуратно! Знаю я вас, костоломов!
– Стойте! – шагнула Варнея к двери, расставила руки в стороны и перегородила путь. – А ежели с ним по дороге случится что? Я крайней окажусь. Вместо меня потом вы на плаху голову положите?
– Достала ты меня, старуха! – прорычал мужчина в шапке. Видимо, он тут главный. – Что тебе еще надо? Жди дознавателей!
– Она поедет с вами, – взяла Варнея меня за локоть и предъявила мужчинам. – Будет присматривать за раненым, чтобы с ним ничего не случилось.
– Да ты… – это уже мужчина с чемоданчиком заговорил, аж заикаться начал от возмущения, – да ты на что намекаешь? Что я свое дело плохо знаю? Да ты сама-то – деревенская знахарка, и говоришь это мне, столичному лекарю?
– То, что ты лекарь столичный, верю, – не отступала Варнея. – А себя защитить помешать мне не можешь. С вами она поедет.
– А коли нет, то что?
– Тогда поеду я и прямиком к герцогу. Скажу ему, что ехали вы два дня, когда тут всего день ходу, – Варнея прищурилась зло и вскинула подбородок.
Я только смотрела на эту перепалку и восхищалась. Сухая старушка, меньше всех в этой комнате, а всех построила. Вон они уже и сказать не знают что.
– Тьфу… – не сдержался господин в шапке. – Твоя взяла, пусть едет!
И вышел вон, хлопнув дверью. Варнея выдохнула и тяжело облокотилась на мою руку. Видимо, все силы из нее спор вытянул.
– Все, сговорились, – тихо шепнула она мне. – Собирайся, девонька.
Собирать-то особо нечего было – взять пару узелков и все. И совсем скоро я уже сидела в экипаже, тоскливо глядя в окно на удаляющуюся маленькую фигуру Варнеи. Она вышла из дома и стояла на дороге, глядя вслед. Нам и расстаться правильно не удалось: спешные слова прощания, короткие тягостные объятия и ни минуты на то, чтобы присесть на дорожку и уронить слезинку. Каково ей будет совсем одной? А мне?
Когда ее совсем не стало видно, я отвернулась от окна и вздохнула. Лекарскую повозку нещадно трясло. Страшно подумать, в каком состоянии довозили тяжелых больных на такой колымаге. Меня посадили в нее вместе с раненым мужчиной. Лекарь радостно скинул на меня обязанности по присмотру и поехал в главной, наверняка более комфортной карете. Видимо, слова Варнеи о том, что с больным может что-то случиться, не были далеки от правды. Я не заметила особого рвения по уходу за ним ни со стороны родственника, ни со стороны лекаря.
Внутри было так же уныло, как и в моей душе: обитые потемневшим деревом стены, потертая и чем-то заляпанная ткань сидений и узкая низкая кушетка с веревками. Видимо, чтобы пациент не перекатывался по всему салону при такой-то езде. Мужчина как раз был привязан, но безвольная голова при этом болталась туда-сюда. Вздохнув, я придвинулась ближе и зафиксировала ее руками. Хоть он и незнакомец, но его по-человечески жалко. Его голове и так досталось.
Через час я даже начала задремывать, привыкнув к тряске, когда тихий стон вывел меня из полусонного состояния.
Варнея тихо лежала на своей кровати такая же бледная, как и вчера. От завтрака она отказалась, и я переживала за нее. Хоть я живу рядом с ней совсем немного, но эта старушка – самый близкий мне человек во всем мире, ведь память так и не вернулась. Ни одного видения, ни одного хотя бы смутного образа. Будто я младенец без прошлого.
Раненый тоже лежал, не подавая признаков сознания. Я только проверила, не кровоточит ли рана и дышит ли он вообще. Дыхание его было тихим и ровным, и я спокойно позавтракала одна.
Затем время до обеда тянулось медленно. Я убрала часть продуктов, что принесли деревенские, в маленький погребок, навела порядок у печки, выгребла золу. Мелкий дождик не давал ничего делать на улице, и в конце концов я села на крыльцо и уставилась на дорогу. Там было пустынно и тоже тоскливо.
Кто он, что приходит ко мне ночью? Может, я знала его раньше? Возможно, стоит сходить на то место, где я появилась?
Хотя, конечно, сомнительно, что я найду что-то в чистом поле. Да и одной туда идти боязно и далеко. Стоит признаться себе: я боюсь того, что произошло со мной в прошлом. Вряд ли хорошее оставляет ожоги на теле и лишает волос. Да, было интересно, но не настолько, чтобы снова подвергать свою жизнь опасности. Мне уютно здесь, так зачем что-то менять?
Тут мой взгляд зацепился за что-то красное. Я нагнулась и увидела тонкую нить, лежащую поперек нижней ступеньки. Я подцепила ее пальцами. Нить оказалась длинной, она пересекала двор и одним концом была привязана к кусту жимолости. Что это такое? Вчера, кажется, ее не было. Варнея или деревенские ее здесь привязали?
И тут же я заметила мелькнувшую за деревом у дороги тень. Я вскочила и увидела, как кто-то удирает через бурьян к деревне. Деревенские за нами следят? Но зачем?
Глава 8
Уже вечером я поняла, что следят не за нами, а конкретно за мной. Выйдя к калитке в сад, я наткнулась на троих хмурых мужиков. Попятилась и уткнулась спиной в деревянный забор. Бежать-то некуда, что толку дергаться? Не вести же их за собой в дом к Варнее, слабой больной старушке? Уж если сгину, то одна, не буду ее впутывать.
– Что вам нужно? – спросила пересохшим ртом, стараясь не показывать страха.
– Надолго ли ты тут, девица? – спросил один, одетый довольно хорошо, добротно. На разбойника не похож.
– Вам-то какое дело? Я вас не знаю, вы меня тоже. Лучше нам каждому пойти своей дорогой.
– Нам-то как раз и есть дело, – набычился второй, мосластый и бородатый. – Ты почто к Варнее прилепилась? Беду кликаешь? А ну мы тебя вздернем на иве у речки.
– Подожди, Корвак, – остановил уже качнувшегося в мою сторону товарища первый и обратился ко мне: – Дуболом – мужик ненадежный, но проверить мы должны. Правду он сказал, что ты прокаженная?
Я вспомнила, как бежали с криками “прокаженная” двое мужиков, что нашли меня в поле. Дуболом узнал меня вчера и, видимо, поспешил сообщить другим. Что же мне сказать? Я и сама не знала правды. Но Варнея меня не боялась, и я не верила, что могу принести несчастье кому-либо.
– Нет, – сказала тихо, но уверенно.
– Сними-ка платок, – услышала я высокий голос третьего, до этого молчавшего мужчины. Он выглядел так, будто увидел бородавчатую жабу у себя в супе.
Я не стала упираться и стянула с головы платок. Там у меня никаких следов не было, лишь пушок коротких волос.
– В этом не соврал Дуболом, – посмотрели мужики друг на друга.
– Может?..
– Раздевать мы тебя не будем, девица, нехорошо это, – сказал первый мужик, видимо, старший. – Скажи честно сама: есть отметины на теле?
– Смотря что вы считаете отметинами, – уклончиво сказала я. Если сейчас совру, правда ли не тронут? Не попытаются силой снять платье? Но ведь Варнея ни слова не сказала о проказе, а ведь она видела мою спину. Значит, ни ей, ни деревенским опасность не грозит. Что скрывать?
– Отметин нет, но есть черные шрамы. Это не проказа, – сказала я. – И Варнея их видела. Вы не доверяете ее знаниям? – вызывающе вскинула я голову.
– Да вздернуть ее и делов! – снова взвился бородатый.
Тут скрипнула ступенька крыльца, и Варнея, видимо, вышедшая на шум, слабым голосом спросила:
– Что происходит? Глава, зачем пристал к бедной девочке?
Глава 9
– Варнея, ты знаешь, кто она? – вопросом на вопрос ответил, как оказалось, глава деревни.
– Я-то знаю, а вот ты принял ее за кого-то другого, – сказала старушка, медленно спускаясь по ступенькам и приближаясь к нам. Я поспешно кинулась ей навстречу и поддержала под локоть.
– Если она прокаженная, – продолжил настаивать глава, – ей нечего делать в нашей деревне.
– Она не прокаженная, – Варнея сердито нахмурилась и успокаивающе похлопала меня по руке. – Я сказала.
Мужчины несколько секунд молчали, переглядываясь, потом глава мотнул головой, они попрощались с Варнеей и ушли. А она выдохнула и буквально повисла на моей руке.
– Зачем же вы вышли? – обеспокоенно посмотрела я на ее бледное лицо. – Ничего они мне не сделали бы.
– Не сделали бы, – кивнула она. – Пойдем, я хочу есть.
В доме уже было совсем темно. Тонкая свеча, зажженная на столе, не могла выгнать из углов глубокие тени. Раненый мужчина продолжал тихо лежать, и я наклонилась, чтобы на всякий случай послушать его дыхание. Он был жив, но все еще без сознания. А еще от него начал исходить неприятный запах, и я слегка поморщилась.
Когда Варнея поела, она взяла какие-то вещи из кучи возле сундука, что навалили вчера деревенские, и сказала мне:
– Придется тебе выйти ненадолго, его нужно переодеть. – И она кивнула на мужчину. – Ты девица молодая, не нужно тебе в этом участвовать. Не бойся, деревенские сегодня больше не придут, а опасного зверья в этих местах не водится.
Я смутилась. Это не мой мужчина из сна – того я почему-то не стеснялась, и он не вызывал отторжения. Поэтому послушно вышла на крыльцо и плотно закрыла дверь. Надеюсь, Варнея справится одна.
На следующее утро Варнея хмурилась и о чем-то напряженно думала. Это было видно по тому, как она замирала, пока накрывала на стол, когда ела и не доносила ложку до рта. После завтрака я уже собиралась встать из-за стола, когда она остановила меня:
– Подожди, присядь.
Я села и почувствовала тревогу, будто вот-вот что-то должно случиться. Слишком уж необычно вела себя старушка.
– Дилона, – начала она, сжав мою ладонь в своих руках. – Сегодня, скорее всего, приедут забирать этого болезного, – она кивнула на неподвижного мужчину. – Ты поедешь с ним в качестве лекаря.
Глава 10
– Я? – сердце заполошно забилось, и показалось, что земля под ногами качнулась. – Но почему? Я… я мешаю вам? Я буду работать усердней, найду себе занятие, буду тоже приносить еду и деньги в дом. Я…
– Дело не в этом, – прервала меня старушка. – Ты мне совсем не мешаешь. Наоборот, скрашиваешь мою старость. Я бы очень хотела, чтобы ты осталась здесь хотя бы до моей смерти.
– Но тогда почему?
– Глава деревни, пришедший вчера сюда, был только первой ласточкой, Дилона. Народ здесь дремучий и суеверный, тебя не оставят в покое. Даже моя защита не спасет – сживут со света.
Я молчала. Не знала, что сказать. Для деревенских я и правда прокаженная, как бы не накликать беду и на Варнею.
– Поезжай, – настойчиво похлопала она меня по руке. – Сначала до губернской столицы, оттуда – в столицу государства. Там тебя никто не знает, да и не обратит внимания на твое увечье.
– Может…
– Я не поеду с тобой, – будто прочитала мои мысли Варнея. – Какими бы ни были эти люди, им без меня будет хуже, а в столице я никому не нужна. Да и приросла я к этой земле, уже не оторвать. Ты еще молода, можешь, как семя радужницы, лететь по свету.
Я не нашла больше слов, какими бы могла ответить. Старушка была со всех сторон права. И как бы мне ни было здесь хорошо, не могла я подвергать опасности свою спасительницу.
Сборы Варнея начала в следующее же утро, после завтрака, не дожидаясь людей герцога. Нашла еще одно подходящее мне платье, смену белья, запас еды и питья. В отдельный узелок завязала лекарства и ткани для перевязки больного. Пока укладывала, рассказала, что, для чего и как используется. Потом из еще одного сундука, поменьше, достала желтый лист бумаги и чернила с пером. Отправила меня на колодец, а сама села писать.
Когда я вернулась, возле узелков уже лежало написанное и сложенное письмо.
– Дилона, подойди сюда, – позвала она меня. – Прочитай, – передала мне письмо, внимательно за мной наблюдая.
Я повертела в руках конверт. Он был запечатан, но на лицевой стороне аккуратными круглыми буквами был выведен адрес.
– Десятый торговый ряд, пятый дом, аптекарь Родис Сили, – послушно прочитала я вслух.
Варнея облегченно улыбнулась. Неужели боялась, что я не умею читать? Хотя и такое могло быть. Несмотря на изнеженные руки, неизвестно, кто я. Вдруг неграмотная.
– Справишься, деточка, – сказала она, похлопав меня по руке. – Родис мне должен сильно, но и тебе со знанием грамоты легче будет. Наказала я в письме, чтобы он тебя в подмастерья взял на первое время. Он не откажет, не бойся. А со временем найдешь свое место, столица большая. А сможешь, так и пришли весточку мне, порадуй старушку. Я хоть спать спокойно буду.
Я сжала письмо и кивнула. Сердце тревожилось и печалилось, но я не хотела показывать это Варнее. Только больше переживать будет.
А вечером, уже перед самым сном, дорогу возле избы и крошечный двор заполнило ржание коней, а в дверь постучали громко и уверенно, с осознанием своей силы.
– Открывайте, покуда дверь не снесли!
Глава 11
– Открывайте! – снова загрохотал кулак по двери. Дубовая она, крепкая. Что ей тот кулак.
Варнея, до этого мирно разминавшая травы в ступке, сердито зыркнула на дверь и накинула платок на плечи.
– Сиди тихо, накинь косынку на волосы, – сказала она мне и пошла к двери.
Открыла ее и уперла руки в бока.
– По своей голове дурной постучал бы лучше, – ворчливо сказала она.
– Ты, бабка, договоришься сейчас, – сказал не менее смурной низкий голос. – Пропускай в избу, люди герцога прибыли.
Варнея, не став дальше пререкаться, отошла в сторону. В крохотную комнату тут же набилась тьма народу, и почти все – крепкие мужчины в доспехах. Среди них выделялись чисто, по-господски одетые двое мужчин: один в шапке посреди лета, да в какой-то мудреной, с пером, а второй почти лысый и с маленьким сундуком. Они подошли к раненому, а нам с Варнеей не оставалось ничего, кроме как встать тихо в углу. К выходу нас не пускали, и вообще было ощущение, что нас специально окружили.
Лысоватый опустился на колени перед герцогским сыном и начал того осматривать. Я думала, в сундуке у него лекарства, но он достал какие-то амулеты и инструменты. К сожалению, с моего места невозможно было хорошо их разглядеть. Закончив что-то измерять, он поцокал языком и поднялся.
– Варвары, чисто варвары, – сказал он тонким скрипучим голоском. – Это ж надо так топорно лечить.
– Как умели, так и лечили, – тут же откликнулась Варнея. – Не помер, и спасибо скажите.
– А это еще расследовать надо, спасибо вам говорить или на плаху отправить, – сверкнул глазами на нас из-под шапки второй господин. – Может, это вы моего племянника чуть не убили.
– Конечно! – снова уперла руки в бока Варнея и проскользнула между солдатами, встав ближе к господам. – А потом я решила полечить его и вам записочку написать. Чушь-то не городите!
– А ты за языком следи, бабка! – набычился гость. – Укоротить-то его быстро!
По Варнее и не скажешь, что она хоть чуть-чуть испугалась, а вот я вздрогнула. А если и правда обвинят? И накажут? А если и суда ждать не будут, тут же и сами все устроят? Испугавшись, подошла к старушке и вцепилась в ее руку, посмотрела вопросительно. Варнея только прикрыла на секунду глаза, будто успокаивала меня. И правда, господин в шапке еще покричал и успокоился.
– Ладно, дознаватели приедут через два дня, тогда и узнаем все, – сказал он и махнул солдатам: – несите в карету, только аккуратно! Знаю я вас, костоломов!
– Стойте! – шагнула Варнея к двери, расставила руки в стороны и перегородила путь. – А ежели с ним по дороге случится что? Я крайней окажусь. Вместо меня потом вы на плаху голову положите?
– Достала ты меня, старуха! – прорычал мужчина в шапке. Видимо, он тут главный. – Что тебе еще надо? Жди дознавателей!
– Она поедет с вами, – взяла Варнея меня за локоть и предъявила мужчинам. – Будет присматривать за раненым, чтобы с ним ничего не случилось.
– Да ты… – это уже мужчина с чемоданчиком заговорил, аж заикаться начал от возмущения, – да ты на что намекаешь? Что я свое дело плохо знаю? Да ты сама-то – деревенская знахарка, и говоришь это мне, столичному лекарю?
– То, что ты лекарь столичный, верю, – не отступала Варнея. – А себя защитить помешать мне не можешь. С вами она поедет.
– А коли нет, то что?
– Тогда поеду я и прямиком к герцогу. Скажу ему, что ехали вы два дня, когда тут всего день ходу, – Варнея прищурилась зло и вскинула подбородок.
Я только смотрела на эту перепалку и восхищалась. Сухая старушка, меньше всех в этой комнате, а всех построила. Вон они уже и сказать не знают что.
– Тьфу… – не сдержался господин в шапке. – Твоя взяла, пусть едет!
И вышел вон, хлопнув дверью. Варнея выдохнула и тяжело облокотилась на мою руку. Видимо, все силы из нее спор вытянул.
– Все, сговорились, – тихо шепнула она мне. – Собирайся, девонька.
Глава 12
Собирать-то особо нечего было – взять пару узелков и все. И совсем скоро я уже сидела в экипаже, тоскливо глядя в окно на удаляющуюся маленькую фигуру Варнеи. Она вышла из дома и стояла на дороге, глядя вслед. Нам и расстаться правильно не удалось: спешные слова прощания, короткие тягостные объятия и ни минуты на то, чтобы присесть на дорожку и уронить слезинку. Каково ей будет совсем одной? А мне?
Когда ее совсем не стало видно, я отвернулась от окна и вздохнула. Лекарскую повозку нещадно трясло. Страшно подумать, в каком состоянии довозили тяжелых больных на такой колымаге. Меня посадили в нее вместе с раненым мужчиной. Лекарь радостно скинул на меня обязанности по присмотру и поехал в главной, наверняка более комфортной карете. Видимо, слова Варнеи о том, что с больным может что-то случиться, не были далеки от правды. Я не заметила особого рвения по уходу за ним ни со стороны родственника, ни со стороны лекаря.
Внутри было так же уныло, как и в моей душе: обитые потемневшим деревом стены, потертая и чем-то заляпанная ткань сидений и узкая низкая кушетка с веревками. Видимо, чтобы пациент не перекатывался по всему салону при такой-то езде. Мужчина как раз был привязан, но безвольная голова при этом болталась туда-сюда. Вздохнув, я придвинулась ближе и зафиксировала ее руками. Хоть он и незнакомец, но его по-человечески жалко. Его голове и так досталось.
Через час я даже начала задремывать, привыкнув к тряске, когда тихий стон вывел меня из полусонного состояния.
