Я и сам не раз терпел унижения со стороны сынков влиятельных придурков. Когда ты с другими детьми играешь на улице, а мимо проезжают на откормленных лошадях богатеи, то они нарочно пускают своих скакунов галопом в гущу ни в чем не повинных ребятишек, да еще и смеются если кого удается сбить или покалечить. А любимой игрой этих отморозков была вечерами ловить и избивать таких, как мы. Я однажды попал в такую передрягу. Когда тебя держат двое мужиков телохранителей этих выродков, а ты, пацан, ничего им не можешь противопоставить, а эти малолетние богатенькие уроды хлещут тебя плетками, прижигают каленым железом. У меня до сих пор отметина осталась от таких «шалостей».
Сайрас вскочил и задрал рубаху. На животе его белел шрам в виде подковы.
– Что?! Красиво?! – проорал атаман.
– Но причем тут я и Тирампилус? Мы то над тобой не издевались? – опять спросил Лемиус.
– Вы такие же снобы как садисты из Крефа. Папаши устроили вас в кадетский корпус одним щелчком пальцев. Я же попал в него чудом. Моя мать, видя, что «улица» меня не только портит, но может и погубить, написала письмо своему брату, который соизволил подсуетиться. Единственный раз за всю мою жизнь мне тогда повезло, и я попал в кадетский корпус! Но на этом мое везение закончилось! Скажи-ка мне Лемиус ты хотя бы раз за время учебы дежурил в столовой или нес караул на складах?
– Но ведь для этого же была интендантская рота солдат. И они выполняли эти обязанности, – ответил Лемиус.
– Я так и думал, что ты даже не интересовался. По окончании занятий вас увозили экипажи в ваши имения, а такие, как я, за проживание в кадетском корпусе должны были отработать несением караульной службы и хозяйственными нарядами наравне с простыми солдатами. Пока ты отдыхал и развлекался мне приходилось вышагивать по грязным складским дворам с тяжеленной винтовкой. Для такого сопляка, каким я тогда был – это сущая мука. Не все выдерживали. Вспомни сколько народу отсеялось за те пять лет учебы?
– Человек десять, наверное, – пожал плечами Лемиус.
– Вот видишь. Тебе плевать! А знаешь как сложилась моя судьба? Я стал солдатом личной гвардии императора. Догадываешься кто оказался моим командиром?! Терампиус сдавший выпускные экзамены хуже меня и назначенный на должность благодаря связям! А ты, недалеко ушедший в учебе от друга, получил под командование целую заставу, пусть и на границе. Из-за таких аристократов заимевших свои должности благодаря связям их родителей, более талантливые умные и усердные люди остаются не у дел. Но тебе все равно, и только за твое равнодушие тебя следует уничтожить, искоренить из этого мира, как я это делал с твоим другом и с теми уродами из Крефа. О как они орали от страха. Когда узнали меня – командира карательной сотни. Я сжег этих садистов вместе с их поместьями. С тобой мы поступим иначе. Вся ваша команда отправится на эшафот. А ты – виновник смерти людей за которых отвечал, будешь наблюдать за их гибелью. Может поймешь тогда, что благодаря связям отца всю свою жизнь занимал место, которого был не достоин. Сколько таких папенькиных сынков, заботливо посаженных на тепленькие места, губят своих подчиненных в первом же бою. Когда те, кто из кожи вон лезет, так и остаются на дне. Тебя же я повешу на следующий день. Заноза, отведи его в отдельный сарай пусть пару часиков посидит, подумает, пока мы все не приготовим к казни.
– Слушаюсь атаман, – раболепно отозвался тот и бесцеремонно поставил Лемиуса на ноги.
На улице было много народу. Мужики достраивали виселицу. Пара часовых стояли у сараев с пленными. С несколько человек сидели вокруг костра, разведенного посреди лагеря, один из них суетился у большого котла над огнем. Кремень сразу узнал его – это был Каша. Кок, накладывал похлебку купцу, занявшему Лемиуса для перевозки пеньки. Вот значит кому он обязан полным провалом и пленением всей команды. Заговорщики, что-то оживленно обсуждали между собой стараясь не смотреть на преданного командира. Вдруг купец поднялся и в раздражении уставился на капитана.
? Если бы ты не спасал жителей той затопленной деревушки пострадало бы намного меньше людей А я ведь пытался отговорить тебя, но нет, “Вопросы этики”, ? передразнил купец Лемиуса, и с досадой плюнул в костер.
Лемиус прошел мимо не поднимая головы, его провели по улице под конвоем и втолкнули сарай.
– Принимай обратно своего подопечного, – крикнул Заноза часовому, захлопывая дверь за спиной пленника.
– Лучше бы ты его приволок таким же, каким забирал, – раздался в ответ голос, – уродов в отключке проще сторожить.
– Ну извини, все вопросы к атаману, – проворчал Заноза.
Лемиус осматривался внутри своей темницы. Кроме клочка сена на земляном полу ничего не было. Он подошел к нему и сел, прислонившись спиной к стене сарая, закрыв глаза.
– Ну что Кремень? Допрыгался? – раздался над ухом Лемиуса голосок огневика. – Я еще раз предлагаю вселиться в тебя, и тогда ты превратишься в могучего огненного война. Правда, не знаю, надолго ли. Я сам ни разу это не практиковал, но видел, как шаман в Темнолесье проделывает подобное со своим учеником. Тот конечно не прожил и двух минут, но выглядел круто. Он стал такой полупрозрачный в огненных переливах. Одежда его сразу же сгорела, он почему-то начал орать и гоняться за своим учителем, оставляя язычки пламени на всем до чего дотронется. Чуть в лесу пожар не устроил.
– Ты уже рассказывал мне эту историю вздохнул Кремень и предлагал вселиться в меня, когда нас прижали к границе княжества. А всего-то надо было поискать другой выход. Дать денег командиру пограничного отряда и нас без боя пропустили. Правда и оружие пришлось оставить.
– Тогда у тебя еще были деньги. А с кем ты сейчас собрался торговаться в таком положении?– парировал огневик. – Лучше давай я в тебя вселюсь и покуролесим напоследок по–взрослому. Вдруг ты снова живым останешься? Мне ведь тоже не хочется нового носителя искать. К тебе я уже привык.
Лемиус ничего не ответил, а закрыл глаз прислонившись головой к бревенчатой стене.
– Слушай, я с кем разговариваю? – возмутился огневик. – Я ведь все-таки из рода огненных демонов. Правда всего лишь представитель низшей ступени, но все–таки.
– Я подумаю, – отмахнулся капитан, не открывая глаз.
– Ну думай, думай. Как бы поздно не было. Если что, я здесь и всегда готов.
– Неужели разбойники переловили всю команду! И вообще, ума не приложу, что я ему сделал?!
– А что тут непонятного? Беспринципный бандит с патологической неврастенией и с фобиями, оставшимися с детства. Одержимый маниакальной идеей мстить всему миру, в данном конкретном случае тебе.
– Ты это откуда таких слов набрался, изумился Лемиус и открыл глаза.
– С тобой пообщался, – льстиво хмыкнул огневик. – Ты ведь у нас умный дядька. Вот и посшибал верхушек.
– Ну так что вселение проводить будем или как? – сменил тему огневик. – Мне ведь подготовиться надо, настроиться. Шаман целый обряд проводил загоняя моего собрата в чужое тело. Это не так просто.
– Вот видишь, ничего у нас не получится. Я не знаю ни обряда, ни слов заклинаний. – пожал плечами Лемиус
– Вся эта мишура из прыжков и ужимок вокруг костра придумана глупыми людишками. Исполнители то мы, обитатели не вашего примитивного мира, а иного. С нами всего-то надо договориться. И тогда все пройдет как следует.
– Хочешь сказать, если ты в меня вселишься, то не причинишь вреда и когда все закончится просто покинешь мое тело? – спросил Лемиус.
– Я говорил, что не знаю чем это обернется, но уверен в одном: тебя этот маньячила в любом случае повесит, а заодно и всех твоих матросов, – рассудил огневик.
На это Лемиусу ответить было нечего. Повисла пауза в разговоре.
– У тебя имя есть? – спросил, неожиданно даже для себя, капитан.
– Тебе зачем? – вопросом на вопрос ответил огневик. – Раньше ты не интересовался моим именем. Тебе устраивало называть меня огневиком.
–Ладно, не обижайся, – сказал Лемиус. – Ведь я никогда об этом не задумывался.
Дверь сарая, в котором сидел узник, открылась, и внутрь заглянул часовой.
– Ты с кем тут разговариваешь? Один же вроде сидишь? – он завертел головой ища собеседника пленного. – Что, с ума сходишь от страха перед смертью?
–Я чего заглядывал то? Готовься. Уже скоро тебе того, повесят, значит, некого мне будет сторожить. А я пойду нажрусь винца и спать, – мечтательно произнёс караульный выходя из сарая.
Огневик подлетел ко входу и поглядел в щель между досок. Затем вернулся к самому уху Лемиуса и тихо сказал.
– Стоит, подслушивает. Парень то хитрый. Если жив останется, далеко пойдет.
– Почему тебя волнует его судьба?
? Присматриваю нового хозяина ? то ли в шутку, то ли всерьез ответил огневик.
На улице послышалось оживление, шум и выкрики. Дверь вновь отворилась и в нее вошел охранник.
– Ну, пора. Виселицу построили теперь народ собирается на вас посмотреть, как вы на верёвке болтаться будете, – и надсмотрщик важно выпятил грудь вперед опираясь на ружье. – Выходи.
Лемиус молча поднялся с соломенной подстилки и направился к выходу. Перед виселицей уже стояла толпа бандитов, а на крыльцо атаманского дома вытащили кресло, в котором восседал во время допроса Сайрас Кром. Он и сейчас в нем находился, и взирал на происходящее свысока.
Чуть в стороне под охраной пяти головорезов стояли матросы.«Эти сволочи никого не упустили. Всех взяли.» – отметил с досадой про себя капитан. И только Каша с купцом сидели вместе с основной бандой. Разбойники шумно переговаривались, предвкушая зрелище.
Сюда же выгнали и женщин с детьми с захваченной баржи. Они тихо стояли и боязливо посматривали на толпу гомонящих приступников. Бандиты нет-нет, да отпускали в их сторону скабрезные шуточки, а те только сжимались от страха и пятились, но тогда охранник на них покрикивал и заставлял вернуться на место.
Лемиуса подвели к крыльцу атаманского дома. Сайрас взглянул на него, и стоявший за креслом помощник гаркнул:
– Тихо!
Все дружно посмотрели в его сторону. Гомон стих.
– Ну что вздернем этих жадных придурков, – начал Сайрас, сидя в кресле. – И так будет с каждым, кто осмелиться перечить нашей воле. Вы со мной согласны? – обратился он к своей банде.
В ответ ему раздалось недружное, но единодушное «Да». Разбойники закивали.
– Вот виновник этого бессмысленного кровопролития. – и атаман указал рукой на Лемиуса. – Мы казним его самым последним. – пусть посмотрит на дело рук своих и к чему приводит жадность. Начнем же друзья! – И Сайрас кивнул глядевшему на него бородатому мужику. Тот засуетился, ставя ящик на эшафот под висевшую петлю.
– Давай первого, – распорядился палач.
Один из охранников толкнул в спину Задиру, который угрюмо обернулся и направился к виселице.
– Ну что? – услыхал Лемиус над ухом голосок огневика. – Так и будешь стоять и смотреть на то, как убивают твоих людей.
Капитан тяжело вздохнул и сказал одними губами «Давай».
–Давно бы так, – промурлыкал над ухом огневик и подлетел к пленнику. Завис рядом и стал растворяться в воздухе. В этот момент, Лемиус, почувствовал, как его грудь наполнялась невиданными ему дотоле жаром и силой.
Между тем Задиру уже подвели к табуретке.
– Ну что встал? Давай, залезай, – проворчал палач.
Лемиус вдруг почувствовал, что грудь его распирает, одежда задымилась и начала расползаться.
– Ты чего? – испугано произнес стоявший рядом конвоир. – Ты это… прекрати.
Капитан резко повернул к нему лицо. Охранник в испуге попятился. На него смотрели два горящих уголька из глазниц. Руки конвоира задрожали, и он стал поднимать на Лемиуса ружье.
– Что у вас там? – снисходительно спросил Сайрас и посмотрел в сторону изменившегося пленника.
Глаза атамана округлились, и он вскочил со своего кресла и заорал.
– Стреляй! Идиот! Стреляй!
И сам стал выхватывать из-за пояса свой пистолет, который, как назло зацепился, и атаман замешкался.
Лемиус тем временем схватил ружье конвоира за дуло и направил в сторону главаря. Охранник выстрелил. Пуля попала в плечо Сайраса, от удара его развернуло, он перекатился через кресло прямо на стоящего сзади Занозу. Помощник атамана, принявший на себя главаря, не удержался на ногах и упал навзничь.
Лемиус вырвал из рук охранника разряженное ружье и переломил его как спичку.
Все вокруг смотрели уже не на виселицу, а на то что происходит у крыльца атамана. Бандиты повыхватывали свое оружие, и ближайший к Лемиусу мужик с топором в руках двинулся на него с ревом. Он занес над головой капитана лезвие. Но Лемиус не стал ждать, а ринулся в толпу разбойники. По дороге он все больше преображался. Его одежда облетела пеплом. Тело было раскалено и светилось желтым жаром. Все, до чего дотрагивался Кремень, либо вспыхивало пламенем, либо обугливалось. Железо в руках Карвала краснело и начинало гнуться как сырая глина, и стекало к ногам Лемиуса расплавленными ручейками.
Головорезы пытались стрелять в капитана, рубить, но оружие не брало воплощение пламени. Лемиус прошел сквозь толпу сея смерть и разрушение.
С крыльца из-под своего кресла заревел Сайрас:
– Воду! Несите воду, идиоты!
Но остатки войска атамана, разбежались и попряталась уже не пытаясь сопротивляться огненному демону, который метался по дворам от дома к дому. Те вспыхивали как смолистые факелы. Вот весь бандитский городок был объят пламенем. На центральной площади в испуге жались друг к другу только пленники, про которых все забыли. Все произошло за считанные минуты.
Лемиус наконец почувствовал, что в этом рассаднике горя и несправедливости ему уже делать нечего. Он выжег осиное гнездо. Капитан кинулся к воротам в частоколе. У которых стояли последние остатки шайки во главе с Сайрасом. Пока Лемиус выжигал это пристанище боли и страдания, атаман с остатками войск встречал своего обидчика вооружившись ведрами с водой.
Лемиус не стал искушать судьбу. Он чувствовал, что слияние с огневиком заканчивается. Сияние его угасало, движения стали не такими быстрыми и стремительными. Огненный капитан на полпути просто прислонился к бревнам забора всем телом. По частоколу побежало пламя, а место, к которому прикасался Лемиус в течение считанных секунд превратилось в обугленную дыру.
Атаман, поняв, что упускает обидчика заорал.
– Почему встали, олухи?! Тушите его, а то уйдет.
Он сам кинулся к месту, где Лемиус прожег дыру в заборе, по дороге расплескивая воду.
– Стой выродок! Мы с тобой ещё не договорили – орал Сайрас.
Мгновения растянулись в вечность. Вот атаман уже подбегает с остатками воды в ведре и выплескивает их на место, где стоял бывший пленник обратившийся в горящий факел.
Капитан понял, что дыры прожжённой им в частоколе недостаточно, чтобы выбраться наружу. Он поднырнул под выплеснутую на него воду, схватил атамана, и они с рычанием и воплями покатились по земле.
Следом за Сайрасом, к взбесившемуся пленнику, с ведрами воды спешили еще трое. Они опрокинули свою ношу на пылающий и катающийся по земле клубок из двух тел. Огненный клубок мгновенно зашипел, пламя опало, а то, что было когда-то двумя людьми, стало чернеть.
– Умри, выродок! – выкрикнул один из головорезов.
Сайрас вскочил и задрал рубаху. На животе его белел шрам в виде подковы.
– Что?! Красиво?! – проорал атаман.
– Но причем тут я и Тирампилус? Мы то над тобой не издевались? – опять спросил Лемиус.
– Вы такие же снобы как садисты из Крефа. Папаши устроили вас в кадетский корпус одним щелчком пальцев. Я же попал в него чудом. Моя мать, видя, что «улица» меня не только портит, но может и погубить, написала письмо своему брату, который соизволил подсуетиться. Единственный раз за всю мою жизнь мне тогда повезло, и я попал в кадетский корпус! Но на этом мое везение закончилось! Скажи-ка мне Лемиус ты хотя бы раз за время учебы дежурил в столовой или нес караул на складах?
– Но ведь для этого же была интендантская рота солдат. И они выполняли эти обязанности, – ответил Лемиус.
– Я так и думал, что ты даже не интересовался. По окончании занятий вас увозили экипажи в ваши имения, а такие, как я, за проживание в кадетском корпусе должны были отработать несением караульной службы и хозяйственными нарядами наравне с простыми солдатами. Пока ты отдыхал и развлекался мне приходилось вышагивать по грязным складским дворам с тяжеленной винтовкой. Для такого сопляка, каким я тогда был – это сущая мука. Не все выдерживали. Вспомни сколько народу отсеялось за те пять лет учебы?
– Человек десять, наверное, – пожал плечами Лемиус.
– Вот видишь. Тебе плевать! А знаешь как сложилась моя судьба? Я стал солдатом личной гвардии императора. Догадываешься кто оказался моим командиром?! Терампиус сдавший выпускные экзамены хуже меня и назначенный на должность благодаря связям! А ты, недалеко ушедший в учебе от друга, получил под командование целую заставу, пусть и на границе. Из-за таких аристократов заимевших свои должности благодаря связям их родителей, более талантливые умные и усердные люди остаются не у дел. Но тебе все равно, и только за твое равнодушие тебя следует уничтожить, искоренить из этого мира, как я это делал с твоим другом и с теми уродами из Крефа. О как они орали от страха. Когда узнали меня – командира карательной сотни. Я сжег этих садистов вместе с их поместьями. С тобой мы поступим иначе. Вся ваша команда отправится на эшафот. А ты – виновник смерти людей за которых отвечал, будешь наблюдать за их гибелью. Может поймешь тогда, что благодаря связям отца всю свою жизнь занимал место, которого был не достоин. Сколько таких папенькиных сынков, заботливо посаженных на тепленькие места, губят своих подчиненных в первом же бою. Когда те, кто из кожи вон лезет, так и остаются на дне. Тебя же я повешу на следующий день. Заноза, отведи его в отдельный сарай пусть пару часиков посидит, подумает, пока мы все не приготовим к казни.
– Слушаюсь атаман, – раболепно отозвался тот и бесцеремонно поставил Лемиуса на ноги.
На улице было много народу. Мужики достраивали виселицу. Пара часовых стояли у сараев с пленными. С несколько человек сидели вокруг костра, разведенного посреди лагеря, один из них суетился у большого котла над огнем. Кремень сразу узнал его – это был Каша. Кок, накладывал похлебку купцу, занявшему Лемиуса для перевозки пеньки. Вот значит кому он обязан полным провалом и пленением всей команды. Заговорщики, что-то оживленно обсуждали между собой стараясь не смотреть на преданного командира. Вдруг купец поднялся и в раздражении уставился на капитана.
? Если бы ты не спасал жителей той затопленной деревушки пострадало бы намного меньше людей А я ведь пытался отговорить тебя, но нет, “Вопросы этики”, ? передразнил купец Лемиуса, и с досадой плюнул в костер.
Лемиус прошел мимо не поднимая головы, его провели по улице под конвоем и втолкнули сарай.
– Принимай обратно своего подопечного, – крикнул Заноза часовому, захлопывая дверь за спиной пленника.
– Лучше бы ты его приволок таким же, каким забирал, – раздался в ответ голос, – уродов в отключке проще сторожить.
– Ну извини, все вопросы к атаману, – проворчал Заноза.
Лемиус осматривался внутри своей темницы. Кроме клочка сена на земляном полу ничего не было. Он подошел к нему и сел, прислонившись спиной к стене сарая, закрыв глаза.
– Ну что Кремень? Допрыгался? – раздался над ухом Лемиуса голосок огневика. – Я еще раз предлагаю вселиться в тебя, и тогда ты превратишься в могучего огненного война. Правда, не знаю, надолго ли. Я сам ни разу это не практиковал, но видел, как шаман в Темнолесье проделывает подобное со своим учеником. Тот конечно не прожил и двух минут, но выглядел круто. Он стал такой полупрозрачный в огненных переливах. Одежда его сразу же сгорела, он почему-то начал орать и гоняться за своим учителем, оставляя язычки пламени на всем до чего дотронется. Чуть в лесу пожар не устроил.
– Ты уже рассказывал мне эту историю вздохнул Кремень и предлагал вселиться в меня, когда нас прижали к границе княжества. А всего-то надо было поискать другой выход. Дать денег командиру пограничного отряда и нас без боя пропустили. Правда и оружие пришлось оставить.
– Тогда у тебя еще были деньги. А с кем ты сейчас собрался торговаться в таком положении?– парировал огневик. – Лучше давай я в тебя вселюсь и покуролесим напоследок по–взрослому. Вдруг ты снова живым останешься? Мне ведь тоже не хочется нового носителя искать. К тебе я уже привык.
Лемиус ничего не ответил, а закрыл глаз прислонившись головой к бревенчатой стене.
– Слушай, я с кем разговариваю? – возмутился огневик. – Я ведь все-таки из рода огненных демонов. Правда всего лишь представитель низшей ступени, но все–таки.
– Я подумаю, – отмахнулся капитан, не открывая глаз.
– Ну думай, думай. Как бы поздно не было. Если что, я здесь и всегда готов.
– Неужели разбойники переловили всю команду! И вообще, ума не приложу, что я ему сделал?!
– А что тут непонятного? Беспринципный бандит с патологической неврастенией и с фобиями, оставшимися с детства. Одержимый маниакальной идеей мстить всему миру, в данном конкретном случае тебе.
– Ты это откуда таких слов набрался, изумился Лемиус и открыл глаза.
– С тобой пообщался, – льстиво хмыкнул огневик. – Ты ведь у нас умный дядька. Вот и посшибал верхушек.
– Ну так что вселение проводить будем или как? – сменил тему огневик. – Мне ведь подготовиться надо, настроиться. Шаман целый обряд проводил загоняя моего собрата в чужое тело. Это не так просто.
– Вот видишь, ничего у нас не получится. Я не знаю ни обряда, ни слов заклинаний. – пожал плечами Лемиус
– Вся эта мишура из прыжков и ужимок вокруг костра придумана глупыми людишками. Исполнители то мы, обитатели не вашего примитивного мира, а иного. С нами всего-то надо договориться. И тогда все пройдет как следует.
– Хочешь сказать, если ты в меня вселишься, то не причинишь вреда и когда все закончится просто покинешь мое тело? – спросил Лемиус.
– Я говорил, что не знаю чем это обернется, но уверен в одном: тебя этот маньячила в любом случае повесит, а заодно и всех твоих матросов, – рассудил огневик.
На это Лемиусу ответить было нечего. Повисла пауза в разговоре.
– У тебя имя есть? – спросил, неожиданно даже для себя, капитан.
– Тебе зачем? – вопросом на вопрос ответил огневик. – Раньше ты не интересовался моим именем. Тебе устраивало называть меня огневиком.
–Ладно, не обижайся, – сказал Лемиус. – Ведь я никогда об этом не задумывался.
Дверь сарая, в котором сидел узник, открылась, и внутрь заглянул часовой.
– Ты с кем тут разговариваешь? Один же вроде сидишь? – он завертел головой ища собеседника пленного. – Что, с ума сходишь от страха перед смертью?
–Я чего заглядывал то? Готовься. Уже скоро тебе того, повесят, значит, некого мне будет сторожить. А я пойду нажрусь винца и спать, – мечтательно произнёс караульный выходя из сарая.
Огневик подлетел ко входу и поглядел в щель между досок. Затем вернулся к самому уху Лемиуса и тихо сказал.
– Стоит, подслушивает. Парень то хитрый. Если жив останется, далеко пойдет.
– Почему тебя волнует его судьба?
? Присматриваю нового хозяина ? то ли в шутку, то ли всерьез ответил огневик.
На улице послышалось оживление, шум и выкрики. Дверь вновь отворилась и в нее вошел охранник.
– Ну, пора. Виселицу построили теперь народ собирается на вас посмотреть, как вы на верёвке болтаться будете, – и надсмотрщик важно выпятил грудь вперед опираясь на ружье. – Выходи.
Лемиус молча поднялся с соломенной подстилки и направился к выходу. Перед виселицей уже стояла толпа бандитов, а на крыльцо атаманского дома вытащили кресло, в котором восседал во время допроса Сайрас Кром. Он и сейчас в нем находился, и взирал на происходящее свысока.
Чуть в стороне под охраной пяти головорезов стояли матросы.«Эти сволочи никого не упустили. Всех взяли.» – отметил с досадой про себя капитан. И только Каша с купцом сидели вместе с основной бандой. Разбойники шумно переговаривались, предвкушая зрелище.
Сюда же выгнали и женщин с детьми с захваченной баржи. Они тихо стояли и боязливо посматривали на толпу гомонящих приступников. Бандиты нет-нет, да отпускали в их сторону скабрезные шуточки, а те только сжимались от страха и пятились, но тогда охранник на них покрикивал и заставлял вернуться на место.
Лемиуса подвели к крыльцу атаманского дома. Сайрас взглянул на него, и стоявший за креслом помощник гаркнул:
– Тихо!
Все дружно посмотрели в его сторону. Гомон стих.
– Ну что вздернем этих жадных придурков, – начал Сайрас, сидя в кресле. – И так будет с каждым, кто осмелиться перечить нашей воле. Вы со мной согласны? – обратился он к своей банде.
В ответ ему раздалось недружное, но единодушное «Да». Разбойники закивали.
– Вот виновник этого бессмысленного кровопролития. – и атаман указал рукой на Лемиуса. – Мы казним его самым последним. – пусть посмотрит на дело рук своих и к чему приводит жадность. Начнем же друзья! – И Сайрас кивнул глядевшему на него бородатому мужику. Тот засуетился, ставя ящик на эшафот под висевшую петлю.
– Давай первого, – распорядился палач.
Один из охранников толкнул в спину Задиру, который угрюмо обернулся и направился к виселице.
– Ну что? – услыхал Лемиус над ухом голосок огневика. – Так и будешь стоять и смотреть на то, как убивают твоих людей.
Капитан тяжело вздохнул и сказал одними губами «Давай».
–Давно бы так, – промурлыкал над ухом огневик и подлетел к пленнику. Завис рядом и стал растворяться в воздухе. В этот момент, Лемиус, почувствовал, как его грудь наполнялась невиданными ему дотоле жаром и силой.
Между тем Задиру уже подвели к табуретке.
– Ну что встал? Давай, залезай, – проворчал палач.
Лемиус вдруг почувствовал, что грудь его распирает, одежда задымилась и начала расползаться.
– Ты чего? – испугано произнес стоявший рядом конвоир. – Ты это… прекрати.
Капитан резко повернул к нему лицо. Охранник в испуге попятился. На него смотрели два горящих уголька из глазниц. Руки конвоира задрожали, и он стал поднимать на Лемиуса ружье.
– Что у вас там? – снисходительно спросил Сайрас и посмотрел в сторону изменившегося пленника.
Глаза атамана округлились, и он вскочил со своего кресла и заорал.
– Стреляй! Идиот! Стреляй!
И сам стал выхватывать из-за пояса свой пистолет, который, как назло зацепился, и атаман замешкался.
Лемиус тем временем схватил ружье конвоира за дуло и направил в сторону главаря. Охранник выстрелил. Пуля попала в плечо Сайраса, от удара его развернуло, он перекатился через кресло прямо на стоящего сзади Занозу. Помощник атамана, принявший на себя главаря, не удержался на ногах и упал навзничь.
Лемиус вырвал из рук охранника разряженное ружье и переломил его как спичку.
Все вокруг смотрели уже не на виселицу, а на то что происходит у крыльца атамана. Бандиты повыхватывали свое оружие, и ближайший к Лемиусу мужик с топором в руках двинулся на него с ревом. Он занес над головой капитана лезвие. Но Лемиус не стал ждать, а ринулся в толпу разбойники. По дороге он все больше преображался. Его одежда облетела пеплом. Тело было раскалено и светилось желтым жаром. Все, до чего дотрагивался Кремень, либо вспыхивало пламенем, либо обугливалось. Железо в руках Карвала краснело и начинало гнуться как сырая глина, и стекало к ногам Лемиуса расплавленными ручейками.
Головорезы пытались стрелять в капитана, рубить, но оружие не брало воплощение пламени. Лемиус прошел сквозь толпу сея смерть и разрушение.
С крыльца из-под своего кресла заревел Сайрас:
– Воду! Несите воду, идиоты!
Но остатки войска атамана, разбежались и попряталась уже не пытаясь сопротивляться огненному демону, который метался по дворам от дома к дому. Те вспыхивали как смолистые факелы. Вот весь бандитский городок был объят пламенем. На центральной площади в испуге жались друг к другу только пленники, про которых все забыли. Все произошло за считанные минуты.
Лемиус наконец почувствовал, что в этом рассаднике горя и несправедливости ему уже делать нечего. Он выжег осиное гнездо. Капитан кинулся к воротам в частоколе. У которых стояли последние остатки шайки во главе с Сайрасом. Пока Лемиус выжигал это пристанище боли и страдания, атаман с остатками войск встречал своего обидчика вооружившись ведрами с водой.
Лемиус не стал искушать судьбу. Он чувствовал, что слияние с огневиком заканчивается. Сияние его угасало, движения стали не такими быстрыми и стремительными. Огненный капитан на полпути просто прислонился к бревнам забора всем телом. По частоколу побежало пламя, а место, к которому прикасался Лемиус в течение считанных секунд превратилось в обугленную дыру.
Атаман, поняв, что упускает обидчика заорал.
– Почему встали, олухи?! Тушите его, а то уйдет.
Он сам кинулся к месту, где Лемиус прожег дыру в заборе, по дороге расплескивая воду.
– Стой выродок! Мы с тобой ещё не договорили – орал Сайрас.
Мгновения растянулись в вечность. Вот атаман уже подбегает с остатками воды в ведре и выплескивает их на место, где стоял бывший пленник обратившийся в горящий факел.
Капитан понял, что дыры прожжённой им в частоколе недостаточно, чтобы выбраться наружу. Он поднырнул под выплеснутую на него воду, схватил атамана, и они с рычанием и воплями покатились по земле.
Следом за Сайрасом, к взбесившемуся пленнику, с ведрами воды спешили еще трое. Они опрокинули свою ношу на пылающий и катающийся по земле клубок из двух тел. Огненный клубок мгновенно зашипел, пламя опало, а то, что было когда-то двумя людьми, стало чернеть.
– Умри, выродок! – выкрикнул один из головорезов.
