- Да с чего это я должна верить тебе? – брызгая на него слюной, заверещала девочка. – Где гарантия, что и ты не часть кошмара? Когда ты появился на пороге, ты выглядел по-другому, мне показалось, что ты это не ты! Может, так оно и есть?!. Чем докажешь, что ты это ты? Я уже не знаю, кому можно верить и чему…
- Ты меня терпеть не можешь, - выпалил Корин. – Считаешь меня последним дерьмом.
- Ой, - Вита неуверенно улыбнулась. – Кажется, это и правда ты.
В следующий момент что-то сграбастало Корина за шкирку, подняло в воздух, потолок и пол поменялись местами. Корин толком не понял, что произошло, но внезапно он влип в каменную стену и со стоном сполз на пол. В теле, казалось, не осталось не одной целой косточки. Он попытался вдохнуть и не смог. Упав на четвереньки, юноша помотал головой, разгоняя затянувшую глаза пелену.
- Ты слишком много говоришь! – хрипло пролаял Ферус.
Корин, сплёвывая с губ кровь, посмотрел на него. Трёхглазый словно стал ещё выше. Он странно раскачивался, деревянный посох, не переставая, долбил пол, под серым балахоном пробегали непонятные волны, вызывая то там, то здесь складки. Руки Корина подогнулись, и он упал лицом вниз. Удар о стену вышиб из него весь дух. Вите он теперь точно не поможет.
- Ах ты, ублюдок! – Вита набросила на тыквенную голову вестника одеяло и принялась закидывать подушками. Ферус раздражённо зарычал, пытаясь освободиться от одеяла.
Корин лежал ниц, подвернув голову щекой к полу. Сон превращался в страшную явь. Почему так больно? Разве во сне может быть такая боль?
Звон лопнувшего стекла наполнил комнату. Словно одновременно взорвались десятки окон. Словно треснули все зеркала мира. Вита потрясённо уставилась на пошедшее неровными трещинами зеркало. Через секунду тысячи сверкающих осколков вырвались из серебристой рамы на свободу. Вслед за битыми осколками из зеркала вылетел Эрик Кроу собственной персоной с обнажённым мечом и неприятной усмешкой на небритой физиономии.
Ходящий перемахнул через кровать и приземлился на полу в боевой стойке с занесенным на уровне плеч клинком. Кончик лезвия, отражая свет сотен свечей, смотрел прямо в изодравшего одеяло в клочья Феруса.
- Отойди от неё, тварь, - в голосе Молота Ведьм было больше льда, чем на полярных шапках.
- Эрик… - по лицу Виты снова побежали слёзы. Она скорчилась на кровати, обхватив подтянутые к груди коленки руками.
- Ходящий, - Ферус, раскачиваясь, сделал два шага назад. – Ты почти опоздал.
- Лучше поздно, чем никогда, - Кроу не сделал ни одного движения. – Что ты показал ей, Жнец?
- Будущее, - трёхглазый улыбался так широко, что его рот растягивался, прекращаясь в ущелье.
- Будущее это я. А ты, жалкий ублюдок – прошлое.
Эрик первым бросился в атаку. Яростный рёв Феруса вознёсся к сводчатому потолку комнаты, задув половину свечей. Ухмылка Жнеца достигла своего передела и огромная голова-тыква с сочным хрустом лопнула. В разные стороны полетели ошметки плоти. Следом отправилась совранная с долговязого поджарого тела сутана. Серая в фиолетовую крапинку кожа поползла лоскутами, как у обгоревшего на солнце бедолаги…
Чудовище неожиданно нанесло могучий удар ногой в спинку кровати. Дубовый посох пропеллером завертелся в мощных когтистых лапах. Кроу с руганью увернулся, и кровать с завопившей Витой пронеслась мимо него, врезаясь в стену. Они же остались с монстром одни в центре комнаты.
Когда Корин увидел истинный облик этого существа, он уже не удивился. Фальшь действительно оказалась фальшью, а ложь ложью. На деле так называемый Вестник представлял собой покрытой грязной шерстью отвратительное создание на вывернутых в обратную сторону, напоминающих собачьи, лапах с короткомордой собачьей же головой. Длинные лапы выглядели очень сильными, множество мелких острых зубов скалились в истекающей слюной пасти. Единственное, что не изменилось, это три горящих расплавленным золотом глаза.
- Ходящий, ты уверен в своих силах? – чудовище хрипло выплёвывало вполне человеческие слова. – Или в детстве мама не учила тебя не становиться на пути Жнецов? Во сне мы непобедимы, Ходящий.
- Тогда почему ты боишься? – Эрик совершал мечом плавные размашистые движения. Комната была большой и просторной, было, где разгуляться двуручнику. – Ты же всего-навсего домашняя собачонка на поводке Мастеров, жнец.
- Я не собачонка, - монстр чуть не захлебнулся от ярости.
Он налетел на Эрика как торнадо, нанося сокрушительные удары посохом. Толстое, не уступающее в длине мечу Ходящего древко превратилось в серьёзное оружие. Встречаясь с острым клинком, дерево и не думало уступать, словно в лапах жнеца был прочный железный лом. Мощные удары сыпались на Кроу со всех сторон. Посох бил как молот по наковальне. Железный там или деревянный, неважно, весил он очень даже прилично. Мускулистые лапы жнеца обладали невероятной силой, двигался он быстро, постоянно меняя позиции и пританцовывая. Эрик всё никак не мог приноровиться к его дёрганному провоцирующему танцу. Чудовище злобно порыкивало и клацало зубами, шерсть стояла дыбом по всему его телу. Посох выписывал замысловатые петли и финты, отражая каждый выпад меча Эрика.
Корин предпринял очередную попытку встать. Но дальше подъёма на локти его дело не продвинулось. Он чуть не заплакал от чувства беспомощности, от полного бессилия. Больше всего на свете Корин хотел встать и помочь Эрику. Да что же это такое?.. Почему он ничего не может поделать с собственной слабостью? Почему он в своём сне не в состоянии усмирить боль и собраться с силами?
Кроу всем весом налегал на меч, скрещенным с посохом. Покрытое потом лицо Ходящего и оскаленная морда собакоголового чудовища застыли, искажённые невероятным напряжением. Жнец ухмылялся, обдавая человека вонью из клыкастой пасти. Ноги и лапы упирались в пол, под шерстью и одеждой вздымались мышцы, никто не хотел уступать.
- Ты слаб, Ходящий, в этом сне ты просто мираж…
Эрик ничего не ответил, он берёг дыхание. За бравадой монстра и ухмылкой скрывались усталость и беспокойство. Ходящий поддался назад, увлекая за собой все двести с гаком фунтов плоти чудовища. Посох заскрежетал по кромке меча, на пол посыпалась тонкая стружка. Три жёлтых глаза вспыхнули радостным предвкушением, Жнец рванул вперёд, стараясь окончательно задавить давшего слабину противника…
Вита невольно пискнула, когда Эрик отступил под нажимом отвратительной твари. Она смотрела, не отрываясь, даже и не помышляя прятать лицо в ладонях. Она должна всё видеть. Она сильная. Она не может пропустить тот миг, когда Ходящий выпотрошит Феруса. Девочка невольно дивилась обуявшей её кровожадности. Вита смутно догадывалась, что всё дело в страхе. Она испугалась того, что показал ей в зеркале Ферус или как там его на самом деле… Она испугалась себя, того, что поверила. Вите было страшно и стыдно. И она хотела как можно быстрее забыть о том, что она видела, забыть о слабости, вырваться из этого сна. Она хотела, чтобы Ферус умер, как единственное напоминание о её малодушии. Она поверила в иллюзию, допустила возможность того, что кошмар этого сна наяву может обернуться правдой. Вите хотелось закрыть глаза и захлебнуться от слёз, но она сидела на кровати, прямая как перст и смотрела.
Эрик выпрямился как сжатая пружина, резко перегнулся через скрещённое оружие и ударил жнеца лбом в переносицу. Из-за особенностей строения собачьей морды чудовища удар вышел несколько смазанным, не в полную силу. Однако цели свой достиг, Эрик угодил точно в третий глаз монстра. Жнец взвизгнул как щенок, которому наступили на хвост. Сила напора тот час ослабла, Эрик, не мешкая, разорвал дистанцию и нанёс мощный удар ногой по корпусу монстра. Жнец, не удержавшись, упал на колени. Эрик, занеся меч над головой, прыгнул на него. У монстра заплыл глаз, он держался одной лапой за рёбра, но был ещё на многое способен.
Взмахнув посохом, Жнец едва не попал Ходящему по ногам. Ругнувшись, Эрик отпрянул в сторону, меч впустую просвистел над косматой головой чудовища. Жнец рывком воздел себя на изогнутые когтистые лапы. Эрик торопливо обошёл его слева, видя, как соперник тяжело припадает на левую ногу и не отнимает лапы от поврежденного бока.
- В другом сне, Ходящий, всё будет совершенно иначе, - хрипло пообещал Жнец, не отрывая слезящихся глаз от круговых движений Эрика.
Взревев, Жнец бешено завращал посохом и бросился в ураганную атаку. Кроу не стал подставляться под удары, он прыгнул к зеркалу, с разбегу наступил на раму, подбрасывая тренированное тело вверх. Сильные пальцы ухватились за нижний обод подвешенной к потолку люстры. Вниз посыпались пылающими светлячками оплывшие свечи. Люстра стонала и раскачивалась, но удерживала немалый вес Ходящего.
Лапы чудовища раскрошили в пыль стеклянную поверхность упавшего зеркала, клыки сочно клацнули у сапог зацепившегося за люстру человека. Эрик в два приёма раскачался и разжал пальцы. Он перемахнул через захлёбывающегося от злости монстра и мягко приземлился на носки. Двуручный меч взлетел и упал. Жнец уже не успевал повернуться. Не успел он и блокировать стремительную атаку Ходящего. Тяжёлый клинок вонзился в левое плечо и легко разрубил монстра наискосок к правому бедру. Не издав ни звука, Жнец повалился мордой вниз. Эрик не стал проверять у него пульс. После такого удара не встанет никто, будь он хоть трижды бессмертным.
На блестящем лезвии меча не осталось ни капельки крови. Тело упавшего монстра начало бледнеть и рассеиваться. Оно становилось всё более прозрачным, пока через него не стал виден истоптанный серый ковёр. Затем чудовище окончательно растворилось. Напоминанием о нём остался лишь посох. Эрик, хмыкнув, поддел оружие исчезнувшего Жнеца мыском сапога, и крепкая как железо древесина рассыпалась подобно пеплу…
…Мы проснулись одновременно. В кабине паровоза было тепло и сухо. Снаружи доносился шёпот падающего снега. Первым делом я отодвинул одеяло и выглянул в окно. Нас окружали укутанные пушистыми простынями сотни деревьев, снег был повсюду, покрывая каждую пядь лесной земли. Начинало сереть. До рассвета оставалось около двух часов. Я жадно втянул холодного свежего воздуха, очищая задурманенную голову, и вернул одеяло на место.
В импровизированном очаге догорали последние угли, бросая на наши мокрые от пота лица красные отблески. Вита сидела на скамье, прижимая к груди одеяло. Глаза у неё был совершенно сумасшедшими. Корин опустил ноги на пол и с пришибленным видом ощупывал себя.
Я молча достал из внутреннего кармана плаща хранившуюся именно для подобных случаев фляжку и, отвинтив колпачок, сделал пару глотков. Крепкий, двойной очистки самогон, чистый как слеза младенца, огненным ливнем хлынул в глотку. Невольно зажмурившись, я убрал фляжку.
- А-а-а… Мне глоточек? Можно?.. – надтреснутым голосом спросил юноша. Я посмотрел на него. Он весь дрожал. И совсем не от холода. Я отрицательно покачал головой.
- От одного глотка твой желудок растворится как сахар в воде. Расслабься, приятель, ты должен своими силами перенести последствия этого сна…
- Сна…
На самом деле мне было просто жалко хорошего самогону. Но мальцу об этом знать совсем не обязательно, верно? Вита откашлялась и сказала:
- Мне снился очень, повторюсь, очень странный сон. В нём были мы втроём и много такого, о чём лучше сразу же забыть.
- Почему-то мне кажется, что нам всем снилось практически одно и то же, - Корин пристально посмотрел на меня. – Что это было, Эрик? Что за хрень нам снилась? Я испытывал настоящую боль, я дышал, как дышу сейчас, я чувствовал все запахи и я ничего не мог поделать! По-моему, мы были на волоске от того, чтобы заснуть навечно. Я прав?
- Это был не сон, - я присел подле очага и вытянул ноги. – Это было Блуждающее Безумие. Мы попали в расставленную Мастерами Кошмаров ловушку.
- Как?! – юноша побледнел как мел. – Какую ещё ловушку? Мы же всего-навсего заснули и…
Он запнулся и смущённо поджал губы. Вита переводила недоумевающий взгляд с него на меня. Я мрачно усмехнулся:
- Ловушка была здесь. В этом самом паровозе. Стоило нам заснуть, как Блуждающее Безумие проснулось и накинулось на нас. Спокойно, спокойно, ребятки… Не торопитесь выпрыгивать на снег. Этот заклинание одноразовое. И поскольку оно сработало на нас, значит, мы и впрямь первые, кто заночевал здесь за столько лет. Блуждающему Безумию всё равно, кого избрать в жертву. Оно может ждать веками. Нам не повезло заснуть здесь первыми.
- Ничего не понимаю… - Вита выглядела обескураженной. – Но как кто-то мог знать, что мы найдём этот паровоз и останемся на ночёвку? Как такое возможно? Кто мог знать чёртову уйму лет назад, что мы будем здесь спать?
- Ну, это работа Мастеров, тут иных вариантов и быть не может. А что касается нас с вами, то думаю, всё объясняется намного проще. Ловушка была поставлена для защиты паровоза. Кому-то очень не хотелось, чтобы тайна появления в Спящем лесу локомотива из Внешнего мира стала всеобщим достоянием. Мы случайно угодили в эту ловушку.
Корин поёжился и сказал:
- Но что, если бы тот, кто обнаружил бы паровоз, не стал тут ночевать, а пошёл бы дальше? Что тогда? Мне кажется, что ты в чём-то ошибаешься, Эрик.
Я недовольно взглянул на него из-под насупленных бровей. Засранец малолетний…
- А что вы хотите услышать? То, что мы бредем, словно по минному полю? Что нас кто-то всё время хочет остановить? Что кому-то как серпом по яйцам, если мы доставим Виту к отцу? Это вы хотите услышать? Вам легче стало?.. Ты это хотел услышать, Корин?
Юноша упрямо выдвинул подбородок. Я поспешил спрятать уважительную улыбку. А мальчишка то не боится меня… Молодец.
- Мы вместе и ничего не должны скрывать друг от друга. Иначе дружба не стоит и ломаного гроша.
Вита жалобным голоском напомнила о своём присутствии:
- Мальчики, может, вы объясните и мне, что происходит?
Я устало посмотрел на неё:
- Поздравляю с первым в жизни кошмаром, дорогая.
Глава 4
Часть 7
Из Спящего леса мы выбрались ближе к вечеру. Я бессильно скрипел зубами: из-за снегопада, основательно занёсшего дорогу, наша скорость на порядок упала. Мы опять остановились перед выбором – или идти к Городу Погибших Королей на ночь глядя, или попытаться разыскать очередное «надёжное и безопасное убежище». Когда море заснеженных деревьев осталось позади, и мы остановились напротив раскинувшегося поля, непогода смилостивилась над нами. Угрюмое серое небо озарилось робкими проблесками заходящего солнца, подглядывающего в прорехи исхудавших за последние сутки туч. Мне не понравилось это солнце. Если тучи разойдутся и ночь осветят тысячи ярких звёзд, придавит неслабый мороз.
- Эх, как хорошо то, - протяжно вздохнула Вита, радуясь солнышку. – Так приятно снова увидеть солнце… Славный вечерок выдаётся.
Корин, знающий приметы не хуже меня, посмотрел на неё, как на идиотку. Он снова тянул на горбу двойную поклажу, и я ещё ни разу не услышал от него жалоб. Оно и понятно, не хочет ударить в грязь лицом перед девчонкой, дурачок.
- Что это за поле? – сунув руки в карманы плаща, спросил я.
- Трудно сказать, - наморщил лоб Корин.
