Конечно, мне стало немного жаль влюбленную девушку. Но не настолько, чтобы не нарисовать мысленно мишень на ее лбу. Пусть и понимала я, что у самой нет ни шанса против нее, ни какого-либо права…
В роли хозяйки-тире-служанки мне пришлось обносить гостей сменами блюд и не один раз сбегать на кухню, но я смогла наконец почувствовать себя полноценным членом такого почти высшего общества и даже насладиться происходящим вокруг: интересными беседами, хорошим вином и прекрасным угощением. Склизкие устрицы с лимонным соком, которым я после небольших раздумий дала второй шанс, так и не вдохновили, но восхитительный cordon bleu [1]
Гости разошлись далеко за полночь. Жерар долго и витиевато прощался со мной в стороне, пока хозяин не оттеснил его к выходу. На прощание наглец послал мне воздушный поцелуй из-за спины кузена и вышел вон. Мы же с Себастьяном одновременно выдохнули с облегчением, закрыв дверь за этим пришедшим и ушедшим последним, слишком шумным индивидуумом, дружно и молча убрали со стола, погрузив грязные приборы в посудомоечную машину, устало распрощались и разошлись по своим койко-местам…
…Но дойдя до своей голубятни, я обнаружила неприятный сюрприз: ручка поворачивалась, а дверь не открывалась. Меня охватила легкая тревога. В темноте я тщетно пыталась разобраться, в чем же дело: ночевать в саду совершенно не улыбалось. Ночью заметно похолодало, и стылый ветер отнюдь не ласково пробирался под тонкое кружево платья. Я нажимала на металлическую рукоять и плавно и с силой, приседала, пытаясь рассмотреть замок, но все мои жалкие потуги оказались тщетными. В итоге, продрогнув до костей так, что пальцы рук и ног начало сводить судорогой, а челюсть выстукивала бодрую дробь в такт каблукам, переступавшим по настилу, я побрела будить несчастного хозяина.
Минут десять колотила в дверь кухни и звала под темными окнами спальни: сначала деликатно, вполголоса, боясь разбудить соседей, потом, уже всерьез паникуя от страха остаться на улице холодной ночью, – все громче. Мобильный я оставила в комнате перед тем, как отправиться на ужин.
Себастьян, видимо, только уснул, потому что орала я достаточно долго, прежде чем свет в его окнах загорелся, и некоторое время спустя хозяин высунулся во двор из проема кухни.
– Что случилось, Люси? – произнес хриплый со сна голос.
– П-простите, что р-разб-буд-дила, н-но у м-меня д-дверь не от-ткрыв-вается, – простучала я клацающими зубами.
–Что?.. Почему? Давай посмотрим…
Черная фигура прошла к гостевому домику, так же безуспешно подергала ручку и вернулась обратно через пару минут.
– Не знаю, что произошло, – голос Себастьяна звучал уже не так сонно. – Завтра вызову столяра, а сегодня переночуешь в доме. Проходи, – фигура сделала в потемках приглашающий жест рукой.
Дважды упрашивать не пришлось: я резво проскочила на кухню и остановилась в дверях сумрачной столовой, ожидая хозяина. Тот запер кухонную дверь и прошел мимо, нечаянно задев мой локоть рукой.
– Mon dieu! [3]
Эй, а кто виноват, что я замерзла как цуцик? Кто так долго просыпался, а?!
Но ни упираться, ни объясняться сил не было. Я, словно ватная кукла, топала за Себом, безучастно рассматривая в свете ночников грациозные, словно у арабского жеребца, щиколотки, выглядывающие из-под полы черного шелкового халата при ходьбе. Он отвел меня на третий этаж в душ, где обычно моются мальчики, и велел подождать. Спустя пару минут вернулся с огромным махровым полотенцем, идеально сложенным и отглаженным (наверняка работа Жюльет!) и белой батистовой ночной рубашкой на тонких лямках.
Вручил все это добро мне и велел греться под горячей струей.
– Потом спускайся в комнату Симона: ляжешь на его кровати. Пока ты моешься, я все подготовлю.
– Но я могу и тут, на диванчике в детской лечь, – было заикнулась я, – или рядом, в гостевой…
– Не придумывай, – устало отмахнулся Себастьян. – В гостевой только покрывало, и искать сейчас подходящие простыни у меня нет ни сил, ни желания. А на диване пусть кошки спят. Ляжешь в нормальную постель. В спальне. Не обсуждается, – добавил он строго. Эти слова вновь произнес Директор, и спорить дальше показалось бесполезным занятием:
– Хорошо…
Закрыв за хозяином дверь, я включила душ. И пока сливалась холодная вода, решила рассмотреть, что за неглиже принес мой «добытчик».
Сорочка имела едва различимую вязь белых цветочков. Тонкая, слегка просвечивающая ткань выглядела натуральной и весьма дорогой. Вряд ли эта изысканная вещица принадлежит нашей экономке. Может, осталась от любовницы… Или от… жены?..
Нет, вряд ли Себастьян дал бы мне вещь своей горячо любимой супруги. Да и осталось ли от нее одежда? Наверное, все раздал на благотворительность…
Так же обычно поступают богатые люди, если вспомнить фильмы и романы…
Под горячими струями наконец-то согрелись замерзшие пальцы, тело расслабилось и перестало дрожать, а зубы – высчитывать такт. Простояв в кабинке четверть часа, я быстро вымыла себя руками, позаимствовав гель на полочке, и, замотав волосы полотенцем, надела сорочку. Она оказалась мне впору, мягкими складками окутала бедра и спускалась чуть ниже середины голени. Честно говоря, не люблю я такие длинные ночные платья, но делать нечего – не спать же в кружевном вечернем наряде! Или голой. Прижав свои вещи к груди, закрывая тем самым глубокий вырез, я осторожно спустилась на хозяйский этаж.
Зря опасалась. Или… я надеялась, что Себастьян будет стоять в холле и ждать, когда помоюсь, чтобы уложить в постельку и спеть колыбельную??
Тихо фыркнула на такую глупую мысль. Он, наверное, десятый сон видит. Дверь в его спальню чуть приоткрыта, но за ней – темнота и тишина. Погасив фонари в коридоре, я проскользнула в комнату напротив и легла в кровать Симона. Насыщенный переживаниями день и не уступающий ему по эмоциональному накалу вечер сделали свое дело: уснула я практически мгновенно.
Сон соскользнул внезапно, вытолкнув из своей яркости в серую реальность.
Где я? Потолок гораздо выше, чем в моей комнате. И балок нет…
С трудом вспомнив события предшествующего вечера и сообразив, что нахожусь в хозяйском доме в кровати Симона, я попыталась понять, что меня разбудило. Сквозь щели в прикрытых ставнях пробивался электрический свет уличных фонарей. Значит, либо еще ночь, либо раннее утро…
И тут раздался едва слышный стон из-за двери. Себастьян!
Ему плохо?.. Тошнит? Он вроде не выглядел настолько пьяным…
Я подорвалась с постели, едва не запутавшись в покрывале, и выскочила в коридор, шагнув в проем хозяйской спальни…
Здесь было гораздо темнее, потому что окна выходили во двор, а там фонарей не было. Пришлось по памяти искать кровать Себастьяна. Глаза привыкли к темноте, и я различила смутные контуры тела под покрывалом справа от себя. Замерла на месте, раздумывая, что я здесь забыла: человек спокойно спал.
Но вдруг – шевеление и снова жалобный стон:
– Э-э-эль…
Решившись, шагнула и присела рядом, осторожно нащупав лицо хозяина. Лоб ледяной и влажный, шумное, неровное дыхание... Кошмар снится? Я тихонько потрясла его за плечо:
– Себ, проснитесь.
Новый стон и напряжение мышц под моими пальцами.
– Э-э-эй, проснись! – я, признаться, струхнула. Не понаслышке знаю, что представляет глубокий кошмарный сон, из которого так хочется вырваться, но он никак не отпускает сознание.
Затрясла хозяина чуть сильнее, уже обеими руками, страстно желая, чтобы он пришел наконец в себя!..
В мои предплечья внезапно вцепились сильные пальцы, темный овал лица придвинулся к моему – Себ сел, открыв глаза (я поняла по блеснувшим в сумраке белкам).
– Эли?.. – голос звучал растерянно и неверяще.
– Эли! – выдохнул с облегчением. – Ты вернулась…
…Что?
В следующий миг я оказалась прижата к постели мужским жестким телом.
А дальше сознание отказалось работать, окунувшись в ядреную смесь страха, шока и животного возбуждения…
Твердые губы впились в мои, терзая рот языком, заставляя пить чужое дыхание вперемешку с бессвязным шепотом. В голове сделалось легко и пусто, изнутри словно обдало кипятком, не обжигая, но разогревая каждую клеточку, посылая электрические импульсы ко всем органам… Мелькнула смутная мысль: «Господи! Это же Себ… Себ целует меня…» Мои тайные, так тщательно сдерживаемые желания, мои постыдные сны воплощаются в реальность!
Между ног мгновенно повлажнело. В бедро камнем уперся мужской член. Он что, спит обнаженным?.. Себастьян попытался коленом раздвинуть мои ноги, но помешала узкая сорочка. Горячие руки, поначалу гладившие мои щеки, лоб и волосы, теперь судорожно шарили по телу, пытаясь найти ее подол, а найдя – резко дернули вверх. Ткань, зажатая телами, не выдержала рывка, громко лопнув где-то сбоку и обнажив меня по пояс…
Треск ткани заставил Себастьяна замереть. В темноте он вглядывался в мое лицо, видимо, пытаясь прийти в себя, – я различала, как хмурятся его брови…
Дальше я сделала кое-что неправильное. За что буду расплачиваться позже…
…Да, я не дура и поняла, что ему приснилась в кошмаре жена. Что он, скорее всего, спутал ее со мной, очнувшись не до конца. Что все эти ласки предназначались другой женщине. Той, которой уже нет. Любимой…
Но в тот момент мне было плевать. В одно короткое мгновение поняла, что больше такого шанса не будет, что пусть я не любима, но сама-то люблю. И мне хочется почувствовать себя любимой этим прекрасным человеком хотя бы раз. Один только раз…
…И я смело раздвинула ноги, прижавшись к его органу пульсирующими нижними губами, обхватила за шею, притянув к себе, и теперь уже сама впилась в рот Себастьяна.
Какое-то время он не двигался, позволяя целовать себя и сжимать крепкие плечи.
Потом язык мужчины шевельнулся в ответ на ласку, встретив и погладив мой, через минуту его дыхание вновь стало шумным и рваным, а нетерпеливые руки скользнули под ягодицы, чтобы сильнее прижать к себе в том самом месте, в котором я с ума сходила от желания быть прижатой.
В следующее мгновение я чуть не потеряла сознание… Себ едва успел заполнить меня целиком и пару раз двинуться внутри, как мое тело забило крупной дрожью экстаза, лишая сил и гоня наружу крик. Сдерживая его в смутном страхе, что он разрушит момент, заставит Себастьяна передумать и покинуть меня, я закусила зубами собственное запястье, вновь и вновь переживая чувственные волны, расходящиеся от низа живота по всему телу…
Ухо обдало теплым дыханием:
– Тише, девочка, тише…
Секунду спустя губы прихватили мочку, послав новую порцию мурашей бродить по разгоряченной коже.
Себастьян, переждав мой пик и дав прийти в себя, нежно лаская языком ушную раковину, начал потихоньку двигаться, переместив одну руку с бедра на грудь, обхватив ее и потерев сквозь ткань. А потом сладко и неумолимо зажал сосок между пальцами.
Я выгнулась навстречу, едва слышно застонав, больше не в силах сдерживаться, потому что в голове опять шумела кровь, а внутри вновь все свело в огромный узел желания…
Через какое-то время Себастьян ускорил темп, вбиваясь в меня, продолжая целовать рот, шею, ямочку за ухом… Я жарко встречала мощные, ровные толчки, втайне упиваясь ими от осознания, что сейчас он весь мой – целиком, без остатка.
В один момент обвила ногами мужскую талию, крепко сцепив щиколотки у него за спиной, и прижалась губами к влажной коже шеи в области трапециевидной мышцы, мягко прикусив ее шелковистую выпуклость…
Дыхание надо мной сбилось, в темноте послышался хриплый мужской стон, и Себастьян сорвал собственный ритм, вколачиваясь в мое лоно все сильнее и глубже, прижав к матрасу так, что я едва могла дышать. Пальцы ног свело блаженной судорогой, я чувствовала, как мы зависли над самой пропастью… На сей раз вместе. Себастьян замер на миг натянутой до предела струной, глухо зарычал и…
Мы одновременно сорвались в свободное падение…
Голова кружилась, узел распался, пустил гулять волны наслаждения по телу. Сердце стучало так, что биение ощущалось у самой поверхности груди, а внутри я с тайным ликованием принимала пульсацию любимого, вслушиваясь в сладкие отголоски его удовольствия…
____________
Перезалила 9-11 главы, путаница получилась в частях.
____________
Какое-то время я лежала опустошенная, без сил и желания двигаться, думать, соображать. Себ так же безвольно вытянулся рядом, наполовину освободив из-под своего веса, хотя одна рука и нога его все еще были закинуты мне на грудь и бедра. Мозг пытался уйти от ответственности, и, наверное, на какое-то время я даже отключилась, но вырубиться полностью мешала тревога: что будет, если мы очнемся рядом после такого?.. Так и не поняла я, бодрствовал Себастьян, был ли в курсе, что занимается сексом со своей гувернанткой, или продолжал пребывать в полусне, думая, что под ним лежит утраченная любимая.
Мне совершенно не хотелось так быстро сталкиваться с решением всего, что мы натворили, поэтому, видимо, и не смогла заснуть окончательно. Очнулась я, когда в комнате все еще было темно. Себастьян оставался в той же позе – закинув на меня длинные конечности и уткнувшись лицом в подушку.
Осторожно выползла из-под него, едва слышно матюкаясь, – особенно когда вытаскивала подол разорванной рубашки, зажатый чужим боком. Каждые две секунды сердце пропускало удар в страхе, что мой невольный любовник проснется… Но нет, Себастьян спал крепко, не шевелясь. Высвобожденная я скачками понеслась в спальню Симона и, рухнув на постель, зарылась в одеяло.
В голове билась одна-единственная, вполне закономерная мысль: «Что я натворила… Господи, что я натворила?!»
На смену впечатлениям о прошедшей ночи неотвратимо наступала паника относительно дня грядущего.
«Он меня выкинет вон…»
«Или не выкинет?..»
«Дура! Сама запрыгнула к нему в постель! А он думал, что занимается любовью с женой…»
«А если я залетела?? Мы же не предохранялись…»
«Хотя месячные должны прийти со дня на день…»
«Черт, черт, черт!!!»
…На самом деле, я знала, что так будет. Сожаления, опасения, мысли о суициде (утрирую, конечно, но о том, убьюсь ли я намертво, прыгнув с третьего этажа или только покалечусь, каюсь, подумала мимоходом). Очень хотелось бежать, куда глаза глядят, и, будь я дома, в России, я наверняка бы так и сделала: сбежала и заперлась у себя в комнатке. Но куда бежать здесь?.. Особенно, если в комнатку мою сейчас и доступа-то нет.
В какой-то момент организм не выдержал таких эмоциональных перегрузок и вырубил сходящий с ума мозг. Последняя мысль, что посетила проваливающееся в забытье сознание:
«Ну я хоть не фригидная…»
Очнувшись ото сна, когда сквозь ставни пробивались лучи утреннего солнца, я чувствовала себя опустошенной. Во мне родилась и крепла безысходная уверенность в том, что это мой последний день в данном доме. Провалявшись минут десять, пялясь расфокусированным взглядом в потолок, я все же нашла в себе силы собраться, встать и одеться.
В роли хозяйки-тире-служанки мне пришлось обносить гостей сменами блюд и не один раз сбегать на кухню, но я смогла наконец почувствовать себя полноценным членом такого почти высшего общества и даже насладиться происходящим вокруг: интересными беседами, хорошим вином и прекрасным угощением. Склизкие устрицы с лимонным соком, которым я после небольших раздумий дала второй шанс, так и не вдохновили, но восхитительный cordon bleu [1]
Закрыть
в качестве основного блюда и изысканное сырное fondue
[2]
панированный в сухарях шницель из телятины, начинённый сыром и ветчиной
Закрыть
на десерт едва не заставили язык проглотить от гурманского восторга.блюдо из нескольких сортов расплавленного сыра
Гости разошлись далеко за полночь. Жерар долго и витиевато прощался со мной в стороне, пока хозяин не оттеснил его к выходу. На прощание наглец послал мне воздушный поцелуй из-за спины кузена и вышел вон. Мы же с Себастьяном одновременно выдохнули с облегчением, закрыв дверь за этим пришедшим и ушедшим последним, слишком шумным индивидуумом, дружно и молча убрали со стола, погрузив грязные приборы в посудомоечную машину, устало распрощались и разошлись по своим койко-местам…
***
…Но дойдя до своей голубятни, я обнаружила неприятный сюрприз: ручка поворачивалась, а дверь не открывалась. Меня охватила легкая тревога. В темноте я тщетно пыталась разобраться, в чем же дело: ночевать в саду совершенно не улыбалось. Ночью заметно похолодало, и стылый ветер отнюдь не ласково пробирался под тонкое кружево платья. Я нажимала на металлическую рукоять и плавно и с силой, приседала, пытаясь рассмотреть замок, но все мои жалкие потуги оказались тщетными. В итоге, продрогнув до костей так, что пальцы рук и ног начало сводить судорогой, а челюсть выстукивала бодрую дробь в такт каблукам, переступавшим по настилу, я побрела будить несчастного хозяина.
Минут десять колотила в дверь кухни и звала под темными окнами спальни: сначала деликатно, вполголоса, боясь разбудить соседей, потом, уже всерьез паникуя от страха остаться на улице холодной ночью, – все громче. Мобильный я оставила в комнате перед тем, как отправиться на ужин.
Себастьян, видимо, только уснул, потому что орала я достаточно долго, прежде чем свет в его окнах загорелся, и некоторое время спустя хозяин высунулся во двор из проема кухни.
– Что случилось, Люси? – произнес хриплый со сна голос.
– П-простите, что р-разб-буд-дила, н-но у м-меня д-дверь не от-ткрыв-вается, – простучала я клацающими зубами.
–Что?.. Почему? Давай посмотрим…
Черная фигура прошла к гостевому домику, так же безуспешно подергала ручку и вернулась обратно через пару минут.
– Не знаю, что произошло, – голос Себастьяна звучал уже не так сонно. – Завтра вызову столяра, а сегодня переночуешь в доме. Проходи, – фигура сделала в потемках приглашающий жест рукой.
Дважды упрашивать не пришлось: я резво проскочила на кухню и остановилась в дверях сумрачной столовой, ожидая хозяина. Тот запер кухонную дверь и прошел мимо, нечаянно задев мой локоть рукой.
– Mon dieu! [3]
Закрыть
Ты же словно ледышка! – Себастьян обхватил мои плечи и с силой провел по ним раза три вверх-вниз, растирая. В его голосе слышалось возмущение и тревога. – Сколько же ты прождала на улице?! Ну-ка марш в душ, девочка.Бог мой
Эй, а кто виноват, что я замерзла как цуцик? Кто так долго просыпался, а?!
Но ни упираться, ни объясняться сил не было. Я, словно ватная кукла, топала за Себом, безучастно рассматривая в свете ночников грациозные, словно у арабского жеребца, щиколотки, выглядывающие из-под полы черного шелкового халата при ходьбе. Он отвел меня на третий этаж в душ, где обычно моются мальчики, и велел подождать. Спустя пару минут вернулся с огромным махровым полотенцем, идеально сложенным и отглаженным (наверняка работа Жюльет!) и белой батистовой ночной рубашкой на тонких лямках.
Вручил все это добро мне и велел греться под горячей струей.
– Потом спускайся в комнату Симона: ляжешь на его кровати. Пока ты моешься, я все подготовлю.
– Но я могу и тут, на диванчике в детской лечь, – было заикнулась я, – или рядом, в гостевой…
– Не придумывай, – устало отмахнулся Себастьян. – В гостевой только покрывало, и искать сейчас подходящие простыни у меня нет ни сил, ни желания. А на диване пусть кошки спят. Ляжешь в нормальную постель. В спальне. Не обсуждается, – добавил он строго. Эти слова вновь произнес Директор, и спорить дальше показалось бесполезным занятием:
– Хорошо…
Закрыв за хозяином дверь, я включила душ. И пока сливалась холодная вода, решила рассмотреть, что за неглиже принес мой «добытчик».
Сорочка имела едва различимую вязь белых цветочков. Тонкая, слегка просвечивающая ткань выглядела натуральной и весьма дорогой. Вряд ли эта изысканная вещица принадлежит нашей экономке. Может, осталась от любовницы… Или от… жены?..
Нет, вряд ли Себастьян дал бы мне вещь своей горячо любимой супруги. Да и осталось ли от нее одежда? Наверное, все раздал на благотворительность…
Так же обычно поступают богатые люди, если вспомнить фильмы и романы…
Под горячими струями наконец-то согрелись замерзшие пальцы, тело расслабилось и перестало дрожать, а зубы – высчитывать такт. Простояв в кабинке четверть часа, я быстро вымыла себя руками, позаимствовав гель на полочке, и, замотав волосы полотенцем, надела сорочку. Она оказалась мне впору, мягкими складками окутала бедра и спускалась чуть ниже середины голени. Честно говоря, не люблю я такие длинные ночные платья, но делать нечего – не спать же в кружевном вечернем наряде! Или голой. Прижав свои вещи к груди, закрывая тем самым глубокий вырез, я осторожно спустилась на хозяйский этаж.
Зря опасалась. Или… я надеялась, что Себастьян будет стоять в холле и ждать, когда помоюсь, чтобы уложить в постельку и спеть колыбельную??
Тихо фыркнула на такую глупую мысль. Он, наверное, десятый сон видит. Дверь в его спальню чуть приоткрыта, но за ней – темнота и тишина. Погасив фонари в коридоре, я проскользнула в комнату напротив и легла в кровать Симона. Насыщенный переживаниями день и не уступающий ему по эмоциональному накалу вечер сделали свое дело: уснула я практически мгновенно.
***
Сон соскользнул внезапно, вытолкнув из своей яркости в серую реальность.
Где я? Потолок гораздо выше, чем в моей комнате. И балок нет…
С трудом вспомнив события предшествующего вечера и сообразив, что нахожусь в хозяйском доме в кровати Симона, я попыталась понять, что меня разбудило. Сквозь щели в прикрытых ставнях пробивался электрический свет уличных фонарей. Значит, либо еще ночь, либо раннее утро…
И тут раздался едва слышный стон из-за двери. Себастьян!
Ему плохо?.. Тошнит? Он вроде не выглядел настолько пьяным…
Я подорвалась с постели, едва не запутавшись в покрывале, и выскочила в коридор, шагнув в проем хозяйской спальни…
Здесь было гораздо темнее, потому что окна выходили во двор, а там фонарей не было. Пришлось по памяти искать кровать Себастьяна. Глаза привыкли к темноте, и я различила смутные контуры тела под покрывалом справа от себя. Замерла на месте, раздумывая, что я здесь забыла: человек спокойно спал.
Но вдруг – шевеление и снова жалобный стон:
– Э-э-эль…
Решившись, шагнула и присела рядом, осторожно нащупав лицо хозяина. Лоб ледяной и влажный, шумное, неровное дыхание... Кошмар снится? Я тихонько потрясла его за плечо:
– Себ, проснитесь.
Новый стон и напряжение мышц под моими пальцами.
– Э-э-эй, проснись! – я, признаться, струхнула. Не понаслышке знаю, что представляет глубокий кошмарный сон, из которого так хочется вырваться, но он никак не отпускает сознание.
Затрясла хозяина чуть сильнее, уже обеими руками, страстно желая, чтобы он пришел наконец в себя!..
В мои предплечья внезапно вцепились сильные пальцы, темный овал лица придвинулся к моему – Себ сел, открыв глаза (я поняла по блеснувшим в сумраке белкам).
– Эли?.. – голос звучал растерянно и неверяще.
– Эли! – выдохнул с облегчением. – Ты вернулась…
…Что?
В следующий миг я оказалась прижата к постели мужским жестким телом.
А дальше сознание отказалось работать, окунувшись в ядреную смесь страха, шока и животного возбуждения…
Твердые губы впились в мои, терзая рот языком, заставляя пить чужое дыхание вперемешку с бессвязным шепотом. В голове сделалось легко и пусто, изнутри словно обдало кипятком, не обжигая, но разогревая каждую клеточку, посылая электрические импульсы ко всем органам… Мелькнула смутная мысль: «Господи! Это же Себ… Себ целует меня…» Мои тайные, так тщательно сдерживаемые желания, мои постыдные сны воплощаются в реальность!
Между ног мгновенно повлажнело. В бедро камнем уперся мужской член. Он что, спит обнаженным?.. Себастьян попытался коленом раздвинуть мои ноги, но помешала узкая сорочка. Горячие руки, поначалу гладившие мои щеки, лоб и волосы, теперь судорожно шарили по телу, пытаясь найти ее подол, а найдя – резко дернули вверх. Ткань, зажатая телами, не выдержала рывка, громко лопнув где-то сбоку и обнажив меня по пояс…
Треск ткани заставил Себастьяна замереть. В темноте он вглядывался в мое лицо, видимо, пытаясь прийти в себя, – я различала, как хмурятся его брови…
Дальше я сделала кое-что неправильное. За что буду расплачиваться позже…
…Да, я не дура и поняла, что ему приснилась в кошмаре жена. Что он, скорее всего, спутал ее со мной, очнувшись не до конца. Что все эти ласки предназначались другой женщине. Той, которой уже нет. Любимой…
Но в тот момент мне было плевать. В одно короткое мгновение поняла, что больше такого шанса не будет, что пусть я не любима, но сама-то люблю. И мне хочется почувствовать себя любимой этим прекрасным человеком хотя бы раз. Один только раз…
…И я смело раздвинула ноги, прижавшись к его органу пульсирующими нижними губами, обхватила за шею, притянув к себе, и теперь уже сама впилась в рот Себастьяна.
Какое-то время он не двигался, позволяя целовать себя и сжимать крепкие плечи.
Потом язык мужчины шевельнулся в ответ на ласку, встретив и погладив мой, через минуту его дыхание вновь стало шумным и рваным, а нетерпеливые руки скользнули под ягодицы, чтобы сильнее прижать к себе в том самом месте, в котором я с ума сходила от желания быть прижатой.
В следующее мгновение я чуть не потеряла сознание… Себ едва успел заполнить меня целиком и пару раз двинуться внутри, как мое тело забило крупной дрожью экстаза, лишая сил и гоня наружу крик. Сдерживая его в смутном страхе, что он разрушит момент, заставит Себастьяна передумать и покинуть меня, я закусила зубами собственное запястье, вновь и вновь переживая чувственные волны, расходящиеся от низа живота по всему телу…
Ухо обдало теплым дыханием:
– Тише, девочка, тише…
Секунду спустя губы прихватили мочку, послав новую порцию мурашей бродить по разгоряченной коже.
Себастьян, переждав мой пик и дав прийти в себя, нежно лаская языком ушную раковину, начал потихоньку двигаться, переместив одну руку с бедра на грудь, обхватив ее и потерев сквозь ткань. А потом сладко и неумолимо зажал сосок между пальцами.
Я выгнулась навстречу, едва слышно застонав, больше не в силах сдерживаться, потому что в голове опять шумела кровь, а внутри вновь все свело в огромный узел желания…
Через какое-то время Себастьян ускорил темп, вбиваясь в меня, продолжая целовать рот, шею, ямочку за ухом… Я жарко встречала мощные, ровные толчки, втайне упиваясь ими от осознания, что сейчас он весь мой – целиком, без остатка.
В один момент обвила ногами мужскую талию, крепко сцепив щиколотки у него за спиной, и прижалась губами к влажной коже шеи в области трапециевидной мышцы, мягко прикусив ее шелковистую выпуклость…
Дыхание надо мной сбилось, в темноте послышался хриплый мужской стон, и Себастьян сорвал собственный ритм, вколачиваясь в мое лоно все сильнее и глубже, прижав к матрасу так, что я едва могла дышать. Пальцы ног свело блаженной судорогой, я чувствовала, как мы зависли над самой пропастью… На сей раз вместе. Себастьян замер на миг натянутой до предела струной, глухо зарычал и…
Мы одновременно сорвались в свободное падение…
Голова кружилась, узел распался, пустил гулять волны наслаждения по телу. Сердце стучало так, что биение ощущалось у самой поверхности груди, а внутри я с тайным ликованием принимала пульсацию любимого, вслушиваясь в сладкие отголоски его удовольствия…
____________
Перезалила 9-11 главы, путаница получилась в частях.
____________
Глава 12. …И утро. Бунт.
Какое-то время я лежала опустошенная, без сил и желания двигаться, думать, соображать. Себ так же безвольно вытянулся рядом, наполовину освободив из-под своего веса, хотя одна рука и нога его все еще были закинуты мне на грудь и бедра. Мозг пытался уйти от ответственности, и, наверное, на какое-то время я даже отключилась, но вырубиться полностью мешала тревога: что будет, если мы очнемся рядом после такого?.. Так и не поняла я, бодрствовал Себастьян, был ли в курсе, что занимается сексом со своей гувернанткой, или продолжал пребывать в полусне, думая, что под ним лежит утраченная любимая.
Мне совершенно не хотелось так быстро сталкиваться с решением всего, что мы натворили, поэтому, видимо, и не смогла заснуть окончательно. Очнулась я, когда в комнате все еще было темно. Себастьян оставался в той же позе – закинув на меня длинные конечности и уткнувшись лицом в подушку.
Осторожно выползла из-под него, едва слышно матюкаясь, – особенно когда вытаскивала подол разорванной рубашки, зажатый чужим боком. Каждые две секунды сердце пропускало удар в страхе, что мой невольный любовник проснется… Но нет, Себастьян спал крепко, не шевелясь. Высвобожденная я скачками понеслась в спальню Симона и, рухнув на постель, зарылась в одеяло.
В голове билась одна-единственная, вполне закономерная мысль: «Что я натворила… Господи, что я натворила?!»
На смену впечатлениям о прошедшей ночи неотвратимо наступала паника относительно дня грядущего.
«Он меня выкинет вон…»
«Или не выкинет?..»
«Дура! Сама запрыгнула к нему в постель! А он думал, что занимается любовью с женой…»
«А если я залетела?? Мы же не предохранялись…»
«Хотя месячные должны прийти со дня на день…»
«Черт, черт, черт!!!»
…На самом деле, я знала, что так будет. Сожаления, опасения, мысли о суициде (утрирую, конечно, но о том, убьюсь ли я намертво, прыгнув с третьего этажа или только покалечусь, каюсь, подумала мимоходом). Очень хотелось бежать, куда глаза глядят, и, будь я дома, в России, я наверняка бы так и сделала: сбежала и заперлась у себя в комнатке. Но куда бежать здесь?.. Особенно, если в комнатку мою сейчас и доступа-то нет.
В какой-то момент организм не выдержал таких эмоциональных перегрузок и вырубил сходящий с ума мозг. Последняя мысль, что посетила проваливающееся в забытье сознание:
«Ну я хоть не фригидная…»
***
Очнувшись ото сна, когда сквозь ставни пробивались лучи утреннего солнца, я чувствовала себя опустошенной. Во мне родилась и крепла безысходная уверенность в том, что это мой последний день в данном доме. Провалявшись минут десять, пялясь расфокусированным взглядом в потолок, я все же нашла в себе силы собраться, встать и одеться.
