– «Не переживай», – мягко поправил меня Себастьян и, попрощавшись, отключился.
В субботу утром состоялся мой первый самостоятельный выезд в качестве водителя. Детей ждала тренировка в Буа-де-Шанже. Навигатор довел до пункта назначения в целости и сохранности, хотя не спас от взмокшей спины и слегка подрагивающих конечностей. Пробежка сняла напряжение и успокоила нервы. И домой мы также вернулись без приключений.
В обед нас ждал сюрприз – приехали Ален и Клоэ и забрали мальчиков на уик-энд в Тур. Оказывается, Себастьян договорился с Бернарами, чтобы обеспечить мне положенный по контракту выходной. Я совершенно не ожидала от хозяина скрупулезного соблюдения договора, тем более в начале моей службы мы отдельно оговорили условия работы во время его длительных командировок. И естественно, такое участие с его стороны еще больше повысило градус моей влюбленности.
Да, я привязалась к детям, возможность побыть наедине с собой не могла не радовать. День прошел в компании с книжкой в кровати на «голубятне», периодически разбавляясь сладкой дремой. А вечером позвонила Тетянка, которой я проговорилась про свой нечаянный отдых, с предложением, от которого: «Я хрен приму отказ», – было мне сказано.
И мы оказались в баре Cafe de la Bourse на площади Репюблик. Атмосферу там можно назвать мягкой и расслабляющей, а вот цены угнетали и вгоняли в депрессию, вид же из окон… привлекательности не добавлял. Вообще я застала Ле-Ман не в самое удачное время: шла перестройка почти на всех главных улицах города. Возобновляли трамвайные линии, закрытые в 1947 году. Мало того, что это создавало неудобства для передвижения – многие проходы и проезды перекрывались в связи со стройкой, так и выглядело не слишком живописно. Площадь Республики страдала больше всех – уродливые пластиковые заграждения смотрелись инородно и уныло на фоне старинных особняков, наводя тоску и скуку, а оранжево-белый цвет блоков углублял диссонанс.
Если бы Ле-Ман стал сейчас для меня лишь точкой туристического маршрута, а не местом проживания, я, наверное, проехала бы мимо.
Но нас с Таней не волновал городской пейзаж за окном: мы трепались взахлеб на русском, забыв про бокалы с пивом, самым дешевым из меню, которые заказали без всякого гастрономического умысла, лишь бы получить право остаться в баре.
Я не заметила, как выболтала обо всех подробностях моих странных отношений с хозяином. Видимо, мне так хотелось вывалить это из себя, признаться, услышать трезвый голос со стороны, что не смутило даже то, что мы видимся второй раз в жизни. А казалось, знакомы целую вечность.
– Нет, а что тебя смущает, понять не могу, – громко возмущалась Танька. Мы говорили в полный голос, ведь нас все рано никто не мог понять. – Судя по твоему рассказу, парень конкретно запал.
– С чего ты взяла? По-моему, простая вежливость по отношению к человеку, временно ставшему членом его семьи.
– Ну уж, прямо вежливость! – возмутилась Тетянка. – Кроссы крутые купил, платье шикарное, рюкзак брендовый опять же, таскает повсюду, познакомил с друзьями, машину доверил, да в конце концов, интим ваш диванный… Ты что, думаешь, это в порядке вещей у французов по отношению к работнику?! Вот поверь мне, тут все гораздо глубже. Так что не упускай шанса, детка.
– Может, он просто по жене соскучился, проецирует на меня свои прежние отношения, – я растерянно пожала плечами.
– Ха-ха три раза! Ты ему только не вздумай свои умозаключения выдать. – Таня щелкнула зажигалкой, прикуривая очередную сигарету из общей пачки. – Он к тебе определенно чувствует симпатию. И довольно сильную. Попробуй все-таки поговорить с ним по душам, когда вернется. Или изведешь себя раньше срока, не дожив до конца контракта.
Я задумчиво кивнула. На самом деле, мысль прямо и конкретно объясниться с хозяином уже давно преследовала меня. Да, я призналась ему в Ла-Боль, но та малодушная выходка не считается. Рассказать открыто о своих чувствах я боялась. Боялась быть отвергнутой: что мне тогда делать, ведь пришлось бы оставаться бок о бок почти девять месяцев, чувствуя постоянную неловкость и все «прелести» безответной любви. Но и оставаться в таком подвешенном состоянии больше нет сил. Беседа по душам определенно требовалась.
– О-ля-ля, это же моя русская малышка, – раздался за спиной знакомый голос с характерным арабским акцентом.
Обернувшись, я встретилась взглядом с Асуром. Только его здесь не хватало!
– Это что еще за хрен с горы? – вполголоса шепнула Тетянка.
– Да так… Был один случaй, – сковеркала я в ответ.
Парень подошел не один, с друзьями – приятными на вид молодыми мужчинами, явно французами. Темные волосы и глаза, внушительные носы и мягкость черт свидетельствовали о гальском происхождении их ДНК, даже скорее, нормандском, судя по бледной коже.
– Можно к вам присоединиться, девушки? – Асур сверкнул белозубой улыбкой на смуглом лице.
Не успела я возразить, как Тетянка расплылась в ответном оскале и весьма красноречиво подвинулась на диванчике, освобождая место.
Парни представились как Николя и Дени, все трое расселись за нашим столом и сделали заказ. Тетянка тут же разговорилась с новыми знакомыми, выведав, кто и чем занимается. Николя, на которого она явно сразу положила глаз, работал в туристической компании, а Дени продавал оргтехнику. Минут через пятнадцать все болтали закадычными друзьями. Все, кроме меня.
Как всегда, растерявшись в присутствии незнакомых людей, я больше молчала и кивала.
– Привет, меня зовут Люси, я живу в трехстах километрах от Москвы, – это была самая длинная фраза, которую я произнесла за время нашей беседы. Молодые люди общались с Тетянкой достаточно непринужденно, хотя не упускали случая с ехидством подковырнуть, когда иностранка делала ошибки. Но подруга будто не замечала насмешек, продолжая диалог с кокетливой улыбкой на лице. Мне бы ее легкость.
В какой-то момент Асур предложил перебраться к нему домой. Оказалось, он снимал студию недалеко от площади. Там словно по волшебству на столе появились виски и кола. Знакомство повысило градус. Французы болтали без умолку, подшучивая друг над другом, но больше над нами. Я впервые задумалась о том, что «французское самомнение» вовсе не миф, а вполне себе реальность. Когда мне впервые рассказывал о нем Себастьян по дороге из Парижа в Ле-Ман, я не совсем поняла, что он имел в виду. Да и позже не замечала в хозяине самолюбования и высокомерия. Лишь иногда – в мальчишках. Но дети и так всегда эгоистичны в силу возраста.
Наши же собеседники всласть склоняли другие нации, упирая, конечно, на славян. И по знаменитому «русскому пьянству» прошлись, наблюдая, как мы спокойно опрокидываем стакан за стаканом, причем оставаясь, что называется, «ни в одном глазу», и про «проституток Наташ» я вновь услышала, и про медведей, шатающихся по улице в валенках, шапке-ушанке, в обнимку с балалайкой… Причем украинку Тетянку с легкой руки приравняли к русским, что ей вряд ли доставило удовольствие, хотя виду она, конечно, не показала. Так что поначалу траектория нашей беседы напрягала изрядно. Будь моя воля, встала бы и ушла. Но не бросишь же подругу среди чужих людей.
А еще бесил Николя, чьи шутки порой граничили с издевкой. Он даже придумал написать табличку «Attention, Lucie, c’est une blague» [1]
В конце концов, я мысленно плюнула, перестала реагировать, да и разговор по закону алкогольного жанра сместился в сторону политики. Немножко поругав нашего президента, ребята основательно взялись за своего. И тут оставалось лишь посочувствовать несчастному Шираку, которому припомнили и его «правый» консерватизм, и терки с Миттераном, и вызывающую внешнюю политику. Потом переключились на «мелких» соседей, обсуждая действительный суверенитет Андорры перед сюзереном – Французской Республикой. Тут уже и я «оттаяла». Слово за слово, мы сцепились с Николя в споре о государственности Лихтенштейна, не входящий на тот момент ни в Евросоюз, ни в НАТО. Как-то плавно вышли с ним на интеллектуальный турнир: кто больше зубодробительных названий городов вспомнит. Я села на любимого конька – в детстве обожала заучивать названия стран и столиц. Об одну лишь Тегусигальпу язык сломать в двух местах можно, не говоря уже про Бандар-Сери-Бегаван. Мы выкрикивали названия, перебивая друг друга, пытаясь сопоставить русское и французское произношение, дружно хохотали над нелепостью звучания, подтрунивая над акцентами. К исходу вечера «продолжение знакомства» в гостях у Асура показалось гораздо приятнее и веселее, чем в начале. Да и ребята уже такими противными не казались, стоило начать пропускать сквозь себя их подколки.
Некоторое время спустя, заскучавшая Тетянка, не принимавшая участие в нашем географическом баттле, оттеснила меня от желанного субъекта в лице Николя, и я, хмыкнув, уступила место очаровательной брюнетке. Ничего, кроме дружеского расположения, я не чувствовала, хотя парень был симпатичный и умный. Из троих новых знакомых каждый попадал под данные определения (во всяком случае, под первое – точно), но лишь Колян за неполных три часа общения умудрился из бесячего персонажа превратиться в закадычного брателлу, при том что продолжал выводить из себя до пара из ушей. К остальным парням я по-прежнему относилась подозрительно и с опаской – даже к Асуру, которого знаю гораздо дольше, по сравнению с новыми приятелями… Но итог нашего последнего свидания доверия не прибавлял.
Не успела я выйти во двор, рядом тут же нарисовался Дени.
Пришлось вытащить пачку, чтобы иметь хотя бы какое-то оправдание, когда захочется смыться от его общества: якобы докурила и вернулась. Я предложила ему сигарету. Он удивленно принял, обмолвившись, что во Франции очень редко делятся табаком даже по просьбе, что уж говорить о добровольном предложении. Я пожала плечами: что мне, отравы жалко? Хотя осознавала, что определенный резон в его словах есть. Корона Российской Империи и то стоила меньше, чем сигареты здесь: поневоле начнешь считать.
Дени прикурил, не переставая оправдываться, что курит он лишь в компании, когда выпьет с друзьями, а остальное время ни-ни, ЗОЖ и все такое.
– Парень, мне, откровенно говоря, глубоко чихать, куришь ты, пьешь или ширяешься, это не моя забота, – сказала я по-русски, мило улыбаясь в карие глаза, чьи опущенные вниз уголки напоминали образ печального Пьеро.
– Что? – естественно не понял Себастьян.
– Птицы, – говорю на французском, – расселись тут везде. Орут что-то свое, птичье… И гадят, – добавила, мрачно разглядывая белесую в темноте плюху, внезапно шлепнувшуюся перед самым моим носом.
Дени предусмотрительно сделал шаг назад, под защиту козырька над дверью. Я повторила его движение, оказавшись в неловкой близости от мужского тела. Тело тут же воспользовалось оказией, «приобняв даму за плечики» и закидывая пробную удочку:
– Тебе, наверное, зябко в одной футболке, руки совсем холодные…
Я внутренне возмутилась очередному подкату: да что ж с этими французами такое?! Баб у них своих, что ли, нет?.. Сначала Асур без спросу грабли тянул на первом же свидании, теперь этот… Простите, но не для вас мой цветок распустился, мальчики. И я раздраженным движением скинула чужие ладони, отступая на полшага.
– Зато сердце горячее, – рассмеялась в ответ и зашла в дом.
__________________
Не знаю, чем уж я так привлекла Дени, но в следующие две недели он развернул настоящие полномасштабные действия по захвату французской интервенцией русских территорий. Во-первых, начал звонить по несколько раз в день, так что я отвечала раз через два, завуалированно посылая его через смски. «Вуаль» оказалась слишком плотной, намеков поискать другие охотничьи угодья настырный парень сквозь нее не увидел. Закончилось тем, что приперся однажды к выходу из школы, когда я забирала подопечных, обставив все так, словно «мимо проезжал», хотя дальше по направлению «мимо» маячил лишь тупик. Предложил нас подвезти. Перед мальчиками, навострившими ушки, препираться показалось неудобно, поэтому, мысленно скрипя зубами и растянув губы в приветливом оскале, согласилась. Вечером мне устроили допрос с пристрастием, который я с честью выдержала, обозначив Дени в качестве «приятеля из университетского окружения». А что? Тетянка – моя одногруппница, а Дени – наш общий приятель, все по-честному.
В итоге у этого… м-м-м, достойного молодого человека взялось в привычку подвозить нас после уроков. У-у-у, гадский папа! Так достал, что к концу второй недели я с содроганием сама села за руль, и везде стала возить своих мальчишек на семейной машине. Лишь бы только не пришлось вновь воспользоваться услугами «личного» водителя. Через некоторое время зародилось сомнение: а работает ли данный субъект вообще? Уж в слишком непредсказуемое время суток он появлялся подле меня.
В пятницу днем Тетянка вытащила на шопинг в торговый центр. Увидев встречающих у входа Николя и Дени, я возмущенно открыла рот, чтобы высказать свое «фи» в адрес танькиного вероломства, но ощутила весомый тычок в бок. Подруга прошипела на ухо:
– Знаю, что он тебе не нравится, но, Баранкин, будь человеком, а? Потерпи чуток. Николя пошел с нами только при условии, что рядом будет Дени.
Я обиженно засопела: присутствие Кольки на чисто девчачьем развлечении меня тоже не слишком прельщало, да и к тому же я по-прежнему не всегда могла снести его специфическое чувство юмора. Но раз подруге так надо… Эх, придется потерпеть. Может, у них после совместного похода в магазин как раз все на мази будет, что же я – изверг – первые ростки чужой любви топтать.
Мы слонялись по центру добрых два часа. Я наполовину обновила гардероб, потратив практически все накопленные сбережения. Зато теперь перестану выделяться своими цветастыми кофтами и платьями среди обычных француженок, носивших натуральные молочно-белые, серые и бежевые оттенки. Дени и Колька оказались, впрочем, неплохим подспорьем в конечном итоге. Подруги в России рассказывали, как сильно не любят с ними «шопиться» их парни, что любимый ответ на вопрос, идет ли спутнице тот или иной предмет гардероба, – односложное «нормально». Наши же приятели весьма серьезно относились к работе компаньонов, придирчиво разглядывая примеряемые наряды и давая дельные советы – чем скрыть ту часть тела и подчеркнуть вот эту, что в тренде, а что – прошлый сезон. Рассказали о популярных и не слишком дорогих марках, а от иных бутиков оттащили, потому что «c’est hors de vos moyens» [2]
И все же в конце шоп-тура невероятное облегчение накрыло меня в предчувствии скорого расставания с Дени. Он откровенно напрягал меня своим назойливым вниманием. Мы решили отобедать в кафе на первом этаже торгового центра, когда этот субъект внезапно исчез, пробормотав, что забыл кое-что прикупить.
Глава 17. Новые знакомства, новые привязанности.
В субботу утром состоялся мой первый самостоятельный выезд в качестве водителя. Детей ждала тренировка в Буа-де-Шанже. Навигатор довел до пункта назначения в целости и сохранности, хотя не спас от взмокшей спины и слегка подрагивающих конечностей. Пробежка сняла напряжение и успокоила нервы. И домой мы также вернулись без приключений.
В обед нас ждал сюрприз – приехали Ален и Клоэ и забрали мальчиков на уик-энд в Тур. Оказывается, Себастьян договорился с Бернарами, чтобы обеспечить мне положенный по контракту выходной. Я совершенно не ожидала от хозяина скрупулезного соблюдения договора, тем более в начале моей службы мы отдельно оговорили условия работы во время его длительных командировок. И естественно, такое участие с его стороны еще больше повысило градус моей влюбленности.
Да, я привязалась к детям, возможность побыть наедине с собой не могла не радовать. День прошел в компании с книжкой в кровати на «голубятне», периодически разбавляясь сладкой дремой. А вечером позвонила Тетянка, которой я проговорилась про свой нечаянный отдых, с предложением, от которого: «Я хрен приму отказ», – было мне сказано.
И мы оказались в баре Cafe de la Bourse на площади Репюблик. Атмосферу там можно назвать мягкой и расслабляющей, а вот цены угнетали и вгоняли в депрессию, вид же из окон… привлекательности не добавлял. Вообще я застала Ле-Ман не в самое удачное время: шла перестройка почти на всех главных улицах города. Возобновляли трамвайные линии, закрытые в 1947 году. Мало того, что это создавало неудобства для передвижения – многие проходы и проезды перекрывались в связи со стройкой, так и выглядело не слишком живописно. Площадь Республики страдала больше всех – уродливые пластиковые заграждения смотрелись инородно и уныло на фоне старинных особняков, наводя тоску и скуку, а оранжево-белый цвет блоков углублял диссонанс.
Если бы Ле-Ман стал сейчас для меня лишь точкой туристического маршрута, а не местом проживания, я, наверное, проехала бы мимо.
Но нас с Таней не волновал городской пейзаж за окном: мы трепались взахлеб на русском, забыв про бокалы с пивом, самым дешевым из меню, которые заказали без всякого гастрономического умысла, лишь бы получить право остаться в баре.
Я не заметила, как выболтала обо всех подробностях моих странных отношений с хозяином. Видимо, мне так хотелось вывалить это из себя, признаться, услышать трезвый голос со стороны, что не смутило даже то, что мы видимся второй раз в жизни. А казалось, знакомы целую вечность.
– Нет, а что тебя смущает, понять не могу, – громко возмущалась Танька. Мы говорили в полный голос, ведь нас все рано никто не мог понять. – Судя по твоему рассказу, парень конкретно запал.
– С чего ты взяла? По-моему, простая вежливость по отношению к человеку, временно ставшему членом его семьи.
– Ну уж, прямо вежливость! – возмутилась Тетянка. – Кроссы крутые купил, платье шикарное, рюкзак брендовый опять же, таскает повсюду, познакомил с друзьями, машину доверил, да в конце концов, интим ваш диванный… Ты что, думаешь, это в порядке вещей у французов по отношению к работнику?! Вот поверь мне, тут все гораздо глубже. Так что не упускай шанса, детка.
– Может, он просто по жене соскучился, проецирует на меня свои прежние отношения, – я растерянно пожала плечами.
– Ха-ха три раза! Ты ему только не вздумай свои умозаключения выдать. – Таня щелкнула зажигалкой, прикуривая очередную сигарету из общей пачки. – Он к тебе определенно чувствует симпатию. И довольно сильную. Попробуй все-таки поговорить с ним по душам, когда вернется. Или изведешь себя раньше срока, не дожив до конца контракта.
Я задумчиво кивнула. На самом деле, мысль прямо и конкретно объясниться с хозяином уже давно преследовала меня. Да, я призналась ему в Ла-Боль, но та малодушная выходка не считается. Рассказать открыто о своих чувствах я боялась. Боялась быть отвергнутой: что мне тогда делать, ведь пришлось бы оставаться бок о бок почти девять месяцев, чувствуя постоянную неловкость и все «прелести» безответной любви. Но и оставаться в таком подвешенном состоянии больше нет сил. Беседа по душам определенно требовалась.
– О-ля-ля, это же моя русская малышка, – раздался за спиной знакомый голос с характерным арабским акцентом.
Обернувшись, я встретилась взглядом с Асуром. Только его здесь не хватало!
– Это что еще за хрен с горы? – вполголоса шепнула Тетянка.
– Да так… Был один случaй, – сковеркала я в ответ.
Парень подошел не один, с друзьями – приятными на вид молодыми мужчинами, явно французами. Темные волосы и глаза, внушительные носы и мягкость черт свидетельствовали о гальском происхождении их ДНК, даже скорее, нормандском, судя по бледной коже.
– Можно к вам присоединиться, девушки? – Асур сверкнул белозубой улыбкой на смуглом лице.
Не успела я возразить, как Тетянка расплылась в ответном оскале и весьма красноречиво подвинулась на диванчике, освобождая место.
Парни представились как Николя и Дени, все трое расселись за нашим столом и сделали заказ. Тетянка тут же разговорилась с новыми знакомыми, выведав, кто и чем занимается. Николя, на которого она явно сразу положила глаз, работал в туристической компании, а Дени продавал оргтехнику. Минут через пятнадцать все болтали закадычными друзьями. Все, кроме меня.
Как всегда, растерявшись в присутствии незнакомых людей, я больше молчала и кивала.
– Привет, меня зовут Люси, я живу в трехстах километрах от Москвы, – это была самая длинная фраза, которую я произнесла за время нашей беседы. Молодые люди общались с Тетянкой достаточно непринужденно, хотя не упускали случая с ехидством подковырнуть, когда иностранка делала ошибки. Но подруга будто не замечала насмешек, продолжая диалог с кокетливой улыбкой на лице. Мне бы ее легкость.
В какой-то момент Асур предложил перебраться к нему домой. Оказалось, он снимал студию недалеко от площади. Там словно по волшебству на столе появились виски и кола. Знакомство повысило градус. Французы болтали без умолку, подшучивая друг над другом, но больше над нами. Я впервые задумалась о том, что «французское самомнение» вовсе не миф, а вполне себе реальность. Когда мне впервые рассказывал о нем Себастьян по дороге из Парижа в Ле-Ман, я не совсем поняла, что он имел в виду. Да и позже не замечала в хозяине самолюбования и высокомерия. Лишь иногда – в мальчишках. Но дети и так всегда эгоистичны в силу возраста.
Наши же собеседники всласть склоняли другие нации, упирая, конечно, на славян. И по знаменитому «русскому пьянству» прошлись, наблюдая, как мы спокойно опрокидываем стакан за стаканом, причем оставаясь, что называется, «ни в одном глазу», и про «проституток Наташ» я вновь услышала, и про медведей, шатающихся по улице в валенках, шапке-ушанке, в обнимку с балалайкой… Причем украинку Тетянку с легкой руки приравняли к русским, что ей вряд ли доставило удовольствие, хотя виду она, конечно, не показала. Так что поначалу траектория нашей беседы напрягала изрядно. Будь моя воля, встала бы и ушла. Но не бросишь же подругу среди чужих людей.
А еще бесил Николя, чьи шутки порой граничили с издевкой. Он даже придумал написать табличку «Attention, Lucie, c’est une blague» [1]
Закрыть
, и показывал ее мне каждый раз, когда я начинала слишком горячо защищать свой народ, принимая близко к сердцу его подколы. Внимание, Люси, это шутка
В конце концов, я мысленно плюнула, перестала реагировать, да и разговор по закону алкогольного жанра сместился в сторону политики. Немножко поругав нашего президента, ребята основательно взялись за своего. И тут оставалось лишь посочувствовать несчастному Шираку, которому припомнили и его «правый» консерватизм, и терки с Миттераном, и вызывающую внешнюю политику. Потом переключились на «мелких» соседей, обсуждая действительный суверенитет Андорры перед сюзереном – Французской Республикой. Тут уже и я «оттаяла». Слово за слово, мы сцепились с Николя в споре о государственности Лихтенштейна, не входящий на тот момент ни в Евросоюз, ни в НАТО. Как-то плавно вышли с ним на интеллектуальный турнир: кто больше зубодробительных названий городов вспомнит. Я села на любимого конька – в детстве обожала заучивать названия стран и столиц. Об одну лишь Тегусигальпу язык сломать в двух местах можно, не говоря уже про Бандар-Сери-Бегаван. Мы выкрикивали названия, перебивая друг друга, пытаясь сопоставить русское и французское произношение, дружно хохотали над нелепостью звучания, подтрунивая над акцентами. К исходу вечера «продолжение знакомства» в гостях у Асура показалось гораздо приятнее и веселее, чем в начале. Да и ребята уже такими противными не казались, стоило начать пропускать сквозь себя их подколки.
Некоторое время спустя, заскучавшая Тетянка, не принимавшая участие в нашем географическом баттле, оттеснила меня от желанного субъекта в лице Николя, и я, хмыкнув, уступила место очаровательной брюнетке. Ничего, кроме дружеского расположения, я не чувствовала, хотя парень был симпатичный и умный. Из троих новых знакомых каждый попадал под данные определения (во всяком случае, под первое – точно), но лишь Колян за неполных три часа общения умудрился из бесячего персонажа превратиться в закадычного брателлу, при том что продолжал выводить из себя до пара из ушей. К остальным парням я по-прежнему относилась подозрительно и с опаской – даже к Асуру, которого знаю гораздо дольше, по сравнению с новыми приятелями… Но итог нашего последнего свидания доверия не прибавлял.
Не успела я выйти во двор, рядом тут же нарисовался Дени.
Пришлось вытащить пачку, чтобы иметь хотя бы какое-то оправдание, когда захочется смыться от его общества: якобы докурила и вернулась. Я предложила ему сигарету. Он удивленно принял, обмолвившись, что во Франции очень редко делятся табаком даже по просьбе, что уж говорить о добровольном предложении. Я пожала плечами: что мне, отравы жалко? Хотя осознавала, что определенный резон в его словах есть. Корона Российской Империи и то стоила меньше, чем сигареты здесь: поневоле начнешь считать.
Дени прикурил, не переставая оправдываться, что курит он лишь в компании, когда выпьет с друзьями, а остальное время ни-ни, ЗОЖ и все такое.
– Парень, мне, откровенно говоря, глубоко чихать, куришь ты, пьешь или ширяешься, это не моя забота, – сказала я по-русски, мило улыбаясь в карие глаза, чьи опущенные вниз уголки напоминали образ печального Пьеро.
– Что? – естественно не понял Себастьян.
– Птицы, – говорю на французском, – расселись тут везде. Орут что-то свое, птичье… И гадят, – добавила, мрачно разглядывая белесую в темноте плюху, внезапно шлепнувшуюся перед самым моим носом.
Дени предусмотрительно сделал шаг назад, под защиту козырька над дверью. Я повторила его движение, оказавшись в неловкой близости от мужского тела. Тело тут же воспользовалось оказией, «приобняв даму за плечики» и закидывая пробную удочку:
– Тебе, наверное, зябко в одной футболке, руки совсем холодные…
Я внутренне возмутилась очередному подкату: да что ж с этими французами такое?! Баб у них своих, что ли, нет?.. Сначала Асур без спросу грабли тянул на первом же свидании, теперь этот… Простите, но не для вас мой цветок распустился, мальчики. И я раздраженным движением скинула чужие ладони, отступая на полшага.
– Зато сердце горячее, – рассмеялась в ответ и зашла в дом.
__________________
***
Не знаю, чем уж я так привлекла Дени, но в следующие две недели он развернул настоящие полномасштабные действия по захвату французской интервенцией русских территорий. Во-первых, начал звонить по несколько раз в день, так что я отвечала раз через два, завуалированно посылая его через смски. «Вуаль» оказалась слишком плотной, намеков поискать другие охотничьи угодья настырный парень сквозь нее не увидел. Закончилось тем, что приперся однажды к выходу из школы, когда я забирала подопечных, обставив все так, словно «мимо проезжал», хотя дальше по направлению «мимо» маячил лишь тупик. Предложил нас подвезти. Перед мальчиками, навострившими ушки, препираться показалось неудобно, поэтому, мысленно скрипя зубами и растянув губы в приветливом оскале, согласилась. Вечером мне устроили допрос с пристрастием, который я с честью выдержала, обозначив Дени в качестве «приятеля из университетского окружения». А что? Тетянка – моя одногруппница, а Дени – наш общий приятель, все по-честному.
В итоге у этого… м-м-м, достойного молодого человека взялось в привычку подвозить нас после уроков. У-у-у, гадский папа! Так достал, что к концу второй недели я с содроганием сама села за руль, и везде стала возить своих мальчишек на семейной машине. Лишь бы только не пришлось вновь воспользоваться услугами «личного» водителя. Через некоторое время зародилось сомнение: а работает ли данный субъект вообще? Уж в слишком непредсказуемое время суток он появлялся подле меня.
В пятницу днем Тетянка вытащила на шопинг в торговый центр. Увидев встречающих у входа Николя и Дени, я возмущенно открыла рот, чтобы высказать свое «фи» в адрес танькиного вероломства, но ощутила весомый тычок в бок. Подруга прошипела на ухо:
– Знаю, что он тебе не нравится, но, Баранкин, будь человеком, а? Потерпи чуток. Николя пошел с нами только при условии, что рядом будет Дени.
Я обиженно засопела: присутствие Кольки на чисто девчачьем развлечении меня тоже не слишком прельщало, да и к тому же я по-прежнему не всегда могла снести его специфическое чувство юмора. Но раз подруге так надо… Эх, придется потерпеть. Может, у них после совместного похода в магазин как раз все на мази будет, что же я – изверг – первые ростки чужой любви топтать.
Мы слонялись по центру добрых два часа. Я наполовину обновила гардероб, потратив практически все накопленные сбережения. Зато теперь перестану выделяться своими цветастыми кофтами и платьями среди обычных француженок, носивших натуральные молочно-белые, серые и бежевые оттенки. Дени и Колька оказались, впрочем, неплохим подспорьем в конечном итоге. Подруги в России рассказывали, как сильно не любят с ними «шопиться» их парни, что любимый ответ на вопрос, идет ли спутнице тот или иной предмет гардероба, – односложное «нормально». Наши же приятели весьма серьезно относились к работе компаньонов, придирчиво разглядывая примеряемые наряды и давая дельные советы – чем скрыть ту часть тела и подчеркнуть вот эту, что в тренде, а что – прошлый сезон. Рассказали о популярных и не слишком дорогих марках, а от иных бутиков оттащили, потому что «c’est hors de vos moyens» [2]
Закрыть
. Хотя и саркастических замечаний отсыпали с лихвой, особенно в адрес нашей славянской любви к «повеселее» да «поярче». Припомнили и русские сарафаны, и кокошники, и украинские венки да вышиванки. Словом, вели себя как заправские стилисты, капризные и требовательные.вам не по средствам
И все же в конце шоп-тура невероятное облегчение накрыло меня в предчувствии скорого расставания с Дени. Он откровенно напрягал меня своим назойливым вниманием. Мы решили отобедать в кафе на первом этаже торгового центра, когда этот субъект внезапно исчез, пробормотав, что забыл кое-что прикупить.
