Пришлось признать его правоту.
– А магазины? Нет, я заполню холодильник всем необходимым до отказа, но мало ли, что может понадобиться. Те же йогурты, молоко и другие скоропортящиеся продукты необходимо обновлять хотя бы раз в три дня. Так что настраивайся, моя дорогая: крутить тебе баранку уже с завтрашнего утра. Я надеюсь, права, указанные в резюме, не куплены?
Он скептически приподнял темную бровь.
– Себастьян, – начала я со всей серьезностью в голосе. – Вам… Тебе не терпится остаться без машины? Чем она не угодила? Хорошая вроде марка…
Себастьян хохотнул:
– Ага, сейчас! Крошку свою я люблю, ценю и расставаться с ней не желаю. На растерзание начинающей гонщицы отдам минивэн «Мерседес».
Я в голос застонала.
– Не волнуйся, – продолжал убеждать меня этот… нехороший человек. – Он по самое зеркало заднего вида напичкан удобной электроникой: парктроники, экран с камерами для парковки задним ходом, автоматическая коробка передач. Машинка послушная, будешь рулить одним пальчиком.
– Ну-ну, – проворчала я с сомнением. – Только дайте… То есть дай мне расписку, что претензий ко мне иметь не будешь.
– Сдаюсь, – окончательно рассмеялся Себастьян. – Трусишка… Будет тебе разрешение.
На том и попрощались, разойдясь по комнатам каждый со своими мыслями…
Ночью я, как обычно перед важным испытанием, спала плохо. Мне виделись картины, где я въезжаю в столб на новенькой ауди, где наезжаю на детей на пешеходном переходе, где в меня врезается блестящая черная машина, ну и все в таком духе.
Наивный расчет, что все сказанное вчера окажется лишь страшным сном, не оправдался. Себастьян с самого утра встретил меня до отвращения бодрый и активный. По кухне носился раненым в одном место сайгаком, весь такой на энтузиазме и в предвкушении, тогда как я ползала вслед за ним обреченной улиткой.
После завтрака хозяин буквально волоком потащил меня проверять водительские навыки, пока не прибыли дети. И опрометчиво пустил за руль сразу у дома. «Ничего, – думала я мстительно, перепутав газ с тормозом и чуть не вписавшись задним ходом в морду чужой машины, припаркованной следом за нашей, – пара седых волос у него прибавилась!». Еще волоса три добавил неснятый ручник. В общем, от греха подальше Себастьян выгнал меня с места водителя и решил самолично отвезти на автодром, дабы я не угробила его любимицу окончательно. Заплатив за вход, он в более-менее безопасных условиях приступил к моему обучению.
Какой простодушный у меня, однако, хозяин. А с виду кажется умным человеком…
Я потела, кряхтела, бледнела и краснела поочередно, вытянув наружу кончик языка от усердия. И все равно машина двигалась какими-то рывками, отказываясь наотрез плавно стартовать и тормозить с такой тугодумкой за рулем. Даром что тугодумка три месяца назад целый курс дома откатала с инструктором. А все говорили: «Машина, как велосипед, один раз сядешь – не разучишься». Видно, не про меня эти слова… Не про меня.
– Люси, ты зачем глаза закрыла?!..
– Эй! Руки твои где?! От лица отними!
– Так… Так… Аккуратненько… Еще немного влево… Влево! А не вправо!! Ты что, не знаешь, где лево, где право?!
В общем, к концу второго часа автопрактики, мой запас французских матюков существенно расширился. Опыт вождения, наверное, тоже. Не слишком уверена насчет последнего, но Себастьян, кажется, мысленно махнул рукой и решил довольствоваться, чем есть.
– Ладно, допустим, ты вспомнила… Теорию. – Вынес он свой вердикт и добавил глубокомысленно, – все остальное придет с практикой.
Нет, все-таки наивный у меня хозяин…
В обратный путь мы двинулись после обеда. Дети вернулись из гостей переруганные из-за маленькой прелестницы. Некоторое время потребовалось, чтобы их примирить и собрать.
Ла-Боль провожала белоснежным солнцем, чьи прохладные осенние лучи едва касались рук и лица, заставляя невольно прощаться с летом и задумываться о грядущей зиме. Ауди мягко скользила сквозь причудливые тени сосен и пихт, игрушечные коттеджи выглядывали высокими окнами в переплетах из-за изгороди. За городом океан последний раз показал нам свою мирную гладь, а потом машина ушла вглубь континента.
Мы возвращались все тем же путем – через Сен-Назер, через Нант… Я смогла разглядеть при дневном свете то, что ускользнуло ночью по пути в Ла-Боль и что банально проспала…
Когда мы ушли с национального автобана, держа курс на Ле-Ман, оставалось около получаса езды. Себастьян остановился у ближайшей заправки. Заполнив бак горючкой, он отъехал в сторону и заглушил мотор, выйдя из машины. Дети дремали, а я с недоумением наблюдала, как хозяин обходит капот и открывает дверцу с моей стороны.
– Вылезай, – командует немного охрипшим от долгого молчания голосом. – Садись за руль.
– Сейч-час?! – прозаикала я.
Себастьян лишь улыбнулся и настойчиво потянул меня за руку наружу. На улице ударил сильный ветер, который не чувствовался внутри салона. За время путешествия угрюмые тучи заволокли синее небо и яркое солнышко, напоминая, что вообще-то на дворе октябрь.
Словно сомнамбула, я прошла на место водителя.
Когда мы устроились и пристегнулись, месье Директор наконец выдал:
– По трассе ехать недолго и просто. А по Ле-Ману поможет двигаться навигатор. Так что не переживай, ты справишься.
Мне бы его уверенность. Еще раз с тревогой взглянула на небо, потом на Себастьяна, который с комфортом развалился на соседнем сиденье. Вздохнула. Делать нечего – не оставаться же на заправке – завела машину и переключила автомат с режима парковки на передачу. Машина мягко скользнула вперед. Напряженно вцепившись в руль, я в него едва носом не уткнулась, с замиранием всех внутренних органов выглядывая на дорогу. Подъехала к выезду. Слава Богу, поворачивать нужно направо. Пропустила, наверное, с десяток машин, и дождавшись слегка раздраженного «ну, мы едем, или ночевать можно?», наконец выбралась на трассу. Бормоча молитву, которую в свое время бабушка нашла для меня: «Господи Боже, я за тобой, два ангела по бокам и один за мной», – постаралась набрать нужную скорость, чтобы не задерживать движение на дороге…
…И только расслабилась, как впереди сверкнула молния. Первые крупные капли упали на лобовое стекло. Я тихо ойкнула.
Себастьян подсказал лениво:
– Включи стеклоочистители.
– А… а как? – промямлила робко.
Босс тяжело вздохнул:
– Рычажок справа от руля подними.
Я сглотнула, последовав приказу… И тут дождь упал сплошной стеной.
Гроза разбушевалась не на шутку. Дворники едва справлялись с напором воды, видимость практически нулевая. Я тихо скулила, вне себя от страха вписаться в зад чужому транспорту или не справиться с внезапным заносом. Себастьян же – само спокойствие – наставлял:
– Не торопись, сбавь скорость… Не жмись к обочине… Держи в поле видимости вон ту машину, не обгоняй… Все хорошо, ты молодец.
Да какой уж тут обгон?! Я ползла, как черепаха.
Проснулись дети, Симон сзади причитал:
– Папа, ты с ума сошел! Почему Люси за рулем? Ой, боженька, где я провинился… Жить хочу-у-у…
Самые сложные сорок минут в моей жизни. И, наверное, не только в моей. Я ругалась всю дорогу, проклиная Себа, его инициативность и собственную бесхарактерность. Ну что бы стоило сказать твердое «нет»? Ладно, хоть высказывалась я по-русски, иначе после таких эпитетов точно уволили бы. Симон с Артюром же, не стесняясь, орали по-французски – на меня и на отца, и на свою горькую долю. Себастьян, смеясь, подбадривал всех.
Когда мы, наконец, припарковались возле дома, Симон выполз из машины и демонстративно рухнул на колени, делая вид, что целует землю. Хорошо, что до Ле-Мана гроза еще не добралась, и асфальт был сухой.
Я выбралась с водительского места едва живая, дыша так, словно пробежала стометровку. Ноги дрожали, руки висели безвольными макаронинами, пот лил градом, в глазах двоилось. Но я… доехала! Адреналин от пережитого страха и чувство эйфории от того, что «пронесло», заставили ткнуть подошедшего хозяина пальцем в грудь и выдавить:
– Вот как хочешь, но я сегодня напьюсь.
– Хорошо, – рассмеялся Себ, сжав мою руку.
– За твой счет!
– Ладно, – покладисто согласился он. – После ужина открою для тебя бутылку «Вдовы Клико». Такой успех грех не отметить.
И на лице – довольная улыбка чеширского кота. Доверять он просил ему… Вот убила бы, честное слово!
Если б силы остались.
Хвала небесам, ужин нам оставила Жюльет. Определенно, святая женщина…
Дети, утомленные путешествием и впечатлениями от насыщенного уик-энда, клевали носами над тарелками. Когда Артюр вскрикнул от боли, прикусив внезапно твердый зубец вилки вместо куска мяса, Себастьян решительно выгнал их из-за стола. Уложив мальчиков в кровати, мы спустились вниз, в гостиную.
Хозяин развел огонь в камине и принес из погреба обещанную бутылку элитного шампанского, ехидно подмигнув:
– Тащи бокалы.
В столовой нашлись высокие хрустальные фужеры на длинных ножках. Два усталых тела развалились на диване, наслаждаясь теплом, исходящим от огня. Себастьян тихонько звякнул своим бокалом о мой:
– За боевое крещение, маленькая гонщица.
Я пригубила пузырящуюся жидкость. О, да-а-а... Наверное, ничего вкуснее из алкоголя я еще не пробовала. Насыщенный, пряный, но свежий вкус лег на рецепторы шелковым покрывалом, заставляя жмуриться от удовольствия.
– Нравится? – хрипло спросил Себ, наблюдавший за моей реакцией.
Я распахнула глаза, посмотрев на хозяина:
– Спрашиваешь! Пир для богов… – сама не заметила, как легко перешла сегодня на «ты». Все же совместно пережитые испытания сближают.
Себ довольно улыбнулся:
– Я рад. Заслуженный пир, моя богиня. Ты совершила сегодня маленький подвиг, сев за руль, несмотря на свои страхи.
– Может и так, – промолвила я, отпивая еще глоток эксклюзивного напитка. – Но мне правда хотелось тебя укокошить, когда ты вытащил меня из машины.
– Знаю, – хохотнул Себастьян. – Выражение твоего лица было весьма красноречиво в тот момент.
Мы оба рассмеялись, вспоминая события минувшего дня.
– Понимаешь, – продолжила задумчиво, – я училась вождению на старенькой «девятке»… – И поспешила разъяснить отечественные реалии: – Очень популярная марка в моей стране из-за дешевизны и легкодоступных деталей.
– Милая моя, не переживай, я знаю, что такое «девятка», – снисходительно улыбнулся Себастьян.
– Вот как? – изумленно вскинула брови, не представляя, каким-таким неисповедимым образом хозяин мог заинтересоваться родным автопромом.
– Люси, ты забываешь, что я бывший гонщик. Пусть не доросший до профессионального уровня международных соревнований, но вполне себе компетентный. Во всяком случае линейки ваших «ВАЗов» мною изучены в свое время основательно.
– Н-но… зачем? – удивилась я. – У вас что, своих машин для изучения не хватает?
Себ ответил быстро:
– Из любопытства. – И через некоторое время, словно сомневаясь, добавил: – Есть у меня знакомая, в чьем гараже стояла данная модель.
Хозяин счел нужным пояснить:
– Для коллекции, разумеется.
Попыталась представить, как некая девица модельного вида французского происхождения пытается снять ручник в «девятке», почему-то в моем представлении грязно-голубой (вероятно, сыграли злую шутку собственные воспоминания). Представлялось плохо, честно говоря. Но сомневаться в словах хозяина не было смысла. Зачем ему врать?
– А вообще, Люси, ты в курсе, что советская команда заняла третье место, впервые выступив на международных соревнованиях в Финляндии?
Я саркастически вскинула глаза к потолку и, разведя руки в стороны, утрируя, произнесла:
– Конечно, в курсе! Всю жизнь только советским автоспортом и интересовалась!
– Да-да, я уже понял, что ты далека от мира гонок, – рассмеялся Себастьян.
Я засмеялась в ответ, сводя руки обратно, но то ли алкоголь ударил в голову, то ли сказалась извечная криворукость… Содержимое бокала, который я продолжала держать, выплеснулось на свитер хозяина.
Ойкнув, я поставила фужер на журнальный столик и машинально принялась обеими руками стряхивать капли с груди Себа.
Лишь несколько секунд спустя до меня дошло, что я наглаживаю твердое тело сидящего напротив мужчины. Я замерла, не зная, что сказать, вытаращив глаза на свои ладони, щупавшие его грудь, и не в силах оторвать их.
На краю сознания услышала ленивое:
– Признайся, ты сделала это нарочно, чтобы потрогать меня…
И внезапно оказалась прижатой к той самой груди, практически лежа на ней, а в моей ближайшей видимости оказалась мужская шея с соблазнительно выступающим бугорком кадыка и жесткая линия подбородка.
– Вовсе я не…
Договорить не успела. Обжигающие губы накрыли мои, заставив тут же замолчать. Чужой горячий язык неумолимо прорвался сквозь заграждения зубов, исследуя глубины рта, вышибая напрочь способность трезво мыслить и заставляя льнуть к хозяину шалой кошкой.
Себ взял мои руки, завел их себе на шею, а сам обхватил за талию, перетащив меня на колени. Целоваться стало гораздо удобнее, а вот в голове все поплыло и закружилось: ни одного проблеска здравого смысла, ни одного предупреждения об опасности.
Я так долго сдерживала себя, так страдала от невозможности обнять, прикоснуться, выразить свои чувства… Моя плотина трещала по швам под напором хозяина. И ее, наконец, прорвало.
Как и во сне, который часто снился после памятной ночи, я беспорядочно шарила по мужской спине, поднималась вверх, царапая и сжимая рельефные мышцы… Вцепилась в волосы на затылке, притягивая к себе все ближе, целуя желанного мужчину исступленно, со стоном. Мне было глубоко плевать на все, что случится после. Меня интересовало только всепожирающее сейчас. Себастьян обнимал так крепко, словно хотел вдавить в себя, поглотить целиком и без остатка. Но я и сама не собиралась уступать, переключившись на чуть шершавый из-за отросшей к вечеру щетины подбородок. Попробовала на вкус солоноватую кожу под адамовым яблоком. Закусила твердую продолговатую мышцу шеи, чувствуя, как под моими губами бешено бьется кровь в сонной артерии…
Себастьян хрипло выдохнул, оторвал от себя и повалил на диван, накрыв своим огромным телом. Мое сознание будто разделилось: одна его часть всецело отдалась ощущениям, а вторая, словно из другой реальности, наблюдала, как хозяин вновь атакует мои губы, сжимая пальцами грудь, раздвигая коленом ноги. Девушка, которая была мной, вскрикнула, едва мужские зубы сквозь тонкую ткань блузки сжали затвердевший сосок. Острая, сладкая боль стрелой пронеслась сверху вниз, застряв где-то в паховой области, откуда по венам волной разлилась жгучая истома.
Я извивалась под Себом, терлась лобком о пряжку его ремня, пытаясь сползти вниз и найти то, что мне было необходимо прямо сейчас, сию секунду… Он словно понял мою немую мольбу и чуть приподнялся, передвинувшись выше, устроился между разведенных ног, подарив наконец желанную твердость лону, истекающему влагой под тканью джинсов. Я одурело вжалась в него, вскидывая бедра. Мужские руки подхватили их… Кажется, мы оба стонали…
А в следующую секунду над потолком раздался отчетливый скрип половиц, и нас размело в разные стороны, как ушатом воды нашкодивших котят.
Похоже, кто-то из мальчиков ходил в туалет.
Несколько минут царило молчание, нарушаемое лишь громким учащенным дыханием.
– А магазины? Нет, я заполню холодильник всем необходимым до отказа, но мало ли, что может понадобиться. Те же йогурты, молоко и другие скоропортящиеся продукты необходимо обновлять хотя бы раз в три дня. Так что настраивайся, моя дорогая: крутить тебе баранку уже с завтрашнего утра. Я надеюсь, права, указанные в резюме, не куплены?
Он скептически приподнял темную бровь.
– Себастьян, – начала я со всей серьезностью в голосе. – Вам… Тебе не терпится остаться без машины? Чем она не угодила? Хорошая вроде марка…
Себастьян хохотнул:
– Ага, сейчас! Крошку свою я люблю, ценю и расставаться с ней не желаю. На растерзание начинающей гонщицы отдам минивэн «Мерседес».
Я в голос застонала.
– Не волнуйся, – продолжал убеждать меня этот… нехороший человек. – Он по самое зеркало заднего вида напичкан удобной электроникой: парктроники, экран с камерами для парковки задним ходом, автоматическая коробка передач. Машинка послушная, будешь рулить одним пальчиком.
– Ну-ну, – проворчала я с сомнением. – Только дайте… То есть дай мне расписку, что претензий ко мне иметь не будешь.
– Сдаюсь, – окончательно рассмеялся Себастьян. – Трусишка… Будет тебе разрешение.
На том и попрощались, разойдясь по комнатам каждый со своими мыслями…
***
Ночью я, как обычно перед важным испытанием, спала плохо. Мне виделись картины, где я въезжаю в столб на новенькой ауди, где наезжаю на детей на пешеходном переходе, где в меня врезается блестящая черная машина, ну и все в таком духе.
Наивный расчет, что все сказанное вчера окажется лишь страшным сном, не оправдался. Себастьян с самого утра встретил меня до отвращения бодрый и активный. По кухне носился раненым в одном место сайгаком, весь такой на энтузиазме и в предвкушении, тогда как я ползала вслед за ним обреченной улиткой.
После завтрака хозяин буквально волоком потащил меня проверять водительские навыки, пока не прибыли дети. И опрометчиво пустил за руль сразу у дома. «Ничего, – думала я мстительно, перепутав газ с тормозом и чуть не вписавшись задним ходом в морду чужой машины, припаркованной следом за нашей, – пара седых волос у него прибавилась!». Еще волоса три добавил неснятый ручник. В общем, от греха подальше Себастьян выгнал меня с места водителя и решил самолично отвезти на автодром, дабы я не угробила его любимицу окончательно. Заплатив за вход, он в более-менее безопасных условиях приступил к моему обучению.
Какой простодушный у меня, однако, хозяин. А с виду кажется умным человеком…
Я потела, кряхтела, бледнела и краснела поочередно, вытянув наружу кончик языка от усердия. И все равно машина двигалась какими-то рывками, отказываясь наотрез плавно стартовать и тормозить с такой тугодумкой за рулем. Даром что тугодумка три месяца назад целый курс дома откатала с инструктором. А все говорили: «Машина, как велосипед, один раз сядешь – не разучишься». Видно, не про меня эти слова… Не про меня.
– Люси, ты зачем глаза закрыла?!..
– Эй! Руки твои где?! От лица отними!
– Так… Так… Аккуратненько… Еще немного влево… Влево! А не вправо!! Ты что, не знаешь, где лево, где право?!
В общем, к концу второго часа автопрактики, мой запас французских матюков существенно расширился. Опыт вождения, наверное, тоже. Не слишком уверена насчет последнего, но Себастьян, кажется, мысленно махнул рукой и решил довольствоваться, чем есть.
– Ладно, допустим, ты вспомнила… Теорию. – Вынес он свой вердикт и добавил глубокомысленно, – все остальное придет с практикой.
Нет, все-таки наивный у меня хозяин…
***
В обратный путь мы двинулись после обеда. Дети вернулись из гостей переруганные из-за маленькой прелестницы. Некоторое время потребовалось, чтобы их примирить и собрать.
Ла-Боль провожала белоснежным солнцем, чьи прохладные осенние лучи едва касались рук и лица, заставляя невольно прощаться с летом и задумываться о грядущей зиме. Ауди мягко скользила сквозь причудливые тени сосен и пихт, игрушечные коттеджи выглядывали высокими окнами в переплетах из-за изгороди. За городом океан последний раз показал нам свою мирную гладь, а потом машина ушла вглубь континента.
Мы возвращались все тем же путем – через Сен-Назер, через Нант… Я смогла разглядеть при дневном свете то, что ускользнуло ночью по пути в Ла-Боль и что банально проспала…
Когда мы ушли с национального автобана, держа курс на Ле-Ман, оставалось около получаса езды. Себастьян остановился у ближайшей заправки. Заполнив бак горючкой, он отъехал в сторону и заглушил мотор, выйдя из машины. Дети дремали, а я с недоумением наблюдала, как хозяин обходит капот и открывает дверцу с моей стороны.
– Вылезай, – командует немного охрипшим от долгого молчания голосом. – Садись за руль.
– Сейч-час?! – прозаикала я.
Себастьян лишь улыбнулся и настойчиво потянул меня за руку наружу. На улице ударил сильный ветер, который не чувствовался внутри салона. За время путешествия угрюмые тучи заволокли синее небо и яркое солнышко, напоминая, что вообще-то на дворе октябрь.
Словно сомнамбула, я прошла на место водителя.
Когда мы устроились и пристегнулись, месье Директор наконец выдал:
– По трассе ехать недолго и просто. А по Ле-Ману поможет двигаться навигатор. Так что не переживай, ты справишься.
Мне бы его уверенность. Еще раз с тревогой взглянула на небо, потом на Себастьяна, который с комфортом развалился на соседнем сиденье. Вздохнула. Делать нечего – не оставаться же на заправке – завела машину и переключила автомат с режима парковки на передачу. Машина мягко скользнула вперед. Напряженно вцепившись в руль, я в него едва носом не уткнулась, с замиранием всех внутренних органов выглядывая на дорогу. Подъехала к выезду. Слава Богу, поворачивать нужно направо. Пропустила, наверное, с десяток машин, и дождавшись слегка раздраженного «ну, мы едем, или ночевать можно?», наконец выбралась на трассу. Бормоча молитву, которую в свое время бабушка нашла для меня: «Господи Боже, я за тобой, два ангела по бокам и один за мной», – постаралась набрать нужную скорость, чтобы не задерживать движение на дороге…
…И только расслабилась, как впереди сверкнула молния. Первые крупные капли упали на лобовое стекло. Я тихо ойкнула.
Себастьян подсказал лениво:
– Включи стеклоочистители.
– А… а как? – промямлила робко.
Босс тяжело вздохнул:
– Рычажок справа от руля подними.
Я сглотнула, последовав приказу… И тут дождь упал сплошной стеной.
Гроза разбушевалась не на шутку. Дворники едва справлялись с напором воды, видимость практически нулевая. Я тихо скулила, вне себя от страха вписаться в зад чужому транспорту или не справиться с внезапным заносом. Себастьян же – само спокойствие – наставлял:
– Не торопись, сбавь скорость… Не жмись к обочине… Держи в поле видимости вон ту машину, не обгоняй… Все хорошо, ты молодец.
Да какой уж тут обгон?! Я ползла, как черепаха.
Проснулись дети, Симон сзади причитал:
– Папа, ты с ума сошел! Почему Люси за рулем? Ой, боженька, где я провинился… Жить хочу-у-у…
Самые сложные сорок минут в моей жизни. И, наверное, не только в моей. Я ругалась всю дорогу, проклиная Себа, его инициативность и собственную бесхарактерность. Ну что бы стоило сказать твердое «нет»? Ладно, хоть высказывалась я по-русски, иначе после таких эпитетов точно уволили бы. Симон с Артюром же, не стесняясь, орали по-французски – на меня и на отца, и на свою горькую долю. Себастьян, смеясь, подбадривал всех.
Когда мы, наконец, припарковались возле дома, Симон выполз из машины и демонстративно рухнул на колени, делая вид, что целует землю. Хорошо, что до Ле-Мана гроза еще не добралась, и асфальт был сухой.
Я выбралась с водительского места едва живая, дыша так, словно пробежала стометровку. Ноги дрожали, руки висели безвольными макаронинами, пот лил градом, в глазах двоилось. Но я… доехала! Адреналин от пережитого страха и чувство эйфории от того, что «пронесло», заставили ткнуть подошедшего хозяина пальцем в грудь и выдавить:
– Вот как хочешь, но я сегодня напьюсь.
– Хорошо, – рассмеялся Себ, сжав мою руку.
– За твой счет!
– Ладно, – покладисто согласился он. – После ужина открою для тебя бутылку «Вдовы Клико». Такой успех грех не отметить.
И на лице – довольная улыбка чеширского кота. Доверять он просил ему… Вот убила бы, честное слово!
Если б силы остались.
Глава 16. «Я не буду думать об этом сегодня…»
Хвала небесам, ужин нам оставила Жюльет. Определенно, святая женщина…
Дети, утомленные путешествием и впечатлениями от насыщенного уик-энда, клевали носами над тарелками. Когда Артюр вскрикнул от боли, прикусив внезапно твердый зубец вилки вместо куска мяса, Себастьян решительно выгнал их из-за стола. Уложив мальчиков в кровати, мы спустились вниз, в гостиную.
Хозяин развел огонь в камине и принес из погреба обещанную бутылку элитного шампанского, ехидно подмигнув:
– Тащи бокалы.
В столовой нашлись высокие хрустальные фужеры на длинных ножках. Два усталых тела развалились на диване, наслаждаясь теплом, исходящим от огня. Себастьян тихонько звякнул своим бокалом о мой:
– За боевое крещение, маленькая гонщица.
Я пригубила пузырящуюся жидкость. О, да-а-а... Наверное, ничего вкуснее из алкоголя я еще не пробовала. Насыщенный, пряный, но свежий вкус лег на рецепторы шелковым покрывалом, заставляя жмуриться от удовольствия.
– Нравится? – хрипло спросил Себ, наблюдавший за моей реакцией.
Я распахнула глаза, посмотрев на хозяина:
– Спрашиваешь! Пир для богов… – сама не заметила, как легко перешла сегодня на «ты». Все же совместно пережитые испытания сближают.
Себ довольно улыбнулся:
– Я рад. Заслуженный пир, моя богиня. Ты совершила сегодня маленький подвиг, сев за руль, несмотря на свои страхи.
– Может и так, – промолвила я, отпивая еще глоток эксклюзивного напитка. – Но мне правда хотелось тебя укокошить, когда ты вытащил меня из машины.
– Знаю, – хохотнул Себастьян. – Выражение твоего лица было весьма красноречиво в тот момент.
Мы оба рассмеялись, вспоминая события минувшего дня.
– Понимаешь, – продолжила задумчиво, – я училась вождению на старенькой «девятке»… – И поспешила разъяснить отечественные реалии: – Очень популярная марка в моей стране из-за дешевизны и легкодоступных деталей.
– Милая моя, не переживай, я знаю, что такое «девятка», – снисходительно улыбнулся Себастьян.
– Вот как? – изумленно вскинула брови, не представляя, каким-таким неисповедимым образом хозяин мог заинтересоваться родным автопромом.
– Люси, ты забываешь, что я бывший гонщик. Пусть не доросший до профессионального уровня международных соревнований, но вполне себе компетентный. Во всяком случае линейки ваших «ВАЗов» мною изучены в свое время основательно.
– Н-но… зачем? – удивилась я. – У вас что, своих машин для изучения не хватает?
Себ ответил быстро:
– Из любопытства. – И через некоторое время, словно сомневаясь, добавил: – Есть у меня знакомая, в чьем гараже стояла данная модель.
Хозяин счел нужным пояснить:
– Для коллекции, разумеется.
Попыталась представить, как некая девица модельного вида французского происхождения пытается снять ручник в «девятке», почему-то в моем представлении грязно-голубой (вероятно, сыграли злую шутку собственные воспоминания). Представлялось плохо, честно говоря. Но сомневаться в словах хозяина не было смысла. Зачем ему врать?
– А вообще, Люси, ты в курсе, что советская команда заняла третье место, впервые выступив на международных соревнованиях в Финляндии?
Я саркастически вскинула глаза к потолку и, разведя руки в стороны, утрируя, произнесла:
– Конечно, в курсе! Всю жизнь только советским автоспортом и интересовалась!
– Да-да, я уже понял, что ты далека от мира гонок, – рассмеялся Себастьян.
Я засмеялась в ответ, сводя руки обратно, но то ли алкоголь ударил в голову, то ли сказалась извечная криворукость… Содержимое бокала, который я продолжала держать, выплеснулось на свитер хозяина.
Ойкнув, я поставила фужер на журнальный столик и машинально принялась обеими руками стряхивать капли с груди Себа.
Лишь несколько секунд спустя до меня дошло, что я наглаживаю твердое тело сидящего напротив мужчины. Я замерла, не зная, что сказать, вытаращив глаза на свои ладони, щупавшие его грудь, и не в силах оторвать их.
На краю сознания услышала ленивое:
– Признайся, ты сделала это нарочно, чтобы потрогать меня…
И внезапно оказалась прижатой к той самой груди, практически лежа на ней, а в моей ближайшей видимости оказалась мужская шея с соблазнительно выступающим бугорком кадыка и жесткая линия подбородка.
– Вовсе я не…
Договорить не успела. Обжигающие губы накрыли мои, заставив тут же замолчать. Чужой горячий язык неумолимо прорвался сквозь заграждения зубов, исследуя глубины рта, вышибая напрочь способность трезво мыслить и заставляя льнуть к хозяину шалой кошкой.
Себ взял мои руки, завел их себе на шею, а сам обхватил за талию, перетащив меня на колени. Целоваться стало гораздо удобнее, а вот в голове все поплыло и закружилось: ни одного проблеска здравого смысла, ни одного предупреждения об опасности.
Я так долго сдерживала себя, так страдала от невозможности обнять, прикоснуться, выразить свои чувства… Моя плотина трещала по швам под напором хозяина. И ее, наконец, прорвало.
Как и во сне, который часто снился после памятной ночи, я беспорядочно шарила по мужской спине, поднималась вверх, царапая и сжимая рельефные мышцы… Вцепилась в волосы на затылке, притягивая к себе все ближе, целуя желанного мужчину исступленно, со стоном. Мне было глубоко плевать на все, что случится после. Меня интересовало только всепожирающее сейчас. Себастьян обнимал так крепко, словно хотел вдавить в себя, поглотить целиком и без остатка. Но я и сама не собиралась уступать, переключившись на чуть шершавый из-за отросшей к вечеру щетины подбородок. Попробовала на вкус солоноватую кожу под адамовым яблоком. Закусила твердую продолговатую мышцу шеи, чувствуя, как под моими губами бешено бьется кровь в сонной артерии…
Себастьян хрипло выдохнул, оторвал от себя и повалил на диван, накрыв своим огромным телом. Мое сознание будто разделилось: одна его часть всецело отдалась ощущениям, а вторая, словно из другой реальности, наблюдала, как хозяин вновь атакует мои губы, сжимая пальцами грудь, раздвигая коленом ноги. Девушка, которая была мной, вскрикнула, едва мужские зубы сквозь тонкую ткань блузки сжали затвердевший сосок. Острая, сладкая боль стрелой пронеслась сверху вниз, застряв где-то в паховой области, откуда по венам волной разлилась жгучая истома.
Я извивалась под Себом, терлась лобком о пряжку его ремня, пытаясь сползти вниз и найти то, что мне было необходимо прямо сейчас, сию секунду… Он словно понял мою немую мольбу и чуть приподнялся, передвинувшись выше, устроился между разведенных ног, подарив наконец желанную твердость лону, истекающему влагой под тканью джинсов. Я одурело вжалась в него, вскидывая бедра. Мужские руки подхватили их… Кажется, мы оба стонали…
А в следующую секунду над потолком раздался отчетливый скрип половиц, и нас размело в разные стороны, как ушатом воды нашкодивших котят.
Похоже, кто-то из мальчиков ходил в туалет.
Несколько минут царило молчание, нарушаемое лишь громким учащенным дыханием.
