– Тогда allons-y!
[1]
Машина низко заурчала и, плавно скользнув вперед, выехала на автостраду. Я жадно пялилась в окно, пытаясь осознать, что еду по парижским улицам, пусть и в предместье. Признаться честно, получалось плохо, ничего особенно интересного вокруг не наблюдалось: в разной степени удаленности от трассы мелькали типовые здания, порой каркасные, крупные универсамы, указатели… Все, как у нас, только какое-то… чистое, что ли. Как будто гигантским пылесосом убрали всю пыль и неизвестным образом прибавили яркость на пару тонов.
Словно почувствовав мое разочарование, Себастьян Аркур проговорил извиняющимся тоном:
– Простите, Люси, совершенно нет времени устраивать для вас экскурсию сейчас. Едва удалось сместить на вторую половину дня все рабочие встречи. Но мы обязательно вернемся в столицу, чтобы посмотреть достопримечательности.
– Ох, ничего страшного, месье Аркур, – заверила я его.
Потом глубоко вздохнула, заставив себя правильно собрать фразу и мысленно повторить ее пару раз, произнесла вслух:
– Я уже бывала однажды в Париже, во всяком случае, Эйфелева башня для меня не будет в новинку.
– По-моему, Железная Дама уже никому не в новинку, – хохотнул Себастьян. – Даже тем, кто в Париже ни разу не был. Эту бордельную девку сутенеры от туризма продают по всему миру десятки лет.
– Сурово… – пробормотала я.
– О, Люси, поверь, отнюдь. – Месье Аркур совершенно легко перешел на «ты». – Один из самых пошлых символов, на мой взгляд, набивший всем, и прежде всего, нам самим, оскомину. Но от нее теперь не избавишься, ибо лень.
– Лень? – переспросила я недоуменно.
– Лень прокладывать новые маршруты, когда есть веками натоптанные тропы, что исключает возможность мыслить более широко, – скептически фыркнул хозяин. – Люди любят навешивать ярлыки, будь то достопримечательность, чувство или другой человек. А оглянуться вокруг себя и попытаться сойти с тропы крайне сложно себя заставить…
Я сидела и тихонько недоумевала, какой у нас завязался первый разговор, но слушала очень внимательно, стараясь правильно разобрать все слова. Благо, Себастьян продолжал говорить достаточно медленно, четко артикулируя все звуки, и с пониманием проблем не возникало. Помолчав, я попыталась продолжить его мысль:
– Как и снять ярлыки.
– Ты абсолютно права. Практически на любой нации, народности и стране висит своеобразный ярлык. Например, итальянцев часто называют «макаронниками», англичан «ростбифами», американцы – «янки», а немцев еще в прошлом веке мы окрестили презрительным «боши»…
Он хитро глянул на меня:
– Русские же для нас «варвары», которые непрестанно пьют водку на брудершафт с медведями, наигрывая «Калинку-Малинку» пальцами ног на балалайке.
Мои глаза попытались мигрировать в район лба:
– А почему ног-то??
– Потому что руки заняты стопкой и бутылкой, – криво усмехнулся Себ, показав на секунду привлекательную ямочку на одной щеке.
Не выдержав, я расхохоталась, представив в красках такую дикую картину:
– Хорошего вы о нас мнения!
– Погоди, ma petite, [2]
– И к себе самокритичны, – добавила я, посмеиваясь.
– А что остается? – весело поддакнул хозяин. – Смотреть, думать, делать выводы. Именно для этих процессов и предназначен наш рациональный мозг. Но согласно той же рациональности, совершенно не значит, что мы ударим палец о палец в сторону улучшения ситуации и исправления действительности, если нам это не выгодно.
– На страноведении говорили, что французы – одна из самых вежливых, но закрытых наций, – осторожно ввернула я, постаравшись сформулировать мысль так, чтобы мои слова не прозвучали грубо.
– Ты еще мягко выразилась, Люси. На кривой козе к нам не подъедешь, а в погоне за собственной выгодой отечественный буржуа даст фору тем же евреям, при этом любезно расшаркиваясь с объектом надувательства. Так что будь осторожна, девочка, заводя новые знакомства. Старайся пока больше слушать и анализировать, а любые порывы придержи для настоящих друзей. В Европе все наслышаны о «широте русской души».
Я только качала головой, поражаясь его откровенности. Не так я себе представляла первую беседу со своим нанимателем. Хотя, с другой стороны, о чем мы могли бы поговорить? О погоде?..
– Для меня такое не сложно, – откликнулась и вдруг, стесняясь, призналась: – Есть у моего мозга особенность – буксовать при первой встрече с незнакомцами.
– О чем и речь, Люси. Не стоит рассказывать о своих слабостях первым встречным. Особенно первым встречным французам. Иначе рискуешь напороться на то, что кто–то решит извлечь выгоду из твоих признаний.
– Даже так? – я удивленно приподняла брови.
– Только так! – весомо подчеркнул Себастьян. – Будь сдержаннее в плане передачи личной информации новым людям, и в то же время старайся завести как можно больше знакомств, чтобы понять и перенять нашу манеру общения.
– Даже с вами, месье Аркур? – тихо пробормотала я, словно не услышав продолжения.
Себастьян на мгновение отвлекся от трассы, внимательно посмотрев на меня:
– Нет, – наконец сказал он, вновь отвернувшись. – Пока ты под моей защитой, можешь полностью рассчитывать на поддержку и помощь. Я отвечаю за тебя, твой комфорт – физический и моральный, – за твою безопасность, в общем, в течение десяти месяцев я твой папочка, брат, защитник, друг и наставник.
– И работодатель, – добавила я, пропустив пару секунд.
– И работодатель, конечно, – согласился он спокойно.
– Звучит, как «твой Бог».
– Ага, почти, – рассмеялся мой спутник. – Бог, который откроет тебе такие секреты темной французской души и тайные уголки родной страны, о которых ты не узнаешь в справочниках и обычных туристических поездках.
– Заманчиво! – с невольной искренностью улыбнулась в сторону хозяина.
– Еще бы. Цени, мотай на ус, то есть на нос, и пользуйся, – усмехнулся он и чуть погодя добавил: – Знаешь, давай без «месье». И без «Аркуров», если можно. Себастьян. Или просто Себ – как тебе удобно. И, конечно, на «ты». Нам предстоит целый год жить под одной крышей, и ты все-таки больше гостья, чем прислуга. Так что давай без политесов внутри семьи. А официоз оставим для посторонних, договорились?
– Как вам… – я запнулась. – Как вам будет удобно, Себ, – все же закончила, оставив «вы». – Но, к сожалению, не смогу перенастроиться мгновенно. Воспитание не позволит, все же вы мой хозяин.
Нет, не могу я пока ему «тыкать». Как ни крути, а иерархия должна быть соблюдена. Меня так учили.
– Ладно, – смиренно вздохнул мужчина. – Но предложение мое останется открытым, запомни, Люси.
– Я учту. И большое спасибо, Себастьян, – промолвила тихо и признательно.
С его стороны действительно было очень щедро выдавать мне авансом такие льготные условия к существованию. Признаюсь, я ждала чего угодно, но не подобного радушия и открытости, несмотря на все его заверения в обратном относительно собственного менталитета.
– Кстати, – весело продолжил хозяин. – А как называет французов остальной мир, ты в курсе?
– «Лягушатники»? – спросила я, сморщив нос.
– Бинго! – энергично кивнул Себастьян. – Причем я тебя уверяю, две трети моих соотечественников в жизни не пробовали ни кусочка этих пресноводных. – Обернулся ко мне и заговорщически подвигал бровями: – И вряд ли попробуют, учитывая цену на сей деликатес.
Я заинтригованно поглядела на него:
– А вы пробовали?
– Пару раз, на пафосных фуршетах, – хмыкнул он. – В здравом уме сам себе такое не закажу. И не потому что денег жалко, просто… вкус специфический: словно цыплячьи ножки долго держали в аквариуме с водорослями и тиной. Конечно, оригинально, но на любителя. Хотя, думаю, тебе надо будет самой составить мнение, а не слушать описание из вторых уст.
Эм… Он собирается кормить меня лягушатинкой?.. Сама себе я их вряд ли могу позволить, да и как-то жаба душит тратить скудные финансы на лягушек, простите за каламбур.
– А ведь есть еще эскарго, фуа-гра, трюфели, – блеснула я своими познаниями о французской кухне.
– Во-о-от! О чем и речь. Вновь ярлыки, Люси. Нет, конечно, все это наши, скажем так, «trucs nationaux», [3]
Себастьян вновь блеснул в мою сторону ослепительно белыми зубами, а я вдруг обратила внимание, что дома закончились, не успев толком оформиться в Париж, а мы уже давно не останавливаемся на светофорах, пешеходных переходах и пунктах оплаты за движение и на приличной скорости летим по широченному автобану. Впервые я так легко и непринужденно, забыв обо всем на свете, включая голод и полный мочевой пузырь, влилась в беседу с чужим человеком. С иностранцем. С мужчиной. С красивым мужчиной! Хотя красота его уже практически меня не трогала, а очаровывали, в первую очередь, его коммуникативные навыки: вот уж точно – язык без костей.
Для меня отсутствие знакомого косноязычия было непривычным и радостным. Так легко при первой встрече мне не было даже с Максом. Да, первую скрипку играл месье Аркур, но не составляло совершенно никакого труда правильно реагировать и отвечать на его реплики так, чтобы разговор не застревал в неловких паузах. Олейна могла бы мною гордиться! Я мысленно потрепала себя по макушке: «Умничка, дочка, возьми с полки конфетку…»
И все же то ли тема себя исчерпала, то ли усталость взяла свое, но Себ, заметив мое состояние, тактично замолчал. Убаюканная плавным движением автомобиля, глухим рокотом двигателя, удобным сиденьем и ненавязчивым вещанием французского радио, я мягонько стекла в забытье, блаженно продрыхнув оставшийся час до пункта назначения…
– Люси, проснись, девочка, – меня легонько трясли за плечо, вытягивая из туманной мути, где я медленно парила на черных крыльях над поверхностью странно ровной земли. Глаза распахнулись сами по себе, не дожидаясь подключения сознания, за что и поплатилась, испуганно вжавшись в спинку кресла: надо мной нависало участливое мужское лицо, неузнанное с пересыпа. Где я? Кто я? Кто он?.. Мужчина сразу отодвинулся, чтобы дать мне прийти в себя. Хватило пары секунд, и я расслабилась, когда сознание ответило само себе четко и по существу.
– Кто такой «Максим»? – застал меня врасплох хозяин.
– Э-э-э… – протянула я, слегка сбитая с толку: я что, говорила во сне?? А даже если и говорила, то как он понял?
– Ты произнесла это имя и что-то по-русски.
– Мой парень, – и добавила зачем-то: – Наверное.
– Это как? – удивился Себ.
– Не знаю. Пока… c’est complique. [4]
– А-а-а, – Себастьян хмыкнул и не стал развивать тему.
Настала моя очередь играть полицейского, и слегка прищурившись, я спросила:
– А как вы поняли, что Максим – это имя? Я же говорила на другом языке, вдруг это просто название чего-то?
Себастьян непроницаемо взглянул на меня, картинно почесал подбородок и начал рассуждать:
– Хм, дай-ка подумать… Возможно, ты настолько крута, что болтаешь на латыни во сне? Но тогда бы ты сказала maximus. Хотя… тебе мог сниться Гарри Поттер, и вы там что-то магичили с помощью заклинания Lumos Maxima. – Он прищелкнул пальцами, будто желая вызвать светящийся шарик. – Но опять же: слово не подходит по звучанию. И если мы рассмотрим другие варианты, то наверняка увидим какое-либо окончание. Остается мизерный шанс, что «максим» в твоем понимание – это какой-то домашний зверек, или вид удобрений, или что там еще, но с помощью дудуктивного метода я выбрал другую гипотезу…
Я, конечно, понимала, что он надо мной издевается, но откровенно заслушалась – уметь надо с таким серьезным лицом нести подобную чушь, которую я, кстати, поняла в довольно общих чертах:
– И какую же?
– Что это мужское имя, Люси, – он слегка качнул головой, будто разочарованный моим тугодумием. – Оно существует почти во всех языках, и стопроцентно известно в тех странах, где издается мужской журнал «Maxim», – с этими словами он отстегнул мой ремень безопасности и продолжил как ни в чем ни бывало: – Перекусим, перед тем как въехать в Ле-Ман. Надеюсь, ты не против Макдоналдса? Лучшее, что могу предложить на данном отрезке пути.
Мой желудок предательски заурчал. Последний раз ему перепало калорий часов пять назад, в самолете. Я вдруг поняла, что и пить хочется изрядно. А уж от туалета бы и вовсе не отказалась…
– Без проблем, Себ, я неприхотлива в еде, – улыбнулась доброжелательно, стараясь смягчить напряженность, которая возникла между нами после его внезапного любопытства в сторону моей личной жизни.
– Отлично, тогда пойдем внутрь. Разомнемся немного, ты не против?
– Конечно, – энергично заверила, мечтая о том моменте, когда смогу разогнуться из положения «зю» в позу английской «эль». Все же насиделась я за последние сутки…
В Маке мы заказали по гамбургеру с картошкой и колой. Так странно было слышать вроде знакомые названия, но с мягким и оттого немного смешным французским прононсом. Вообще, с момента моего прибытия все казалось таким легким, нереальным, воздушным, чему способствовала прекрасная, теплая погода, яркое окружение, красивый мужчина рядом и мелодичный язык. Я ощущала себя этакой Одри Хепберн из «Римских каникул», хотя здесь, скорее, уместнее говорить об образе «Доярки из Хацапетовки». Меня до сих пор не настигло полное осознание того, что я заграницей, что не окажусь через пару часов дома, поделившись новыми впечатлениями с матушкой и бабулей. Видимо, предстояло переспать с этой мыслью, дабы принять ее окончательно…
И все же сквозь вату дезориентации во времени и пространстве настойчиво пробивалась природная ответственность, заставившая задавать нужные по работе вопросы:
– Себ, расскажите, пожалуйста, о мальчиках. Кстати, странно, что они не с вами, я думала, вы приедете вместе.
Себастьян встрепенулся, отвлекшись от смс-переписки.
– На самом деле, так и планировалось изначально. В последний момент, то есть вчера, прибыли бабушка с дедушкой и на майоратных правах захватили безраздельное внимание правнуков. Ну как было отказать, – извиняюще улыбнулся мужчина. – Хотя, конечно, Симо и Артюш безумно хотели составить мне компанию и встретить «нянюшку» (да-да, они тебя уже так окрестили), но в итоге соблазнились на поход в кино, боулинг и кафе-мороженое в компании старшего поколения.
– Какая прелесть, – пробормотала я по-русски. А про себя подумала, что не успела приехать, а уже придется отвоевывать внимание детей у родственников. Мне и без того не по себе.
– Не переживай, – месье Аркур словно прочитал мои мысли. – Родители большую часть времени живут в Авиньоне, там климат лучше подходит для их здоровья. В сыром Ле-Мане они останавливаются нечасто, к тому же в своей квартире.
И то хлеб. Значит, над душой стоять не будут, когда начнется моя работа...
Нам принесли заказ, и беседа продолжилась за едой.
Закрыть
вперед
***
Машина низко заурчала и, плавно скользнув вперед, выехала на автостраду. Я жадно пялилась в окно, пытаясь осознать, что еду по парижским улицам, пусть и в предместье. Признаться честно, получалось плохо, ничего особенно интересного вокруг не наблюдалось: в разной степени удаленности от трассы мелькали типовые здания, порой каркасные, крупные универсамы, указатели… Все, как у нас, только какое-то… чистое, что ли. Как будто гигантским пылесосом убрали всю пыль и неизвестным образом прибавили яркость на пару тонов.
Словно почувствовав мое разочарование, Себастьян Аркур проговорил извиняющимся тоном:
– Простите, Люси, совершенно нет времени устраивать для вас экскурсию сейчас. Едва удалось сместить на вторую половину дня все рабочие встречи. Но мы обязательно вернемся в столицу, чтобы посмотреть достопримечательности.
– Ох, ничего страшного, месье Аркур, – заверила я его.
Потом глубоко вздохнула, заставив себя правильно собрать фразу и мысленно повторить ее пару раз, произнесла вслух:
– Я уже бывала однажды в Париже, во всяком случае, Эйфелева башня для меня не будет в новинку.
– По-моему, Железная Дама уже никому не в новинку, – хохотнул Себастьян. – Даже тем, кто в Париже ни разу не был. Эту бордельную девку сутенеры от туризма продают по всему миру десятки лет.
– Сурово… – пробормотала я.
– О, Люси, поверь, отнюдь. – Месье Аркур совершенно легко перешел на «ты». – Один из самых пошлых символов, на мой взгляд, набивший всем, и прежде всего, нам самим, оскомину. Но от нее теперь не избавишься, ибо лень.
– Лень? – переспросила я недоуменно.
– Лень прокладывать новые маршруты, когда есть веками натоптанные тропы, что исключает возможность мыслить более широко, – скептически фыркнул хозяин. – Люди любят навешивать ярлыки, будь то достопримечательность, чувство или другой человек. А оглянуться вокруг себя и попытаться сойти с тропы крайне сложно себя заставить…
Я сидела и тихонько недоумевала, какой у нас завязался первый разговор, но слушала очень внимательно, стараясь правильно разобрать все слова. Благо, Себастьян продолжал говорить достаточно медленно, четко артикулируя все звуки, и с пониманием проблем не возникало. Помолчав, я попыталась продолжить его мысль:
– Как и снять ярлыки.
– Ты абсолютно права. Практически на любой нации, народности и стране висит своеобразный ярлык. Например, итальянцев часто называют «макаронниками», англичан «ростбифами», американцы – «янки», а немцев еще в прошлом веке мы окрестили презрительным «боши»…
Он хитро глянул на меня:
– Русские же для нас «варвары», которые непрестанно пьют водку на брудершафт с медведями, наигрывая «Калинку-Малинку» пальцами ног на балалайке.
Мои глаза попытались мигрировать в район лба:
– А почему ног-то??
– Потому что руки заняты стопкой и бутылкой, – криво усмехнулся Себ, показав на секунду привлекательную ямочку на одной щеке.
Не выдержав, я расхохоталась, представив в красках такую дикую картину:
– Хорошего вы о нас мнения!
– Погоди, ma petite, [2]
Закрыть
ты еще успеешь с лихвой хлебнуть предубеждения по отношению к себе, как только люди узнают, что ты из России. Поверь, французы – одна из самых зашоренных и самодовольных народностей мира.маленькая, малышка
– И к себе самокритичны, – добавила я, посмеиваясь.
– А что остается? – весело поддакнул хозяин. – Смотреть, думать, делать выводы. Именно для этих процессов и предназначен наш рациональный мозг. Но согласно той же рациональности, совершенно не значит, что мы ударим палец о палец в сторону улучшения ситуации и исправления действительности, если нам это не выгодно.
– На страноведении говорили, что французы – одна из самых вежливых, но закрытых наций, – осторожно ввернула я, постаравшись сформулировать мысль так, чтобы мои слова не прозвучали грубо.
– Ты еще мягко выразилась, Люси. На кривой козе к нам не подъедешь, а в погоне за собственной выгодой отечественный буржуа даст фору тем же евреям, при этом любезно расшаркиваясь с объектом надувательства. Так что будь осторожна, девочка, заводя новые знакомства. Старайся пока больше слушать и анализировать, а любые порывы придержи для настоящих друзей. В Европе все наслышаны о «широте русской души».
Я только качала головой, поражаясь его откровенности. Не так я себе представляла первую беседу со своим нанимателем. Хотя, с другой стороны, о чем мы могли бы поговорить? О погоде?..
– Для меня такое не сложно, – откликнулась и вдруг, стесняясь, призналась: – Есть у моего мозга особенность – буксовать при первой встрече с незнакомцами.
– О чем и речь, Люси. Не стоит рассказывать о своих слабостях первым встречным. Особенно первым встречным французам. Иначе рискуешь напороться на то, что кто–то решит извлечь выгоду из твоих признаний.
– Даже так? – я удивленно приподняла брови.
– Только так! – весомо подчеркнул Себастьян. – Будь сдержаннее в плане передачи личной информации новым людям, и в то же время старайся завести как можно больше знакомств, чтобы понять и перенять нашу манеру общения.
– Даже с вами, месье Аркур? – тихо пробормотала я, словно не услышав продолжения.
Себастьян на мгновение отвлекся от трассы, внимательно посмотрев на меня:
– Нет, – наконец сказал он, вновь отвернувшись. – Пока ты под моей защитой, можешь полностью рассчитывать на поддержку и помощь. Я отвечаю за тебя, твой комфорт – физический и моральный, – за твою безопасность, в общем, в течение десяти месяцев я твой папочка, брат, защитник, друг и наставник.
– И работодатель, – добавила я, пропустив пару секунд.
– И работодатель, конечно, – согласился он спокойно.
– Звучит, как «твой Бог».
– Ага, почти, – рассмеялся мой спутник. – Бог, который откроет тебе такие секреты темной французской души и тайные уголки родной страны, о которых ты не узнаешь в справочниках и обычных туристических поездках.
– Заманчиво! – с невольной искренностью улыбнулась в сторону хозяина.
– Еще бы. Цени, мотай на ус, то есть на нос, и пользуйся, – усмехнулся он и чуть погодя добавил: – Знаешь, давай без «месье». И без «Аркуров», если можно. Себастьян. Или просто Себ – как тебе удобно. И, конечно, на «ты». Нам предстоит целый год жить под одной крышей, и ты все-таки больше гостья, чем прислуга. Так что давай без политесов внутри семьи. А официоз оставим для посторонних, договорились?
– Как вам… – я запнулась. – Как вам будет удобно, Себ, – все же закончила, оставив «вы». – Но, к сожалению, не смогу перенастроиться мгновенно. Воспитание не позволит, все же вы мой хозяин.
Нет, не могу я пока ему «тыкать». Как ни крути, а иерархия должна быть соблюдена. Меня так учили.
– Ладно, – смиренно вздохнул мужчина. – Но предложение мое останется открытым, запомни, Люси.
– Я учту. И большое спасибо, Себастьян, – промолвила тихо и признательно.
С его стороны действительно было очень щедро выдавать мне авансом такие льготные условия к существованию. Признаюсь, я ждала чего угодно, но не подобного радушия и открытости, несмотря на все его заверения в обратном относительно собственного менталитета.
– Кстати, – весело продолжил хозяин. – А как называет французов остальной мир, ты в курсе?
– «Лягушатники»? – спросила я, сморщив нос.
– Бинго! – энергично кивнул Себастьян. – Причем я тебя уверяю, две трети моих соотечественников в жизни не пробовали ни кусочка этих пресноводных. – Обернулся ко мне и заговорщически подвигал бровями: – И вряд ли попробуют, учитывая цену на сей деликатес.
Я заинтригованно поглядела на него:
– А вы пробовали?
– Пару раз, на пафосных фуршетах, – хмыкнул он. – В здравом уме сам себе такое не закажу. И не потому что денег жалко, просто… вкус специфический: словно цыплячьи ножки долго держали в аквариуме с водорослями и тиной. Конечно, оригинально, но на любителя. Хотя, думаю, тебе надо будет самой составить мнение, а не слушать описание из вторых уст.
Эм… Он собирается кормить меня лягушатинкой?.. Сама себе я их вряд ли могу позволить, да и как-то жаба душит тратить скудные финансы на лягушек, простите за каламбур.
– А ведь есть еще эскарго, фуа-гра, трюфели, – блеснула я своими познаниями о французской кухне.
– Во-о-от! О чем и речь. Вновь ярлыки, Люси. Нет, конечно, все это наши, скажем так, «trucs nationaux», [3]
Закрыть
но французские блюда не ограничиваются данными экстравагантностями. Впрочем, у тебя будет отличная возможность узнать нашу кухню «изнутри», как и посетить те места, которые скрыты от жадных глаз иностранной общественности. Французы оч-чень трепетно относятся к своей приватной жизни и отдыху, словно тамплиеры, оберегая от остального мира припрятанные кусочки собственной страны.изюминка, национальные фишки
Себастьян вновь блеснул в мою сторону ослепительно белыми зубами, а я вдруг обратила внимание, что дома закончились, не успев толком оформиться в Париж, а мы уже давно не останавливаемся на светофорах, пешеходных переходах и пунктах оплаты за движение и на приличной скорости летим по широченному автобану. Впервые я так легко и непринужденно, забыв обо всем на свете, включая голод и полный мочевой пузырь, влилась в беседу с чужим человеком. С иностранцем. С мужчиной. С красивым мужчиной! Хотя красота его уже практически меня не трогала, а очаровывали, в первую очередь, его коммуникативные навыки: вот уж точно – язык без костей.
Для меня отсутствие знакомого косноязычия было непривычным и радостным. Так легко при первой встрече мне не было даже с Максом. Да, первую скрипку играл месье Аркур, но не составляло совершенно никакого труда правильно реагировать и отвечать на его реплики так, чтобы разговор не застревал в неловких паузах. Олейна могла бы мною гордиться! Я мысленно потрепала себя по макушке: «Умничка, дочка, возьми с полки конфетку…»
И все же то ли тема себя исчерпала, то ли усталость взяла свое, но Себ, заметив мое состояние, тактично замолчал. Убаюканная плавным движением автомобиля, глухим рокотом двигателя, удобным сиденьем и ненавязчивым вещанием французского радио, я мягонько стекла в забытье, блаженно продрыхнув оставшийся час до пункта назначения…
***
– Люси, проснись, девочка, – меня легонько трясли за плечо, вытягивая из туманной мути, где я медленно парила на черных крыльях над поверхностью странно ровной земли. Глаза распахнулись сами по себе, не дожидаясь подключения сознания, за что и поплатилась, испуганно вжавшись в спинку кресла: надо мной нависало участливое мужское лицо, неузнанное с пересыпа. Где я? Кто я? Кто он?.. Мужчина сразу отодвинулся, чтобы дать мне прийти в себя. Хватило пары секунд, и я расслабилась, когда сознание ответило само себе четко и по существу.
– Кто такой «Максим»? – застал меня врасплох хозяин.
– Э-э-э… – протянула я, слегка сбитая с толку: я что, говорила во сне?? А даже если и говорила, то как он понял?
– Ты произнесла это имя и что-то по-русски.
– Мой парень, – и добавила зачем-то: – Наверное.
– Это как? – удивился Себ.
– Не знаю. Пока… c’est complique. [4]
Закрыть
все сложно
– А-а-а, – Себастьян хмыкнул и не стал развивать тему.
Настала моя очередь играть полицейского, и слегка прищурившись, я спросила:
– А как вы поняли, что Максим – это имя? Я же говорила на другом языке, вдруг это просто название чего-то?
Себастьян непроницаемо взглянул на меня, картинно почесал подбородок и начал рассуждать:
– Хм, дай-ка подумать… Возможно, ты настолько крута, что болтаешь на латыни во сне? Но тогда бы ты сказала maximus. Хотя… тебе мог сниться Гарри Поттер, и вы там что-то магичили с помощью заклинания Lumos Maxima. – Он прищелкнул пальцами, будто желая вызвать светящийся шарик. – Но опять же: слово не подходит по звучанию. И если мы рассмотрим другие варианты, то наверняка увидим какое-либо окончание. Остается мизерный шанс, что «максим» в твоем понимание – это какой-то домашний зверек, или вид удобрений, или что там еще, но с помощью дудуктивного метода я выбрал другую гипотезу…
Я, конечно, понимала, что он надо мной издевается, но откровенно заслушалась – уметь надо с таким серьезным лицом нести подобную чушь, которую я, кстати, поняла в довольно общих чертах:
– И какую же?
– Что это мужское имя, Люси, – он слегка качнул головой, будто разочарованный моим тугодумием. – Оно существует почти во всех языках, и стопроцентно известно в тех странах, где издается мужской журнал «Maxim», – с этими словами он отстегнул мой ремень безопасности и продолжил как ни в чем ни бывало: – Перекусим, перед тем как въехать в Ле-Ман. Надеюсь, ты не против Макдоналдса? Лучшее, что могу предложить на данном отрезке пути.
Мой желудок предательски заурчал. Последний раз ему перепало калорий часов пять назад, в самолете. Я вдруг поняла, что и пить хочется изрядно. А уж от туалета бы и вовсе не отказалась…
– Без проблем, Себ, я неприхотлива в еде, – улыбнулась доброжелательно, стараясь смягчить напряженность, которая возникла между нами после его внезапного любопытства в сторону моей личной жизни.
– Отлично, тогда пойдем внутрь. Разомнемся немного, ты не против?
– Конечно, – энергично заверила, мечтая о том моменте, когда смогу разогнуться из положения «зю» в позу английской «эль». Все же насиделась я за последние сутки…
В Маке мы заказали по гамбургеру с картошкой и колой. Так странно было слышать вроде знакомые названия, но с мягким и оттого немного смешным французским прононсом. Вообще, с момента моего прибытия все казалось таким легким, нереальным, воздушным, чему способствовала прекрасная, теплая погода, яркое окружение, красивый мужчина рядом и мелодичный язык. Я ощущала себя этакой Одри Хепберн из «Римских каникул», хотя здесь, скорее, уместнее говорить об образе «Доярки из Хацапетовки». Меня до сих пор не настигло полное осознание того, что я заграницей, что не окажусь через пару часов дома, поделившись новыми впечатлениями с матушкой и бабулей. Видимо, предстояло переспать с этой мыслью, дабы принять ее окончательно…
И все же сквозь вату дезориентации во времени и пространстве настойчиво пробивалась природная ответственность, заставившая задавать нужные по работе вопросы:
– Себ, расскажите, пожалуйста, о мальчиках. Кстати, странно, что они не с вами, я думала, вы приедете вместе.
Себастьян встрепенулся, отвлекшись от смс-переписки.
– На самом деле, так и планировалось изначально. В последний момент, то есть вчера, прибыли бабушка с дедушкой и на майоратных правах захватили безраздельное внимание правнуков. Ну как было отказать, – извиняюще улыбнулся мужчина. – Хотя, конечно, Симо и Артюш безумно хотели составить мне компанию и встретить «нянюшку» (да-да, они тебя уже так окрестили), но в итоге соблазнились на поход в кино, боулинг и кафе-мороженое в компании старшего поколения.
– Какая прелесть, – пробормотала я по-русски. А про себя подумала, что не успела приехать, а уже придется отвоевывать внимание детей у родственников. Мне и без того не по себе.
– Не переживай, – месье Аркур словно прочитал мои мысли. – Родители большую часть времени живут в Авиньоне, там климат лучше подходит для их здоровья. В сыром Ле-Мане они останавливаются нечасто, к тому же в своей квартире.
И то хлеб. Значит, над душой стоять не будут, когда начнется моя работа...
Нам принесли заказ, и беседа продолжилась за едой.
