В палате, кроме Женьки, ещё лежала старушка и забинтованная, как мумия девочка.
– Привет, – сказала Таня, усаживаясь на стул возле кровати.
Стены в больнице покрасили в симпатичный абрикосовый цвет. Вид портил только поцарапанный, с облупившейся краской подоконник и мутные стекла окон.
– Ты приехала? Когда? – упавшим голосом произнесла Болотина.
Женька почему-то была недовольна и раздосадована.
Радость Тани от встречи с подругой стала затухать, как свеча на ветру.
– Сегодня в десять утра, – ответила ничего не понимающая Таня. Раньше подружка была такой эмоциональной, доброй, даже немного навязчивой.
«Неужели все так быстро меняется? Стоит надолго уехать и все, словно чужие», – расстроилась она.
– Ты никого из наших одноклассников не видела? – с напряжением в голосе поинтересовалась Женя.
– Нет. Никого. Ты первая. Что с тобой произошло? – Таня посмотрела на лицо подруги, которое вмиг просветлело от этих слов.
«Кажется, она чего-то боится. Очень интересно, что это значит?» – недоумевала Таня.
– Мы с Лешей ехали на мотоцикле, а два придурка врезались в нас, – коротко объяснила произошедшее с ней несчастье Болотина.
– А как Саченко, что с ним?
– Всё в порядке. Только синяки, а мне досталось. Сейчас хотя бы голова не болит, раньше гудела как колокол, – пожаловалась Женя, устраиваясь, на кровати удобнее.
У неё изменилась стрижка. Теперь Болотина была похожа на Мирей Матье . Карие глаза знакомо с любопытством заблестели.
– Тебе очень идет новая стрижка, – похвалила причёску Таня. – Как дела в школе? – Она постаралась не показать волнения. Сердце ухнуло в низ.
– Как обычно, ничего нового, готовимся к экзаменам. Если ты хочешь узнать что-то о Лукьянове, – догадалась подруга, – тут я мало, что расскажу. После Нового года Сашка в нашей компании не появлялся. Лариса хвасталась, что вернула бывшего дружка. Потом сразу же бросила. Только зачем она потом приглашала его на все вечеринки? Не пойму? Ведь он отказывался наотрез, – сообразила Женька, осознав противоречивость слов и действий Ларисы. – Ты, кстати, сильно изменилась! Как только осмелилась косу отрезать.
«Да, придется самой понять, где ложь, а где правда. Подружка вряд ли поможет», – нахмурилась Таня.
– Эй, я с тобой разговариваю или с кем? – Женя помахала рукой перед её лицом. – Я тебя спрашиваю, а ты молчишь? Могла бы поделиться, о чём задумалась? – Тень досады промелькнула в её глазах. – Ты сама на себя не похожа. Хотя и раньше не очень-то делилась со мной секретами. – Она обидчиво поджала губы.
– Нет никаких секретов.
Таня задержалась в больнице почти на час, слушая рассказы подруги. Узнала, что Лариса дала ей кличку «медсестра». Потом Болотина поинтересовалась:
– Правда, что тебе пришлось кормить с ложки вредного старика и выносить за ним горшки?
Таня холодно посмотрела на неё.
– Кто мог сказать тебе такую чепуху? Дед Иван замечательный человек и прекрасно сам себя обслуживал.
Подруга стушевалась, не желая говорить, откуда взялись слухи.
– Ты, наверное, умирала в лесу от скуки?
– Ничего подобного. У меня в Степановке появились друзья. Рада была повидаться с тобой. – Девушка встала со стула. – Выздоравливай. Зайду еще.
Таня немного боялась своего появления в классе. В тоже время очень хотела всех увидеть, Лукьянова – особенно.
Утром, стоя у зеркала, долго рассматривала себя. Лицо бледное, круги под глазами, но в целом неплохо. Ей очень шла стрижка.
Она уже подходила к школе, но так и не справилась с волнением. Первыми её увидели сестры Сарычевы.
– Васильева, это ты! Еле узнали. – Одноклассницы удивлённо рассматривая, засыпали вопросами.
– Подождите, подождите. Скажите лучше, как у вас дела? – отбивалась она от такого напора.
– Боимся сдавать сочинение. Мы его переписали из книги «Золотых сочинений». Поленились сами думать. Если учитель узнает, то получим по двойке, – сказала Оля. – Это Юлька виновата! Уговорила в кино сходить вместо подготовки к занятиям.
Юля подпрыгнула на месте от такого обвинения и возмущённо закричала:
– Конечно. Я тебя под пистолетом в кинозал вела!
Таня улыбалась, слушая спор. Ничего не изменилось.
В классе Сашки не было. Таню Васильеву разглядывали, расспрашивали.
– Ой, кто к нам явился будущая медсестра? Все горшки вынесла? Говорят, ты в медицинский институт поступать собралась? – послышался язвительный голос Ларисы.
«Теперь понятно, откуда слухи о горшках, – сообразила Таня. – Кое-кто не меняется».
– Спасибо за идею поступления в медицинский институт. Я подумаю, – ответила она Ледовской.
– Ого, зубки прорезались. Ты и правда другая стала, молчунья Васильева. Язвить научилась. – Лариса сердито фыркнула.
– До твоего умения мне очень далеко. – И Таня послала ей дерзкую улыбку.
Прозвенел звонок. Все стали рассаживаться по местам. Перед носом учителя в класс влетели Чернов и Лукьянов, пронеслись на свои места.
Сашка достал учебник. Поднял голову и не поверил глазам: впереди на соседнем ряду находилась Таня. Сердце пропустило удар, а потом забилось с удвоенной скоростью. Сумасшедшая радость затопила душу. Такого счастья он не испытывал давно.
– Ты что обалдел, я тебя зову, зову. А ты не отвечаешь. – Валера проследил за его взглядом. – Это же Танька! Какая-то другая стала. Косу обрезала. Прикольно.
Лукьянов раздраженно слушал Чернова. Он мешал разглядеть Таню. Она действительно изменилась. Почувствовав взгляд, девушка повернула голову в их сторону и улыбнулась.
У него было такое чувство, что в душе включился свет. Раз – и он вспыхнул.
«Если Женька и наплела Тане, кажется, она не сердится. Я обязательно, все объясню».
Сашка вспомнил, с каким злорадным лицом Женя наблюдала за ним с Ларисой возле клуба. И увидела тот поцелуй…
Тогда на новый год Ледовская пригласила к себе домой весь класс. К нему она подходила несколько раз, уговаривая не отбиваться от коллектива. Потом весь вечер уделяла ему особое внимание. Приглашала танцевать, села рядом и будто нечаянно касалась его то рукой, то ногой. Пили шампанское. С непривычки Лукьянов быстро захмелел. Все одноклассники вдруг стали лучшими друзьями. Лариса попросила его помочь принести ещё шампанского. Спустились по ступенькам в подвал. Подавая бутылки, она спросила:
– Не хочешь, вспомнить, как нам было хорошо вместе?
– Помнить нечего. – Отодвинулся от неё Сашка. – Я не пойму, что тебе нужно. Чего ты бесишься?
– Так уж и не понимаешь? – разозлилась девушка. – Ты унизил меня перед всеми и ради кого…
Лукьянов взял шампанское и, молча, пошел наверх.
Остаток вечера Лариса развлекалась с Черновым. Вызвалась проводить вместе со всеми сестер Сарычевых домой. На обратном пути, недалеко от клуба, она встретила Лукьянова и прошептала:
– Я хочу извиниться и сказать что-то очень важное.
Ледовская заметила на ступеньках Женю с Лешей. Удовлетворенно улыбнулась. Притворяясь взволнованной, произнесла:
– Я тебя проверяла. Была с другими, хотела вызвать твою ревность. Больше так делать не буду. Давай попробуем все сначала.
– Не морочь мне и себе голову. – Александра не покидало чувство, что одноклассница играет с ним. Он не понимал, зачем Лариса это делает.
– Скажи это, глядя на меня. – Девушка кокетливо улыбалась, но глаза смотрели холодно.
– Ты мне не нужна, – медленно произнес Сашка, чувствуя себя глупо.
– Тогда поцелуй на прощание. Иначе я сейчас устрою скандал! Придумаю что-нибудь, ты меня знаешь.
Толпа молодых людей на ступеньках клуба с любопытством смотрела в их сторону.
– Я начинаю кричать, – пригрозила Лариса, набирая воздух в легкие.
Он наклонился и хотел поцеловать её в щеку.
«Нужно уйти от этой подвыпившей дуры».
Девушка опередила, её руки обхватили шею, губы прижались к его рту. В толпе одобрительно засвистели. Лукьянову стало противно: он догадался, зачем ей этот поцелуй. Женя обязательно напишет подруге, и Лариса это знала. Разжал её руки и глянул в довольное лицо.
– Как последний лох попался. Да ты мастер интриг! – зло бросил он.
– Теперь объясняйся со своей Танечкой. Хотя, может она уже нашла себе другого. – Ледовская засмеялась и пошла в клуб.
На перемене, как только учитель вышел из класса, Сашка подошел к Тане, но ни слова не успел произнести. Подбежавшая к ним Лариса громко объявила:
– Ребята, внимание! Историческая встреча, похлопаем.
Лукьянов был готов убить её. Он не хотел превращать их встречу в потеху для всего класса. Поэтому только спросил:
– Когда ты приехала?
– Вчера, – коротко ответила девушка.
– Увидимся позже, – и, обернувшись к Чернову, стоящему позади него предложил: – Выйдем. Покурим.
«И это всё, что он хотел ей сказать? За пять месяцев разлуки?» – недоумевала Таня
И тут в её голове словно зазвучал голос деда: «Смотри сердцем, не глазами, они бывают слепыми».
Она улыбнулась. Лукьянов так сжимал кулаки, что побелели косточки на пальцах. А на горле бешено пульсировала жилка. И он не курит – совсем.
До конца уроков они больше не разговаривали. Сашка первым вышел из класса, а Таню задержала учительница:
– Васильева, останься. Проверим, не отстала ли ты от программы? До экзаменов осталось мало времени. Сможешь ли догнать свой класс?
Она объяснила и показала свои тетради. Удовлетворенная учительница отпустила её домой.
На тополиной аллее, возле школы, её ждал Лукьянов. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем девушка появилась в дверном проеме. Счастливая улыбка при виде него озарила её похудевшее, грустное лицо. С каждой пройденной ступенькой Таня ближе приближалась к нему. Их сердца от волнения и радости колотились в груди.
– Наконец, ты вернулась. Я очень скучал! Если Женька что-то написала тебе, то это…
– Не правда, – продолжила за него Таня. – Не нужно объяснять. Я тебе верю.
«Я забыла, какие у него красивые глаза. Синие, как летнее небо», – промелькнуло в голове девушки.
– Мне нужно столько тебе сказать. – Сашка шагнул к ней ближе и севшим от переживания голосом произнёс: – Даже не знаю с чего начать…
– Я знаю, с чего начать…
Из-за угла школы показалась Лариса со своими верными подружками. За ними следом шли Чернов и Леша Саченко.
– Мы уж думали, не дождемся вас. Надоело прятаться за спортзалом. – Одноклассники остановились в двух шагах от них. Ледовская развернула какой-то листок бумаги.
– Что вы здесь делаете? – Лицо Лукьянова побелело от ярости.
– Хотим открыть тебе глаза на то, что на самом деле представляет собой наша скромница Танечка. – Лариса разгладила листок рукой и начала с чувством, громко читать: «Милая, хорошая моя девочка! Теперь я могу назвать тебя так. Ты уезжаешь от меня. Я чувствую, что это навсегда. Ты никогда не будешь со мной, но знай, если тебе понадобится моя помощь, только позови и я приеду. Помни: есть человек, который любит тебя больше всего на свете. Так больно. Так больно прощаться с тобой. Мир слишком несправедлив!» Юрий.
Сашка непонимающе посмотрел на Таню. Увидел её побледневшее лицо.
– Тебя родители не учили, что читать чужие письма нельзя? – Она спокойно подошла к Ледовской. Взяла из её рук прощальное письмо Юры. Аккуратно сложила листок вчетверо и засунула в карман куртки. Посмотрела на интриганку презрительно.
– Ты рылась в моей сумке?
Тогда в поезде, прочитав письмо, она положила его во внутренний карман школьной сумки и забыла его там.
– Ничего не рылась, а искала ручку. И нечаянно нашла какой-то листок, – стала оправдываться Лариса.
На самом деле она хотела подложить однокласснице в сумку свою записку о выдуманных похождениях Лукьянова и, действительно, нечаянно обнаружила это письмо. Ледовская не ожидала такого подарка от Васильевой.
– Теперь тебе, Сашенька, ясно? Наша золушка времени даром не теряла. Чужому человеку такое не пишут. Парень здесь, парень там. В тихом омуте черти водятся, – злорадствовала Лариса. – Ты пощупай, рожки на голове не выросли?
Таня не видела никого. Смотрела только на Сашку. Его лицо, вмиг ставшее чужим и злым, пугало её. Она уже поняла: он не станет слушать объяснений. И всё же решилась:
– Это написал очень хороший человек. Он мне просто друг. И никогда не был чем-то большим для меня.
– Господи, какая лапша на уши… – начала Ледовская.
– Заткнись! Тебе вообще, какое до этого дело? Развлеклись? Повеселились? Ты, Чернов, для чего остался? Интересно понаблюдать? – Лукьянов, отодвинув его в сторону, прошёл сквозь толпу. Не глядя на Таню, пошел прочь.
Он уходил. А она понимала: Лариса правильно рассчитала, собрав одноклассников, как свидетелей его унижения. Ледовская больно задела самолюбие Лукьянова, зная его независимый гордый характер, и что он не переносит насмешек.
Таня медленно переводила взгляд с одного одноклассника на другого. Она смотрела в их глаза. Подружки Ларисы не скрывали удовольствия от разыгранной их кумиром сценки. Чернову было неловко. Леша покраснел, как рак. А Лариса удивительное дело прятала глаза.
– Ты хоть понимаешь, всю низость своего поступка? – Таня пыталась увидеть в её лице хоть каплю раскаяния.
Ледовская сердито глянула на нее.
– Ой, только не надо красивых слов. Идиотов здесь нет.
Таня пожала плечами.
– И правда, метать бисер перед свиньями, что это я.
Она отвернулась от одноклассников и пошла по школьной аллее, чувствуя спиной их недовольные взгляды. Визгливый голос Ларисы, обиженной словом «свиньи», преследовал её до самого поворота на дорогу.
«Ну не дурак же, в самом деле, Лукьянов. Объясню ему, когда чуть поостынет», – подумала Таня.
Но сердце подсказывало: Сашка привык во всём быть первым. Он болезненно самолюбив, упрям и по-мальчишески обидчив. Ей будет трудно достучаться до него.
«А вот я – люблю его», – осознала она это твёрдо и ясно. Душа её разрывалась от боли и предчувствия. Всё кончено!
«Убил бы, – Сашка почти бежал, не разбирая дороги, – задушил бы собственными руками».
Он представлял Ларису и придумывал ей разные способы казни.
«И Валера, друг называется. А Таня, какова, я тебе верю, говорит. Ещё бы не верила. Я думал, она особенная. Не такая, как моя мама, как Лариса и остальные лгуньи».
Ревность туманила его мозг и чёрной змеей заползала в сердце. Каждая строчка письма врезалась ему в память. «Как же надо довести парня, чтобы он написал такое. А, может, это мужик? Уж больно взрослые слова».
Таня металась по квартире. Начала убирать – бросила. Стала делать уроки – не могла сосредоточиться. Взяла на руки брата. Качая, стала рассказывать, как трудно людям понимать друг друга. Малыш пускал пузыри и таращил удивлённые глаза.
– Мам! Я прогуляюсь по улице, – крикнула Таня. Она не могла долго находиться в доме. Воздух не вливался в лёгкие.
– Купишь в магазине молока и что-нибудь к чаю. – Мать вытерла мокрые руки и забрала у неё Ваню. Ты сильно изменилась за эти месяцы. Не могу понять: повзрослела что ли?
– Пора взрослеть, всё-таки школу заканчиваю, – усмехнулась дочь, надевая ветровку.
Весна на Кубани началась рано. Во всех палисадниках начали желтеть нарциссы. Любопытные пролески синими искрами мелькали среди ярких первоцветов.
Таня медленно брела по улице. Из переулка показался Чернов и пошёл рядом.
– Послушай, извини, глупо получилось.
Ей было неприятно смотреть на него
– Вернее сказать, подло.
– Лариса сказала – это твое любовное письмо парню.
– Привет, – сказала Таня, усаживаясь на стул возле кровати.
Стены в больнице покрасили в симпатичный абрикосовый цвет. Вид портил только поцарапанный, с облупившейся краской подоконник и мутные стекла окон.
– Ты приехала? Когда? – упавшим голосом произнесла Болотина.
Женька почему-то была недовольна и раздосадована.
Радость Тани от встречи с подругой стала затухать, как свеча на ветру.
– Сегодня в десять утра, – ответила ничего не понимающая Таня. Раньше подружка была такой эмоциональной, доброй, даже немного навязчивой.
«Неужели все так быстро меняется? Стоит надолго уехать и все, словно чужие», – расстроилась она.
– Ты никого из наших одноклассников не видела? – с напряжением в голосе поинтересовалась Женя.
– Нет. Никого. Ты первая. Что с тобой произошло? – Таня посмотрела на лицо подруги, которое вмиг просветлело от этих слов.
«Кажется, она чего-то боится. Очень интересно, что это значит?» – недоумевала Таня.
– Мы с Лешей ехали на мотоцикле, а два придурка врезались в нас, – коротко объяснила произошедшее с ней несчастье Болотина.
– А как Саченко, что с ним?
– Всё в порядке. Только синяки, а мне досталось. Сейчас хотя бы голова не болит, раньше гудела как колокол, – пожаловалась Женя, устраиваясь, на кровати удобнее.
У неё изменилась стрижка. Теперь Болотина была похожа на Мирей Матье . Карие глаза знакомо с любопытством заблестели.
– Тебе очень идет новая стрижка, – похвалила причёску Таня. – Как дела в школе? – Она постаралась не показать волнения. Сердце ухнуло в низ.
– Как обычно, ничего нового, готовимся к экзаменам. Если ты хочешь узнать что-то о Лукьянове, – догадалась подруга, – тут я мало, что расскажу. После Нового года Сашка в нашей компании не появлялся. Лариса хвасталась, что вернула бывшего дружка. Потом сразу же бросила. Только зачем она потом приглашала его на все вечеринки? Не пойму? Ведь он отказывался наотрез, – сообразила Женька, осознав противоречивость слов и действий Ларисы. – Ты, кстати, сильно изменилась! Как только осмелилась косу отрезать.
«Да, придется самой понять, где ложь, а где правда. Подружка вряд ли поможет», – нахмурилась Таня.
– Эй, я с тобой разговариваю или с кем? – Женя помахала рукой перед её лицом. – Я тебя спрашиваю, а ты молчишь? Могла бы поделиться, о чём задумалась? – Тень досады промелькнула в её глазах. – Ты сама на себя не похожа. Хотя и раньше не очень-то делилась со мной секретами. – Она обидчиво поджала губы.
– Нет никаких секретов.
Таня задержалась в больнице почти на час, слушая рассказы подруги. Узнала, что Лариса дала ей кличку «медсестра». Потом Болотина поинтересовалась:
– Правда, что тебе пришлось кормить с ложки вредного старика и выносить за ним горшки?
Таня холодно посмотрела на неё.
– Кто мог сказать тебе такую чепуху? Дед Иван замечательный человек и прекрасно сам себя обслуживал.
Подруга стушевалась, не желая говорить, откуда взялись слухи.
– Ты, наверное, умирала в лесу от скуки?
– Ничего подобного. У меня в Степановке появились друзья. Рада была повидаться с тобой. – Девушка встала со стула. – Выздоравливай. Зайду еще.
***
Таня немного боялась своего появления в классе. В тоже время очень хотела всех увидеть, Лукьянова – особенно.
Утром, стоя у зеркала, долго рассматривала себя. Лицо бледное, круги под глазами, но в целом неплохо. Ей очень шла стрижка.
Она уже подходила к школе, но так и не справилась с волнением. Первыми её увидели сестры Сарычевы.
– Васильева, это ты! Еле узнали. – Одноклассницы удивлённо рассматривая, засыпали вопросами.
– Подождите, подождите. Скажите лучше, как у вас дела? – отбивалась она от такого напора.
– Боимся сдавать сочинение. Мы его переписали из книги «Золотых сочинений». Поленились сами думать. Если учитель узнает, то получим по двойке, – сказала Оля. – Это Юлька виновата! Уговорила в кино сходить вместо подготовки к занятиям.
Юля подпрыгнула на месте от такого обвинения и возмущённо закричала:
– Конечно. Я тебя под пистолетом в кинозал вела!
Таня улыбалась, слушая спор. Ничего не изменилось.
В классе Сашки не было. Таню Васильеву разглядывали, расспрашивали.
– Ой, кто к нам явился будущая медсестра? Все горшки вынесла? Говорят, ты в медицинский институт поступать собралась? – послышался язвительный голос Ларисы.
«Теперь понятно, откуда слухи о горшках, – сообразила Таня. – Кое-кто не меняется».
– Спасибо за идею поступления в медицинский институт. Я подумаю, – ответила она Ледовской.
– Ого, зубки прорезались. Ты и правда другая стала, молчунья Васильева. Язвить научилась. – Лариса сердито фыркнула.
– До твоего умения мне очень далеко. – И Таня послала ей дерзкую улыбку.
Прозвенел звонок. Все стали рассаживаться по местам. Перед носом учителя в класс влетели Чернов и Лукьянов, пронеслись на свои места.
Сашка достал учебник. Поднял голову и не поверил глазам: впереди на соседнем ряду находилась Таня. Сердце пропустило удар, а потом забилось с удвоенной скоростью. Сумасшедшая радость затопила душу. Такого счастья он не испытывал давно.
– Ты что обалдел, я тебя зову, зову. А ты не отвечаешь. – Валера проследил за его взглядом. – Это же Танька! Какая-то другая стала. Косу обрезала. Прикольно.
Лукьянов раздраженно слушал Чернова. Он мешал разглядеть Таню. Она действительно изменилась. Почувствовав взгляд, девушка повернула голову в их сторону и улыбнулась.
У него было такое чувство, что в душе включился свет. Раз – и он вспыхнул.
«Если Женька и наплела Тане, кажется, она не сердится. Я обязательно, все объясню».
Сашка вспомнил, с каким злорадным лицом Женя наблюдала за ним с Ларисой возле клуба. И увидела тот поцелуй…
Тогда на новый год Ледовская пригласила к себе домой весь класс. К нему она подходила несколько раз, уговаривая не отбиваться от коллектива. Потом весь вечер уделяла ему особое внимание. Приглашала танцевать, села рядом и будто нечаянно касалась его то рукой, то ногой. Пили шампанское. С непривычки Лукьянов быстро захмелел. Все одноклассники вдруг стали лучшими друзьями. Лариса попросила его помочь принести ещё шампанского. Спустились по ступенькам в подвал. Подавая бутылки, она спросила:
– Не хочешь, вспомнить, как нам было хорошо вместе?
– Помнить нечего. – Отодвинулся от неё Сашка. – Я не пойму, что тебе нужно. Чего ты бесишься?
– Так уж и не понимаешь? – разозлилась девушка. – Ты унизил меня перед всеми и ради кого…
Лукьянов взял шампанское и, молча, пошел наверх.
Остаток вечера Лариса развлекалась с Черновым. Вызвалась проводить вместе со всеми сестер Сарычевых домой. На обратном пути, недалеко от клуба, она встретила Лукьянова и прошептала:
– Я хочу извиниться и сказать что-то очень важное.
Ледовская заметила на ступеньках Женю с Лешей. Удовлетворенно улыбнулась. Притворяясь взволнованной, произнесла:
– Я тебя проверяла. Была с другими, хотела вызвать твою ревность. Больше так делать не буду. Давай попробуем все сначала.
– Не морочь мне и себе голову. – Александра не покидало чувство, что одноклассница играет с ним. Он не понимал, зачем Лариса это делает.
– Скажи это, глядя на меня. – Девушка кокетливо улыбалась, но глаза смотрели холодно.
– Ты мне не нужна, – медленно произнес Сашка, чувствуя себя глупо.
– Тогда поцелуй на прощание. Иначе я сейчас устрою скандал! Придумаю что-нибудь, ты меня знаешь.
Толпа молодых людей на ступеньках клуба с любопытством смотрела в их сторону.
– Я начинаю кричать, – пригрозила Лариса, набирая воздух в легкие.
Он наклонился и хотел поцеловать её в щеку.
«Нужно уйти от этой подвыпившей дуры».
Девушка опередила, её руки обхватили шею, губы прижались к его рту. В толпе одобрительно засвистели. Лукьянову стало противно: он догадался, зачем ей этот поцелуй. Женя обязательно напишет подруге, и Лариса это знала. Разжал её руки и глянул в довольное лицо.
– Как последний лох попался. Да ты мастер интриг! – зло бросил он.
– Теперь объясняйся со своей Танечкой. Хотя, может она уже нашла себе другого. – Ледовская засмеялась и пошла в клуб.
***
На перемене, как только учитель вышел из класса, Сашка подошел к Тане, но ни слова не успел произнести. Подбежавшая к ним Лариса громко объявила:
– Ребята, внимание! Историческая встреча, похлопаем.
Лукьянов был готов убить её. Он не хотел превращать их встречу в потеху для всего класса. Поэтому только спросил:
– Когда ты приехала?
– Вчера, – коротко ответила девушка.
– Увидимся позже, – и, обернувшись к Чернову, стоящему позади него предложил: – Выйдем. Покурим.
«И это всё, что он хотел ей сказать? За пять месяцев разлуки?» – недоумевала Таня
И тут в её голове словно зазвучал голос деда: «Смотри сердцем, не глазами, они бывают слепыми».
Она улыбнулась. Лукьянов так сжимал кулаки, что побелели косточки на пальцах. А на горле бешено пульсировала жилка. И он не курит – совсем.
До конца уроков они больше не разговаривали. Сашка первым вышел из класса, а Таню задержала учительница:
– Васильева, останься. Проверим, не отстала ли ты от программы? До экзаменов осталось мало времени. Сможешь ли догнать свой класс?
Она объяснила и показала свои тетради. Удовлетворенная учительница отпустила её домой.
На тополиной аллее, возле школы, её ждал Лукьянов. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем девушка появилась в дверном проеме. Счастливая улыбка при виде него озарила её похудевшее, грустное лицо. С каждой пройденной ступенькой Таня ближе приближалась к нему. Их сердца от волнения и радости колотились в груди.
– Наконец, ты вернулась. Я очень скучал! Если Женька что-то написала тебе, то это…
– Не правда, – продолжила за него Таня. – Не нужно объяснять. Я тебе верю.
«Я забыла, какие у него красивые глаза. Синие, как летнее небо», – промелькнуло в голове девушки.
– Мне нужно столько тебе сказать. – Сашка шагнул к ней ближе и севшим от переживания голосом произнёс: – Даже не знаю с чего начать…
– Я знаю, с чего начать…
Из-за угла школы показалась Лариса со своими верными подружками. За ними следом шли Чернов и Леша Саченко.
– Мы уж думали, не дождемся вас. Надоело прятаться за спортзалом. – Одноклассники остановились в двух шагах от них. Ледовская развернула какой-то листок бумаги.
– Что вы здесь делаете? – Лицо Лукьянова побелело от ярости.
– Хотим открыть тебе глаза на то, что на самом деле представляет собой наша скромница Танечка. – Лариса разгладила листок рукой и начала с чувством, громко читать: «Милая, хорошая моя девочка! Теперь я могу назвать тебя так. Ты уезжаешь от меня. Я чувствую, что это навсегда. Ты никогда не будешь со мной, но знай, если тебе понадобится моя помощь, только позови и я приеду. Помни: есть человек, который любит тебя больше всего на свете. Так больно. Так больно прощаться с тобой. Мир слишком несправедлив!» Юрий.
Сашка непонимающе посмотрел на Таню. Увидел её побледневшее лицо.
– Тебя родители не учили, что читать чужие письма нельзя? – Она спокойно подошла к Ледовской. Взяла из её рук прощальное письмо Юры. Аккуратно сложила листок вчетверо и засунула в карман куртки. Посмотрела на интриганку презрительно.
– Ты рылась в моей сумке?
Тогда в поезде, прочитав письмо, она положила его во внутренний карман школьной сумки и забыла его там.
– Ничего не рылась, а искала ручку. И нечаянно нашла какой-то листок, – стала оправдываться Лариса.
На самом деле она хотела подложить однокласснице в сумку свою записку о выдуманных похождениях Лукьянова и, действительно, нечаянно обнаружила это письмо. Ледовская не ожидала такого подарка от Васильевой.
– Теперь тебе, Сашенька, ясно? Наша золушка времени даром не теряла. Чужому человеку такое не пишут. Парень здесь, парень там. В тихом омуте черти водятся, – злорадствовала Лариса. – Ты пощупай, рожки на голове не выросли?
Таня не видела никого. Смотрела только на Сашку. Его лицо, вмиг ставшее чужим и злым, пугало её. Она уже поняла: он не станет слушать объяснений. И всё же решилась:
– Это написал очень хороший человек. Он мне просто друг. И никогда не был чем-то большим для меня.
– Господи, какая лапша на уши… – начала Ледовская.
– Заткнись! Тебе вообще, какое до этого дело? Развлеклись? Повеселились? Ты, Чернов, для чего остался? Интересно понаблюдать? – Лукьянов, отодвинув его в сторону, прошёл сквозь толпу. Не глядя на Таню, пошел прочь.
Он уходил. А она понимала: Лариса правильно рассчитала, собрав одноклассников, как свидетелей его унижения. Ледовская больно задела самолюбие Лукьянова, зная его независимый гордый характер, и что он не переносит насмешек.
Таня медленно переводила взгляд с одного одноклассника на другого. Она смотрела в их глаза. Подружки Ларисы не скрывали удовольствия от разыгранной их кумиром сценки. Чернову было неловко. Леша покраснел, как рак. А Лариса удивительное дело прятала глаза.
– Ты хоть понимаешь, всю низость своего поступка? – Таня пыталась увидеть в её лице хоть каплю раскаяния.
Ледовская сердито глянула на нее.
– Ой, только не надо красивых слов. Идиотов здесь нет.
Таня пожала плечами.
– И правда, метать бисер перед свиньями, что это я.
Она отвернулась от одноклассников и пошла по школьной аллее, чувствуя спиной их недовольные взгляды. Визгливый голос Ларисы, обиженной словом «свиньи», преследовал её до самого поворота на дорогу.
«Ну не дурак же, в самом деле, Лукьянов. Объясню ему, когда чуть поостынет», – подумала Таня.
Но сердце подсказывало: Сашка привык во всём быть первым. Он болезненно самолюбив, упрям и по-мальчишески обидчив. Ей будет трудно достучаться до него.
«А вот я – люблю его», – осознала она это твёрдо и ясно. Душа её разрывалась от боли и предчувствия. Всё кончено!
***
«Убил бы, – Сашка почти бежал, не разбирая дороги, – задушил бы собственными руками».
Он представлял Ларису и придумывал ей разные способы казни.
«И Валера, друг называется. А Таня, какова, я тебе верю, говорит. Ещё бы не верила. Я думал, она особенная. Не такая, как моя мама, как Лариса и остальные лгуньи».
Ревность туманила его мозг и чёрной змеей заползала в сердце. Каждая строчка письма врезалась ему в память. «Как же надо довести парня, чтобы он написал такое. А, может, это мужик? Уж больно взрослые слова».
***
Таня металась по квартире. Начала убирать – бросила. Стала делать уроки – не могла сосредоточиться. Взяла на руки брата. Качая, стала рассказывать, как трудно людям понимать друг друга. Малыш пускал пузыри и таращил удивлённые глаза.
– Мам! Я прогуляюсь по улице, – крикнула Таня. Она не могла долго находиться в доме. Воздух не вливался в лёгкие.
– Купишь в магазине молока и что-нибудь к чаю. – Мать вытерла мокрые руки и забрала у неё Ваню. Ты сильно изменилась за эти месяцы. Не могу понять: повзрослела что ли?
– Пора взрослеть, всё-таки школу заканчиваю, – усмехнулась дочь, надевая ветровку.
Весна на Кубани началась рано. Во всех палисадниках начали желтеть нарциссы. Любопытные пролески синими искрами мелькали среди ярких первоцветов.
Таня медленно брела по улице. Из переулка показался Чернов и пошёл рядом.
– Послушай, извини, глупо получилось.
Ей было неприятно смотреть на него
– Вернее сказать, подло.
– Лариса сказала – это твое любовное письмо парню.
