А она вишь не успокоилась! К тебе вот пролезть попыталась… Ну, и беси с ней! Не думай о ней девочка! Ты, горлица наша, своё гнёздышко свила, вот оно для тебя главное, а остальной, так пыль у дороги!
Злата только улыбнулась слегка, слова старушки слушая, а потом и времени о худом думать не осталось. Сперва девушки-холопки сообщили, что вода для омовения готова и Ёжка поспешила купаться пойти. Потом, когда княжна уже искупалась и ждала, пока одна из приставленных девчонок просуши её длинные волосы, прибежала запыхавшаяся боярыня Алёна с нарядом присланным царицей Ольгой. А потом всё закрутилось, завертелось, что Баба Яга едва успевала треть из происходящего запомнить и осознать. Ох, и отвыкла она от суеты!
-Вона, смотри! Вишь, царевна идёт! – заслышала Златослава за своей спиной тихие, но всё же различимые в гуле ярморочной толпы слова.
-Да не царевна, дурень ты эдакий, а княжна она теперячи! – поправил другой чуть хриплый старческий голос.
-Ой, да надолго ли? Царь Иван-то её так и так назад себе вертает, - фыркнул ещё какой-то мужчина.
-С чегой это ты взял-то? – спросила его женщина, но ответ на её вопрос Яга не услышала, оглушённая восторженным гулом горожан, собравшихся поглазеть на представление скоморохов.
Ёжка нахмурилась, прислушиваясь к словам и одновременно стараясь не подать виду, что столь животрепещущая беседа ей слышна. Девушка остановилась у торговца тканями и принялась бездумно рассматривать заморские шелка и паволоки. Рядом остановился Зареслав, держащий на руках маленькую Василису с упоением мусолившую большой пряник. Пряник то и дело норовил выпасть из маленьких пальчиков, но каждый раз его падение пресекал княжич, возвращая малышке лакомство обратно. Василиска сопровождала каждую попытку падения пряника полным обиды взглядом, а каждое его возвращение весёлым заливистым смехом, на который обращал внимание весь без исключения люд, что находился поблизости. Змей тоже позволял себе улыбку или тихий смешок, а порой, чтобы пуще развеселить девочку легонько подкидывал её на своих руках, от чего пряник вновь пытался ретироваться из крохотных ручек.
-Брешет твой Гордей, как пёс шелудивый! – снова послышался старушечий голос, обладательница которого участвовала в столь заинтересовавшей Ягусю беседе. – Ежели так и впрямь было, то Горыныча внук сейчас туточки не обреталси. Змеи тебе не простые мужики, им чужих детёв не нать…
-С таким приданым не то, что царевну с чужим дитём в жёны возьмешь, саму кикимору домой супругой притащишь! – перебил старуху не желавший признавать свою неправоту мужчина.
-Да ты и за так кикимору в дом привёл, - фыркнула насмешливо женщина, - волосища тока не зелёные, да тиной не пахнет, а так самая настоящая кикимора.
-Ты мою Влаську не тронь! – зло процедил мужик, но более ничего сказать не успел.
-А ты Пахом молчал бы лучше, да бабушку Феню слушал! Бабушка на свете дольше живёт и больше знает! – перебила его старуха и назидательно продолжил. – Змеи, раз уж ты не знаешь, в жёны не берут баб, у которых дитё своё есть. У них женой только девка непорченая может стать, потому как волошба их родовая слабо в ребёнке проявится, ежели мать его до супруга-Змея другого какого мужика ублажала.
-Дудки! – рассмеялся мужчина.
-А вот и нет! – с жаром воскликнула женщина и принялась с жаром доказывать свою правоту. – Ты Пахом вспомни, как три года назад, по весне, царь Ерофей Крутоярский свою дочку единственную за одного из княжичей Лиходольских сватал! Помнишь, что тогда говорили, а? Не помнишь, так я тебе напомню. Народ гудел, что де князь Лиходольский тогда царю Ерофею напрямик и сказал, что девка, пущай и царевна, которую чуть ли не все витязи царёвы попробовать успели, ни одному Змею не нужна! Вот!
-И что?! – продолжил насмешничать мужик.
-И то! Ждана-то невеста завидная, в твоём разумении, единственная дочь царя, кто на ней женится, всем царством после смерти тестя владеть будет, - в тон ему, с издёвкой, отозвалась женщина.
-Вот, вот! Так что, ты тут Пахомка смуту не устраивай! А то же ещё кто грешным делом подумает, что ты подсыл Светорецкий, - как бы невзначай заметила старушка.
Тут занимательную беседу снова перекрыл дружный хохот, тех, кто смотрел представление. Злата даже вздрогнула от неожиданности, что не укрылось от взора Зареслава. Впрочем, приметливый Змей уже давно наблюдал за супругой, которая вот уже, сколько времени мяла в руках отрез багряного шёлка, невидящим взглядом уставившись на свои пальцы.
-Злата, не обращай внимания и уж тем более не смей расстраиваться! – склонившись к уху жены, прошептала Добролюбов.
-Что?! – растеряно переспросила Баба Яга и вдруг осознав о чём говорил княжич, вскинула голову и с удивлением вопросила. – Откуда узнал?!
-Кто-то не очень таился, а слух у меня получше многих, - пояснил он, внимательно вглядываясь в ёжкины очи. – Не обращай внимания! – снова повторил Зареслав.
-Да, как уж тут не обращать!? – чуть вспылила Златослава.
-Очень просто, - с мягкой улыбкой произнёс княжич и коснулся её виска коротким поцелуем, - собака лает, ветер уносит!
-Зар! Зареслав! – раздался вдруг громкий окрик за спиной.
И Ёжка, и Змей обернулись на крик одновременно, чтобы узреть, как через толпу прокладывает себе путь локтями царевич Юрий. На лице брата Злата углядела лёгкую тень беспокойства, что заставила встревожиться и её. Ещё после случайно подслушанного разговора горожан, праздничная ярмарка потеряла добрую часть своего очарования, а уж после появления нахмуренного Юрши, настроение и вовсе где-то затерялось и появилось острое желание вернуться в отцовский терем, а ещё лучше в ставшую такой родной Избушку-на-Курьих-Ножках. Ягушенское чутьё Златку не подвело, стоило только брату добраться до них и открыть рот, как стало ясно, случились очередные неприятности.
-Зареслав, тебе отец велел передать, что Руслан гостя встречает, - отдышавшись, туманно изрёк царевич Юрий. – Ещё просил сказать, что Яков с отрядом своим тоже гостя дорогого отправился встречать, чтобы не заплутал он ненароком.
-Бажен и Огнеслав тоже к встрече готовятся, может, знаешь? – спокойно поинтересовался Змей Лиходольский, в очередной раз легонько подбросив Василису и осторожно передав её в руки Златы.
Ответить царевич не успел, потому как малышка, не пожелавшая расставаться с Зареславом, огласила торг таким протестующим криком, что на него не обернулись разве что глухие древние старики. Василиска же утихомириться не желала, выпустив из пальчиков пряник, протянула ручонки к Змею и потребовала:
-Па-па, на-а-а!
-Ты же моя радость! – просиял Добролюбов, сперва опешив от осознания, что малышка его папой назвала. – Ну-ка, ещё раз!
-Па-а-па! – сурово сдвину бровки, выдала девочка и ещё требовательней потянулась к мужчине.
На мгновение Змей совершенно забыл обо всём, почти выхватил из Ёжкиных рук дочь, расцеловал маленькую капризницу в обе щёчки и со всей осторожностью обнял. У Ягуси от переизбытка чувств даже в носу защипало, а тут ещё и Змей одну руку освободил, жену к себе под бок притянул и шепнул восторженно, склонившись к её уху:
-Она меня папой назвала!
-Ещё бы! – стараясь выглядеть как можно непринужденнее, Ягуся насмешливо фыркнула и чуть громче, чем надо произнесла. – Кто её столько времени этому слову учил? Не напомнишь? Ты с батюшкой соперничаешь, что ли? Этот всё «дедой» его называть просит. Ребёнок только-только слово «мама» научилась говорить, а вы уже тут как тут!
-Не ворчи, душа моя! – светло улыбнулся Зареслав, поцеловал поочередно дочь и жену, а потом снова возвратил Василису на руки Златке.
Завидев улыбку Лиходольского княжича, несколько молоденьких девиц-красавиц одновременно испустили восторженный вздох, который вызвал в душе Бабы Яги небывалое возмущение. Вот ещё вертячки всякие на её мужа будут так бесстыже глазеть, да вздыхать!
-Не ревнуй! – снова склонившись к ушку Ёжки, прошептал Добролюбов и нехотя высвободил её из своих объятий. – Присмотри за ними! – обернувшись к улыбающемуся от уха до уха Юрше, сурово потребовал Змей и с изрядной долей злорадства проговорил. – Пожалуй, и мне бы гостя нашего дорогого не мешало бы встретить. Пойду я.
-Я буду тебя очень-очень тебя ждать! – выпалила Златослава, не зная, что же такого напутственного можно сказать мужу в толпе посторонних.
-Я быстро вернусь, - пообещал Зареслав и, развернувшись спиной, быстро зашагал к царскому терему.
Проводив мужнину спину взглядом, Бабка Ёжка невольно грустно вздохнула и обратила свой взор на брата. Царевич Юрий с явным интересом разглядывал лотки и прилавки, явно в уме прикидывая, оплатил, не оплатил тот или иной торговец пошлину.
-Юр, а может, и мы пойдём? – робко спросила Яга, намекая на отчий дом, но, особо не надеясь, попасть туда в ближайшее время.
-Злат, ты чего ж с ярмарки так рано уйти собралась?! – наиграно удивлённо спросил брат и, широко улыбнувшись, заявил. – Ну, уж нет! Мила тебе что-то вон в той лавке показать хотела.
Баба Яга вздохнула, поудобней уместила на руках тихую от обиды на весь белый свет Василису и, подхваченная Юршей под локоток, направилась в сторону указанной лавки. Пришлось смириться, что на ярмарке ей предстоит ещё немного помелькать перед людскими глазами.
-Видела? Видела, как он её обнял, а? Вот это любовь! А ты говоришь, что врут всё! – зацепился Ёжкин слух за разговор двух совсем ещё молоденьких девчонок, у лотка со сластями.
-Ну, слухи ходят…, - попыталась оправдаться другая.
-А ты ходишь, сплетни собираешь! – перебила её подружка, словно уличив каком-то непотребстве.
-Да, я…, - оправдания девчонки Злата к своей досаде не услышала, а хотелось.
Юрий не замечая шепотки вокруг, вёл сестру в нужном направлении и, останавливаться, не достигнув цели, не желал. Яга снова вздохнула и передёрнула плечами. Казалось ей, что все на торгу смотрят лишь на неё, только и обсуждая их с княжичем Лиходольским личную жизнь. Было неуютно и как-то гадко на душе, но девушка старалась не показывать виду.
-Злата, ну наконец-то! – навстречу им из торговой лавки выбежала раскрасневшаяся Миланья и настойчиво увлекла вместе с собою назад в лавку Златославу. – Тут столько диковинок! Вон посмотри!
Княжна позволила излишне деятельной родственнице и, потакающему ей во всём, Юрше завести себя в просторную лавку заморского купца и, перебивая друг друга, рассказывать и показывать чудные товары привезённый из далёких и таких чужих стран. Чтобы не обидеть родных Ягуся в меру восторгалась диковинкам, примеряла поднесённые чересчур любезным, даже скорее лебезящим, купцом украшения. И только, когда широко улыбаясь, купец преподнёс на алой бархатной подушечке венец дивной красоты из серебра и морского жемчуга, Баба Яга наотрез отказалась его примерять, порадовавшись на миг, что может сослаться на то, что уставшая Василиска заснула у неё прямо на руках и девушка не хочет её тревожить.
-О пресветлая, луноликая госпожа! – воздев руки к потолку, нараспев произнёс купец. – Не обижайте скромного торговца, примерьте сей венец, который столь великолепно подходит вашей красоте! Стоило мне только увидеть вас, как я понял, что этим венцом может владеть лишь, столь ослепительная красавица.
-Злат, ну примерь! – резвой козочкой подскочила к мужниной сестре Миланья, горящими глазами рассматривая украшение. – Ведь и впрямь красота какая!
-Вот и примерь сама, раз он тебе так понравился! – не очень дружелюбно буркнула Ёжка, бочком-бочком пробираясь к выходу из лавки.
На Бабу Ягу вмиг стали давить стены, воздух показался каким-то тягучим и словно бы совсем не хотел наполнять лёгкие, застревая комком в горле, от всего этого начала слегка кружиться голова. Златка остановилась на мгновение, тряхнула головой, зажмурилась и, уже собралась было вырваться из душной, ставшей столь неприятной лавки, как её опередили. Мила обогнула Ягусю по дуге и заступила ей дорогу, держа перед собой на вытянутых руках венец и сияя совсем уж странной улыбкой. Сперва Ёжка не поняла, что же её так смущает в облике Миланьи, но потом, как озарение на неё снизошло. Улыбалась жена брата радостно и широко, а вот глаза совсем-совсем пустые, будто и не видит она перед собою ничего.
-Померяй, Златушка! – решительно наступала на Ягу молодая женщина, продолжая улыбаться, чем ещё сильнее страшила и без того напуганную княжну. – Смотри, какие жемчуга красивые!
-Не подходи! – потребовала Златослава, прижимая к себе спящую дочь и одновременно пятясь от Милы, а потом и вовсе крикнула громко, зовя брата. – Юрша, угомони жену! Не желаю я мерять этот венец!
-Что? – растеряно, переспросил царевич Юрий, которого ловкий торговец уже успел отвести к противоположной стене подальше от женщин. – Мила!?
И вот тут всё завертелось столь стремительно, возможно со стороны даже особо и не разберёшь, что да как произошло. Златка продолжавшая пятиться налетела спиной на стену, ойкнула и согнулась, когда металлический крюк для товара больно ткнул её в бок. Краем глаза Яга заметила, как с перекошенным от тревоги и злости лицом ринулся к жене Юрий, но совершенно не успевал остановить, будучи слишком далеко. А вот Миланья времени зря не теряла. Совершив какой-то совсем уж звериный прыжок, женщина надела венец на голову сгорбившейся от боли Златославы и тут же упала, как подкошенная. Это последнее, что увидела Баба Яга, дальше для неё одной мир вокруг завертелся или она сама, как подхваченная ураганом закружилась всё быстрее и быстрее, теряя чувство направления, единственное, что и успела дочку, проснувшуюся к себе крепко прижать и зажмуриться.
Сторонние звуки исчезли совсем, стоило только глаза закрыть, пол из-под ног ушёл разом, заставив Ёжку испуганно вскрикнуть, а маленькую Василису закатиться плачем. Злате, казалось, что падает в бездонный колодец. Она отчаянно молила богов, чтобы падение не закончилось совсем уж непоправимо и, словно бы услышав её молитвы, под ногами внезапно появилась опора. От неожиданности ноги Бабу Ягу удержать не смогли, и она с размаху села на ледяные плиты каменного пола, всё так же прижимая дочь к груди и теперь шипя от боли. Ребёнок не прекращал реветь, хотя сейчас плач иногда сменялся нервным иканием, которые Яга не могла унять ни нежными поглаживаниями, не тихим успокаивающим шепотком на маленькое ушко. Василиса затихать не желала. Ягуся хоть и открыла глаза, но всё её внимание было сосредоточено на ребенке, и потому хриплый мужской голос прозвучал для неё неожиданно:
-Ну, здравствуй, Кощеева дочь! Ох и заставила же ты меня за собою побегать.
-З-здравству-уйте, коли не шутите! – иногда сбиваясь на икоту, пролепетала Злата, страшась поднять глаза на говорившего.
-При иных обстоятельствах, я бы с превеликой радостью и искренностью пожелал тебе здоровья, Златослава Ростиславовна, но, увы, сейчас это была лишь дань вежливости, - отозвался мужчина, как будто бы и впрямь опечаленный. – К сожалению, я должен вас убить…
-Нас?! – Баба Яга вмиг растеряла весь страх, молниеносно вскочив на ноги, закрыла руками дочь и почти прошипела. – Зубы обломаешь! Не подходи! Прокляну так, что замучаешься, потом снимать!
-Злата! Злата! – рассмеялся мужчина, откидывая в сторону плащ, в который он до сего момента кутался с головы до ног. – Меня проклятья уже давно не страшат.
Злата только улыбнулась слегка, слова старушки слушая, а потом и времени о худом думать не осталось. Сперва девушки-холопки сообщили, что вода для омовения готова и Ёжка поспешила купаться пойти. Потом, когда княжна уже искупалась и ждала, пока одна из приставленных девчонок просуши её длинные волосы, прибежала запыхавшаяся боярыня Алёна с нарядом присланным царицей Ольгой. А потом всё закрутилось, завертелось, что Баба Яга едва успевала треть из происходящего запомнить и осознать. Ох, и отвыкла она от суеты!
Глава 16. Брат ты мне или не брат?!
-Вона, смотри! Вишь, царевна идёт! – заслышала Златослава за своей спиной тихие, но всё же различимые в гуле ярморочной толпы слова.
-Да не царевна, дурень ты эдакий, а княжна она теперячи! – поправил другой чуть хриплый старческий голос.
-Ой, да надолго ли? Царь Иван-то её так и так назад себе вертает, - фыркнул ещё какой-то мужчина.
-С чегой это ты взял-то? – спросила его женщина, но ответ на её вопрос Яга не услышала, оглушённая восторженным гулом горожан, собравшихся поглазеть на представление скоморохов.
Ёжка нахмурилась, прислушиваясь к словам и одновременно стараясь не подать виду, что столь животрепещущая беседа ей слышна. Девушка остановилась у торговца тканями и принялась бездумно рассматривать заморские шелка и паволоки. Рядом остановился Зареслав, держащий на руках маленькую Василису с упоением мусолившую большой пряник. Пряник то и дело норовил выпасть из маленьких пальчиков, но каждый раз его падение пресекал княжич, возвращая малышке лакомство обратно. Василиска сопровождала каждую попытку падения пряника полным обиды взглядом, а каждое его возвращение весёлым заливистым смехом, на который обращал внимание весь без исключения люд, что находился поблизости. Змей тоже позволял себе улыбку или тихий смешок, а порой, чтобы пуще развеселить девочку легонько подкидывал её на своих руках, от чего пряник вновь пытался ретироваться из крохотных ручек.
-Брешет твой Гордей, как пёс шелудивый! – снова послышался старушечий голос, обладательница которого участвовала в столь заинтересовавшей Ягусю беседе. – Ежели так и впрямь было, то Горыныча внук сейчас туточки не обреталси. Змеи тебе не простые мужики, им чужих детёв не нать…
-С таким приданым не то, что царевну с чужим дитём в жёны возьмешь, саму кикимору домой супругой притащишь! – перебил старуху не желавший признавать свою неправоту мужчина.
-Да ты и за так кикимору в дом привёл, - фыркнула насмешливо женщина, - волосища тока не зелёные, да тиной не пахнет, а так самая настоящая кикимора.
-Ты мою Влаську не тронь! – зло процедил мужик, но более ничего сказать не успел.
-А ты Пахом молчал бы лучше, да бабушку Феню слушал! Бабушка на свете дольше живёт и больше знает! – перебила его старуха и назидательно продолжил. – Змеи, раз уж ты не знаешь, в жёны не берут баб, у которых дитё своё есть. У них женой только девка непорченая может стать, потому как волошба их родовая слабо в ребёнке проявится, ежели мать его до супруга-Змея другого какого мужика ублажала.
-Дудки! – рассмеялся мужчина.
-А вот и нет! – с жаром воскликнула женщина и принялась с жаром доказывать свою правоту. – Ты Пахом вспомни, как три года назад, по весне, царь Ерофей Крутоярский свою дочку единственную за одного из княжичей Лиходольских сватал! Помнишь, что тогда говорили, а? Не помнишь, так я тебе напомню. Народ гудел, что де князь Лиходольский тогда царю Ерофею напрямик и сказал, что девка, пущай и царевна, которую чуть ли не все витязи царёвы попробовать успели, ни одному Змею не нужна! Вот!
-И что?! – продолжил насмешничать мужик.
-И то! Ждана-то невеста завидная, в твоём разумении, единственная дочь царя, кто на ней женится, всем царством после смерти тестя владеть будет, - в тон ему, с издёвкой, отозвалась женщина.
-Вот, вот! Так что, ты тут Пахомка смуту не устраивай! А то же ещё кто грешным делом подумает, что ты подсыл Светорецкий, - как бы невзначай заметила старушка.
Тут занимательную беседу снова перекрыл дружный хохот, тех, кто смотрел представление. Злата даже вздрогнула от неожиданности, что не укрылось от взора Зареслава. Впрочем, приметливый Змей уже давно наблюдал за супругой, которая вот уже, сколько времени мяла в руках отрез багряного шёлка, невидящим взглядом уставившись на свои пальцы.
-Злата, не обращай внимания и уж тем более не смей расстраиваться! – склонившись к уху жены, прошептала Добролюбов.
-Что?! – растеряно переспросила Баба Яга и вдруг осознав о чём говорил княжич, вскинула голову и с удивлением вопросила. – Откуда узнал?!
-Кто-то не очень таился, а слух у меня получше многих, - пояснил он, внимательно вглядываясь в ёжкины очи. – Не обращай внимания! – снова повторил Зареслав.
-Да, как уж тут не обращать!? – чуть вспылила Златослава.
-Очень просто, - с мягкой улыбкой произнёс княжич и коснулся её виска коротким поцелуем, - собака лает, ветер уносит!
-Зар! Зареслав! – раздался вдруг громкий окрик за спиной.
И Ёжка, и Змей обернулись на крик одновременно, чтобы узреть, как через толпу прокладывает себе путь локтями царевич Юрий. На лице брата Злата углядела лёгкую тень беспокойства, что заставила встревожиться и её. Ещё после случайно подслушанного разговора горожан, праздничная ярмарка потеряла добрую часть своего очарования, а уж после появления нахмуренного Юрши, настроение и вовсе где-то затерялось и появилось острое желание вернуться в отцовский терем, а ещё лучше в ставшую такой родной Избушку-на-Курьих-Ножках. Ягушенское чутьё Златку не подвело, стоило только брату добраться до них и открыть рот, как стало ясно, случились очередные неприятности.
-Зареслав, тебе отец велел передать, что Руслан гостя встречает, - отдышавшись, туманно изрёк царевич Юрий. – Ещё просил сказать, что Яков с отрядом своим тоже гостя дорогого отправился встречать, чтобы не заплутал он ненароком.
-Бажен и Огнеслав тоже к встрече готовятся, может, знаешь? – спокойно поинтересовался Змей Лиходольский, в очередной раз легонько подбросив Василису и осторожно передав её в руки Златы.
Ответить царевич не успел, потому как малышка, не пожелавшая расставаться с Зареславом, огласила торг таким протестующим криком, что на него не обернулись разве что глухие древние старики. Василиска же утихомириться не желала, выпустив из пальчиков пряник, протянула ручонки к Змею и потребовала:
-Па-па, на-а-а!
-Ты же моя радость! – просиял Добролюбов, сперва опешив от осознания, что малышка его папой назвала. – Ну-ка, ещё раз!
-Па-а-па! – сурово сдвину бровки, выдала девочка и ещё требовательней потянулась к мужчине.
На мгновение Змей совершенно забыл обо всём, почти выхватил из Ёжкиных рук дочь, расцеловал маленькую капризницу в обе щёчки и со всей осторожностью обнял. У Ягуси от переизбытка чувств даже в носу защипало, а тут ещё и Змей одну руку освободил, жену к себе под бок притянул и шепнул восторженно, склонившись к её уху:
-Она меня папой назвала!
-Ещё бы! – стараясь выглядеть как можно непринужденнее, Ягуся насмешливо фыркнула и чуть громче, чем надо произнесла. – Кто её столько времени этому слову учил? Не напомнишь? Ты с батюшкой соперничаешь, что ли? Этот всё «дедой» его называть просит. Ребёнок только-только слово «мама» научилась говорить, а вы уже тут как тут!
-Не ворчи, душа моя! – светло улыбнулся Зареслав, поцеловал поочередно дочь и жену, а потом снова возвратил Василису на руки Златке.
Завидев улыбку Лиходольского княжича, несколько молоденьких девиц-красавиц одновременно испустили восторженный вздох, который вызвал в душе Бабы Яги небывалое возмущение. Вот ещё вертячки всякие на её мужа будут так бесстыже глазеть, да вздыхать!
-Не ревнуй! – снова склонившись к ушку Ёжки, прошептал Добролюбов и нехотя высвободил её из своих объятий. – Присмотри за ними! – обернувшись к улыбающемуся от уха до уха Юрше, сурово потребовал Змей и с изрядной долей злорадства проговорил. – Пожалуй, и мне бы гостя нашего дорогого не мешало бы встретить. Пойду я.
-Я буду тебя очень-очень тебя ждать! – выпалила Златослава, не зная, что же такого напутственного можно сказать мужу в толпе посторонних.
-Я быстро вернусь, - пообещал Зареслав и, развернувшись спиной, быстро зашагал к царскому терему.
Проводив мужнину спину взглядом, Бабка Ёжка невольно грустно вздохнула и обратила свой взор на брата. Царевич Юрий с явным интересом разглядывал лотки и прилавки, явно в уме прикидывая, оплатил, не оплатил тот или иной торговец пошлину.
-Юр, а может, и мы пойдём? – робко спросила Яга, намекая на отчий дом, но, особо не надеясь, попасть туда в ближайшее время.
-Злат, ты чего ж с ярмарки так рано уйти собралась?! – наиграно удивлённо спросил брат и, широко улыбнувшись, заявил. – Ну, уж нет! Мила тебе что-то вон в той лавке показать хотела.
Баба Яга вздохнула, поудобней уместила на руках тихую от обиды на весь белый свет Василису и, подхваченная Юршей под локоток, направилась в сторону указанной лавки. Пришлось смириться, что на ярмарке ей предстоит ещё немного помелькать перед людскими глазами.
-Видела? Видела, как он её обнял, а? Вот это любовь! А ты говоришь, что врут всё! – зацепился Ёжкин слух за разговор двух совсем ещё молоденьких девчонок, у лотка со сластями.
-Ну, слухи ходят…, - попыталась оправдаться другая.
-А ты ходишь, сплетни собираешь! – перебила её подружка, словно уличив каком-то непотребстве.
-Да, я…, - оправдания девчонки Злата к своей досаде не услышала, а хотелось.
Юрий не замечая шепотки вокруг, вёл сестру в нужном направлении и, останавливаться, не достигнув цели, не желал. Яга снова вздохнула и передёрнула плечами. Казалось ей, что все на торгу смотрят лишь на неё, только и обсуждая их с княжичем Лиходольским личную жизнь. Было неуютно и как-то гадко на душе, но девушка старалась не показывать виду.
-Злата, ну наконец-то! – навстречу им из торговой лавки выбежала раскрасневшаяся Миланья и настойчиво увлекла вместе с собою назад в лавку Златославу. – Тут столько диковинок! Вон посмотри!
Княжна позволила излишне деятельной родственнице и, потакающему ей во всём, Юрше завести себя в просторную лавку заморского купца и, перебивая друг друга, рассказывать и показывать чудные товары привезённый из далёких и таких чужих стран. Чтобы не обидеть родных Ягуся в меру восторгалась диковинкам, примеряла поднесённые чересчур любезным, даже скорее лебезящим, купцом украшения. И только, когда широко улыбаясь, купец преподнёс на алой бархатной подушечке венец дивной красоты из серебра и морского жемчуга, Баба Яга наотрез отказалась его примерять, порадовавшись на миг, что может сослаться на то, что уставшая Василиска заснула у неё прямо на руках и девушка не хочет её тревожить.
-О пресветлая, луноликая госпожа! – воздев руки к потолку, нараспев произнёс купец. – Не обижайте скромного торговца, примерьте сей венец, который столь великолепно подходит вашей красоте! Стоило мне только увидеть вас, как я понял, что этим венцом может владеть лишь, столь ослепительная красавица.
-Злат, ну примерь! – резвой козочкой подскочила к мужниной сестре Миланья, горящими глазами рассматривая украшение. – Ведь и впрямь красота какая!
-Вот и примерь сама, раз он тебе так понравился! – не очень дружелюбно буркнула Ёжка, бочком-бочком пробираясь к выходу из лавки.
На Бабу Ягу вмиг стали давить стены, воздух показался каким-то тягучим и словно бы совсем не хотел наполнять лёгкие, застревая комком в горле, от всего этого начала слегка кружиться голова. Златка остановилась на мгновение, тряхнула головой, зажмурилась и, уже собралась было вырваться из душной, ставшей столь неприятной лавки, как её опередили. Мила обогнула Ягусю по дуге и заступила ей дорогу, держа перед собой на вытянутых руках венец и сияя совсем уж странной улыбкой. Сперва Ёжка не поняла, что же её так смущает в облике Миланьи, но потом, как озарение на неё снизошло. Улыбалась жена брата радостно и широко, а вот глаза совсем-совсем пустые, будто и не видит она перед собою ничего.
-Померяй, Златушка! – решительно наступала на Ягу молодая женщина, продолжая улыбаться, чем ещё сильнее страшила и без того напуганную княжну. – Смотри, какие жемчуга красивые!
-Не подходи! – потребовала Златослава, прижимая к себе спящую дочь и одновременно пятясь от Милы, а потом и вовсе крикнула громко, зовя брата. – Юрша, угомони жену! Не желаю я мерять этот венец!
-Что? – растеряно, переспросил царевич Юрий, которого ловкий торговец уже успел отвести к противоположной стене подальше от женщин. – Мила!?
И вот тут всё завертелось столь стремительно, возможно со стороны даже особо и не разберёшь, что да как произошло. Златка продолжавшая пятиться налетела спиной на стену, ойкнула и согнулась, когда металлический крюк для товара больно ткнул её в бок. Краем глаза Яга заметила, как с перекошенным от тревоги и злости лицом ринулся к жене Юрий, но совершенно не успевал остановить, будучи слишком далеко. А вот Миланья времени зря не теряла. Совершив какой-то совсем уж звериный прыжок, женщина надела венец на голову сгорбившейся от боли Златославы и тут же упала, как подкошенная. Это последнее, что увидела Баба Яга, дальше для неё одной мир вокруг завертелся или она сама, как подхваченная ураганом закружилась всё быстрее и быстрее, теряя чувство направления, единственное, что и успела дочку, проснувшуюся к себе крепко прижать и зажмуриться.
Сторонние звуки исчезли совсем, стоило только глаза закрыть, пол из-под ног ушёл разом, заставив Ёжку испуганно вскрикнуть, а маленькую Василису закатиться плачем. Злате, казалось, что падает в бездонный колодец. Она отчаянно молила богов, чтобы падение не закончилось совсем уж непоправимо и, словно бы услышав её молитвы, под ногами внезапно появилась опора. От неожиданности ноги Бабу Ягу удержать не смогли, и она с размаху села на ледяные плиты каменного пола, всё так же прижимая дочь к груди и теперь шипя от боли. Ребёнок не прекращал реветь, хотя сейчас плач иногда сменялся нервным иканием, которые Яга не могла унять ни нежными поглаживаниями, не тихим успокаивающим шепотком на маленькое ушко. Василиса затихать не желала. Ягуся хоть и открыла глаза, но всё её внимание было сосредоточено на ребенке, и потому хриплый мужской голос прозвучал для неё неожиданно:
-Ну, здравствуй, Кощеева дочь! Ох и заставила же ты меня за собою побегать.
-З-здравству-уйте, коли не шутите! – иногда сбиваясь на икоту, пролепетала Злата, страшась поднять глаза на говорившего.
-При иных обстоятельствах, я бы с превеликой радостью и искренностью пожелал тебе здоровья, Златослава Ростиславовна, но, увы, сейчас это была лишь дань вежливости, - отозвался мужчина, как будто бы и впрямь опечаленный. – К сожалению, я должен вас убить…
-Нас?! – Баба Яга вмиг растеряла весь страх, молниеносно вскочив на ноги, закрыла руками дочь и почти прошипела. – Зубы обломаешь! Не подходи! Прокляну так, что замучаешься, потом снимать!
-Злата! Злата! – рассмеялся мужчина, откидывая в сторону плащ, в который он до сего момента кутался с головы до ног. – Меня проклятья уже давно не страшат.
