Но если надежда на удачный исход ещё есть, ты, нет, мы должны помешать недовождю броситься на рожон, губя себя и других. Остановить безумца любой ценой! Любой, я излагаюсь достаточно ясно?
Торгаш нервно сглотнул:
— Я, я думал об этом, пророк. Поверь, злоумышлял против ближнего не раз и не два... Проблема, помимо того, что Дорки нынче редко бывает один, усугубляется тем, что невозможно предугадать, как поведут себя гномы, лишившись Вождя. Как ни крути, для рядовых голодранцев Дорки действительно символ. Символ победы, успеха, завоевания стратегических позиций! Ты считаешь, получится объяснить, хм, «черни», — видно было, что Леху неприятно произносить это слово, — что подоплёка триумфа вовсе не достижения и личные качества лидера банды мерзавцев, а продукт тщательного планирования власть имущего? Многие ли продолжат стоять до конца, лишившись веры в главнокомандующего или, тем паче, узнав, за кого на самом деле льют кровь?
Пастырь остановился как вкопанный:
— Про союз с сильными мира сего народ не должен узнать никогда! Пока простодушные граждане верят, что борются за свободу и равенство, большинство будет готово отдать всё, в том числе свою жизнь. Ничто так не мотивирует идти голой жопой на смерть как наивные идеалы, грёзы о светлом будущем и вера в лучшую долю для следующих поколений. Но стоит открыть им глаза, развеять иллюзии и… — последовала недолгая пауза, — о самопожертвовании можно забыть. А в нынешней ситуации без жертвы, множества жертв, обойтись, к сожалению, уже не удастся.
Голос пророка стал мрачней окружающей темноты:
— Слишком глубоко мы втянулись в конфликт, если отступим сейчас — переговоров не будет. Остаётся либо свергнуть Предателя, либо вынудить его пойти на уступки. Пущай хоть и за счёт подставы наших так называемых союзников, законнорожденных то бишь. Себя Маронон-то, уж вряд ли ущемит.
Лех вздрогнул, в очередной раз промокнул платком потный лоб:
— Прости, Дед, но я по-прежнему не понимаю, что же нам тогда делать. Ты говоришь, война должна продолжаться, народ должен верить во всякую чепуху, но как в таком случае обойтись без Дорки с его искренней ненавистью ко всем власть имущим? Чернь молится на него, слепо следует любым его указаниям, ждёт чуда от одного лишь присутствия этого выродка! Как мы сможем…
— Как, как — жопой об верстак! Нужно срочно найти нового лидера! Или создать такового, если найти не получится. Тогда отход старого главаря на вечный покой не превратится в трагедию.
Толстяк выдавил сдавленный смешок, возвёл очи к своду:
— Пастырь, ты хоть понимаешь, насколько невыполнима твоя рекомендация? Где среди этих баранов сыскать того, кто способен подумать хотя бы на шаг-два вперёд?! К тому же чтобы тот был достаточно известен и популярен, дабы за ним шёл народ. Чтобы имел адекватное представление о том, с чем мы столкнулись. Мог воодушевить толпу примером и речью! В конце концов, много ли тех, кто вообще готов противопоставить себя всеми любимому вожаку?!
Теперь пришла очередь усмехнуться пророку:
— Не стоит так уж переоценивать значимость Дорки и недооценивать бедняков. Много, ох много, поверь мне, таких, кто вынужденно присоединился к шайке бандитов, дабы тупо не отбросить копыта от голода. Ещё больше тех, кто того и гляди разочаруется, поняв, что быстрой и уж тем более лёгкой победы над стражами не видать.
Пастырь лихо пнул камешек, попавшийся на пути. Подпрыгивая по неровностям, тот угодил прямёхонько в ручеёк, текущий поодаль. Характерное «бульк» заставило пророка широко улыбнуться:
— Кстати, насчёт качеств, которые ты только что перечислил. Кажется, я знаю одного весьма перспективного гнома, обладающего всеми необходимыми данными.
* * *
— А вы не слушайте лжи, что льётся со всех сторон в уши, но откройте глаза и смотрите! Что видите? Ближнего кровь, целые реки в цвет красный окрашены! Трупы горою лежат меж народом прежде единым! Гляди, брата брат проклинает, и отец с сыном грызутся!
Неужто сообразить не можете, где ложь, а где правда? Неужели радеете сыскать благодать Праотца всеведущего, преступления творя богохульные?! Иль сами себе оправдания ищете?
Снимите повязку предвзятости с очей замутнённых, воспользуйтесь разумом, пропаганде легко столь поддавшимся! Кто враг ваш, кто друг? Вождь, к насилию призывающий, иль миротворец, веры священной придерживающийся? За веру жестоко же и наказанный, беззаконно на муки голодные обречённый.
Не сомневайся во мне маловер, ибо раскаялся я в колодках в тот раз, принёс клятву служения пророку великому! Исчез власть имущий, сгинул законнорожденный! Переродился я заново, в премудрости Пастыря вникши! Яко знаю теперь священную истину, вещаю речи Праотцу угодные! Им свыше через сосуд сего тела народу дарованные!
Чего лепечешь ты, друг, о свободе? Зачем управлять собою даёшь чрез обман? Не за свободу сия война, не за равенство, но за интересы обществу чуждые!
Сказано в писании истинном: «Доступна справедливость будет лишь через любовь!»
Свет извечный да воссияет в душах праведных, что обещаниям льстивым не верят! Сердца чистые, дух ненависти и вражды отринувшие, благословлёнными будьте вовек!
Отриньте сомненья и страхи свои, закону следуйте Мерхилеком изложенному! Защищаетесь, но не атакуйте! За чистую монету призывы к насилию не принимайте! И… и держитесь крепко друг друга, общиною злу противостоя.
Скалозуб обвёл взглядом собравшуюся вокруг него группу гномов. Слово святое распространялось стремительно. Начавшись с просвещения подростка и раненного на всю голову воина, разоблачение бойни во имя псевдосвободы вскоре превратилось в самую настоящую исповедь.
«Раз, два… двенадцать завсегдатаев и четырнадцать новеньких! Поверить не могу, что мои речи производят на них столь глубокое впечатление…»
Вокруг гнома в колодцах возник маленький лагерь. Первым пример подал Торк. Узревший загадочную, одному ему ведомую истину в глазах «Безбородого пророка», прозвище, кстати, прижилось моментально, несостоявшийся дипломат просто притащил всё имеющееся добро и заявил, что отныне его место рядом с избранником Божьим. Скалозуб и Григги не возражали. Первому требовалась защита, второго избавили от необходимости выносить корыто со священным дерьмом.
С едой тоже стало полегче. Помимо внедрения в рацион нового блюда из мяса активно плодящихся крыс, кое оказалось не только вполне себе съедобным, но даже на удивление вкусным, Григги получил возможность надолго отлучаться в дом Хога. Торк же в то время яростно отгонял всех, кто хотя бы косо взглянул в сторону обездвиженного политзаключённого.
Интересующиеся самочувствием раненого товарища гномы стали первыми слушателями нового проповедника, а затем и последователями оного. Волна безудержного энтузиазма после первых побед схлынула, а дежурство у кучи разлагающихся трупов, нехватка еды и ежедневные провокации стражей — всё вместе сделало возможным изменение настроя и взглядов опьянённых ранее кровью мятежников. Народ устал и желал перемирия, а потому речи Скалозуба упали в благодатную почву. Нет, никто не спешил бросать оружия и сдаваться на милость королевским войскам, половина ночующих у колодок приверженцев исправно несли дежурство у баррикад, но сама возможность переговоров со стражами теперь считалась вполне достойной альтернативой невнятной войне.
По его просьбе от колодок наконец-то была отодрана и похоронена голова несчастного старосты. Скалозуб не жалел сил и времени вновь и вновь рассказывая новообретённым товарищам об огромной роли и вкладе Фомлина в благополучие жителей Квартала. Не забывая каждый раз поставить в укор безучастность собравшихся к вершимому у них на глазах преступлению. Намекая о недопустимости подобного малодушия в случае расправы над ним самим.
Сомнительно, чтобы лидерам Сопротивления пришлись по душе зёрна сомнения, щедро возделываемые новым пророком, но было похоже, что Дорки списал того со счетов, а кровожадные фанатики рангом пониже опомнились слишком поздно и избавиться от Скалозуба по-тихому уже не могли. А потому сторонников радикальных идей постепенно становилось чуть меньше, в то время как в рядах последователей Безбородого с каждым днём прибывало.
— Браво, Безбородый. Браво, — послышались ленивые хлопки пухлых ладошек.
Скалозуб чуть шею не вывернул в тщетной попытке обернуться на звук гнусного голоса. Судя по всему, Лех стоял где-то позади колодок во время горячей исповеди законнорожденного, а потому сумел избежать публичного осуждения, кое мстительный проповедник не преминул бы обрушить на заплывшую жиром голову главного пособника Дорки.
— Не стой, сволочь, у меня за спиной! — от раздражения Скалозуб разве, что не рычал, ощущение находящегося сзади невидимого врага давило на нервы.
— Спокойно, мой друг! Поспокойней. Вот он я.
Неспешно переваливаясь с ноги на ногу, бывший торговец вышел вперёд, наконец-то попав в поле зрения взвинченного узника.
— Злобновато ты себя как-то ведёшь для, хм, «миротворца», — Лех ухмыльнулся. — Ну-ну, не надо смотреть на меня так, будто Проявленный явился пред очи твои! Я не враг тебе, Безбородый. Мы все находимся сейчас на одной стороне баррикады…
— На одной стороне говоришь? — Скалозуб презрительно сплюнул, целясь в сапоги толстяка, но, к сожалению, промахнулся. — Может, тоже постоишь тогда рядышком здесь в колодках? Давай, со мной за компанию! Знаешь, оно ведь весьма способствует похуданию.
— Эх, тяжело же с вами двумя… — грустно вздохнул возглавлявший налёт на дом старосты гном.
Чувствуя напряжённость в голосе своего почитателя, Леха медленно обступали верные пророку последователи. К счастью для толстяка, среди них в данный момент отсутствовал Торк, иначе дело вполне могло бы закончиться пролитой кровью.
— Вау-вау! Полегче! Я всего лишь пришёл передать Безбородому небольшое послание, — умиротворяющее поднял вверх руки торговец. — Дед передаёт тебе привет и наилучшие пожелания! Бойл вовсю идёт на поправку, Кларк воспрял духом, догадка про третью силу оказалась верна, — Лех заговорщицки подмигнул своему собеседнику.
На лице заключённого отразилось недоумение, затем неподдельное любопытство. Если это и была какая-то провокация, то весьма изощрённая, что не особо походило на методы Дорки и Леха в отношении жителей Квартала. Со своими не цацкались, а били так, чтобы чужие боялись.
— А что… что насчёт Хиггинса? — сумел, поборов неприязнь, вопросить у стоящего перед собой Скалозуб.
Толстый гном ответил не сразу. Постоял, опустив голову, пожевал губами, наконец, тяжко вздохнул:
— К моему глубочайшему сожалению, добрый старик отправился гостить к Праотцу.
Новоявленный пророк крепко стиснул зубы, до боли сжал кулаки:
— Уходи торговец. Не знаю, о чём ты беседовал с Пастырем и чего тебе надобно от меня, но сейчас прошу — уходи.
* * *
— БЕСИТ!!! Как же меня достали эти грёбаные закулисные игры законнорожденных!
Лех непроизвольно вздрогнул. В такие моменты, как этот, он желал находиться от всеми любимого Вождя как можно дальше. Бывший торгаш с тоской взглянул на входную дверь, тихонько вздохнул. Позавидовал беспечно играющемуся с огромным ножом Норину.
Поймав на себе взгляд толстяка, дурачок широко улыбнулся, скорчил за спиной расхаживающего по комнате Дорки разъярённую гримасу, пародируя гнев главаря, после чего, как ни в чём не бывало, продолжил своё увлекательнейшее занятие по расковыриванию столешницы.
— Задолбало! За-дол-ба-ло. Задо… Нет, я больше так не могу! Не для того мы начинали войну, чтобы потом полгода сидеть, не высовываясь, и ждать непонятного чуда! Тот сукин сын попал в самую точку. Сидим словно крысы в норе. Трусливые, жалкие, вонючие крысы!
Норин снова весьма удачно спародировал Дорки, с самым серьёзным видом бурча себе под нос яростные ругательства. От длительного напряжения Лех нервно хохотнул.
— Смешно?! Тебе смешно, жирная тварь?!
В очередной раз найдя козла отпущения, Дорки набросился на сжавшегося в комочек торговца, изливая потоки ядрёнейшей матерщины. Недоразвитый великан в такт вождю качал из стороны в сторону головой, беззвучно шевеля губами, будто тоже отчитывал провинившегося.
— Дорки. Дорки, хорош. Да прекрати ты уже! — нашёл в себе смелость вставить слабенький писк в короткую паузу между руганью Лех. — Ты же знаешь, я ничего не могу сделать в сложившихся обстоятельствах! Последнее указание от Покровителя мы получили три недели назад, и он совершенно однозначно приказал нам ни при каких обстоятельствах не высовываться!
Торгаш с тихим ужасом осознал свою роковую ошибку, но слова были сказаны, и вернуть их назад не представлялось возможным. Дорки взорвался по новой, ещё пуще прежнего:
— Приказал не высовываться. Приказал. Клянусь руками и бородой, при-ка-зал!!! — в голосе лидера Сопротивления послышались истеричные нотки. — Нам приказал законнорожденный! Лех, очнись, ты хоть понимаешь, за что мы тут боремся, льём свою кровь, умираем? За свободу. За свободу, твою мать, за равенство, а не за указания сраного власть имущего!!! Не, я просто херею. Нам приказал…
В конце концов, Дорки выдохся и немного притих, похоже, впервые задумавшись над абсурдностью ситуации достаточно глубоко. Норин с угрюмым лицом ковырял ножом несчастную поверхность стола, безошибочно уловив настрой своего непререкаемого авторитета.
Лех ёрзал на стуле, будто сидел на иголках, судорожно пытаясь найти выход из опасного положения. К несчастью, вождь черни думал быстрее:
— Я скажу тебе, что мы сделаем, мой толстожопый дружок. Сейчас расскажу… — Дорки наполнил грудь воздухом: — Мы пошлём благодетеля на три буквы! Пускай со своими приказами идёт на хер, слышишь?!!! Драл я в рот эту падлу!!!
Разбушевавшийся гном в сердцах саданул кулаком по стене:
— Всё, с меня хватит. Мы покажем стражам, кто здесь крысы. Устроим резню в ответ на их издевательства! Утопим мразь в их собственной крови!!! В океане нечестивой крови предателей! Возведём гору трупов до самого свода пещер!
В экстазе Дорки широко развёл руки, глядя куда-то в обшарпанный потолок:
— Дадим мерзавцам бой. Сегодня же! Прямо сейчас!
Подхватив восторг вожака, Норин резко вскочил с табуретки и принялся радостно скакать по небольшой комнате:
— Бой! Бой! Бой! — ликовал полоумный детина, размахивая руками над головой.
Пару раз огромный нож здоровяка противно скрипнул, царапая потолок, однако сие, похоже, нисколечко не обеспокоило ни его самого, ни жаждущего сражений нетерпеливого лидера.
Глядя на двух безумцев, Лех всеми силами старался ещё сильней вжаться в стену. Дорки грозно взглянул на торговца, уперев руки в бока:
— Харэ точить лясы, урод! Пора собирать на битву народ! — звучно прорифмовал воодушевившийся вождь. — И передай Зерку, чтобы тотчас явился ко мне! Ты лажанулся во время первого рейда, теперь командовать частью воинства будет он. Я же возглавлю атаку на Верхних вратах!
Отказывающийся верить своим ушам Лех открыл было рот, собираясь привести тысячу и пятьсот аргументов супротив невероятно бредовой затеи, но Дорки и след простыл. Военачальник отправился лично руководить приготовлением к контратаке. Бросив все свои «дела», Норин без промедлений отправился вдогонку за главарём.
Оставшись один, Лех невидящим взглядом шарил по комнате. В отличие от остальных сумасшедших он прекрасно понимал соотношение сил. Без поддержки «сраного власть имущего» у Сопротивления не было ни единого шанса.
Торгаш нервно сглотнул:
— Я, я думал об этом, пророк. Поверь, злоумышлял против ближнего не раз и не два... Проблема, помимо того, что Дорки нынче редко бывает один, усугубляется тем, что невозможно предугадать, как поведут себя гномы, лишившись Вождя. Как ни крути, для рядовых голодранцев Дорки действительно символ. Символ победы, успеха, завоевания стратегических позиций! Ты считаешь, получится объяснить, хм, «черни», — видно было, что Леху неприятно произносить это слово, — что подоплёка триумфа вовсе не достижения и личные качества лидера банды мерзавцев, а продукт тщательного планирования власть имущего? Многие ли продолжат стоять до конца, лишившись веры в главнокомандующего или, тем паче, узнав, за кого на самом деле льют кровь?
Пастырь остановился как вкопанный:
— Про союз с сильными мира сего народ не должен узнать никогда! Пока простодушные граждане верят, что борются за свободу и равенство, большинство будет готово отдать всё, в том числе свою жизнь. Ничто так не мотивирует идти голой жопой на смерть как наивные идеалы, грёзы о светлом будущем и вера в лучшую долю для следующих поколений. Но стоит открыть им глаза, развеять иллюзии и… — последовала недолгая пауза, — о самопожертвовании можно забыть. А в нынешней ситуации без жертвы, множества жертв, обойтись, к сожалению, уже не удастся.
Голос пророка стал мрачней окружающей темноты:
— Слишком глубоко мы втянулись в конфликт, если отступим сейчас — переговоров не будет. Остаётся либо свергнуть Предателя, либо вынудить его пойти на уступки. Пущай хоть и за счёт подставы наших так называемых союзников, законнорожденных то бишь. Себя Маронон-то, уж вряд ли ущемит.
Лех вздрогнул, в очередной раз промокнул платком потный лоб:
— Прости, Дед, но я по-прежнему не понимаю, что же нам тогда делать. Ты говоришь, война должна продолжаться, народ должен верить во всякую чепуху, но как в таком случае обойтись без Дорки с его искренней ненавистью ко всем власть имущим? Чернь молится на него, слепо следует любым его указаниям, ждёт чуда от одного лишь присутствия этого выродка! Как мы сможем…
— Как, как — жопой об верстак! Нужно срочно найти нового лидера! Или создать такового, если найти не получится. Тогда отход старого главаря на вечный покой не превратится в трагедию.
Толстяк выдавил сдавленный смешок, возвёл очи к своду:
— Пастырь, ты хоть понимаешь, насколько невыполнима твоя рекомендация? Где среди этих баранов сыскать того, кто способен подумать хотя бы на шаг-два вперёд?! К тому же чтобы тот был достаточно известен и популярен, дабы за ним шёл народ. Чтобы имел адекватное представление о том, с чем мы столкнулись. Мог воодушевить толпу примером и речью! В конце концов, много ли тех, кто вообще готов противопоставить себя всеми любимому вожаку?!
Теперь пришла очередь усмехнуться пророку:
— Не стоит так уж переоценивать значимость Дорки и недооценивать бедняков. Много, ох много, поверь мне, таких, кто вынужденно присоединился к шайке бандитов, дабы тупо не отбросить копыта от голода. Ещё больше тех, кто того и гляди разочаруется, поняв, что быстрой и уж тем более лёгкой победы над стражами не видать.
Пастырь лихо пнул камешек, попавшийся на пути. Подпрыгивая по неровностям, тот угодил прямёхонько в ручеёк, текущий поодаль. Характерное «бульк» заставило пророка широко улыбнуться:
— Кстати, насчёт качеств, которые ты только что перечислил. Кажется, я знаю одного весьма перспективного гнома, обладающего всеми необходимыми данными.
* * *
— А вы не слушайте лжи, что льётся со всех сторон в уши, но откройте глаза и смотрите! Что видите? Ближнего кровь, целые реки в цвет красный окрашены! Трупы горою лежат меж народом прежде единым! Гляди, брата брат проклинает, и отец с сыном грызутся!
Неужто сообразить не можете, где ложь, а где правда? Неужели радеете сыскать благодать Праотца всеведущего, преступления творя богохульные?! Иль сами себе оправдания ищете?
Снимите повязку предвзятости с очей замутнённых, воспользуйтесь разумом, пропаганде легко столь поддавшимся! Кто враг ваш, кто друг? Вождь, к насилию призывающий, иль миротворец, веры священной придерживающийся? За веру жестоко же и наказанный, беззаконно на муки голодные обречённый.
Не сомневайся во мне маловер, ибо раскаялся я в колодках в тот раз, принёс клятву служения пророку великому! Исчез власть имущий, сгинул законнорожденный! Переродился я заново, в премудрости Пастыря вникши! Яко знаю теперь священную истину, вещаю речи Праотцу угодные! Им свыше через сосуд сего тела народу дарованные!
Чего лепечешь ты, друг, о свободе? Зачем управлять собою даёшь чрез обман? Не за свободу сия война, не за равенство, но за интересы обществу чуждые!
Сказано в писании истинном: «Доступна справедливость будет лишь через любовь!»
Свет извечный да воссияет в душах праведных, что обещаниям льстивым не верят! Сердца чистые, дух ненависти и вражды отринувшие, благословлёнными будьте вовек!
Отриньте сомненья и страхи свои, закону следуйте Мерхилеком изложенному! Защищаетесь, но не атакуйте! За чистую монету призывы к насилию не принимайте! И… и держитесь крепко друг друга, общиною злу противостоя.
Скалозуб обвёл взглядом собравшуюся вокруг него группу гномов. Слово святое распространялось стремительно. Начавшись с просвещения подростка и раненного на всю голову воина, разоблачение бойни во имя псевдосвободы вскоре превратилось в самую настоящую исповедь.
«Раз, два… двенадцать завсегдатаев и четырнадцать новеньких! Поверить не могу, что мои речи производят на них столь глубокое впечатление…»
Вокруг гнома в колодцах возник маленький лагерь. Первым пример подал Торк. Узревший загадочную, одному ему ведомую истину в глазах «Безбородого пророка», прозвище, кстати, прижилось моментально, несостоявшийся дипломат просто притащил всё имеющееся добро и заявил, что отныне его место рядом с избранником Божьим. Скалозуб и Григги не возражали. Первому требовалась защита, второго избавили от необходимости выносить корыто со священным дерьмом.
С едой тоже стало полегче. Помимо внедрения в рацион нового блюда из мяса активно плодящихся крыс, кое оказалось не только вполне себе съедобным, но даже на удивление вкусным, Григги получил возможность надолго отлучаться в дом Хога. Торк же в то время яростно отгонял всех, кто хотя бы косо взглянул в сторону обездвиженного политзаключённого.
Интересующиеся самочувствием раненого товарища гномы стали первыми слушателями нового проповедника, а затем и последователями оного. Волна безудержного энтузиазма после первых побед схлынула, а дежурство у кучи разлагающихся трупов, нехватка еды и ежедневные провокации стражей — всё вместе сделало возможным изменение настроя и взглядов опьянённых ранее кровью мятежников. Народ устал и желал перемирия, а потому речи Скалозуба упали в благодатную почву. Нет, никто не спешил бросать оружия и сдаваться на милость королевским войскам, половина ночующих у колодок приверженцев исправно несли дежурство у баррикад, но сама возможность переговоров со стражами теперь считалась вполне достойной альтернативой невнятной войне.
По его просьбе от колодок наконец-то была отодрана и похоронена голова несчастного старосты. Скалозуб не жалел сил и времени вновь и вновь рассказывая новообретённым товарищам об огромной роли и вкладе Фомлина в благополучие жителей Квартала. Не забывая каждый раз поставить в укор безучастность собравшихся к вершимому у них на глазах преступлению. Намекая о недопустимости подобного малодушия в случае расправы над ним самим.
Сомнительно, чтобы лидерам Сопротивления пришлись по душе зёрна сомнения, щедро возделываемые новым пророком, но было похоже, что Дорки списал того со счетов, а кровожадные фанатики рангом пониже опомнились слишком поздно и избавиться от Скалозуба по-тихому уже не могли. А потому сторонников радикальных идей постепенно становилось чуть меньше, в то время как в рядах последователей Безбородого с каждым днём прибывало.
— Браво, Безбородый. Браво, — послышались ленивые хлопки пухлых ладошек.
Скалозуб чуть шею не вывернул в тщетной попытке обернуться на звук гнусного голоса. Судя по всему, Лех стоял где-то позади колодок во время горячей исповеди законнорожденного, а потому сумел избежать публичного осуждения, кое мстительный проповедник не преминул бы обрушить на заплывшую жиром голову главного пособника Дорки.
— Не стой, сволочь, у меня за спиной! — от раздражения Скалозуб разве, что не рычал, ощущение находящегося сзади невидимого врага давило на нервы.
— Спокойно, мой друг! Поспокойней. Вот он я.
Неспешно переваливаясь с ноги на ногу, бывший торговец вышел вперёд, наконец-то попав в поле зрения взвинченного узника.
— Злобновато ты себя как-то ведёшь для, хм, «миротворца», — Лех ухмыльнулся. — Ну-ну, не надо смотреть на меня так, будто Проявленный явился пред очи твои! Я не враг тебе, Безбородый. Мы все находимся сейчас на одной стороне баррикады…
— На одной стороне говоришь? — Скалозуб презрительно сплюнул, целясь в сапоги толстяка, но, к сожалению, промахнулся. — Может, тоже постоишь тогда рядышком здесь в колодках? Давай, со мной за компанию! Знаешь, оно ведь весьма способствует похуданию.
— Эх, тяжело же с вами двумя… — грустно вздохнул возглавлявший налёт на дом старосты гном.
Чувствуя напряжённость в голосе своего почитателя, Леха медленно обступали верные пророку последователи. К счастью для толстяка, среди них в данный момент отсутствовал Торк, иначе дело вполне могло бы закончиться пролитой кровью.
— Вау-вау! Полегче! Я всего лишь пришёл передать Безбородому небольшое послание, — умиротворяющее поднял вверх руки торговец. — Дед передаёт тебе привет и наилучшие пожелания! Бойл вовсю идёт на поправку, Кларк воспрял духом, догадка про третью силу оказалась верна, — Лех заговорщицки подмигнул своему собеседнику.
На лице заключённого отразилось недоумение, затем неподдельное любопытство. Если это и была какая-то провокация, то весьма изощрённая, что не особо походило на методы Дорки и Леха в отношении жителей Квартала. Со своими не цацкались, а били так, чтобы чужие боялись.
— А что… что насчёт Хиггинса? — сумел, поборов неприязнь, вопросить у стоящего перед собой Скалозуб.
Толстый гном ответил не сразу. Постоял, опустив голову, пожевал губами, наконец, тяжко вздохнул:
— К моему глубочайшему сожалению, добрый старик отправился гостить к Праотцу.
Новоявленный пророк крепко стиснул зубы, до боли сжал кулаки:
— Уходи торговец. Не знаю, о чём ты беседовал с Пастырем и чего тебе надобно от меня, но сейчас прошу — уходи.
* * *
— БЕСИТ!!! Как же меня достали эти грёбаные закулисные игры законнорожденных!
Лех непроизвольно вздрогнул. В такие моменты, как этот, он желал находиться от всеми любимого Вождя как можно дальше. Бывший торгаш с тоской взглянул на входную дверь, тихонько вздохнул. Позавидовал беспечно играющемуся с огромным ножом Норину.
Поймав на себе взгляд толстяка, дурачок широко улыбнулся, скорчил за спиной расхаживающего по комнате Дорки разъярённую гримасу, пародируя гнев главаря, после чего, как ни в чём не бывало, продолжил своё увлекательнейшее занятие по расковыриванию столешницы.
— Задолбало! За-дол-ба-ло. Задо… Нет, я больше так не могу! Не для того мы начинали войну, чтобы потом полгода сидеть, не высовываясь, и ждать непонятного чуда! Тот сукин сын попал в самую точку. Сидим словно крысы в норе. Трусливые, жалкие, вонючие крысы!
Норин снова весьма удачно спародировал Дорки, с самым серьёзным видом бурча себе под нос яростные ругательства. От длительного напряжения Лех нервно хохотнул.
— Смешно?! Тебе смешно, жирная тварь?!
В очередной раз найдя козла отпущения, Дорки набросился на сжавшегося в комочек торговца, изливая потоки ядрёнейшей матерщины. Недоразвитый великан в такт вождю качал из стороны в сторону головой, беззвучно шевеля губами, будто тоже отчитывал провинившегося.
— Дорки. Дорки, хорош. Да прекрати ты уже! — нашёл в себе смелость вставить слабенький писк в короткую паузу между руганью Лех. — Ты же знаешь, я ничего не могу сделать в сложившихся обстоятельствах! Последнее указание от Покровителя мы получили три недели назад, и он совершенно однозначно приказал нам ни при каких обстоятельствах не высовываться!
Торгаш с тихим ужасом осознал свою роковую ошибку, но слова были сказаны, и вернуть их назад не представлялось возможным. Дорки взорвался по новой, ещё пуще прежнего:
— Приказал не высовываться. Приказал. Клянусь руками и бородой, при-ка-зал!!! — в голосе лидера Сопротивления послышались истеричные нотки. — Нам приказал законнорожденный! Лех, очнись, ты хоть понимаешь, за что мы тут боремся, льём свою кровь, умираем? За свободу. За свободу, твою мать, за равенство, а не за указания сраного власть имущего!!! Не, я просто херею. Нам приказал…
В конце концов, Дорки выдохся и немного притих, похоже, впервые задумавшись над абсурдностью ситуации достаточно глубоко. Норин с угрюмым лицом ковырял ножом несчастную поверхность стола, безошибочно уловив настрой своего непререкаемого авторитета.
Лех ёрзал на стуле, будто сидел на иголках, судорожно пытаясь найти выход из опасного положения. К несчастью, вождь черни думал быстрее:
— Я скажу тебе, что мы сделаем, мой толстожопый дружок. Сейчас расскажу… — Дорки наполнил грудь воздухом: — Мы пошлём благодетеля на три буквы! Пускай со своими приказами идёт на хер, слышишь?!!! Драл я в рот эту падлу!!!
Разбушевавшийся гном в сердцах саданул кулаком по стене:
— Всё, с меня хватит. Мы покажем стражам, кто здесь крысы. Устроим резню в ответ на их издевательства! Утопим мразь в их собственной крови!!! В океане нечестивой крови предателей! Возведём гору трупов до самого свода пещер!
В экстазе Дорки широко развёл руки, глядя куда-то в обшарпанный потолок:
— Дадим мерзавцам бой. Сегодня же! Прямо сейчас!
Подхватив восторг вожака, Норин резко вскочил с табуретки и принялся радостно скакать по небольшой комнате:
— Бой! Бой! Бой! — ликовал полоумный детина, размахивая руками над головой.
Пару раз огромный нож здоровяка противно скрипнул, царапая потолок, однако сие, похоже, нисколечко не обеспокоило ни его самого, ни жаждущего сражений нетерпеливого лидера.
Глядя на двух безумцев, Лех всеми силами старался ещё сильней вжаться в стену. Дорки грозно взглянул на торговца, уперев руки в бока:
— Харэ точить лясы, урод! Пора собирать на битву народ! — звучно прорифмовал воодушевившийся вождь. — И передай Зерку, чтобы тотчас явился ко мне! Ты лажанулся во время первого рейда, теперь командовать частью воинства будет он. Я же возглавлю атаку на Верхних вратах!
Отказывающийся верить своим ушам Лех открыл было рот, собираясь привести тысячу и пятьсот аргументов супротив невероятно бредовой затеи, но Дорки и след простыл. Военачальник отправился лично руководить приготовлением к контратаке. Бросив все свои «дела», Норин без промедлений отправился вдогонку за главарём.
Оставшись один, Лех невидящим взглядом шарил по комнате. В отличие от остальных сумасшедших он прекрасно понимал соотношение сил. Без поддержки «сраного власть имущего» у Сопротивления не было ни единого шанса.
