Взор сам собою упал на тесак, воткнутый напоследок здоровенным придурком прямо посередине стола.
Люди готовы, чтобы немного развлечься, послушать философов, как они слушали бы скрипача или фигляра. Но чтобы поступать так, как советует разумный человек, – никогда. Когда бы ни приходилось делать выбор между разумным и безумцем, человечество всегда без колебаний шло за безумцем. Ибо безумец обращается к самой сущности человека – к его страсти и инстинктам. Философы же обращаются к внешнему и второстепенному – рассудку.
Олдос Хаксли
Глирик пыхтел от нетерпения и натуги, отчаянно сражаясь с верёвкой, опоясывающей штаны. «До чего же поганая работёнка, — в очередной раз подумал про себя бывший охранник, — даже отлить и то так просто нельзя!»
В последний момент сумев справится с непослушным узлом, гном резко сдёрнул штаны, одной рукой задирая низ кольчужной рубахи, а второй пытаясь направить струю подальше от собственных ног.
— Фу-у-ух… — облегчённо выдохнул, удовлетворив нужду, страж-наёмник. Да, именно под таким пафосным званием, Глирик числился нынче на службе у Короля.
После эпохального ограбления чернью богатого Дома, чья охрана входила в его прямые обязанности, всё пошло наперекосяк. По страху и глупости оказав мошенникам помощь вместо противодействия, заперев хозяина Дома в подвале на несколько дней, горе-сторож лишился не только работы, но даже самой возможности податься охранником куда-то ещё.
Промаявшись две недели в пивной и истратив всё свои скудные сбережения, Глирик столкнулся с тяжёлым выбором: тихо подохнуть от голода, попытаться кого-нибудь грабануть, что казалось проблематичным из-за царящей повсюду атмосферы крайнего недоверия, либо пойти волонтёром к борющимся с отчаянными мятежниками стражам.
Возможность вступления в ряды доблестных воинов не сильно манила ленивого гнома, привыкшего бить баклуши, стоя весь день столбом у парадной двери. Устав стражей славился своей строгостью, а отношение к временным сослуживцам обещало быть и того круче.
То, что набор именно временный не вызывало сомнений ни у кого. Даже Глирик, чьи способности думать и анализировать никогда не являлись поводом для родительской гордости, понимал — после подавления бунта большинство, если не все, из поспешно набранных увальней окажутся выкинуты обратно на улицу.
В стражи всегда набирали молодых, здоровых и перспективных ребят, долго и безжалостно обучали, после чего торжественно вооружали топорами и бронёй самого лучшего качества. Неудивительно, что один такой воин мог в честном бою порешать целую шайку обычных наёмников, случись на то надобность. Новобранцев отлично кормили, а выдержавших суровую подготовку вояк обеспечивали всем, что только может пожелать простой гном. Потому иметь на содержании кое-как владеющих дубиной громил, вроде Глирика, было попросту слишком затратно и нерентабельно для королевской казны.
Сам факт того, что Король объявил срочный призыв, свидетельствовал о крайне серьёзном положении дел, ибо, по словам старожилов, такое случалось за всю историю Оплота до сего дня лишь единожды — во время казни Мерхилека и подавления последовавших за ней беспорядков. Свидетелей той смуты в живых уже практически не осталось, но всё-таки то были не столь далёкие, как, к примеру, Роковой день, времена.
Была, конечно, ещё одна потенциальная возможность заработать на кружку пива с грибокартошкой, но Глирик отмёл её сразу. Ходили упорные слухи, что один из законнорожденных, имени никто, разумеется, не называл, собирает под своим крылом всех обездоленных и недовольных политикой власть имущих. Собирает не просто поплакаться и утешить друг дружку, но дабы совместно с бедняками свергнуть Предателя! От одной только мысли, что кому-то в голову могла прийти столь радикальная идея, волосы вставали дыбом.
Свергнуть бессмертного Короля, каковой оставался единственным во всём мире живым существом, пережившим победу отродий над свободными расами?! Пойти против целой армии стражей, которые хоть и оказались не такими уж непобедимыми, как все думали, но по-прежнему являли собой главную силу в Оплоте?! Все шансы остаться без головушки и ради чего? Чтоб поделиться добром с бедняками по чесноку? Глирику было глубоко насрать на нужды Квартала и его голытьбы, а уж в пургу про честное распределение богатств власть имущих он не верил тем паче.
Разделить между всеми, ха, как бы не так! Малая кучка растащит всё ценное и, как обычно, будет «ровнее» всех остальных. Как вообще, могут верить в подобную чушь, ведь всегда все друг друга обманывали, а про равенство и труд за идею любят рассуждать только те, кто не хочет платить за работу?!
А ещё смеялись над Глириком, мол он тупой, не сознаёт перспектив, не видит светлого будущего! Пффф, долбанутые умники, посмотрим какое у вас будет будущее с выпущенными кишками и головой на шесте! А даже если чудовищный план удастся, вспомнит ли новая власть о заслугах безымянных борцов «за правое дело»? Глирик, хоть и не блистал интеллектом, с законнорожденными сталкивался не раз и не два, а посему сильно сомневался в благодарности сильных мира сего.
Таким образом, между голодом, грабежом, временной службой и самоубийством, оказавшийся без работы и хлеба охранник выбрал, как он смел надеяться, самый безопасный и безболезненный вариант. Вот только «мудрец» не учёл одну малость. Что оказался не где-нибудь, а на передовом рубеже кровавого противостояния озлобленной нищеты и профессиональных вояк.
Удостоверившись, что как следует стряхнул свой прибор, Глирик задумчиво глянул вперёд, да так и застыл со спущенными штанами, держа одной рукой естество.
Из смердящей кишки, коя носила названье Нижние ворота, что, кстати, совершенно не отражало сути явления, ибо не было никакого тут низа, да и самих ворот тоже не наблюдалось, так вот, из воняющей за три километра дыры словно муравьи из растревоженного муравейника один за другим выползали одуревшие бунтари. Некоторые аккуратно протискивались бочком справа и слева от жуткой стены, другие же без всякой брезгливости лезли напролом через разлагающееся месиво сваленных тел.
— Тревога! Тревога! Тревога!
Глирик по-прежнему стоял без штанов, непонимающе глядя на несущихся прямо на него голодранцев. Караулившие у баррикад арбалетчики поспешно взводили несущие смерть инструменты. Капитан гарнизона выкрикивал какие-то приказания, но Глирик не улавливал смысла в хаосе звуков, доносившихся отовсюду. Как зачарованный он смотрел на бегущих без всякого порядка, раздетых догола доходяг, всё обмундирование коих состояло из короткого копья да пары сапог. Чего было в избытке у костлявых агрессоров, так это ненависти и безумия в лишённых страха глазах.
— Да они же нажрались грибов… — пробормотал бывший охранник, наконец сбросив оцепенение и поспешно натягивая обратно штаны.
— Стреляйте! Залп, вашу мать!!! — капитан драл глотку как мог.
Последовал ряд характерных щелчков, дюжина не защищённых ничем голых тел по инерции покатилась вперёд.
— Все к баррикадам! Скорее, скорей!!!
Заторможенный мордоворот затянул тугой узел вокруг злосчастных штанов, растерянно оглянулся по сторонам. Несмотря на всю бдительность, нежданная атака черни всё же застала стражей врасплох. К невысокой заградительной линии, гордо названной баррикадой, со всех ног мчались как стражи, так и их оппоненты. Добрая половина профессиональных вояк уже находилась в боевом облачении и сейчас спешила на выручку своим сослуживцам. Те же, кто отдыхал после смены, судорожно напяливали на себя всю имеющуюся броню.
Глирик колебался ровно секунду, после чего развернулся на сто восемьдесят градусов и с озабоченной миной побежал якобы к арсеналу, а на деле, просто подальше от раздавшихся за спиной диких воплей. Первые «голыши», судя по всему, добежали.
— Арбалетчики назад, за строй! Стена, тугодумные отродья, щитов! Да тащите же свои жопы быстрее, бой закончится, пока соберётесь! — Кирчим орал во всю мощь натренированных лёгких.
У заграждений уже вовсю кипел бой, а часть отдыхавших после дежурства солдат ещё только начинала неуклюже влезать в многосоставные доспехи. Взгляд капитана выцепил какого-то идиота, бегущего в противоположную сражению сторону.
— Убью суку, — прошипел командир, но времени бегать за дезертиром у него сейчас не было.
Несмотря на явное превосходство защитников по всем показателям, начиная с преимуществ оборонительной позиции и заканчивая кардинальной разницей в уровне вооружения и брони, яростная атака одурманенных самоубийц нанесла стражам весьма ощутимый ущерб.
Это может показаться смешным, но когда перед вами совершенно голый мужик, размахивающий помимо оружия своими причиндалами, не так просто нанести безжалостный расчётливый удар и быстро убить супостата. Новобранцы оказались совершенно не готовы к тому, что им придётся бить «беззащитных» и для многих подобная нерешительность оказалась фатальной. Ибо голодранцам было срать на сомненья, они шли на смерть и разили всех без пощады. Позади, воспользовавшись внесённой смертниками сумятицей, ровным строем двигался к баррикаде тяжеловооружённый отряд.
— Стрелки, бегом на фланги! Целься в пехоту!
Над левым ухом Кирчима просвистел выпущенный из пращи снаряд, едва не размозжив ему голову. Чернь в очередной раз преподнесла стражам сюрприз, потому как доселе не было ни единого случая использования бедняками метательных орудий или иных приспособлений для убиения на расстоянии. В середине уверенно марширующего воинства один за другим раскручивали нехитрое оружие пращники, с чудовищной силой выпуская в полёт камешки, что с лёгкостью могли превратить кости в месиво, угодив в незащищённую часть тела или лица. Кирчим поглубже натянул на голову шлем.
— Бей предателей! — лидер атакующих, жуткого вида гном с изуродованной многочисленными порезами мордой, самонадеянно стоял в первом ряду, с ярым энтузиазмом тыча копьём в юного стража. — Долой тиранию! За свободу! За равенство!
— Я вам, блять, покажу щас свободу, — Кирчим поплевал на ладони и вытащил из-за пояса свой топор. Подхватил с оружейной стойки первый попавшийся щит, знакомое чувство тяжести в левой руке сразу придало бывалому стражу уверенность. — Хорош одеваться как барышни на свиданье, ваш капитан идёт в бой!!!
— В конце концов, кто-то должен подать пример молодёжи... — уже тише произнёс храбрый воин, повидавший на своём веку не одну кровавую сечу.
Лязг стали, вопли ярости, боли, отчаяния, щелчки арбалетов и свист летящих камней неслись капитану навстречу. Пригнув голову, он мчался вперёд, в самую гущу сражения.
— Держись мужики! — подбодрил Кирчим спины товарищей, что всеми силами упирались под натиском неприятеля. — С нами величие предков! Бей голытьбу!
Страж перед ним пошатнулся, непонимающе посмотрел на кровоточащую грудь, осел на колени. Кирчим рванулся заслонять собой брешь.
— Мочи подлых тварей! Стражи, вам всем хана!!! — голос зачинщика бойни доносился откуда-то справа, но сейчас капитан видел перед собой лишь раззявленную в диком оре морду перелезавшего баррикаду мятежника.
Зарычав, тот со всей силы пнул Кирчима ногой по щиту, пырнул копьём, целясь в открытую часть лица. Поднырнув под укол, капитан распрямился, даже не ударив, а просто пронося топор снизу вверх. Челюсть нападавшего хрустнула, агрессор откинул голову вверх. «Апперкот» не убил, а только шокировал берсеркера, но рука Кирчима уже оказалось в положении для замаха, а удар сверху головушка любителя порычать не пережила.
— Дави гадов! Во славу Сопротивления! — уродец с изрезанной мордой продолжал своё буйство.
Ядро воинства черни медленно, но верно продавливало линию обороны прямо по центру. Капитан с запозданием пожалел, что влез в мясорубку вместо того, чтобы со стороны координировать действия стражей, но азарт битвы оказался сильней благоразумия.
— Погоди, резаный, и до тебя сейчас доберусь... — Кирчим с ожесточением забил насмерть ещё одного супостата, урывками поглядывая по сторонам, дабы оценить обстановку.
Прибывающая подмога не позволяла черни прорвать ряды стражей, но капитан понимал, исход битвы колеблется на чаше весов. Желание разделаться с лидером бедняков пришлось всё-таки отложить.
— Сомкнуть щиты! Арбалетчики, готовь залп! По моей команде пехота назад!
Одновременно командовать и сражаться было тяжеловато даже для такого многоопытного вояки, как Кирчим. Лишь в самый последний момент он отразил щитом выпад копья. Совсем ещё юный гном ожесточённо напирал на него.
— Все шаг назад! Правой раз! Правой два! Правой… — остриё копья едва не вошло капитану в самую пасть. По неопытности юноша не сумел рассчитать дистанцию, командира спас и отшаг вкупе с резким отдёргиванием головы на выработанном годами условном рефлексе. Однако перспектива быть насквозь проткнутым каким-то подростком во время раздачи приказов капитана не радовала. — …три! А ты, сука, умри!
Кирчим сделал молниеносный выпад, раскрываясь для атаки сбоку, но зато одним коротким ударом устранив угрозу в лице малолетки. Юнец с проломленным черепом словно подкошенный рухнул под ноги своих сотоварищей. Те равнодушно перешагнули молоденькое тельце, не заметив потери бойца.
— Правой четыре! Пять! Арбалетчики, пли!!!
Сгруппировавшиеся на флангах стрелки дружно выпустили по наступающим залп болтов. Слишком увлёкшись атакой и, по-видимому, уверовав в возможность прорыва, те оказались совершенно открыты с обеих сторон, за что и были жестоко наказаны. Пращники быстро отреагировали на угрозу, запустив в ответ град камней, но может ли простой ремень с камешком сравнится по мощи и точности с убийственным арбалетом? С каждым новым щелчком в рядах нищеты убывало, а строй стражей, наоборот, пополняли наконец-то одевшиеся «барышни».
Гонора в выкриках лидера черни сразу же поубавилось:
— Продолжать наступление! — капитану почудилось, что зов резаного раздался на некотором отдалении от эпицентра сражения. Что ж, крыса всегда убегает прочь первой. — Не трусить! Не отступать! Только вперёд, к победе и славе!
— Храбрец хренов, — Кирчим презрительно сплюнул, тем самый ещё более распалив очередного противника. — Держать строй! Ни шагу назад!
Под непрестанным обстрелом напор черни с каждой секундой ослабевал. Атака голытьбы захлебнулась, а значит, настал черёд стражей переходить в наступление.
— Стражи, по моей команде выпад вперёд! Раз! — капитан рубанул по руке надоевшего ему мужика, что упрямо долбил его щит, словно желал проделать в том дырку. — Во славу предков! За Короля! Не давать пощады изменникам!
И тут, наконец, начала в полной мере сказываться разница в физической и воинской подготовке. Исступление агрессоров улетучивалось вместе с упадком их сил. Выносливость голодных бойцов не шла ни в какое сравнение со стойкостью стражей, тренированных долгой муштрой. Профессиональные воины чужой кровью отрабатывали сейчас своё недешёвое содержание.
— Ать-два! Руби в капусту говно! — Кирчим мог более не раздавать своих указаний, но он вошёл в раж. — Получай, сука, за нашего брата! В память о павших товарищах, убивай!
Сражение превратилось в откровенную бойню, где взрослые мужи избивали наивных детей. Вернее, не избивали, а методично разделывали тела на отдельные составляющие.
Глава 20. Свобода, равенство, справедливость
Люди готовы, чтобы немного развлечься, послушать философов, как они слушали бы скрипача или фигляра. Но чтобы поступать так, как советует разумный человек, – никогда. Когда бы ни приходилось делать выбор между разумным и безумцем, человечество всегда без колебаний шло за безумцем. Ибо безумец обращается к самой сущности человека – к его страсти и инстинктам. Философы же обращаются к внешнему и второстепенному – рассудку.
Олдос Хаксли
Глирик пыхтел от нетерпения и натуги, отчаянно сражаясь с верёвкой, опоясывающей штаны. «До чего же поганая работёнка, — в очередной раз подумал про себя бывший охранник, — даже отлить и то так просто нельзя!»
В последний момент сумев справится с непослушным узлом, гном резко сдёрнул штаны, одной рукой задирая низ кольчужной рубахи, а второй пытаясь направить струю подальше от собственных ног.
— Фу-у-ух… — облегчённо выдохнул, удовлетворив нужду, страж-наёмник. Да, именно под таким пафосным званием, Глирик числился нынче на службе у Короля.
После эпохального ограбления чернью богатого Дома, чья охрана входила в его прямые обязанности, всё пошло наперекосяк. По страху и глупости оказав мошенникам помощь вместо противодействия, заперев хозяина Дома в подвале на несколько дней, горе-сторож лишился не только работы, но даже самой возможности податься охранником куда-то ещё.
Промаявшись две недели в пивной и истратив всё свои скудные сбережения, Глирик столкнулся с тяжёлым выбором: тихо подохнуть от голода, попытаться кого-нибудь грабануть, что казалось проблематичным из-за царящей повсюду атмосферы крайнего недоверия, либо пойти волонтёром к борющимся с отчаянными мятежниками стражам.
Возможность вступления в ряды доблестных воинов не сильно манила ленивого гнома, привыкшего бить баклуши, стоя весь день столбом у парадной двери. Устав стражей славился своей строгостью, а отношение к временным сослуживцам обещало быть и того круче.
То, что набор именно временный не вызывало сомнений ни у кого. Даже Глирик, чьи способности думать и анализировать никогда не являлись поводом для родительской гордости, понимал — после подавления бунта большинство, если не все, из поспешно набранных увальней окажутся выкинуты обратно на улицу.
В стражи всегда набирали молодых, здоровых и перспективных ребят, долго и безжалостно обучали, после чего торжественно вооружали топорами и бронёй самого лучшего качества. Неудивительно, что один такой воин мог в честном бою порешать целую шайку обычных наёмников, случись на то надобность. Новобранцев отлично кормили, а выдержавших суровую подготовку вояк обеспечивали всем, что только может пожелать простой гном. Потому иметь на содержании кое-как владеющих дубиной громил, вроде Глирика, было попросту слишком затратно и нерентабельно для королевской казны.
Сам факт того, что Король объявил срочный призыв, свидетельствовал о крайне серьёзном положении дел, ибо, по словам старожилов, такое случалось за всю историю Оплота до сего дня лишь единожды — во время казни Мерхилека и подавления последовавших за ней беспорядков. Свидетелей той смуты в живых уже практически не осталось, но всё-таки то были не столь далёкие, как, к примеру, Роковой день, времена.
Была, конечно, ещё одна потенциальная возможность заработать на кружку пива с грибокартошкой, но Глирик отмёл её сразу. Ходили упорные слухи, что один из законнорожденных, имени никто, разумеется, не называл, собирает под своим крылом всех обездоленных и недовольных политикой власть имущих. Собирает не просто поплакаться и утешить друг дружку, но дабы совместно с бедняками свергнуть Предателя! От одной только мысли, что кому-то в голову могла прийти столь радикальная идея, волосы вставали дыбом.
Свергнуть бессмертного Короля, каковой оставался единственным во всём мире живым существом, пережившим победу отродий над свободными расами?! Пойти против целой армии стражей, которые хоть и оказались не такими уж непобедимыми, как все думали, но по-прежнему являли собой главную силу в Оплоте?! Все шансы остаться без головушки и ради чего? Чтоб поделиться добром с бедняками по чесноку? Глирику было глубоко насрать на нужды Квартала и его голытьбы, а уж в пургу про честное распределение богатств власть имущих он не верил тем паче.
Разделить между всеми, ха, как бы не так! Малая кучка растащит всё ценное и, как обычно, будет «ровнее» всех остальных. Как вообще, могут верить в подобную чушь, ведь всегда все друг друга обманывали, а про равенство и труд за идею любят рассуждать только те, кто не хочет платить за работу?!
А ещё смеялись над Глириком, мол он тупой, не сознаёт перспектив, не видит светлого будущего! Пффф, долбанутые умники, посмотрим какое у вас будет будущее с выпущенными кишками и головой на шесте! А даже если чудовищный план удастся, вспомнит ли новая власть о заслугах безымянных борцов «за правое дело»? Глирик, хоть и не блистал интеллектом, с законнорожденными сталкивался не раз и не два, а посему сильно сомневался в благодарности сильных мира сего.
Таким образом, между голодом, грабежом, временной службой и самоубийством, оказавшийся без работы и хлеба охранник выбрал, как он смел надеяться, самый безопасный и безболезненный вариант. Вот только «мудрец» не учёл одну малость. Что оказался не где-нибудь, а на передовом рубеже кровавого противостояния озлобленной нищеты и профессиональных вояк.
Удостоверившись, что как следует стряхнул свой прибор, Глирик задумчиво глянул вперёд, да так и застыл со спущенными штанами, держа одной рукой естество.
Из смердящей кишки, коя носила названье Нижние ворота, что, кстати, совершенно не отражало сути явления, ибо не было никакого тут низа, да и самих ворот тоже не наблюдалось, так вот, из воняющей за три километра дыры словно муравьи из растревоженного муравейника один за другим выползали одуревшие бунтари. Некоторые аккуратно протискивались бочком справа и слева от жуткой стены, другие же без всякой брезгливости лезли напролом через разлагающееся месиво сваленных тел.
— Тревога! Тревога! Тревога!
Глирик по-прежнему стоял без штанов, непонимающе глядя на несущихся прямо на него голодранцев. Караулившие у баррикад арбалетчики поспешно взводили несущие смерть инструменты. Капитан гарнизона выкрикивал какие-то приказания, но Глирик не улавливал смысла в хаосе звуков, доносившихся отовсюду. Как зачарованный он смотрел на бегущих без всякого порядка, раздетых догола доходяг, всё обмундирование коих состояло из короткого копья да пары сапог. Чего было в избытке у костлявых агрессоров, так это ненависти и безумия в лишённых страха глазах.
— Да они же нажрались грибов… — пробормотал бывший охранник, наконец сбросив оцепенение и поспешно натягивая обратно штаны.
— Стреляйте! Залп, вашу мать!!! — капитан драл глотку как мог.
Последовал ряд характерных щелчков, дюжина не защищённых ничем голых тел по инерции покатилась вперёд.
— Все к баррикадам! Скорее, скорей!!!
Заторможенный мордоворот затянул тугой узел вокруг злосчастных штанов, растерянно оглянулся по сторонам. Несмотря на всю бдительность, нежданная атака черни всё же застала стражей врасплох. К невысокой заградительной линии, гордо названной баррикадой, со всех ног мчались как стражи, так и их оппоненты. Добрая половина профессиональных вояк уже находилась в боевом облачении и сейчас спешила на выручку своим сослуживцам. Те же, кто отдыхал после смены, судорожно напяливали на себя всю имеющуюся броню.
Глирик колебался ровно секунду, после чего развернулся на сто восемьдесят градусов и с озабоченной миной побежал якобы к арсеналу, а на деле, просто подальше от раздавшихся за спиной диких воплей. Первые «голыши», судя по всему, добежали.
— Арбалетчики назад, за строй! Стена, тугодумные отродья, щитов! Да тащите же свои жопы быстрее, бой закончится, пока соберётесь! — Кирчим орал во всю мощь натренированных лёгких.
У заграждений уже вовсю кипел бой, а часть отдыхавших после дежурства солдат ещё только начинала неуклюже влезать в многосоставные доспехи. Взгляд капитана выцепил какого-то идиота, бегущего в противоположную сражению сторону.
— Убью суку, — прошипел командир, но времени бегать за дезертиром у него сейчас не было.
Несмотря на явное превосходство защитников по всем показателям, начиная с преимуществ оборонительной позиции и заканчивая кардинальной разницей в уровне вооружения и брони, яростная атака одурманенных самоубийц нанесла стражам весьма ощутимый ущерб.
Это может показаться смешным, но когда перед вами совершенно голый мужик, размахивающий помимо оружия своими причиндалами, не так просто нанести безжалостный расчётливый удар и быстро убить супостата. Новобранцы оказались совершенно не готовы к тому, что им придётся бить «беззащитных» и для многих подобная нерешительность оказалась фатальной. Ибо голодранцам было срать на сомненья, они шли на смерть и разили всех без пощады. Позади, воспользовавшись внесённой смертниками сумятицей, ровным строем двигался к баррикаде тяжеловооружённый отряд.
— Стрелки, бегом на фланги! Целься в пехоту!
Над левым ухом Кирчима просвистел выпущенный из пращи снаряд, едва не размозжив ему голову. Чернь в очередной раз преподнесла стражам сюрприз, потому как доселе не было ни единого случая использования бедняками метательных орудий или иных приспособлений для убиения на расстоянии. В середине уверенно марширующего воинства один за другим раскручивали нехитрое оружие пращники, с чудовищной силой выпуская в полёт камешки, что с лёгкостью могли превратить кости в месиво, угодив в незащищённую часть тела или лица. Кирчим поглубже натянул на голову шлем.
— Бей предателей! — лидер атакующих, жуткого вида гном с изуродованной многочисленными порезами мордой, самонадеянно стоял в первом ряду, с ярым энтузиазмом тыча копьём в юного стража. — Долой тиранию! За свободу! За равенство!
— Я вам, блять, покажу щас свободу, — Кирчим поплевал на ладони и вытащил из-за пояса свой топор. Подхватил с оружейной стойки первый попавшийся щит, знакомое чувство тяжести в левой руке сразу придало бывалому стражу уверенность. — Хорош одеваться как барышни на свиданье, ваш капитан идёт в бой!!!
— В конце концов, кто-то должен подать пример молодёжи... — уже тише произнёс храбрый воин, повидавший на своём веку не одну кровавую сечу.
Лязг стали, вопли ярости, боли, отчаяния, щелчки арбалетов и свист летящих камней неслись капитану навстречу. Пригнув голову, он мчался вперёд, в самую гущу сражения.
— Держись мужики! — подбодрил Кирчим спины товарищей, что всеми силами упирались под натиском неприятеля. — С нами величие предков! Бей голытьбу!
Страж перед ним пошатнулся, непонимающе посмотрел на кровоточащую грудь, осел на колени. Кирчим рванулся заслонять собой брешь.
— Мочи подлых тварей! Стражи, вам всем хана!!! — голос зачинщика бойни доносился откуда-то справа, но сейчас капитан видел перед собой лишь раззявленную в диком оре морду перелезавшего баррикаду мятежника.
Зарычав, тот со всей силы пнул Кирчима ногой по щиту, пырнул копьём, целясь в открытую часть лица. Поднырнув под укол, капитан распрямился, даже не ударив, а просто пронося топор снизу вверх. Челюсть нападавшего хрустнула, агрессор откинул голову вверх. «Апперкот» не убил, а только шокировал берсеркера, но рука Кирчима уже оказалось в положении для замаха, а удар сверху головушка любителя порычать не пережила.
— Дави гадов! Во славу Сопротивления! — уродец с изрезанной мордой продолжал своё буйство.
Ядро воинства черни медленно, но верно продавливало линию обороны прямо по центру. Капитан с запозданием пожалел, что влез в мясорубку вместо того, чтобы со стороны координировать действия стражей, но азарт битвы оказался сильней благоразумия.
— Погоди, резаный, и до тебя сейчас доберусь... — Кирчим с ожесточением забил насмерть ещё одного супостата, урывками поглядывая по сторонам, дабы оценить обстановку.
Прибывающая подмога не позволяла черни прорвать ряды стражей, но капитан понимал, исход битвы колеблется на чаше весов. Желание разделаться с лидером бедняков пришлось всё-таки отложить.
— Сомкнуть щиты! Арбалетчики, готовь залп! По моей команде пехота назад!
Одновременно командовать и сражаться было тяжеловато даже для такого многоопытного вояки, как Кирчим. Лишь в самый последний момент он отразил щитом выпад копья. Совсем ещё юный гном ожесточённо напирал на него.
— Все шаг назад! Правой раз! Правой два! Правой… — остриё копья едва не вошло капитану в самую пасть. По неопытности юноша не сумел рассчитать дистанцию, командира спас и отшаг вкупе с резким отдёргиванием головы на выработанном годами условном рефлексе. Однако перспектива быть насквозь проткнутым каким-то подростком во время раздачи приказов капитана не радовала. — …три! А ты, сука, умри!
Кирчим сделал молниеносный выпад, раскрываясь для атаки сбоку, но зато одним коротким ударом устранив угрозу в лице малолетки. Юнец с проломленным черепом словно подкошенный рухнул под ноги своих сотоварищей. Те равнодушно перешагнули молоденькое тельце, не заметив потери бойца.
— Правой четыре! Пять! Арбалетчики, пли!!!
Сгруппировавшиеся на флангах стрелки дружно выпустили по наступающим залп болтов. Слишком увлёкшись атакой и, по-видимому, уверовав в возможность прорыва, те оказались совершенно открыты с обеих сторон, за что и были жестоко наказаны. Пращники быстро отреагировали на угрозу, запустив в ответ град камней, но может ли простой ремень с камешком сравнится по мощи и точности с убийственным арбалетом? С каждым новым щелчком в рядах нищеты убывало, а строй стражей, наоборот, пополняли наконец-то одевшиеся «барышни».
Гонора в выкриках лидера черни сразу же поубавилось:
— Продолжать наступление! — капитану почудилось, что зов резаного раздался на некотором отдалении от эпицентра сражения. Что ж, крыса всегда убегает прочь первой. — Не трусить! Не отступать! Только вперёд, к победе и славе!
— Храбрец хренов, — Кирчим презрительно сплюнул, тем самый ещё более распалив очередного противника. — Держать строй! Ни шагу назад!
Под непрестанным обстрелом напор черни с каждой секундой ослабевал. Атака голытьбы захлебнулась, а значит, настал черёд стражей переходить в наступление.
— Стражи, по моей команде выпад вперёд! Раз! — капитан рубанул по руке надоевшего ему мужика, что упрямо долбил его щит, словно желал проделать в том дырку. — Во славу предков! За Короля! Не давать пощады изменникам!
И тут, наконец, начала в полной мере сказываться разница в физической и воинской подготовке. Исступление агрессоров улетучивалось вместе с упадком их сил. Выносливость голодных бойцов не шла ни в какое сравнение со стойкостью стражей, тренированных долгой муштрой. Профессиональные воины чужой кровью отрабатывали сейчас своё недешёвое содержание.
— Ать-два! Руби в капусту говно! — Кирчим мог более не раздавать своих указаний, но он вошёл в раж. — Получай, сука, за нашего брата! В память о павших товарищах, убивай!
Сражение превратилось в откровенную бойню, где взрослые мужи избивали наивных детей. Вернее, не избивали, а методично разделывали тела на отдельные составляющие.
