Эмиль ведёт машину размеренно и плавно, легко и непринуждённо. Никаких резких перестроений, никакой бравады. Знает, что в данный момент любое лихачество не уместно. Всё исполняет предельно чисто, как он умеет. Мне даже непривычно находится в такой правильной и интеллигентной обстановке.
Наша машина едет по средней полосе, опережая тех, что справа.
– О! – вдруг нарушает своё молчание Эмиль. – А вот и мой папа!
Говорит он негромко, как бы между прочим вставляет фразу, указывая на шикарный Мерс премиум-класса, который двигается чуть впереди по крайней левой полосе. Кринж! Мы с мамой замолкаем, обращая свои взоры налево на тот самый чёрный Мерин. В глаза бросается номерной знак с четырьмя девятками и двумя буквами «А», что говорит о неприлично высоком социальном статусе владельца машины.
Эмиль прибавляет газу, обгоняя Мерседес, а я стараюсь разглядеть того, кто за рулём крутой иномарки. Но что-то увидеть невозможно из-за скорости и стёкол, в которых отражаются солнечные блики. Вижу, что мама тоже пытается рассмотреть водителя Мерса. Вряд ли и ей это удаётся, потому что Эмиль уже встраивается перед папиным Мерседесом и подмигивает ему аварийками. Потом быстро что-то набирает в своём айфоне.
¬– Написал папе: «Привет»! – он улыбается и кладёт телефон на место.
В этой, казалось бы, невинной улыбке снова сквозит его прежняя дерзость, которую он опять прячет, сосредотачиваясь на дороге.
– Символично! – тихо замечает мама.
Теперь, зная уже кое-что об Эмиле, пусть и с его слов, мне становится намного понятнее, насколько толстый слой отделяет уровни наших семей. Моя – самая обычная среднестатистическая. А тот чел, который в данный момент управляет чёрным Мерсом последней модели – как минимум глава могущественного клана, к которому простым смертным запрещено даже приближаться. Внутри скребётся что-то скверное и паническое. Не прошло и получаса, как Эмиль говорил о своём отце, а тут вдруг такой нежданчик на шоссе. И это лишь подтверждает мои подозрения, что мужчина за рулём люксового Мерседеса может позволить себе не просто купить дорогую вещь, а заполучить то, что недоступно большинству миллионеров. Это не просто деньги. Это сильное влияние. И как меня примут в том элитном кругу родственники Эмиля, если я не соответствую их статусу? Я же буду там как инородное тело, как ошибка в их безупречном коде. Статус Эмиля — это гравитация, которая притягивает, но его окружение — это чёрная дыра, которая меня проглотит.
Мама замечает моё замешательство и многозначительным взглядом даёт понять, чтобы я спокойно отнеслась к произошедшему. «Спокойно. Не паникуй. Ничего не случилось». Ага, не случилось! Просто я только что осознала, насколько глубокая пропасть отделяет меня от парня, с которым, возможно, мне придётся сблизиться. А так… да! Ничего особенного!
Вздыхаю обречённо. Ну не вываливаться же нам теперь из окон бэхи, проявляя чрезмерное любопытство! Засыпать парня какими-то вопросами тоже не комильфо. Мы же не деревенщина какая-то, чтобы, брызная слюной, набросится на Эмиля с допросом о его родителях, будто они инопланетяне. Поэтому, не проявляя больше никаких особых эмоций, мы с мамой возвращаемся к прежней теме.
Наш тихий диалог прерывает трель Эмилевского айфона. Мы вежливо ставим наш разговор на паузу, чтобы парень мог спокойно ответить на звонок.
– Да, Комаров! –по-деловому принимает вызов Эмиль. – Слушаю!
Я чуть не прыскаю со смеха! Такого делового Эмиля я точно ещё не видела. По его фразам понятно, что звонят ему по работе. Он договоривается с клиентом и переносит какую-то встречу на более поздний срок. Отключает связь.
– Я тебя сегодня ждал в десять, – презрительно бормочет Эмиль, обращаясь к тому самому клиенту, который его уже, естественно, уже не слышит. – Теперь будешь ждать, когда мне будет удобно!
Скривив ухмылку, закрепляет свой айфон на передней панели. Но следующий звонок снова заставляет парня взяться за телефон. Ничего не поделаешь – бизнес.
На этот раз его отвлекают подчинённые. Это сразу ясно по строгой начальственной интонации парня. Эмиль внимательно выслушивает оппонента.
– А где Мирон? – хмурится Эмиль.
Терпеливо ждём, пока Эмиль разрулит проблему, и невольно слушаем только его голос.
– Как нету? Почему уехал? Ну это беда! Как можно никого не предупредить?!
Вздыхает негодующе, мотает головой.
– А второй где? Вас вообще ни на минуту нельзя оставлять одних! Сколько раз говорил, чтобы в офисе всегда кто-то был! Беда мне с вами! – мягко выговаривает он.
Сколько раз я была свидетелем таких рабочих моментов, и вечно Эмиль кроет благим матом своих работников за всякие нарушения и косяки. Но сейчас грозный начальник вдруг превратился в снисходительного и доброго.
– В общем, найди Мирона и скажи, чтоб мне перезвонил! – тон Эмиля, как у лояльного руководителя.
– Что значит, отключен? – видимо, это про телефон Мирона. – Он не может быть дома! Ну беда просто! Бе-да! – спокойно повторяет Эмиль. – Ну ты меня понял! Да, я скоро буду!
Отключает связь, возвращая мобильник на место. Тихонько цокает и сдвигает чёрные брови, потирая переносицу.
– Простите! – извиняется он. – Работа!
– Ничего страшного, – понимающе отвечает ему мама.
Как-то незаметно мы начинаем обсуждение моей взрослости и необходимости закончить школу. Матушка снова зятягивает песнь про учёбу и ответственность. Меня это подбешивает, посколько сразу припоминается подстава с удалёнкой. Но маме пока ни слова, ни полслова. И, надеюсь, Эмиль тоже не станет ворошить тот трэш.
– Мам, я всё прекрасно понимаю! Не обязательно мне постоянно талдычить об этом! Я уже не какая-то малолетка, у которой ветер в голове! Это вы все думаете, что я всё такая же…– рьяно оправдываюсь я, и так хочется вставит какое-нибудь словцо, чтобы наверняка выразить весь смысл. И я выпаливаю: – Расп@здяйка!
– Фейспалм! – коротко произносит мать, опустив голову и приложив ладонь ко лбу.
Эмиль еле сдерживает свой гомерический смех, деликатно отвернув улыбающуюся физиономию к окну. Я вижу, как дрожат уголки его губ и играют желваки на скулах. Эта ситуация его точно забавляет. В салоне воцаряется пауза.
– Лера! – наконец строго обращается ко мне мама. – Ну вот как тебя можно считать взрослой, если ты позволяешь себе такое? Я не раз тебе говорила, что сквернословие – это признак слабости ума и характера. Это же очевидно, что тебе не достаёт лексикона, чтобы заменить всякую нецензурщину приемлемым литературным словом. А посему тебе необходимо заниматься самообразованием и учитья культуре! Больше читать, и, конечно же, получить аттестат.
Закатываю глаза от этого выговора.
– Обсудим это позже, – закрывает тему мать, чтобы не вплетать Эмиля в семейные разборки, и переключается на виды за окном.
Мы уже в нашем районе. Ещё два поворота, и будем дома.
– Ну вот, вижу родные места, – комментирует мама знакомые улицы и дома. – А вот этот дом ещё больше покрылся сыростью.
Она указывает на жилой комплекс, построенный около пятнадцати лет назад.
– Так неудачно стоит это здание. Наверно, в квартирах уже плесень по стенам ползёт. Северная сторона. Солнца очень мало, и ещё огромные деревья напротив создают дополнительную тень, – отмечает родительница.
– А у меня как раз в этом доме квартира, – поддерживает мамин монолог Эмиль.
– Прямо вот в этом? – оживлённо интересуется она. – Или всё-таки в другом корпусе? На южной стороне, где больше солнечного света?
– Да, там, дальше, – махает рукой он. – В глубине. В другом корпусе.
– Ну и как там? Тепло? Уютно? Это ведь уже современный дизайн. Новостройка, так сказать…
– Ой, я не знаю, – чуть смущённо произносит Эмиль. – Я там не бываю. Квартиру сдаю. Жильцы вроде не жалуются.
Мама больше не задаёт вопросов, но знаю, что выводы свои делает. А Эмиль, по ходу, уже освоился и готов к полноценной беседе. Зато я снова офигеваю: сколько раз мы тут проезжали, но я не разу не слышала от Эмиля, что у него здесь есть квартира.
Паркуемся перед входом в наш подъезд. Выходим. Эмиль первый. Бежит открыть мамину дверь и помочь ей выйти. Мне приходится впервые выбираться самой. Ничего не поделаешь, сегодня мама в приоритете.
Я подаю ей рюкзак, а сама достаю из багажника два букета роз, пушистого зайца и сумку. Эмиль стоит напротив мамы. Его взгляд пристальный и изучающий.
– Может, вам помочь? – участливо предлагает свои услуги. – Ну, например, занести автолюльку. Мне не сложно.
Он смотрит моей маме прямо в глаза своим фирменным взглядом, где прочитать истинные намерения практически невозможно. Но всё же от него исходит импульс сделать что-то важное. Эдакая угодливость, но не присмыкание. Искреннее желание быть полезным, не требуя ничего взамен. Сейчас Эмиль – это воплощение верха галантности.
Мама тоже не отводит глаз от его лица несколько секунд, выдерживая пронзительный взгляд. Потом оборачивается ко мне, оценивая обстановку. Мои обе руки заняты. У неё самой тоже сумка и рюкзак. Как бы можно всё перехватить в одну руку, в другую взять переноску с Майей и дотащить худо-бедно до квартиры. Но зачем мучиться, если есть Эмиль, который готов помочь?! Глупо отказываться.
– Э-э-э… – осматривается она. – Да, было бы замечательно, если бы ты немного помог нам со всем этим.
– Да-да, мне не трудно! – преданно кивает Эмиль.
Я усмехаюсь про себя его готовности быть нужным. Сейчас он демонстрирует свои лучшие качества. Знает же, жулик, как себя преподать!
– Наконец-то родные пенаты, – глубоко вдыхает мама запах родной квартиры.
Эмиль стоит молча и ждёт, когда я заберу у него переноску с ребёнком. Отношу Майю в комнату и оставляю там.
– Эмиль, – обращаетмя мама к парню, пока – Останешься на чай или кофе? Давай, может, посидим немного…
– Большое спасибо, – вежливо отвечает Эмиль, – я с удовольствием приму Ваше приглашение, но, к сожалению, не сегодня. Мне на работу нужно.
Он бросает взгляд на свои наручные часы.
– Лера, я позвоню после работы, – обращается ко мне.
Я подхожу попрощаться, и мы обнимаемся. По-дружески. Эмиль касается губами моих волос, абсолютно не стесняясь маминого присутствия. Это он даёт понять, что наши отношения имеют перспективу. Мама, естественно, всё замечает, но воспринимает совершенно спокойно.
– Хорошо, – соглашается она, – тогда в ближайшие дни я буду рада видеть тебя у нас в гостях. Скорее всего, на выходных что-то организуем. Лера сообщит тебе, и мы непременно подкорректируем время, чтобы всем было удобно.
– Да, конечно, – кивает Эмиль. – Я буду рад встрече!
Он покидает нашу квартиру, и мы остаёмся наедине с мамой. Майя пока не в счёт, а Игоря нет дома.
– Фу, – театрально морщу нос и махаю кистью руки перед своим лицом, – ванильное амбре на всю хату! Как вы ещё тут не расшакркались друг перед другом, как вельможи в королевском дворце?
– Правила приличия никто не отменял, – улыбается мама. – Всё, как положено: моё дело пригласить, его – отказаться. И он, между прочим, очень даже в курсе этикета.
– Ага, прям средневековьем повеяло, – ворчу я.
– Сейчас переоденусь и помою руки, а потом пойду к Майе, – озвучивает мама свои дальнейшие действия. – А ты тоже, давай, переодевайся и ставь чайник. Надо что-то перекусить.
– Не переживай, Игорёшка затарил холодильник под завязку!
– А он, кстати, где?
– Без понятия, – пожимаю плечами. – С Принципом гуляет, наверно. Или с Ликой где-нибудь. По любасу, скоро явится.
Мама облачается в свой любимый спортивный костюм и выглядит совсем по-домашнему. Она стоит у люльки и любуется спящей малышкой. Распахивает полы детского комбинезона.
– Красавица, жемчужинка маленькая. Освобожу тебя немножко, чтобы жарко не было, – умиляется она. – Ладно, пусть спит, пойдём на кухню.
На столе чай и приготовленные на скорую руку бутерброды. Мы, как и в старые добрые времена сидим за столом в гостиной. Словно и не было этого тяжёлого и насыщенного года. Мама теперь рядом, и это вселяет уверенность в завтрашнем дне.
– Мам, ну как тебе Эмиль? – мне хочется поскорее услышать её мнение.
– Эмиль, – она чётко произносит имя. – Ну, Эмиль, как Эмиль.
– Он тебе понравился? – поторапливаю я.
– Ну, то что он изобразил сегодня – это не может не понравиться. Всё было просто экселенс с его стороны. Так вышколено, так вылизано, так гладко, что страшно поскользнуться. Когда только увидела его за рулём, то подумала, что ему не больше шестнадцати лет. Совсем мальчишка. Ещё так вжался в кресло… Буквально слился с ним. Но потом, услышав, его речь, убедилась, что он постарше. Вполне тянет на свои двадцать два, а может и старше. Я его, конечно, понимаю. Ему необходимо произвести первое впечатление на мать своей девушки. Будем считать, что у него получилось. Он, действительно, вёл себя идеально. И всё же у меня есть претензии…
– Какие? – настораживаюсь я, ведь всё было ровно.
– Я очень разочаровалась, когда вышла из зоны аэропорта и не обнаружила вас среди встречающих. Наверно, я нафантазировала себе, что увижу тебя с букетом в руках, а рядом Эмиля с Майей в люльке. И меня это сбило с толку. Вроде бы парень обеспеченный, значит, заплатить за стоянку в состоянии. И должен знать, где и как встречают прилетающих в аэропорт. А вы почему-то ждали меня там, где высаживают тех, кто регистрируется на рейс.
– Ой, мам, но мы же не знали… И вот этот букет специально для тебя Эмиль купил.
– Да, видимо, мои требования оказались слегка завышенными. Но это не мой минус.
– И Эмиль так волновался! Ты не представляешь!
Я с восторгом пересказываю маме, как он выбирал цветы, как уронил их в лужу, очищал, как просил не говорить об этом, как захотел в туалет от переживаний. Мы обе смеёмся, потому что вся эта суета вызывает именно эти эмоции.
– Всё правильно, – говорит мама. – Он и должен был волноваться. Это нормально. Было бы хуже, если бы он включил голую самоуверенность и поставил бы себя на одну ступень со мной. А так он прекрасно всё исполнил. Он был сдержан и воспитан. То, как он разговаривал с клиентом и подчинёнными, показало, что он отличный руководитель и бизнесмен. Он просчитал, что я это оценю. И он прав. Только что-то мне подсказывает, что с тобой-то он другой.
– Ой, – я демонстративно втягиваю щёки и закатываю глаза. – Ещё, насколько другой! Это он при тебе: «Беда. Ах, беда! Да, беда!» – передразниваю Эмиля. – А вообще он так разговаривает!..
– Не сомневаюсь! – ни чуть ни удивляется мама. – Он наглый и дерзкий. Небось ещё и матом кроет, как сапожник. Учитывая, что он типа волонтёр, да ещё и перекуп, то там всё жёстко. Этот мальчик слишком хитёр. Умеет пускать пыль в глаза. Я со своей стороны сделала всё, чтобы он почувствовал, что был безупречен в своём исполнении. Пусть думает, что сыграл свою роль блестяще.
– Так ты тоже почувствовала, что что-то не так?! – вкрадчиво спрашиваю, потому что мне показалось, что маму вообще-то всё устроило.
– Лерочка, мне уже далеко не двадцать лет и не даже не сорок, – печально вздыхает она. – Конечно же, мне всё ещё очень хочется верить в добрую светлую сказку о принце на белом коне. Но жизненный опыт научил меня быть осторожной.
Наша машина едет по средней полосе, опережая тех, что справа.
– О! – вдруг нарушает своё молчание Эмиль. – А вот и мой папа!
Говорит он негромко, как бы между прочим вставляет фразу, указывая на шикарный Мерс премиум-класса, который двигается чуть впереди по крайней левой полосе. Кринж! Мы с мамой замолкаем, обращая свои взоры налево на тот самый чёрный Мерин. В глаза бросается номерной знак с четырьмя девятками и двумя буквами «А», что говорит о неприлично высоком социальном статусе владельца машины.
Эмиль прибавляет газу, обгоняя Мерседес, а я стараюсь разглядеть того, кто за рулём крутой иномарки. Но что-то увидеть невозможно из-за скорости и стёкол, в которых отражаются солнечные блики. Вижу, что мама тоже пытается рассмотреть водителя Мерса. Вряд ли и ей это удаётся, потому что Эмиль уже встраивается перед папиным Мерседесом и подмигивает ему аварийками. Потом быстро что-то набирает в своём айфоне.
¬– Написал папе: «Привет»! – он улыбается и кладёт телефон на место.
В этой, казалось бы, невинной улыбке снова сквозит его прежняя дерзость, которую он опять прячет, сосредотачиваясь на дороге.
– Символично! – тихо замечает мама.
Теперь, зная уже кое-что об Эмиле, пусть и с его слов, мне становится намного понятнее, насколько толстый слой отделяет уровни наших семей. Моя – самая обычная среднестатистическая. А тот чел, который в данный момент управляет чёрным Мерсом последней модели – как минимум глава могущественного клана, к которому простым смертным запрещено даже приближаться. Внутри скребётся что-то скверное и паническое. Не прошло и получаса, как Эмиль говорил о своём отце, а тут вдруг такой нежданчик на шоссе. И это лишь подтверждает мои подозрения, что мужчина за рулём люксового Мерседеса может позволить себе не просто купить дорогую вещь, а заполучить то, что недоступно большинству миллионеров. Это не просто деньги. Это сильное влияние. И как меня примут в том элитном кругу родственники Эмиля, если я не соответствую их статусу? Я же буду там как инородное тело, как ошибка в их безупречном коде. Статус Эмиля — это гравитация, которая притягивает, но его окружение — это чёрная дыра, которая меня проглотит.
Мама замечает моё замешательство и многозначительным взглядом даёт понять, чтобы я спокойно отнеслась к произошедшему. «Спокойно. Не паникуй. Ничего не случилось». Ага, не случилось! Просто я только что осознала, насколько глубокая пропасть отделяет меня от парня, с которым, возможно, мне придётся сблизиться. А так… да! Ничего особенного!
Вздыхаю обречённо. Ну не вываливаться же нам теперь из окон бэхи, проявляя чрезмерное любопытство! Засыпать парня какими-то вопросами тоже не комильфо. Мы же не деревенщина какая-то, чтобы, брызная слюной, набросится на Эмиля с допросом о его родителях, будто они инопланетяне. Поэтому, не проявляя больше никаких особых эмоций, мы с мамой возвращаемся к прежней теме.
Наш тихий диалог прерывает трель Эмилевского айфона. Мы вежливо ставим наш разговор на паузу, чтобы парень мог спокойно ответить на звонок.
– Да, Комаров! –по-деловому принимает вызов Эмиль. – Слушаю!
Я чуть не прыскаю со смеха! Такого делового Эмиля я точно ещё не видела. По его фразам понятно, что звонят ему по работе. Он договоривается с клиентом и переносит какую-то встречу на более поздний срок. Отключает связь.
– Я тебя сегодня ждал в десять, – презрительно бормочет Эмиль, обращаясь к тому самому клиенту, который его уже, естественно, уже не слышит. – Теперь будешь ждать, когда мне будет удобно!
Скривив ухмылку, закрепляет свой айфон на передней панели. Но следующий звонок снова заставляет парня взяться за телефон. Ничего не поделаешь – бизнес.
На этот раз его отвлекают подчинённые. Это сразу ясно по строгой начальственной интонации парня. Эмиль внимательно выслушивает оппонента.
– А где Мирон? – хмурится Эмиль.
Терпеливо ждём, пока Эмиль разрулит проблему, и невольно слушаем только его голос.
– Как нету? Почему уехал? Ну это беда! Как можно никого не предупредить?!
Вздыхает негодующе, мотает головой.
– А второй где? Вас вообще ни на минуту нельзя оставлять одних! Сколько раз говорил, чтобы в офисе всегда кто-то был! Беда мне с вами! – мягко выговаривает он.
Сколько раз я была свидетелем таких рабочих моментов, и вечно Эмиль кроет благим матом своих работников за всякие нарушения и косяки. Но сейчас грозный начальник вдруг превратился в снисходительного и доброго.
– В общем, найди Мирона и скажи, чтоб мне перезвонил! – тон Эмиля, как у лояльного руководителя.
– Что значит, отключен? – видимо, это про телефон Мирона. – Он не может быть дома! Ну беда просто! Бе-да! – спокойно повторяет Эмиль. – Ну ты меня понял! Да, я скоро буду!
Отключает связь, возвращая мобильник на место. Тихонько цокает и сдвигает чёрные брови, потирая переносицу.
– Простите! – извиняется он. – Работа!
– Ничего страшного, – понимающе отвечает ему мама.
Как-то незаметно мы начинаем обсуждение моей взрослости и необходимости закончить школу. Матушка снова зятягивает песнь про учёбу и ответственность. Меня это подбешивает, посколько сразу припоминается подстава с удалёнкой. Но маме пока ни слова, ни полслова. И, надеюсь, Эмиль тоже не станет ворошить тот трэш.
– Мам, я всё прекрасно понимаю! Не обязательно мне постоянно талдычить об этом! Я уже не какая-то малолетка, у которой ветер в голове! Это вы все думаете, что я всё такая же…– рьяно оправдываюсь я, и так хочется вставит какое-нибудь словцо, чтобы наверняка выразить весь смысл. И я выпаливаю: – Расп@здяйка!
– Фейспалм! – коротко произносит мать, опустив голову и приложив ладонь ко лбу.
Эмиль еле сдерживает свой гомерический смех, деликатно отвернув улыбающуюся физиономию к окну. Я вижу, как дрожат уголки его губ и играют желваки на скулах. Эта ситуация его точно забавляет. В салоне воцаряется пауза.
– Лера! – наконец строго обращается ко мне мама. – Ну вот как тебя можно считать взрослой, если ты позволяешь себе такое? Я не раз тебе говорила, что сквернословие – это признак слабости ума и характера. Это же очевидно, что тебе не достаёт лексикона, чтобы заменить всякую нецензурщину приемлемым литературным словом. А посему тебе необходимо заниматься самообразованием и учитья культуре! Больше читать, и, конечно же, получить аттестат.
Закатываю глаза от этого выговора.
– Обсудим это позже, – закрывает тему мать, чтобы не вплетать Эмиля в семейные разборки, и переключается на виды за окном.
Мы уже в нашем районе. Ещё два поворота, и будем дома.
– Ну вот, вижу родные места, – комментирует мама знакомые улицы и дома. – А вот этот дом ещё больше покрылся сыростью.
Она указывает на жилой комплекс, построенный около пятнадцати лет назад.
– Так неудачно стоит это здание. Наверно, в квартирах уже плесень по стенам ползёт. Северная сторона. Солнца очень мало, и ещё огромные деревья напротив создают дополнительную тень, – отмечает родительница.
– А у меня как раз в этом доме квартира, – поддерживает мамин монолог Эмиль.
– Прямо вот в этом? – оживлённо интересуется она. – Или всё-таки в другом корпусе? На южной стороне, где больше солнечного света?
– Да, там, дальше, – махает рукой он. – В глубине. В другом корпусе.
– Ну и как там? Тепло? Уютно? Это ведь уже современный дизайн. Новостройка, так сказать…
– Ой, я не знаю, – чуть смущённо произносит Эмиль. – Я там не бываю. Квартиру сдаю. Жильцы вроде не жалуются.
Мама больше не задаёт вопросов, но знаю, что выводы свои делает. А Эмиль, по ходу, уже освоился и готов к полноценной беседе. Зато я снова офигеваю: сколько раз мы тут проезжали, но я не разу не слышала от Эмиля, что у него здесь есть квартира.
Паркуемся перед входом в наш подъезд. Выходим. Эмиль первый. Бежит открыть мамину дверь и помочь ей выйти. Мне приходится впервые выбираться самой. Ничего не поделаешь, сегодня мама в приоритете.
Я подаю ей рюкзак, а сама достаю из багажника два букета роз, пушистого зайца и сумку. Эмиль стоит напротив мамы. Его взгляд пристальный и изучающий.
– Может, вам помочь? – участливо предлагает свои услуги. – Ну, например, занести автолюльку. Мне не сложно.
Он смотрит моей маме прямо в глаза своим фирменным взглядом, где прочитать истинные намерения практически невозможно. Но всё же от него исходит импульс сделать что-то важное. Эдакая угодливость, но не присмыкание. Искреннее желание быть полезным, не требуя ничего взамен. Сейчас Эмиль – это воплощение верха галантности.
Мама тоже не отводит глаз от его лица несколько секунд, выдерживая пронзительный взгляд. Потом оборачивается ко мне, оценивая обстановку. Мои обе руки заняты. У неё самой тоже сумка и рюкзак. Как бы можно всё перехватить в одну руку, в другую взять переноску с Майей и дотащить худо-бедно до квартиры. Но зачем мучиться, если есть Эмиль, который готов помочь?! Глупо отказываться.
– Э-э-э… – осматривается она. – Да, было бы замечательно, если бы ты немного помог нам со всем этим.
– Да-да, мне не трудно! – преданно кивает Эмиль.
Я усмехаюсь про себя его готовности быть нужным. Сейчас он демонстрирует свои лучшие качества. Знает же, жулик, как себя преподать!
– Наконец-то родные пенаты, – глубоко вдыхает мама запах родной квартиры.
Эмиль стоит молча и ждёт, когда я заберу у него переноску с ребёнком. Отношу Майю в комнату и оставляю там.
– Эмиль, – обращаетмя мама к парню, пока – Останешься на чай или кофе? Давай, может, посидим немного…
– Большое спасибо, – вежливо отвечает Эмиль, – я с удовольствием приму Ваше приглашение, но, к сожалению, не сегодня. Мне на работу нужно.
Он бросает взгляд на свои наручные часы.
– Лера, я позвоню после работы, – обращается ко мне.
Я подхожу попрощаться, и мы обнимаемся. По-дружески. Эмиль касается губами моих волос, абсолютно не стесняясь маминого присутствия. Это он даёт понять, что наши отношения имеют перспективу. Мама, естественно, всё замечает, но воспринимает совершенно спокойно.
– Хорошо, – соглашается она, – тогда в ближайшие дни я буду рада видеть тебя у нас в гостях. Скорее всего, на выходных что-то организуем. Лера сообщит тебе, и мы непременно подкорректируем время, чтобы всем было удобно.
– Да, конечно, – кивает Эмиль. – Я буду рад встрече!
Он покидает нашу квартиру, и мы остаёмся наедине с мамой. Майя пока не в счёт, а Игоря нет дома.
– Фу, – театрально морщу нос и махаю кистью руки перед своим лицом, – ванильное амбре на всю хату! Как вы ещё тут не расшакркались друг перед другом, как вельможи в королевском дворце?
– Правила приличия никто не отменял, – улыбается мама. – Всё, как положено: моё дело пригласить, его – отказаться. И он, между прочим, очень даже в курсе этикета.
– Ага, прям средневековьем повеяло, – ворчу я.
– Сейчас переоденусь и помою руки, а потом пойду к Майе, – озвучивает мама свои дальнейшие действия. – А ты тоже, давай, переодевайся и ставь чайник. Надо что-то перекусить.
– Не переживай, Игорёшка затарил холодильник под завязку!
– А он, кстати, где?
– Без понятия, – пожимаю плечами. – С Принципом гуляет, наверно. Или с Ликой где-нибудь. По любасу, скоро явится.
Мама облачается в свой любимый спортивный костюм и выглядит совсем по-домашнему. Она стоит у люльки и любуется спящей малышкой. Распахивает полы детского комбинезона.
– Красавица, жемчужинка маленькая. Освобожу тебя немножко, чтобы жарко не было, – умиляется она. – Ладно, пусть спит, пойдём на кухню.
На столе чай и приготовленные на скорую руку бутерброды. Мы, как и в старые добрые времена сидим за столом в гостиной. Словно и не было этого тяжёлого и насыщенного года. Мама теперь рядом, и это вселяет уверенность в завтрашнем дне.
– Мам, ну как тебе Эмиль? – мне хочется поскорее услышать её мнение.
– Эмиль, – она чётко произносит имя. – Ну, Эмиль, как Эмиль.
– Он тебе понравился? – поторапливаю я.
– Ну, то что он изобразил сегодня – это не может не понравиться. Всё было просто экселенс с его стороны. Так вышколено, так вылизано, так гладко, что страшно поскользнуться. Когда только увидела его за рулём, то подумала, что ему не больше шестнадцати лет. Совсем мальчишка. Ещё так вжался в кресло… Буквально слился с ним. Но потом, услышав, его речь, убедилась, что он постарше. Вполне тянет на свои двадцать два, а может и старше. Я его, конечно, понимаю. Ему необходимо произвести первое впечатление на мать своей девушки. Будем считать, что у него получилось. Он, действительно, вёл себя идеально. И всё же у меня есть претензии…
– Какие? – настораживаюсь я, ведь всё было ровно.
– Я очень разочаровалась, когда вышла из зоны аэропорта и не обнаружила вас среди встречающих. Наверно, я нафантазировала себе, что увижу тебя с букетом в руках, а рядом Эмиля с Майей в люльке. И меня это сбило с толку. Вроде бы парень обеспеченный, значит, заплатить за стоянку в состоянии. И должен знать, где и как встречают прилетающих в аэропорт. А вы почему-то ждали меня там, где высаживают тех, кто регистрируется на рейс.
– Ой, мам, но мы же не знали… И вот этот букет специально для тебя Эмиль купил.
– Да, видимо, мои требования оказались слегка завышенными. Но это не мой минус.
– И Эмиль так волновался! Ты не представляешь!
Я с восторгом пересказываю маме, как он выбирал цветы, как уронил их в лужу, очищал, как просил не говорить об этом, как захотел в туалет от переживаний. Мы обе смеёмся, потому что вся эта суета вызывает именно эти эмоции.
– Всё правильно, – говорит мама. – Он и должен был волноваться. Это нормально. Было бы хуже, если бы он включил голую самоуверенность и поставил бы себя на одну ступень со мной. А так он прекрасно всё исполнил. Он был сдержан и воспитан. То, как он разговаривал с клиентом и подчинёнными, показало, что он отличный руководитель и бизнесмен. Он просчитал, что я это оценю. И он прав. Только что-то мне подсказывает, что с тобой-то он другой.
– Ой, – я демонстративно втягиваю щёки и закатываю глаза. – Ещё, насколько другой! Это он при тебе: «Беда. Ах, беда! Да, беда!» – передразниваю Эмиля. – А вообще он так разговаривает!..
– Не сомневаюсь! – ни чуть ни удивляется мама. – Он наглый и дерзкий. Небось ещё и матом кроет, как сапожник. Учитывая, что он типа волонтёр, да ещё и перекуп, то там всё жёстко. Этот мальчик слишком хитёр. Умеет пускать пыль в глаза. Я со своей стороны сделала всё, чтобы он почувствовал, что был безупречен в своём исполнении. Пусть думает, что сыграл свою роль блестяще.
– Так ты тоже почувствовала, что что-то не так?! – вкрадчиво спрашиваю, потому что мне показалось, что маму вообще-то всё устроило.
– Лерочка, мне уже далеко не двадцать лет и не даже не сорок, – печально вздыхает она. – Конечно же, мне всё ещё очень хочется верить в добрую светлую сказку о принце на белом коне. Но жизненный опыт научил меня быть осторожной.
