слезы, жгучие, соленые, капающие на ее охладевающее на смертном одре лицо, покусанные губы, темные круги под глазами, его дрожащие теплые пальцы, согревающие ее холодные руки… Нет, встреча с Клодом с этой жизни оказалась намного более тяжелой, чем она думала. От одного его вида разрывалось сердце и хотелось убежать как можно дальше, лишь бы не видеть и не вспоминать. Клод…
Ее единственный и неповторимый, она не хотела вновь стать причиной его страданий.
— Конечно, я скоро. — Расстраивать Данте, иногда настолько ведущего себя как ребенок, что его так и воспринимаешь, словно не взрослый мужчина перед тобой, а избалованный малыш, не хотелось тоже. В прошлой жизни ей казалось, что он ее собственный ребёнок, хотя кажется так до сих пор: пусть он совсем не дитя, но не заботиться о Данте…
Так же, как они с Клодом переживали о ней, Нериссе хотелось дарить этим двоим свою любовь.
Ветер на улице прохладный, по коже от него бегут мелкие мурашки: в Вечном Лесу намного холоднее, чем в пустыне Дездиффе, где раскалённые пески даже по ночам не остывают. Пустыня Смерти, ее любимая империя… Нерисса была действительно счастлива, что смогла вернуться назад, получить второй шанс прожить эту жизнь так, чтобы потом не сожалеть, вновь видеть улыбки дорогих себе существ, а нужно ли что-то более?
В зал возвращаться не хотелось, лучше бы всю ночь находиться здесь, в тишине, вдали от так надоевшей суеты.
— Госпожа Нерисса? — Этот сладкий голос сводил с ума, убивал и возвращал к жизни, не давал здраво мыслить, разрушал ее душу всю без остатка. Нерисса сжала кулаки, делая глубокий вдох: нет, она не может расплакаться сейчас, вспоминая, как этот голос шептал ей на ухо слова вечной любви, не может потерять самообладание из из-за подобного, она ведь великая эрцгерцогиня Империи Драконов, а не деревенская простушка. Клод Брездерн Ругос, первый принц Бездны Брездерна, что тонкими щелками в розовых алмазах дьявольских глаз пленил сердца сотен леди, мужчина с медовым голосом и сахарной, ангельской улыбкой, плод любви короля демонов и эльфийки… Продать душу за хотя бы ночь с ним, похожим на произведение искусства, желали многие, но Нериссе, сколько она себя помнила, никогда не нужны были ночи в его постели. Сейчас — тоже. Возможно, он будет счастлив, если их отношения никогда не начнутся.
— Принц Клод. — Голос, кажется, не дрожит, но ни в чем нельзя быть полностью уверенной перед его чарующим лицом. — Я ведь сказала принцу Данталиану, что вскоре вернусь. Что-то случилось?
— Хотел лично удостовериться, что все в порядке, а то мой брат может натворить дел. — Всегда безукоризненно вежливый, всегда учтивый, таким он был и в прошлой, их жизни, ножом из теплых до боли воспоминаний режущей по сердцу. — Надеюсь, вы не держите на него обиду.
— Я уже сказала, что эта маленькая неприятность меня совсем не расстроила. — Улыбается через силу, чтобы сохранить хотя бы подобие дружеских отношений с лучшим другом её старшего брата. — Не стоит так переживать. Все в порядке. Возвращайтесь в зал.
Пожалуйста, уходи и не мучай своим видом израненное сердце. В памяти всплывает терпкий аромат шампанского и шелк этих розовых прядей коротких волос под тонкими женскими пальцами: Нерисса любителей гладить Клода по волосам настолько, что могла заснуть в подобном положении. Ох, пусть он наконец уйдёт!..
— С тобой все хорошо? Ты сама не своя. — По детской привычке переходит на «ты», хотя они уже совсем не дети, и от этого становится только хуже: как будто они близки… Будто этот, новый Клод будет так же шептать «моя Нери» ей на ухо на закате, прижимать к себе тепло, крепко, целовать мягкими, едва влажными губами в висок, в макушку, в губы…
— Немного устала от шума, нет причин беспокоиться. — Такого уже не будет, нужно очнуться и не вспоминать то их совместное будущее, которому не бывать.
— Беспокоишься за Лиона? — Ну вот, он уже совершенно отбросил какие-либо церемонии, ну нельзя так делать!
— Мой брат уже переступил порог зрелости, он может делать все, что ему заблагорассудится. — Она ведь попросила его уйти, почему эти слова были просто проигнорированы, ведь в этот период между ними с Клодом не было совершенно никаких отношений, из связывал лишь Вермиллион, так сильно дороживший и другом детства, и младшей сестрой, что предпочитавший, чтобы они оба находились вместе с ним. Вот и все. Сейчас… — Вашему Высочеству пора, Ваш младший брат начнёт беспокоиться. Я останусь подышать свежим воздухом.
— Выкаешь даже тогда, когда никого нет рядом… Ладно, не злись. — Его рука тянется к ее руке, и Нерисса отступает назад, чтобы не попасть в этот сладкий капкан. — Нери…
— Мы тоже повзрослели, Ваше Высочество. — От улыбки на губах в груди больно, горько, грузно. Тяжело. — Как и братец Лион. Подобная близость с Вами может невыгодно сказаться на моей перспективе брака.
Ни слова правды: она никогда не думала о перспективе замужества, и назовут ли ее порочной, было все равно, но нужно было сказать хоть что-то в свое оправдание. Нерисса ненавидела ложь, презирала всеми фибрами души, а лжецов ненавидела ещё сильнее, до желания разорвать на куски, но как же теперь разорвать саму себя… Или достаточно того, что сердце разрывается на части?
— Возвращайтесь в зал, Ваше Высочество.
Она тоже вернётся немного позже, так и не сумев сдержать при виде его спины душащие пеньковой удавкой на шее, жгучие, как тот самый яд, который ее убил, слёзы. Они не вернутся к тем своим отношениям, она не позволит…
Даже если будет давиться рыданиями сама, Нерисса больше не хочет видеть его, Клода, горькие слёзы.
Ее единственный и неповторимый, она не хотела вновь стать причиной его страданий.
— Конечно, я скоро. — Расстраивать Данте, иногда настолько ведущего себя как ребенок, что его так и воспринимаешь, словно не взрослый мужчина перед тобой, а избалованный малыш, не хотелось тоже. В прошлой жизни ей казалось, что он ее собственный ребёнок, хотя кажется так до сих пор: пусть он совсем не дитя, но не заботиться о Данте…
Так же, как они с Клодом переживали о ней, Нериссе хотелось дарить этим двоим свою любовь.
Ветер на улице прохладный, по коже от него бегут мелкие мурашки: в Вечном Лесу намного холоднее, чем в пустыне Дездиффе, где раскалённые пески даже по ночам не остывают. Пустыня Смерти, ее любимая империя… Нерисса была действительно счастлива, что смогла вернуться назад, получить второй шанс прожить эту жизнь так, чтобы потом не сожалеть, вновь видеть улыбки дорогих себе существ, а нужно ли что-то более?
В зал возвращаться не хотелось, лучше бы всю ночь находиться здесь, в тишине, вдали от так надоевшей суеты.
— Госпожа Нерисса? — Этот сладкий голос сводил с ума, убивал и возвращал к жизни, не давал здраво мыслить, разрушал ее душу всю без остатка. Нерисса сжала кулаки, делая глубокий вдох: нет, она не может расплакаться сейчас, вспоминая, как этот голос шептал ей на ухо слова вечной любви, не может потерять самообладание из из-за подобного, она ведь великая эрцгерцогиня Империи Драконов, а не деревенская простушка. Клод Брездерн Ругос, первый принц Бездны Брездерна, что тонкими щелками в розовых алмазах дьявольских глаз пленил сердца сотен леди, мужчина с медовым голосом и сахарной, ангельской улыбкой, плод любви короля демонов и эльфийки… Продать душу за хотя бы ночь с ним, похожим на произведение искусства, желали многие, но Нериссе, сколько она себя помнила, никогда не нужны были ночи в его постели. Сейчас — тоже. Возможно, он будет счастлив, если их отношения никогда не начнутся.
— Принц Клод. — Голос, кажется, не дрожит, но ни в чем нельзя быть полностью уверенной перед его чарующим лицом. — Я ведь сказала принцу Данталиану, что вскоре вернусь. Что-то случилось?
— Хотел лично удостовериться, что все в порядке, а то мой брат может натворить дел. — Всегда безукоризненно вежливый, всегда учтивый, таким он был и в прошлой, их жизни, ножом из теплых до боли воспоминаний режущей по сердцу. — Надеюсь, вы не держите на него обиду.
— Я уже сказала, что эта маленькая неприятность меня совсем не расстроила. — Улыбается через силу, чтобы сохранить хотя бы подобие дружеских отношений с лучшим другом её старшего брата. — Не стоит так переживать. Все в порядке. Возвращайтесь в зал.
Пожалуйста, уходи и не мучай своим видом израненное сердце. В памяти всплывает терпкий аромат шампанского и шелк этих розовых прядей коротких волос под тонкими женскими пальцами: Нерисса любителей гладить Клода по волосам настолько, что могла заснуть в подобном положении. Ох, пусть он наконец уйдёт!..
— С тобой все хорошо? Ты сама не своя. — По детской привычке переходит на «ты», хотя они уже совсем не дети, и от этого становится только хуже: как будто они близки… Будто этот, новый Клод будет так же шептать «моя Нери» ей на ухо на закате, прижимать к себе тепло, крепко, целовать мягкими, едва влажными губами в висок, в макушку, в губы…
— Немного устала от шума, нет причин беспокоиться. — Такого уже не будет, нужно очнуться и не вспоминать то их совместное будущее, которому не бывать.
— Беспокоишься за Лиона? — Ну вот, он уже совершенно отбросил какие-либо церемонии, ну нельзя так делать!
— Мой брат уже переступил порог зрелости, он может делать все, что ему заблагорассудится. — Она ведь попросила его уйти, почему эти слова были просто проигнорированы, ведь в этот период между ними с Клодом не было совершенно никаких отношений, из связывал лишь Вермиллион, так сильно дороживший и другом детства, и младшей сестрой, что предпочитавший, чтобы они оба находились вместе с ним. Вот и все. Сейчас… — Вашему Высочеству пора, Ваш младший брат начнёт беспокоиться. Я останусь подышать свежим воздухом.
— Выкаешь даже тогда, когда никого нет рядом… Ладно, не злись. — Его рука тянется к ее руке, и Нерисса отступает назад, чтобы не попасть в этот сладкий капкан. — Нери…
— Мы тоже повзрослели, Ваше Высочество. — От улыбки на губах в груди больно, горько, грузно. Тяжело. — Как и братец Лион. Подобная близость с Вами может невыгодно сказаться на моей перспективе брака.
Ни слова правды: она никогда не думала о перспективе замужества, и назовут ли ее порочной, было все равно, но нужно было сказать хоть что-то в свое оправдание. Нерисса ненавидела ложь, презирала всеми фибрами души, а лжецов ненавидела ещё сильнее, до желания разорвать на куски, но как же теперь разорвать саму себя… Или достаточно того, что сердце разрывается на части?
— Возвращайтесь в зал, Ваше Высочество.
Она тоже вернётся немного позже, так и не сумев сдержать при виде его спины душащие пеньковой удавкой на шее, жгучие, как тот самый яд, который ее убил, слёзы. Они не вернутся к тем своим отношениям, она не позволит…
Даже если будет давиться рыданиями сама, Нерисса больше не хочет видеть его, Клода, горькие слёзы.
