– Четырнадцать лун, Табия. За это время ты его разозлишь так, чтобы воздух сверкал.
Я кивнула.
– Взамен я лично прослежу за благополучием твоей семьи, встану на защиту брата, если такое потребуется, и буду рядом с тобой в зале Двух Истин.
– Без завещания Хагера. – Напомнила я.
– Без завещания Хагера.
– А если у меня не получится?
– Не думаю, что ты хочешь знать о наказании. Старайся лучше. Чтобы точно получилось. – Равнодушно заметил Атум и махнул рукой.
Разговор был закончен.
Мне осталось жить четырнадцать лун.
Или и того меньше. Это смотря насколько сильно я взбешу Анубиса!
Саккара. Покои Анубиса. День 1.
– Есть кто дома? – Заорала я, пинком открывая дверь. – Хватит спать, дел много! Кто не одет, я не виновата!
Проорала и зажмурилась, ожидая сокрушительного удара. Сердце билось раненой птицей, ладони вспотели, глаза заболели, а смертоносной оплеухи всё не было. Как такое может быть? За одни только эти слова (я, между прочим, со вчерашней ночи смелости набиралась, чтобы такое вытворить!) меня следовало казнить, оживить и снова казнить.
Может, великий Анубис так обалдел от моей наглости, что запутался в вариантах моего усекновения?
Я приоткрыла один глаз. Затем второй. И никого! Зря орала!
Покои бога мумификации были …странными для бога мумификации. Ни тебе останков тел на стенах, ни каноп с органами, ни полосок ткани для обертывания. Ни самого бога.
Выходит, смерть моя откладывается?
Я прикрыла дверь и осмотрелась, с любопытством заглядывая в каждый угол: полотна из тончайшего белого шелка развевались у окна, в мягком красном ковре утопали ноги, пуфики и столик с резными ножками прикорнули в углу, зазывая на «подремать и расслабиться». За занавесками прятался широкий балкон, – барельефы, завитушки и искусно вырезанные перила, вазы с цветами, кустами и целыми деревьями. А внизу раскинулась Саккара – прекрасный зеленый город. Люди казались крошечными, не больше мизинца, сновали туда-сюда, что-то переносили, смеялись. А на горизонте сверкающими вершинами подпирали восходящее солнце пирамиды.
Я вернулась в комнату, заглянула в следующие покои – спальня. И даже не саркофаг стоит, а обычная кровать, хоть и поистине гигантских размеров. И снова повсюду хлопок, цветы, ковры. Может, я ошиблась и это комната какой-нибудь служанки? Тогда где ароматные масла и одежда? Где предметы, так нужные каждой женщине?
– Интересно. – Прогромыхало за моей спиной.
Я пискнула, охнула, развернулась, осмотрела эбонитово-черную с золотом фигуру, застывшую в проеме, впечатлилась маске шакала (не уши, а рога буйвола, честное слово!) и выпалила первое, что пришло на ум:
– Испугалась я, а интересно ему..!
Анубис сложил руки на груди, наклонил голову, вглядываясь в меня. Я молчала. Потом поняла, что надо что-то сказать перед смертью и представилась:
– Табия. Новая служанка.
– Вот как. А старая где?
Где старая? Надо подумать.
– Ушла. – Я махнула рукой, показывая направление. Направление получилось неопределенное. – Туда ушла. Говорит, больше не вернётся. Теперь я за неё.
Анубис покачал головой, шагнул ко мне, – я быстренько зажмурилась: ну, вот и всё, встречай меня, прекрасная Маат! – и прошел мимо, едва задев плечом. Показалось, что от этого прикосновения сердце перестало биться, а ноги приросли к полу.
– Так и будешь тут стоять? – Глухо поинтересовался мне в спину бог смерти.
– Нет. Да. Возможно. – Я снова открыла глаза. – Охо-хо…
– Та-би-я, – нараспев произнес Анубис. Мне в затылок. А я поняла, что ему даже не стоит утруждаться и доставать острый хопш* (*холодное оружие с клинком серповидной формы), я прекрасно помру самостоятельно от ужаса. Или от стыда! Возьми себя в руки, Табия, не будь идиоткой! Твоя задача вывести его из себя, а не убедить в своей неадекватности!
– А-ну-бис?.. – откликнулась я и снова зажмурилась: на этот раз точно повезёт! Я ведь даже не жрец, чтобы обращаться к богу мумификации по имени и без пресловутой «О».
– И как, звучит?
Я выдохнула. Сообразила, что мне задали вопрос, повторила его имя несколько раз, будто пробовала на вкус, и честно призналась:
– Да. Красивое.
Бог смерти усмехнулся. Светом клянусь, усмехнулся! И, судя по звукам, отошел от меня сразу на другой конец комнаты.
Что такое? Почему я еще жива? Все планы верблюду под хвост!
– Какие-то указания будут? – Я развернулась на пятках и уставилась на бога мумификации: не трусить, не опускать взгляд, бесить качественно!
– А что, старая служанка тебе их не оставила?
Эм-м… Быстро отвечай, не думай!
– Она убежала и даже не оглянулась. Итак?
– Ужин после захода солнца, – принялся перечислять Анубис, не прекращая что-то искать на столике.
– Мясо, рыба, люди? – С непроницаемым лицом уточнила я.
– Фрукты. – Огорошил меня Анубис и вышел из спальни.
Фрукты? Серьезно?
Я понеслась за ним, не особо чувствуя пол под ногами.
– А пить? Финиковый сок, молоко, кровь девственниц?
– Вода.
Анубис скрылся на балконе. Я резке сменила траекторию бега, влетела в занавески, запуталась, отчаянно замахала руками, высвобождаясь из хлопкового плена:
– Что еще? Особые предпочтения?
– Я люблю тишину, Табия. Это будет не сложно для тебя, я надеюсь?
– Тишину? Без проблем! Ни одной проблемы! Я тиха, как тушканчик! – Я выбралась, наконец, из вороха занавесок, нашла Анубиса взглядом и тут же прищурилась: солнце отражалось от золотых пластин его одеяния и слепило глаза. – Вы меня не увидите и не услышите! Где Табия? А нет меня. Вот такая я тихая…
– Что-то сомневаюсь. – Тихо проворчал он. Или мне показалось? Маска искажала звуки, я могла не так понять его слова. Могла же?
– Табия?
– Я. Табия – это я.
– Ты всё запомнила?
– Я? Всё! Совершенно всё. Всё будет в лучшем виде! И еда, и питьё, и тишина, всё будет!
Анубис вздохнул. Тяжело так вздохнул. И прошёл мимо меня, через комнату, к выходу. Захлопнулась дверь.
Я плюхнулась на пол, поднесла к лицу руки – пальцы дрожали. Да и ноги тряслись. Я была жива. Даже сердечный удар не поймала. Вот это у меня здоровье оказывается!
А бог смерти оказался очень терпеливым, – занят был, наверно, своими божественными мыслями. Но ничего, ничего, Табия, впереди ужин. Будут ему и фрукты, и вода, и тишина.
Анубис шёл по коридору и задумчиво рассматривал длинные лёгкие занавески. Ткань волновалась под лёгким ветром, то вздувалась пузырём, то втягивалась в огромные окна. Красиво, необычно, будто дышал сам воздух. Странно, никогда этого не замечал. Как не замечал у людей такого удивительного цвета глаз: серо-зелёных, с россыпью песчинок такого тёмного цвета, что они казались почти карими. Но стоило девчонке выйти на солнце, как глаза приобретали голубой оттенок. Та-би-я… Красивое имя. И девчонка тоже красивая, – худенькая, остроносая. Пыжилась изо всех сил, старалась грубить, а сама разве что сознание от страха не теряла. Смелая, маленькая человечка…
Почему Атум выбрал её? Под руку подвернулась? Возможно. Но в том, что она – часть игры, – Анубис не сомневался: только заключили пари, как тут же является эта Табия и с порога начинает дерзить и врать. Если бы Атум подготовился чуть лучше, знал бы, что никакой «старой» служанки у него не было: только в своих покоях он может снять маску, и лишние свидетели ему не нужны.
Что ж, пари есть пари, подыграем.
Некрополь встретил его блеском стен и маревом, поднимающимся от раскаленных камней. Анубис провел кончиками пальцем по гладкой поверхности облицовочных плит и довольно улыбнулся: его детище, – сильное, мощное, пропитанное магией от основания первого яруса и до самой крыши. Здесь он обучал жрецов мумификации и хранил древние книги, здесь находился переход в зал Двух Истин. И только здесь он чувствовал себя спокойно. Потому что измениться может всё в любой момент, и только смерть постоянна. Он постоянен.
Анубис взглянул на солнце, игриво запутавшееся в ушах каменной статуи, увековечившей одну из его ипостасей, – золотого волка, – и уверенно зашёл в некрополь, – пора искать пропажу.
Прохлада, ровный свет фонарей; Его шаги отражались от стен гулким эхом. Он знал, жрецы их слышат. И сейчас панически поправляют одежды, шепчутся, выбирая того самого смельчака, что озвучит плохую весть. Даже две: тело подложной невесты не опознано, тело настоящей – не найдено. Кто бы сомневался!
– Говорите. – Анубис вошел в зал, едва взглянув на остолбеневших жрецов.
– Ищем, о Анубис..!
Ответ позабавил и заинтересовал. В интонации совсем молодого жреца было столько чувств, что даже он смог уловить почти все: страх, вызов, решимость, ложь. Ложь! Он почувствовал её на языке так отчетливо, будто выпил лимонный сок.
– Имя. – Остановился он.
– Гьяси, о Анубис…
Гьяси – новенький. Всего несколько лун как его допустили до некрополя. Старательный, но не изворотливый. Такие жрецы тоже нужны, – в основном, для монотонной работы.
Анубис развернулся корпусом и навис над съёжившимся жрецом. Ищут они, посмотрите-ка!
– И как же вы ищете мою пропажу?
Как ни пытался Анубис контролировать свой голос, нотки злости всё же проскочили. Жрецы, расслышав их, рухнули на пол, изобразив вокруг бога мертвых белые барханы. Смешно.
– Опрашиваем недавно усопших, о Анубис, проверяем записи, о Анубис… – Залепетал Гьяси, на глазах теряя румянец.
– Опрашиваете усопших? Сами?
– Родственников, о Анубис. – Окончательно побледнел жрец.
Бог мертвых склонил голову, внимательно осмотрел юного ученика: что-то скрывает, определенно. И боится его. Это правильно, – богов надо уважать. Но до этого дурацкого спора с Атумом, он даже не представлял, НАСКОЛЬКО велик страх людей. Почему-то захотелось вернуться в свои покои и снова поговорить с Табией, – она боялась не так сильно. И пыталась смотреть ему в глаза, – неслыханная дерзость. Говорил же, смелая!
Анубис сжал пальцы, развернул плечи, осмотрелся. От его внимательного взора не укрылся замаскированный хаос: разводы копоти на стенах жрецы пытались прикрыть факелами и золотыми статуями, несколько глиняных черепков обиженно таращились из-под столика для канопов. Догадаться было легко: кто-то из этих оболтусов оставил рядом с чашей огня ткань и сосуд с маслом? Огонь перекинулся на тряпицу, и летучие пары взорвались? Вместе с чашей, судя по осколкам.
– Отмоем, о Анубис! – Завопил один из жрецов.
– Отчистим! Отскребём! Отдраим! – Подхватили остальные.
Атум, хитрый ты проидоха, твоё пари бесит даже больше, чем безрукие ученики!
– И чего тогда ждём?
Жрецы бросились врассыпную, похватали тряпки, забегали, сталкиваясь лбами. Кто мешал им привести зал в порядок, пока он отсутствовал? Страх, гордость, мнимая безнаказанность? Атум и их подговорил, чтобы свести его с ума? Нет, в некрополь бог мудрости не сунется, он же умный, Тьма задери! А вот подослать человека в его покои – это в его духе.
Та-би-я… Сегодня его тянуло в Саккару. И почему-то хотелось фруктов.
Анубис развернулся и вышел на улицу, не проронив ни слова. Только эбонитово-черная Тьма, обнимавшая его тело, волнами расходилась по коже, выдавая настроение.
Завтра. Завтра он приступит к поискам. Сам. А сейчас его ждёт ужин.
До Саккары добрался быстро. Уже в коридоре поймал себя на мысли, что невольно прибавляет шаг. Замер на несколько мгновений, уловив незнакомую эмоцию, удивился, когда понял, что волнуется. Потом удивился тому, что удивился.
Как странно. Необычно. Но ему нравилось это чувство… предвкушения.
Анубис улыбнулся. Покачал головой. И… открыл дверь в свои покои.
– Тьма меня задери! Табия?! ЧТО ЭТО?!
Саккара. Покои Анубиса. Вечер. День 1.
Фрукты, вода и тишина, значит?
Что я усвоила с самого раннего детства, так это то, что месть и ложь должны быть основаны на правде и фактах. Потому ужин для Анубиса я приготовила собственными руками и строго по заявленному списку: собственноручно сложила финики и манго на поднос, налила в кувшин воду, погасила часть свечей, чтобы создать полумрак, и ушла в спальню. Готовится. Потому что я – женщина, а он – мужчина. А как встречает женщина мужчину после рабочего дня? Правильно – во всеоружии!
Мой план был прост – соблазнять бога мумификации изо всех сил, а когда он сдастся под моими чарами, взять и посмеяться над размером его мужского …самолюбия. Да за такое ни один мужик по головке не погладит! Я даже знала, что меня ждёт: оторопь на несколько мгновений, а потом сразу «здравствуй, богиня Маат!»
Но готовиться надо было очень тщательно. Анубис – один из самых скрытных богов в Та-Кемет. Он не устраивал игрищ и оргий, не приглашал в покои женщин, не участвовал в пирушках. Даже на званые вечера приходил с неохотой, выслушивал вступительную приветственную речь и сразу же убегал в свой некрополь. А значило это только одно – женщины этого мира его не интересовали, потому что были очень страшными, – на вкус бога мумификации естественно. Ему подавай загробную жизнь, недаром он чуть ли не поселился в своём некрополе.
Вооруженная фактами, я взялась за дело: заменила легкие серебристые занавески кроваво-красными полотнами, принесла с рынка (видели бы вы глаза шемсу, когда я тащила мимо них кувшин) потроха и аккуратно развесила кишки животных по статуям и перилам балкона, – красиво получилось. Если представить на их месте гирлянды из цветов. Сбегала на скотобойню, отобрала три более или менее целых черепа коз и расставила их по столам в углах комнаты. Подумала и внутрь каждой засунула по свече. Как только в пустых глазницах загорелось пламя, стало совсем идеально. Ух, жутенько! Думаю, Анубису понравится!
На дополнительное украшение покоев воображения не хватило, и я побежала в спальню, – краситься! Как там выглядят усопшие?
Кожу пришлось белить глиной, добытой в серебряных рудниках, глаза подводить стружкой голенита. Получилось красиво, – не подойдет! Я растерла ровные стрелки, превратив их в два замечательных синяка, – вот так лучше, издалека так и вовсе кажется, что глазницы уже стали западать в череп. Добавить глины, чтобы прямо натуральная белизна получилась. Еще добавить. Далее очередь самого неприятного, – выжала луковый сок и закапала в глаза и нос. Повыла. Поохала. Поревела. Почихала. Потом снова поревела. А когда зрение вернулось, имела счастье лицезреть такие красные и опухшие от слез щелочки, что даже мне страшно стало.
С одеждой было проще всего – обмотала тело полосками ткани и готово. Было одно «но» – усопшие не передвигаются, их как замотали, так они и лежат. А у меня при каждом шаге ткань начинала раскручиваться и путаться под ногами. При этом оголяя такие части тела, которые только мужьям и показывают. Но я и тут нашла выход – завязала концы полос премиленькими бантиками. Получилось семь штук, выглядывали они из самых неожиданных мест, но что поделать, – красота загробного мира требует жертв.
Волосы. Вот тут было сложно. Золотых масок и украшений у меня не было, брать их было не у кого. Я попыталась завернуть тканью голову, но:
1. Дышать становилось нечем.
2. В темной комнате и так ничего не видно, а с этой маской и вовсе становилось невозможно что-либо рассмотреть.
Я всё же попыталась пройтись по спальне, но сразу же споткнулась о кувшин. Кувшин упал, остатки внутренностей с противным чпоком вывалились на ковер. Я полетела следом, – как оказалось потроха такие же скользкие, как и масло, – ударилась, вымазалась в кровище и кишках, приобрела «чудесный» аромат, унюхав который снова начала рыдать и чихать.
Я кивнула.
– Взамен я лично прослежу за благополучием твоей семьи, встану на защиту брата, если такое потребуется, и буду рядом с тобой в зале Двух Истин.
– Без завещания Хагера. – Напомнила я.
– Без завещания Хагера.
– А если у меня не получится?
– Не думаю, что ты хочешь знать о наказании. Старайся лучше. Чтобы точно получилось. – Равнодушно заметил Атум и махнул рукой.
Разговор был закончен.
Мне осталось жить четырнадцать лун.
Или и того меньше. Это смотря насколько сильно я взбешу Анубиса!
Глава 2.
Саккара. Покои Анубиса. День 1.
– Есть кто дома? – Заорала я, пинком открывая дверь. – Хватит спать, дел много! Кто не одет, я не виновата!
Проорала и зажмурилась, ожидая сокрушительного удара. Сердце билось раненой птицей, ладони вспотели, глаза заболели, а смертоносной оплеухи всё не было. Как такое может быть? За одни только эти слова (я, между прочим, со вчерашней ночи смелости набиралась, чтобы такое вытворить!) меня следовало казнить, оживить и снова казнить.
Может, великий Анубис так обалдел от моей наглости, что запутался в вариантах моего усекновения?
Я приоткрыла один глаз. Затем второй. И никого! Зря орала!
Покои бога мумификации были …странными для бога мумификации. Ни тебе останков тел на стенах, ни каноп с органами, ни полосок ткани для обертывания. Ни самого бога.
Выходит, смерть моя откладывается?
Я прикрыла дверь и осмотрелась, с любопытством заглядывая в каждый угол: полотна из тончайшего белого шелка развевались у окна, в мягком красном ковре утопали ноги, пуфики и столик с резными ножками прикорнули в углу, зазывая на «подремать и расслабиться». За занавесками прятался широкий балкон, – барельефы, завитушки и искусно вырезанные перила, вазы с цветами, кустами и целыми деревьями. А внизу раскинулась Саккара – прекрасный зеленый город. Люди казались крошечными, не больше мизинца, сновали туда-сюда, что-то переносили, смеялись. А на горизонте сверкающими вершинами подпирали восходящее солнце пирамиды.
Я вернулась в комнату, заглянула в следующие покои – спальня. И даже не саркофаг стоит, а обычная кровать, хоть и поистине гигантских размеров. И снова повсюду хлопок, цветы, ковры. Может, я ошиблась и это комната какой-нибудь служанки? Тогда где ароматные масла и одежда? Где предметы, так нужные каждой женщине?
– Интересно. – Прогромыхало за моей спиной.
Я пискнула, охнула, развернулась, осмотрела эбонитово-черную с золотом фигуру, застывшую в проеме, впечатлилась маске шакала (не уши, а рога буйвола, честное слово!) и выпалила первое, что пришло на ум:
– Испугалась я, а интересно ему..!
Анубис сложил руки на груди, наклонил голову, вглядываясь в меня. Я молчала. Потом поняла, что надо что-то сказать перед смертью и представилась:
– Табия. Новая служанка.
– Вот как. А старая где?
Где старая? Надо подумать.
– Ушла. – Я махнула рукой, показывая направление. Направление получилось неопределенное. – Туда ушла. Говорит, больше не вернётся. Теперь я за неё.
Анубис покачал головой, шагнул ко мне, – я быстренько зажмурилась: ну, вот и всё, встречай меня, прекрасная Маат! – и прошел мимо, едва задев плечом. Показалось, что от этого прикосновения сердце перестало биться, а ноги приросли к полу.
– Так и будешь тут стоять? – Глухо поинтересовался мне в спину бог смерти.
– Нет. Да. Возможно. – Я снова открыла глаза. – Охо-хо…
– Та-би-я, – нараспев произнес Анубис. Мне в затылок. А я поняла, что ему даже не стоит утруждаться и доставать острый хопш* (*холодное оружие с клинком серповидной формы), я прекрасно помру самостоятельно от ужаса. Или от стыда! Возьми себя в руки, Табия, не будь идиоткой! Твоя задача вывести его из себя, а не убедить в своей неадекватности!
– А-ну-бис?.. – откликнулась я и снова зажмурилась: на этот раз точно повезёт! Я ведь даже не жрец, чтобы обращаться к богу мумификации по имени и без пресловутой «О».
– И как, звучит?
Я выдохнула. Сообразила, что мне задали вопрос, повторила его имя несколько раз, будто пробовала на вкус, и честно призналась:
– Да. Красивое.
Бог смерти усмехнулся. Светом клянусь, усмехнулся! И, судя по звукам, отошел от меня сразу на другой конец комнаты.
Что такое? Почему я еще жива? Все планы верблюду под хвост!
– Какие-то указания будут? – Я развернулась на пятках и уставилась на бога мумификации: не трусить, не опускать взгляд, бесить качественно!
– А что, старая служанка тебе их не оставила?
Эм-м… Быстро отвечай, не думай!
– Она убежала и даже не оглянулась. Итак?
– Ужин после захода солнца, – принялся перечислять Анубис, не прекращая что-то искать на столике.
– Мясо, рыба, люди? – С непроницаемым лицом уточнила я.
– Фрукты. – Огорошил меня Анубис и вышел из спальни.
Фрукты? Серьезно?
Я понеслась за ним, не особо чувствуя пол под ногами.
– А пить? Финиковый сок, молоко, кровь девственниц?
– Вода.
Анубис скрылся на балконе. Я резке сменила траекторию бега, влетела в занавески, запуталась, отчаянно замахала руками, высвобождаясь из хлопкового плена:
– Что еще? Особые предпочтения?
– Я люблю тишину, Табия. Это будет не сложно для тебя, я надеюсь?
– Тишину? Без проблем! Ни одной проблемы! Я тиха, как тушканчик! – Я выбралась, наконец, из вороха занавесок, нашла Анубиса взглядом и тут же прищурилась: солнце отражалось от золотых пластин его одеяния и слепило глаза. – Вы меня не увидите и не услышите! Где Табия? А нет меня. Вот такая я тихая…
– Что-то сомневаюсь. – Тихо проворчал он. Или мне показалось? Маска искажала звуки, я могла не так понять его слова. Могла же?
– Табия?
– Я. Табия – это я.
– Ты всё запомнила?
– Я? Всё! Совершенно всё. Всё будет в лучшем виде! И еда, и питьё, и тишина, всё будет!
Анубис вздохнул. Тяжело так вздохнул. И прошёл мимо меня, через комнату, к выходу. Захлопнулась дверь.
Я плюхнулась на пол, поднесла к лицу руки – пальцы дрожали. Да и ноги тряслись. Я была жива. Даже сердечный удар не поймала. Вот это у меня здоровье оказывается!
А бог смерти оказался очень терпеливым, – занят был, наверно, своими божественными мыслями. Но ничего, ничего, Табия, впереди ужин. Будут ему и фрукты, и вода, и тишина.
***
Анубис шёл по коридору и задумчиво рассматривал длинные лёгкие занавески. Ткань волновалась под лёгким ветром, то вздувалась пузырём, то втягивалась в огромные окна. Красиво, необычно, будто дышал сам воздух. Странно, никогда этого не замечал. Как не замечал у людей такого удивительного цвета глаз: серо-зелёных, с россыпью песчинок такого тёмного цвета, что они казались почти карими. Но стоило девчонке выйти на солнце, как глаза приобретали голубой оттенок. Та-би-я… Красивое имя. И девчонка тоже красивая, – худенькая, остроносая. Пыжилась изо всех сил, старалась грубить, а сама разве что сознание от страха не теряла. Смелая, маленькая человечка…
Почему Атум выбрал её? Под руку подвернулась? Возможно. Но в том, что она – часть игры, – Анубис не сомневался: только заключили пари, как тут же является эта Табия и с порога начинает дерзить и врать. Если бы Атум подготовился чуть лучше, знал бы, что никакой «старой» служанки у него не было: только в своих покоях он может снять маску, и лишние свидетели ему не нужны.
Что ж, пари есть пари, подыграем.
Некрополь встретил его блеском стен и маревом, поднимающимся от раскаленных камней. Анубис провел кончиками пальцем по гладкой поверхности облицовочных плит и довольно улыбнулся: его детище, – сильное, мощное, пропитанное магией от основания первого яруса и до самой крыши. Здесь он обучал жрецов мумификации и хранил древние книги, здесь находился переход в зал Двух Истин. И только здесь он чувствовал себя спокойно. Потому что измениться может всё в любой момент, и только смерть постоянна. Он постоянен.
Анубис взглянул на солнце, игриво запутавшееся в ушах каменной статуи, увековечившей одну из его ипостасей, – золотого волка, – и уверенно зашёл в некрополь, – пора искать пропажу.
Прохлада, ровный свет фонарей; Его шаги отражались от стен гулким эхом. Он знал, жрецы их слышат. И сейчас панически поправляют одежды, шепчутся, выбирая того самого смельчака, что озвучит плохую весть. Даже две: тело подложной невесты не опознано, тело настоящей – не найдено. Кто бы сомневался!
– Говорите. – Анубис вошел в зал, едва взглянув на остолбеневших жрецов.
– Ищем, о Анубис..!
Ответ позабавил и заинтересовал. В интонации совсем молодого жреца было столько чувств, что даже он смог уловить почти все: страх, вызов, решимость, ложь. Ложь! Он почувствовал её на языке так отчетливо, будто выпил лимонный сок.
– Имя. – Остановился он.
– Гьяси, о Анубис…
Гьяси – новенький. Всего несколько лун как его допустили до некрополя. Старательный, но не изворотливый. Такие жрецы тоже нужны, – в основном, для монотонной работы.
Анубис развернулся корпусом и навис над съёжившимся жрецом. Ищут они, посмотрите-ка!
– И как же вы ищете мою пропажу?
Как ни пытался Анубис контролировать свой голос, нотки злости всё же проскочили. Жрецы, расслышав их, рухнули на пол, изобразив вокруг бога мертвых белые барханы. Смешно.
– Опрашиваем недавно усопших, о Анубис, проверяем записи, о Анубис… – Залепетал Гьяси, на глазах теряя румянец.
– Опрашиваете усопших? Сами?
– Родственников, о Анубис. – Окончательно побледнел жрец.
Бог мертвых склонил голову, внимательно осмотрел юного ученика: что-то скрывает, определенно. И боится его. Это правильно, – богов надо уважать. Но до этого дурацкого спора с Атумом, он даже не представлял, НАСКОЛЬКО велик страх людей. Почему-то захотелось вернуться в свои покои и снова поговорить с Табией, – она боялась не так сильно. И пыталась смотреть ему в глаза, – неслыханная дерзость. Говорил же, смелая!
Анубис сжал пальцы, развернул плечи, осмотрелся. От его внимательного взора не укрылся замаскированный хаос: разводы копоти на стенах жрецы пытались прикрыть факелами и золотыми статуями, несколько глиняных черепков обиженно таращились из-под столика для канопов. Догадаться было легко: кто-то из этих оболтусов оставил рядом с чашей огня ткань и сосуд с маслом? Огонь перекинулся на тряпицу, и летучие пары взорвались? Вместе с чашей, судя по осколкам.
– Отмоем, о Анубис! – Завопил один из жрецов.
– Отчистим! Отскребём! Отдраим! – Подхватили остальные.
Атум, хитрый ты проидоха, твоё пари бесит даже больше, чем безрукие ученики!
– И чего тогда ждём?
Жрецы бросились врассыпную, похватали тряпки, забегали, сталкиваясь лбами. Кто мешал им привести зал в порядок, пока он отсутствовал? Страх, гордость, мнимая безнаказанность? Атум и их подговорил, чтобы свести его с ума? Нет, в некрополь бог мудрости не сунется, он же умный, Тьма задери! А вот подослать человека в его покои – это в его духе.
Та-би-я… Сегодня его тянуло в Саккару. И почему-то хотелось фруктов.
Анубис развернулся и вышел на улицу, не проронив ни слова. Только эбонитово-черная Тьма, обнимавшая его тело, волнами расходилась по коже, выдавая настроение.
Завтра. Завтра он приступит к поискам. Сам. А сейчас его ждёт ужин.
До Саккары добрался быстро. Уже в коридоре поймал себя на мысли, что невольно прибавляет шаг. Замер на несколько мгновений, уловив незнакомую эмоцию, удивился, когда понял, что волнуется. Потом удивился тому, что удивился.
Как странно. Необычно. Но ему нравилось это чувство… предвкушения.
Анубис улыбнулся. Покачал головой. И… открыл дверь в свои покои.
– Тьма меня задери! Табия?! ЧТО ЭТО?!
***
Саккара. Покои Анубиса. Вечер. День 1.
Фрукты, вода и тишина, значит?
Что я усвоила с самого раннего детства, так это то, что месть и ложь должны быть основаны на правде и фактах. Потому ужин для Анубиса я приготовила собственными руками и строго по заявленному списку: собственноручно сложила финики и манго на поднос, налила в кувшин воду, погасила часть свечей, чтобы создать полумрак, и ушла в спальню. Готовится. Потому что я – женщина, а он – мужчина. А как встречает женщина мужчину после рабочего дня? Правильно – во всеоружии!
Мой план был прост – соблазнять бога мумификации изо всех сил, а когда он сдастся под моими чарами, взять и посмеяться над размером его мужского …самолюбия. Да за такое ни один мужик по головке не погладит! Я даже знала, что меня ждёт: оторопь на несколько мгновений, а потом сразу «здравствуй, богиня Маат!»
Но готовиться надо было очень тщательно. Анубис – один из самых скрытных богов в Та-Кемет. Он не устраивал игрищ и оргий, не приглашал в покои женщин, не участвовал в пирушках. Даже на званые вечера приходил с неохотой, выслушивал вступительную приветственную речь и сразу же убегал в свой некрополь. А значило это только одно – женщины этого мира его не интересовали, потому что были очень страшными, – на вкус бога мумификации естественно. Ему подавай загробную жизнь, недаром он чуть ли не поселился в своём некрополе.
Вооруженная фактами, я взялась за дело: заменила легкие серебристые занавески кроваво-красными полотнами, принесла с рынка (видели бы вы глаза шемсу, когда я тащила мимо них кувшин) потроха и аккуратно развесила кишки животных по статуям и перилам балкона, – красиво получилось. Если представить на их месте гирлянды из цветов. Сбегала на скотобойню, отобрала три более или менее целых черепа коз и расставила их по столам в углах комнаты. Подумала и внутрь каждой засунула по свече. Как только в пустых глазницах загорелось пламя, стало совсем идеально. Ух, жутенько! Думаю, Анубису понравится!
На дополнительное украшение покоев воображения не хватило, и я побежала в спальню, – краситься! Как там выглядят усопшие?
Кожу пришлось белить глиной, добытой в серебряных рудниках, глаза подводить стружкой голенита. Получилось красиво, – не подойдет! Я растерла ровные стрелки, превратив их в два замечательных синяка, – вот так лучше, издалека так и вовсе кажется, что глазницы уже стали западать в череп. Добавить глины, чтобы прямо натуральная белизна получилась. Еще добавить. Далее очередь самого неприятного, – выжала луковый сок и закапала в глаза и нос. Повыла. Поохала. Поревела. Почихала. Потом снова поревела. А когда зрение вернулось, имела счастье лицезреть такие красные и опухшие от слез щелочки, что даже мне страшно стало.
С одеждой было проще всего – обмотала тело полосками ткани и готово. Было одно «но» – усопшие не передвигаются, их как замотали, так они и лежат. А у меня при каждом шаге ткань начинала раскручиваться и путаться под ногами. При этом оголяя такие части тела, которые только мужьям и показывают. Но я и тут нашла выход – завязала концы полос премиленькими бантиками. Получилось семь штук, выглядывали они из самых неожиданных мест, но что поделать, – красота загробного мира требует жертв.
Волосы. Вот тут было сложно. Золотых масок и украшений у меня не было, брать их было не у кого. Я попыталась завернуть тканью голову, но:
1. Дышать становилось нечем.
2. В темной комнате и так ничего не видно, а с этой маской и вовсе становилось невозможно что-либо рассмотреть.
Я всё же попыталась пройтись по спальне, но сразу же споткнулась о кувшин. Кувшин упал, остатки внутренностей с противным чпоком вывалились на ковер. Я полетела следом, – как оказалось потроха такие же скользкие, как и масло, – ударилась, вымазалась в кровище и кишках, приобрела «чудесный» аромат, унюхав который снова начала рыдать и чихать.
