Рене не оставалось ничего, кроме как пить горький змеиный чай и тренировать своё терпение. Впрочем, вскоре она утешилась наблюдением за Дамианом и мальчишкой с Ю, для которых эта трапеза тоже оказалась не из лёгких. Суп из насекомых произвёл на них почти такое впечатление, как и на Рену. Наследник Ю с ужасом отстранился от блюда и нервно осушил целый стакан воды, в отличие от него Дамиан был настроен более философски. Он с интересом изучал содержимое блюда и даже вылавливал отдельные тушки паучков и гусениц, чтобы поближе рассмотреть на ложке, но есть так и не стал. Мальчишки постоянно перешёптывались, и Рене ужасно хотелось узнать, о чём же они говорят, но подслушивать в собственном доме казалось ей недостойным. В то же время её любопытство только разгоралось, и возможная тайна Дамиана виделась весьма притягательной, но, сколько бы Рена не смотрела на подростка из Каэра, она так и не заметила ничего необычного. А вот мальчишка с Ю, наоборот, вызывал всё больше подозрений. Рена своим змеиным нутром ощущала, что за всей этой боязливой скромностью скрывается нечто важное. Что-то такое, о чём мальчишка, возможно, и сам не догадывался. «Марселу», — наконец, Рена вспомнила, как его зовут, и тот, словно услышав своё имя, внезапно дёрнулся. Это показалось довольно странным. И, возможно, если бы спустя миг не начали подавать десерт, Рена провела бы ещё эксперимент, но момент был упущен, а сладкий пирог с лягушачьей икрой выглядел весьма аппетитно. Вдобавок Мальда сменила за риантой Рианму, и хоть играла она тоже довольно посредственно, фальшивые звуки более не досаждали тонкому слуху, и потому, можно сказать, вечер закончился вполне сносно.
Когда отец поднялся из-за стола, Рена уже настроилась быстро проводить гостей и, наконец, расслабиться, но в её нехитрые планы вмешалась матушка.
— Оставь гостей на Рэла, нам нужно кое-что с тобой обсудить.
Рена была даже рада избавиться от неприятной обязанности и уже предвкушала душевный разговор, но вместо материнской спальни они отправились в отцовский кабинет. Это оказалось несколько неожиданным. Однако, сопоставив между собой факты недавних событий, Рена решила, что всё дело в Сарояне, и отчасти оказалась права. После того, как отец устроился на своём любимом кресле, а матушка встала за его спиной, разговор и в самом деле начался с третьей жены.
— Моё дорогое дитя, — мягко начал отец, — Р’дир Ладира рассказала мне о новой выходке Р’тар Сарояны, и мне бы хотелось извиниться перед тобой за это.
— Разве вы должны? — удивилась Рена.
— Ещё как должен. Я был слишком беспечен по отношению к Ренисе. Мне не стоило идти на поводу у Сарояны и позволять им обеим маяться от скуки, вместо того чтобы чему-то учиться. Это только моя ошибка, и я сожалею, что тебе пришлось отвечать за мои проступки.
— Поэтому вы не пустили их на ужин?
— Скажу даже больше, — хмыкнул отец. — Я выслал их в северное имение ещё до заката. И не стоит меня осуждать, — заметив укоризненный взгляд Рены, попросил он. — Если бы я дал слабину, наш ужин вряд ли бы состоялся с этим-то гостем из Шак-ли… Ты и сама понимаешь, нам не нужны лишние неприятности.
— Запомни, Рена, — вклинилась в разговор матушка, — пока ты Хозяйка дома, его интересы превыше отношений. Я знаю, у тебя добрые сердца, но сейчас ты не должна чувствовать себя виноватой.
После этих слов в кабинете повисла напряжённая пауза. Рена искренне переживала за Сарояну и Ренису. По её мнению, отцовское решение было слишком жестоким и не столь дальновидным. Мстительная Сарояна теперь наверняка будет упиваться собственной злостью и станет ещё более невыносимой, а бедной Ренисе придётся исполнять безумные планы собственной матери. Рене стало весьма неуютно в качестве главной мишени.
— Но это не всё, о чём мы с тобой хотели поговорить, — нарушила тишину матушка.
Отец потянулся к ящику стола и, открыв его, выудил запечатанное письмо.
— После церемонии твоего возвышения к нам кое-что пришло, — протягивая конверт, сказал он.
Рена привстала с кресла и приняла увесистое письмо. Похоже, внутри было нечто тяжёлое, вероятно, какое-то украшение. Рена с интересом взглянула на необычную чёрную печать, в рельефе которой ей так и не удалось разобрать рисунка.
— И что это? — не решаясь вскрыть конверт, спросила она.
— Предложение, — понизив голос, произнёс отец.
— Вы хотите выдать меня замуж? — с некоторым разочарованием, переспросила Рена. Она продолжала вертеть в руках письмо, которое нравилось ей всё меньше и меньше.
— Не то, чтобы… — заговорил отец и тут же осёкся, было видно, что ему трудно подобрать нужные слова, и тогда за него продолжила матушка:
— Мы не хотели спешить, да и Нэйдини очень хвалила тебя. И я даже думала, что, может, тебе бы стоило продолжить обучение до Младшей Жрицы, пока мы будем выбирать. Ты ведь и сама знаешь, что дочь посла для многих выгодная партия. Но…
Матушка тоже замолкла, и это не на шутку взволновало Рену. Она и предположить не могла, что родители были не прочь оставить её ещё ненадолго в Храме. А уж то, что сама Невеста Полоза, пусть Нэйдини и приходилась сестрой-близняшкой матери, отметила её, как достойную, много значило.
— Но?.. — настойчиво повторила Рена, желая поскорее узнать о возникшем на пути к идеальному будущему камне преткновения.
— Это предложение не допускает отказа, — выдал отец, и его мягкое, добродушное лицо посерьёзнело.
— Разве такое бывает? — удивилась Рена. — Меня, что, сватают за царевича?
— Почти, — ответила матушка. — Это письмо из дома Медити — царской династии, что правила нагами до последней Войны Драконов.
Только теперь стал понятен рисунок на печати: чёрный аспид скрутился в символическую букву «Д». Сломав сургуч, Рена открыла письмо, и на её ладонь выпал медальон из чёрного золота, на котором всё тот же изогнутый аспид сверкал рубиновыми глазами. Рена перевернула украшение и прочла гравировку: «Даркал Д’хас Медити».
— Он ведь уже женат! — с недоумением воскликнула она.
Рена слишком хорошо знала обычаи: жрицы всегда становились первыми женами сэйлов. Это была незыблемая традиция, как и то, что в Храме учились только старшие дочери. Семьи сэйлов всегда отличалась строгой иерархичностью. На звание второй жены претендовали только мастеровые, вне зависимости от их происхождения; в третьи брали дочерей нагов из низких сословий, а последними становились младшие дочери сэйлов. А теперь ей, жрице, предлагали занять чужое, более низкое место. Это был весомый удар по гордости.
— У царских династий свои привилегии, — пояснила матушка.
— И какая же я буду? — Рене не удалось скрыть своего разочарования в голосе.
— Третья, — тихо произнёс отец.
— Третья?! — переспросила Рена, и её горло болезненно сжалось. Внутри всё кипело от возмущения: «Это же просто унизительно и достойно отказа! Неужели наш род столь незначителен по сравнению с теми, кто уже давно не цари?»
— Кровь порой важнее власти, — заявила матушка, которая, видимо, прочитала эти мысли. — Возможно, тебя утешит, что женами наследника Медити всегда становились только жрицы.
«Наверное, поэтому они больше и не правят. Даже нынешняя династия Цханахов не позволяет себе таких вольностей!» — недовольно подумала Рена. Конечно, она бы предпочла немедленно отослать медальон хозяину и благополучно, при первой же возможности, отправиться в Храм, но эгоизм был ей не свойственен.
— И когда церемония? — отстранённо поинтересовалась Рена, предпочитая узнать все неприятные новости сразу.
— Из-за приезда наших гостей нам удалось перенести свадьбу на осень, — сообщил отец.
— Понятно, — смиренно произнесла Рена и, с обреченностью посмотрев на медальон, надела его. Массивное украшение тяжело легло на грудь, создавая ощущение, будто на шею взвалили огромный булыжник.
В кабинете вновь воцарилась гнетущая тишина, которую вскоре нарушил отец.
— Кстати, завтра мы уезжаем в город. Распорядись, чтобы накрыли ранний завтрак и выдали гостям нашу одежду. Ни к чему привлекать лишнее внимание.
Рена послушно кивнула и, поняв, что разговор закончен, отправилась выполнять поручения. Но, несмотря на все возникшие хлопоты, мысли её крутились только вокруг предстоящего замужества. О доме Медити она знала мало, а о женихе и того меньше. И быть третьей женой… Рене ещё только предстояло смириться с этой мыслью, как и с тем, что ей так скоро придётся покинуть родительский дом.
Марселу:
Огромное оранжевое солнце, шипя, спускалось в море, а вечерний бриз приносил к берегу остатки пены, бросая её доживать свои последние минуты на золотистом песчаном пляже. Марселу стоял на самой высокой дозорной башне родного замка и с тоской провожал закат. Ему впервые в жизни предстояло покинуть родную страну и отправиться к нагам на далекий Линк. Его отец — хот-рейм Мауру, правитель Ю, — решил, что Марселу уже достаточно вырос и готов пройти обучение в других странах Союза. Ещё пару недель назад об этом просто не могло быть и речи. Мать Марселу, леди Милора, твердила своё непоколебимое «нет», так как не допускала и мысли подвергнуть сына малейшей опасности. И, вполне возможно, она и дальше тряслась бы над ним, если бы не ужасающие события, произошедшие в день его совершеннолетия. Марселу и сам до сих пор не мог в полной мере осознать эти перемены. Особенно сильным ударом стало для него резко изменившиеся отношение матери: она слегла с лихорадкой и не желала его видеть. Растерянному Марселу не оставалось ничего другого, как согласиться на время покинуть страну. Он поверил словам отца, что время поможет принять свершившееся.
Неизвестность страшила Марселу. Будущее, ранее казавшееся таким светлым и безоблачным, теперь представлялось ему тёмным и зловещим. И хотя у него не было нужды так сильно опасаться чужеземцев из-за Слёз Моря — дара его мира, надёжно защищавшего некой сверхъестественной силой от любых врагов, он всё-таки тревожился. Единственное, что несколько успокоило его, так это компания, с которой предстояло начать своё обучение. Их было двое — эльф и человек. Совсем недавно, всего пару месяцев назад, они проходили подобное обучение на его родном Ю, и успели не только познакомиться, но и подружиться. Особой симпатией Марселу проникся к гостю из Каэра — Дамиану. Пусть тот и не обладал необходимой знатностью, но он вполне окупал это своими способностями. Будучи всего на год старше Марселу, Дамиан превосходно владел оружием, а ещё у него был секрет, который совершенно случайно оказался раскрыт. Он умел колдовать. И это было нечто другое, чем иллюзорная или боевая магия эльфов, не походило оно и на мощные сверхъестественные силы демонов. И всё же удивительное волшебство сумело не раз выручить их. А выручать было от чего.
Пожалуй, самой большой головной болью для Марселу стало знакомство с Этьеном. Младший принц Империи Шак-ли отличался удивительным для эльфов дружелюбием и лёгкостью нрава. В общении с ним Марселу вовсе не чувствовал себя глупым ребёнком рядом со взрослым мужчиной, хотя Этьен, по летоисчислению Ю, вполне годился ему в отцы. Конечно, по меркам Шак-ли, эльфы достигали совершеннолетия только к пятидесяти солнечным годам, и многое в поведении Этьена намекало на его юность, всё же Марселу, прожившему всего четырнадцать лет, было трудно это осознать. Ещё труднее оказалась понять невероятную увлеченность эльфа женщинами. Этьен явно умел нравиться, и, едва переступив порог замка Ю, успел очаровать всю прислугу. Впрочем, он и сам всячески поддерживал к себе подобный интерес, не стесняясь оказывать знаки внимания симпатичным девушкам. Всё это, конечно же, в итоге превратилось в большую проблему, когда выяснилось, что в Этьена влюбилось сразу несколько знатных леди, некоторые из которых происходили из весьма воинствующих кланов, и битва за внимание эльфа едва не превратилась в настоящую войну.
В отличие от того же Этьена, Марселу слыл тихим и скромным, ему была свойственна замкнутость и излишняя мечтательность. Хот-рейм Мауру неоднократно ругал сына за подобное витание в облаках. Он считал мечтательность уделом для благородных девиц и неудачников. И словно в насмешку, Марселу окружали такие благородные девицы, которые были напрочь лишены этой привлекательной особенности. Так его младшая сестра была девочкой бойкой и решительной. Её скорее интересовали всякого рода забавы, а не эфемерные мысли. Малышка Марианна готова была носиться с мечом по всему дворцу, тогда как Марселу явно предпочитал спрятаться где-то с книгой. И всё же знакомство с Дамианом и Этьеном, оказало на него большое влияние. Перед ним открылся новый, удивительный мир, полный неожиданностей и приключений, в который Марселу, несмотря на всю свою нерешительность, был не прочь вновь окунуться.
Проводив закат, он неспешно направился в свои комнаты, по дороге любовно и с грустью от предстоящей разлуки любуясь украшенными узорами стенами замка. Марселу расставался с теплотой своего детства, понимая, что время беззаботных шалостей уже прошло. И хотя его кроткий нрав и не позволял никогда устраивать нечто шокирующее, он все же прощался с казавшимися раньше таинственными играми в привидения, с секретами запертых дверей и неизвестностью, спрятанной за поворотами чёрных лестниц. Всё это более не занимало его, разве что, как доброе светлое воспоминание. Ведь теперь Марселу уже знал, отчего закрыты двери и куда ведёт каждая из лестниц в замке. Что до пугающих некогда привидений, то теперь он понимал, что скрип дверей или ставень не был чем-то таинственным, а это всего лишь потехи разгулявшегося ветра и нерасторопность прислуги, забывшей закрыть на ночь ставни и смазать петли.
Марселу в тот вечер даже не надеялся уснуть. Он был настолько взбудоражен, что едва находил себе место, так и проведя целую ночь в думах и тревогах. Едва за окном забрезжил рассвет, Марселу быстро собрался и присел на кровать в ожидании эскорта.
Проводы оказались весьма скромными. Кроме отца никто не вышел с ним попрощаться, а из сопровождающих была лишь телохранительница Присцилла, с которой они и прибыли через Сияющие Врата во Дворец Совета.
Дойдя до посольских апартаментов нагов, Марселу встретился с давними знакомыми. Дамиан был один, его никто не провожал, но это, похоже, нисколько его не заботило. Рядом с Этьеном был подтянутый довольно миловидный эльф — посол Шак-ли, старший принц Франсьен. За время коротких приветствий и ожидания, Этьен успел пофлиртовать с Присциллой, что показалось Марселу забавным. Вот уж поистине подходящая парочка! Телохранителями женщин и не достигших совершеннолетия детей знатных особ по традиции Ю становились суккубы. Эти привлекательные и соблазнительные создания превосходно справлялись со своей работой. Притягивая к себе всё внимание, они были легки на расправу, смело высасывая жизненную силу зазевавшихся мужланов. Но от хорошего урока, который мог бы состояться от более близкого знакомства Этьена и Присциллы, эльфа спас появившийся в коридоре посол Рош. Оглядывая этого статного, коренастого мужчину, Марселу засомневался, что тот мог превращаться в змею. Половину земель Ю населяли оборотни, причем оборотни самые разнообразные: люди-волки, люди-медведи, люди-кошки, люди-ястребы и ещё великое множество видов. Но всех их даже в безопасном человеческом обличии выдавали походка, взгляд или внешность, порой очень сильно напоминающие животного, в которого они и превращались.
Когда отец поднялся из-за стола, Рена уже настроилась быстро проводить гостей и, наконец, расслабиться, но в её нехитрые планы вмешалась матушка.
— Оставь гостей на Рэла, нам нужно кое-что с тобой обсудить.
Рена была даже рада избавиться от неприятной обязанности и уже предвкушала душевный разговор, но вместо материнской спальни они отправились в отцовский кабинет. Это оказалось несколько неожиданным. Однако, сопоставив между собой факты недавних событий, Рена решила, что всё дело в Сарояне, и отчасти оказалась права. После того, как отец устроился на своём любимом кресле, а матушка встала за его спиной, разговор и в самом деле начался с третьей жены.
— Моё дорогое дитя, — мягко начал отец, — Р’дир Ладира рассказала мне о новой выходке Р’тар Сарояны, и мне бы хотелось извиниться перед тобой за это.
— Разве вы должны? — удивилась Рена.
— Ещё как должен. Я был слишком беспечен по отношению к Ренисе. Мне не стоило идти на поводу у Сарояны и позволять им обеим маяться от скуки, вместо того чтобы чему-то учиться. Это только моя ошибка, и я сожалею, что тебе пришлось отвечать за мои проступки.
— Поэтому вы не пустили их на ужин?
— Скажу даже больше, — хмыкнул отец. — Я выслал их в северное имение ещё до заката. И не стоит меня осуждать, — заметив укоризненный взгляд Рены, попросил он. — Если бы я дал слабину, наш ужин вряд ли бы состоялся с этим-то гостем из Шак-ли… Ты и сама понимаешь, нам не нужны лишние неприятности.
— Запомни, Рена, — вклинилась в разговор матушка, — пока ты Хозяйка дома, его интересы превыше отношений. Я знаю, у тебя добрые сердца, но сейчас ты не должна чувствовать себя виноватой.
После этих слов в кабинете повисла напряжённая пауза. Рена искренне переживала за Сарояну и Ренису. По её мнению, отцовское решение было слишком жестоким и не столь дальновидным. Мстительная Сарояна теперь наверняка будет упиваться собственной злостью и станет ещё более невыносимой, а бедной Ренисе придётся исполнять безумные планы собственной матери. Рене стало весьма неуютно в качестве главной мишени.
— Но это не всё, о чём мы с тобой хотели поговорить, — нарушила тишину матушка.
Отец потянулся к ящику стола и, открыв его, выудил запечатанное письмо.
— После церемонии твоего возвышения к нам кое-что пришло, — протягивая конверт, сказал он.
Рена привстала с кресла и приняла увесистое письмо. Похоже, внутри было нечто тяжёлое, вероятно, какое-то украшение. Рена с интересом взглянула на необычную чёрную печать, в рельефе которой ей так и не удалось разобрать рисунка.
— И что это? — не решаясь вскрыть конверт, спросила она.
— Предложение, — понизив голос, произнёс отец.
— Вы хотите выдать меня замуж? — с некоторым разочарованием, переспросила Рена. Она продолжала вертеть в руках письмо, которое нравилось ей всё меньше и меньше.
— Не то, чтобы… — заговорил отец и тут же осёкся, было видно, что ему трудно подобрать нужные слова, и тогда за него продолжила матушка:
— Мы не хотели спешить, да и Нэйдини очень хвалила тебя. И я даже думала, что, может, тебе бы стоило продолжить обучение до Младшей Жрицы, пока мы будем выбирать. Ты ведь и сама знаешь, что дочь посла для многих выгодная партия. Но…
Матушка тоже замолкла, и это не на шутку взволновало Рену. Она и предположить не могла, что родители были не прочь оставить её ещё ненадолго в Храме. А уж то, что сама Невеста Полоза, пусть Нэйдини и приходилась сестрой-близняшкой матери, отметила её, как достойную, много значило.
— Но?.. — настойчиво повторила Рена, желая поскорее узнать о возникшем на пути к идеальному будущему камне преткновения.
— Это предложение не допускает отказа, — выдал отец, и его мягкое, добродушное лицо посерьёзнело.
— Разве такое бывает? — удивилась Рена. — Меня, что, сватают за царевича?
— Почти, — ответила матушка. — Это письмо из дома Медити — царской династии, что правила нагами до последней Войны Драконов.
Только теперь стал понятен рисунок на печати: чёрный аспид скрутился в символическую букву «Д». Сломав сургуч, Рена открыла письмо, и на её ладонь выпал медальон из чёрного золота, на котором всё тот же изогнутый аспид сверкал рубиновыми глазами. Рена перевернула украшение и прочла гравировку: «Даркал Д’хас Медити».
— Он ведь уже женат! — с недоумением воскликнула она.
Рена слишком хорошо знала обычаи: жрицы всегда становились первыми женами сэйлов. Это была незыблемая традиция, как и то, что в Храме учились только старшие дочери. Семьи сэйлов всегда отличалась строгой иерархичностью. На звание второй жены претендовали только мастеровые, вне зависимости от их происхождения; в третьи брали дочерей нагов из низких сословий, а последними становились младшие дочери сэйлов. А теперь ей, жрице, предлагали занять чужое, более низкое место. Это был весомый удар по гордости.
— У царских династий свои привилегии, — пояснила матушка.
— И какая же я буду? — Рене не удалось скрыть своего разочарования в голосе.
— Третья, — тихо произнёс отец.
— Третья?! — переспросила Рена, и её горло болезненно сжалось. Внутри всё кипело от возмущения: «Это же просто унизительно и достойно отказа! Неужели наш род столь незначителен по сравнению с теми, кто уже давно не цари?»
— Кровь порой важнее власти, — заявила матушка, которая, видимо, прочитала эти мысли. — Возможно, тебя утешит, что женами наследника Медити всегда становились только жрицы.
«Наверное, поэтому они больше и не правят. Даже нынешняя династия Цханахов не позволяет себе таких вольностей!» — недовольно подумала Рена. Конечно, она бы предпочла немедленно отослать медальон хозяину и благополучно, при первой же возможности, отправиться в Храм, но эгоизм был ей не свойственен.
— И когда церемония? — отстранённо поинтересовалась Рена, предпочитая узнать все неприятные новости сразу.
— Из-за приезда наших гостей нам удалось перенести свадьбу на осень, — сообщил отец.
— Понятно, — смиренно произнесла Рена и, с обреченностью посмотрев на медальон, надела его. Массивное украшение тяжело легло на грудь, создавая ощущение, будто на шею взвалили огромный булыжник.
В кабинете вновь воцарилась гнетущая тишина, которую вскоре нарушил отец.
— Кстати, завтра мы уезжаем в город. Распорядись, чтобы накрыли ранний завтрак и выдали гостям нашу одежду. Ни к чему привлекать лишнее внимание.
Рена послушно кивнула и, поняв, что разговор закончен, отправилась выполнять поручения. Но, несмотря на все возникшие хлопоты, мысли её крутились только вокруг предстоящего замужества. О доме Медити она знала мало, а о женихе и того меньше. И быть третьей женой… Рене ещё только предстояло смириться с этой мыслью, как и с тем, что ей так скоро придётся покинуть родительский дом.
Марселу:
Огромное оранжевое солнце, шипя, спускалось в море, а вечерний бриз приносил к берегу остатки пены, бросая её доживать свои последние минуты на золотистом песчаном пляже. Марселу стоял на самой высокой дозорной башне родного замка и с тоской провожал закат. Ему впервые в жизни предстояло покинуть родную страну и отправиться к нагам на далекий Линк. Его отец — хот-рейм Мауру, правитель Ю, — решил, что Марселу уже достаточно вырос и готов пройти обучение в других странах Союза. Ещё пару недель назад об этом просто не могло быть и речи. Мать Марселу, леди Милора, твердила своё непоколебимое «нет», так как не допускала и мысли подвергнуть сына малейшей опасности. И, вполне возможно, она и дальше тряслась бы над ним, если бы не ужасающие события, произошедшие в день его совершеннолетия. Марселу и сам до сих пор не мог в полной мере осознать эти перемены. Особенно сильным ударом стало для него резко изменившиеся отношение матери: она слегла с лихорадкой и не желала его видеть. Растерянному Марселу не оставалось ничего другого, как согласиться на время покинуть страну. Он поверил словам отца, что время поможет принять свершившееся.
Неизвестность страшила Марселу. Будущее, ранее казавшееся таким светлым и безоблачным, теперь представлялось ему тёмным и зловещим. И хотя у него не было нужды так сильно опасаться чужеземцев из-за Слёз Моря — дара его мира, надёжно защищавшего некой сверхъестественной силой от любых врагов, он всё-таки тревожился. Единственное, что несколько успокоило его, так это компания, с которой предстояло начать своё обучение. Их было двое — эльф и человек. Совсем недавно, всего пару месяцев назад, они проходили подобное обучение на его родном Ю, и успели не только познакомиться, но и подружиться. Особой симпатией Марселу проникся к гостю из Каэра — Дамиану. Пусть тот и не обладал необходимой знатностью, но он вполне окупал это своими способностями. Будучи всего на год старше Марселу, Дамиан превосходно владел оружием, а ещё у него был секрет, который совершенно случайно оказался раскрыт. Он умел колдовать. И это было нечто другое, чем иллюзорная или боевая магия эльфов, не походило оно и на мощные сверхъестественные силы демонов. И всё же удивительное волшебство сумело не раз выручить их. А выручать было от чего.
Пожалуй, самой большой головной болью для Марселу стало знакомство с Этьеном. Младший принц Империи Шак-ли отличался удивительным для эльфов дружелюбием и лёгкостью нрава. В общении с ним Марселу вовсе не чувствовал себя глупым ребёнком рядом со взрослым мужчиной, хотя Этьен, по летоисчислению Ю, вполне годился ему в отцы. Конечно, по меркам Шак-ли, эльфы достигали совершеннолетия только к пятидесяти солнечным годам, и многое в поведении Этьена намекало на его юность, всё же Марселу, прожившему всего четырнадцать лет, было трудно это осознать. Ещё труднее оказалась понять невероятную увлеченность эльфа женщинами. Этьен явно умел нравиться, и, едва переступив порог замка Ю, успел очаровать всю прислугу. Впрочем, он и сам всячески поддерживал к себе подобный интерес, не стесняясь оказывать знаки внимания симпатичным девушкам. Всё это, конечно же, в итоге превратилось в большую проблему, когда выяснилось, что в Этьена влюбилось сразу несколько знатных леди, некоторые из которых происходили из весьма воинствующих кланов, и битва за внимание эльфа едва не превратилась в настоящую войну.
В отличие от того же Этьена, Марселу слыл тихим и скромным, ему была свойственна замкнутость и излишняя мечтательность. Хот-рейм Мауру неоднократно ругал сына за подобное витание в облаках. Он считал мечтательность уделом для благородных девиц и неудачников. И словно в насмешку, Марселу окружали такие благородные девицы, которые были напрочь лишены этой привлекательной особенности. Так его младшая сестра была девочкой бойкой и решительной. Её скорее интересовали всякого рода забавы, а не эфемерные мысли. Малышка Марианна готова была носиться с мечом по всему дворцу, тогда как Марселу явно предпочитал спрятаться где-то с книгой. И всё же знакомство с Дамианом и Этьеном, оказало на него большое влияние. Перед ним открылся новый, удивительный мир, полный неожиданностей и приключений, в который Марселу, несмотря на всю свою нерешительность, был не прочь вновь окунуться.
Проводив закат, он неспешно направился в свои комнаты, по дороге любовно и с грустью от предстоящей разлуки любуясь украшенными узорами стенами замка. Марселу расставался с теплотой своего детства, понимая, что время беззаботных шалостей уже прошло. И хотя его кроткий нрав и не позволял никогда устраивать нечто шокирующее, он все же прощался с казавшимися раньше таинственными играми в привидения, с секретами запертых дверей и неизвестностью, спрятанной за поворотами чёрных лестниц. Всё это более не занимало его, разве что, как доброе светлое воспоминание. Ведь теперь Марселу уже знал, отчего закрыты двери и куда ведёт каждая из лестниц в замке. Что до пугающих некогда привидений, то теперь он понимал, что скрип дверей или ставень не был чем-то таинственным, а это всего лишь потехи разгулявшегося ветра и нерасторопность прислуги, забывшей закрыть на ночь ставни и смазать петли.
Марселу в тот вечер даже не надеялся уснуть. Он был настолько взбудоражен, что едва находил себе место, так и проведя целую ночь в думах и тревогах. Едва за окном забрезжил рассвет, Марселу быстро собрался и присел на кровать в ожидании эскорта.
Проводы оказались весьма скромными. Кроме отца никто не вышел с ним попрощаться, а из сопровождающих была лишь телохранительница Присцилла, с которой они и прибыли через Сияющие Врата во Дворец Совета.
Дойдя до посольских апартаментов нагов, Марселу встретился с давними знакомыми. Дамиан был один, его никто не провожал, но это, похоже, нисколько его не заботило. Рядом с Этьеном был подтянутый довольно миловидный эльф — посол Шак-ли, старший принц Франсьен. За время коротких приветствий и ожидания, Этьен успел пофлиртовать с Присциллой, что показалось Марселу забавным. Вот уж поистине подходящая парочка! Телохранителями женщин и не достигших совершеннолетия детей знатных особ по традиции Ю становились суккубы. Эти привлекательные и соблазнительные создания превосходно справлялись со своей работой. Притягивая к себе всё внимание, они были легки на расправу, смело высасывая жизненную силу зазевавшихся мужланов. Но от хорошего урока, который мог бы состояться от более близкого знакомства Этьена и Присциллы, эльфа спас появившийся в коридоре посол Рош. Оглядывая этого статного, коренастого мужчину, Марселу засомневался, что тот мог превращаться в змею. Половину земель Ю населяли оборотни, причем оборотни самые разнообразные: люди-волки, люди-медведи, люди-кошки, люди-ястребы и ещё великое множество видов. Но всех их даже в безопасном человеческом обличии выдавали походка, взгляд или внешность, порой очень сильно напоминающие животного, в которого они и превращались.
