— Мне холодно, и тут ужасно пахнет! — капризно простонала она ему на ухо.
— Сегодня больше охраны, — словно и не замечая проделок демоницы, сообщил Дюлан, выглядывая из-за угла.
— Ну у тебя же есть я, — слегка прикусив мочку его уха, обольстительно проговорила Касайрис. — Ты только скажи, я всё сделаю!
— Там шесть охранников, в одного легко попасть дротиком, но остальные заметят…
— Хорошо, будут тебе дротики, — сказала она и потянулась за его оружием. — Сделаем всё вместе!
Они выглянули за угол, Дюлан прицелился и выпустил дротик. Рена видела, как дротик в воздухе разделился на шесть частей, и каждая безошибочно угодила в цель.
— Ну что? Я молодец? — прижимаясь ещё ближе к Дюлану, снова начала свою песню Касайрис.
Он поцеловал ей руку, не скупясь на комплименты. Рена предпочла смотреть на поваленных охранников. Домогательства демоницы вызывали у неё тошноту.
— Неужели ревнуешь? — мягко прошелестел её голос над ухом.
Рена резко обернулась и увидела Касайрис за своей спиной. Дюлан шёл впереди и, кажется, даже не обратил внимания, что на его шее больше не виснет демоница.
— Почему я должна ревновать? — удивилась Рена, хотя должна была признать, что глубоко внутри она испытывала нечто схожее. Маленький неприятный укол в области сердец. Но это было скорее неосознанно, на уровне инстинктов. Как бывает, когда красивый мужчина, минуту назад оказывающий знак внимания, вдруг переключается на другую девушку.
— Тебе же он нравится! — со сладкой улыбкой заметила Касайрис.
— Не более, чем статуя или изображение в книге, — Рена постаралась, чтобы её голос прозвучал как можно более равнодушно.
— Недостижимый идеал? — рассмеялась демоница, но тут же замерла, сузив глаза. — Или он просто не единственный?
Рена отшатнулась от неё, но ускользнуть от демоницы в узком коридоре было невозможно.
— А ты не такая простая, как кажешься, малышка Рена! — в одну секунду демоница вновь оказалась за её спиной. — Просыпаться в объятьях эльфа незабываемо, правда?
— Эй, вы где? — напомнил о себе Дюлан, и демоница, хихикая, полетела к нему.
Рена поспешила за ними, чувствуя, как кровь приливает к лицу. Дыхание сбилось, уши пылали огнём. Ей было нестерпимо стыдно за ту ночь, но она ничего не могла изменить! За очередным поворотом Дюлан с Касайрис оглушили ещё десять охранников, забрали ключи и потащились вдоль камер. Эльфийская тюрьма сильно напоминала темницу вампиров, повсюду грязные камни, запахи гнили и смерти. Они двигались вдоль спящих узников почти бесшумно. Дюлан останавливался перед каждой камерой, разглядывая её обитателей. Касайрис на удивление молчала и даже шла отдельно. В её глазах вспыхивали безумные искры, словно ей нравилось находиться среди заключённых. Будто их страхи и страдания напитывали её, придавая сил и даря удовольствие. Наконец, они остановились перед самой тёмной камерой. Дюлану пришлось залезть между прутьями и вытянуть руку, чтобы увидеть, что внутри. Выхваченный силуэт заставил Рену вздрогнуть. Этьен? Те же светлые волосы, хотя и несколько короче, худоба и вытянутые черты. И лишь когда узник повернулся на свет, на сердцах отлегло. На неё смотрели голубые глаза.
— Дюлан? — удивился полукровка, приподнимаясь.
— Да, Фил. Пришёл тебя спасать! — зазвенев связкой ключей, сообщил тот.
Полукровка явно оживился. Он вытянулся во весь рост и зашагал навстречу, слегка позвякивая цепью. Его чистое, сохранившее некую детскость, лицо озарила улыбка.
— Значит, мы продолжим? Соберём ещё кораблей и отвоюем Шат-мирами? — обрадовано вопрошал он.
— Обязательно, только теперь нам нужно обзавестись более сильными союзниками, — Дюлан открыл скрипучую дверь и резко погасил фонарь. В соседних камерах послышалось движение. Демоница толкнула Рену внутрь камеры, и их скрыла темнота.
— Какими союзниками? — тихо спросил полукровка.
— Демонами! — ответила за Дюлана Касайрис, и её тень мелькнула возле светлой головы заключённого.
Затем что-то алое сверкнуло в её руках, послышался тонкий всхлип от полукровки, и наступила тишина. Приноровившись к темноте, Рена в последний момент заметила странное явление. Образы узника и демоницы подрагивали, как бывало при смене облика.
— Уходим тихо, — прошептал ей на ухо Дюлан и взял за руку.
Другой рукой он подхватил замеревшую демоницу, и они зашагали в обратном направлении. Они шли крадучись и молча, стараясь избегать лужиц света от фонарей и близкого соседства с камерами. Касайрис выглядела подозрительно. Её походка вдруг стала неуклюжей и какой-то нелепой, глаза потухли и словно остекленели. Лишь выйдя на охранный пост, Рена заметила, что ухо демоницы расцарапано и кровоточит, и невероятная догадка озарила её. Они поменялись телами: Касайрис и полукровка! Встретивший их Аулус подтвердил возникшую теорию.
— Добро пожаловать в мир демонов, Филипп Данье! — протягивая руку демонице, сказал он.
Филипп ошеломленно молчал, и за время создания портала даже не пошевелился. Он стоял, как вкопанный и смотрел на всё невидящим взглядом. Дюлан втолкнул его в портал, после чего нырнул в сгущающийся туман сам. Рена последовала за ним. Однако, вместо сада Аулуса, они очутились на какой-то башне. Причем вдвоём. Полукровки и демона рядом не оказалось. Зато вид с башни открывался просто невероятный: Площадь с горой трупов была внизу, вдаль простирался эльфийский дворец с потрёпанными садами, а за ним бесконечное море. Рена огляделась вокруг. Город был как на ладони. Она увидела знакомый лес, ворота и улицы, по которым они шли к демону.
— Прекрасное место, не правда ли? — приближаясь, спросил Дюлан.
— Да, интересное, — согласилась Рена. — Но что мы здесь делаем?
— Ждём главное представление этого дня. Казнь!
— Зачем?
— Надо убедиться, что Касайрис не оплошает и достойно изобразит смерть Данье, — сообщил Дюлан и подошёл ближе к бортику.
— Для чего она это делает? — осторожно подходя ближе, спросила Рена.
— Данье теперь её игрушка, и она хочет, чтобы больше никто не предъявлял на неё права. Поэтому для всего мира он должен умереть, — пояснил Дюлан.
— А вы… не её игрушка? — Рена сама не верила, что осмелилась такое спросить.
— Упаси Полоз! — фыркнул Дюлан. — Касайрис взбалмошна и непредсказуема, потому и выбрала женскую ипостась. Стать её игрушкой, скорее кара, чем радость, но жизнь… Жизнь того стоит!
— Вы, правда, так думаете?
— А вы бы предпочли умереть? Хотя, для вас этот вопрос должен звучать иначе. Что вы выберете, если ваша репутация станет угрозой для вашей семьи — позор и изгнание, или связь с демоном?
В глазах Дюлана мелькнул опасный огонёк.
— Надеюсь, мне никогда не придётся столкнуться именно с таким выбором. Но стать игрушкой демона — безумие!
Уголки губ Дюлана чуть дрогнули, но Рена так и не поняла, насмехается ли он над ней, или ему понравился её ответ. К счастью, других каверзных вопросов больше не последовало, так как всем вниманием завладела публичная казнь. Над головой раздался тревожный трубный возглас, и всё вокруг зашевелилось. На огромный балкон, возвышающийся над площадью, вынесли ложе и кресла, в центре площади, рядом с горой установили плаху и подвезли гильотину. Народ настороженно собирался, стараясь держаться подальше от трупов, но страх довольно быстро уступил место любопытству, и площадь довольно быстро заполнялась полукровками и людьми. Однако было подозрительно тихо. Жители боязливо косились друг на друга и старались держаться поодаль. Снова заголосили трубы, и к площади подъехала повозка с клеткой, где виднелись полураздетые, скованные одной цепью, жертвы. Толпа оживилась и больше не напоминала восставших мертвецов. Какофония голосов раздражала уши, но третий трубный сигнал заставил всех притихнуть. На балкон вышли эльфы. Сначала охрана, в серебряных доспехах и белых плащах, затем, судя по дорогой одежде и длинным волосам — принцы. Их было немного, и, несмотря на большое расстояние, Рена сразу узнала Этьена. Он замыкал шествие и занял самое последнее, наиболее близкое к выходу, кресло. А потом взошёл Император.
Его волосы были в три раза длиннее тех, что носили принцы, хотя у одного из них те спускались до поясницы. Император был стройным и подтянутым, издали Рене он показался совсем не старым. Разве что более статным и преисполненным величия. Он определенно умел усмирять толпу одним взглядом. И, как вскоре выяснилось, не только усмирять. Узники под его взглядом готовы были вырвать собственные сердца. Они отрезали себе пальцы и вспарывали животы, калечили и уродовали себя. Всегда сами, так что гильотина скучала в стороне. Все представления-казни начинались одинаково. Вызывался узник, его ставили перед Императором, и тот задал всего один вопрос:
— Считаешь ли ты себя провинившимся, мой дорогой подданный?
Они все признавали и искупляли вину, как могли. Выдирая глаза, снимая с себя скальп, душа себя своими же руками! Это было самое настоящее сумасшествие, смотреть на которое у Рены не хватало сил. Жестокость жриц в сравнении с этим безумием казалась детским лепетом. Да, они считывали память и могли лишить рассудка, но ещё никто не убивал себя сам!
Сначала Рена ещё закрывала глаза в момент самолинчевания, затем отворачивалась, а под конец и вовсе села на пол, облокотившись о парапет. Дюлан с жадностью смотрел на происходящее. Рена же слушала фамилии и загибала пальцы. Данье был двадцатым. Она поднялась, чтобы посмотреть на демоницу. Актрисой та оказалась не слишком хорошей. Данье был излишне самоуверен. Если прочие узники тряслись и рыдали, то Филипп чуть ли не улыбался. Он шагал ровно, как на плацу и остановился перед Императором, не пав ниц, а коротко поклонившись.
— Похоже, ты себя провинившимся не считаешь? — впиваясь в него взглядом, произнёс Вальен.
— Верно! — Прозвучал звонкий ответ. — Не считаю!
Толпа ахнула, но тут же смолкла.
— И почему же? — Волосы Императора стали искриться, а взгляд чуть ли не метал молнии.
— Потому что я, если и виновен, то не больше вашего!
— Наглец! И в чём же, по-твоему, моя вина? — Император даже встал со своего ложа, впервые встретив достойный отпор.
— Вы считаете нас, полукровок, чем-то вроде крыс, но мы появились только благодаря вам, эльфам! Если бы вы не лезли к нашим матерям, сёстрам и дочерям, к обычным людям, то нас просто не было бы. Как не было бы и мятежа. Нам не за что было бы мстить!
Толпа одобрительно загудела.
— Он говорит правду! — выкрикнул один. А за ним последовал другой:
— Отстаньте от наших дочерей!
— Оставьте нашу землю в покое!
— Валите в своё Поднебесье, эльфийские демоны!
Шум усиливался, и выкриков становилось всё больше, пока Император не махнул рукой.
— Молчать! — приказал он, и Рена почувствовала, как даже у неё в горле тут же пересохло.
Воцарилась мёртвая тишина. Ни один лист не осмелился упасть на землю, да и лёгкий ветерок испуганно стих.
— Слушайте и запоминайте, никчемные жители Шат-ми. Мы считаем вас крысами или даже хуже крыс, потому что вы слабые и глупые. Будь вы сильнее и умнее, ни одна нога эльфа не спустилась бы на ваши земли. Но мы здесь, потому что одержали победу. Вы проиграли, юный Данье, а, значит, вся вина за разрушения лежит на вас. Вы станете сегодня моей последней жертвой. Остальным же я приказываю восстановить город и порт. Кто будет отлынивать от работы, накажет себя так же, как каждый из этих, — Император махнул рукой на тела узников-самоубийц. — А теперь отрубите голову этому выскочке!
Блеснуло лезвие гильотины, стражники скрутили Филиппу руки и подвели к плахе. Рена зажмурила глаза и отсчитала до пяти. Всё, что она увидела потом, была лишь катящаяся по ступенькам голова с белокурыми волосами.
— Но… Касайрис? — Рена даже помотала головой, не веря в увиденное.
— У демонов нет строгих границ тела, — объяснил Дюлан. — Сейчас толпа разойдётся, и она растворится, а потом соберётся вновь в том образе, в котором захочет.
— Но разве это не вызовет подозрений?
— Едва ли, стражники решат, что тело утащили родственники. У людей принято хоронить почивших.
— Понятно.
Рена помолчала, рассматривая, как расходится толпа. На балконе Императора уже сновали слуги, таща кресла внутрь.
— А почему мы не уходим? Разве нам не пора искать медальон? — спросила она, провожая взглядом исчезающее за дверьми ложе Императора.
— Нет. Он уже у меня! — повернувшись к ней, сообщил Дюлан и вытянул цепочку из-под рубашки.
Он покачал медальоном перед Реной. Она мгновенно узнала его: изогнутый в букве «Д» аспид с рубиновыми глазами из чёрного золота. Ошибки быть не могло!
— Как вы это сделали? Мы ведь даже никуда не ходили?!
— Неправильные вопросы, сэйлини Рена, совершенно неправильные.
В сердцах ёкнуло, но она не подала виду. В ней ещё теплилась надежда, что Дюлан просто нашёл его вчера в ванной.
— Почему неправильные? — спросила Рена, на всякий случай делая шаг назад.
— Потому что это мой медальон и его мне отдал ваш любезный эльф, — произнёс Дюлан с каким-то злорадным торжеством. — И если вы мне не верите, то можете спросить у него лично. Он скоро будет здесь!
— Этого не может быть! — воскликнула Рена, прижимая ладонь ко рту. Её мозг мгновенно выхватил фразу «мой медальон», отчего внутри всё сжалось от ужаса.
— Чего именно? Того, что я получил свой медальон от эльфа с восхищением о проведённой с вами ночи или того, что ваш Этьен скоро появится здесь?
— Вы не можете быть Даркалом Медити! — Рена цеплялась за сомнительную логику, как утопающий за соломинку. Сэйлы не покидали царства без особой надобности и царского разрешения, тем более не меняли имена! Даркалу просто нечего здесь делать! Сэйлы не бродят по лесам и не ищут сами беглецов, для этого есть воины!
— Почему же не могу? — ухмыльнулся он. — Вас смущает моё прозвище? Напрасно. У вас всё ещё есть неоспоримые факты. Как много вы знаете о Даркале Медити? У него красивая внешность, две жены, он единственный сын Дархаса Медити, потому и стал сэйлом ещё до второго возвышения, и его змеиный облик такой же, как на медальоне… аспид! — он едва успел договорить, как его фигура подернулась, преображаясь. Черная большая змея с алым узором на брюшке скользнула по ногам Рены и, добравшись до парапета, вновь сменила облик. — Ну, так что же, пока мы ждём, не хотите ли рассказать мне всё, как обещали?
Рена не хотела. Отчаянно и безумно. Возможно, окажись жених кем-то другим, каким-то незнакомым нагом, она бы ещё решилась, но Дюлан… точнее Даркал. Что бы Рена не сказала в своё оправдание, его это не убедит! Тем более после всего того, что она уже ему наговорила!
— Простите, — только и смогла прошептать Рена, но Дюлану этого показалось недостаточно.
— И это всё? — крутя в руке медальон, с явным неодобрением спросил он. — Ваш дорогой Этьен был куда более красноречив. Позволь процитировать: «Это была просто незабываемая ночь»!
— О да, я бы ещё добавил восхитительная и просто волшебная! — Этьен появился на башне так внезапно, что Рена не сразу поверила, что он ей не почудился.
— Вот видишь, моя недоверчивая невеста, твой любовник пришёл, как я и обещал, — прокомментировал появление эльфа Дюлан с явной иронией.
Рена ничего не ответила, с ужасом продолжая смотреть на Этьена и мысленно проклиная тот день, когда эльф приехал в её дом. Почему он так жесток к ней? Рена, конечно, догадывалась, что Этьен мог дразнить Дюлана специально.
— Сегодня больше охраны, — словно и не замечая проделок демоницы, сообщил Дюлан, выглядывая из-за угла.
— Ну у тебя же есть я, — слегка прикусив мочку его уха, обольстительно проговорила Касайрис. — Ты только скажи, я всё сделаю!
— Там шесть охранников, в одного легко попасть дротиком, но остальные заметят…
— Хорошо, будут тебе дротики, — сказала она и потянулась за его оружием. — Сделаем всё вместе!
Они выглянули за угол, Дюлан прицелился и выпустил дротик. Рена видела, как дротик в воздухе разделился на шесть частей, и каждая безошибочно угодила в цель.
— Ну что? Я молодец? — прижимаясь ещё ближе к Дюлану, снова начала свою песню Касайрис.
Он поцеловал ей руку, не скупясь на комплименты. Рена предпочла смотреть на поваленных охранников. Домогательства демоницы вызывали у неё тошноту.
— Неужели ревнуешь? — мягко прошелестел её голос над ухом.
Рена резко обернулась и увидела Касайрис за своей спиной. Дюлан шёл впереди и, кажется, даже не обратил внимания, что на его шее больше не виснет демоница.
— Почему я должна ревновать? — удивилась Рена, хотя должна была признать, что глубоко внутри она испытывала нечто схожее. Маленький неприятный укол в области сердец. Но это было скорее неосознанно, на уровне инстинктов. Как бывает, когда красивый мужчина, минуту назад оказывающий знак внимания, вдруг переключается на другую девушку.
— Тебе же он нравится! — со сладкой улыбкой заметила Касайрис.
— Не более, чем статуя или изображение в книге, — Рена постаралась, чтобы её голос прозвучал как можно более равнодушно.
— Недостижимый идеал? — рассмеялась демоница, но тут же замерла, сузив глаза. — Или он просто не единственный?
Рена отшатнулась от неё, но ускользнуть от демоницы в узком коридоре было невозможно.
— А ты не такая простая, как кажешься, малышка Рена! — в одну секунду демоница вновь оказалась за её спиной. — Просыпаться в объятьях эльфа незабываемо, правда?
— Эй, вы где? — напомнил о себе Дюлан, и демоница, хихикая, полетела к нему.
Рена поспешила за ними, чувствуя, как кровь приливает к лицу. Дыхание сбилось, уши пылали огнём. Ей было нестерпимо стыдно за ту ночь, но она ничего не могла изменить! За очередным поворотом Дюлан с Касайрис оглушили ещё десять охранников, забрали ключи и потащились вдоль камер. Эльфийская тюрьма сильно напоминала темницу вампиров, повсюду грязные камни, запахи гнили и смерти. Они двигались вдоль спящих узников почти бесшумно. Дюлан останавливался перед каждой камерой, разглядывая её обитателей. Касайрис на удивление молчала и даже шла отдельно. В её глазах вспыхивали безумные искры, словно ей нравилось находиться среди заключённых. Будто их страхи и страдания напитывали её, придавая сил и даря удовольствие. Наконец, они остановились перед самой тёмной камерой. Дюлану пришлось залезть между прутьями и вытянуть руку, чтобы увидеть, что внутри. Выхваченный силуэт заставил Рену вздрогнуть. Этьен? Те же светлые волосы, хотя и несколько короче, худоба и вытянутые черты. И лишь когда узник повернулся на свет, на сердцах отлегло. На неё смотрели голубые глаза.
— Дюлан? — удивился полукровка, приподнимаясь.
— Да, Фил. Пришёл тебя спасать! — зазвенев связкой ключей, сообщил тот.
Полукровка явно оживился. Он вытянулся во весь рост и зашагал навстречу, слегка позвякивая цепью. Его чистое, сохранившее некую детскость, лицо озарила улыбка.
— Значит, мы продолжим? Соберём ещё кораблей и отвоюем Шат-мирами? — обрадовано вопрошал он.
— Обязательно, только теперь нам нужно обзавестись более сильными союзниками, — Дюлан открыл скрипучую дверь и резко погасил фонарь. В соседних камерах послышалось движение. Демоница толкнула Рену внутрь камеры, и их скрыла темнота.
— Какими союзниками? — тихо спросил полукровка.
— Демонами! — ответила за Дюлана Касайрис, и её тень мелькнула возле светлой головы заключённого.
Затем что-то алое сверкнуло в её руках, послышался тонкий всхлип от полукровки, и наступила тишина. Приноровившись к темноте, Рена в последний момент заметила странное явление. Образы узника и демоницы подрагивали, как бывало при смене облика.
— Уходим тихо, — прошептал ей на ухо Дюлан и взял за руку.
Другой рукой он подхватил замеревшую демоницу, и они зашагали в обратном направлении. Они шли крадучись и молча, стараясь избегать лужиц света от фонарей и близкого соседства с камерами. Касайрис выглядела подозрительно. Её походка вдруг стала неуклюжей и какой-то нелепой, глаза потухли и словно остекленели. Лишь выйдя на охранный пост, Рена заметила, что ухо демоницы расцарапано и кровоточит, и невероятная догадка озарила её. Они поменялись телами: Касайрис и полукровка! Встретивший их Аулус подтвердил возникшую теорию.
— Добро пожаловать в мир демонов, Филипп Данье! — протягивая руку демонице, сказал он.
Филипп ошеломленно молчал, и за время создания портала даже не пошевелился. Он стоял, как вкопанный и смотрел на всё невидящим взглядом. Дюлан втолкнул его в портал, после чего нырнул в сгущающийся туман сам. Рена последовала за ним. Однако, вместо сада Аулуса, они очутились на какой-то башне. Причем вдвоём. Полукровки и демона рядом не оказалось. Зато вид с башни открывался просто невероятный: Площадь с горой трупов была внизу, вдаль простирался эльфийский дворец с потрёпанными садами, а за ним бесконечное море. Рена огляделась вокруг. Город был как на ладони. Она увидела знакомый лес, ворота и улицы, по которым они шли к демону.
— Прекрасное место, не правда ли? — приближаясь, спросил Дюлан.
— Да, интересное, — согласилась Рена. — Но что мы здесь делаем?
— Ждём главное представление этого дня. Казнь!
— Зачем?
— Надо убедиться, что Касайрис не оплошает и достойно изобразит смерть Данье, — сообщил Дюлан и подошёл ближе к бортику.
— Для чего она это делает? — осторожно подходя ближе, спросила Рена.
— Данье теперь её игрушка, и она хочет, чтобы больше никто не предъявлял на неё права. Поэтому для всего мира он должен умереть, — пояснил Дюлан.
— А вы… не её игрушка? — Рена сама не верила, что осмелилась такое спросить.
— Упаси Полоз! — фыркнул Дюлан. — Касайрис взбалмошна и непредсказуема, потому и выбрала женскую ипостась. Стать её игрушкой, скорее кара, чем радость, но жизнь… Жизнь того стоит!
— Вы, правда, так думаете?
— А вы бы предпочли умереть? Хотя, для вас этот вопрос должен звучать иначе. Что вы выберете, если ваша репутация станет угрозой для вашей семьи — позор и изгнание, или связь с демоном?
В глазах Дюлана мелькнул опасный огонёк.
— Надеюсь, мне никогда не придётся столкнуться именно с таким выбором. Но стать игрушкой демона — безумие!
Уголки губ Дюлана чуть дрогнули, но Рена так и не поняла, насмехается ли он над ней, или ему понравился её ответ. К счастью, других каверзных вопросов больше не последовало, так как всем вниманием завладела публичная казнь. Над головой раздался тревожный трубный возглас, и всё вокруг зашевелилось. На огромный балкон, возвышающийся над площадью, вынесли ложе и кресла, в центре площади, рядом с горой установили плаху и подвезли гильотину. Народ настороженно собирался, стараясь держаться подальше от трупов, но страх довольно быстро уступил место любопытству, и площадь довольно быстро заполнялась полукровками и людьми. Однако было подозрительно тихо. Жители боязливо косились друг на друга и старались держаться поодаль. Снова заголосили трубы, и к площади подъехала повозка с клеткой, где виднелись полураздетые, скованные одной цепью, жертвы. Толпа оживилась и больше не напоминала восставших мертвецов. Какофония голосов раздражала уши, но третий трубный сигнал заставил всех притихнуть. На балкон вышли эльфы. Сначала охрана, в серебряных доспехах и белых плащах, затем, судя по дорогой одежде и длинным волосам — принцы. Их было немного, и, несмотря на большое расстояние, Рена сразу узнала Этьена. Он замыкал шествие и занял самое последнее, наиболее близкое к выходу, кресло. А потом взошёл Император.
Его волосы были в три раза длиннее тех, что носили принцы, хотя у одного из них те спускались до поясницы. Император был стройным и подтянутым, издали Рене он показался совсем не старым. Разве что более статным и преисполненным величия. Он определенно умел усмирять толпу одним взглядом. И, как вскоре выяснилось, не только усмирять. Узники под его взглядом готовы были вырвать собственные сердца. Они отрезали себе пальцы и вспарывали животы, калечили и уродовали себя. Всегда сами, так что гильотина скучала в стороне. Все представления-казни начинались одинаково. Вызывался узник, его ставили перед Императором, и тот задал всего один вопрос:
— Считаешь ли ты себя провинившимся, мой дорогой подданный?
Они все признавали и искупляли вину, как могли. Выдирая глаза, снимая с себя скальп, душа себя своими же руками! Это было самое настоящее сумасшествие, смотреть на которое у Рены не хватало сил. Жестокость жриц в сравнении с этим безумием казалась детским лепетом. Да, они считывали память и могли лишить рассудка, но ещё никто не убивал себя сам!
Сначала Рена ещё закрывала глаза в момент самолинчевания, затем отворачивалась, а под конец и вовсе села на пол, облокотившись о парапет. Дюлан с жадностью смотрел на происходящее. Рена же слушала фамилии и загибала пальцы. Данье был двадцатым. Она поднялась, чтобы посмотреть на демоницу. Актрисой та оказалась не слишком хорошей. Данье был излишне самоуверен. Если прочие узники тряслись и рыдали, то Филипп чуть ли не улыбался. Он шагал ровно, как на плацу и остановился перед Императором, не пав ниц, а коротко поклонившись.
— Похоже, ты себя провинившимся не считаешь? — впиваясь в него взглядом, произнёс Вальен.
— Верно! — Прозвучал звонкий ответ. — Не считаю!
Толпа ахнула, но тут же смолкла.
— И почему же? — Волосы Императора стали искриться, а взгляд чуть ли не метал молнии.
— Потому что я, если и виновен, то не больше вашего!
— Наглец! И в чём же, по-твоему, моя вина? — Император даже встал со своего ложа, впервые встретив достойный отпор.
— Вы считаете нас, полукровок, чем-то вроде крыс, но мы появились только благодаря вам, эльфам! Если бы вы не лезли к нашим матерям, сёстрам и дочерям, к обычным людям, то нас просто не было бы. Как не было бы и мятежа. Нам не за что было бы мстить!
Толпа одобрительно загудела.
— Он говорит правду! — выкрикнул один. А за ним последовал другой:
— Отстаньте от наших дочерей!
— Оставьте нашу землю в покое!
— Валите в своё Поднебесье, эльфийские демоны!
Шум усиливался, и выкриков становилось всё больше, пока Император не махнул рукой.
— Молчать! — приказал он, и Рена почувствовала, как даже у неё в горле тут же пересохло.
Воцарилась мёртвая тишина. Ни один лист не осмелился упасть на землю, да и лёгкий ветерок испуганно стих.
— Слушайте и запоминайте, никчемные жители Шат-ми. Мы считаем вас крысами или даже хуже крыс, потому что вы слабые и глупые. Будь вы сильнее и умнее, ни одна нога эльфа не спустилась бы на ваши земли. Но мы здесь, потому что одержали победу. Вы проиграли, юный Данье, а, значит, вся вина за разрушения лежит на вас. Вы станете сегодня моей последней жертвой. Остальным же я приказываю восстановить город и порт. Кто будет отлынивать от работы, накажет себя так же, как каждый из этих, — Император махнул рукой на тела узников-самоубийц. — А теперь отрубите голову этому выскочке!
Блеснуло лезвие гильотины, стражники скрутили Филиппу руки и подвели к плахе. Рена зажмурила глаза и отсчитала до пяти. Всё, что она увидела потом, была лишь катящаяся по ступенькам голова с белокурыми волосами.
— Но… Касайрис? — Рена даже помотала головой, не веря в увиденное.
— У демонов нет строгих границ тела, — объяснил Дюлан. — Сейчас толпа разойдётся, и она растворится, а потом соберётся вновь в том образе, в котором захочет.
— Но разве это не вызовет подозрений?
— Едва ли, стражники решат, что тело утащили родственники. У людей принято хоронить почивших.
— Понятно.
Рена помолчала, рассматривая, как расходится толпа. На балконе Императора уже сновали слуги, таща кресла внутрь.
— А почему мы не уходим? Разве нам не пора искать медальон? — спросила она, провожая взглядом исчезающее за дверьми ложе Императора.
— Нет. Он уже у меня! — повернувшись к ней, сообщил Дюлан и вытянул цепочку из-под рубашки.
Он покачал медальоном перед Реной. Она мгновенно узнала его: изогнутый в букве «Д» аспид с рубиновыми глазами из чёрного золота. Ошибки быть не могло!
— Как вы это сделали? Мы ведь даже никуда не ходили?!
— Неправильные вопросы, сэйлини Рена, совершенно неправильные.
В сердцах ёкнуло, но она не подала виду. В ней ещё теплилась надежда, что Дюлан просто нашёл его вчера в ванной.
— Почему неправильные? — спросила Рена, на всякий случай делая шаг назад.
— Потому что это мой медальон и его мне отдал ваш любезный эльф, — произнёс Дюлан с каким-то злорадным торжеством. — И если вы мне не верите, то можете спросить у него лично. Он скоро будет здесь!
— Этого не может быть! — воскликнула Рена, прижимая ладонь ко рту. Её мозг мгновенно выхватил фразу «мой медальон», отчего внутри всё сжалось от ужаса.
— Чего именно? Того, что я получил свой медальон от эльфа с восхищением о проведённой с вами ночи или того, что ваш Этьен скоро появится здесь?
— Вы не можете быть Даркалом Медити! — Рена цеплялась за сомнительную логику, как утопающий за соломинку. Сэйлы не покидали царства без особой надобности и царского разрешения, тем более не меняли имена! Даркалу просто нечего здесь делать! Сэйлы не бродят по лесам и не ищут сами беглецов, для этого есть воины!
— Почему же не могу? — ухмыльнулся он. — Вас смущает моё прозвище? Напрасно. У вас всё ещё есть неоспоримые факты. Как много вы знаете о Даркале Медити? У него красивая внешность, две жены, он единственный сын Дархаса Медити, потому и стал сэйлом ещё до второго возвышения, и его змеиный облик такой же, как на медальоне… аспид! — он едва успел договорить, как его фигура подернулась, преображаясь. Черная большая змея с алым узором на брюшке скользнула по ногам Рены и, добравшись до парапета, вновь сменила облик. — Ну, так что же, пока мы ждём, не хотите ли рассказать мне всё, как обещали?
Рена не хотела. Отчаянно и безумно. Возможно, окажись жених кем-то другим, каким-то незнакомым нагом, она бы ещё решилась, но Дюлан… точнее Даркал. Что бы Рена не сказала в своё оправдание, его это не убедит! Тем более после всего того, что она уже ему наговорила!
— Простите, — только и смогла прошептать Рена, но Дюлану этого показалось недостаточно.
— И это всё? — крутя в руке медальон, с явным неодобрением спросил он. — Ваш дорогой Этьен был куда более красноречив. Позволь процитировать: «Это была просто незабываемая ночь»!
— О да, я бы ещё добавил восхитительная и просто волшебная! — Этьен появился на башне так внезапно, что Рена не сразу поверила, что он ей не почудился.
— Вот видишь, моя недоверчивая невеста, твой любовник пришёл, как я и обещал, — прокомментировал появление эльфа Дюлан с явной иронией.
Рена ничего не ответила, с ужасом продолжая смотреть на Этьена и мысленно проклиная тот день, когда эльф приехал в её дом. Почему он так жесток к ней? Рена, конечно, догадывалась, что Этьен мог дразнить Дюлана специально.
