Силы истощились полностью. В животе урчало от голода, тело снова продрогло, а мысли давно смешались в кучу, в которой уже невозможно было разобраться. Казалось, Рена успела подумать обо всём на свете, но так и осталась в полном смятении. Мальчишки так искренне ей помогали, что невольно вызывало симпатию. Совсем не вязался с таким поведением злой умысел. Разве что он проявит себя чуть позднее, но пока ничто об этом не говорило.
Марселу уселся рядом, тяжело дыша с дороги. Дамиан тоже уже хотел присесть, но его опередил Маркус.
— Ты ведь волшебник, да? — спросил он. Дамиан тут же кивнул. — Сможешь разжечь огонь?
По усталому лицу Дамиана проползла довольная улыбка. Он тут же завозился с устройством очага, и уже через пару минут заколыхалось пламя. Затем Дамиан привстал и принялся собирать все лежащие поблизости палки и ветки. Пламя мгновенно разгорелось, весело потрескивая и чуть шипя. Затем Маркус отправил Дамиана за водой, а под конец выдал какие странные светящиеся камешки и попросил установить их по краям их небольшого лагеря. В какой-то миг Рене показалось, что над ней вспыхнул огненный купол, но он почти мгновенно исчез, так что она решила, что её вновь одолевают видения. Греясь у костра и жуя вяленое мясо, ей уже совсем не хотелось думать и размышлять. Она мечтала свернуться змеиным клубком и, наконец, уснуть.
— Не стоит менять обличие, — предостерёг её Маркус, когда Рена уже разделалась с мясом.
— Но мне так удобнее, — возразила она.
— Дамиан наколдует вам спальный мешок, он будет не менее удобным, — с нажимом произнёс волшебник.
— Но дело же не только в мешке, — начало было Рена, но её прервали:
— У меня есть опасения, что если вы поменяете сейчас облик, то надолго останетесь змеёй, — тихо пояснил Маркус. — Возможно, даже навсегда.
— Вы не можете мне этого запретить! — Рена решительно отказывалась спать в обществе незнакомых мужчин. Её предательская память хранила где-то в своих глубинах твёрдую уверенность, что это не безопасно.
— Так я вам и не запрещаю. Просто хочу подольше сохранить ваше сознание. Вы же слышите голоса?
— Сейчас?
— И сейчас тоже!
Рена озадаченно прислушалась. В тихом лесу, кроме потрескивания костра и шума реки больше ничто не издавало звука. От напряжения Рена даже зажмурилась и… в некоем отдалении расслышала:
— Рена-с-с-с…
Она резко дёрнулась и открыла глаза. Уставившись с негодованием на волшебника, Рена всем своим видом потребовала ответа.
— Похоже, вы превращаетесь в змею, сейлини Рена. Как случается с вашими сородичами, когда они собираются уходить на покой. После этого они уже не могут менять облик и потому доживают свой век в лесах, как обычные змеи. Пока вы пребываете в человеческом обличии, этот проходит медленно, но стоит вам его сменить и… никто не сможет поручиться, что вы останетесь после этого самой собой.
Рена с ужасом посмотрела на Маркуса. Его слова не желали укладываться в её голове, но поселили в теле первобытный всепоглощающий страх. Она смутно помнила, каково это терять одну из своих ипостасей, и повторять подобный кошмар казалось полным безумием! Лучше обойтись без сна! Ещё немного подумав, Рена решила, что просто посидит у костра, или немного полежит на наколдованном спальнике, чтобы дать отдых измождённому телу. Впрочем, не только ей захотелось пободрствовать ночью. Маркус то же остался сидеть у огня, вглядываясь в танцующее пламя, будто оно что-то показывало ему. К своему удивлению, Рена не чувствовала холода. Волшебный спальник хорошо согревал. В нём было так уютно и тепло, что глаза сами собой слипались. Рена уже и не замечала бугристую землю, под собой, куда-то уходила боль в мышцах и некая нервозность, что сопровождала её весь день. Сердца успокоились и мерно стучали в груди. Огонь тихонько трещал, согревая и баюкая. Рядом сопел Марселу, и Рена чувствовала, что её совсем разморило и начало клонить в сон. Пытаясь согнать сонное настроение, она вновь посмотрела на небо и не поверила своим глазам! Прямо над ней, в пол хвоста дракона бушевала самая настоящая буря. Неистовые порывы ветра нещадно хлестали деревья, разрывая в клочья их бедное одеяния и почти склоняя к земле. Узкая речка, текшая неподалеку, сходила с ума, закручиваясь бурными потоками в воронки, которые неслись к берегам и обрушивались на оголённые кусты и сухие травы. Огромные тучи застилали небо, готовясь разразиться ливнем. Но там, где лежала Рена не чувствовалось ни ветра, ни летящих с реки брызг. Не коснулись её и струи хлынувшего с неба ливня. Все это натыкалось на невидимую преграду и словно по куполу скатывалось вниз. Рена оглянулась на Маркуса, тот безмятежно сидел, смотря на пламя. Он словно и не замечал, что совсем рядом безумствует природа. Она предположила, что волшебник на самом деле спит с открытыми глазами. Рена вновь перевела взгляд на бушующее небо и в следующий миг спиной почувствовала удар. Земля качнулась. Марселу и Дамиан резво повыскакивали из своих спальников. Из-под земли раздался оглушающий грохот, поверхность сотряслась и огромная трещина начала расползаться в трех шагах от спальника Рены, но почти тут же упёрлась в непреодолимое препятствие. Вновь раздался оглушительный удар, и новая трещина появилась с другой стороны. Она двигалась по направлению к спальнику Дамиана и так же замерла в двух шагах. И так снова и снова, пока вся земля, окружающая маленький островок, не была изрыта в трещинах, которые принялись очень быстро расширяться. Ветер уже превратился в ураган — он вырывал несчастные деревья, а вспененная река широко разлилась и теперь несла прочь мелкие кусты, ветви и сучья. Земля дрожала под ногами всё сильнее.
— Какой ужас! — прошептал Марселу. Они уже перенесли спальники ближе к костру и сгрудились вместе.
— Это снова жрицы?! — недоверчиво спросил Дамиан.
— Да, — прошептала Рена, чувствуя, как внутри всё просто замирает.
— Но почему? — скептически оглядывая происходящее безумство, снова задал вопрос Дамиан. — Рэл сказал, что вас запрятали в какую-то дыру, так что он сам искал несколько месяцев! Если они сами избавились от вас, то какой смысл теперь так отчаянно возвращать?
Рена не знала ответа на этот вопрос, но им послужил новый оглушающий удар. И только после него, до сего момента не подававший никаких признаков сознания Маркус резко встал, привлекая всеобщее внимание. Его глаза горели голубым пламенем, и оно ужасало гораздо больше, чем природная катастрофа, неистовствующая за пределами их защищенного островка. Только одно слово слетело с его губ, и легкий удар посоха совпал с невероятным грохотом, который на сей раз исходил сверху. Гигантская молния разорвала небеса, рокотом прокатившись над всем лесом. Её удар пришелся в несколько соседних деревьев сразу, и те тут же загорелись. Но на этом новая атака не прекратилась — небеса снова озарились теперь уже несколькими молниями одновременно, осветив всё вокруг ярче, чем при свете дня. Огонь разил окружавшие деревья, превращая их в обугленные головёшки, которые, сгорая, падали в разверзшуюся землю. Рена посмотрела на Марселу, и тот был настолько ошеломлен, что, казалось, насмерть вцепился в Дамиана. Молодой волшебник просто не сводил взгляда с Маркуса. Столько восторга и восхищения Рена не видела ни разу. Новые ослепительные молнии разнеслись по небу, и их сила разогнала тяжёлые тучи. Дождь прекратился, а вместе с ним стих и ветер. Земля в последний раз сотряслась, и прямо на глазах стали затягиваться огромные борозды трещин. Маркус закрыл глаза. На мир пришло успокоение. Лишь тихо шипели догорающие головёшки деревьев. Небеса очистились, и теперь с них смотрели тусклые звёзды. Рена почувствовала невероятную усталость, от которой клонило в сон, и горечь поражения. Волшебник снова оказался сильнее Жриц. Те опять валялись возле алтаря Храма, обессиленные и истощённые.
— Чтобы я хоть раз ещё связался с нагами, — проворчал Маркус, опускаясь и ставя котелок на огонь.
Рена же вновь оказалась вовлечена в водоворот вопросов без ответов. Настойчивость Жриц её подкупала, вызывая сомнения в спутниках. Особенно в волшебнике. Что если их встреча подстроена, чтобы отдать её демонам? Рена до конца не понимала, зачем она могла бы понадобиться им, но никак не могла отделаться от этой мысли. Ей оставалось только уповать на Полоза, чтобы всё как-то разрешилось. Похоже, змеиный бог зачем-то испытывал её, раз она снова оказалось в столь щекотливом и сложном положении.
Интерлюдия 3. Дневник волшебника
«Встретив его, я вдруг с небывалой ясностью ощутил, как надвигается война. Увидев её, я понял: война неизбежна…»
Исход лета 10785 год от Создания Союза Трёх, тринадцатый день месяца дельфина.
«Закат был пугающим и странным. Может, всё дело было в том зловещем кроваво-красном отблеске, охватившем небо на несколько минут. Или же во всём повинен холодный разреженный горный воздух, к которому приходилось долго привыкать. Так или иначе, но чувство надвигающейся опасности вдруг кольнуло сердце, заставив его резко сжаться. Миг, после которого ещё долго ощущалось тревожное послевкусие. Что-то грядёт…
Дар предсказания, скорее, иллюзия. На него нельзя полагаться, в нужный момент он запросто может испариться подобно миражу, а в неподходящее время мучить бессонницей и кошмарами. Предчувствия так мимолётны и размыты. Как полагаться на что-то столь эфемерное? И всё же, с того самого вечера тревога не отступала. Она словно ночная роза, раскрывающаяся на закате, благоухала приторно-сладким, навязчивым ароматом. Но все попытки уловить в этом нечто большее проваливались. Стоило только на миг задуматься, и ощущение покидало тело, отчего так и хотелось спросить: «Не показалось ли?»
Говорят же, что если подолгу проводить время в одиночестве, в какой-то момент начнутся странности. Кто-то общается сам с собой, пытаясь возместить недостаток общения. Кто-то сходит с ума, не в силах выдержать гнетущей тишины. А кто-то и вовсе обретает долгожданный покой и умиротворение. И лишь немногих одиночество наводит на гениальные мысли, но стоит спуститься к людям, и любые идеи уже не кажутся такими важными и невероятными. Как и обострившиеся было чувства. Людская суета сметает всё подобно внезапному ненастью. Так и тревога, зародившаяся в горах, разом померкла, словно призрак на дневном свету. Стоит ли намекать Конклаву? Может, кто-то чувствовал то же? А вдруг?
Впрочем, от этих чувств остались лишь смутные воспоминания. В старинной башне царило безмятежное оживление, словно собравшиеся прибыли не на важную серьёзную встречу, а на роскошный бал. Стоит ли нарушать эту идиллию своими подозрениями или ещё слишком рано? Сомнения вновь вступили в игру. Сказанное раньше времени вызывет смех и снисхождение, и, что действительно печально, быстро забудется, как нечто несущественное. Чем чревато опоздание ясно каждому. Но как найти ту самую золотую середину, когда нет уверенности в собственных ощущениях? Просто плыть по течению. И если в небе вдруг обнаружится тучка, или же в воде образуется бурун — тогда, именно тогда можно попробовать…
Главный зал стремительно наполнялся волшебниками. Это напоминало карнавал — все в разноцветных мантиях, согласно цвету клана. Когда-то их было всего три, теперь же Конклав пестрит всеми мыслимыми и немыслимыми оттенками. А ведь ещё совсем недавно они делились как лучи радуги, а сейчас, не в силах больше поддерживать старую систему, перешли на разделение по территории. И первым традиционно поднялся волшебник с Восточных земель.
— Главе Гильдии давно следует жениться!
Что?! И это главная новость года? Неужели больше важных дел нет?!
— Этот вопрос уже поднимался и не раз, — невозмутимо продолжил волшебник. — Но нам кажется, что Глава Гильдии не до конца понимает всю серьёзность проблемы. Рождаемость среди волшебников и так не высока, и пренебрегать своим долгом на протяжении многих лет кажется нам, главам Восточной гильдии, предосудительными.
Невыносимый старикашка! О каком долге может идти речь, когда любовь волшебника — священное действо! Это у людей всё решают гормоны, впрочем, от того и жизнь едва ли достигает сотни лет. В случае неудачи, тоже неприятно, но не идёт ни в какое сравнение с вековым заточением. Сотни лет с чужим по духу человеком, шутка ли?!
— Думаю, все согласятся, что срок, отведённый на ожидание истинного чувства, уже прошёл, потому предлагаю выбрать невесту по магическому потенциалу!
Как прошёл? Разве сотня лет уже минула? Да быть не может… Значит, это предчувствие касалось не всех… Осознание навалилось тяжёлым грузом. Кого бы не выбрали волшебники Гильдии, радости это не принесёт. Спрятавшееся было чувство вновь засвербело в груди. Как банально.
А зал тем временем уже бушевал. Каждый клан пытался навязать свою кандидатку. Бедные девушки! Никто не спрашивает их мнения! Они же не товар на рынке! Отвратительная традиция. Когда она только уйдёт в небытиё?
— Может, девушкам устроить испытание? — Слово взял глава Южных земель.
Ещё хлеще! Похоже, для них уже и жених такой же товар. Придётся говорить.
— Подождите, — внезапно включился глава Северных земель. — Зачем нам какие-то испытания, когда есть хартия, давайте действовать по её законам.
Даже сказать не дадут!
— Наш Глава Гильдии родом из Северных земель, значит, надо посмотреть с каким из кланов его род ещё не смешивался… — На этих словах моложавый на вид волшебник сотворил руками несколько плавных жестов, и в воздухе возникло светящееся генеалогическое древо. Огромный толстый ствол тянулся к потолку, а многочисленные запутанные корни, казалось, заполонили собой весь пол. Четыре главы кланов подошли к дереву, и, коснувшись, окрасили часть имён в свои цвета. Красные нити сплелись с синими и жёлтыми, смешались, превращаясь в новые оттенки. Какие-то по мере удаления стали выцветать, другие темнеть. Пока на вершине не обнаружился одинокий тёмно-синий лист. Его окружала листва почти тех же оттенков, кое-где ещё проглядывалась зелень и даже пара жёлто-оранжевых листов.
— Клан Миаки и Клан Финхе, есть ли у вас подходящие девушки? — вопросил старик с Восточных земель. Тёмно-фиолетовый и дымно-розовый. Только этих цветов не обнаружилось в древе. Но дымно-розовый совсем молодой клан.
— Моя дочь отвечает всем требованиям! — Поднялся темноволосый волшебник в тёмно-фиолетовой мантии. Дэйри. Кажется, у него несколько дочерей, так что не удивительно. Сильный южный род, довольно древний и с необычным даром. Кажется, многие из его семьи с лёгкостью меняют облик, при этом не опасаясь застрять в новой ипостаси.
— Правда, Дэйми довольно молода и своенравна, но уровень Дара — высочайший! — выдал Дэйри.
Дэйми. Какое странное имя! Оно с лёгкостью слетало с губ, оставляя яркое послевкусие. И всё же, слепо следовать желаниям Конклава — глупо, и прежде чем ставить точку, пришлось напомнить о воле предков. Возможно, некто из величайших волшебников некогда попадал в такое же непростое положение и искал выход. Впрочем, в Долину Предков ходили не только с вопросами о женитьбе. Может, они заодно рассеят смутные угрозы из будущего?
Филипп:
Он с трудом оторвался от дневника. Все чувства были обострены до предела. Невнятное предчувствие надвигающейся беды, разочарование от возможной женитьбы — всё это звенело внутри, словно они и в самом деле касались Филиппа.
Марселу уселся рядом, тяжело дыша с дороги. Дамиан тоже уже хотел присесть, но его опередил Маркус.
— Ты ведь волшебник, да? — спросил он. Дамиан тут же кивнул. — Сможешь разжечь огонь?
По усталому лицу Дамиана проползла довольная улыбка. Он тут же завозился с устройством очага, и уже через пару минут заколыхалось пламя. Затем Дамиан привстал и принялся собирать все лежащие поблизости палки и ветки. Пламя мгновенно разгорелось, весело потрескивая и чуть шипя. Затем Маркус отправил Дамиана за водой, а под конец выдал какие странные светящиеся камешки и попросил установить их по краям их небольшого лагеря. В какой-то миг Рене показалось, что над ней вспыхнул огненный купол, но он почти мгновенно исчез, так что она решила, что её вновь одолевают видения. Греясь у костра и жуя вяленое мясо, ей уже совсем не хотелось думать и размышлять. Она мечтала свернуться змеиным клубком и, наконец, уснуть.
— Не стоит менять обличие, — предостерёг её Маркус, когда Рена уже разделалась с мясом.
— Но мне так удобнее, — возразила она.
— Дамиан наколдует вам спальный мешок, он будет не менее удобным, — с нажимом произнёс волшебник.
— Но дело же не только в мешке, — начало было Рена, но её прервали:
— У меня есть опасения, что если вы поменяете сейчас облик, то надолго останетесь змеёй, — тихо пояснил Маркус. — Возможно, даже навсегда.
— Вы не можете мне этого запретить! — Рена решительно отказывалась спать в обществе незнакомых мужчин. Её предательская память хранила где-то в своих глубинах твёрдую уверенность, что это не безопасно.
— Так я вам и не запрещаю. Просто хочу подольше сохранить ваше сознание. Вы же слышите голоса?
— Сейчас?
— И сейчас тоже!
Рена озадаченно прислушалась. В тихом лесу, кроме потрескивания костра и шума реки больше ничто не издавало звука. От напряжения Рена даже зажмурилась и… в некоем отдалении расслышала:
— Рена-с-с-с…
Она резко дёрнулась и открыла глаза. Уставившись с негодованием на волшебника, Рена всем своим видом потребовала ответа.
— Похоже, вы превращаетесь в змею, сейлини Рена. Как случается с вашими сородичами, когда они собираются уходить на покой. После этого они уже не могут менять облик и потому доживают свой век в лесах, как обычные змеи. Пока вы пребываете в человеческом обличии, этот проходит медленно, но стоит вам его сменить и… никто не сможет поручиться, что вы останетесь после этого самой собой.
Рена с ужасом посмотрела на Маркуса. Его слова не желали укладываться в её голове, но поселили в теле первобытный всепоглощающий страх. Она смутно помнила, каково это терять одну из своих ипостасей, и повторять подобный кошмар казалось полным безумием! Лучше обойтись без сна! Ещё немного подумав, Рена решила, что просто посидит у костра, или немного полежит на наколдованном спальнике, чтобы дать отдых измождённому телу. Впрочем, не только ей захотелось пободрствовать ночью. Маркус то же остался сидеть у огня, вглядываясь в танцующее пламя, будто оно что-то показывало ему. К своему удивлению, Рена не чувствовала холода. Волшебный спальник хорошо согревал. В нём было так уютно и тепло, что глаза сами собой слипались. Рена уже и не замечала бугристую землю, под собой, куда-то уходила боль в мышцах и некая нервозность, что сопровождала её весь день. Сердца успокоились и мерно стучали в груди. Огонь тихонько трещал, согревая и баюкая. Рядом сопел Марселу, и Рена чувствовала, что её совсем разморило и начало клонить в сон. Пытаясь согнать сонное настроение, она вновь посмотрела на небо и не поверила своим глазам! Прямо над ней, в пол хвоста дракона бушевала самая настоящая буря. Неистовые порывы ветра нещадно хлестали деревья, разрывая в клочья их бедное одеяния и почти склоняя к земле. Узкая речка, текшая неподалеку, сходила с ума, закручиваясь бурными потоками в воронки, которые неслись к берегам и обрушивались на оголённые кусты и сухие травы. Огромные тучи застилали небо, готовясь разразиться ливнем. Но там, где лежала Рена не чувствовалось ни ветра, ни летящих с реки брызг. Не коснулись её и струи хлынувшего с неба ливня. Все это натыкалось на невидимую преграду и словно по куполу скатывалось вниз. Рена оглянулась на Маркуса, тот безмятежно сидел, смотря на пламя. Он словно и не замечал, что совсем рядом безумствует природа. Она предположила, что волшебник на самом деле спит с открытыми глазами. Рена вновь перевела взгляд на бушующее небо и в следующий миг спиной почувствовала удар. Земля качнулась. Марселу и Дамиан резво повыскакивали из своих спальников. Из-под земли раздался оглушающий грохот, поверхность сотряслась и огромная трещина начала расползаться в трех шагах от спальника Рены, но почти тут же упёрлась в непреодолимое препятствие. Вновь раздался оглушительный удар, и новая трещина появилась с другой стороны. Она двигалась по направлению к спальнику Дамиана и так же замерла в двух шагах. И так снова и снова, пока вся земля, окружающая маленький островок, не была изрыта в трещинах, которые принялись очень быстро расширяться. Ветер уже превратился в ураган — он вырывал несчастные деревья, а вспененная река широко разлилась и теперь несла прочь мелкие кусты, ветви и сучья. Земля дрожала под ногами всё сильнее.
— Какой ужас! — прошептал Марселу. Они уже перенесли спальники ближе к костру и сгрудились вместе.
— Это снова жрицы?! — недоверчиво спросил Дамиан.
— Да, — прошептала Рена, чувствуя, как внутри всё просто замирает.
— Но почему? — скептически оглядывая происходящее безумство, снова задал вопрос Дамиан. — Рэл сказал, что вас запрятали в какую-то дыру, так что он сам искал несколько месяцев! Если они сами избавились от вас, то какой смысл теперь так отчаянно возвращать?
Рена не знала ответа на этот вопрос, но им послужил новый оглушающий удар. И только после него, до сего момента не подававший никаких признаков сознания Маркус резко встал, привлекая всеобщее внимание. Его глаза горели голубым пламенем, и оно ужасало гораздо больше, чем природная катастрофа, неистовствующая за пределами их защищенного островка. Только одно слово слетело с его губ, и легкий удар посоха совпал с невероятным грохотом, который на сей раз исходил сверху. Гигантская молния разорвала небеса, рокотом прокатившись над всем лесом. Её удар пришелся в несколько соседних деревьев сразу, и те тут же загорелись. Но на этом новая атака не прекратилась — небеса снова озарились теперь уже несколькими молниями одновременно, осветив всё вокруг ярче, чем при свете дня. Огонь разил окружавшие деревья, превращая их в обугленные головёшки, которые, сгорая, падали в разверзшуюся землю. Рена посмотрела на Марселу, и тот был настолько ошеломлен, что, казалось, насмерть вцепился в Дамиана. Молодой волшебник просто не сводил взгляда с Маркуса. Столько восторга и восхищения Рена не видела ни разу. Новые ослепительные молнии разнеслись по небу, и их сила разогнала тяжёлые тучи. Дождь прекратился, а вместе с ним стих и ветер. Земля в последний раз сотряслась, и прямо на глазах стали затягиваться огромные борозды трещин. Маркус закрыл глаза. На мир пришло успокоение. Лишь тихо шипели догорающие головёшки деревьев. Небеса очистились, и теперь с них смотрели тусклые звёзды. Рена почувствовала невероятную усталость, от которой клонило в сон, и горечь поражения. Волшебник снова оказался сильнее Жриц. Те опять валялись возле алтаря Храма, обессиленные и истощённые.
— Чтобы я хоть раз ещё связался с нагами, — проворчал Маркус, опускаясь и ставя котелок на огонь.
Рена же вновь оказалась вовлечена в водоворот вопросов без ответов. Настойчивость Жриц её подкупала, вызывая сомнения в спутниках. Особенно в волшебнике. Что если их встреча подстроена, чтобы отдать её демонам? Рена до конца не понимала, зачем она могла бы понадобиться им, но никак не могла отделаться от этой мысли. Ей оставалось только уповать на Полоза, чтобы всё как-то разрешилось. Похоже, змеиный бог зачем-то испытывал её, раз она снова оказалось в столь щекотливом и сложном положении.
Интерлюдия 3. Дневник волшебника
«Встретив его, я вдруг с небывалой ясностью ощутил, как надвигается война. Увидев её, я понял: война неизбежна…»
Исход лета 10785 год от Создания Союза Трёх, тринадцатый день месяца дельфина.
«Закат был пугающим и странным. Может, всё дело было в том зловещем кроваво-красном отблеске, охватившем небо на несколько минут. Или же во всём повинен холодный разреженный горный воздух, к которому приходилось долго привыкать. Так или иначе, но чувство надвигающейся опасности вдруг кольнуло сердце, заставив его резко сжаться. Миг, после которого ещё долго ощущалось тревожное послевкусие. Что-то грядёт…
Дар предсказания, скорее, иллюзия. На него нельзя полагаться, в нужный момент он запросто может испариться подобно миражу, а в неподходящее время мучить бессонницей и кошмарами. Предчувствия так мимолётны и размыты. Как полагаться на что-то столь эфемерное? И всё же, с того самого вечера тревога не отступала. Она словно ночная роза, раскрывающаяся на закате, благоухала приторно-сладким, навязчивым ароматом. Но все попытки уловить в этом нечто большее проваливались. Стоило только на миг задуматься, и ощущение покидало тело, отчего так и хотелось спросить: «Не показалось ли?»
Говорят же, что если подолгу проводить время в одиночестве, в какой-то момент начнутся странности. Кто-то общается сам с собой, пытаясь возместить недостаток общения. Кто-то сходит с ума, не в силах выдержать гнетущей тишины. А кто-то и вовсе обретает долгожданный покой и умиротворение. И лишь немногих одиночество наводит на гениальные мысли, но стоит спуститься к людям, и любые идеи уже не кажутся такими важными и невероятными. Как и обострившиеся было чувства. Людская суета сметает всё подобно внезапному ненастью. Так и тревога, зародившаяся в горах, разом померкла, словно призрак на дневном свету. Стоит ли намекать Конклаву? Может, кто-то чувствовал то же? А вдруг?
Впрочем, от этих чувств остались лишь смутные воспоминания. В старинной башне царило безмятежное оживление, словно собравшиеся прибыли не на важную серьёзную встречу, а на роскошный бал. Стоит ли нарушать эту идиллию своими подозрениями или ещё слишком рано? Сомнения вновь вступили в игру. Сказанное раньше времени вызывет смех и снисхождение, и, что действительно печально, быстро забудется, как нечто несущественное. Чем чревато опоздание ясно каждому. Но как найти ту самую золотую середину, когда нет уверенности в собственных ощущениях? Просто плыть по течению. И если в небе вдруг обнаружится тучка, или же в воде образуется бурун — тогда, именно тогда можно попробовать…
Главный зал стремительно наполнялся волшебниками. Это напоминало карнавал — все в разноцветных мантиях, согласно цвету клана. Когда-то их было всего три, теперь же Конклав пестрит всеми мыслимыми и немыслимыми оттенками. А ведь ещё совсем недавно они делились как лучи радуги, а сейчас, не в силах больше поддерживать старую систему, перешли на разделение по территории. И первым традиционно поднялся волшебник с Восточных земель.
— Главе Гильдии давно следует жениться!
Что?! И это главная новость года? Неужели больше важных дел нет?!
— Этот вопрос уже поднимался и не раз, — невозмутимо продолжил волшебник. — Но нам кажется, что Глава Гильдии не до конца понимает всю серьёзность проблемы. Рождаемость среди волшебников и так не высока, и пренебрегать своим долгом на протяжении многих лет кажется нам, главам Восточной гильдии, предосудительными.
Невыносимый старикашка! О каком долге может идти речь, когда любовь волшебника — священное действо! Это у людей всё решают гормоны, впрочем, от того и жизнь едва ли достигает сотни лет. В случае неудачи, тоже неприятно, но не идёт ни в какое сравнение с вековым заточением. Сотни лет с чужим по духу человеком, шутка ли?!
— Думаю, все согласятся, что срок, отведённый на ожидание истинного чувства, уже прошёл, потому предлагаю выбрать невесту по магическому потенциалу!
Как прошёл? Разве сотня лет уже минула? Да быть не может… Значит, это предчувствие касалось не всех… Осознание навалилось тяжёлым грузом. Кого бы не выбрали волшебники Гильдии, радости это не принесёт. Спрятавшееся было чувство вновь засвербело в груди. Как банально.
А зал тем временем уже бушевал. Каждый клан пытался навязать свою кандидатку. Бедные девушки! Никто не спрашивает их мнения! Они же не товар на рынке! Отвратительная традиция. Когда она только уйдёт в небытиё?
— Может, девушкам устроить испытание? — Слово взял глава Южных земель.
Ещё хлеще! Похоже, для них уже и жених такой же товар. Придётся говорить.
— Подождите, — внезапно включился глава Северных земель. — Зачем нам какие-то испытания, когда есть хартия, давайте действовать по её законам.
Даже сказать не дадут!
— Наш Глава Гильдии родом из Северных земель, значит, надо посмотреть с каким из кланов его род ещё не смешивался… — На этих словах моложавый на вид волшебник сотворил руками несколько плавных жестов, и в воздухе возникло светящееся генеалогическое древо. Огромный толстый ствол тянулся к потолку, а многочисленные запутанные корни, казалось, заполонили собой весь пол. Четыре главы кланов подошли к дереву, и, коснувшись, окрасили часть имён в свои цвета. Красные нити сплелись с синими и жёлтыми, смешались, превращаясь в новые оттенки. Какие-то по мере удаления стали выцветать, другие темнеть. Пока на вершине не обнаружился одинокий тёмно-синий лист. Его окружала листва почти тех же оттенков, кое-где ещё проглядывалась зелень и даже пара жёлто-оранжевых листов.
— Клан Миаки и Клан Финхе, есть ли у вас подходящие девушки? — вопросил старик с Восточных земель. Тёмно-фиолетовый и дымно-розовый. Только этих цветов не обнаружилось в древе. Но дымно-розовый совсем молодой клан.
— Моя дочь отвечает всем требованиям! — Поднялся темноволосый волшебник в тёмно-фиолетовой мантии. Дэйри. Кажется, у него несколько дочерей, так что не удивительно. Сильный южный род, довольно древний и с необычным даром. Кажется, многие из его семьи с лёгкостью меняют облик, при этом не опасаясь застрять в новой ипостаси.
— Правда, Дэйми довольно молода и своенравна, но уровень Дара — высочайший! — выдал Дэйри.
Дэйми. Какое странное имя! Оно с лёгкостью слетало с губ, оставляя яркое послевкусие. И всё же, слепо следовать желаниям Конклава — глупо, и прежде чем ставить точку, пришлось напомнить о воле предков. Возможно, некто из величайших волшебников некогда попадал в такое же непростое положение и искал выход. Впрочем, в Долину Предков ходили не только с вопросами о женитьбе. Может, они заодно рассеят смутные угрозы из будущего?
***
Филипп:
Он с трудом оторвался от дневника. Все чувства были обострены до предела. Невнятное предчувствие надвигающейся беды, разочарование от возможной женитьбы — всё это звенело внутри, словно они и в самом деле касались Филиппа.
