Нет, она не сделала окончательный выбор, просто не могла его сделать, не увидев ещё раз Этьена. Ей хотелось заглянуть эльфу в глаза, чтобы хотя бы попытаться угадать его чувства. Рена бежала, не разбирая дороги. Она знала, что надо вниз, к воротам, и пусть ей никогда не доводилось бывать в драконьем дворце, его планировка отличалась простотой и лаконичностью. Благодаря огромным окнам и открытым пространствам ничего не застилало обзора. Массивным дверям и лестницам не удавалось скрыться, так что единственной проблемой оставались гигантские расстояния. Будь у неё хотя бы крылья, Рена управилась быстрее! Но приходилось бежать. Вскоре ноги устали, дыхание сбилось и закололо в боку, однако Рена не сдавалась и, хоть скорость её уже не была такой стремительной, она продолжала настойчиво бежать. Третий этаж, второй, первый… Она смогла! Рена была почти у цели, когда исполинские золочённые ворота отворили и отряд стражников вывел Этьена на площадь. Светлая голова эльфа сразу выделялись среди бронзовых шлемов охраны. На Этьене не было оков, но, судя по тому, как много драконеан и сидов его сопровождало — ему явно не доверяли. Двигались они не очень быстро, скорее даже церемониально. А потом и вовсе остановились посередине площади, словно ожидали кого-то ещё.
«Если всё-таки напрячься, то есть шанс воспользоваться этой заминкой!» — мысленно просчитала Рена, пытаясь восстановить дыхание. Она держалась за величественную колонну совсем недалеко от ворот и пыталась наскрести в себе силы для последнего рывка. Не время для усталости и слабости, когда решается судьба! Именно с такими мыслями она оттолкнулась от колонны и устремилась к воротам. До выхода оставалось каких-то пара шагов, когда кто-то внезапно преградил Рене путь. Она попыталась вильнуть в сторону, чтобы обогнуть возникшую преграду, но её перехватили. Некто больно сжал её за руку, не давая возможности сдвинуться с места.
— Отпус… — Рена подняла глаза на того, к кому умудрилась так глупо попасться, и слова застряли в горле сами собой.
— Куда же ты так спешишь, моя дорогая невеста? — с холодной любезностью вопросил Даркал. В его тёмных глазах плескалась ненависть настолько лютая, что кровь стыла в жилах. — Неужели на свидание к своему обожаемому любовнику? Не успели намиловаться в гостях у драконов и драконеан?
Как он здесь оказался? Что Даркал вообще забыл в драконьем дворце?! Казалось, эти вопросы просто не имели ответов, но Рене вспомнилось, как вновь на её глаза попался злосчастный медальон. Всё было подстроено: зелье с ядом гадюки, наводящие вопросы Маркуса, демонстративная высылка Этьена. Да у неё просто не было выбора! Или же...? Огромная тень внезапно закрыла собой небо — это О’дар вылетел провожать Этьена. Сейчас! Она сделала свой выбор, и явно не в пользу Даркала Медити! Знакомое покалывание в теле было наполнено торжеством. Этого варианта ей не предлагали, она нашла его сама, а, значит, отныне лично будет распоряжаться своей жизнью, даже если её судьба стать свихнувшейся змеёй! Мгновение и что-то тяжелое скользнуло на изменяющееся запястье, и покалывание разом исчезло. Рена с недоумением посмотрела на ту самую руку, что держал Даркал и на которой появился уже знакомый вампирский наручник.
— Нет! — обессилено простонала она. Рена не желала признавать поражение, просто не могла этого принять! Проклятая вампирская сталь напрочь блокировала возможность обращения. Так не должно было быть, не должно было случиться! Она вся напряглась, надеясь разрушить вампирские чары, но тщетно.
— Думала, я не догадаюсь о твоих планах? — с насмешкой переспросил Даркал, наблюдая за этими бесплодными попытками.
Рена наградила его гневным взглядом, который тут же вызвал новую волну ожесточения. Даркал резко притянул Рену к себе, по-прежнему не выпуская её руки.
— Увы, дорогая невеста, ты становишься предсказуемой. И, знаешь ли, твоё странное предпочтение смерти, лишь бы не выходить за меня, уже начинает раздражать!
— Странное предпочтение? — с иронией переспросила Рена. Она хотела было отстраниться от Дарка, но тот держал крепко. От собственной беспомощности у Рены выступили слёзы. Они зло жгли глаза, а от удушающей близости нежеланного жениха уже колотило. — И что же тут такого странного? Неужели всё ещё не достаточно очевидно? Тогда скажу прямо — ты мне настолько противен, что я предпочту кого угодно и что угодно, лишь бы оказаться от тебя подальше! — в сердцах произнесла она.
— Поверь, моя дорогая, это взаимно! — ядовито прошипел Даркал, до вполне ощутимой боли сжав её руку. — Стража! — резко окликнул он. — Проводите сейлини в её комнаты! — с этими словами Даркал оттолкнул от себя Рену прямо к подбегающему стражнику. Тот послушно поймал её, а спустя секунду к первому стражнику прибавился второй. Они ловко подхватили Рену под руки и потащили наверх. Позади них уже выстраивался тот самый отряд, что прежде сопровождал Этьена.
Рена уже смутно помнила, что происходило после того, как стражники привели её в комнату. Снова оказаться запертой в четырёх стенах было в некотором роде символично. Вот только в прошлый раз, став пленницей, Рена хотя бы получила свободу от жениха. Теперь же…
— Я не принимаю это предложение! — схватив с тумбочки медальон, Рена швырнула его со всем гневом, что бушевал в сердцах, в окно. Но вместо ожидаемого звона, разбивающегося стекла, донесся лишь глухой удар и неприятное звяканье. Медальон отскочил от окна, словно от стены, и грохнулся на пол. Ощутив приступ ярости, Рена нервно подошла к окну и с силой опустила руки на прозрачную поверхность. Стекло лишь отпружинило настойчивый удар, что вызывало новую волну негодования. В сердцах Рена пнула медальон прочь, и тот гулко укатился под кровать. Исчезнув с глаз, он больше не вызывал такого неистового раздражения, как прежде, хотя желание сорвать злость хоть на чём-то присутствовала. «Это же не я! Разве я когда-нибудь себя так вела?» — недоумевала Рена, ощущая те эмоции, что буквально захлёстывали её, какими-то чужими, незнакомыми, словно они и вовсе ей не принадлежали. Разве что отчаяние, разверзшееся в душе подобно бездне. И жалящая обида, вызывающая непроизвольный спазм в горле.
— Они все меня просто использовали! — озвучила Рена свою горечь вслух, прогоняя навязчивые образы знакомых. Теперь уже не важно было, чего на самом деле добивался Этьен, не имели значения и такие неудобные чувства Марселу, да даже мотив Маркуса терял всякую значимость. В её глазах они все были повинны, не дав ей умереть там, в северном имении. Ведь тогда она ещё могла уйти к Полозу! Или нет? Слова Маркуса сами собой вспыхнули в голове: «есть некто, к кому ваши чувства настолько велики, что это не отпускает вас, заставляя жить».
— Не правда! — воскликнула Рена, бросаясь на кровать. Она попыталась зарыться под простыни, спрятаться за подушками, как когда-то в детстве и хоть на миг ощутить себя в полной безопасности и спокойствии. Но от собственных мыслей невозможно было скрыться под одеялом. Маркус не лгал. Рена действительно не могла никуда уйти, и виной тому были вовсе не высокие заборы, крепкие стены и тяжелые замки, что она доказывала и не раз, сбегая от своих хранителей. Тогда она ещё беззаботно меняла облик и с лёгкостью протискивалась в узкие щели, но почему-то эта способность покидала её, стоило оказаться возле ограды. Она рыла землю, пытаясь сделать подкоп, взбиралась наверх, собираясь прыгнуть, даже похищала ключи от ворот, но всё равно неизменно оказывалась у стены, словно за видимой преградой существовала ещё некая невидимая. И Рена билась об неё, как рыба об лёд, набивая шишки и синяки.
«Думала ли я тогда об Этьене?» — вопрос возник внезапно, как будто кто-то влетел в комнату и сразу же зажёг свет. А вот ответ неспешно вползал, как боязливый котёнок. Думала. Правда, совсем не так, как сейчас. Рена с почти невыразимой печалью признавала, что её прежние мысли об эльфе разительно отличались от нынешних. Тогда Этьен, скорее, раздражал, и в сердцах жила обида за несправедливое пренебрежение к её чести. Но разве это могло остановить её на пути к любимому Полозу? «Едва ли», — признание это далось нелегко. Чувства клокотали в груди, не желая признавать поражения. Они должны были быть сильнее, пусть даже запоздали со своим появлением и ещё не окрепли, чтобы бороться на равных. Если бы не Дюлан! Точнее, Даркал.
Рена ещё долго пыталась избегать мыслей о женихе, хотя те с завидным упорством досаждали ей. Проще было прятаться за навешенными ярлыками — «он опасен, потому надо держаться от него подальше», «он никогда меня не простит, и никакие объяснения его не тронут», «он жестокий и злой, ему неведомо сострадание», — лишь бы не разбираться в собственным чувствах. И даже когда голоса почти овладели ей, и она уже не контролировала себя, Рена продолжала внутренне сопротивляться. Раз за разом, вновь оказываясь у стены и сбивая руки в кровь, она заставляла заново забывать себя то, что осознавала в момент, когда реальность побеждала морок. Лучше пусть голоса сведут её с ума! Но, похоже, и они были бессильны. Им никак не удавалось увести её дальше этой комнаты. Опять наткнувшись на каменную кладку, Рена с почти безумным неистовством принялась царапаться и биться. Горячая кровь струилась по разбитым пальцам и содранным ногтям. Вновь и вновь обрушиваясь на стену с ударами, Рена уже понимала, что бьётся вовсе не с камнем. Всё это время она сражалась сама с собой, истязалась, мучилась лишь бы не смотреть в глаза очевидному. Даркал — её несокрушимая стена. И стоило только это признать, как рядом проскрипела открывающаяся дверь…
Даркал:
— Прошу меня простить, посол, я был не вежлив и не учтив, так поспешно разрывая помолвку с вашей дочерью, — Дарк и сам не верил, что эти слова исходят из его уст, однако Рош, принимавший его в своём кабинете, слушал с предельным вниманием. — Позвольте же загладить это постыдное для сейла поведение, вызволив Р’хан Рену из лап похитителей! У меня сохранились хорошие связи при дворе короля О’дара…
— Сейл Даркал, моя семья и так у вас в неоплатном долгу за Р’хал Рэла, — сдержанно начал Рош. Он всё ещё пребывал в некоем беспокойстве от внезапного визита, хотя и пытался это скрыть за маской любезности. Даркал так же отметил, что Рошу не удалось в полной мере оправиться от недавнего удара. Чёрные тени, как печать бессменной бессонницы, залегли под умными глазами, кожа истончилась и теперь напоминала ломкий серый пергамент. Уголки губ безвольно обвисли, и чуть заметно подрагивали, когда посол заставлял себя приветливо улыбаться. — Боюсь, мне нечем будет отплатить вам!
— Не сочтите за грубость, посол, но я считаю, что в таких вопросах торг просто не уместен. Мы же с вами почти семья!
— Но эти нелепые слухи, — Лицо Роша резко помрачнело, на лбу залегли тяжелые морщины. Посол осторожно отвёл глаза, словно старинному торшеру, стоявшему в углу комнаты, что-то внезапно понадобилось от хозяина. Пальцы слегка задёргались и тихо забарабанили по поверхности стола, выдавая напряжение. — Мне бы вовсе не хотелось, чтобы вы ставили свою репутацию под удар!
— Пожалуй, в таком случае нам стоит поторопиться со свадьбой. Если сейлини вернётся в царство уже женой, местным сплетникам придётся унять пыл, — с натянутой улыбкой произнёс Даркал. Он всячески старался не выдавать своих истинных чувств, смотря на всё происходящее с позиции наблюдателя. Словно сейчас решалась не его судьба, а некоего знакомого, которому он обязался помочь. Так было заметно проще: обычный расчёт и никаких эмоций. А слухи? Тому, кто с лёгкостью пустил одну сплетню, не составит труда пустить другую. Можно сказать, Дарк даже рассчитывал на подобный ажиотаж. Кто-то же должен будет разнести новость о невероятном исцелении знаменитой Жрицы!
— Что ж, тогда хотя бы примите мою скромную помощь, — проговорил Рош, отклоняясь к спинке кресла и доставая из ящика изящную коробочку. Водрузив её на стол, он продолжил: — Это экстренный портал для срочных вызовов во Дворец Совета. Я не в праве его использовать в личных целях и тем более передавать кому-то ещё, но… — Посол осёкся и ещё несколько секунд молчал. Его губы чуть заметно подрагивали, будто бы слова, что он сдерживал сейчас, отчаянно рвались наружу. Наконец, Рош, видимо, придя к какому-то решению, добавил: — Моя дочь… заинтересовала демонов. Я это точно знаю, и царь тоже знает. Но это уже слишком, вы не находите? Сейл Даркал, пожалуйста, чтобы не случилось, не отдавайте её им!
— Ни за что! — поспешил убедить будущего тестя Дарк, принимая подарок.
Портал избавил его от лишней тряски в экипаже и позволил оказаться на Одореде ещё затемно. К счастью, драконы не были столь недружелюбны, как наги, и Врата строили на окраинах городов. Правда, для лишённого крыльев Дарка, дорога до дворца почти мгновенно превратилась в полосу препятствий. Узкая стежка, едва видневшаяся среди зарослей терновника, частенько терялась вовсе, обрываясь то на кручинистом склоне, то утопая в заболоченной низине. Порой тропа появлялась вновь и иногда сквозь мхи и лишайники, облюбовавшие местные горные породы, можно было разглядеть остатки каменной кладки. Когда-то на Одореде ещё строили настоящие дороги, но они почти все исчезли вместе с волшебниками. Разве что в самой столице ещё встречались мощеные улочки в самых нижних ярусах. Прежде Дарк видел Орию лишь с высоты птичьего полёта: и там, сверху, она казалась ему прекрасной. Высоченные здания, с толстенными колонами, широкими балконами и площадками живописно вписывались в природный горный ландшафт и казались искусным продолжением друг друга. Сейчас же, ковыляя по ухабистому и запутанному серпантину, Дарк находил столицу драконов слишком дикой и запущенной.
К королевскому дворцу он добрался уже в ночи. Стража его не заботила: путешествие по водосточным трубам было излюбленным методом внезапного проникновения всех профессиональных нагов-убийц. Дарк ничего выдумывать не стал, и вполне благополучно выбрался в королевской купальне. Здесь он, недолго думая, отравил воду в бассейне, после чего осторожно пробрался в спальню.
«Похоже, мне здесь уже всё подготовили!» — усмехнулся Дарк, рассматривая пустовавшее огромное каменное ложе правителя.
О’дар не увлекался ночными прогулками, даже более того, в последние годы король драконов всё больше проводил время в стенах своей сокровищницы, зарываясь в золотые слитки, монеты и кубки, как в тёплый песок на пляже. Конечно, подобное поведение частенько встречалось у старых драконов, но король прежде отличался своей неиссякаемой энергией и незыблемым здоровьем.
«Куда бы не занесло нынче О’дара, после вылазки среди ночи он точно отправится вздремнуть», — рассудил Дарк, открывая сундучок с ядами. Всё-таки его план во многом выстраивался с учётом типичного распорядка дня драконьего короля. Насколько Дарк помнил, О’дар приступал к своим обязанностям не раньше обеда, а до того времени предпочитал хорошенько выспаться, вдоволь нагонять в собственном загоне дичь, а затем как следует отмокнуть в горячем бассейне. Чтобы Одоред лишился короля уже к полудню, яд должен был присутствовать практически везде, даже витать в воздухе. Всё-таки уникальный драконий
«Если всё-таки напрячься, то есть шанс воспользоваться этой заминкой!» — мысленно просчитала Рена, пытаясь восстановить дыхание. Она держалась за величественную колонну совсем недалеко от ворот и пыталась наскрести в себе силы для последнего рывка. Не время для усталости и слабости, когда решается судьба! Именно с такими мыслями она оттолкнулась от колонны и устремилась к воротам. До выхода оставалось каких-то пара шагов, когда кто-то внезапно преградил Рене путь. Она попыталась вильнуть в сторону, чтобы обогнуть возникшую преграду, но её перехватили. Некто больно сжал её за руку, не давая возможности сдвинуться с места.
— Отпус… — Рена подняла глаза на того, к кому умудрилась так глупо попасться, и слова застряли в горле сами собой.
— Куда же ты так спешишь, моя дорогая невеста? — с холодной любезностью вопросил Даркал. В его тёмных глазах плескалась ненависть настолько лютая, что кровь стыла в жилах. — Неужели на свидание к своему обожаемому любовнику? Не успели намиловаться в гостях у драконов и драконеан?
Как он здесь оказался? Что Даркал вообще забыл в драконьем дворце?! Казалось, эти вопросы просто не имели ответов, но Рене вспомнилось, как вновь на её глаза попался злосчастный медальон. Всё было подстроено: зелье с ядом гадюки, наводящие вопросы Маркуса, демонстративная высылка Этьена. Да у неё просто не было выбора! Или же...? Огромная тень внезапно закрыла собой небо — это О’дар вылетел провожать Этьена. Сейчас! Она сделала свой выбор, и явно не в пользу Даркала Медити! Знакомое покалывание в теле было наполнено торжеством. Этого варианта ей не предлагали, она нашла его сама, а, значит, отныне лично будет распоряжаться своей жизнью, даже если её судьба стать свихнувшейся змеёй! Мгновение и что-то тяжелое скользнуло на изменяющееся запястье, и покалывание разом исчезло. Рена с недоумением посмотрела на ту самую руку, что держал Даркал и на которой появился уже знакомый вампирский наручник.
— Нет! — обессилено простонала она. Рена не желала признавать поражение, просто не могла этого принять! Проклятая вампирская сталь напрочь блокировала возможность обращения. Так не должно было быть, не должно было случиться! Она вся напряглась, надеясь разрушить вампирские чары, но тщетно.
— Думала, я не догадаюсь о твоих планах? — с насмешкой переспросил Даркал, наблюдая за этими бесплодными попытками.
Рена наградила его гневным взглядом, который тут же вызвал новую волну ожесточения. Даркал резко притянул Рену к себе, по-прежнему не выпуская её руки.
— Увы, дорогая невеста, ты становишься предсказуемой. И, знаешь ли, твоё странное предпочтение смерти, лишь бы не выходить за меня, уже начинает раздражать!
— Странное предпочтение? — с иронией переспросила Рена. Она хотела было отстраниться от Дарка, но тот держал крепко. От собственной беспомощности у Рены выступили слёзы. Они зло жгли глаза, а от удушающей близости нежеланного жениха уже колотило. — И что же тут такого странного? Неужели всё ещё не достаточно очевидно? Тогда скажу прямо — ты мне настолько противен, что я предпочту кого угодно и что угодно, лишь бы оказаться от тебя подальше! — в сердцах произнесла она.
— Поверь, моя дорогая, это взаимно! — ядовито прошипел Даркал, до вполне ощутимой боли сжав её руку. — Стража! — резко окликнул он. — Проводите сейлини в её комнаты! — с этими словами Даркал оттолкнул от себя Рену прямо к подбегающему стражнику. Тот послушно поймал её, а спустя секунду к первому стражнику прибавился второй. Они ловко подхватили Рену под руки и потащили наверх. Позади них уже выстраивался тот самый отряд, что прежде сопровождал Этьена.
***
Рена уже смутно помнила, что происходило после того, как стражники привели её в комнату. Снова оказаться запертой в четырёх стенах было в некотором роде символично. Вот только в прошлый раз, став пленницей, Рена хотя бы получила свободу от жениха. Теперь же…
— Я не принимаю это предложение! — схватив с тумбочки медальон, Рена швырнула его со всем гневом, что бушевал в сердцах, в окно. Но вместо ожидаемого звона, разбивающегося стекла, донесся лишь глухой удар и неприятное звяканье. Медальон отскочил от окна, словно от стены, и грохнулся на пол. Ощутив приступ ярости, Рена нервно подошла к окну и с силой опустила руки на прозрачную поверхность. Стекло лишь отпружинило настойчивый удар, что вызывало новую волну негодования. В сердцах Рена пнула медальон прочь, и тот гулко укатился под кровать. Исчезнув с глаз, он больше не вызывал такого неистового раздражения, как прежде, хотя желание сорвать злость хоть на чём-то присутствовала. «Это же не я! Разве я когда-нибудь себя так вела?» — недоумевала Рена, ощущая те эмоции, что буквально захлёстывали её, какими-то чужими, незнакомыми, словно они и вовсе ей не принадлежали. Разве что отчаяние, разверзшееся в душе подобно бездне. И жалящая обида, вызывающая непроизвольный спазм в горле.
— Они все меня просто использовали! — озвучила Рена свою горечь вслух, прогоняя навязчивые образы знакомых. Теперь уже не важно было, чего на самом деле добивался Этьен, не имели значения и такие неудобные чувства Марселу, да даже мотив Маркуса терял всякую значимость. В её глазах они все были повинны, не дав ей умереть там, в северном имении. Ведь тогда она ещё могла уйти к Полозу! Или нет? Слова Маркуса сами собой вспыхнули в голове: «есть некто, к кому ваши чувства настолько велики, что это не отпускает вас, заставляя жить».
— Не правда! — воскликнула Рена, бросаясь на кровать. Она попыталась зарыться под простыни, спрятаться за подушками, как когда-то в детстве и хоть на миг ощутить себя в полной безопасности и спокойствии. Но от собственных мыслей невозможно было скрыться под одеялом. Маркус не лгал. Рена действительно не могла никуда уйти, и виной тому были вовсе не высокие заборы, крепкие стены и тяжелые замки, что она доказывала и не раз, сбегая от своих хранителей. Тогда она ещё беззаботно меняла облик и с лёгкостью протискивалась в узкие щели, но почему-то эта способность покидала её, стоило оказаться возле ограды. Она рыла землю, пытаясь сделать подкоп, взбиралась наверх, собираясь прыгнуть, даже похищала ключи от ворот, но всё равно неизменно оказывалась у стены, словно за видимой преградой существовала ещё некая невидимая. И Рена билась об неё, как рыба об лёд, набивая шишки и синяки.
«Думала ли я тогда об Этьене?» — вопрос возник внезапно, как будто кто-то влетел в комнату и сразу же зажёг свет. А вот ответ неспешно вползал, как боязливый котёнок. Думала. Правда, совсем не так, как сейчас. Рена с почти невыразимой печалью признавала, что её прежние мысли об эльфе разительно отличались от нынешних. Тогда Этьен, скорее, раздражал, и в сердцах жила обида за несправедливое пренебрежение к её чести. Но разве это могло остановить её на пути к любимому Полозу? «Едва ли», — признание это далось нелегко. Чувства клокотали в груди, не желая признавать поражения. Они должны были быть сильнее, пусть даже запоздали со своим появлением и ещё не окрепли, чтобы бороться на равных. Если бы не Дюлан! Точнее, Даркал.
Рена ещё долго пыталась избегать мыслей о женихе, хотя те с завидным упорством досаждали ей. Проще было прятаться за навешенными ярлыками — «он опасен, потому надо держаться от него подальше», «он никогда меня не простит, и никакие объяснения его не тронут», «он жестокий и злой, ему неведомо сострадание», — лишь бы не разбираться в собственным чувствах. И даже когда голоса почти овладели ей, и она уже не контролировала себя, Рена продолжала внутренне сопротивляться. Раз за разом, вновь оказываясь у стены и сбивая руки в кровь, она заставляла заново забывать себя то, что осознавала в момент, когда реальность побеждала морок. Лучше пусть голоса сведут её с ума! Но, похоже, и они были бессильны. Им никак не удавалось увести её дальше этой комнаты. Опять наткнувшись на каменную кладку, Рена с почти безумным неистовством принялась царапаться и биться. Горячая кровь струилась по разбитым пальцам и содранным ногтям. Вновь и вновь обрушиваясь на стену с ударами, Рена уже понимала, что бьётся вовсе не с камнем. Всё это время она сражалась сама с собой, истязалась, мучилась лишь бы не смотреть в глаза очевидному. Даркал — её несокрушимая стена. И стоило только это признать, как рядом проскрипела открывающаяся дверь…
Даркал:
— Прошу меня простить, посол, я был не вежлив и не учтив, так поспешно разрывая помолвку с вашей дочерью, — Дарк и сам не верил, что эти слова исходят из его уст, однако Рош, принимавший его в своём кабинете, слушал с предельным вниманием. — Позвольте же загладить это постыдное для сейла поведение, вызволив Р’хан Рену из лап похитителей! У меня сохранились хорошие связи при дворе короля О’дара…
— Сейл Даркал, моя семья и так у вас в неоплатном долгу за Р’хал Рэла, — сдержанно начал Рош. Он всё ещё пребывал в некоем беспокойстве от внезапного визита, хотя и пытался это скрыть за маской любезности. Даркал так же отметил, что Рошу не удалось в полной мере оправиться от недавнего удара. Чёрные тени, как печать бессменной бессонницы, залегли под умными глазами, кожа истончилась и теперь напоминала ломкий серый пергамент. Уголки губ безвольно обвисли, и чуть заметно подрагивали, когда посол заставлял себя приветливо улыбаться. — Боюсь, мне нечем будет отплатить вам!
— Не сочтите за грубость, посол, но я считаю, что в таких вопросах торг просто не уместен. Мы же с вами почти семья!
— Но эти нелепые слухи, — Лицо Роша резко помрачнело, на лбу залегли тяжелые морщины. Посол осторожно отвёл глаза, словно старинному торшеру, стоявшему в углу комнаты, что-то внезапно понадобилось от хозяина. Пальцы слегка задёргались и тихо забарабанили по поверхности стола, выдавая напряжение. — Мне бы вовсе не хотелось, чтобы вы ставили свою репутацию под удар!
— Пожалуй, в таком случае нам стоит поторопиться со свадьбой. Если сейлини вернётся в царство уже женой, местным сплетникам придётся унять пыл, — с натянутой улыбкой произнёс Даркал. Он всячески старался не выдавать своих истинных чувств, смотря на всё происходящее с позиции наблюдателя. Словно сейчас решалась не его судьба, а некоего знакомого, которому он обязался помочь. Так было заметно проще: обычный расчёт и никаких эмоций. А слухи? Тому, кто с лёгкостью пустил одну сплетню, не составит труда пустить другую. Можно сказать, Дарк даже рассчитывал на подобный ажиотаж. Кто-то же должен будет разнести новость о невероятном исцелении знаменитой Жрицы!
— Что ж, тогда хотя бы примите мою скромную помощь, — проговорил Рош, отклоняясь к спинке кресла и доставая из ящика изящную коробочку. Водрузив её на стол, он продолжил: — Это экстренный портал для срочных вызовов во Дворец Совета. Я не в праве его использовать в личных целях и тем более передавать кому-то ещё, но… — Посол осёкся и ещё несколько секунд молчал. Его губы чуть заметно подрагивали, будто бы слова, что он сдерживал сейчас, отчаянно рвались наружу. Наконец, Рош, видимо, придя к какому-то решению, добавил: — Моя дочь… заинтересовала демонов. Я это точно знаю, и царь тоже знает. Но это уже слишком, вы не находите? Сейл Даркал, пожалуйста, чтобы не случилось, не отдавайте её им!
— Ни за что! — поспешил убедить будущего тестя Дарк, принимая подарок.
Портал избавил его от лишней тряски в экипаже и позволил оказаться на Одореде ещё затемно. К счастью, драконы не были столь недружелюбны, как наги, и Врата строили на окраинах городов. Правда, для лишённого крыльев Дарка, дорога до дворца почти мгновенно превратилась в полосу препятствий. Узкая стежка, едва видневшаяся среди зарослей терновника, частенько терялась вовсе, обрываясь то на кручинистом склоне, то утопая в заболоченной низине. Порой тропа появлялась вновь и иногда сквозь мхи и лишайники, облюбовавшие местные горные породы, можно было разглядеть остатки каменной кладки. Когда-то на Одореде ещё строили настоящие дороги, но они почти все исчезли вместе с волшебниками. Разве что в самой столице ещё встречались мощеные улочки в самых нижних ярусах. Прежде Дарк видел Орию лишь с высоты птичьего полёта: и там, сверху, она казалась ему прекрасной. Высоченные здания, с толстенными колонами, широкими балконами и площадками живописно вписывались в природный горный ландшафт и казались искусным продолжением друг друга. Сейчас же, ковыляя по ухабистому и запутанному серпантину, Дарк находил столицу драконов слишком дикой и запущенной.
К королевскому дворцу он добрался уже в ночи. Стража его не заботила: путешествие по водосточным трубам было излюбленным методом внезапного проникновения всех профессиональных нагов-убийц. Дарк ничего выдумывать не стал, и вполне благополучно выбрался в королевской купальне. Здесь он, недолго думая, отравил воду в бассейне, после чего осторожно пробрался в спальню.
«Похоже, мне здесь уже всё подготовили!» — усмехнулся Дарк, рассматривая пустовавшее огромное каменное ложе правителя.
О’дар не увлекался ночными прогулками, даже более того, в последние годы король драконов всё больше проводил время в стенах своей сокровищницы, зарываясь в золотые слитки, монеты и кубки, как в тёплый песок на пляже. Конечно, подобное поведение частенько встречалось у старых драконов, но король прежде отличался своей неиссякаемой энергией и незыблемым здоровьем.
«Куда бы не занесло нынче О’дара, после вылазки среди ночи он точно отправится вздремнуть», — рассудил Дарк, открывая сундучок с ядами. Всё-таки его план во многом выстраивался с учётом типичного распорядка дня драконьего короля. Насколько Дарк помнил, О’дар приступал к своим обязанностям не раньше обеда, а до того времени предпочитал хорошенько выспаться, вдоволь нагонять в собственном загоне дичь, а затем как следует отмокнуть в горячем бассейне. Чтобы Одоред лишился короля уже к полудню, яд должен был присутствовать практически везде, даже витать в воздухе. Всё-таки уникальный драконий
