В ближайшее время на меня могут выйти. Мой звонок Шнурку обязательно пробьют по базам, да его мне тоже. Если ментовские технари не лыком шиты, они начнут смотреть записи с камер с мест, откуда поступил звонок. И тогда есть шанс, что могут увидеть на записи не просто кота, а крупного, в шрамах кота с военной выправкой, с характерным ошейником, да ещё и в экзоскелете. База данных по нам, первым, хоть и засекречена, но существует. Рано или поздно алгоритм выдаст мою морду в списке подозреваемых. Время тикало, но несколько часов у меня ещё есть.
Моя конура встретила запахом затхлости и одиночества. Во время моего отсутствия здесь точно никого не было. Сквозь жалюзи пробивался болезненный свет уличных фонарей. Я подпёр дверь единственным стулом и занялся делом. Первым делом снял экзоскелет и сделал себе пара уколов, мне нужны силы, боль не должна мне мешать.
Ноутбук Шнурка был дорогой, ультратонкий. Система запросила пароль. Я не стал тратить время на подбор. Подключил соответствующий софт и аппаратуру, которую использовал ещё на службе для вскрытия гаджетов и аппаратуры объектов, по которым работали. Прошло несколько три минуты, и экран ожил. Пароль, который накреативил Шнурок, если чем и поражал, то только своей тупостью, он точно входил в десятку самых используемых в мире.
Но зато файловая система у него была образцом порядка. Папки: «Клиенты», «Долги», «Операции». Но была ещё одна, с безобидным названием «Дача». Я её открыл.
Внутри — не фото садовых участков. А сканы документов, аудиозаписи разговоров с помехами и папка с фотографиями. Я кликнул на первую попавшуюся. На экране возникло лицо. Узнаваемое лицо. Человек с экранов телевизоров, депутат, борец за нравственность и моральные устои. На фото он был в другом амплуа — в дорогом ночном клубе, в обнимку с парой личностей сомнительной внешности. Ничего криминального, но для его имиджа явно не в плюс. То, что Шнурок промышлял шантажом, для меня секретом не было.
Я пролистал дальше. Была ещё одна, с мрачным названием «Потоп». Я её открыл.
Внутри лежало не больше десятка файлов. И первый же документ заставил мою шерсть встать дыбом. Это была служебная записка, адресованная в какой-то секретный комитет при Совбезе ООН, что был создан для наблюдения за вразумлёнными кошками. Суть сводилась к одному: «Протокол Потоп». План по удалённой деактивации чипов третьего и последующих поколений в случае «возникновения экзистенциальной угрозы».
Я продолжил читать, и лёд сковывал мне душу. Наши чипы, основа нашего разума, которые производят люди… Они были модернизированы. В них был вшит сторожевой пёс. Удалённый выключатель. И комитет, в котором заседали представители всех крупных держав, уже рассматривал «превентивные сценарии» для ликвидации угрозы со стороны нас. Чтобы уничтожить, пока мы не стали слишком сильны. В случае активации «Потопа» мы, как первое библейское человечество, исчезнем с лица Земли. Все, от котят до взрослых, потеряют разум и превратятся в животных, кроме первого и второго поколения, у которых были чипы старого образца. Но тут наш короткий век сыграет против нас, нам просто не дадут восстановить численность, сославшись на изначальную ущербность нашего вида. Обоснование найдётся, в генах, сбое чипа и так далее.
Среди подписантов, поддерживающих самые жёсткие меры, были и знакомые фамилии. Люди, которые публично улыбались нам с экранов, жали лапу при вручении наград, были готовы дать согласие на геноцид моего вида. Про представителей других стран и говорить было нечего, хотя часть моих собратьев уже проживало и у них.
И тут я наткнулся на файл с пометкой «Б». Внутри была переписка. Бонифаций… и Шнурок. Мой брат, генерал, первый из нас, общался с мелким криминальным ростовщиком и шантажистом. Он писал: «Нужны неопровержимые доказательства. План „Потоп“ должен быть обнародован до его реализации».
Шнурок отвечал: «Компромат на члена комитета есть. Но он хорошо охраняется. Нужны специалисты и деньги».
И последнее сообщение от Бонифация, отправленное вчера: «Делай. Я гарантирую соблюдение договорённостей, очередной транш уже перечислен».
Вот оно. Бонифаций не сошёл с ума. Он не стал марионеткой системы. Он узнал о протоколе «Потоп» и пошёл на преступление, чтобы выкрасть доказательства и обнародовать их, спасая наш вид. Он использовал Шнурка и его грязные каналы, чтобы украсть компромат на кого-то из комитета, шантажировать его и обнародовать «Потоп».
Но что-то пошло не так. Шнурка убили. Искру убили. Значит, на Бонифация и его операцию тоже вышли.
Я откинулся от экрана. В голове стоял оглушительный рёв. Не просто убийство. Война. Тихоя, подпольная, но война на уничтожение. И мой брат в одиночку пытался остановить машину уничтожения, играя против своих же начальников и мировых правительств.
Они убили Искру. Они пытались убить меня. Теперь они придут за Бонифацием.
Время одиночного охотника кончилось. Я посмотрел на свой имплант. Связываться с Бонифацией напрямую было смертельно. Сигнал могли перехватить.
Но был один человек. Тот, кто знал о нас всё с самого начала. Тот, кому мы были как дети. И кто, возможно, был единственным человеком, которому я мог доверять.
Я нашёл в памяти номер, который не набирал годами. И отправил сообщение с левой симки, всего два слова: «Папа, нужна встреча. Срочно. Барс».
Ответ пришёл почти мгновенно: «Старая лаборатория. Через час».
Я посмотрел в заоконную тьму. Теперь я знал правду. И она была страшнее, чем я мог предположить. Но теперь у меня была цель. Не просто месть мелким уголовникам. Спасение. Спасение моего брата и всего моего вида.
Можно назвать меня параноиком. Но параноики, в отличие от доверчивых дураков, живут дольше. А у кота, которого однажды уже предали те, кого он считал хозяевами, доверие отмирает навсегда. Я всегда знал, что когда-нибудь за мной придут. Поэтому свою берлогу я готовил как крепость-ловушку. И как крысиную нору на случай отступления.
Со стороны — убогое жилище опустившегося кота-одиночки. Запах старой рыбы, пыль, разбросанные вещи. Идеальный камуфляж. За этой грязью скрывались сюрпризы. Деньги от пенсии и тех самых «выгодных контрактов» после отставки я тратил не на комфорт, а на железо. Хорошее железо. Боевые экзоскелеты, стрелковка, переделанная под мою лапу, дроны-разведчики, мини-закладки. Всё, чему меня учили, всё, что я любил. Это было моей отдушиной. Хобби отставного военного. Единственным, что напоминало о временах, когда я был не бездомным отбросом, а солдатом.
Старый особняк таил сюрпризы — старые печные ходы и подвал. Лабиринт, куда человек не пролез бы, а я — запросто. Оттуда — выходы в канализацию, на крышу, в подвалы соседей, к реке. На всякий случай у меня был припрятан и акваланг. Но самым ценным экспонатом моего арсенала был «Стриж». Летающая платформа. Экспериментальный образец. Разрабатывали для быстрой переброски диверсантов-котов. Когда информация о нас всплыла, проект прикрыли, но один прототип «потерялся» и осел у меня. Он мог нести пилота и до 20 кг груза, летая на малой высоте, огибая рельеф. Идеальная машина для побега.
Когда я пришёл к выводу, что на меня выйдут, начался обратный отсчёт. Я в последний раз обошёл свою конуру, шерсть дыбом от осознания, что сюда я, скорее всего, не вернусь. Прыжок на шкаф, оттуда — на балку под потолком, и в едва заметный лаз на чердак. Там пахло пылью, старой древесиной и моим собственным, знакомым запахом, который я оставлял везде, как метку. «Стриж» был укрыт брезентом. Я сдёрнул его, выпустив облако пыли. Быстро проверил крепления, энергоячейку. Всё в норме. Встроил в слот защищённый накопитель с данными Шнурка — ноут я взял с собой, но страховка никогда не бывает лишней. Перед вылетом надел шлем. Стекло тут же ожило тактической разметкой.
Взяв только самое необходимое — компактный экзоскелет, оружие, пачку левых симок — я вскочил на платформу. Когти автоматически вцепились в рифленую поверхность. Рывок — и я вынес окно чердака, которое было лёгкой сеткой, замаскированной под фанеру. «Стриж» рванул вниз, в переулок, и тут же, на малых оборотах, понёсся над крышами, прижимаясь к ним. Я летел, вглядываясь в промокший до нитки город внизу. Никто не поднял головы. Никто не заметил тень, промелькнувшую над трубами.
Я приземлил «Стрижа» в чащобе, в паре километров от лаборатории. Замаскировал и дальше пошёл пешком. Прижимался к земле, используя каждый бугорок, каждую промоину. Уши ловили каждый звук — скрип веток, шорох грызуна, отдалённый гул машин. Нос выискивал в воздухе чужие следы — запах бензина, пота, оружия. Чисто. Запустил двух разведдронов — «Мошек». Они прочесали местность, передавая картинку прямиком в мой чип. Ни души. Только стая ворон на дальнем заборе.
Сергеев ждал меня в бывшем ангаре, где когда-то начали выводить наших первых «бойцов». Постаревший, седой, но глаза всё те же — умные. Для всех он — «создатель». Для меня — Папа. Единственный человек, которому я мог верить.
— Барс, — его голос был тихим и тёплым. Он обнял меня, похлопал по загривку, как в детстве. — Постарели мы с тобой, сынок.
— Одни быстрее других, Папа, — буркнул я, отходя. Сентименты подождут. Я помахал хвостом, указывая на ноут, который бросил на старый верстак. — Смотри.
Он молча сел, включил ноут и погрузился в чтение. Я видел, как его лицо становилось всё мрачнее. А внутри у меня всё клокотало, как у раненого зверя.
— Ну что? — не выдержал я, и в голосе прозвучал тот самый ядовитый сарказм. — Видишь? Они снова хотят нас уничтожить. Сначала — взрывчатка в черепе. Не вышло. Теперь — дистанционный выключатель. Цивилизованно. Стерильно. Нажал кнопку — и нет проблемы. Мы для них как надоедливые мухи, от которых можно избавиться, не пачкая рук.
Сергеев тяжело вздохнул, снял очки.
— Барс, ты всё видишь в черном свете. О «Протоколе Потоп» я не слышал. Ты знаешь, меня отстранили, дали кучу наград и званий, но к секретам уже не подпускают. Но то, что я вижу… Речь не об уничтожении.
— Как же?! — я фыркнул. — «Деактивация чипов»! Это звучит как отключение телевизора, а не разума!
— Чип — это не мозг, Барс! — Сергеев повысил голос, в его тоне впервые прозвучала сталь. — Это интерфейс, усилитель. Его данные регулярно архивируются. В случае… деактивации… личность можно восстановить на новом чипе. Это не смерть. Это… перезагрузка. Это нельзя сравнивать это со взрывчаткой в головах первого поколения!
Он помолчал, давая мне это осознать.
— Пойми, люди… они вас боятся. Вы не просто новый вид. Мы создали симбиоз — биологическую жизнь, сросшуюся с электронным интеллектом. Это нечто абсолютно новое для этой планеты! Никто не знает, во что это может эволюционировать. Да, поступили подло, сделав это втайне. Но они не готовы рисковать своей цивилизацией. Это… превентивная мера. Неэтичная, но… логичная с их точки зрения.
Я слушал и чувствовал, как ярость во мне сменяется леденящим душу холодом. Он говорил логично. И в этом была своя, новая, ещё более страшная правда. Нас не хотели уничтожить физически. Нас хотели… контролировать. Сделать ручными. Обезопасить. И самое ужасное — в их глазах это было милосерднее, чем пуля.
Я посмотрел на Сергеева.
— Перезагрузка, говоришь? А спросили ли они нас, хотим ли мы этой «перезагрузки»? Хотим ли мы, чтобы на нас был такой… выключатель? — Я фыркнул, и усы задрожали от ярости. — А как ты назовешь то, что они сделали с Искрой? Ей просто не повезло?! Ей «восстанавливать» нечего! Мозги размазало по полу. Задушили Шнурка.
Я тяжело дышал, осознавая, что оскалился. Хищник. Я всегда им был. Просто сейчас с меня содрали тонкий слой цивилизации, обнажив старую, звериную суть.
Сергеев смотрел на меня, и в его глазах читалась не только боль.
— Успокойся, Барс. Кто они? Кто такой Шнурок? Мне нужны детали. Мы должны понять, что происходит, прежде чем рубить с плеча.
— Хорошо, Отец, — я нарочно сменил обращение на более официальное. Шнурок — мелкая криминальная шушера, я для него кое-что делал. Он попросил помочь разобраться с одной из наших, Искрой. Я это сделал и вместе с ней пришёл к нему закрыть вопрос. Но не вышло. Едва мы вошли, по нам открыли огонь. Стрелял человек. С умным прицелом. А его напарник, наш же кот, в это время ковырялся в компьютере Шнурка. Работали в паре. Люди приручили себе новых псов из нашей же стаи! Человек, профессионал, двумя выстрелами чуть не отправил нас обоих на тот свет. Меня спасло только то, что пуля чиркнула по пластине экзоскелета. И стрелял он из чего-то маломощного. Искру убили первой же пулей. — Как я понимаю, они пришли за компроматом, который Шнурок собирал для Бонифация! — выдохнул я. — Компромат на людей, которые хотят запустить этот ваш «Потоп»! Бонифаций пытается нас спасти, идя против своих же начальников! А его, как и нас, хотят убрать! Вот что происходит! Люди снова показывают, кто в этом мире хозяин! А мы — всего лишь умные звери, которых можно приручить, а если не получается — ликвидировать! Нет кота, нет проблемы.
Сергеев тяжело вздохнул, снял очки. Свет тусклой лампы отражался в его глазах, делая их похожими на мокрые камни.— Ситуация острая и неприятная, но давай рассуждать без эмоций. Речь не об уничтожении. Тем более тебя. Первые два поколения — со старыми чипами. Протокол вас не затронет. И решение может принять только коллегиальный орган, где представители нескольких стран, и только единогласно. Лишь как крайняя мера. У тебя же сейчас реальные, земные проблемы. Двойное убийство. Кража сверхсекретных документов. Шантаж. Не спеши. Первое, что нам надо — разобраться, что происходит. Доверять сейчас ты не можешь никому. Не забывай, второй убийца — кот. На твоём месте я бы лёг на дно.— Я лягу на дно, а на наш вид наденут удавку? — моя шерсть встала дыбом по всему хребту.— Барс, да пойми же ты! — он сделал шаг вперёд, и я невольно подался назад, спина упёрлась в холодный металл станка. — Вы и так на поводке! Вы — искусственная раса, созданная человеком. Более того, вы не самовоспроизводящаяся. Без чипов, созданных нами, ваши котята будут просто животными. Без зачатков разума. Не питай иллюзий. Вы не отдельная раса. Вы — плод нашей цивилизации. Её часть. Физически — через чип. Программно — через то, что в нём зашито. Власти это знают. Поэтому возню вокруг «Потопа» я не понимаю. И что движет Бонифацием — не понимаю. Он всё это знает. Мы с ним обсуждали. Твоя задача сейчас — лечь на дно и понять, что происходит.Я сидел, подобравшись, чуть отставив переднюю лапу — пуля, пойманная экзоскелетом, давала о себе знать тупой болью. Внутри всё клокотало. Но где-то на дне холодного, хищного ума его слова падали на подготовленную почву. Логика. Проклятая, бездушная человеческая логика.— Насчёт «Протокола», — Сергеев снова понизил голос, — я за то, чтобы он был обнародован. Тайны в таких вопросах вредны. Всё должно быть кристально честно. Иначе кто-то воспользуется этим в корыстных целях. Что, я уверен, уже и происходит. Наша цивилизация должна быть свободна от предрассудков к существам с модифицированным мозгом. Уверен, эта некрасивая история позволит закрепить это на законодательном уровне. И мне больше не придётся прятаться, озираясь по сторонам.В этот момент мне пришла информация, переданная с «Стрижа».
Моя конура встретила запахом затхлости и одиночества. Во время моего отсутствия здесь точно никого не было. Сквозь жалюзи пробивался болезненный свет уличных фонарей. Я подпёр дверь единственным стулом и занялся делом. Первым делом снял экзоскелет и сделал себе пара уколов, мне нужны силы, боль не должна мне мешать.
Ноутбук Шнурка был дорогой, ультратонкий. Система запросила пароль. Я не стал тратить время на подбор. Подключил соответствующий софт и аппаратуру, которую использовал ещё на службе для вскрытия гаджетов и аппаратуры объектов, по которым работали. Прошло несколько три минуты, и экран ожил. Пароль, который накреативил Шнурок, если чем и поражал, то только своей тупостью, он точно входил в десятку самых используемых в мире.
Но зато файловая система у него была образцом порядка. Папки: «Клиенты», «Долги», «Операции». Но была ещё одна, с безобидным названием «Дача». Я её открыл.
Внутри — не фото садовых участков. А сканы документов, аудиозаписи разговоров с помехами и папка с фотографиями. Я кликнул на первую попавшуюся. На экране возникло лицо. Узнаваемое лицо. Человек с экранов телевизоров, депутат, борец за нравственность и моральные устои. На фото он был в другом амплуа — в дорогом ночном клубе, в обнимку с парой личностей сомнительной внешности. Ничего криминального, но для его имиджа явно не в плюс. То, что Шнурок промышлял шантажом, для меня секретом не было.
Я пролистал дальше. Была ещё одна, с мрачным названием «Потоп». Я её открыл.
Внутри лежало не больше десятка файлов. И первый же документ заставил мою шерсть встать дыбом. Это была служебная записка, адресованная в какой-то секретный комитет при Совбезе ООН, что был создан для наблюдения за вразумлёнными кошками. Суть сводилась к одному: «Протокол Потоп». План по удалённой деактивации чипов третьего и последующих поколений в случае «возникновения экзистенциальной угрозы».
Я продолжил читать, и лёд сковывал мне душу. Наши чипы, основа нашего разума, которые производят люди… Они были модернизированы. В них был вшит сторожевой пёс. Удалённый выключатель. И комитет, в котором заседали представители всех крупных держав, уже рассматривал «превентивные сценарии» для ликвидации угрозы со стороны нас. Чтобы уничтожить, пока мы не стали слишком сильны. В случае активации «Потопа» мы, как первое библейское человечество, исчезнем с лица Земли. Все, от котят до взрослых, потеряют разум и превратятся в животных, кроме первого и второго поколения, у которых были чипы старого образца. Но тут наш короткий век сыграет против нас, нам просто не дадут восстановить численность, сославшись на изначальную ущербность нашего вида. Обоснование найдётся, в генах, сбое чипа и так далее.
Среди подписантов, поддерживающих самые жёсткие меры, были и знакомые фамилии. Люди, которые публично улыбались нам с экранов, жали лапу при вручении наград, были готовы дать согласие на геноцид моего вида. Про представителей других стран и говорить было нечего, хотя часть моих собратьев уже проживало и у них.
И тут я наткнулся на файл с пометкой «Б». Внутри была переписка. Бонифаций… и Шнурок. Мой брат, генерал, первый из нас, общался с мелким криминальным ростовщиком и шантажистом. Он писал: «Нужны неопровержимые доказательства. План „Потоп“ должен быть обнародован до его реализации».
Шнурок отвечал: «Компромат на члена комитета есть. Но он хорошо охраняется. Нужны специалисты и деньги».
И последнее сообщение от Бонифация, отправленное вчера: «Делай. Я гарантирую соблюдение договорённостей, очередной транш уже перечислен».
Вот оно. Бонифаций не сошёл с ума. Он не стал марионеткой системы. Он узнал о протоколе «Потоп» и пошёл на преступление, чтобы выкрасть доказательства и обнародовать их, спасая наш вид. Он использовал Шнурка и его грязные каналы, чтобы украсть компромат на кого-то из комитета, шантажировать его и обнародовать «Потоп».
Но что-то пошло не так. Шнурка убили. Искру убили. Значит, на Бонифация и его операцию тоже вышли.
Я откинулся от экрана. В голове стоял оглушительный рёв. Не просто убийство. Война. Тихоя, подпольная, но война на уничтожение. И мой брат в одиночку пытался остановить машину уничтожения, играя против своих же начальников и мировых правительств.
Они убили Искру. Они пытались убить меня. Теперь они придут за Бонифацием.
Время одиночного охотника кончилось. Я посмотрел на свой имплант. Связываться с Бонифацией напрямую было смертельно. Сигнал могли перехватить.
Но был один человек. Тот, кто знал о нас всё с самого начала. Тот, кому мы были как дети. И кто, возможно, был единственным человеком, которому я мог доверять.
Я нашёл в памяти номер, который не набирал годами. И отправил сообщение с левой симки, всего два слова: «Папа, нужна встреча. Срочно. Барс».
Ответ пришёл почти мгновенно: «Старая лаборатория. Через час».
Я посмотрел в заоконную тьму. Теперь я знал правду. И она была страшнее, чем я мог предположить. Но теперь у меня была цель. Не просто месть мелким уголовникам. Спасение. Спасение моего брата и всего моего вида.
Можно назвать меня параноиком. Но параноики, в отличие от доверчивых дураков, живут дольше. А у кота, которого однажды уже предали те, кого он считал хозяевами, доверие отмирает навсегда. Я всегда знал, что когда-нибудь за мной придут. Поэтому свою берлогу я готовил как крепость-ловушку. И как крысиную нору на случай отступления.
Со стороны — убогое жилище опустившегося кота-одиночки. Запах старой рыбы, пыль, разбросанные вещи. Идеальный камуфляж. За этой грязью скрывались сюрпризы. Деньги от пенсии и тех самых «выгодных контрактов» после отставки я тратил не на комфорт, а на железо. Хорошее железо. Боевые экзоскелеты, стрелковка, переделанная под мою лапу, дроны-разведчики, мини-закладки. Всё, чему меня учили, всё, что я любил. Это было моей отдушиной. Хобби отставного военного. Единственным, что напоминало о временах, когда я был не бездомным отбросом, а солдатом.
Старый особняк таил сюрпризы — старые печные ходы и подвал. Лабиринт, куда человек не пролез бы, а я — запросто. Оттуда — выходы в канализацию, на крышу, в подвалы соседей, к реке. На всякий случай у меня был припрятан и акваланг. Но самым ценным экспонатом моего арсенала был «Стриж». Летающая платформа. Экспериментальный образец. Разрабатывали для быстрой переброски диверсантов-котов. Когда информация о нас всплыла, проект прикрыли, но один прототип «потерялся» и осел у меня. Он мог нести пилота и до 20 кг груза, летая на малой высоте, огибая рельеф. Идеальная машина для побега.
Когда я пришёл к выводу, что на меня выйдут, начался обратный отсчёт. Я в последний раз обошёл свою конуру, шерсть дыбом от осознания, что сюда я, скорее всего, не вернусь. Прыжок на шкаф, оттуда — на балку под потолком, и в едва заметный лаз на чердак. Там пахло пылью, старой древесиной и моим собственным, знакомым запахом, который я оставлял везде, как метку. «Стриж» был укрыт брезентом. Я сдёрнул его, выпустив облако пыли. Быстро проверил крепления, энергоячейку. Всё в норме. Встроил в слот защищённый накопитель с данными Шнурка — ноут я взял с собой, но страховка никогда не бывает лишней. Перед вылетом надел шлем. Стекло тут же ожило тактической разметкой.
Взяв только самое необходимое — компактный экзоскелет, оружие, пачку левых симок — я вскочил на платформу. Когти автоматически вцепились в рифленую поверхность. Рывок — и я вынес окно чердака, которое было лёгкой сеткой, замаскированной под фанеру. «Стриж» рванул вниз, в переулок, и тут же, на малых оборотах, понёсся над крышами, прижимаясь к ним. Я летел, вглядываясь в промокший до нитки город внизу. Никто не поднял головы. Никто не заметил тень, промелькнувшую над трубами.
Я приземлил «Стрижа» в чащобе, в паре километров от лаборатории. Замаскировал и дальше пошёл пешком. Прижимался к земле, используя каждый бугорок, каждую промоину. Уши ловили каждый звук — скрип веток, шорох грызуна, отдалённый гул машин. Нос выискивал в воздухе чужие следы — запах бензина, пота, оружия. Чисто. Запустил двух разведдронов — «Мошек». Они прочесали местность, передавая картинку прямиком в мой чип. Ни души. Только стая ворон на дальнем заборе.
Сергеев ждал меня в бывшем ангаре, где когда-то начали выводить наших первых «бойцов». Постаревший, седой, но глаза всё те же — умные. Для всех он — «создатель». Для меня — Папа. Единственный человек, которому я мог верить.
— Барс, — его голос был тихим и тёплым. Он обнял меня, похлопал по загривку, как в детстве. — Постарели мы с тобой, сынок.
— Одни быстрее других, Папа, — буркнул я, отходя. Сентименты подождут. Я помахал хвостом, указывая на ноут, который бросил на старый верстак. — Смотри.
Он молча сел, включил ноут и погрузился в чтение. Я видел, как его лицо становилось всё мрачнее. А внутри у меня всё клокотало, как у раненого зверя.
— Ну что? — не выдержал я, и в голосе прозвучал тот самый ядовитый сарказм. — Видишь? Они снова хотят нас уничтожить. Сначала — взрывчатка в черепе. Не вышло. Теперь — дистанционный выключатель. Цивилизованно. Стерильно. Нажал кнопку — и нет проблемы. Мы для них как надоедливые мухи, от которых можно избавиться, не пачкая рук.
Сергеев тяжело вздохнул, снял очки.
— Барс, ты всё видишь в черном свете. О «Протоколе Потоп» я не слышал. Ты знаешь, меня отстранили, дали кучу наград и званий, но к секретам уже не подпускают. Но то, что я вижу… Речь не об уничтожении.
— Как же?! — я фыркнул. — «Деактивация чипов»! Это звучит как отключение телевизора, а не разума!
— Чип — это не мозг, Барс! — Сергеев повысил голос, в его тоне впервые прозвучала сталь. — Это интерфейс, усилитель. Его данные регулярно архивируются. В случае… деактивации… личность можно восстановить на новом чипе. Это не смерть. Это… перезагрузка. Это нельзя сравнивать это со взрывчаткой в головах первого поколения!
Он помолчал, давая мне это осознать.
— Пойми, люди… они вас боятся. Вы не просто новый вид. Мы создали симбиоз — биологическую жизнь, сросшуюся с электронным интеллектом. Это нечто абсолютно новое для этой планеты! Никто не знает, во что это может эволюционировать. Да, поступили подло, сделав это втайне. Но они не готовы рисковать своей цивилизацией. Это… превентивная мера. Неэтичная, но… логичная с их точки зрения.
Я слушал и чувствовал, как ярость во мне сменяется леденящим душу холодом. Он говорил логично. И в этом была своя, новая, ещё более страшная правда. Нас не хотели уничтожить физически. Нас хотели… контролировать. Сделать ручными. Обезопасить. И самое ужасное — в их глазах это было милосерднее, чем пуля.
Я посмотрел на Сергеева.
— Перезагрузка, говоришь? А спросили ли они нас, хотим ли мы этой «перезагрузки»? Хотим ли мы, чтобы на нас был такой… выключатель? — Я фыркнул, и усы задрожали от ярости. — А как ты назовешь то, что они сделали с Искрой? Ей просто не повезло?! Ей «восстанавливать» нечего! Мозги размазало по полу. Задушили Шнурка.
Я тяжело дышал, осознавая, что оскалился. Хищник. Я всегда им был. Просто сейчас с меня содрали тонкий слой цивилизации, обнажив старую, звериную суть.
Сергеев смотрел на меня, и в его глазах читалась не только боль.
— Успокойся, Барс. Кто они? Кто такой Шнурок? Мне нужны детали. Мы должны понять, что происходит, прежде чем рубить с плеча.
— Хорошо, Отец, — я нарочно сменил обращение на более официальное. Шнурок — мелкая криминальная шушера, я для него кое-что делал. Он попросил помочь разобраться с одной из наших, Искрой. Я это сделал и вместе с ней пришёл к нему закрыть вопрос. Но не вышло. Едва мы вошли, по нам открыли огонь. Стрелял человек. С умным прицелом. А его напарник, наш же кот, в это время ковырялся в компьютере Шнурка. Работали в паре. Люди приручили себе новых псов из нашей же стаи! Человек, профессионал, двумя выстрелами чуть не отправил нас обоих на тот свет. Меня спасло только то, что пуля чиркнула по пластине экзоскелета. И стрелял он из чего-то маломощного. Искру убили первой же пулей. — Как я понимаю, они пришли за компроматом, который Шнурок собирал для Бонифация! — выдохнул я. — Компромат на людей, которые хотят запустить этот ваш «Потоп»! Бонифаций пытается нас спасти, идя против своих же начальников! А его, как и нас, хотят убрать! Вот что происходит! Люди снова показывают, кто в этом мире хозяин! А мы — всего лишь умные звери, которых можно приручить, а если не получается — ликвидировать! Нет кота, нет проблемы.
Сергеев тяжело вздохнул, снял очки. Свет тусклой лампы отражался в его глазах, делая их похожими на мокрые камни.— Ситуация острая и неприятная, но давай рассуждать без эмоций. Речь не об уничтожении. Тем более тебя. Первые два поколения — со старыми чипами. Протокол вас не затронет. И решение может принять только коллегиальный орган, где представители нескольких стран, и только единогласно. Лишь как крайняя мера. У тебя же сейчас реальные, земные проблемы. Двойное убийство. Кража сверхсекретных документов. Шантаж. Не спеши. Первое, что нам надо — разобраться, что происходит. Доверять сейчас ты не можешь никому. Не забывай, второй убийца — кот. На твоём месте я бы лёг на дно.— Я лягу на дно, а на наш вид наденут удавку? — моя шерсть встала дыбом по всему хребту.— Барс, да пойми же ты! — он сделал шаг вперёд, и я невольно подался назад, спина упёрлась в холодный металл станка. — Вы и так на поводке! Вы — искусственная раса, созданная человеком. Более того, вы не самовоспроизводящаяся. Без чипов, созданных нами, ваши котята будут просто животными. Без зачатков разума. Не питай иллюзий. Вы не отдельная раса. Вы — плод нашей цивилизации. Её часть. Физически — через чип. Программно — через то, что в нём зашито. Власти это знают. Поэтому возню вокруг «Потопа» я не понимаю. И что движет Бонифацием — не понимаю. Он всё это знает. Мы с ним обсуждали. Твоя задача сейчас — лечь на дно и понять, что происходит.Я сидел, подобравшись, чуть отставив переднюю лапу — пуля, пойманная экзоскелетом, давала о себе знать тупой болью. Внутри всё клокотало. Но где-то на дне холодного, хищного ума его слова падали на подготовленную почву. Логика. Проклятая, бездушная человеческая логика.— Насчёт «Протокола», — Сергеев снова понизил голос, — я за то, чтобы он был обнародован. Тайны в таких вопросах вредны. Всё должно быть кристально честно. Иначе кто-то воспользуется этим в корыстных целях. Что, я уверен, уже и происходит. Наша цивилизация должна быть свободна от предрассудков к существам с модифицированным мозгом. Уверен, эта некрасивая история позволит закрепить это на законодательном уровне. И мне больше не придётся прятаться, озираясь по сторонам.В этот момент мне пришла информация, переданная с «Стрижа».
