– Ну, вот и славно, – женщина легко погладила меня по волосам, – теперь почти все в сборе, сказала она, глянув на часы на стене. – Только Уолтер задерживается.
– Он не обещал вернуться утром, – пожал плечами Джереми, подбирая блинчиком мед с тарелки.
– И это не значит, что его не стоит жать.
…
Хозяин дома явился ближе к полудню. Он принес с собой дорожную пыль и горячий воздух, стойкий запах выделанной кожи и лошадиного пота.
Вошел бесшумно, как тень, словно знал наизусть каждую доску, каждую скрипучую половицу. Он прошел насквозь лабиринт плетеных стен на первом этаже и дом не выдал его ни звуком.
Первый и последний раз его высокую, поистине исполинскую фигуру я видела в тот самый день, когда хоронили мою мать. Силуэт в пелене дождя – не более.
Но, с его появлением на пороге поместья Бланкар, я почувствовала невыразимое облегчение, несмотря на все зловещие истории, которые слышала до этого.
Можно назвать это голосом сердца, иллюзией, или вовсе самообманом, но чувства, которые вызывал этот человек, иллюзорными не были. Тем больнее было слушать злые слова Лучианы. И я не смогла не вступиться.
Сомневаюсь, что Ворону Кади когда-либо нужна была чья – то защита, но тогда это казалось мне невероятно важным, словно грубые слова глупой девчонки каким-то нелепым образом могли ранить этого здоровяка. Хотя он их даже не слышал.
Может, это и не нужно было ему, но нужно было мне, нужно как воздух – подать, наконец, голос. Есть вещи, которые ты не способен сделать ради себя, но делаешь ради других. Однако, на такие поступки отзывается все твое естество, они не проходят бесследно.
Если бы не было того разговора с «подругой», не знаю, решилась бы я так легко посмотреть в глаза этому человеку, заговорить с ним, улыбаться ему?
Что-то щелкнуло тогда во мне, под проливным дождем, в укрытии ветвей старика Марселона. Щелкнуло и изменило саму мою суть.
С тех пор я ждала этой встречи, словно знала, что случись она – моя жизнь никогда больше не будет прежней.
Не понимая до конца, хорошо это или плохо – я ждала и боялась Ворона Кади как ждут и боятся перемен.
Мы с миссис Брэдли расположились на кухне и коротали время за беседой и чисткой яблок, которых требовалось великое множество для пирогов к ужину. Увлекшись разговором, я не сразу заметила, когда к нам присоединился еще один собеседник.
– Чудный день, дамы, – прозвучавший голос был глубоким, низким, с хрипотцой. Хоть мужчина и говорил тихо – он мгновенно заполнял собой все пространство, словно звучал одновременно со всех сторон.
Я сидела к входу спиной, напротив моей собеседницы, увлеченной как и я, разговором и работой. Но стоило ей услышать этот голос, лицо ее просветлело.
– Уолтер, здравствуй, – она поднялась из-за стола, плавным движением пригладила непослушные волосы, выбившиеся из пучка, – мы тебя заждались. У нас здесь все вверх дном.
– Не беда…зато ты, как всегда, свежа и прекрасна, словно магнолия в мае.
– Скажешь тоже, – она залилась краской и кокетливо отмахнулась от него.
– Смотрю, взяла себе помощницу?
Я отмерла, наконец, поднялась из-за стола, обернулась.
– Франсин?
Первое, о чем я подумала: «как же они похожи с моим отцом».
Казалось бы, кроме исполинского роста во внешности мужчин не было ничего общего.
Но дело было в другом.
– Здравствуй, Ворон, – я не опустила взгляд, не сделала поклон, не протянула руку. Только улыбалась, ощущая неожиданную радость от встречи.
На испещрённом тонкими морщинами, обветренном лице не мелькнуло ни единой эмоции. Кажется, он не удивился моему здесь появлению.
– Мы ведь не знакомы лично, правда? – Я изумилась, как он сразу понял, кто я.
– Не знакомы, но разве могу я не узнать дочь старого друга?
Он склонил голову набок, тонких губ едва коснулась легкая улыбка – только с одной стороны – слева. Справа красовался грубый шрам от уха до самого уголка рта, который, кажется и был виновен в том, что лицо Ворона казалось маской, не выражающей никаких эмоций.
– Но ведь я совсем не похожа на Иоакима?
Даже если Ворон и не знал, что Гриф не отец мне по крови, можно ли было сказать, что я хоть чем-то походила на него? Черное и белое, молоко и крепкий кофе.
– Больше, чем ты думаешь. – Ворон улыбнулся ласково, насколько позволял старый шрам. – Юный Мортимер тоже здесь?
– Они с Ястребом и Кречетом наверху.
– Хорошо, – протянул он, задумчиво запрокинув голову, словно мог видеть сквозь потолок. Его голос шелестел, как песок по высохшим доскам…теплый, спокойный.
– Я украду у тебя эту юную леди ненадолго, Марта?
Она согласно кивнула в ответ.
Ворон галантно подставил мне локоть и увел из кухни в темноту большого зала.
…
Мы поднялись по лестнице наверх. Свет здесь был неярким, жемчужно – серым. Единственный его источник – маленькое окно почти под самым потолком, неплотно занавешенное шторами. Тонкие лучики, прорвавшись сквозь занавесь, плясали по тёмным доскам под ногами. Уже перевалило за полдень, но здесь пока еще веяло легкой прохладой, хотя дерево было теплым, постепенно прогреваясь от остальной громады дома. За нужной нам дверью в конце коридора разговор постепенно переходил в гомон. Я пыталась узнать голоса:
– Откуда у тебя трефовый туз? – Негромко возмутился первый.
– Опять мухлюешь, засранец! – С усмешкой, растягивая слова, почти ласково сказал второй.
– А ты смотри-ка, заметил! Значит жить будешь.
Вот эту язву нельзя было не узнать после утренней дуэли на шпильках.
– Как-будто это тебя оправдывает, признай уже, что облажался!
– А что тебя так заедает? Единственная ошибка в игре с шулером – начинать игру с шулером!
– Да заткнитесь вы оба!
– Парни, парни! А что означают четыре короля?
Это уже был голос моего брата и он, судя по тону, откровенно валял дурака.
Раздался общий разочарованный вздох.
– Беркут, ну тебе теперь только застрелиться, тебя обыграл мальчишка!
– Пусть порадуется, мне не жалко. Это все-равно в последний раз!
– Э-э-э, ничего не обещаю!
Ворон вошел без стука. Вся компания сидела на кровати, раскинув карты вокруг лежащего на подушках Кречета. Он выглядел бледным и осунувшимся. Самый тихий, хоть по обыкновению и насмешливый голос, доносившийся из-за двери, принадлежал именно ему.
– Ворон! – Близнецы подхватились с постели. Мужчины пожали руки, обнялись крепко. На фоне Ворона даже рослые, широкоплечие братья Лонгбау несколько терялись, не говоря уже о моем братце, который не стушевался подойти вместе с близнецами и протянуть руку Ворону.
– С приездом, – поздоровался Кречет, пытаясь приподняться на локтях, – была б у меня шляпа, я б хоть ей помахал.
Ворон подошел к постели и пожал парню руку, уселся рядом, стряхнув карты в сторону.
– Не паясничай, герой! Скучать, я смотрю, тебе тут не приходится.
Донни облизал пересохшие губы.
– И не говори, надоели уже до чертиков.
– Вот сам оклемаешься и разгонишь, я вам не нянька.
Ворон хитро ухмыльнулся. В его присутствии Донни заметно оживился, но чем дольше продолжался разговор, тем ему было тяжелее держаться.
– А не захочешь разгонять, будет тебе компания. С нашими юными гостями, я смотрю, вы уже все познакомились?
Близнецы в ответ заржали, как кони. Ей Богу, никаких приличий! Я насупилась, мечтая стукнуть их обоих, как следует, но вот уж где руки коротки.
Джереми наткнулся на мой обиженный взгляд, посерьезнел вдруг и, к моему изумлению, покраснел! Я почувствовала, как сама в ответ заливаюсь краской с ног до головы. Джерри ткнул брата локтем в бок. Френсис обернулся, откинув волосы с лица, словно невзначай, подмигнул мне и улыбнулся.
Весь мой праведный гнев куда-то улетучился.
– Мерзавцы, – протянул Ворон, – и детям головы заморочили?
– На этот раз мы сами справились. – Хихикнула я.
– Что тут было, Ворон, ты не представляешь!
Морти, наконец, оседлал любимую лошадку и принялся пересказывать все, что с нами стряслось за последний день. Ворон слушал с неподдельным любопытством. Надо сказать, остальные тоже – даже непосредственные участники событий. Мне самой казалось, что я наблюдаю за действом со стороны. И ведь не приукрасил ни словом. Что-что, а язык у моего брата подвешен так, что любой позавидует. Торопливо, урывками, но он рассказал и про битву кочергой, и спасение раненого, и то, как он решил спросонья, будто два Ястреба ему привиделись. И какой сюрприз ожидал его за завтраком.
– Я смотрю, приключений у вас сегодня на книгу наберется.
– Не то слово! – Выдохнул Морти.
– Мы тут не скучали, как видишь, – подытожил Донни, которого, кажется, изрядно повеселил рассказ моего брата, – а в городе, какие новости?
– Дел меньше не становится, нам с близнецами как раз хватит. – Он вскользь глянул на братьев, те согласно кивнули в ответ. – Да и молодняк пора бы к работе допустить, что думаешь, Френсис?
– Я их отправил прогуляться. Вернутся – там видно будет, – он отодвинул тяжелую штору и выглянул за окно, что-то внимательно там высматривая, – по моим расчетам, Анхель явится в течение часа, а вот с Торо я ни в чем не уверен.
– Пусть, согласно кивнул Ворон, – явятся, сам с ними поговорю. Толковые мальчишки, но и к делу их пристраивать надо по уму.
– Может, повременим? – Джереми выглядел обеспокоенным, он сложил руки в замок и как-то весь подобрался. – Гриф скоро вернется, справимся сами.
– Ну что ты дергаешься? – Нахмурился его брат. – Всех не убережешь, не барышень воспитываем, бойцов. Если б мы сами в каждое пекло не лезли, где бы сейчас были?
– Уймитесь вы, оба правы, – Ворон поднял руку, прервав этим перепалку между братьями, – для опасных заданий не время. Но свободу дать нужно. Пусть сами посмотрят, на что способны. К тому же, Гриф уже не вернулся к сроку. Значит что-то пошло не так. Надолго ли он задержится, предсказать не возьмусь.
Мое сердце екнуло – «не вернулся». Перед глазами пронесся целый ворох кошмаров. Разговор с Беркутом утром в эти кошмары порядком добавил реальности. Я едва успела прикоснуться к той жизни, которой на самом деле жил мой папа, но уже очень хорошо поняла, чего именно стоит бояться. Отец, бесспорно, герой, но… «Господи, убереги его, ни о чем больше не прошу».
Однако Ворон был спокоен как камень, это обнадеживало.
– Ну а пока, как видите, команда недостатка в Санчасах не испытывает, так что наши юные друзья поживут здесь до возвращения Иоакима. Займитесь их комнатами, и пусть будут при деле. Скука до добра не доводит, особенно юные, горячие головы.
Близнецы даже не спорили и не язвили в ответ. Кажется, в кое-то веке, эти двое к чему-то отнеслись со всей серьезностью.
– Ну что, погостите у старого Ворона? – Он обернулся к нам, смотрел пристально, ждал ответа. Мы с братом вытянулись по струнке под его взглядом и не сразу нашли, что сказать. Ведь все уже, кажется, понятно – решено, сделано.
– Здесь вам ничто не грозит, но и никто вас здесь не держит. Решите вернуться домой – ваше право. Я найду прислугу и охрану – это не сложно. Решите остаться, запомните – вы – семья, и защищать вас здесь будут как своих. Но и спросят, в случае чего, по всей строгости.
– Мы поняли, – сказала я.
Брат придвинулся ближе и тихонько коснулся моей руки, я сжала его ладонь, мы сплели пальцы.
– Мы остаемся. – Со всей серьезностью продолжил Морти, сказав то, что я и сама хотела.
– Значит, решено. А пока, – он кивнул близнецам, – есть пара важных дел.
Ворон поднялся с кровати, давая понять, что здесь разговор закончен.
– Я хочу участвовать, мне есть, что сказать. – Донни попытался остановить команду.
Ворон обернулся уже на пороге и шагнул назад в комнату.
– Сегодня без тебя сынок, дело Монтеньи закрыто, об остальном голову не грей. Главное – дети целы, а ты скоро встанешь на ноги.
Донни отвел взгляд, вся его бравада испарилась.
– Встанешь, я сказал! – Голос Ворона разлетелся по комнате, звякнул в оконном стекле. Не громче, чем обычно. Проникновеннее. – Вернется твой учитель, ему и будешь отчитываться. Отдыхай, боец. А вы уберите тут все и спускайтесь.
Ворон вышел за дверь, Френсис – следом, Джереми и Морти забрали с собой посуду и тоже спустились вниз.
Донни проводил парней взглядом, а когда дверь закрылась, принялся собирать карты вокруг себя, выходило медленно и неловко. Я стала помогать, складывая их в стопку рубашкой вверх, и потянулась было забрать у него из рук оставшиеся.
– Не надо, я сама, ты отдыхай.
– Оставь мне хоть каплю самоуважения, девочка. Я о многом прошу? – Он перехватил мою руку, крепко сжал запястье, карты выскользнули, снова рассыпавшись по постели.
– Прости, – я аккуратно высвободила руку. Стало стыдно, до горечи, на Донни не хотелось поднимать глаза. Я снова взялась за карты суетливо, неаккуратно собирая их в одну стопку – только бы побыстрее.
– И ты прости, не хотел обидеть, – Донни протянул мне последние, оказавшиеся у него под рукой. Я выровняла колоду и отложила ее на столик возле кровати.
– Посиди со мной немного. – Попросил он вдруг.
– Ты же хотел побыть один?
Он в ответ только пожал плечами. Я поправила постель, и снова села рядом.
От него пахло травами и кровью, подушки были влажными и неприятно теплыми. В комнату хотелось впустить свежий воздух, но вместе с ним сюда непременно проникнет жара. Пока Кречет заново устраивался на подушке, мне выдалась минутка оглядеться вокруг.
Обстановка была простой, комната просторной – ничего лишнего. Крашеные белые стены, светлые льняные шторы на окнах, такое же покрывало на кровати. Женская рука здесь все-таки чувствовалась, но и о самом хозяине комнаты было что сказать. Несколько пар высоких сапог, не слишком чистых и порядком заношенных аккуратно стояли вдоль стены, как солдаты на смотре. Рядом на вешалке громоздилась одежда. Именно что громоздилась – сложно было понять, где заканчивается рубашка и начинается плащ. Сверху это безобразие венчали две широкополых шляпы – тканевая черная и кожаная кофейная, к слову говоря очень красивая, от хорошего мастера.
Еще одна приметная вещь в комнате – настенные часы с крупным циферблатом в деревянном коробе. Я задумалась, рассматривая их, эту вещь в равной степени можно было назвать барахлом и антиквариатом. Я не слишком в этом разбиралась, но они совершенно точно были настолько стары, что успели поверх весьма изящной резьбы на корпусе, обзавестись трещинами и царапинами.
Задержав взгляд на часах, я начала вдруг замечать и другие вещи. Множество небольших резных безделиц повсюду. Башенки по углам кровати изображали забавных маленьких существ – ни то чертят, ни то какую-то другую нечисть, на редкость обаятельную. На столе лежал гребень с дубовыми листьями, по деревянной раме зеркала вились узоры из чертополоха. Даже ножки стола были какой-то затейливой формы.
Я подвинулась ближе к изголовью и погладила деревянного чертенка, он был гладким и блестящим, а крохотные зубки на оскаленной мордочке острые, как иголки. Несмотря на комедийность персонажей, это была очень тонкая работа. Я не сдержала восторженный возглас.
– Донни, какие красивые! Это все ты сделал?
– Занимаюсь немного, – он пожал плечами. – Отец научил.
Теплая улыбка коснулась его губ, а в глазах появилось какое-то мечтательное выражение. Но и они не скрыли усталости и боли, мучающих его.
– Хочешь, подарю что-нибудь? – Он потянулся к ящику стола.
– Он не обещал вернуться утром, – пожал плечами Джереми, подбирая блинчиком мед с тарелки.
– И это не значит, что его не стоит жать.
…
Хозяин дома явился ближе к полудню. Он принес с собой дорожную пыль и горячий воздух, стойкий запах выделанной кожи и лошадиного пота.
Вошел бесшумно, как тень, словно знал наизусть каждую доску, каждую скрипучую половицу. Он прошел насквозь лабиринт плетеных стен на первом этаже и дом не выдал его ни звуком.
Первый и последний раз его высокую, поистине исполинскую фигуру я видела в тот самый день, когда хоронили мою мать. Силуэт в пелене дождя – не более.
Но, с его появлением на пороге поместья Бланкар, я почувствовала невыразимое облегчение, несмотря на все зловещие истории, которые слышала до этого.
Можно назвать это голосом сердца, иллюзией, или вовсе самообманом, но чувства, которые вызывал этот человек, иллюзорными не были. Тем больнее было слушать злые слова Лучианы. И я не смогла не вступиться.
Сомневаюсь, что Ворону Кади когда-либо нужна была чья – то защита, но тогда это казалось мне невероятно важным, словно грубые слова глупой девчонки каким-то нелепым образом могли ранить этого здоровяка. Хотя он их даже не слышал.
Может, это и не нужно было ему, но нужно было мне, нужно как воздух – подать, наконец, голос. Есть вещи, которые ты не способен сделать ради себя, но делаешь ради других. Однако, на такие поступки отзывается все твое естество, они не проходят бесследно.
Если бы не было того разговора с «подругой», не знаю, решилась бы я так легко посмотреть в глаза этому человеку, заговорить с ним, улыбаться ему?
Что-то щелкнуло тогда во мне, под проливным дождем, в укрытии ветвей старика Марселона. Щелкнуло и изменило саму мою суть.
С тех пор я ждала этой встречи, словно знала, что случись она – моя жизнь никогда больше не будет прежней.
Не понимая до конца, хорошо это или плохо – я ждала и боялась Ворона Кади как ждут и боятся перемен.
***
Мы с миссис Брэдли расположились на кухне и коротали время за беседой и чисткой яблок, которых требовалось великое множество для пирогов к ужину. Увлекшись разговором, я не сразу заметила, когда к нам присоединился еще один собеседник.
– Чудный день, дамы, – прозвучавший голос был глубоким, низким, с хрипотцой. Хоть мужчина и говорил тихо – он мгновенно заполнял собой все пространство, словно звучал одновременно со всех сторон.
Я сидела к входу спиной, напротив моей собеседницы, увлеченной как и я, разговором и работой. Но стоило ей услышать этот голос, лицо ее просветлело.
– Уолтер, здравствуй, – она поднялась из-за стола, плавным движением пригладила непослушные волосы, выбившиеся из пучка, – мы тебя заждались. У нас здесь все вверх дном.
– Не беда…зато ты, как всегда, свежа и прекрасна, словно магнолия в мае.
– Скажешь тоже, – она залилась краской и кокетливо отмахнулась от него.
– Смотрю, взяла себе помощницу?
Я отмерла, наконец, поднялась из-за стола, обернулась.
– Франсин?
Первое, о чем я подумала: «как же они похожи с моим отцом».
Казалось бы, кроме исполинского роста во внешности мужчин не было ничего общего.
Но дело было в другом.
– Здравствуй, Ворон, – я не опустила взгляд, не сделала поклон, не протянула руку. Только улыбалась, ощущая неожиданную радость от встречи.
На испещрённом тонкими морщинами, обветренном лице не мелькнуло ни единой эмоции. Кажется, он не удивился моему здесь появлению.
– Мы ведь не знакомы лично, правда? – Я изумилась, как он сразу понял, кто я.
– Не знакомы, но разве могу я не узнать дочь старого друга?
Он склонил голову набок, тонких губ едва коснулась легкая улыбка – только с одной стороны – слева. Справа красовался грубый шрам от уха до самого уголка рта, который, кажется и был виновен в том, что лицо Ворона казалось маской, не выражающей никаких эмоций.
– Но ведь я совсем не похожа на Иоакима?
Даже если Ворон и не знал, что Гриф не отец мне по крови, можно ли было сказать, что я хоть чем-то походила на него? Черное и белое, молоко и крепкий кофе.
– Больше, чем ты думаешь. – Ворон улыбнулся ласково, насколько позволял старый шрам. – Юный Мортимер тоже здесь?
– Они с Ястребом и Кречетом наверху.
– Хорошо, – протянул он, задумчиво запрокинув голову, словно мог видеть сквозь потолок. Его голос шелестел, как песок по высохшим доскам…теплый, спокойный.
– Я украду у тебя эту юную леди ненадолго, Марта?
Она согласно кивнула в ответ.
Ворон галантно подставил мне локоть и увел из кухни в темноту большого зала.
…
Мы поднялись по лестнице наверх. Свет здесь был неярким, жемчужно – серым. Единственный его источник – маленькое окно почти под самым потолком, неплотно занавешенное шторами. Тонкие лучики, прорвавшись сквозь занавесь, плясали по тёмным доскам под ногами. Уже перевалило за полдень, но здесь пока еще веяло легкой прохладой, хотя дерево было теплым, постепенно прогреваясь от остальной громады дома. За нужной нам дверью в конце коридора разговор постепенно переходил в гомон. Я пыталась узнать голоса:
– Откуда у тебя трефовый туз? – Негромко возмутился первый.
– Опять мухлюешь, засранец! – С усмешкой, растягивая слова, почти ласково сказал второй.
– А ты смотри-ка, заметил! Значит жить будешь.
Вот эту язву нельзя было не узнать после утренней дуэли на шпильках.
– Как-будто это тебя оправдывает, признай уже, что облажался!
– А что тебя так заедает? Единственная ошибка в игре с шулером – начинать игру с шулером!
– Да заткнитесь вы оба!
– Парни, парни! А что означают четыре короля?
Это уже был голос моего брата и он, судя по тону, откровенно валял дурака.
Раздался общий разочарованный вздох.
– Беркут, ну тебе теперь только застрелиться, тебя обыграл мальчишка!
– Пусть порадуется, мне не жалко. Это все-равно в последний раз!
– Э-э-э, ничего не обещаю!
Ворон вошел без стука. Вся компания сидела на кровати, раскинув карты вокруг лежащего на подушках Кречета. Он выглядел бледным и осунувшимся. Самый тихий, хоть по обыкновению и насмешливый голос, доносившийся из-за двери, принадлежал именно ему.
– Ворон! – Близнецы подхватились с постели. Мужчины пожали руки, обнялись крепко. На фоне Ворона даже рослые, широкоплечие братья Лонгбау несколько терялись, не говоря уже о моем братце, который не стушевался подойти вместе с близнецами и протянуть руку Ворону.
– С приездом, – поздоровался Кречет, пытаясь приподняться на локтях, – была б у меня шляпа, я б хоть ей помахал.
Ворон подошел к постели и пожал парню руку, уселся рядом, стряхнув карты в сторону.
– Не паясничай, герой! Скучать, я смотрю, тебе тут не приходится.
Донни облизал пересохшие губы.
– И не говори, надоели уже до чертиков.
– Вот сам оклемаешься и разгонишь, я вам не нянька.
Ворон хитро ухмыльнулся. В его присутствии Донни заметно оживился, но чем дольше продолжался разговор, тем ему было тяжелее держаться.
– А не захочешь разгонять, будет тебе компания. С нашими юными гостями, я смотрю, вы уже все познакомились?
Близнецы в ответ заржали, как кони. Ей Богу, никаких приличий! Я насупилась, мечтая стукнуть их обоих, как следует, но вот уж где руки коротки.
Джереми наткнулся на мой обиженный взгляд, посерьезнел вдруг и, к моему изумлению, покраснел! Я почувствовала, как сама в ответ заливаюсь краской с ног до головы. Джерри ткнул брата локтем в бок. Френсис обернулся, откинув волосы с лица, словно невзначай, подмигнул мне и улыбнулся.
Весь мой праведный гнев куда-то улетучился.
– Мерзавцы, – протянул Ворон, – и детям головы заморочили?
– На этот раз мы сами справились. – Хихикнула я.
– Что тут было, Ворон, ты не представляешь!
Морти, наконец, оседлал любимую лошадку и принялся пересказывать все, что с нами стряслось за последний день. Ворон слушал с неподдельным любопытством. Надо сказать, остальные тоже – даже непосредственные участники событий. Мне самой казалось, что я наблюдаю за действом со стороны. И ведь не приукрасил ни словом. Что-что, а язык у моего брата подвешен так, что любой позавидует. Торопливо, урывками, но он рассказал и про битву кочергой, и спасение раненого, и то, как он решил спросонья, будто два Ястреба ему привиделись. И какой сюрприз ожидал его за завтраком.
– Я смотрю, приключений у вас сегодня на книгу наберется.
– Не то слово! – Выдохнул Морти.
– Мы тут не скучали, как видишь, – подытожил Донни, которого, кажется, изрядно повеселил рассказ моего брата, – а в городе, какие новости?
– Дел меньше не становится, нам с близнецами как раз хватит. – Он вскользь глянул на братьев, те согласно кивнули в ответ. – Да и молодняк пора бы к работе допустить, что думаешь, Френсис?
– Я их отправил прогуляться. Вернутся – там видно будет, – он отодвинул тяжелую штору и выглянул за окно, что-то внимательно там высматривая, – по моим расчетам, Анхель явится в течение часа, а вот с Торо я ни в чем не уверен.
– Пусть, согласно кивнул Ворон, – явятся, сам с ними поговорю. Толковые мальчишки, но и к делу их пристраивать надо по уму.
– Может, повременим? – Джереми выглядел обеспокоенным, он сложил руки в замок и как-то весь подобрался. – Гриф скоро вернется, справимся сами.
– Ну что ты дергаешься? – Нахмурился его брат. – Всех не убережешь, не барышень воспитываем, бойцов. Если б мы сами в каждое пекло не лезли, где бы сейчас были?
– Уймитесь вы, оба правы, – Ворон поднял руку, прервав этим перепалку между братьями, – для опасных заданий не время. Но свободу дать нужно. Пусть сами посмотрят, на что способны. К тому же, Гриф уже не вернулся к сроку. Значит что-то пошло не так. Надолго ли он задержится, предсказать не возьмусь.
Мое сердце екнуло – «не вернулся». Перед глазами пронесся целый ворох кошмаров. Разговор с Беркутом утром в эти кошмары порядком добавил реальности. Я едва успела прикоснуться к той жизни, которой на самом деле жил мой папа, но уже очень хорошо поняла, чего именно стоит бояться. Отец, бесспорно, герой, но… «Господи, убереги его, ни о чем больше не прошу».
Однако Ворон был спокоен как камень, это обнадеживало.
– Ну а пока, как видите, команда недостатка в Санчасах не испытывает, так что наши юные друзья поживут здесь до возвращения Иоакима. Займитесь их комнатами, и пусть будут при деле. Скука до добра не доводит, особенно юные, горячие головы.
Близнецы даже не спорили и не язвили в ответ. Кажется, в кое-то веке, эти двое к чему-то отнеслись со всей серьезностью.
– Ну что, погостите у старого Ворона? – Он обернулся к нам, смотрел пристально, ждал ответа. Мы с братом вытянулись по струнке под его взглядом и не сразу нашли, что сказать. Ведь все уже, кажется, понятно – решено, сделано.
– Здесь вам ничто не грозит, но и никто вас здесь не держит. Решите вернуться домой – ваше право. Я найду прислугу и охрану – это не сложно. Решите остаться, запомните – вы – семья, и защищать вас здесь будут как своих. Но и спросят, в случае чего, по всей строгости.
– Мы поняли, – сказала я.
Брат придвинулся ближе и тихонько коснулся моей руки, я сжала его ладонь, мы сплели пальцы.
– Мы остаемся. – Со всей серьезностью продолжил Морти, сказав то, что я и сама хотела.
– Значит, решено. А пока, – он кивнул близнецам, – есть пара важных дел.
Ворон поднялся с кровати, давая понять, что здесь разговор закончен.
– Я хочу участвовать, мне есть, что сказать. – Донни попытался остановить команду.
Ворон обернулся уже на пороге и шагнул назад в комнату.
– Сегодня без тебя сынок, дело Монтеньи закрыто, об остальном голову не грей. Главное – дети целы, а ты скоро встанешь на ноги.
Донни отвел взгляд, вся его бравада испарилась.
– Встанешь, я сказал! – Голос Ворона разлетелся по комнате, звякнул в оконном стекле. Не громче, чем обычно. Проникновеннее. – Вернется твой учитель, ему и будешь отчитываться. Отдыхай, боец. А вы уберите тут все и спускайтесь.
Ворон вышел за дверь, Френсис – следом, Джереми и Морти забрали с собой посуду и тоже спустились вниз.
Донни проводил парней взглядом, а когда дверь закрылась, принялся собирать карты вокруг себя, выходило медленно и неловко. Я стала помогать, складывая их в стопку рубашкой вверх, и потянулась было забрать у него из рук оставшиеся.
– Не надо, я сама, ты отдыхай.
– Оставь мне хоть каплю самоуважения, девочка. Я о многом прошу? – Он перехватил мою руку, крепко сжал запястье, карты выскользнули, снова рассыпавшись по постели.
– Прости, – я аккуратно высвободила руку. Стало стыдно, до горечи, на Донни не хотелось поднимать глаза. Я снова взялась за карты суетливо, неаккуратно собирая их в одну стопку – только бы побыстрее.
– И ты прости, не хотел обидеть, – Донни протянул мне последние, оказавшиеся у него под рукой. Я выровняла колоду и отложила ее на столик возле кровати.
– Посиди со мной немного. – Попросил он вдруг.
– Ты же хотел побыть один?
Он в ответ только пожал плечами. Я поправила постель, и снова села рядом.
От него пахло травами и кровью, подушки были влажными и неприятно теплыми. В комнату хотелось впустить свежий воздух, но вместе с ним сюда непременно проникнет жара. Пока Кречет заново устраивался на подушке, мне выдалась минутка оглядеться вокруг.
Обстановка была простой, комната просторной – ничего лишнего. Крашеные белые стены, светлые льняные шторы на окнах, такое же покрывало на кровати. Женская рука здесь все-таки чувствовалась, но и о самом хозяине комнаты было что сказать. Несколько пар высоких сапог, не слишком чистых и порядком заношенных аккуратно стояли вдоль стены, как солдаты на смотре. Рядом на вешалке громоздилась одежда. Именно что громоздилась – сложно было понять, где заканчивается рубашка и начинается плащ. Сверху это безобразие венчали две широкополых шляпы – тканевая черная и кожаная кофейная, к слову говоря очень красивая, от хорошего мастера.
Еще одна приметная вещь в комнате – настенные часы с крупным циферблатом в деревянном коробе. Я задумалась, рассматривая их, эту вещь в равной степени можно было назвать барахлом и антиквариатом. Я не слишком в этом разбиралась, но они совершенно точно были настолько стары, что успели поверх весьма изящной резьбы на корпусе, обзавестись трещинами и царапинами.
Задержав взгляд на часах, я начала вдруг замечать и другие вещи. Множество небольших резных безделиц повсюду. Башенки по углам кровати изображали забавных маленьких существ – ни то чертят, ни то какую-то другую нечисть, на редкость обаятельную. На столе лежал гребень с дубовыми листьями, по деревянной раме зеркала вились узоры из чертополоха. Даже ножки стола были какой-то затейливой формы.
Я подвинулась ближе к изголовью и погладила деревянного чертенка, он был гладким и блестящим, а крохотные зубки на оскаленной мордочке острые, как иголки. Несмотря на комедийность персонажей, это была очень тонкая работа. Я не сдержала восторженный возглас.
– Донни, какие красивые! Это все ты сделал?
– Занимаюсь немного, – он пожал плечами. – Отец научил.
Теплая улыбка коснулась его губ, а в глазах появилось какое-то мечтательное выражение. Но и они не скрыли усталости и боли, мучающих его.
– Хочешь, подарю что-нибудь? – Он потянулся к ящику стола.
