— Хорошо, предположим, это был не ты, — жестко сказал Амрен. — Но как ты допустил, чтобы чужак взобрался на вышку? Разве ты не должен был ее охранять?
— Я подумала, что это один из наших, — пролепетала Бьянка. — Он был одет так же, как мы.
— Что? Так может это и был кто-то из наших?
— Но кто?
— Все, кроме тебя и Омара были внутри. Я их видел.
— Омар? Но он сидел на второй вышке, и даже застрелил одного бандита.
Амрен оглянулся на распростертое тело полуголого беглеца.
— Ну-ка, пойдем, поглядим.
Они подошли к трупу. Присев на корточки, Амрен ухватился за торчащую из спины стрелу, и вытащил ее.
— Болт такой же, как и у тебя.
— Ну да, Омар ведь тоже снял колчан со стражника.
— Омар? — громко позвал Амрен.
— Слушаю, атаман, — отозвался тот с противоположной вышки.
— Ничего, — Амрен повернулся к Бьянке. — Омар на месте. Похоже, это был не он. Значит, в меня стрелял кто-то чужой.
— Но почему он был одет так же, как и мы?
— Ночь, — пожал плечами Амрен. — Это логично — одеться в черное. В общем, никому ничего не говори. Я сам с этим разберусь. Понятно?
— Да.
Атаман вернулся к остальным. Перед входом в здание стоял Джамиль. Наемники швыряли ему головы, а он ловил их и складывал в большой мешок, из которого на плиты уже натекла немаленькая лужа крови. Одна из голов покатилась по двору, оставляя за собой кровавый след. Мимо проходил Назир и пнул ее ногой.
Амрен дал ему подзатыльник.
— Имей уважение к покойным!
— К этим трусливым шакалам? — сплюнул подросток.
— Посмотрел бы я, как ты сражался бы с ними, если бы мы не застали их врасплох. Живо отнеси голову Джамилю!
Назир скорчил недовольную рожу, но покорно поднял голову за волосы и отнес ее заместителю.
— Ровно двадцать! — объявил тот.
— Больше никого не осталось? — поинтересовался Амрен. — Хорошо поищите, за каждую голову нам платят по двести золотых.
— А давайте отрежем головы у каких-нибудь бродяг, чтобы получить больше денег, — предложил Назир.
— Отличная идея! Начнем с тебя!
Глава 23
Из покоев Амрена доносились возмущенные вопли. Бьянка узнала голос Лейлы и застыла у двери, изо всех сил напрягая слух.
— Видеть тебя больше не хочу! Забирай свои подарки и убирайся из моей жизни! — громко визжала Лейла.
«Неужели они поссорились? Неужели эта стерва оставит Амрена в покое?» — затаив дыхание, Бьянка принялась с надеждой ловить каждое слово.
— О, Бурхан, пошли мне терпения! — голос Амрена звенел неподдельным отчаянием. — Да что не так, женщина?
— А ты не догадываешься?
— Да с тобой сам шайтан ногу сломит!
Повисла драматическая пауза.
«Интересно, и что этой дуре не понравилось?» — Бьянка просто сгорала от любопытства.
Наконец Лейла нарушила скорбное молчание:
— Жемчуг! — капризно заявила она.
— Что? — не понял Амрен.
— Ты. Подарил. Мне. Жемчуг, — чеканя каждое слово, выплюнула мегера.
«При чем тут жемчуг?» — удивилась Бьянка.
Амрен, по-видимому, тоже задался этим вопросом.
— И что с того? — поинтересовался он.
— А у самого додуматься ума не хватает? — голос Лейлы прямо-таки сочился ядом, словно у нее изо рта торчал раздвоенный язык.
— Нет, — с досадой ответил Амрен.
— Так я и знала! Если бы ты хоть капельку меня любил, ты бы догадался!
— Прости, я тупой! Не наделил меня Бурхан сообразительностью.
— Я не обязана тебе ничего объяснять!
«Какой же у нее противный визгливый голос!» — скривилась Бьянка.
— А ты, в виде исключения, постарайся! — с раздражением бросил Амрен.
После долгой паузы раздался исполненный праведного гнева ответ:
— Во-первых, жемчуг приносит слезы.
— Что за бред?
— Это не бред! А во-вторых, — голос Лейлы трагически дрогнул, — жемчуг носят только старухи. Я что, по-твоему, старая?
— Конечно нет, — поспешно заверил ее Амрен.
— Не ври мне! Объясни, почему ты даришь мне этот мерзкий жемчуг? На что ты пытаешься намекнуть?
— Ни на что! — в отчаянии завопил Амрен. — Я просто хотел сделать тебе подарок! Не надо искать во всем скрытый смысл!
Бьянка закатила глаза.
«Боже, что за дура?» — тяжелый вздох невольно вырвался из груди.
— Ты хоть понимаешь, как сильно ты задел мои чувства? — между тем верещала истеричка. — Ты оскорбил меня и обидел! За что мне все эти страдания?
— Прости, я не хотел тебя обидеть. Давай выбросим этот чертов жемчуг и не будем ссориться.
«Амрен, это не поможет, — сочувственно подумала Бьянка. — Актриса вошла в роль, и ее уже не остановить».
— Но ты меня обидел! — с пафосом заявила Лейла. — Скажи, ты и вправду считаешь меня старой?
— Нет! — с жаром возразил Амрен. — Ты вовсе не старая! Для своих тридцати ты очень хорошо сохранилась…
«Ой дураак…» — Бьянка в ужасе закрыла руками лицо.
В комнате на секунду воцарилась тишина. Затем послышалась звонкая пощечина.
— Что?! — от пронзительного вопля у Бьянки заложило уши. — «Хорошо сохранилась»?! Да как ты посмел?! Мерзавец! Негодяй! Как ты смеешь оскорблять меня!
— Да что ты несешь, женщина? — в сердцах заорал Амрен. — Я сделал тебе комплимент!
— Комплимент? — Лейла задохнулась от возмущения. — И ты называешь это комплиментом? Даже мой муж себе такого не позволяет!
— Ну и катись к своему мужу! Достала!
«Ура! Молодец! Гони ее к чертям собачьим!» — Бьянка радостно стиснула кулаки.
— Что? — взвизгнула Лейла.
— Ищи себе другого осла, который будет дарить тебе правильные подарки!
— Ну и найду!
— Вперед!
— Ты еще на коленях ко мне приползешь!
— Ну конечно. Ползу и спотыкаюсь.
— Вот увидишь, стоит мне выйти за порог — ко мне тут же выстроится очередь! Найду себе настоящего мужчину, а не такого барана как ты!
— Ага, давай, ищи!
— Ой, все!
Дверь резко распахнулась, едва не стукнув Бьянку по лбу. В галерею пулей вылетела разъяренная Лейла в развевающихся нежно-голубых одеждах. Скользнув глазами по Бьянке, словно по пустому месту, она собралась было помчаться дальше, но тут из-за двери послышался голос Амрена.
— Лейла, постой!
На лице красавицы мелькнула злорадная усмешка. Она подскочила к ничего не подозревающей Бьянке и впечатала ее в стену, впиваясь в губы хищным поцелуем. Ошарашенная Бьянка чуть не задохнулась от ударившего в нос облака приторных духов, а Лейла схватила ее ладони и положила их на свою пухлую задницу.
— М-м-м, — ошеломленно промычала Бьянка, пытаясь вырваться из цепких объятий.
В следующий миг Лейла отлетела куда-то в сторону, а на ее месте возникло искаженное яростью лицо Амрена.
— Ты что, мою женщину лапаешь, шакал?! — проревел он.
Последнее, что увидела Бьянка, был кулак, стремительно летящий в ее лицо.
***
— О-ох! — простонала Бьянка, медленно выныривая из небытия.
Сквозь густую пелену постепенно вырисовывалось склонившееся над ней лицо Амрена.
— Слава Бурхану, ты очнулся, — с облегчением пробормотал он, отнимая от ее скулы тряпку, смоченную, судя по запаху, в уксусе. — Я уж боялся, что пришиб тебя насмерть.
— А что случилось? — слабым голосом спросила она.
Амрен с виноватым видом почесал затылок.
— Да всё эти проклятые бабы, чтоб им провалиться! Все беды из-за них. Прости, дружище, я вел себя как баран.
— Соглашусь, — проворчала Бьянка, пытаясь сесть на кровати. — Ты баран. А еще — ишак и кретин.
В голове немного мутилось, но все же ей удалось придать себе вертикальное положение.
— Морду я тебе, конечно, знатно расквасил… — ухмыльнулся Амрен. — Еще чуть-чуть, и убил бы.
Встав с постели, Бьянка, пошатываясь, подошла к зеркалу. Левый глаз превратился в узкую щелку, а под ним, прямиком над шрамом, расплывался багровый синяк.
— Каков красавчик! — усмехнулась она. — Теперь все твои бабы — мои!
— Да забирай, достали они меня! От них одни неприятности, и на кой Бурхан их вообще сотворил?
— Не знаю. Вот у нас в Хейдероне бабы как бабы. Вполне нормальные.
— Да все они одинаковы, — отмахнулся Амрен. — Слушай, дружище, я должен загладить свою вину. Приглашаю тебя в одно уютное местечко, где готовят отличный шашлык. Выпивка и угощение — за мой счет.
— Выпивка? — удивилась Бьянка. — А разве ваша религия не запрещает спиртное?
— Так мы будем пить под крышей, — ухмыльнулся он. — Там Бурхан не увидит.
***
В мутном воздухе тускло мерцали свечи. Пара музыкантов в углу терзали лютню и флейту, пытаясь извлечь из них некое подобие ангалонского мотива. Амрен и Бьянка сидели за грубым деревянным столом, под которым уже перекатывалось несколько пустых бутылок.
— Вот что ты в ней нашел? — заплетающимся языком поинтересовалась Бьянка, пытаясь сфокусировать взор на лице собеседника. — Ик! Она же стрр… стерва!
— Самая настоящая, — согласился Амрен. — Еще вина?
— Наливай! — она махнула рукой. — Вот зачем она тебе? У нее же на уме одни тряпки. Она же тупая, как пробка.
— Согласен. Еще шашлыка?
— Накладывай! Она же истрр… истеричка. Все мозги тебе выела.
— Так все они одинаковы, — пожал плечами Амрен. — Дуру на дуру менять — только время терять.
— Нет, ну есть же нормальные бабы! — заявила Бьянка.
— Нету.
— Есть!
— Поверь мне, друг мой, они все одинаковые.
— Ну оглянись вокруг! Ну есть же!
Амрен принялся усиленно вертеть головой по сторонам, но вокруг сидели лишь суровые бородатые мужики, которые недобро уставились на него в ответ.
— Нету, — заключил он. — Еще вина?
— Наливай!
***
Остаток вечера отпечатался в памяти Бьянки лишь смутными урывками.
— Вот скаж-жи мне, мой друг Бен из Хер… Хрен… Хейдеррона — какое твое самое любимое черт… четверостишие у Ойяма? — заплетающимся языком спрашивает Амрен.
Подперев ладонью щеку, Бьянка надолго зависает. Она пытается вспомнить хоть строчку, но в голове кружится лишь серая муть.
— Сейчас, подожжи, вспомню…
— А мое вот это, — говорит Амрен и пьяно декламирует:
Приди, кр-расавица, на мое ложе,
Пускай я не богат, и не вельможа,
Но пламя в моих чреслах так пылает,
Что лишь с тобой соитье мне поможет.
— И кто б сомневался, — неодобрительно буркает Бьянка. — Одни соитья на уме.
— Ты говоришь так, будто в этом есть что-то плохое, — парирует Амрен.
— А мне нравится вот это, — раздается над ухом басовитый голос.
Бьянка поднимает голову и фокусирует взгляд на одном из суровых бородатых посетителей таверны. Тот стоит возле их столика, опираясь на него обеими руками.
Что значит счастье? Я пытаюсь разуметь.
Иду я к мудрецу: «Прошу ответь!»
Мудрец задумался надолго и ответил,
Что счастье — это жрать и не толстеть.
— О! — Бьянка глубокомысленно поднимает палец. — Вот это жиж… жизненно!
— А что вы скажете насчет вот этого?
Бьянка поворачивается в другую сторону и видит мужика еще бородатей и суровей предыдущего.
Скажи мне, о, мудрейший из врачей:
Как излечить мне насморк поскорей?
«Возьми микстуру — и пройдет все за неделю,
Иначе, будешь мучиться семь дней».
— Тоже вполне, — соглашается Бьянка, с трудом удерживаясь от того, чтобы не уронить лицо в тарелку с шашлыком.
Вот уже вся таверна ведет жаркую дискуссию о поэзии раннего Ойяма, но Бьянка уже не в состоянии следить за нитью разговора, а поэтому молча пялится на Амрена, подпирая рукой качающуюся голову.
***
— Все бабы — козлы! — пьяно всхлипывает Амрен у нее на груди.
— Абсолютно с тобой согласен, — подтверждает она, зарываясь носом в черные волосы. Ноздрям становится щекотно и она громко чихает.
— Бурхан пошли тебе здоровья! — говорит Амрен и снова утыкается в ее рубаху. — Не связывайся с бабами, дружище, они всю кровь из тебя выпьют!
— Ни за что! Никаких баб! — клятвенно уверяет она, крепче прижимая его к себе.
— Правильно! Как же меня достала эта дура! Жемчуг ей, видите ли, не нравится. Да я за него целое состояние отвалил!
— Идиотка, — поддакивает Бьянка.
— Пускай теперь ее рогоносец подарки ей дарит, а с меня довольно!
— Точно! Пусть катится на все четыре стороны! — Бьянка легонько целует висок. Бархат коротких волосков щекочет ей губы.
Амрен высвобождается из ее объятий и встает из-за стола.
— Пойдем!
— Куда?
— Поговорим с ней.
— Ты что? С ума сошел? Там же этот ее… Бухти… Бахтияр.
— Ничего, с ним мы тоже поговорим.
***
«Лейла — стерва!» — выводит Амрен куском извести на темно-синей двери.
«И шлюха», — дописывает Бьянка.
«И дура», — пишет Амрен.
«Старая».
— Эй! Что вы тут делаете? — раздается из окна грозный рык Бахтияра. — Негодяи! Я сейчас позову стражу! Стража! Сюда!
— Валим! — Амрен хватает Бьянку за руку, и они напролом продираются через розовые кусты.
Они мчатся по темным улицам, взлетают по ступеням, ныряют в подворотни. Миновав несколько кварталов, останавливаются и начинают с диким ржанием вытаскивать друг из друга шипы.
***
— А такую слышал? — спрашивает Бьянка и поет на хейдеронском:
На охоту мы пошли,
Кабана мы не нашли.
Мы под дубом улеглись
И как свиньи нажрались.
Раз стакан, два стакан…
Вдруг пожаловал кабан!
— Не-а, — мотает головой Амрен. — А что значит «как свиньи нажрались»?
— Это как мы с тобой, — хмыкает Бьянка. — Давай хором!
— Запевай!
Раз стакан, два стакан…
Вдруг пожаловал кабан!
— «Пажаляваль кхабан» — передразнивает Бьянка. — Ну и акцент у тебя!
Внезапно из темноты возникает патруль ночных стражников.
— Стоять! Именем Бурхана вы арестованы за пьянство и непотребное поведение в общественном месте!
— Бежим!
Амрен хватает Бьянку за руку, и они снова несутся что есть мочи по извилистым ночным переулкам.
***
— Ты это… иди, а я останусь здесь, — сонно бормочет Бьянка, сидя на ступенях в узком тупичке. — Хочу спать.
— Бен, поднимайся, пошли домой!
— Нет, — веки слипаются, голова падает на грудь. — Я немного посплю…
В следующий миг ее поднимают с земли и перекидывают через плечо. Тряска приводит ее в чувство. Она обнаруживает, что болтается верх тормашками, а перед глазами мельтешит задница, обтянутая белыми шароварами. А ничего так задница, годная! Так и хочется по ней шлепнуть. Бьянка протягивает руку, и размахивается, но в последний момент остатки разума все-таки удерживают ее от рокового шага…
***
— Больше не могу!
— Пей!
Амрен подносит к ее губам кружку. Бьянка, зажмуриваясь, проглатывает мерзкую подсоленную воду, а в следующий миг желудок сводит спазмом, и ее выворачивает в заботливо подставленный тазик. В носу больно щиплет, горло саднит, из глаз текут слезы. Но на этот раз из нее выходит уже почти чистая вода.
— Ладно, хватит с тебя, — Амрен вытирает ей рот полотенцем…
Бьянка лежит на кровати. Потолок вертится над ней как безумный, перед глазами мелькают цветные вспышки. Веки тяжело смыкаются, и она проваливается в небытие.
***
Во рту пересохло как в сердце пустыни, а голова гудела, будто в ней поселился осиный рой. Амрен с трудом разлепил веки. Кажется, вчера он слегка перебрал…
«Слегка»? Да он напился, как верблюд после недельного перехода!
Он приподнял голову. Комната расплывалась перед глазами, а окна уже полыхали зноем, проникающим сквозь тонкие занавески. Амрен обнаружил, что лежит на боку в своей постели и обнимает чье-то мирно посапывающее тело.
