Единственное, что по-настоящему беспокоило графиню Оледеску, было молчание со стороны жениха. Он получил согласие на брак, написал ответ, согласовал с Эдерией день и время церемонии, а после пропал, перестав выходить на связь.
- Неужели меня обманули? – графиня раздражённо отбросила назад длинные чёрные пряди. – Конечно, было бы просто чудесно, если бы жених бросил Алину, не явившись на свадьбу, а она ждала бы его под прицелом жадных до сенсации и завистливых глаз, но исчезать сейчас просто глупо! Да и позор девчонки неизбежно отразится на мне, а моя репутация, - Эдерия горестно вздохнула, взмахнула ручкой, - ай, да что говорить. Эти снобы меня так и не приняли, в глаза улыбаются, а за спиной непрестанно шушукаются, крысы мармеладные!
Матово поблёскивающий экран компьютера, которому выпала почётная роль слушателя, внезапно засветился и завибрировал.
- Наконец-то! – Эдерия хищно бросилась вперёд, поспешно открыла сообщение, прочитала его один раз, затем второй, внимательно изучая каждую строчку и не находя подвоха. – Отлично, он приедет прямо в день свадьбы. Мда, не спешит женишок к своей красавице-невесте, совсем не спешит. Надо будет это, хе-хе, при случае сообщить, так, между прочим, в разговоре в ходе торжества.
Графиня азартно потёрла ладони, красочно представляя, как небрежно бросает слова о женихе, который прибыл лишь в день венчания, и как скандализованно вытягиваются лица именитых гостей, а у журналистов, наоборот, вспыхивают глаза. Да, с таким-то позором даже равнодушной к людской молве Алине будет трудно мириться, а значит она не станет мешкать с переездом к мужу… так, а это ещё что такое?! Эдерия впилась взглядом в короткое предложение и до боли прикусила губу, заглушая рвущийся из груди вопль восторга. Нет, всё-таки удача действительно любит смелых до дерзости, и глуп тот, кто убеждён, что идти по жизни нужно блёклым и пыльным путём праведности, неизбежно завершающимся полным забвением.
- Эрдеец пишет, что сразу после свадьбы он увезёт Алину к себе, - графиня не удержалась и звучно хлопнула в ладоши, - нет, видят звёзды, не зря я вчера в главный храм большое пожертвование сделала, небеса меня услышали!
Эдерия глубоко вздохнула, укрощая бурлящие эмоции, поправила замятые на груди кружева, машинально отметила, что наскучившему любовнику пора дать отставку, и выплыла из комнаты, соблазнительно покачивая бёдрами, в намерении донести полученные из письма сведения до невесты.
Поскольку графиня Оледеску не интересовалась жизнью своей воспитанницы, она даже малейшего представления не имела о том, где может быть Алина, а потому властным взмахом остановила спешащую куда-то горничную и потребовала отвести её к девушке. Изрядно уставшая за это хлопотливое утро Онки выдавила вежливую улыбку и беспрекословно повела госпожу в библиотеку, стараясь не думать о том, какой разнос устроят ждущий свежих специй повар, нетерпеливо переминающаяся у запертой гостевой комнаты экономка и взрывной, как и все олеанцы, садовник. Если бы графиня тратила меньше средств на собственные прихоти и регулярно меняющихся любовников, не пришлось бы сокращать штат прислуги, а значит горничной не пришлось бы сбиваться с ног в тщетной попытке успеть всё и сразу. Онки невольно вздохнула, посмотрела на веер крутых ступенек, ведущих к библиотеке, и решительно остановилась у нижней ступеньки, вежливо поклонившись:
- Прошу, госпожа. Графиня Алина в библиотеке.
Увы, манёвр не удался, Эдерия выразительно приподняла ровные дуги бровей, отчеканив ледяным тоном:
- Я приказала тебе проводить меня к Алине, а не лестнице. Если ты настолько глупа, что не в силах осознать простой приказ, можешь убираться, у меня не благотворительная ночлежка, где бесплатно содержат всякий мусор!
Онки покаянно опустила голову, пряча вспыхнувшие гневом щёки:
- Прошу прощения, госпожа, больше подобное не повторится.
- Естественно, - фыркнула графиня, - ещё одна промашка и ты вылетишь за дверь… Кстати, Алина не говорила, кого из слуг заберёт с собой?
Вопрос был задан с подвохом, впрочем, за время службы в замке Онки успела понять, что графиня Оледеску никогда ничего просто так не говорит и не спрашивает. Девушка почтительно присела, невольно теребя край передника:
- Нет, госпожа, это мне не известно.
- Да где тебе, - брезгливо передёрнула плечами Эдерия, досадуя, что не может устроить воспитаннице небольшую, но греющую сердце пакость, уволив со скандалом именно тех слуг, которых воспитанница хочет забрать с собой.
«Впрочем, эту девчонку вполне можно выгнать, - размышляла графиня, нарочито медленно поднимаясь по лестнице, - она, как мне кажется, довольно близка с Алиной, - женщина хищно прищурила фиолетовые, в минуты гнева становящиеся чёрными, глаза, - хотя зачем увольнять? Можно сделать гораздо изящнее».
У входа в библиотеку Эдерия небрежным взмахом руки отпустила Онки, а когда девушка стала спускаться вниз, сильно толкнула её в спину. Отчаянно вскрикнув, горничная взмахнула руками в попытке удержать равновесие и кубарем покатилась вниз, звучно пересчитывая ступени, замерев ворохом тряпок в самом низу. Графиня удовлетворённо улыбнулась, отметила для себя, что звукоизоляция на втором этаже определённо хороша, после чего вошла в библиотеку, разумеется, не постучав. Во-первых, не предупреждая о визите легче застать врасплох, а во-вторых, это же её дом, к чему манерничать?
К мимолётному огорчению графини, воспитанница ничем противозаконным, по крайней мере на первый взгляд, не занималась, сидела себе спокойно за столом, где так любил сиживать её отец, и что-то изучала в висящем напротив вирт-окне. Увидев Эдерию, Алина чуть заметно вздрогнула и лёгким взмахом руки свернула окошко прежде, чем графиня смогла что-либо в нём прочитать.
«Интересно, что это паршивка тут читает? – Эдерия слегка наморщила носик. – Жаль, что у меня нет даже гостевого доступа в библиотеку».
Графиня пытливо посмотрела на невозмутимую, как того и требовали правила хорошего тона, воспитанницу и негромко вздохнула. Вряд ли это были порносайты или ещё какие-нибудь порочащие честь невинной девицы материалы, скорее что-нибудь заумное и занудное, как и сама Алина.
«Ей эрдеец-то в пару будет, такой же примороженный. Интересно, а создать потомство они смогут или в пробирке будут выводить, как плесень?» - Эдерия тряхнула головой, прогоняя ненужные размышления, и приторным голосом прокурлыкала:
- Пришло сообщение от твоего жениха.
Изящные брови девушки вопросительно приподнялись, на красивом личике отразился вежливый интерес.
«Да уж, из самого отсталого робота и то получится более восторженная невеста, чем из этой ледышки, - раздражённо подумала графиня. – Она же мне свой тормознутостью всё дело испортит, журналисты мигом поймут, что ни о какой пылкой любви с первого взгляда и речи не идёт, а затем примутся раздувать страшилку о жестокосердной мачехе и несчастной сиротке. Тьфу, гадость какая!»
Эдерия наклонилась к Алине и прошипела, точно разбуженная треайская гадюка, чей яд проникал даже через скафандры повышенной защищённости:
- Послушай меня, девочка, хватит изображать ледяную статую.
В голубых глазах девушки что-то скользнуло неуловимое, похожее на насмешку, но ясный голосок был тошнотворно вежливым и почтительным:
- Не понимаю причин вашего гнева, графиня, я всего лишь соблюдаю правила приличия, как вы и просили.
Эдерия досадливо поморщилась, вспомнив, сколько раз просила противную девчонку вести себя прилично и сдержанно. И вот, пожалуйста, её молитвы всё-таки оказались услышаны, причём в самый неподходящий момент!
«У, выдра голубоглазая, - с ненавистью подумала графиня Оледеску, стискивая холёные пальчики с такой силой, что ногти впились в кожу, - кочевряжишься передо мной, пользуешься тем, что я тебя в присутствии гостей и пальцем тронуть не смогу! Ну да ничего, подожди немного, и перед моим окном взлетит на воздух вражеский корабль!»
Эдерия хищно улыбнулась, вспомнив о том, какой «приятный» сюрприз приготовила для своей ненаглядной, в смысле, глаза бы её не видели, воспитанницы, и деловым, лишённым всякой приторности голосом отчеканила:
- Послушай меня, Алина. Я знаю, что мы друг другу не нравимся, более того, не будет преувеличением сказать, что мы терпеть друг друга не можем.
Девушка молчала, не спеша подтверждать или опровергать услышанное.
- Так вот, - графиня задумчиво побарабанила пальчиками по столу, - у меня к тебе деловое предложение.
Впервые с момента начала беседы в глазах Алины появился интерес, не кукольно-вежливый, откровенно бесящий Эдерию, а самый настоящий, живой и неподдельный.
- Ты изображаешь нежную любовь к жениху, как в романах, - графиня небрежно вытащила два вирт-окошка из своего комма, - вот, ознакомься, я подобрала самые приличные, без лишних слюней. Особо не переусердствуй, гости и пресса должны поверить именно в любовь, а не в то, что ты под кайфом или головой сильно приложилась. Так вот, ты изображаешь любовь, - повторила Эдерия, пристально глядя в глаза воспитаннице, - а я в свою очередь наделяю тебя деньгами, десять тысяч единиц и… Что там тебе ещё нужно, помимо денег?
Алина задумчиво прищурилась, став в этот момент похожей не только на отца, но и на Эдерию, впрочем, такое сходство, признай они его, не порадовало бы ни ту, ни другую. Девушка молчала не потому, что не знала, чего попросить, она пыталась понять замысел графини, а помимо него ещё и сформулировать свою просьбу так, чтобы Эдерия не смогла её исказить или вообще не выполнить.
- Ну, чего застыла? – рыкнула графиня Оледеску, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и с трудом сдерживаясь, чтобы не встряхнуть зависшую, как старый компьютер, воспитанницу. – Обалдела от свалившегося на тебя счастья? Или сомневаешься, хватит ли у тебя таланта сыграть влюблённую?
Алина наконец отмерла, моргнула, невольно привлекая внимание Эдерии к своим пушистым и длинным, словно специально нарощенным, ресницам и вызывая болезненный укол женской ревности и зависти.
- Мне нужно пятьдесят тысяч единиц. А ещё официально составленный и по всем правилам юрисдикции заверенный документ, что ты передаёшь все права на меня моему мужу, а в случае его кончины мне лично. Ты отказываешься от опеки надо мной, не станешь искать со мной встреч и вообще забудешь о моём существовании.
Графиня с трудом удержалась, чтобы не пройти по библиотеке в пламенном цыганском танце, залихватски тряся грудью и выбивая пятками дробь.
- Да запросто, - Эдерия не стала скрывать своей радости, нагнулась к Алине и заговорщически подмигнула. – Что, решила избавиться от своего муженька сразу после свадьбы и зажить в своё удовольствие? Вот теперь я верю, что мы с тобой одной крови. Знаешь, Алинка, в честь того, что в тебе наконец-то проснулась деловая хватка, я готова презентовать тебе на свадьбу две… кхм, сто пятьдесят тысяч единиц. Живи и радуйся, только помни, - изящный пальчик наставительно поднялся, - ты тоже забываешь о моём существовании, не прилетаешь, не пишешь, не звонишь и, самое главное, о деньгах не просишь. Тебе сто пятьдесят тысяч и бумага, мне всё остальное. По рукам?
Алина. Предложение Эдерии было не просто заманчивым, а головокружительным, ведь оно сулило мне свободу! Правда, ценой отречения от наследства, но мне бы очень хотелось верить, что родители, будь у нас возможность встретиться и пообщаться, меня бы поняли и не осудили. Я не была эмпатом в полной мере, но витающую над головой угрозу, с каждым годом становящуюся всё реальней и ощутимей, различала безошибочно. Графиня Оледеску хоть и могла придать себе облик невинной овечки, на самом деле была той ещё хищницей и не задумываясь пошла бы на любую крайность ради сохранения титула и прилагающихся к нему богатств. Единственное, что меня останавливало, - это опасение, что меня обманут. Обещать и выполнить – вещи разные и, увы, Эдерия это знала даже слишком хорошо. Я глубоко вздохнула, понимая, что балансирую на грани чёрной дыры, после выхода из которой к прежней жизни возврата уже точно не будет.
- По рукам. Только сначала ты составишь документ по всем правилам и передашь его мне, а уж после этого я начну, - в моём голосе помимо воли зазвучали ядовитые нотки, - обожать своего жениха.
Кстати, не знаю, как там с обожанием, но уважения Габриель точно заслуживает. Сведения о нём были засекречены столь качественно, что даже Генрих не сумел ничего раздобыть, а при попытке копнуть поглубже, в дом друга моего отца пожаловали очень вежливые молодые мужчины, которые настоятельно просили прекратить археологическую деятельность. Угроз прикопать в случае неповиновения произнесено не было, но иногда молчание бывает красноречивее тысячи слов. Резонно предположить, что если эрдейца защищают так основательно, то как специалист он превосходен, а папа всегда говорил, что талант, каким бы он ни был, достоин уважения.
Эдерию заметно перекосило, она терпеть не могла, когда ей ставят условия, только и я отступать была не намерена, прекрасно понимая, что для меня это в прямом смысле слова вопрос жизни и смерти. Наконец, графиня совладала с собой или придумала другой способ мне напакостить и пропела ангельским голосочком:
- Договорились, моя милая. Надеюсь, у тебя найдётся фамильный бланк и перо с чернилами?
Несмотря на научно-технический прогресс, давно вышедший за пределы планеты, все важные бумаги у нас составлялись исключительно рукописно, на специальных листах, помеченных фамильными монограммами, причём для письма использовали перо и чернила. Считалось, что такие документы невозможно подделать, мол, любая, даже самая примитивная, техника безошибочно определит, когда и кем написано это послание, и без труда изобличит фальшивку. На всякий случай, я ещё и прямую трансляцию с адвокатом, занимавшимся делами нашей семьи, включила, дабы Эдерия не смогла заявить, что я заставила её писать под дулом бластера или ещё какого-нибудь грубого физического воздействия. Графиню моя бдительность не порадовала, но и спорить она не стала, что особенно настораживает. Ох, чует моё сердце, затеяла что-то дражайшая родственница, знать бы ещё, что именно.
- Готово, - Эдерия поставила размашистую подпись и подула на листок, небрежно помахивая им в воздухе, песок, промокашку или пресс-папье она категорически не признавала. – Господин Юдер, надеюсь, всё сделано правильно и ни в коей мере не противоречит букве закона?
Адвокат заверил, что бумага составлена по всем правилам и вступит в силу сразу же, как только графиня передаст её мне. Я протянула руки к заветному документу, но графиня с обольстительным смешком отдёрнула его, выразительно помахав пальчиком у меня перед носом:
- А-а, моя милая, сначала ты выполнишь мою маленькую просьбу.
Я стиснула зубы, признавая, пусть и весьма неохотно, правоту Эдерии. Как ни крути, а она свою часть договора выполнила, теперь мой черёд. Я глубоко вздохнула, одёрнула простое домашнее платье и расправила плечи:
- Я готова.
- Кол-то выплюнь, невеста счастливая, - насмешливо посоветовала графиня, бережно сворачивая бесценную для меня бумагу и пряча её в декольте, - а то даже самого наивного дурачка не обманешь.
Я послушно приняла более непринуждённую позу, искренне поблагодарив курсы актёрского мастерства, которые посещала в детстве. Эдерия окинула меня скептическим взглядом, неопределённо хмыкнула и насмешливо протянула:
- Неужели меня обманули? – графиня раздражённо отбросила назад длинные чёрные пряди. – Конечно, было бы просто чудесно, если бы жених бросил Алину, не явившись на свадьбу, а она ждала бы его под прицелом жадных до сенсации и завистливых глаз, но исчезать сейчас просто глупо! Да и позор девчонки неизбежно отразится на мне, а моя репутация, - Эдерия горестно вздохнула, взмахнула ручкой, - ай, да что говорить. Эти снобы меня так и не приняли, в глаза улыбаются, а за спиной непрестанно шушукаются, крысы мармеладные!
Матово поблёскивающий экран компьютера, которому выпала почётная роль слушателя, внезапно засветился и завибрировал.
- Наконец-то! – Эдерия хищно бросилась вперёд, поспешно открыла сообщение, прочитала его один раз, затем второй, внимательно изучая каждую строчку и не находя подвоха. – Отлично, он приедет прямо в день свадьбы. Мда, не спешит женишок к своей красавице-невесте, совсем не спешит. Надо будет это, хе-хе, при случае сообщить, так, между прочим, в разговоре в ходе торжества.
Графиня азартно потёрла ладони, красочно представляя, как небрежно бросает слова о женихе, который прибыл лишь в день венчания, и как скандализованно вытягиваются лица именитых гостей, а у журналистов, наоборот, вспыхивают глаза. Да, с таким-то позором даже равнодушной к людской молве Алине будет трудно мириться, а значит она не станет мешкать с переездом к мужу… так, а это ещё что такое?! Эдерия впилась взглядом в короткое предложение и до боли прикусила губу, заглушая рвущийся из груди вопль восторга. Нет, всё-таки удача действительно любит смелых до дерзости, и глуп тот, кто убеждён, что идти по жизни нужно блёклым и пыльным путём праведности, неизбежно завершающимся полным забвением.
- Эрдеец пишет, что сразу после свадьбы он увезёт Алину к себе, - графиня не удержалась и звучно хлопнула в ладоши, - нет, видят звёзды, не зря я вчера в главный храм большое пожертвование сделала, небеса меня услышали!
Эдерия глубоко вздохнула, укрощая бурлящие эмоции, поправила замятые на груди кружева, машинально отметила, что наскучившему любовнику пора дать отставку, и выплыла из комнаты, соблазнительно покачивая бёдрами, в намерении донести полученные из письма сведения до невесты.
Поскольку графиня Оледеску не интересовалась жизнью своей воспитанницы, она даже малейшего представления не имела о том, где может быть Алина, а потому властным взмахом остановила спешащую куда-то горничную и потребовала отвести её к девушке. Изрядно уставшая за это хлопотливое утро Онки выдавила вежливую улыбку и беспрекословно повела госпожу в библиотеку, стараясь не думать о том, какой разнос устроят ждущий свежих специй повар, нетерпеливо переминающаяся у запертой гостевой комнаты экономка и взрывной, как и все олеанцы, садовник. Если бы графиня тратила меньше средств на собственные прихоти и регулярно меняющихся любовников, не пришлось бы сокращать штат прислуги, а значит горничной не пришлось бы сбиваться с ног в тщетной попытке успеть всё и сразу. Онки невольно вздохнула, посмотрела на веер крутых ступенек, ведущих к библиотеке, и решительно остановилась у нижней ступеньки, вежливо поклонившись:
- Прошу, госпожа. Графиня Алина в библиотеке.
Увы, манёвр не удался, Эдерия выразительно приподняла ровные дуги бровей, отчеканив ледяным тоном:
- Я приказала тебе проводить меня к Алине, а не лестнице. Если ты настолько глупа, что не в силах осознать простой приказ, можешь убираться, у меня не благотворительная ночлежка, где бесплатно содержат всякий мусор!
Онки покаянно опустила голову, пряча вспыхнувшие гневом щёки:
- Прошу прощения, госпожа, больше подобное не повторится.
- Естественно, - фыркнула графиня, - ещё одна промашка и ты вылетишь за дверь… Кстати, Алина не говорила, кого из слуг заберёт с собой?
Вопрос был задан с подвохом, впрочем, за время службы в замке Онки успела понять, что графиня Оледеску никогда ничего просто так не говорит и не спрашивает. Девушка почтительно присела, невольно теребя край передника:
- Нет, госпожа, это мне не известно.
- Да где тебе, - брезгливо передёрнула плечами Эдерия, досадуя, что не может устроить воспитаннице небольшую, но греющую сердце пакость, уволив со скандалом именно тех слуг, которых воспитанница хочет забрать с собой.
«Впрочем, эту девчонку вполне можно выгнать, - размышляла графиня, нарочито медленно поднимаясь по лестнице, - она, как мне кажется, довольно близка с Алиной, - женщина хищно прищурила фиолетовые, в минуты гнева становящиеся чёрными, глаза, - хотя зачем увольнять? Можно сделать гораздо изящнее».
У входа в библиотеку Эдерия небрежным взмахом руки отпустила Онки, а когда девушка стала спускаться вниз, сильно толкнула её в спину. Отчаянно вскрикнув, горничная взмахнула руками в попытке удержать равновесие и кубарем покатилась вниз, звучно пересчитывая ступени, замерев ворохом тряпок в самом низу. Графиня удовлетворённо улыбнулась, отметила для себя, что звукоизоляция на втором этаже определённо хороша, после чего вошла в библиотеку, разумеется, не постучав. Во-первых, не предупреждая о визите легче застать врасплох, а во-вторых, это же её дом, к чему манерничать?
К мимолётному огорчению графини, воспитанница ничем противозаконным, по крайней мере на первый взгляд, не занималась, сидела себе спокойно за столом, где так любил сиживать её отец, и что-то изучала в висящем напротив вирт-окне. Увидев Эдерию, Алина чуть заметно вздрогнула и лёгким взмахом руки свернула окошко прежде, чем графиня смогла что-либо в нём прочитать.
«Интересно, что это паршивка тут читает? – Эдерия слегка наморщила носик. – Жаль, что у меня нет даже гостевого доступа в библиотеку».
Графиня пытливо посмотрела на невозмутимую, как того и требовали правила хорошего тона, воспитанницу и негромко вздохнула. Вряд ли это были порносайты или ещё какие-нибудь порочащие честь невинной девицы материалы, скорее что-нибудь заумное и занудное, как и сама Алина.
«Ей эрдеец-то в пару будет, такой же примороженный. Интересно, а создать потомство они смогут или в пробирке будут выводить, как плесень?» - Эдерия тряхнула головой, прогоняя ненужные размышления, и приторным голосом прокурлыкала:
- Пришло сообщение от твоего жениха.
Изящные брови девушки вопросительно приподнялись, на красивом личике отразился вежливый интерес.
«Да уж, из самого отсталого робота и то получится более восторженная невеста, чем из этой ледышки, - раздражённо подумала графиня. – Она же мне свой тормознутостью всё дело испортит, журналисты мигом поймут, что ни о какой пылкой любви с первого взгляда и речи не идёт, а затем примутся раздувать страшилку о жестокосердной мачехе и несчастной сиротке. Тьфу, гадость какая!»
Эдерия наклонилась к Алине и прошипела, точно разбуженная треайская гадюка, чей яд проникал даже через скафандры повышенной защищённости:
- Послушай меня, девочка, хватит изображать ледяную статую.
В голубых глазах девушки что-то скользнуло неуловимое, похожее на насмешку, но ясный голосок был тошнотворно вежливым и почтительным:
- Не понимаю причин вашего гнева, графиня, я всего лишь соблюдаю правила приличия, как вы и просили.
Эдерия досадливо поморщилась, вспомнив, сколько раз просила противную девчонку вести себя прилично и сдержанно. И вот, пожалуйста, её молитвы всё-таки оказались услышаны, причём в самый неподходящий момент!
«У, выдра голубоглазая, - с ненавистью подумала графиня Оледеску, стискивая холёные пальчики с такой силой, что ногти впились в кожу, - кочевряжишься передо мной, пользуешься тем, что я тебя в присутствии гостей и пальцем тронуть не смогу! Ну да ничего, подожди немного, и перед моим окном взлетит на воздух вражеский корабль!»
Эдерия хищно улыбнулась, вспомнив о том, какой «приятный» сюрприз приготовила для своей ненаглядной, в смысле, глаза бы её не видели, воспитанницы, и деловым, лишённым всякой приторности голосом отчеканила:
- Послушай меня, Алина. Я знаю, что мы друг другу не нравимся, более того, не будет преувеличением сказать, что мы терпеть друг друга не можем.
Девушка молчала, не спеша подтверждать или опровергать услышанное.
- Так вот, - графиня задумчиво побарабанила пальчиками по столу, - у меня к тебе деловое предложение.
Впервые с момента начала беседы в глазах Алины появился интерес, не кукольно-вежливый, откровенно бесящий Эдерию, а самый настоящий, живой и неподдельный.
- Ты изображаешь нежную любовь к жениху, как в романах, - графиня небрежно вытащила два вирт-окошка из своего комма, - вот, ознакомься, я подобрала самые приличные, без лишних слюней. Особо не переусердствуй, гости и пресса должны поверить именно в любовь, а не в то, что ты под кайфом или головой сильно приложилась. Так вот, ты изображаешь любовь, - повторила Эдерия, пристально глядя в глаза воспитаннице, - а я в свою очередь наделяю тебя деньгами, десять тысяч единиц и… Что там тебе ещё нужно, помимо денег?
Алина задумчиво прищурилась, став в этот момент похожей не только на отца, но и на Эдерию, впрочем, такое сходство, признай они его, не порадовало бы ни ту, ни другую. Девушка молчала не потому, что не знала, чего попросить, она пыталась понять замысел графини, а помимо него ещё и сформулировать свою просьбу так, чтобы Эдерия не смогла её исказить или вообще не выполнить.
- Ну, чего застыла? – рыкнула графиня Оледеску, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и с трудом сдерживаясь, чтобы не встряхнуть зависшую, как старый компьютер, воспитанницу. – Обалдела от свалившегося на тебя счастья? Или сомневаешься, хватит ли у тебя таланта сыграть влюблённую?
Алина наконец отмерла, моргнула, невольно привлекая внимание Эдерии к своим пушистым и длинным, словно специально нарощенным, ресницам и вызывая болезненный укол женской ревности и зависти.
- Мне нужно пятьдесят тысяч единиц. А ещё официально составленный и по всем правилам юрисдикции заверенный документ, что ты передаёшь все права на меня моему мужу, а в случае его кончины мне лично. Ты отказываешься от опеки надо мной, не станешь искать со мной встреч и вообще забудешь о моём существовании.
Графиня с трудом удержалась, чтобы не пройти по библиотеке в пламенном цыганском танце, залихватски тряся грудью и выбивая пятками дробь.
- Да запросто, - Эдерия не стала скрывать своей радости, нагнулась к Алине и заговорщически подмигнула. – Что, решила избавиться от своего муженька сразу после свадьбы и зажить в своё удовольствие? Вот теперь я верю, что мы с тобой одной крови. Знаешь, Алинка, в честь того, что в тебе наконец-то проснулась деловая хватка, я готова презентовать тебе на свадьбу две… кхм, сто пятьдесят тысяч единиц. Живи и радуйся, только помни, - изящный пальчик наставительно поднялся, - ты тоже забываешь о моём существовании, не прилетаешь, не пишешь, не звонишь и, самое главное, о деньгах не просишь. Тебе сто пятьдесят тысяч и бумага, мне всё остальное. По рукам?
Алина. Предложение Эдерии было не просто заманчивым, а головокружительным, ведь оно сулило мне свободу! Правда, ценой отречения от наследства, но мне бы очень хотелось верить, что родители, будь у нас возможность встретиться и пообщаться, меня бы поняли и не осудили. Я не была эмпатом в полной мере, но витающую над головой угрозу, с каждым годом становящуюся всё реальней и ощутимей, различала безошибочно. Графиня Оледеску хоть и могла придать себе облик невинной овечки, на самом деле была той ещё хищницей и не задумываясь пошла бы на любую крайность ради сохранения титула и прилагающихся к нему богатств. Единственное, что меня останавливало, - это опасение, что меня обманут. Обещать и выполнить – вещи разные и, увы, Эдерия это знала даже слишком хорошо. Я глубоко вздохнула, понимая, что балансирую на грани чёрной дыры, после выхода из которой к прежней жизни возврата уже точно не будет.
- По рукам. Только сначала ты составишь документ по всем правилам и передашь его мне, а уж после этого я начну, - в моём голосе помимо воли зазвучали ядовитые нотки, - обожать своего жениха.
Кстати, не знаю, как там с обожанием, но уважения Габриель точно заслуживает. Сведения о нём были засекречены столь качественно, что даже Генрих не сумел ничего раздобыть, а при попытке копнуть поглубже, в дом друга моего отца пожаловали очень вежливые молодые мужчины, которые настоятельно просили прекратить археологическую деятельность. Угроз прикопать в случае неповиновения произнесено не было, но иногда молчание бывает красноречивее тысячи слов. Резонно предположить, что если эрдейца защищают так основательно, то как специалист он превосходен, а папа всегда говорил, что талант, каким бы он ни был, достоин уважения.
Эдерию заметно перекосило, она терпеть не могла, когда ей ставят условия, только и я отступать была не намерена, прекрасно понимая, что для меня это в прямом смысле слова вопрос жизни и смерти. Наконец, графиня совладала с собой или придумала другой способ мне напакостить и пропела ангельским голосочком:
- Договорились, моя милая. Надеюсь, у тебя найдётся фамильный бланк и перо с чернилами?
Несмотря на научно-технический прогресс, давно вышедший за пределы планеты, все важные бумаги у нас составлялись исключительно рукописно, на специальных листах, помеченных фамильными монограммами, причём для письма использовали перо и чернила. Считалось, что такие документы невозможно подделать, мол, любая, даже самая примитивная, техника безошибочно определит, когда и кем написано это послание, и без труда изобличит фальшивку. На всякий случай, я ещё и прямую трансляцию с адвокатом, занимавшимся делами нашей семьи, включила, дабы Эдерия не смогла заявить, что я заставила её писать под дулом бластера или ещё какого-нибудь грубого физического воздействия. Графиню моя бдительность не порадовала, но и спорить она не стала, что особенно настораживает. Ох, чует моё сердце, затеяла что-то дражайшая родственница, знать бы ещё, что именно.
- Готово, - Эдерия поставила размашистую подпись и подула на листок, небрежно помахивая им в воздухе, песок, промокашку или пресс-папье она категорически не признавала. – Господин Юдер, надеюсь, всё сделано правильно и ни в коей мере не противоречит букве закона?
Адвокат заверил, что бумага составлена по всем правилам и вступит в силу сразу же, как только графиня передаст её мне. Я протянула руки к заветному документу, но графиня с обольстительным смешком отдёрнула его, выразительно помахав пальчиком у меня перед носом:
- А-а, моя милая, сначала ты выполнишь мою маленькую просьбу.
Я стиснула зубы, признавая, пусть и весьма неохотно, правоту Эдерии. Как ни крути, а она свою часть договора выполнила, теперь мой черёд. Я глубоко вздохнула, одёрнула простое домашнее платье и расправила плечи:
- Я готова.
- Кол-то выплюнь, невеста счастливая, - насмешливо посоветовала графиня, бережно сворачивая бесценную для меня бумагу и пряча её в декольте, - а то даже самого наивного дурачка не обманешь.
Я послушно приняла более непринуждённую позу, искренне поблагодарив курсы актёрского мастерства, которые посещала в детстве. Эдерия окинула меня скептическим взглядом, неопределённо хмыкнула и насмешливо протянула:
