- Ольга Григорьевна, - робко окликнула Дуняша госпожу, безмолвно и неподвижно застывшую у окна в небольшой, редко используемой гостиной.
Барыня не откликнулась, пришлось девушке неубедительно раскашляться и позвать гораздо громче:
- Ольга Григорьевна!
Ольга вздрогнула, словно пробудилась от тягостного сна, провела рукой по лбу, но когда повернулась к Дуняше, сияла благодушной улыбкой без тени тревоги или печали:
- Что такое, Дуняша?
- Ольга Григорьевна, - горничная поспешно присела, руки затеребила, - Прошка, камердинер Сергея Петровича…
- Я знаю, кто такой Прошка.
- Прощения прошу, барыня. Так вот, Прошка сказал, что Вы с барином отбываете сразу после бала, а у Вас, голубки, ещё и вещи не упакованы. Конечно, с этой подготовкой к балу столько хлопот, да и моды столичные, поди, от наших шибко отличаются, Сергей Петрович вам, поди, всё новое и модное в столице закажет, однако же хоть пару платьиц на первое время взять стоит. Прикажете прямо сейчас Вам вещи паковать? Боюсь, ежели ещё потянем, ничего не успеем.
Ольга Григорьевна безмятежно улыбнулась, погладила пальчиками бархатистый лепесток стоящей в вазе розы, беззаботно пожала плечиками:
- Не волнуйся, Дуняша, я никуда не еду.
Горничная от таких известий едва на ногах устояла:
- Как это?
- Очень просто. Сергей Петрович сначала едет один, а потом, как обустроится на новом месте и всё должным образом приготовит, непременно меня к себе выпишет.
«Ага, как бы не так. Да скорее звезда Вифлеемская, прости меня, Господи, над местом отхожим воссияет, чем Сергей Петрович изволит вспомнить о Вас. Он и раньше-то не шибко утруждал себя вниманием, а уж на новом месте и вовсе решит, что стал холостяком», - хмыкнула горничная, но вслух, разумеется, ничего говорить не стала, иное молвила:
- Благодарствую за разъяснение, барыня. Вы уж не гневайтесь, что я по глупости своей разговор этот начала, не злоба али желание обидеть мною двигало, а только безграничная любовь да искреннее желание Вам счастия.
- Ступай, Дуняша, я не сержусь.
Горничная присела и бесшумно выпорхнула из комнаты. В коридоре дух перевела, краткую благодарственную молитву прошептала, что никто сего непотребного разговора не слышал, да и барыня не огневалась и тут раздался трубный голос экономки Прасковьи, дамы весьма впечатляющей как телом, так и духом:
- Прошка! Дунька! Катька! Димка! Эй, да где вы все, бездельники?! То так и шныряете, а то, как надобно, не дозваться!
- Здесь я, Прасковья Васильевна, - пискнула Дуня, понимая, что рано обрадовалась, гроза над её головой ещё вполне может разразиться, - наверху.
- Так спустись и дверь открой, слышь, стучат.
- Сей момент.
Дуняша вихрем слетела по лестнице, подскочила к двери и распахнула её столь стремительно, что едва не сбила с ног стоящего на пороге паренька в форменной курточке разносчика.
- Ого, вот это порыв, - мальчуган белозубо улыбнулся, поправил фуражку, - мне, конечно, говорили, что заказ спешный, но я даже не подозревал, насколько.
- Прошу прощения, - горничная улыбнулась, не забыв кокетливо стрельнуть глазками. – Что Вам угодно?
- Нам угодно передать вот это хозяйке дома, - посыльный достал продолговатый предмет, тщательно упакованный в нежно-зелёную шелковистую бумагу и ярким клеймом известного в городе ювелира. – А ещё нам угодно узнать имя столь очаровательной мазели.
- Дунька, да где ты, коза?! – пушечным залпом раскатилось по всему дому.
Лицо Дуни огорчённо вытянулось, на глаза навернулись слёзы:
- Прошу прощения. Мы тут к балу готовимся, дел невпроворот, ни минутки свободной. Экономка лютует, страсть!
- Надеюсь, приготовления идут не до глубокой ночи? Скажем, часов в девять вечера дракон угомонится и принцесса сможет выбраться в парк на прогулку?
Горничная хихикнула, кокетливо, подсмотренным у барыни жестом поправила волосы, глазками стрельнула:
- Утверждать не берусь, но всё может быть.
- Я буду ждать, - жарко выдохнул посыльный и исчез, как самый сладкий предутренний сон, только свёрток в руках от него и остался.
Дуня посмотрела на посылку, слегка потёрла пальчиками упаковочную бумагу, наслаждаясь её мягкостью, а затем вихрем бросилась на поиски Ольги Григорьевны. Нет, что ни говорите, а день просто чудесный! И Ольга Григорьевна от своего супруга ценный презент получила, и такое приятное знакомство произошло, вот не зря всё-таки Дуняша во сне радугу над ручьём видела, к удаче это!
Ольгу верная горничная нашла в бальном зале, молодая женщина строгим хозяйским окон осматривалась по сторонам, оценивая, всё ли готово к торжеству, в достатке ли свечей и магических светильников, должным ли образом натёрт паркет и не будут ли мешать танцующим напольные вазы, кои в день бала надлежало наполнить самыми изысканными цветами.
- Барыня, - запыхавшаяся Дуня вбежала в бальную залу, поскользнулась на натёртом до зеркального блеска полу и чуть не грянулась оземь, добро, успела за дверь ухватиться и с её помощью на ногах устояла.
- Ты чего носишься, как угорелая? – укорила служанку хозяйка. – Пожар в доме али, оборони Господь, душегубы напали?
- Слава Пресветлой Богородице, всё благополучно, - Дуня размашисто перекрестилась, - а Вам от барина вот, презент к балу.
- Презент? – ахнула Ольга Григорьевна и улыбнулась лучисто, засияв зелёными, точно свежая весенняя листва, очами. – Как мило! Давай скорее.
- Извольте, - горничная проворно протянула барыне подарок, отошла на полшажочка в сторону и застыла, с любопытством глядя на упаковку.
Конечно, Дуне следовало бы и вовсе уйти, дабы дать возможность хозяйке в полной мере насладиться презентом, но так и не узнать, чем Сергей Петрович решил побаловать свою супругу, было решительно невозможно. Тем более, что, откровенно-то говоря, не больно часто господин Бекетов жену баловал. И чем ему барыня не угодила? Умна, красива, нравом добра, не перечлива, любит его так, как другим и не снилось, а вот поди-ка, не мила и всё тут. Да ладно бы просто, по примеру других мужей, томился в её обществе или тосковал по минувшим беспутным дням, али ревновал к каждому кусту, коий дерзнул веткой коснуться, так ведь нет, грех Сергея Петровича куда страшней. Изменяет он своей Ольге Григорьевне, уж это Дуня наверняка знала и готова была даже под присягой повторить. И сей скабрезный секрет господина горничная не с чужих слов прознала (кто же, помилуйте, дурным языкам верить будет?), а самолично разведала. С месяц назад, во время бала Дуняша отправилась в дальнюю гостиную, поскольку именно там утром, хлопоча по хозяйству, оставила перьевую метёлку для смахивания пыли. Поскольку все господа (как думала девушка) веселились на балу или прогуливались по саду, любуясь цветами и наслаждаясь прохладой, в гостиную горничная скользнула хоть по многолетней привычке и тихо, а всё же без стука. Скользнула, да так и застыла на месте, руку к губам прижав и про всё на свете забыв. Да и мудрёно было не забыть, когда изумлённому взору Дуняши предстал Сергей Петрович собственной персоной, а точнее, его обнажённый зад, особенно бросающийся в глаза, поскольку торс господина Бекетова был целомудренно затянут белой шёлковой рубашкой. Когда горничная отмерла, она заприметила светлые волосы пребывающей под Сергеем Петровичем дамы и сначала страшно сконфузилась, решив, что вломилась в комнату в разгар господских супружеских игр. Однако же внимательно приглядевшись, Дуня поняла, что волосы хоть и похожи, а всё же иные, у Ольги Григорьевны они светлее будут, да и вьются, а тут точно солома прямые и больше в желтизну отдаёт. Бесшумно скользнув к двери, горничная споткнулась о туфельку и окончательно убедилась в том, что господин Бекетов изволит тешиться с другой дамой, не супругой. У Ольги Григорьевна ножка крошечная, почти кукольная, а валяющуюся на полу туфлю запросто можно вместо кораблика по весне по лужам пускать. И трёх солдатиков в неё поместить, ещё и на пушечку места останется.
С той поры Дуняша приглядывала за барином, с горечью отмечая, что жизнь семейная для него ничуть не радостнее, чем мельничный жернов на шее. И тут посыльный принёс подарок, да ещё какой! Когда Ольга Григорьевна сняла обёрточную бумагу и открыла искусной работы красного дерева футляр, глазам женщин предстало ожерелье столь дивной работы, что ни госпожа, ни горничная не смогли сдержать восхищённого вздоха. Роскошное белое золото было столь щедро усыпано бриллиантами, что металла практически не было видно, а в центре ожерелья мерцал магическим огнём редчайший синий алмаз.
- Господи, красота-то какая, - благоговейно прошептала Ольга Григорьевна, чуть касаясь кончиками пальцев ожерелья, а Дуняшу, невесть с чего, вдруг мороз пробрал, точно она в одной ночной рубашке на лютый холод выскочила.
- Барыня, - горничная опасливо огляделась по сторонам, пальцы для крестного знамения щепотью сложила, да в последний момент смутилась и руку поспешно в складках юбки спрятала, - можа, священника позвать?
- Так мы отца Викентия на бал пригласили уже, - слегка удивилась Ольга Григорьевна, продолжая любоваться неожиданным, а потому особенно приятным подарком от мужа, - благодарил зело, обещал быть непременно.
Дуня коротко кивнула, сглотнула, покосилась на ожерелье. Нет, красота, спору нет, завораживающая, только жутью такой от этого роскошества тянет, что хоть волком вой.
- Помоги застегнуть, - Ольга приложила ожерелье к груди.
- Барыня, а может, не надо? – опасливо заскулила горничная.
- Да что с тобой такое сегодня? – нахмурилась Ольга Григорьевна. – Сама на себя не похожа. Сказано, застегни, так нечего перечить!
- Слушаюсь, барыня, - прошелестела Дуняша, с внутренним омерзением прикасаясь к ожерелью и застёгивая непослушный замок.
- Божественно, - прошелестела Ольга, едва касаясь кончиками пальцев бриллиантов и слегка поворачиваясь то одним, то другим боком. – А как к платью моему подходит, чудо просто!
«Как бы от таких чудес слезами не изойти», - мрачно подумала Дуня и сама удивилась собственным мыслям.
Что это, право, на неё нашло? Радоваться должно, что барин такой щедрый презент своей жене сделал, значит, всё-таки возьмёт с собой в столицу, а там, глядишь, детишки пойдут, господин Бекетов совсем остепенится, станет примерным семьянином… Горничная вздохнула глубоко, непонятные страхи прогоняя, плечи расправила и улыбнулась солнечно. Бабка всегда говорила, что тёплая улыбка любую беду предотвратит, любую хмарь развеет, так пусть так и будет!
Бал в доме Бекетовых длился уже несколько часов, однако никто из гостей и не думал уезжать. Сергей Петрович, всё чаще нетерпеливо посматривающий в окно, а потом на дверь (верный Прошка обещал сей же миг сообщить, как карета будет полностью готова к дальней дороге), повернулся к стоящей подле Ольге Григорьевне и с любезной улыбкой пригласил её на тур вальса. Жена, разумеется, приглашение приняла с большим удовольствием, танцы она обожала, особенно, если её кавалером оказывался нежно любимый муж. Сам же Сергей Петрович считал, что тратить время на балу на законную супругу глупо, ведь вокруг так много дивных прелестниц, чьи губки ещё не познали пылкость поцелуя, а все сладостные изгибы тела ещё надёжно сокрыты одеждой. Однако поскольку лучшего предлога уединиться (пусть и весьма условно) для беседы с женой не нашлось, пришлось использовать танец.
- Ожерелье просто очаровательно, - начал беседу господин Бекетов, мысленно прикидывая, кто мог оказаться столь щедрым дарителем.
Ольга Григорьевна от этих слов вся просияла и чуть склонила голову:
- Я от всего сердца благодарю Вас за столь щедрый дар!
Сергей Петрович удивлённо выгнул бровь, но тут же тряхнул головой, решив не озадачиваться ненужными вопросами. Не иначе, у жены появился пылкий поклонник, а она, дурёха, решила, что это муж ей такой дорогой подарок сделал. Ха, да какой же дурак перед дальней дорогой деньги на ветер швырять станет!
- Ольга, нам нужно поговорить, - господин Бекетов, как того требовал танец, опустился на одно колено, прокружил жену вокруг себя.
- Я слушаю, - вся зарделась Ольга и даже губку прикусила, скрывая волнение. Сейчас, прямо сейчас Сергей скажет, что ей нужно собираться в Петербург.
- Я уезжаю в Петербург уже сегодня, карету подадут с минуты на минуту.
Ольга Григорьевна вскинула голову, без слов вопрошая: а я? Что же будет со мной?
- Ты остаёшься здесь.
На миг Ольге показалось, что блестящий паркет как-то странно вздыбился, точно в волну морскую превратился. Женщина с трудом сглотнула горькую слюну, прошелестела, не в силах поднять взор:
- На первое время? Пока ты в столице не обустроишься?
- Время покажет, - туманно ответил Сергей Петрович, поцеловал жене похолодевшие кончики пальцев и провёл её на место у окна.
Ольга Григорьевна на краткий миг прислонилась пылающей головой к прохладному стеклу, пытаясь унять сумбур скачущих, словно зайцы, мыслей. Ну, не позвал её Сергей с собой, что с того? Она и раньше знала, что он поедет один. Серёженька заботливый, он не позволит жене претерпевать неудобства походной жизни, сначала обустроится, гнездо семейное совьёт, а уж потом и её, голубку свою ненаглядную, с собой позовёт. Приободрившись, Ольга окинула бальный зал ласковым взором, ища супруга и увидела его подле светловолосой дамы в ярком, на грани приличий туалете. Сергей Петрович поймал взгляд жены, шепнул что-то блондинке и направился к Ольге, по пути несколько замешкавшись у столика с мороженым.
- Дорогая, - господин Бекетов поцеловал руку супруге и протянул ей вазочку с мороженым, украшенным фруктами и посыпанным сахарной пудрой, - госпожа Волова попросила показать ей коллекцию картин, она просто обожает живопись. А это тебе, чтобы ты не скучала в моё отсутствие.
- Благодарю, - Ольга взяла руку мужа, потёрлась щекой о его ладонь, а потом подхватила вазочку, попробовала мороженое и зажмурилась от удовольствия. – Как вкусно!
- Наслаждайся, - Сергей Петрович поцеловал жену в затылок и направился к госпоже Воловой, томно обмахивающейся веером у выхода из бальной залы.
Соблюдая приличия, а также стараясь избежать ненужных свидетелей, полностью от которых не помогло бы избавиться и моровое поветрие или кровавое проклятие, Сергей Петрович отвёл так и норовящую прижаться как можно плотнее блондинку в малый картинный зал. Госпожа Волова с видом знатока огляделась по сторонам, выразительно вскинула брови:
- Весьма недурная коллекция, смею заметить, у Вашей супруги хороший вкус.
- Да, Ольга вообще полна всевозможных добродетелей, - небрежно махнул рукой Сергей и со звериной грацией направился к блондинке. Та со смешком ускользнула, кокетливо хихикнув и стрельнув глазами:
- Как холодны Вы к своей жене. Разве добродетель не прелестна?
- У молодых невинных девиц – бесспорно, но в семейной жизни она быстро набивает оскомину, словно кислое лесное яблочко.
- Вы не любите яблоки?
- Я предпочитаю что-нибудь более, - Сергей Петрович наконец-то смог загнать в угол прелестную беглянку, плотоядно облизнулся, - острое.
- Вот как? – хрипловато прошептала госпожа Волова, не делая ни малейшей попытки увернуться от тянущихся к ней жадных рук. – Как интересно: у добродетельной супруги порочный муж.
- Противоположности притягиваются, - страстно выдохнул господин Бекетов, заключая даму в объятия и страстно целуя её в будто бы случайно обнажившееся плечико. – Но ещё более сладок плод запретный.
Барыня не откликнулась, пришлось девушке неубедительно раскашляться и позвать гораздо громче:
- Ольга Григорьевна!
Ольга вздрогнула, словно пробудилась от тягостного сна, провела рукой по лбу, но когда повернулась к Дуняше, сияла благодушной улыбкой без тени тревоги или печали:
- Что такое, Дуняша?
- Ольга Григорьевна, - горничная поспешно присела, руки затеребила, - Прошка, камердинер Сергея Петровича…
- Я знаю, кто такой Прошка.
- Прощения прошу, барыня. Так вот, Прошка сказал, что Вы с барином отбываете сразу после бала, а у Вас, голубки, ещё и вещи не упакованы. Конечно, с этой подготовкой к балу столько хлопот, да и моды столичные, поди, от наших шибко отличаются, Сергей Петрович вам, поди, всё новое и модное в столице закажет, однако же хоть пару платьиц на первое время взять стоит. Прикажете прямо сейчас Вам вещи паковать? Боюсь, ежели ещё потянем, ничего не успеем.
Ольга Григорьевна безмятежно улыбнулась, погладила пальчиками бархатистый лепесток стоящей в вазе розы, беззаботно пожала плечиками:
- Не волнуйся, Дуняша, я никуда не еду.
Горничная от таких известий едва на ногах устояла:
- Как это?
- Очень просто. Сергей Петрович сначала едет один, а потом, как обустроится на новом месте и всё должным образом приготовит, непременно меня к себе выпишет.
«Ага, как бы не так. Да скорее звезда Вифлеемская, прости меня, Господи, над местом отхожим воссияет, чем Сергей Петрович изволит вспомнить о Вас. Он и раньше-то не шибко утруждал себя вниманием, а уж на новом месте и вовсе решит, что стал холостяком», - хмыкнула горничная, но вслух, разумеется, ничего говорить не стала, иное молвила:
- Благодарствую за разъяснение, барыня. Вы уж не гневайтесь, что я по глупости своей разговор этот начала, не злоба али желание обидеть мною двигало, а только безграничная любовь да искреннее желание Вам счастия.
- Ступай, Дуняша, я не сержусь.
Горничная присела и бесшумно выпорхнула из комнаты. В коридоре дух перевела, краткую благодарственную молитву прошептала, что никто сего непотребного разговора не слышал, да и барыня не огневалась и тут раздался трубный голос экономки Прасковьи, дамы весьма впечатляющей как телом, так и духом:
- Прошка! Дунька! Катька! Димка! Эй, да где вы все, бездельники?! То так и шныряете, а то, как надобно, не дозваться!
- Здесь я, Прасковья Васильевна, - пискнула Дуня, понимая, что рано обрадовалась, гроза над её головой ещё вполне может разразиться, - наверху.
- Так спустись и дверь открой, слышь, стучат.
- Сей момент.
Дуняша вихрем слетела по лестнице, подскочила к двери и распахнула её столь стремительно, что едва не сбила с ног стоящего на пороге паренька в форменной курточке разносчика.
- Ого, вот это порыв, - мальчуган белозубо улыбнулся, поправил фуражку, - мне, конечно, говорили, что заказ спешный, но я даже не подозревал, насколько.
- Прошу прощения, - горничная улыбнулась, не забыв кокетливо стрельнуть глазками. – Что Вам угодно?
- Нам угодно передать вот это хозяйке дома, - посыльный достал продолговатый предмет, тщательно упакованный в нежно-зелёную шелковистую бумагу и ярким клеймом известного в городе ювелира. – А ещё нам угодно узнать имя столь очаровательной мазели.
- Дунька, да где ты, коза?! – пушечным залпом раскатилось по всему дому.
Лицо Дуни огорчённо вытянулось, на глаза навернулись слёзы:
- Прошу прощения. Мы тут к балу готовимся, дел невпроворот, ни минутки свободной. Экономка лютует, страсть!
- Надеюсь, приготовления идут не до глубокой ночи? Скажем, часов в девять вечера дракон угомонится и принцесса сможет выбраться в парк на прогулку?
Горничная хихикнула, кокетливо, подсмотренным у барыни жестом поправила волосы, глазками стрельнула:
- Утверждать не берусь, но всё может быть.
- Я буду ждать, - жарко выдохнул посыльный и исчез, как самый сладкий предутренний сон, только свёрток в руках от него и остался.
Дуня посмотрела на посылку, слегка потёрла пальчиками упаковочную бумагу, наслаждаясь её мягкостью, а затем вихрем бросилась на поиски Ольги Григорьевны. Нет, что ни говорите, а день просто чудесный! И Ольга Григорьевна от своего супруга ценный презент получила, и такое приятное знакомство произошло, вот не зря всё-таки Дуняша во сне радугу над ручьём видела, к удаче это!
Ольгу верная горничная нашла в бальном зале, молодая женщина строгим хозяйским окон осматривалась по сторонам, оценивая, всё ли готово к торжеству, в достатке ли свечей и магических светильников, должным ли образом натёрт паркет и не будут ли мешать танцующим напольные вазы, кои в день бала надлежало наполнить самыми изысканными цветами.
- Барыня, - запыхавшаяся Дуня вбежала в бальную залу, поскользнулась на натёртом до зеркального блеска полу и чуть не грянулась оземь, добро, успела за дверь ухватиться и с её помощью на ногах устояла.
- Ты чего носишься, как угорелая? – укорила служанку хозяйка. – Пожар в доме али, оборони Господь, душегубы напали?
- Слава Пресветлой Богородице, всё благополучно, - Дуня размашисто перекрестилась, - а Вам от барина вот, презент к балу.
- Презент? – ахнула Ольга Григорьевна и улыбнулась лучисто, засияв зелёными, точно свежая весенняя листва, очами. – Как мило! Давай скорее.
- Извольте, - горничная проворно протянула барыне подарок, отошла на полшажочка в сторону и застыла, с любопытством глядя на упаковку.
Конечно, Дуне следовало бы и вовсе уйти, дабы дать возможность хозяйке в полной мере насладиться презентом, но так и не узнать, чем Сергей Петрович решил побаловать свою супругу, было решительно невозможно. Тем более, что, откровенно-то говоря, не больно часто господин Бекетов жену баловал. И чем ему барыня не угодила? Умна, красива, нравом добра, не перечлива, любит его так, как другим и не снилось, а вот поди-ка, не мила и всё тут. Да ладно бы просто, по примеру других мужей, томился в её обществе или тосковал по минувшим беспутным дням, али ревновал к каждому кусту, коий дерзнул веткой коснуться, так ведь нет, грех Сергея Петровича куда страшней. Изменяет он своей Ольге Григорьевне, уж это Дуня наверняка знала и готова была даже под присягой повторить. И сей скабрезный секрет господина горничная не с чужих слов прознала (кто же, помилуйте, дурным языкам верить будет?), а самолично разведала. С месяц назад, во время бала Дуняша отправилась в дальнюю гостиную, поскольку именно там утром, хлопоча по хозяйству, оставила перьевую метёлку для смахивания пыли. Поскольку все господа (как думала девушка) веселились на балу или прогуливались по саду, любуясь цветами и наслаждаясь прохладой, в гостиную горничная скользнула хоть по многолетней привычке и тихо, а всё же без стука. Скользнула, да так и застыла на месте, руку к губам прижав и про всё на свете забыв. Да и мудрёно было не забыть, когда изумлённому взору Дуняши предстал Сергей Петрович собственной персоной, а точнее, его обнажённый зад, особенно бросающийся в глаза, поскольку торс господина Бекетова был целомудренно затянут белой шёлковой рубашкой. Когда горничная отмерла, она заприметила светлые волосы пребывающей под Сергеем Петровичем дамы и сначала страшно сконфузилась, решив, что вломилась в комнату в разгар господских супружеских игр. Однако же внимательно приглядевшись, Дуня поняла, что волосы хоть и похожи, а всё же иные, у Ольги Григорьевны они светлее будут, да и вьются, а тут точно солома прямые и больше в желтизну отдаёт. Бесшумно скользнув к двери, горничная споткнулась о туфельку и окончательно убедилась в том, что господин Бекетов изволит тешиться с другой дамой, не супругой. У Ольги Григорьевна ножка крошечная, почти кукольная, а валяющуюся на полу туфлю запросто можно вместо кораблика по весне по лужам пускать. И трёх солдатиков в неё поместить, ещё и на пушечку места останется.
С той поры Дуняша приглядывала за барином, с горечью отмечая, что жизнь семейная для него ничуть не радостнее, чем мельничный жернов на шее. И тут посыльный принёс подарок, да ещё какой! Когда Ольга Григорьевна сняла обёрточную бумагу и открыла искусной работы красного дерева футляр, глазам женщин предстало ожерелье столь дивной работы, что ни госпожа, ни горничная не смогли сдержать восхищённого вздоха. Роскошное белое золото было столь щедро усыпано бриллиантами, что металла практически не было видно, а в центре ожерелья мерцал магическим огнём редчайший синий алмаз.
- Господи, красота-то какая, - благоговейно прошептала Ольга Григорьевна, чуть касаясь кончиками пальцев ожерелья, а Дуняшу, невесть с чего, вдруг мороз пробрал, точно она в одной ночной рубашке на лютый холод выскочила.
- Барыня, - горничная опасливо огляделась по сторонам, пальцы для крестного знамения щепотью сложила, да в последний момент смутилась и руку поспешно в складках юбки спрятала, - можа, священника позвать?
- Так мы отца Викентия на бал пригласили уже, - слегка удивилась Ольга Григорьевна, продолжая любоваться неожиданным, а потому особенно приятным подарком от мужа, - благодарил зело, обещал быть непременно.
Дуня коротко кивнула, сглотнула, покосилась на ожерелье. Нет, красота, спору нет, завораживающая, только жутью такой от этого роскошества тянет, что хоть волком вой.
- Помоги застегнуть, - Ольга приложила ожерелье к груди.
- Барыня, а может, не надо? – опасливо заскулила горничная.
- Да что с тобой такое сегодня? – нахмурилась Ольга Григорьевна. – Сама на себя не похожа. Сказано, застегни, так нечего перечить!
- Слушаюсь, барыня, - прошелестела Дуняша, с внутренним омерзением прикасаясь к ожерелью и застёгивая непослушный замок.
- Божественно, - прошелестела Ольга, едва касаясь кончиками пальцев бриллиантов и слегка поворачиваясь то одним, то другим боком. – А как к платью моему подходит, чудо просто!
«Как бы от таких чудес слезами не изойти», - мрачно подумала Дуня и сама удивилась собственным мыслям.
Что это, право, на неё нашло? Радоваться должно, что барин такой щедрый презент своей жене сделал, значит, всё-таки возьмёт с собой в столицу, а там, глядишь, детишки пойдут, господин Бекетов совсем остепенится, станет примерным семьянином… Горничная вздохнула глубоко, непонятные страхи прогоняя, плечи расправила и улыбнулась солнечно. Бабка всегда говорила, что тёплая улыбка любую беду предотвратит, любую хмарь развеет, так пусть так и будет!
***
Бал в доме Бекетовых длился уже несколько часов, однако никто из гостей и не думал уезжать. Сергей Петрович, всё чаще нетерпеливо посматривающий в окно, а потом на дверь (верный Прошка обещал сей же миг сообщить, как карета будет полностью готова к дальней дороге), повернулся к стоящей подле Ольге Григорьевне и с любезной улыбкой пригласил её на тур вальса. Жена, разумеется, приглашение приняла с большим удовольствием, танцы она обожала, особенно, если её кавалером оказывался нежно любимый муж. Сам же Сергей Петрович считал, что тратить время на балу на законную супругу глупо, ведь вокруг так много дивных прелестниц, чьи губки ещё не познали пылкость поцелуя, а все сладостные изгибы тела ещё надёжно сокрыты одеждой. Однако поскольку лучшего предлога уединиться (пусть и весьма условно) для беседы с женой не нашлось, пришлось использовать танец.
- Ожерелье просто очаровательно, - начал беседу господин Бекетов, мысленно прикидывая, кто мог оказаться столь щедрым дарителем.
Ольга Григорьевна от этих слов вся просияла и чуть склонила голову:
- Я от всего сердца благодарю Вас за столь щедрый дар!
Сергей Петрович удивлённо выгнул бровь, но тут же тряхнул головой, решив не озадачиваться ненужными вопросами. Не иначе, у жены появился пылкий поклонник, а она, дурёха, решила, что это муж ей такой дорогой подарок сделал. Ха, да какой же дурак перед дальней дорогой деньги на ветер швырять станет!
- Ольга, нам нужно поговорить, - господин Бекетов, как того требовал танец, опустился на одно колено, прокружил жену вокруг себя.
- Я слушаю, - вся зарделась Ольга и даже губку прикусила, скрывая волнение. Сейчас, прямо сейчас Сергей скажет, что ей нужно собираться в Петербург.
- Я уезжаю в Петербург уже сегодня, карету подадут с минуты на минуту.
Ольга Григорьевна вскинула голову, без слов вопрошая: а я? Что же будет со мной?
- Ты остаёшься здесь.
На миг Ольге показалось, что блестящий паркет как-то странно вздыбился, точно в волну морскую превратился. Женщина с трудом сглотнула горькую слюну, прошелестела, не в силах поднять взор:
- На первое время? Пока ты в столице не обустроишься?
- Время покажет, - туманно ответил Сергей Петрович, поцеловал жене похолодевшие кончики пальцев и провёл её на место у окна.
Ольга Григорьевна на краткий миг прислонилась пылающей головой к прохладному стеклу, пытаясь унять сумбур скачущих, словно зайцы, мыслей. Ну, не позвал её Сергей с собой, что с того? Она и раньше знала, что он поедет один. Серёженька заботливый, он не позволит жене претерпевать неудобства походной жизни, сначала обустроится, гнездо семейное совьёт, а уж потом и её, голубку свою ненаглядную, с собой позовёт. Приободрившись, Ольга окинула бальный зал ласковым взором, ища супруга и увидела его подле светловолосой дамы в ярком, на грани приличий туалете. Сергей Петрович поймал взгляд жены, шепнул что-то блондинке и направился к Ольге, по пути несколько замешкавшись у столика с мороженым.
- Дорогая, - господин Бекетов поцеловал руку супруге и протянул ей вазочку с мороженым, украшенным фруктами и посыпанным сахарной пудрой, - госпожа Волова попросила показать ей коллекцию картин, она просто обожает живопись. А это тебе, чтобы ты не скучала в моё отсутствие.
- Благодарю, - Ольга взяла руку мужа, потёрлась щекой о его ладонь, а потом подхватила вазочку, попробовала мороженое и зажмурилась от удовольствия. – Как вкусно!
- Наслаждайся, - Сергей Петрович поцеловал жену в затылок и направился к госпоже Воловой, томно обмахивающейся веером у выхода из бальной залы.
Соблюдая приличия, а также стараясь избежать ненужных свидетелей, полностью от которых не помогло бы избавиться и моровое поветрие или кровавое проклятие, Сергей Петрович отвёл так и норовящую прижаться как можно плотнее блондинку в малый картинный зал. Госпожа Волова с видом знатока огляделась по сторонам, выразительно вскинула брови:
- Весьма недурная коллекция, смею заметить, у Вашей супруги хороший вкус.
- Да, Ольга вообще полна всевозможных добродетелей, - небрежно махнул рукой Сергей и со звериной грацией направился к блондинке. Та со смешком ускользнула, кокетливо хихикнув и стрельнув глазами:
- Как холодны Вы к своей жене. Разве добродетель не прелестна?
- У молодых невинных девиц – бесспорно, но в семейной жизни она быстро набивает оскомину, словно кислое лесное яблочко.
- Вы не любите яблоки?
- Я предпочитаю что-нибудь более, - Сергей Петрович наконец-то смог загнать в угол прелестную беглянку, плотоядно облизнулся, - острое.
- Вот как? – хрипловато прошептала госпожа Волова, не делая ни малейшей попытки увернуться от тянущихся к ней жадных рук. – Как интересно: у добродетельной супруги порочный муж.
- Противоположности притягиваются, - страстно выдохнул господин Бекетов, заключая даму в объятия и страстно целуя её в будто бы случайно обнажившееся плечико. – Но ещё более сладок плод запретный.
