- Вы так нетерпеливы, - госпожа Волова положила руки на плечи мужчине не то отталкивая его, не то привлекая сильнее, - я… я не в силах Вам противостоять.
- И не надо, - Сергей Петрович дышал хрипло и тяжело, словно в горячечном бреду, - к чему эти глупые игры, зачем тратить зря бесценное время.
Госпожа Волова откинула голову и застонала, господин Бекетов подхватил даму на руки и водрузил на небольшой диванчик, сам навис сверху, страстными поцелуями покрывая грудь прелестницы и поспешно расчищая себе путь к вершинам блаженства. Красавица поощряла любовника глухими стонами и вскриками, жадно отвечала на его поцелуи, поспешно освобождая кавалера от одежды. Картинный зал, предназначенный для приобщения к искусству, превратился в гнездо разврата, далеко не в первый раз, зато точно в последний, в этом господин Бекетов не сомневался ни единого мига. А вот у госпожи Воловой оказалось на этот счёт совсем иное мнение. Когда возбуждение схлынуло, оставив после себя приятное утомление, дама потёрлась носом о плечо любовника и хрипловато спросила:
- Ты возьмёшь меня с собой?
- Куда? – не сразу сообразил Сергей Петрович.
Блондинка приглушённо рассмеялась, потягиваясь, точно разомлевшая на солнышке кошка и ничуть не стесняясь собственного полуголого вида:
- В столицу, разумеется. В Санкт-Петербург.
- И в качестве кого ты предлагаешь мне тебя взять? – хохотнул господин Бекетов, стряхивая, точно налипший мусор, любовницу с груди и отодвигаясь. – Жена у меня есть и это совершенно точно не ты.
- А могла бы стать и я!
- Пф-ф-ф, милая, разводы в нашей империи запрещены.
- В этом мире никто не вечен, особенно постылые жёны.
Сергей Петрович, чрезвычайно недовольный тем, что любовница позволила себе столь двусмысленный намёк, грозно нахмурился, резко встал и так круто повернулся, что едва на ногах устоял:
- На что это Вы намекаете, сударыня?!
Впрочем, госпожа Волова оказалась не робкого десятка, она тоже вскочила, кулачки сжала и глазами так полыхнула, что мало зал не запалила:
- А я не намекаю, я прямо говорю. Ты некромант, для тебя не составит труда не только избавиться от жены, но и сделать это так, что и комар носа не подточит!
- Так вот Вы какого мнения обо мне, - процедил господин Бекетов, словно океанская волна надвигаясь на блондинку, - в душегубы записали? Раз некромант, значит, никакие законы, ни человеческие, ни божественные надо мной не властны? Чудовищем меня считаете? И как, не противно спать с чудовищем?
Госпожа Волова поняла, что в попытке убедить любовника забылась и перешла границы, моментально сменила гнев на милость и подалась вперёд, сияя обворожительной улыбкой:
- Не сердись. Никакое ты не чудовище, ты самый желанный для меня мужчина. Разлука с тобой убивает меня, а твоя жена… Она не достойна тебя, она не любит тебя, да что там, она просто не умеет любить!
- И тем не менее, Ольга моя жена. Мы венчаны и разлучит нас только смерть. А вот с тобой я расстаюсь прямо здесь и сейчас.
- Сейчас?! – ахнула госпожа Волова и растерянно огляделась по сторонам. – Но… зачем же так скоро?
- А чего тянуть? – пожал плечами Сергей Петрович. – Совсем скоро, максимум через полчаса, я уезжаю. И поскольку ты мне всего лишь любовница, с собой я тебя совершенно точно брать не стану. Этот всё равно что в Тулу свой самовар везти.
- Самовар, значит? – блондинка недобро усмехнулась, передёрнула плечами и принялась неспешно одеваться. – А будь я твоей женой, ты бы меня забрал?
- Ну, со временем…
Дама обольстительно улыбнулась, хищно сверкнув глазами:
- Желаю счастливой поездки, дорогой. Как говорится, скатертью дорога.
Господин Бекетов отвесил получившей отставку любовнице церемонный поклон, щёлкнул каблуками и вышел. Сергей Петрович намеревался предупредить Ольгу, чтобы была осторожнее, слова любовницы могли оказаться и не пустыми угрозами, но тут подбежал запыхавшийся Прошка и выдохнул, утирая пот со лба:
- Барин, Вы где пропадаете?! Я, ить, весь дом обежал, коляска уже подана!
- Едем! – господин Бекетов решительно направился за верным слугой, раскланиваясь с гостями и прося простить их за столь скорый отъезд. Ничего не поделаешь, служба.
О своей жене и любовнице мужчина уже не думал, обе дамы подёрнулись дымком забвения. А слова госпожи Воловой… Господи, да стоит ли обращать внимания на подобную ерунду?! Известное дело: женский щебет, что шелест листвы, не несёт в себе ровным счётом никакого смысла!
Путь до столицы был подобен пресловутой дороге к желанной цели: множество досадных неприятностей, кои накапливаясь вызывают всё большее и большее раздражение, однообразный, отупляющий вид за окошком кареты, постоялые дворы, как один пропахшие клопами и кислыми щами, угодливый лепет станционных смотрителей, мимолётные встречи, не оставляющие следа ни памяти, ни сердцу да порой ласковая призывная улыбка какой-нибудь томящейся от дорожной тоски прелестницы, готовой на что угодно, лишь бы избавиться от иссушающей душу скуки. Раза два, не более, Сергей Петрович позволял себе ответить на безмолвный призыв чаровниц. Первая встреча, к искреннему огорчению господина Бекетова, была прервана на грани будоражащего кровь флирта, в тот самый миг, когда кавалер уже готов был идти на приступ, красотка вспорхнула и с нескрываемым огорчением сообщила, что её экипаж уже подан, ей пора ехать. Распалённому Сергею Петровичу достался лишь трепетный поцелуй и жаркая клятва непременно встретиться вновь, согласитесь, это были сущие крохи, ведь бравый кавалер желал совсем иного. Зато во второй раз господин Бекетов, помня прошлый урок, церемониться долго не стал и после краткого обмена любезностями пошёл на штурм, решительно водрузив свою ладонь на кокетливо отставленный дамский локоток. Случайная знакомая скромничать не стала, улыбнулась томно, кружева на груди поправила так, что они открыли гораздо больше, чем прежде. Сергей Петрович обольстительно улыбнулся и под предлогом дивных видов, открывающихся со второго этажа, повлёк красавицу наверх. Мальчонка слуга, взятый хозяином постоялого двора лишь седмицу назад, даже рот от удивления раскрыл, гадая, какие такие красоты неземные красоты баре созерцать намереваются, ежели из их окошек только заросший пруд видно да густо разросшиеся на месте малинника кусты крапивы. Ох, и чудные же эти благородные, ей богу!
Вот так, то проклиная дорожную скуку, то давясь невкусными трапезами на постоялых дворах, то пытаясь читать на тряской, ухабистой дороге, по которой словно татарская орда промчалась, то погружаясь в дремоту, а то предаваясь мечтам о радужном будущем господин Бекетов и добрался до столицы. Санкт-Петербург встретил будущего дознавателя низко нависшими свинцовыми тучами, из коих сыпал редкий, пробирающий до костей дождик, сильными порывами пахнущего водорослями и морской солью ветра, скользкой, так и норовящей вывернуться из-под ног брусчаткой и бдительными дворниками, чьи бляхи блестели ничуть не хуже бриллиантов. Одним словом, столица встретила Сергея Петровича точно тётка, коя специально выходит к прибывшей провинциальной родне в салопе на меху и папильотках, дабы родственники сразу поняли, насколько сильно им рады и особых иллюзий не питали. В столице, знаете ли, иллюзии за дурной тон считаются.
Господин Бекетов себя провинциалом не считал, а потому к причудам столичной погоды отнёсся снисходительно, лишь воротник плаща поднял да плечами передёрнул, крикнул извозчика и приказал везти в дом госпожи Иваницкой. Настасья Константиновна Иваницкая была Сергею Петровичу дальней роднёй, настолько дальней, что в семействе Бекетовых вспоминали о ней лишь по случаю чьей-нибудь свадьбы или же похорон. Прочие же, менее значимые события, кои составляют большую часть жизни любого человека, проходили без участия этой особы, а поскольку переезд в столицу событие было хоть и важное, но всё же менее грандиозное, чем свадьба и уж тем более смерть, Сергей Петрович не сообщил Настасье Константиновне о своём приезде. Да и какой резон сообщать, если она сегодня и так всё узнает, причём не от кого-нибудь, а от него лично. Того, что родственница могла куда-нибудь по летнему времени отбыть, господин Бекетов не боялся, поскольку Настасья Константиновна была дамой настолько грузной, что слабые короткие ноги просто не справлялись с возложенной на них тяжкой (в прямом смысле слова) долей.
Дом госпожи Иваницкой располагался на Малой морской, обладал строгими классическими формами и сдержанным цветом, коий говорил знающему человеку куда более, чем самые помпезные украшения и обилие позолоты. Сергей Петрович был человеком знающим, а потому при виде владений дальней родственницы уважительно кивнул и прикинул, каковым по счёту наследником Настасьи Константиновны является. Расчёт не порадовал, но и не огорчил совсем уж непоправимо, поскольку, во-первых, свою птицу удачи господин Бекетов уже поймал, а во-вторых, в вопросах наследства всё куда более размыто и зыбко, чем даже на болоте, метко прозванном Гиблой топью. На двери висел сдержанно блестящий в дождевом сумраке бронзовый молоточек, коим Сергей Петрович не преминул воспользоваться, не преминув усмехнуться дремучести родственницы, просвещённые-то люди давно уже на магические звонки перешли.
Ждать ответа на стук долго не пришлось, дверь отворилась практически сразу, явив седовласого слугу в мышастого цвета бархатной ливрее, ставшей ещё одним напоминанием того, что хозяйка дома пребывает в веке безвозвратно минувшем, не спеша уходить от устоев, государем-реформатором заповедованных. Что ж, капитал Настасьи Константиновны был таков, что она без труда могла позволить себе и куда большие чудачества, нежели небрежение кокеткой модой.
- Что изволите? – вопросил слуга, окинув посетителя молниеносным оценивающим взором и коротко поклонившись.
- Настасья Константиновна у себя? – Сергей Петрович не сомневался в положительном ответе, но всё же счёл необходимым уточнить, а то мало ли, вдруг, в церкву уехала или вообще на воды подалась по летнему-то времени.
- Так точно-с, барыня дома. Как прикажете доложить?
- Бекетов, Сергей Петрович.
Слуга опять поклонился, сделал приглашающий взмах рукой, при этом сохранив полнейшую невозмутимость, точно к ним по сто раз на дню родня дальняя жалует:
- Прошу Вас подождать в малой гостиной, барыне сей же час будет доложено. Желаете испить чаю с дороги?
Господин Бекетов, по причине промозглой погоды не отказался бы и от чего-нибудь покрепче чаю, но с порога просить коньяка не стал, опасаясь, как бы старого слугу от подобных откровений удар не хватил. Да и являться на службу в пусть и лёгком, а всё же подпитии, не стоило.
- Да, чай – это просто замечательно.
- Сей момент всё будет сделано.
Слуга, по стариковски подволакивая ноги, провёл Сергея Петровича в скромных размеров и меблировки комнату, в которой не смотря на летнюю пору в камине весело полыхал огонь, ещё раз поклонился и без лишней спешки удалился.
- Мда, похоже, обещание доложить сей же час отнюдь не метафора, пока этот пень трухлявый до барыни доберётся аккурат час и пройдёт, - пробурчал господин Бекетов, вольготно располагаясь в глубоком кресле и с любопытством оглядываясь по сторонам.
Вопреки опасениям барина, чай ему принесли довольно скоро. Миловидная круглолицая горничная с озорными, так и стреляющими из-под длинных ресниц карими глазами, внесла в гостиную большой поднос, на котором исходил паром небольшой серебряный самовар, ароматно пыхтел крошечный серебряный заварочный чайничек, сдержанно поблёскивал запотевший молочник, манили румяными боками посыпанные сахарной пудрой пышки.
- Пожалуйте, барин, - служанка проворно сервировала небольшой столик, взбила подушки в кресле подле стола и присела в коротком книксене. – Уж не погнушайтесь, отведайте, что Бог послал. Барыня велела передать, что она оденется и спустится.
- Что же это Настасья Константиновна по сю пору в постели? Уж не заболела ли?
- Хвала Деве-заступнице, барыня наша в полном здравии, чего и Вам желает, - горничная осенила себя широким крестом, - а одевается она по случаю Вашего прибытия, ибо не гоже дорогого гостя в домашнем затрапезном встречать.
- Ну, уж, дорогого, - проворчал весьма польщённый господин Бекетов, с удовольствием наливая себе чашку пышущего жаром чая. – Ладно, ступай, милая, у тебя, поди, без меня хлопот хватает.
- Нет и не может быть для меня иных дел, как забота о дорогом госте, - отбарабанила горничная, опять кокетливо глазами стрельнув.
- Сказано же тебе, ступай, нечего гостю в рот заглядывать, - неодобрительно прогудел за спиной девушки старый слуга и отвесил Сергею Петровичу поклон. – Барыня просила узнать, в каких покоях Вы со своей супругой остановиться желаете: поближе друг к другу али подальше?
- Какой супругой? – удивился Сергей Петрович и даже по сторонам невольно оглянулся, точно и впрямь мог Ольгу Григорьевну в этой гостиной узреть.
- Вашей супругой, Ольгой Григорьевной Бекетовой.
- Так ты же, братец, сам видел, что я один приехал.
Невозмутимости слуги могли позавидовать даже скалы, старик и бровью не повёл, лишь очередной поклон отвесил, чуть менее глубокий, чем прежние:
- Как Вам будет угодно.
- По поводу покоев пусть Настасья Константиновна сама решит, я не привередлив, - Сергей Петрович кинул взгляд на устрашающих размеров часы, раскорячившиеся в углу и поспешно допил чай. – Главное, чтобы побыстрее, мне сегодня непременно на службу нужно явиться.
- Как Вам будет угодно, - повторил слуга, поклонился, ещё более коротко, чем в прошлый раз и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Сергей Петрович успел осушить две чашки чаю, когда дверь, наконец, открылась, явив грузную старушку, затянутую в тёмно-коричневое платье, бывшее ультрамодным в эпоху наимудрейшей государыни-императрицы Екатерины Алексеевны, бабушки нынешнего государя-императора. При виде своей родственницы господин Бекетов почтительно встал и поклонился, Настасья Константиновна изобразила нечто, лет так двадцать назад похожее на реверанс и попыталась протиснуться в гостиную, но по причине грузности тела и пышности наряда не смогла, застряв в дверях.
- Что ж ты, светоч мой, без супруги-то своей прибыл? – пропыхтела Настасья Константиновна, сумев-таки протиснуться в гостиную и одышливо отдуваясь, словно на гору вскарабкалась. – Виданное ли дело, молодую да пригожую жёнку одну оставлять, без мужского надзору?
- Я Ольге Григорьевне безусловно доверяю, она ни словом, ни делом не запятнает честь супружескую, - едва заметно поморщился Сергей Петрович, прекрасно осознавая, что про себя самого такого сказать не может. Впрочем, он мужчина, с него и спрос другой, если вообще кому бы то ни было придёт на ум спрос с потомственного дворянина, мага, да ещё и дознавателя требовать.
- И-и-и, светоч мой, - махнула пухлой ручкой Настасья Константиновна, опускаясь на диванчик и подтягивая ближе к себе вазочку с вишнёвым вареньем, - да разве можно хоть в чём-нибудь на молодую женщину полагаться? Особенно, ежели она ещё и красива. Это страшная, как, прости Господи, смертный грех будет честь блюсти, поскольку на неё всё равно никто не обзарится, а красавица быстро муженьку рога наставит.
- И не надо, - Сергей Петрович дышал хрипло и тяжело, словно в горячечном бреду, - к чему эти глупые игры, зачем тратить зря бесценное время.
Госпожа Волова откинула голову и застонала, господин Бекетов подхватил даму на руки и водрузил на небольшой диванчик, сам навис сверху, страстными поцелуями покрывая грудь прелестницы и поспешно расчищая себе путь к вершинам блаженства. Красавица поощряла любовника глухими стонами и вскриками, жадно отвечала на его поцелуи, поспешно освобождая кавалера от одежды. Картинный зал, предназначенный для приобщения к искусству, превратился в гнездо разврата, далеко не в первый раз, зато точно в последний, в этом господин Бекетов не сомневался ни единого мига. А вот у госпожи Воловой оказалось на этот счёт совсем иное мнение. Когда возбуждение схлынуло, оставив после себя приятное утомление, дама потёрлась носом о плечо любовника и хрипловато спросила:
- Ты возьмёшь меня с собой?
- Куда? – не сразу сообразил Сергей Петрович.
Блондинка приглушённо рассмеялась, потягиваясь, точно разомлевшая на солнышке кошка и ничуть не стесняясь собственного полуголого вида:
- В столицу, разумеется. В Санкт-Петербург.
- И в качестве кого ты предлагаешь мне тебя взять? – хохотнул господин Бекетов, стряхивая, точно налипший мусор, любовницу с груди и отодвигаясь. – Жена у меня есть и это совершенно точно не ты.
- А могла бы стать и я!
- Пф-ф-ф, милая, разводы в нашей империи запрещены.
- В этом мире никто не вечен, особенно постылые жёны.
Сергей Петрович, чрезвычайно недовольный тем, что любовница позволила себе столь двусмысленный намёк, грозно нахмурился, резко встал и так круто повернулся, что едва на ногах устоял:
- На что это Вы намекаете, сударыня?!
Впрочем, госпожа Волова оказалась не робкого десятка, она тоже вскочила, кулачки сжала и глазами так полыхнула, что мало зал не запалила:
- А я не намекаю, я прямо говорю. Ты некромант, для тебя не составит труда не только избавиться от жены, но и сделать это так, что и комар носа не подточит!
- Так вот Вы какого мнения обо мне, - процедил господин Бекетов, словно океанская волна надвигаясь на блондинку, - в душегубы записали? Раз некромант, значит, никакие законы, ни человеческие, ни божественные надо мной не властны? Чудовищем меня считаете? И как, не противно спать с чудовищем?
Госпожа Волова поняла, что в попытке убедить любовника забылась и перешла границы, моментально сменила гнев на милость и подалась вперёд, сияя обворожительной улыбкой:
- Не сердись. Никакое ты не чудовище, ты самый желанный для меня мужчина. Разлука с тобой убивает меня, а твоя жена… Она не достойна тебя, она не любит тебя, да что там, она просто не умеет любить!
- И тем не менее, Ольга моя жена. Мы венчаны и разлучит нас только смерть. А вот с тобой я расстаюсь прямо здесь и сейчас.
- Сейчас?! – ахнула госпожа Волова и растерянно огляделась по сторонам. – Но… зачем же так скоро?
- А чего тянуть? – пожал плечами Сергей Петрович. – Совсем скоро, максимум через полчаса, я уезжаю. И поскольку ты мне всего лишь любовница, с собой я тебя совершенно точно брать не стану. Этот всё равно что в Тулу свой самовар везти.
- Самовар, значит? – блондинка недобро усмехнулась, передёрнула плечами и принялась неспешно одеваться. – А будь я твоей женой, ты бы меня забрал?
- Ну, со временем…
Дама обольстительно улыбнулась, хищно сверкнув глазами:
- Желаю счастливой поездки, дорогой. Как говорится, скатертью дорога.
Господин Бекетов отвесил получившей отставку любовнице церемонный поклон, щёлкнул каблуками и вышел. Сергей Петрович намеревался предупредить Ольгу, чтобы была осторожнее, слова любовницы могли оказаться и не пустыми угрозами, но тут подбежал запыхавшийся Прошка и выдохнул, утирая пот со лба:
- Барин, Вы где пропадаете?! Я, ить, весь дом обежал, коляска уже подана!
- Едем! – господин Бекетов решительно направился за верным слугой, раскланиваясь с гостями и прося простить их за столь скорый отъезд. Ничего не поделаешь, служба.
О своей жене и любовнице мужчина уже не думал, обе дамы подёрнулись дымком забвения. А слова госпожи Воловой… Господи, да стоит ли обращать внимания на подобную ерунду?! Известное дело: женский щебет, что шелест листвы, не несёт в себе ровным счётом никакого смысла!
Глава 2. На новом месте
Путь до столицы был подобен пресловутой дороге к желанной цели: множество досадных неприятностей, кои накапливаясь вызывают всё большее и большее раздражение, однообразный, отупляющий вид за окошком кареты, постоялые дворы, как один пропахшие клопами и кислыми щами, угодливый лепет станционных смотрителей, мимолётные встречи, не оставляющие следа ни памяти, ни сердцу да порой ласковая призывная улыбка какой-нибудь томящейся от дорожной тоски прелестницы, готовой на что угодно, лишь бы избавиться от иссушающей душу скуки. Раза два, не более, Сергей Петрович позволял себе ответить на безмолвный призыв чаровниц. Первая встреча, к искреннему огорчению господина Бекетова, была прервана на грани будоражащего кровь флирта, в тот самый миг, когда кавалер уже готов был идти на приступ, красотка вспорхнула и с нескрываемым огорчением сообщила, что её экипаж уже подан, ей пора ехать. Распалённому Сергею Петровичу достался лишь трепетный поцелуй и жаркая клятва непременно встретиться вновь, согласитесь, это были сущие крохи, ведь бравый кавалер желал совсем иного. Зато во второй раз господин Бекетов, помня прошлый урок, церемониться долго не стал и после краткого обмена любезностями пошёл на штурм, решительно водрузив свою ладонь на кокетливо отставленный дамский локоток. Случайная знакомая скромничать не стала, улыбнулась томно, кружева на груди поправила так, что они открыли гораздо больше, чем прежде. Сергей Петрович обольстительно улыбнулся и под предлогом дивных видов, открывающихся со второго этажа, повлёк красавицу наверх. Мальчонка слуга, взятый хозяином постоялого двора лишь седмицу назад, даже рот от удивления раскрыл, гадая, какие такие красоты неземные красоты баре созерцать намереваются, ежели из их окошек только заросший пруд видно да густо разросшиеся на месте малинника кусты крапивы. Ох, и чудные же эти благородные, ей богу!
Вот так, то проклиная дорожную скуку, то давясь невкусными трапезами на постоялых дворах, то пытаясь читать на тряской, ухабистой дороге, по которой словно татарская орда промчалась, то погружаясь в дремоту, а то предаваясь мечтам о радужном будущем господин Бекетов и добрался до столицы. Санкт-Петербург встретил будущего дознавателя низко нависшими свинцовыми тучами, из коих сыпал редкий, пробирающий до костей дождик, сильными порывами пахнущего водорослями и морской солью ветра, скользкой, так и норовящей вывернуться из-под ног брусчаткой и бдительными дворниками, чьи бляхи блестели ничуть не хуже бриллиантов. Одним словом, столица встретила Сергея Петровича точно тётка, коя специально выходит к прибывшей провинциальной родне в салопе на меху и папильотках, дабы родственники сразу поняли, насколько сильно им рады и особых иллюзий не питали. В столице, знаете ли, иллюзии за дурной тон считаются.
Господин Бекетов себя провинциалом не считал, а потому к причудам столичной погоды отнёсся снисходительно, лишь воротник плаща поднял да плечами передёрнул, крикнул извозчика и приказал везти в дом госпожи Иваницкой. Настасья Константиновна Иваницкая была Сергею Петровичу дальней роднёй, настолько дальней, что в семействе Бекетовых вспоминали о ней лишь по случаю чьей-нибудь свадьбы или же похорон. Прочие же, менее значимые события, кои составляют большую часть жизни любого человека, проходили без участия этой особы, а поскольку переезд в столицу событие было хоть и важное, но всё же менее грандиозное, чем свадьба и уж тем более смерть, Сергей Петрович не сообщил Настасье Константиновне о своём приезде. Да и какой резон сообщать, если она сегодня и так всё узнает, причём не от кого-нибудь, а от него лично. Того, что родственница могла куда-нибудь по летнему времени отбыть, господин Бекетов не боялся, поскольку Настасья Константиновна была дамой настолько грузной, что слабые короткие ноги просто не справлялись с возложенной на них тяжкой (в прямом смысле слова) долей.
Дом госпожи Иваницкой располагался на Малой морской, обладал строгими классическими формами и сдержанным цветом, коий говорил знающему человеку куда более, чем самые помпезные украшения и обилие позолоты. Сергей Петрович был человеком знающим, а потому при виде владений дальней родственницы уважительно кивнул и прикинул, каковым по счёту наследником Настасьи Константиновны является. Расчёт не порадовал, но и не огорчил совсем уж непоправимо, поскольку, во-первых, свою птицу удачи господин Бекетов уже поймал, а во-вторых, в вопросах наследства всё куда более размыто и зыбко, чем даже на болоте, метко прозванном Гиблой топью. На двери висел сдержанно блестящий в дождевом сумраке бронзовый молоточек, коим Сергей Петрович не преминул воспользоваться, не преминув усмехнуться дремучести родственницы, просвещённые-то люди давно уже на магические звонки перешли.
Ждать ответа на стук долго не пришлось, дверь отворилась практически сразу, явив седовласого слугу в мышастого цвета бархатной ливрее, ставшей ещё одним напоминанием того, что хозяйка дома пребывает в веке безвозвратно минувшем, не спеша уходить от устоев, государем-реформатором заповедованных. Что ж, капитал Настасьи Константиновны был таков, что она без труда могла позволить себе и куда большие чудачества, нежели небрежение кокеткой модой.
- Что изволите? – вопросил слуга, окинув посетителя молниеносным оценивающим взором и коротко поклонившись.
- Настасья Константиновна у себя? – Сергей Петрович не сомневался в положительном ответе, но всё же счёл необходимым уточнить, а то мало ли, вдруг, в церкву уехала или вообще на воды подалась по летнему-то времени.
- Так точно-с, барыня дома. Как прикажете доложить?
- Бекетов, Сергей Петрович.
Слуга опять поклонился, сделал приглашающий взмах рукой, при этом сохранив полнейшую невозмутимость, точно к ним по сто раз на дню родня дальняя жалует:
- Прошу Вас подождать в малой гостиной, барыне сей же час будет доложено. Желаете испить чаю с дороги?
Господин Бекетов, по причине промозглой погоды не отказался бы и от чего-нибудь покрепче чаю, но с порога просить коньяка не стал, опасаясь, как бы старого слугу от подобных откровений удар не хватил. Да и являться на службу в пусть и лёгком, а всё же подпитии, не стоило.
- Да, чай – это просто замечательно.
- Сей момент всё будет сделано.
Слуга, по стариковски подволакивая ноги, провёл Сергея Петровича в скромных размеров и меблировки комнату, в которой не смотря на летнюю пору в камине весело полыхал огонь, ещё раз поклонился и без лишней спешки удалился.
- Мда, похоже, обещание доложить сей же час отнюдь не метафора, пока этот пень трухлявый до барыни доберётся аккурат час и пройдёт, - пробурчал господин Бекетов, вольготно располагаясь в глубоком кресле и с любопытством оглядываясь по сторонам.
Вопреки опасениям барина, чай ему принесли довольно скоро. Миловидная круглолицая горничная с озорными, так и стреляющими из-под длинных ресниц карими глазами, внесла в гостиную большой поднос, на котором исходил паром небольшой серебряный самовар, ароматно пыхтел крошечный серебряный заварочный чайничек, сдержанно поблёскивал запотевший молочник, манили румяными боками посыпанные сахарной пудрой пышки.
- Пожалуйте, барин, - служанка проворно сервировала небольшой столик, взбила подушки в кресле подле стола и присела в коротком книксене. – Уж не погнушайтесь, отведайте, что Бог послал. Барыня велела передать, что она оденется и спустится.
- Что же это Настасья Константиновна по сю пору в постели? Уж не заболела ли?
- Хвала Деве-заступнице, барыня наша в полном здравии, чего и Вам желает, - горничная осенила себя широким крестом, - а одевается она по случаю Вашего прибытия, ибо не гоже дорогого гостя в домашнем затрапезном встречать.
- Ну, уж, дорогого, - проворчал весьма польщённый господин Бекетов, с удовольствием наливая себе чашку пышущего жаром чая. – Ладно, ступай, милая, у тебя, поди, без меня хлопот хватает.
- Нет и не может быть для меня иных дел, как забота о дорогом госте, - отбарабанила горничная, опять кокетливо глазами стрельнув.
- Сказано же тебе, ступай, нечего гостю в рот заглядывать, - неодобрительно прогудел за спиной девушки старый слуга и отвесил Сергею Петровичу поклон. – Барыня просила узнать, в каких покоях Вы со своей супругой остановиться желаете: поближе друг к другу али подальше?
- Какой супругой? – удивился Сергей Петрович и даже по сторонам невольно оглянулся, точно и впрямь мог Ольгу Григорьевну в этой гостиной узреть.
- Вашей супругой, Ольгой Григорьевной Бекетовой.
- Так ты же, братец, сам видел, что я один приехал.
Невозмутимости слуги могли позавидовать даже скалы, старик и бровью не повёл, лишь очередной поклон отвесил, чуть менее глубокий, чем прежние:
- Как Вам будет угодно.
- По поводу покоев пусть Настасья Константиновна сама решит, я не привередлив, - Сергей Петрович кинул взгляд на устрашающих размеров часы, раскорячившиеся в углу и поспешно допил чай. – Главное, чтобы побыстрее, мне сегодня непременно на службу нужно явиться.
- Как Вам будет угодно, - повторил слуга, поклонился, ещё более коротко, чем в прошлый раз и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Сергей Петрович успел осушить две чашки чаю, когда дверь, наконец, открылась, явив грузную старушку, затянутую в тёмно-коричневое платье, бывшее ультрамодным в эпоху наимудрейшей государыни-императрицы Екатерины Алексеевны, бабушки нынешнего государя-императора. При виде своей родственницы господин Бекетов почтительно встал и поклонился, Настасья Константиновна изобразила нечто, лет так двадцать назад похожее на реверанс и попыталась протиснуться в гостиную, но по причине грузности тела и пышности наряда не смогла, застряв в дверях.
- Что ж ты, светоч мой, без супруги-то своей прибыл? – пропыхтела Настасья Константиновна, сумев-таки протиснуться в гостиную и одышливо отдуваясь, словно на гору вскарабкалась. – Виданное ли дело, молодую да пригожую жёнку одну оставлять, без мужского надзору?
- Я Ольге Григорьевне безусловно доверяю, она ни словом, ни делом не запятнает честь супружескую, - едва заметно поморщился Сергей Петрович, прекрасно осознавая, что про себя самого такого сказать не может. Впрочем, он мужчина, с него и спрос другой, если вообще кому бы то ни было придёт на ум спрос с потомственного дворянина, мага, да ещё и дознавателя требовать.
- И-и-и, светоч мой, - махнула пухлой ручкой Настасья Константиновна, опускаясь на диванчик и подтягивая ближе к себе вазочку с вишнёвым вареньем, - да разве можно хоть в чём-нибудь на молодую женщину полагаться? Особенно, ежели она ещё и красива. Это страшная, как, прости Господи, смертный грех будет честь блюсти, поскольку на неё всё равно никто не обзарится, а красавица быстро муженьку рога наставит.
