- Что же там, сударыня? – не вытерпела Юленька. – Уж скажите, сделайте милость!
- Не будет веры, не будет и счастия, - вздохнула прорицательница, - прошлое тебя к земле гнетёт, словно цепи кандальные. Оттолкнула ты того, кто сердцу дорог стал, побоялась поверить, а ему опасность грозит, - гадалка сверкнула глазами, хрипло выдохнула – смертельная!
Юленька глухо охнула и прижала пальчики к губам. Практичная, привыкшая основываться на доводах разума часть её резонно замечала, что прорицательницу могли и специально подкупить, но сердце билось и рвалось к Андрею Александровичу. Что ж, пожалуй, пришло время воспользоваться полученным ещё в первый день по приезде в Затонск приглашением и навестить Тимофея Тимофеевича. Тем более, что очень хочется узнать, кто же из наследничков готов по костям к своему счастию карабкаться, презрев законы светские и божественные.
Дело № 3. Достойный наследник. Жмурки со смертию
Господин Волков, после того, как две его родственницы покинули земную юдоль и отправились в мир иной, со слов священников более благостный, приказал всем домочадцам разойтись по комнатам, под ногами у следователей не путаться и при этом оказывать дознанию всевозможную помощь. Братец троюродный, Емельян Макарович, вздумал было спорить, да получил тростью по голове с такой силой, что до покоев добирался при помощи слуги. Антон Андреевич хотел было возразить, что не дело бить родственников, но Тимофей Тимофеевич весьма выразительно посмотрел на господина Коробейникова, и тот разом вспомнил, что молчание суть золото и высшая добродетель человечества.
- Вам как удобственнее, к каждому сродственнику моему в комнату приходить али их сюда приглашать? – деловито, словно речь шла о способах выпекания хлеба, уточнил господин Волков, чьи вспышки гнева сменялись благостным настроением быстрее, чем порывы ветра в непогоду.
Антон Андреевич принахмурился, решая, как разумнее поступить:
- Пожалуй, резоннее сначала сродственников Ваших тут допросить, а потом в покоях их обыск учинить.
- А коли будут возражать, Вы мне скажите, я им враз ума добавлю, - Тимофей Тимофеевич выразительно крутанул в руках трость и тут же рявкнул. – Ну где там остолоп, коего я за Андреем посылал? Чего он копается, словно у меня впереди целая вечность с бесконечностью?!
- Тутачки мы, барин, - слуга низко поклонился, коснувшись рукой пола, - вот, привёл Андрея Александровича, как Вы и просили.
Господин Волков нахмурился, побагровел и бросил зло, почти выплюнул через плотно стиснутые зубы:
- Ну что, мальчик, нагулялся?
Граф Солнцев ликом закаменел, точно гора ледяная, о коей Василиса в книге читала, энциклопедией именуемой, да ответил негромко:
- Если Вам действительно так приятно моё общество, господин Волков, будьте так любезны, следовать правилам хорошего тона.
В глазах Тимофея Тимофеевича вспыхнуло нечто, на одобрение похожее, губы чуть расслабились, даже речь стала внятнее:
- Ишь, какой, моя кровь, сразу видно. Не морщись, не морщись, чай, все, кто здесь обитает, о нашем родстве знают. Так вот, сударь мой разлюбезный, слушай меня внимательно: в доме моём смерть завелась, словно крыса поганая, троих уже с собой забрала, причём не абы кого, а тех, кого я своими наследниками назначал.
Андрей Александрович молча кивнул, обо всём произошедшем в доме ему успел поведать слуга, так что известие новостью и сенсацией не стало.
Тимофей Тимофеевич опять побагровел, на слугу зыркнул строго:
- Вижу, тебя уж оповестили, худую весть с цепи спустили, теперь она по всему Затонску гулять пойдёт. А Штольман-то так и не пришёл ещё?!
- Не видать пока, - седой, хоть и на пять лет моложе хозяина, управляющий низко поклонился барину, - обождать придётся.
Господин Волков желваками поиграл, трость в руке позажимал, заставив родственников испуганно притихнуть, но всё же сменил гнев на милость, не стал громы с молниями метать, рукой махнул благостно:
- Ладно уж, как придёт, сразу ко мне направьте, да что б без промедления. Ты, Андрей Александрович, в прежних своих покоях располагайся, да больше не уходи, не срами меня, старика, а то что люди-то скажут? Выжил мол, самодур старый, родную кровь за порог, словно тряпку грязную, вышвырнул, по чужим людям крова искать отправил. Нелепо так, срамно, а позорить себя я не позволю. Ты, Антоша, кхм, Андреевич, следствие своё проводи, что там надобно, то и делай, а коли кто станет тебе препоны чинить, сразу мне скажи, я всем враз ума через задние ворота добавлю. Васька, а ты со мной ступай, читать мне станешь. Да не скукоту свою энциклопедную, а роман выбери позанимательней, можно даже с привидениями. Страсть я люблю историйки с духами, да позабористее, чтобы кровь в жилах стыла.
Василиса таких историй не любила, она была барышней впечатлительной и после прочтения жутких сцен спать не могла, встревоженно прислушиваясь к шорохам и скрипам за запертой дверью спальни, но спорить с Тимофеем Тимофеевичем не насмелилась. Вздохнула печально, готовясь к очередной ночи бессонной, за книгой направилась, да была остановлена за руку графом Солнцевым. Коробейников при виде того, как его барышню за ручки кавалер берёт, пусть и родственник дальний, принахмурился, покраснел и излишне резко вопрос задал Степану, коий от неожиданности поперхнулся и раскашлялся до слёз, некрасиво пятнами покраснев и носом захлюпав.
- Постой, Василиса, не спеши, я думаю, живое общение готический роман легко заменить сможет, - Андрей Александрович белозубо улыбнулся.
- Ты что ли со мной общаться надумал? – прищурился старик. – С чего бы вдруг? Девку что ли пожалел? Так ты не переживай, у ней защитник уже сыскался, да не какой-нибудь, а сам Антоша Коробейников, следователь, гроза преступности Затонска!
- Тогда тем более Василисе благостнее будут стихи да романы любовные, а не страхи готические, - граф Солнцев держался ровно, ни взглядом, ни голосом недовольства не показывая, и тем самым и собеседника своего исподволь понуждая смирять страсти души.
Господин Волков щекой дёрнул, глазом на замершую, точно кролик пред удавом, Василису сверкнул и рукой вальяжно махнул:
- Добро, пусть по-твоему будет. Уступлю тебе, в честь твоего возвращения под отчий кров, ты же мне сын, пусть мы с матушкой твоей и прошли мимо алтаря, сразу на ложе брачное.
Пышногрудая рыжеволосая девица, коей стыдливость шла не более, чем свинье фрак, нарочито громко ахнула, по сторонам оглянулась, оценивая, сколько сродственников её поддерживают. Дама в поношенном платье в окно смотрела, машинально теребя простенький медальон на длинной серебряной цепочке, Степан, время от времени взволнованно приглаживая свою светлую шевелюру, испуганно косился на Коробейникова, коий и не скрывал, что выбрал его первой жертвой для допроса. Худощавая брунетка кусала тонкие губы, бросая на Антона Андреевича пламенны, полные злобы и презрения взгляды, но следователь испепеляться не желал, неприязнь барышни игнорируя самым возмутительным образом.
- Значится так, - Тимофей Тимофеевич бухнул тростью об пол, - все пошли вон, окромя господина Коробейникова, коий тут будет допрашивать. К себе в управление сей курятник не приглашайте, они все хучь и дурные, да мои, уж не срамите лишний раз, они в грязи имя моё честное извалять и сами горазды. Андрей Александрович, ты, сокол мой, будешь меня историями забавлять, Васька, ты у себя затихарись, чтобы я даже не вспоминал о тебе, все остальные кыш по комнатам и сидеть там тише мышей. Если я подумаю, что кто-то меня ослушался, худо будет всем.
- Право, - попытался было возразить сродственник с красным носом, уже успевший получить тростью по голове, но стоило только господину Волкову выразительно вскинуть своё орудие возмездия, как мужчина испуганно вскинул руки и бухнулся на колени:
- Не вели казнить, батюшка, всё исполню по желанию твоему!
Родственники, словно вспугнутые брошенным в пруд камнем утки, поднялись со своих мест и спешно покинули столовую, не смея даже меж собой перешёптываться. Степан дёрнулся было следом за всеми, но был остановлен безжалостным:
- Прошу Вас остаться.
«Влип, - мелькнуло в голове у перепуганного блондина, - один тонуть не стану, всех за собой потащу».
Едва слуга закрыл дверь в столовую, оставляя Степана один на один со следователем, голубоглазый красавец и любимец дам окончательно сник, метнулся к столу, трясущейся рукой схватил стакан, наполнил его водкой, не столько налив, сколько расплескав, залпом осушил и рухнул на стул.
Антон Андреевич, в первое мгновение опешивший от такого самоуправства, оскорблённо выпрямился и строго приказал:
- Сядьте прилично, Вы на допросе, а не вечеринке приятельской.
Степан тяжело вздохнул, но сел ровно, смахнул пот со лба и скрестил руки на груди, дабы не так сильно заметна была их нервная дрожь.
Коробейников кашлянул, бумагами пошуршал, настраиваясь:
- Итак, Степан Владимирович…
Блондин головой дёрнул, точно его ударили, закричал страстно, лихорадочно блестя голубыми глазами:
- Не повинен я, это всё Ольга, она, ведьма, всё придумала, а я не хотел, я люблю дядюшку, я ничего дурного не хотел! А она, змеища, меня соблазнила, голову мне задурила, опутала, околдовала!
- Успокойтесь, - приказал Антон Андреевич, у коего даже в ушах от воплей истерических зазвенело, - что придумала Ольга?
Степан трясущимися руками вытянул платок, промокнул лоб, облизнул пересохшие губы:
- Так, знамо дело, всех иных наследников опорочить, чтобы Тимофей Тимофеевич нам наследство оставил.
Коробейников брезгливо поморщился, но не отступил, продолжил допрос, пока Степан Владимирович от страха не опомнился и не замолчал:
- И каким же образом вы планировали родственников порочить?
Блондин плечами пожал:
- Так знамо дело, каким, разными. Ваську, мышь серую, запугать, байстрюка из дома выжить, Демьяна споить, благо, он и так всё время навеселе, Никодима в воровстве обвинить, а Катьку с Нинкой в блуде уличить, тем более, что они обе те ещё б… - Степан поперхнулся под грозным взором следователя, закончил хрипло, - барышни. Ну и остальных пораскидать, кого как.
- А когда не получилось Катерину опозорить, Вы решили её убить?
Степан рухнул на колени, голову обхватил, заголосил, словно плакальщица на похоронах:
- Да не убивал я, вот Вам крест! Куда мне, я мертвяков с детства боюсь, да я же теперь неделю спать не смогу, Меланья с Парашкой пред глазами стоят. Да и душителя Катерининого Вы, Антон Андреевич, уже нашли.
«А про то, что девушку ещё и отравили, он, похоже, не знает, - отметил Коробейников, брезгливо глядя на ползающего в ногах Степана. – Вот же, гад какой, с виду красавец герой, а на проверку трус первостатейный».
- Хватит голосить, - прицыкнул на допрашиваемого Антон Андреевич, - если Вы ни в чём не виноваты, бояться Вам нечего.
Степан выкатил покрасневшие голубые глаза:
- Страшно мне… Смерть в доме в жмурки играет, а ну, как и меня ухватит? А я ведь молодой, я жить хочу!
Коробейников понял, что больше ничего от трясущегося, словно студень, блондина не услышит, позвонил резко в колокольчик, приказал вошедшему в столовую слуге привести Ольгу, а Степана Владимировича сопроводить в его покои и никого к нему не пускать.
- Будет сделано, барин, - слуга низко поклонился и спешно вышел, дабы уже через пять минут привести в столовую пышногрудую рыжеволосую девицу, держащуюся с надменностью королевы.
- Трус, - прошипела красотка, едва скользнув взглядом по съёжившемуся, точно побитая собака, Степану, - мозгляк бесхребетный, только и корысти, что рожа смазливая.
- Не виноват я, Оленька, - проскулил блондин, - пытаясь ухватить барышню за юбку, - ни в чём пред тобой не повинен.
Красотка гневно рванулась, едва без юбки не оставшись, и подошла к Антону Андреевичу, более блондина не замечая:
- Ну, господин следователь, чего изволите? Клеймить меня станете але пороть публично?
- Если понадобится, то и буду, - решительно ответствовал Антон Андреевич, но на Ольгу его демарш впечатления не произвёл, девица фыркнула брезгливо и плечиком повела, плавно и не дожидаясь позволения опускаясь на стул и кокетливо подпирая голову пухлой ладошкой.
Под насмешливым взором барышни Коробейников ощутил себя гимназистом, но слабости своей решил не показывать:
- Вы со Степаном Владимировичем в каких отношениях?
Красотка опять плечиком повела, хохотнула коротко:
- А то он Вам не рассказывал! Полюбовник это мой, коего я за дальнего родственника выдать решила, дабы увеличить шанс на наследство.
- А когда обман удался, решили соперников устранять?
Ольга удивлённо брови вскинула:
- И что в этом такого? В природе каждый за свой кусок бьётся, чай, и мне не зазорно. На кой, спрашивается, Ваське деньги, она же дура блаженная. Или Демьяну, он же всё в кабаках оставит! Об иных прочих я даже вспоминать не хочу, налетели, точно вороньё, кружат вокруг Тимофея Тимофеевича, заботу изображают, а ему и не нужен никто, куражится он над нами, козёл старый, склоками нашими забавляется.
От сквозившей в словах Ольги желчи Антона Андреевича даже затошнило. Захотелось поскорее вырваться из этого осиного гнезда, где легко и привольно только смерти, вдохнуть полной грудью пьянящий свежий воздух улицы, встретиться с таким честным и настоящим Яковом Платоновичем, заглянуть в искрящиеся смехом голубые глаза Анны Викторовны. А всего пуще захотелось вырвать из клубка аспидов Василису, пока смерть не нашарила её своей холодной костлявой рукой.
- Вы убили Катерину, Меланью и Прасковью?
- Так Катьку же Кондрат Поликарпович задушил? – непритворно удивилась Ольга. – А кто этих двух крыс извёл, не ведаю, хотя искренне душегубу этому благодарна, от двух конкуренток разом избавил. Вот бы и ещё рады наши почистил, а то нахлебников в доме страх до чего много.
- Не боитесь, что следующей жертвой станете? – не вытерпел Антон Андреевич, сжимая кулаки, чтобы окончательно не сорваться.
Ольга томно плечами повела:
- Какой резон меня убивать? Господин Волков меня достойной назовёт, только если совсем уж никого, кроме блаженной да байстрюка, не останется. А тех я и сама с пути уберу, они мне не соперники.
Коробейников резко позвонил в колокольчик, приказал слуге привести Варвару и увести Ольгу.
- Вы чисто султан магометанский, - съязвила рыжеволосая красотка, уходя из столовой, - одну девицу на другую меняете и от каждой сказок требуете. А коли побасенка не понравится, голову снимете? – Ольга окинула следователя холодным изучающим взглядом. – Нет, куда Вам, жидковаты Вы на роль тирана, даром, что в начальнички выбились.
Варвара, стройная, ещё не утратившая былой красоты дама в элегантном, хотя уже несколько заношенном платье, держалась с воистину королевским достоинством. На стул опустилась лишь после предложения присесть, с позволения Коробейникова налила себе чашку чая и вопросительно приподняла брови, мол, чего господин следователь изволит?
- Варвара Тихоновна, - Антон Андреевич откашлялся, - у нас есть свидетель, коий утверждает, что видел, как Вы давали Катерине перед её свиданием с Андреем Александровичем некое зелье.
Женщина плавно, без стука, опустила чашку на блюдце:
- Если бы Вы свидетелю сему неведомому верили, то меня о сём бы точно не стали спрашивать.
- Не будет веры, не будет и счастия, - вздохнула прорицательница, - прошлое тебя к земле гнетёт, словно цепи кандальные. Оттолкнула ты того, кто сердцу дорог стал, побоялась поверить, а ему опасность грозит, - гадалка сверкнула глазами, хрипло выдохнула – смертельная!
Юленька глухо охнула и прижала пальчики к губам. Практичная, привыкшая основываться на доводах разума часть её резонно замечала, что прорицательницу могли и специально подкупить, но сердце билось и рвалось к Андрею Александровичу. Что ж, пожалуй, пришло время воспользоваться полученным ещё в первый день по приезде в Затонск приглашением и навестить Тимофея Тимофеевича. Тем более, что очень хочется узнать, кто же из наследничков готов по костям к своему счастию карабкаться, презрев законы светские и божественные.
Прода от 06.04.2021, 12:21
Дело № 3. Достойный наследник. Жмурки со смертию
Господин Волков, после того, как две его родственницы покинули земную юдоль и отправились в мир иной, со слов священников более благостный, приказал всем домочадцам разойтись по комнатам, под ногами у следователей не путаться и при этом оказывать дознанию всевозможную помощь. Братец троюродный, Емельян Макарович, вздумал было спорить, да получил тростью по голове с такой силой, что до покоев добирался при помощи слуги. Антон Андреевич хотел было возразить, что не дело бить родственников, но Тимофей Тимофеевич весьма выразительно посмотрел на господина Коробейникова, и тот разом вспомнил, что молчание суть золото и высшая добродетель человечества.
- Вам как удобственнее, к каждому сродственнику моему в комнату приходить али их сюда приглашать? – деловито, словно речь шла о способах выпекания хлеба, уточнил господин Волков, чьи вспышки гнева сменялись благостным настроением быстрее, чем порывы ветра в непогоду.
Антон Андреевич принахмурился, решая, как разумнее поступить:
- Пожалуй, резоннее сначала сродственников Ваших тут допросить, а потом в покоях их обыск учинить.
- А коли будут возражать, Вы мне скажите, я им враз ума добавлю, - Тимофей Тимофеевич выразительно крутанул в руках трость и тут же рявкнул. – Ну где там остолоп, коего я за Андреем посылал? Чего он копается, словно у меня впереди целая вечность с бесконечностью?!
- Тутачки мы, барин, - слуга низко поклонился, коснувшись рукой пола, - вот, привёл Андрея Александровича, как Вы и просили.
Господин Волков нахмурился, побагровел и бросил зло, почти выплюнул через плотно стиснутые зубы:
- Ну что, мальчик, нагулялся?
Граф Солнцев ликом закаменел, точно гора ледяная, о коей Василиса в книге читала, энциклопедией именуемой, да ответил негромко:
- Если Вам действительно так приятно моё общество, господин Волков, будьте так любезны, следовать правилам хорошего тона.
В глазах Тимофея Тимофеевича вспыхнуло нечто, на одобрение похожее, губы чуть расслабились, даже речь стала внятнее:
- Ишь, какой, моя кровь, сразу видно. Не морщись, не морщись, чай, все, кто здесь обитает, о нашем родстве знают. Так вот, сударь мой разлюбезный, слушай меня внимательно: в доме моём смерть завелась, словно крыса поганая, троих уже с собой забрала, причём не абы кого, а тех, кого я своими наследниками назначал.
Андрей Александрович молча кивнул, обо всём произошедшем в доме ему успел поведать слуга, так что известие новостью и сенсацией не стало.
Тимофей Тимофеевич опять побагровел, на слугу зыркнул строго:
- Вижу, тебя уж оповестили, худую весть с цепи спустили, теперь она по всему Затонску гулять пойдёт. А Штольман-то так и не пришёл ещё?!
- Не видать пока, - седой, хоть и на пять лет моложе хозяина, управляющий низко поклонился барину, - обождать придётся.
Господин Волков желваками поиграл, трость в руке позажимал, заставив родственников испуганно притихнуть, но всё же сменил гнев на милость, не стал громы с молниями метать, рукой махнул благостно:
- Ладно уж, как придёт, сразу ко мне направьте, да что б без промедления. Ты, Андрей Александрович, в прежних своих покоях располагайся, да больше не уходи, не срами меня, старика, а то что люди-то скажут? Выжил мол, самодур старый, родную кровь за порог, словно тряпку грязную, вышвырнул, по чужим людям крова искать отправил. Нелепо так, срамно, а позорить себя я не позволю. Ты, Антоша, кхм, Андреевич, следствие своё проводи, что там надобно, то и делай, а коли кто станет тебе препоны чинить, сразу мне скажи, я всем враз ума через задние ворота добавлю. Васька, а ты со мной ступай, читать мне станешь. Да не скукоту свою энциклопедную, а роман выбери позанимательней, можно даже с привидениями. Страсть я люблю историйки с духами, да позабористее, чтобы кровь в жилах стыла.
Василиса таких историй не любила, она была барышней впечатлительной и после прочтения жутких сцен спать не могла, встревоженно прислушиваясь к шорохам и скрипам за запертой дверью спальни, но спорить с Тимофеем Тимофеевичем не насмелилась. Вздохнула печально, готовясь к очередной ночи бессонной, за книгой направилась, да была остановлена за руку графом Солнцевым. Коробейников при виде того, как его барышню за ручки кавалер берёт, пусть и родственник дальний, принахмурился, покраснел и излишне резко вопрос задал Степану, коий от неожиданности поперхнулся и раскашлялся до слёз, некрасиво пятнами покраснев и носом захлюпав.
- Постой, Василиса, не спеши, я думаю, живое общение готический роман легко заменить сможет, - Андрей Александрович белозубо улыбнулся.
- Ты что ли со мной общаться надумал? – прищурился старик. – С чего бы вдруг? Девку что ли пожалел? Так ты не переживай, у ней защитник уже сыскался, да не какой-нибудь, а сам Антоша Коробейников, следователь, гроза преступности Затонска!
- Тогда тем более Василисе благостнее будут стихи да романы любовные, а не страхи готические, - граф Солнцев держался ровно, ни взглядом, ни голосом недовольства не показывая, и тем самым и собеседника своего исподволь понуждая смирять страсти души.
Господин Волков щекой дёрнул, глазом на замершую, точно кролик пред удавом, Василису сверкнул и рукой вальяжно махнул:
- Добро, пусть по-твоему будет. Уступлю тебе, в честь твоего возвращения под отчий кров, ты же мне сын, пусть мы с матушкой твоей и прошли мимо алтаря, сразу на ложе брачное.
Пышногрудая рыжеволосая девица, коей стыдливость шла не более, чем свинье фрак, нарочито громко ахнула, по сторонам оглянулась, оценивая, сколько сродственников её поддерживают. Дама в поношенном платье в окно смотрела, машинально теребя простенький медальон на длинной серебряной цепочке, Степан, время от времени взволнованно приглаживая свою светлую шевелюру, испуганно косился на Коробейникова, коий и не скрывал, что выбрал его первой жертвой для допроса. Худощавая брунетка кусала тонкие губы, бросая на Антона Андреевича пламенны, полные злобы и презрения взгляды, но следователь испепеляться не желал, неприязнь барышни игнорируя самым возмутительным образом.
- Значится так, - Тимофей Тимофеевич бухнул тростью об пол, - все пошли вон, окромя господина Коробейникова, коий тут будет допрашивать. К себе в управление сей курятник не приглашайте, они все хучь и дурные, да мои, уж не срамите лишний раз, они в грязи имя моё честное извалять и сами горазды. Андрей Александрович, ты, сокол мой, будешь меня историями забавлять, Васька, ты у себя затихарись, чтобы я даже не вспоминал о тебе, все остальные кыш по комнатам и сидеть там тише мышей. Если я подумаю, что кто-то меня ослушался, худо будет всем.
- Право, - попытался было возразить сродственник с красным носом, уже успевший получить тростью по голове, но стоило только господину Волкову выразительно вскинуть своё орудие возмездия, как мужчина испуганно вскинул руки и бухнулся на колени:
- Не вели казнить, батюшка, всё исполню по желанию твоему!
Родственники, словно вспугнутые брошенным в пруд камнем утки, поднялись со своих мест и спешно покинули столовую, не смея даже меж собой перешёптываться. Степан дёрнулся было следом за всеми, но был остановлен безжалостным:
- Прошу Вас остаться.
«Влип, - мелькнуло в голове у перепуганного блондина, - один тонуть не стану, всех за собой потащу».
Едва слуга закрыл дверь в столовую, оставляя Степана один на один со следователем, голубоглазый красавец и любимец дам окончательно сник, метнулся к столу, трясущейся рукой схватил стакан, наполнил его водкой, не столько налив, сколько расплескав, залпом осушил и рухнул на стул.
Антон Андреевич, в первое мгновение опешивший от такого самоуправства, оскорблённо выпрямился и строго приказал:
- Сядьте прилично, Вы на допросе, а не вечеринке приятельской.
Степан тяжело вздохнул, но сел ровно, смахнул пот со лба и скрестил руки на груди, дабы не так сильно заметна была их нервная дрожь.
Коробейников кашлянул, бумагами пошуршал, настраиваясь:
- Итак, Степан Владимирович…
Блондин головой дёрнул, точно его ударили, закричал страстно, лихорадочно блестя голубыми глазами:
- Не повинен я, это всё Ольга, она, ведьма, всё придумала, а я не хотел, я люблю дядюшку, я ничего дурного не хотел! А она, змеища, меня соблазнила, голову мне задурила, опутала, околдовала!
- Успокойтесь, - приказал Антон Андреевич, у коего даже в ушах от воплей истерических зазвенело, - что придумала Ольга?
Степан трясущимися руками вытянул платок, промокнул лоб, облизнул пересохшие губы:
- Так, знамо дело, всех иных наследников опорочить, чтобы Тимофей Тимофеевич нам наследство оставил.
Коробейников брезгливо поморщился, но не отступил, продолжил допрос, пока Степан Владимирович от страха не опомнился и не замолчал:
- И каким же образом вы планировали родственников порочить?
Блондин плечами пожал:
- Так знамо дело, каким, разными. Ваську, мышь серую, запугать, байстрюка из дома выжить, Демьяна споить, благо, он и так всё время навеселе, Никодима в воровстве обвинить, а Катьку с Нинкой в блуде уличить, тем более, что они обе те ещё б… - Степан поперхнулся под грозным взором следователя, закончил хрипло, - барышни. Ну и остальных пораскидать, кого как.
- А когда не получилось Катерину опозорить, Вы решили её убить?
Степан рухнул на колени, голову обхватил, заголосил, словно плакальщица на похоронах:
- Да не убивал я, вот Вам крест! Куда мне, я мертвяков с детства боюсь, да я же теперь неделю спать не смогу, Меланья с Парашкой пред глазами стоят. Да и душителя Катерининого Вы, Антон Андреевич, уже нашли.
«А про то, что девушку ещё и отравили, он, похоже, не знает, - отметил Коробейников, брезгливо глядя на ползающего в ногах Степана. – Вот же, гад какой, с виду красавец герой, а на проверку трус первостатейный».
- Хватит голосить, - прицыкнул на допрашиваемого Антон Андреевич, - если Вы ни в чём не виноваты, бояться Вам нечего.
Степан выкатил покрасневшие голубые глаза:
- Страшно мне… Смерть в доме в жмурки играет, а ну, как и меня ухватит? А я ведь молодой, я жить хочу!
Коробейников понял, что больше ничего от трясущегося, словно студень, блондина не услышит, позвонил резко в колокольчик, приказал вошедшему в столовую слуге привести Ольгу, а Степана Владимировича сопроводить в его покои и никого к нему не пускать.
- Будет сделано, барин, - слуга низко поклонился и спешно вышел, дабы уже через пять минут привести в столовую пышногрудую рыжеволосую девицу, держащуюся с надменностью королевы.
- Трус, - прошипела красотка, едва скользнув взглядом по съёжившемуся, точно побитая собака, Степану, - мозгляк бесхребетный, только и корысти, что рожа смазливая.
- Не виноват я, Оленька, - проскулил блондин, - пытаясь ухватить барышню за юбку, - ни в чём пред тобой не повинен.
Красотка гневно рванулась, едва без юбки не оставшись, и подошла к Антону Андреевичу, более блондина не замечая:
- Ну, господин следователь, чего изволите? Клеймить меня станете але пороть публично?
- Если понадобится, то и буду, - решительно ответствовал Антон Андреевич, но на Ольгу его демарш впечатления не произвёл, девица фыркнула брезгливо и плечиком повела, плавно и не дожидаясь позволения опускаясь на стул и кокетливо подпирая голову пухлой ладошкой.
Под насмешливым взором барышни Коробейников ощутил себя гимназистом, но слабости своей решил не показывать:
- Вы со Степаном Владимировичем в каких отношениях?
Красотка опять плечиком повела, хохотнула коротко:
- А то он Вам не рассказывал! Полюбовник это мой, коего я за дальнего родственника выдать решила, дабы увеличить шанс на наследство.
- А когда обман удался, решили соперников устранять?
Ольга удивлённо брови вскинула:
- И что в этом такого? В природе каждый за свой кусок бьётся, чай, и мне не зазорно. На кой, спрашивается, Ваське деньги, она же дура блаженная. Или Демьяну, он же всё в кабаках оставит! Об иных прочих я даже вспоминать не хочу, налетели, точно вороньё, кружат вокруг Тимофея Тимофеевича, заботу изображают, а ему и не нужен никто, куражится он над нами, козёл старый, склоками нашими забавляется.
От сквозившей в словах Ольги желчи Антона Андреевича даже затошнило. Захотелось поскорее вырваться из этого осиного гнезда, где легко и привольно только смерти, вдохнуть полной грудью пьянящий свежий воздух улицы, встретиться с таким честным и настоящим Яковом Платоновичем, заглянуть в искрящиеся смехом голубые глаза Анны Викторовны. А всего пуще захотелось вырвать из клубка аспидов Василису, пока смерть не нашарила её своей холодной костлявой рукой.
- Вы убили Катерину, Меланью и Прасковью?
- Так Катьку же Кондрат Поликарпович задушил? – непритворно удивилась Ольга. – А кто этих двух крыс извёл, не ведаю, хотя искренне душегубу этому благодарна, от двух конкуренток разом избавил. Вот бы и ещё рады наши почистил, а то нахлебников в доме страх до чего много.
- Не боитесь, что следующей жертвой станете? – не вытерпел Антон Андреевич, сжимая кулаки, чтобы окончательно не сорваться.
Ольга томно плечами повела:
- Какой резон меня убивать? Господин Волков меня достойной назовёт, только если совсем уж никого, кроме блаженной да байстрюка, не останется. А тех я и сама с пути уберу, они мне не соперники.
Коробейников резко позвонил в колокольчик, приказал слуге привести Варвару и увести Ольгу.
- Вы чисто султан магометанский, - съязвила рыжеволосая красотка, уходя из столовой, - одну девицу на другую меняете и от каждой сказок требуете. А коли побасенка не понравится, голову снимете? – Ольга окинула следователя холодным изучающим взглядом. – Нет, куда Вам, жидковаты Вы на роль тирана, даром, что в начальнички выбились.
Варвара, стройная, ещё не утратившая былой красоты дама в элегантном, хотя уже несколько заношенном платье, держалась с воистину королевским достоинством. На стул опустилась лишь после предложения присесть, с позволения Коробейникова налила себе чашку чая и вопросительно приподняла брови, мол, чего господин следователь изволит?
- Варвара Тихоновна, - Антон Андреевич откашлялся, - у нас есть свидетель, коий утверждает, что видел, как Вы давали Катерине перед её свиданием с Андреем Александровичем некое зелье.
Женщина плавно, без стука, опустила чашку на блюдце:
- Если бы Вы свидетелю сему неведомому верили, то меня о сём бы точно не стали спрашивать.
