Забавно вышло, а? Еще совсем недавно я относился к этой девушке, как к игрушке, очередной забаве, а теперь она превратилась для меня в нечто неосязаемо великолепное. Если мы говорим о Римсе, то он стал в моем разуме олицетворением силы; а Валери, в свою очередь, воспринимается моей больной головешкой, как символ любви. Что-то непорочное и недостижимое. Я люблю возводить людей на пьедесталы, таков уж я.
Лифт вез меня вниз, вглубь лаборатории. Спуск этот был похож на погружение в другой мир. Наверху – хаос, суета, запах пота и металла, борьба амбиций и ожиданий: веры в победу и осознания неминуемости смерти. Внизу – абсолютная стерильность, холод и безграничная пустота.
Я нашел Валери в ее комнате, она сидела на длинной, двуспальной кровати, укутавшись в шерстяной плед, и смотрела на голограмму с картой города. На ее лице не было и тени былой восторженности, лишь глубокая усталость и печаль. Это временно, скоро я верну улыбку на лицо Валери. Каким засранцем я буду, если не смогу добиться хотя бы этого? Самым большим и вонючим. И это факт.
– Рихтер… – она подняла на меня глаза, и в них мелькнуло облегчение. – Ты жив. Я видела взрывы… не вышло из меня королевы Ин-де-Руина, а? Только не лукавь.
Валери не из тех людей, кто будет открыто выражать свои чувства. Она могла бы вскочить, обнять меня и закричать от радости, но это была бы ненастоящая Валери. Настоящая передает все свои эмоции одним взглядом, передает и сразу возвращается к вопросам реальности. Это и отличает ее от всех женщин, которых я знал до этого. Не то, чтобы их было очень много, но все же, обычно все они ставили свои эмоции над интеллектом и амбициями, у Валери же абсолютно ясная голова, даже в такой ситуации она продолжает думать о возможностях и перспективах. При нашей первой встрече я явно недооценил ее.
– Жив, – мне было приятно произнести это одно простое слово, произнести его рядом с любимой девушкой. – Чуть больше, чем наполовину.
Я сел рядом и обнял Валери. От нее пахло йодом и чем-то сладковатым, она обрабатывала рану на руке.
– Что с рукой?
– Производственная травма, – она улыбнулась. – Не бери в голову. Лучше расскажи, как все прошло.
Я пересказал ей все. Без стыда и утайки, я чувствовал, что с ней точно могу быть откровенным. Рассказал о том, что случилось с Герцогом, о моей попытке перехитрить Римса. Не укрыл и свой позорный страх, свой побег, свой ужас. Я старался не смотреть на Валери, и во время монолога изучал большой горшок с декоративным цветком, успев сосчитать на нем все лепестки: тридцать шесть. Несмотря на то, что я ощущал между мной и Валери теплую атмосферу полного взаимопонимания, мне все равно было стыдно говорить ей о своем проигрыше. И еще более стыдно за свою трусость. Когда я закончил исповедь, она долго молчала. Потом ее рука легла поверх моей. Холодная.
– Ты выжил, – сказала Валери с легкой улыбкой, – и это самое главное. А теперь позволь мне немного позаботиться о тебе, я заварю чай и включу музыку57 - Futuro Pelo – Eden.. Музыка лечит. А чай у меня прямиком из долины реки Брахмапутры. Говорят, что он дарит нуждающимся в покое – отдых; а тем, кто не может найти сил на продолжение путешествия – силу и бодрость.
– Спасибо, мне очень приятно, правда, – я встал, чтобы скрыть дрожь в коленях, мне снова стало страшно, но теперь страх этот был иного толка: я до ужаса боялся, что кто-то украдет у нас этот момент интимности; а еще больше боялся того, что этот момент может стать последним. Я не хотел снова поднимать тему войны, но не смог противостоять самому себе. – Римс играл со мной, Валери! Теперь я понимаю, что значит выражение «как кот с мышкой», я испытал его силу на себе. Этот огромный альбинос знал все наперед, он нарисовал мне карту, пока я бежал по тому сраному лабиринту! Как? Что это за сила такая? Я понимаю, что не стоит наделять противника такими громкими титулами, но… это буквально божественная сила. Предвиденье какое-то.
Валери не испугали мои слова. Она вернулась ко мне с чашкой горячего чая на подносе и посмотрела мне в глаза. Интересно, что она сейчас видит? Я, должно быть, довольно жалок, весь грязный, с пластырем на полщеки, еще и голос, наверное, дрожит.
– Выпей чаю и постарайся не думать о делах хотя бы чуть-чуть, – тихо сказала она и коснулась моей щеки, – больно?
– А тебе? – я кивнул на ее руку.
– Уже нет. Теперь, когда ты рядом.
Я хотел сказать Валери, что люблю ее, но не мог. Эти слова навсегда застряли у меня в горле, я не говорил их никому, кроме матери. И то… это было больше десяти лет назад.
– Спасибо, мне тоже, – единственное, что у меня получилось выдавить из себя. Валери просила забыть о делах, но… я глотнул чаю, приятное тепло разлилось по всему организму, и я приободренный, продолжил истязать себя. – Но Римс же не может взаправду видеть будущее? Это уже что-то за гранью здравого смысла. Хотя до недавнего времени я считал, что и СН-чипы всего лишь городские байки.
– Я думаю, что он просто видит закономерности, – голос Валери окреп и стал серьезным. – Видит людей, умеет их читать, как сильный шахматист. Михаил говорил…
– Михаил! – на секунду злость охватила весь мой разум, и я разлил чай себе на колени, Валери вздрогнула и попыталась помочь мне, но я лишь отмахнулся: боль сейчас была наименьшим из того, что меня волновало. – Он нас всех подставил. Этот урод знал, что отправляет Герцога и меня на верную смерть… знал, что это же ожидает и всех людей, что доверились нам. Он использовал меня… как расходный материал, туалетную, мать ее бумагу, чтобы подтереть жопу Римсу и потешить его эго. И он добился своего. Римс просто, блядь, в восторге, а Михаил теперь знает, что его идиотский «чайник» работает. Только нам это совсем ничего не дает.
Валери взглянула на меня понимающе, я уж и не думал, что она проникнется моим видением ситуации и встанет на мою сторону. Это хорошо. Может, предложить ей сбежать? Чего нам стоит? Выйдем из осажденной лаборатории пока еще не поздно и отправимся покорять мир. Теперь мы есть друг у друга, и этого вполне достаточно. Я смогу задавить свои амбиции в угоду нашей спокойной и счастливой жизни. Черт, да я даже готов снова стать курьером. Почему нет? Пока я был один, у меня не было ничего, кроме моих амбиций и веры в то, что рано или поздно я стану кем-то выдающимся, но, когда нас двое – все мои мысли о власти отступают на второй план. Я готов пожертвовать этой частью своей личности. Вопрос только в том: «Готова ли Валери?». Стоит у нее это спросить напрямую. Сейчас не то время, чтобы что-то друг от друга скрывать и тянуть.
– Слушай, – неловко начал я, у меня уже был примерный план того, что я хочу сказать, но… кто бы сомневался, что все пойдет через одно место; дверь в комнату отворилась без стука. На пороге стоял тот, о ком мы только что говорили – Михаил. И он держал в руках очередной «чайник».
– Извиняюсь за вторжение и за то, что мог помешать приватной беседе, – сухо произнес он, – но соблюдение этикета в нашей с вами ситуации – бессмысленная роскошь. Каждая секунда на счету, поэтому сразу к делу. Теперь я знаю, что мой подавитель работает. И, судя по твоим сугубо негативным эмоциям, Рихтер, эффект был весьма… ощутим. За это извиняться не стану, ты знал, на что идешь…
Я сделал шаг к Михаилу, сжимая кулаки. Я уже был готов сломать ему челюсть; практически нечеловеческим усилием воли я смог остановить себя и сдержать удар, который мысленно уже нанес.
– Плевать на твои извинения, – прошипел я. – Лучше скажи мне, что Римс за чудовище такое. Раз ты отправил нас с Герцогом на самоубийство, то хоть потрудись объяснить, с какой целью это сделал. А я уже, в свою очередь, решу, хочу ли вышибить тебе мозги или нет.
Я взглянул на пистолет Валери, она всегда держала его в одном и том же месте, во внутреннем отверстии тумбочки, там нет дверцы и можно вытащить оружие за считаные секунды. Михаил заметил мой взгляд, лицо его стало чуть менее надменным, он понял, что на кону сейчас его собственная жизнь. И еще я заметил одну удивительную вещь, деталь, которую мог приметить только сейчас, Михаил и Римс были удивительно похожи. Схожие черты лица, схожая манера говорить. Это заставляет задуматься.
– Судя по взгляду, ты уже и так обо всем догадался, но спешу тебя заверить, Римс не мой родственник; по крайней мере, биологически, но мы, и вправду, являемся частью общей задумки, давнего плана одного человека, – Михаил говорил уверенно, но слова давались ему тяжело, было видно, что мы зашли на болезненную для него территорию. – Только Римс решил играть по правилам до самого конца, а я выбрал иной путь. Я хочу быть собой, а не частью чьей-то задумки. Думаю, тебе тоже знакомо это ощущение. Это все, что я могу тебе поведать сейчас. Теперь же вернемся к более важной теме…
– Что может быть важнее того, что произошло сегодня? Ты своими действиями буквально закопал нас, мы могли править городом, но вместо этого сидим в глухой обороне и ждем, когда правительство явится за нашими головами.
– Все так, – кивнул Михаил. – И это нам на руку. Теперь мяч на нашей территории. Нам только нужно правильно разыграть его. Первая часть плана остается без изменений, тебе нужно будет позаботиться о том, что мы уже обсуждали. А вот дальнейшие действия требуют корректировки. Мне нужно подумать. Доверьтесь мне. Я делаю все для того, чтобы каждый из нас получил то, что заслуживает. Наш собственный «рай». Без меня это недостижимо. Мираж в пустыне – не более.
В словах Михаила была чудовищная, бесчеловечная логика. Только он один способен остановить Римса, только он способен конкурировать с Тенебрисом. Но почему меня должно это волновать? Почему я должен вставать на его сторону? Когда я влез в эту историю, то думал совсем о другом. В моем воображении не рисовались ракеты, разрушающие Ин-де-Руин, не расцветал образ Римса, насмехающегося надо мной; и, конечно же, я никак не предвидел того, что начнется между мной и Валери. Тогда я еще воспринимал ее, как обычную зажравшуюся буржуа из богатой семьи, тогда она еще не волновала мое сердце. Теперь же все иначе. И мне нужно действовать исходя из того, что я чувствую сейчас.
– Почему я должен что-то для тебя делать?
– Потому что это тебе выгодно, – Михаил отвел взор от пистолета и посмотрел прямо мне в глаза. – Ты жив. Валери тоже. Я получил данные. Римс же совершил ошибку, проявив излишнее любопытство. Мы на шаг ближе к цели. «Рай на земле». Кто, если не мы? Скажи мне, Рихтер?
Что я должен на это ответить? Я перевел взгляд на Валери. В ее глазах не осталось и толики печали, теперь там горел огонь. Фанатичный огонь веры в наше дело, в «рай на земле». Я понял, что абсолютно беззащитен. Она не сбежит со мной, а я, в свою очередь, не смогу уйти без нее. Вот значит, как все оборачивается? Или собственная шкура, или любовь. Попал же я, однако. Видимо, моя личная месть Михаилу откладывается в долгий ящик. Ладно, засранец, пока что продолжим играть по твоим правилам, но при первой же возможности я всажу тебе пулю промеж глаз и заберу Валери. Пусть ненавидит меня, пусть упрекает, но я не дам ей сгинуть в этом месте.
Я посмотрел на свои руки, они больше не дрожали. Ненависть – лучший подавитель страха. Михаил, сам того не желая, дал мне новое оружие. Не против Римса. Пока нет. Против самого себя. Против той части меня, что хотела сбежать и спрятаться.
– Мы, – без особой охоты ответил я.
– Славно, – Михаил расслабился, не одному мне этот диалог давался тяжело, – тогда оставляю вас наедине. Спасибо за уделенное время.
Мы с Валери снова остались вдвоем. В клетке. Но теперь я ясно видел ее решетки. И того, кто держал ключ от нее. Пока я буду играть по правилам Михаила, но вместе с тем постараюсь уговорить Валери бросить всю эту затею. Если у меня ничего не выйдет, то заберу ее отсюда силой. Так я решил и так будет.
– Все хорошо? – тихо спросила Валери. – Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить сегодня столько ужасов. Ты можешь уйти, я не обижусь, но я за тобой не последую. Наша связь очень важна для меня, важнее почти всего на свете. Только вот я себя не прощу, если не пойду до конца в собственных устремлениях. Такая уж я. Прости.
– Я тоже, – тихо сказал я.
– Спасибо, – почти шепотом ответила она.
Время исправить мир, Мори
«93 год по календарю де Индра,
Тенебрис, Правительственная башня, зал совещаний».
Теперь у меня есть план. Совершенный и окончательный план. Я возвысился над миром и узрел общую картину. Если уж кому и суждено сделать этот мир совершенным, так это мне. Я сам взял на себя эту ответственность. Долгие годы я бегал от призраков прошлого, цеплялся за осколки реальности, которой уже давно не существует. Я был слаб и жалок. И я осознал это. Я снова вернул себе силы бороться за то, во что верю, ага.
В этом самом зале несколькими днями ранее я заложил основу своего будущего триумфа, тогда это казалось мне порывом отчаяния, но теперь я ясно вижу, что каждое мое действие обречено привести меня к моей цели. И день, ознаменовавший мою окончательную победу, принесет победу и всему человечеству. На этот счет у меня больше нет сомнений.
Уже почти одиннадцать часов ночи, где носит этого придурка Римса? Я дал ему простое поручение, дал армию, ракеты. Он получил от меня все, но умудрился так затянуть простое дело. Раньше я бы плюнул на его промах и дал бы дополнительное время, но не теперь. Я устал терпеть глупость своих подчиненных. Их дурные амбиции и интриги привели к тому, что мне пришлось сровнять с землей целый город. Экономический, блядь, центр Нового мира. Ладно, центр – сильно сказано, все-таки суммарный ВВП Тенебриса на голову превосходит таковой же Ин-де-Руина. Экономическим центром эту дыру стали звать из-за того, что туда стекаются всякие очкастые придурки, чтобы презентовать свои ебанутые технологии. Ну что ж, если их вытащат из-под завалов, то им придется переносить свои производства в Тенебрис. Только он может дать любому бизнесу гарантию абсолютной безопасности и стабильности.
– Ваше Высочество, – Нортист поклонился мне и протянул бокал шампанского, который я просил принести еще пять минут назад. Я сделал глоток, такой невероятно насыщенный тон, я бы сравнил это шампанское с миниатюрной женщиной гимнасткой. Странное сравнение, ага. Нужно пояснить, суть вот в чем…
– Император, – это уже Анна, соизволила почтить наше собрание своим присутствием. Странно, что она совершенно не возмущена моим новым титулом. Я, вообще-то, ожидал, что люди вокруг будут сопротивляться, особенно такие буйные, как Анна, но они приняли мою новую политику и мой титул, как данность. Что ж, тем лучше для них. Я подумывал убить каждого, кто осмелится что-то высказать мне.
– Садись слева, второй стул. Нортист займет первый.
– Как скажете.
Удивительная покорность от столь высокомерной женщины. Начинаешь, грешным делом, думать, а не замыслила ли эта самая женщина чего плохого… если бы она не была моей кровной родственницей, то отправилась бы вслед за бывшими правителями моих нынешних республик. Один Нортист меня радует. Его тупое подхалимство и желание всегда угождать немного раздражает, но он почти идеально справляется с любой работой, чем и заслужил первое кресло с левой стороны.
Лифт вез меня вниз, вглубь лаборатории. Спуск этот был похож на погружение в другой мир. Наверху – хаос, суета, запах пота и металла, борьба амбиций и ожиданий: веры в победу и осознания неминуемости смерти. Внизу – абсолютная стерильность, холод и безграничная пустота.
Я нашел Валери в ее комнате, она сидела на длинной, двуспальной кровати, укутавшись в шерстяной плед, и смотрела на голограмму с картой города. На ее лице не было и тени былой восторженности, лишь глубокая усталость и печаль. Это временно, скоро я верну улыбку на лицо Валери. Каким засранцем я буду, если не смогу добиться хотя бы этого? Самым большим и вонючим. И это факт.
– Рихтер… – она подняла на меня глаза, и в них мелькнуло облегчение. – Ты жив. Я видела взрывы… не вышло из меня королевы Ин-де-Руина, а? Только не лукавь.
Валери не из тех людей, кто будет открыто выражать свои чувства. Она могла бы вскочить, обнять меня и закричать от радости, но это была бы ненастоящая Валери. Настоящая передает все свои эмоции одним взглядом, передает и сразу возвращается к вопросам реальности. Это и отличает ее от всех женщин, которых я знал до этого. Не то, чтобы их было очень много, но все же, обычно все они ставили свои эмоции над интеллектом и амбициями, у Валери же абсолютно ясная голова, даже в такой ситуации она продолжает думать о возможностях и перспективах. При нашей первой встрече я явно недооценил ее.
– Жив, – мне было приятно произнести это одно простое слово, произнести его рядом с любимой девушкой. – Чуть больше, чем наполовину.
Я сел рядом и обнял Валери. От нее пахло йодом и чем-то сладковатым, она обрабатывала рану на руке.
– Что с рукой?
– Производственная травма, – она улыбнулась. – Не бери в голову. Лучше расскажи, как все прошло.
Я пересказал ей все. Без стыда и утайки, я чувствовал, что с ней точно могу быть откровенным. Рассказал о том, что случилось с Герцогом, о моей попытке перехитрить Римса. Не укрыл и свой позорный страх, свой побег, свой ужас. Я старался не смотреть на Валери, и во время монолога изучал большой горшок с декоративным цветком, успев сосчитать на нем все лепестки: тридцать шесть. Несмотря на то, что я ощущал между мной и Валери теплую атмосферу полного взаимопонимания, мне все равно было стыдно говорить ей о своем проигрыше. И еще более стыдно за свою трусость. Когда я закончил исповедь, она долго молчала. Потом ее рука легла поверх моей. Холодная.
– Ты выжил, – сказала Валери с легкой улыбкой, – и это самое главное. А теперь позволь мне немного позаботиться о тебе, я заварю чай и включу музыку57 - Futuro Pelo – Eden.. Музыка лечит. А чай у меня прямиком из долины реки Брахмапутры. Говорят, что он дарит нуждающимся в покое – отдых; а тем, кто не может найти сил на продолжение путешествия – силу и бодрость.
– Спасибо, мне очень приятно, правда, – я встал, чтобы скрыть дрожь в коленях, мне снова стало страшно, но теперь страх этот был иного толка: я до ужаса боялся, что кто-то украдет у нас этот момент интимности; а еще больше боялся того, что этот момент может стать последним. Я не хотел снова поднимать тему войны, но не смог противостоять самому себе. – Римс играл со мной, Валери! Теперь я понимаю, что значит выражение «как кот с мышкой», я испытал его силу на себе. Этот огромный альбинос знал все наперед, он нарисовал мне карту, пока я бежал по тому сраному лабиринту! Как? Что это за сила такая? Я понимаю, что не стоит наделять противника такими громкими титулами, но… это буквально божественная сила. Предвиденье какое-то.
Валери не испугали мои слова. Она вернулась ко мне с чашкой горячего чая на подносе и посмотрела мне в глаза. Интересно, что она сейчас видит? Я, должно быть, довольно жалок, весь грязный, с пластырем на полщеки, еще и голос, наверное, дрожит.
– Выпей чаю и постарайся не думать о делах хотя бы чуть-чуть, – тихо сказала она и коснулась моей щеки, – больно?
– А тебе? – я кивнул на ее руку.
– Уже нет. Теперь, когда ты рядом.
Я хотел сказать Валери, что люблю ее, но не мог. Эти слова навсегда застряли у меня в горле, я не говорил их никому, кроме матери. И то… это было больше десяти лет назад.
– Спасибо, мне тоже, – единственное, что у меня получилось выдавить из себя. Валери просила забыть о делах, но… я глотнул чаю, приятное тепло разлилось по всему организму, и я приободренный, продолжил истязать себя. – Но Римс же не может взаправду видеть будущее? Это уже что-то за гранью здравого смысла. Хотя до недавнего времени я считал, что и СН-чипы всего лишь городские байки.
– Я думаю, что он просто видит закономерности, – голос Валери окреп и стал серьезным. – Видит людей, умеет их читать, как сильный шахматист. Михаил говорил…
– Михаил! – на секунду злость охватила весь мой разум, и я разлил чай себе на колени, Валери вздрогнула и попыталась помочь мне, но я лишь отмахнулся: боль сейчас была наименьшим из того, что меня волновало. – Он нас всех подставил. Этот урод знал, что отправляет Герцога и меня на верную смерть… знал, что это же ожидает и всех людей, что доверились нам. Он использовал меня… как расходный материал, туалетную, мать ее бумагу, чтобы подтереть жопу Римсу и потешить его эго. И он добился своего. Римс просто, блядь, в восторге, а Михаил теперь знает, что его идиотский «чайник» работает. Только нам это совсем ничего не дает.
Валери взглянула на меня понимающе, я уж и не думал, что она проникнется моим видением ситуации и встанет на мою сторону. Это хорошо. Может, предложить ей сбежать? Чего нам стоит? Выйдем из осажденной лаборатории пока еще не поздно и отправимся покорять мир. Теперь мы есть друг у друга, и этого вполне достаточно. Я смогу задавить свои амбиции в угоду нашей спокойной и счастливой жизни. Черт, да я даже готов снова стать курьером. Почему нет? Пока я был один, у меня не было ничего, кроме моих амбиций и веры в то, что рано или поздно я стану кем-то выдающимся, но, когда нас двое – все мои мысли о власти отступают на второй план. Я готов пожертвовать этой частью своей личности. Вопрос только в том: «Готова ли Валери?». Стоит у нее это спросить напрямую. Сейчас не то время, чтобы что-то друг от друга скрывать и тянуть.
– Слушай, – неловко начал я, у меня уже был примерный план того, что я хочу сказать, но… кто бы сомневался, что все пойдет через одно место; дверь в комнату отворилась без стука. На пороге стоял тот, о ком мы только что говорили – Михаил. И он держал в руках очередной «чайник».
– Извиняюсь за вторжение и за то, что мог помешать приватной беседе, – сухо произнес он, – но соблюдение этикета в нашей с вами ситуации – бессмысленная роскошь. Каждая секунда на счету, поэтому сразу к делу. Теперь я знаю, что мой подавитель работает. И, судя по твоим сугубо негативным эмоциям, Рихтер, эффект был весьма… ощутим. За это извиняться не стану, ты знал, на что идешь…
Я сделал шаг к Михаилу, сжимая кулаки. Я уже был готов сломать ему челюсть; практически нечеловеческим усилием воли я смог остановить себя и сдержать удар, который мысленно уже нанес.
– Плевать на твои извинения, – прошипел я. – Лучше скажи мне, что Римс за чудовище такое. Раз ты отправил нас с Герцогом на самоубийство, то хоть потрудись объяснить, с какой целью это сделал. А я уже, в свою очередь, решу, хочу ли вышибить тебе мозги или нет.
Я взглянул на пистолет Валери, она всегда держала его в одном и том же месте, во внутреннем отверстии тумбочки, там нет дверцы и можно вытащить оружие за считаные секунды. Михаил заметил мой взгляд, лицо его стало чуть менее надменным, он понял, что на кону сейчас его собственная жизнь. И еще я заметил одну удивительную вещь, деталь, которую мог приметить только сейчас, Михаил и Римс были удивительно похожи. Схожие черты лица, схожая манера говорить. Это заставляет задуматься.
– Судя по взгляду, ты уже и так обо всем догадался, но спешу тебя заверить, Римс не мой родственник; по крайней мере, биологически, но мы, и вправду, являемся частью общей задумки, давнего плана одного человека, – Михаил говорил уверенно, но слова давались ему тяжело, было видно, что мы зашли на болезненную для него территорию. – Только Римс решил играть по правилам до самого конца, а я выбрал иной путь. Я хочу быть собой, а не частью чьей-то задумки. Думаю, тебе тоже знакомо это ощущение. Это все, что я могу тебе поведать сейчас. Теперь же вернемся к более важной теме…
– Что может быть важнее того, что произошло сегодня? Ты своими действиями буквально закопал нас, мы могли править городом, но вместо этого сидим в глухой обороне и ждем, когда правительство явится за нашими головами.
– Все так, – кивнул Михаил. – И это нам на руку. Теперь мяч на нашей территории. Нам только нужно правильно разыграть его. Первая часть плана остается без изменений, тебе нужно будет позаботиться о том, что мы уже обсуждали. А вот дальнейшие действия требуют корректировки. Мне нужно подумать. Доверьтесь мне. Я делаю все для того, чтобы каждый из нас получил то, что заслуживает. Наш собственный «рай». Без меня это недостижимо. Мираж в пустыне – не более.
В словах Михаила была чудовищная, бесчеловечная логика. Только он один способен остановить Римса, только он способен конкурировать с Тенебрисом. Но почему меня должно это волновать? Почему я должен вставать на его сторону? Когда я влез в эту историю, то думал совсем о другом. В моем воображении не рисовались ракеты, разрушающие Ин-де-Руин, не расцветал образ Римса, насмехающегося надо мной; и, конечно же, я никак не предвидел того, что начнется между мной и Валери. Тогда я еще воспринимал ее, как обычную зажравшуюся буржуа из богатой семьи, тогда она еще не волновала мое сердце. Теперь же все иначе. И мне нужно действовать исходя из того, что я чувствую сейчас.
– Почему я должен что-то для тебя делать?
– Потому что это тебе выгодно, – Михаил отвел взор от пистолета и посмотрел прямо мне в глаза. – Ты жив. Валери тоже. Я получил данные. Римс же совершил ошибку, проявив излишнее любопытство. Мы на шаг ближе к цели. «Рай на земле». Кто, если не мы? Скажи мне, Рихтер?
Что я должен на это ответить? Я перевел взгляд на Валери. В ее глазах не осталось и толики печали, теперь там горел огонь. Фанатичный огонь веры в наше дело, в «рай на земле». Я понял, что абсолютно беззащитен. Она не сбежит со мной, а я, в свою очередь, не смогу уйти без нее. Вот значит, как все оборачивается? Или собственная шкура, или любовь. Попал же я, однако. Видимо, моя личная месть Михаилу откладывается в долгий ящик. Ладно, засранец, пока что продолжим играть по твоим правилам, но при первой же возможности я всажу тебе пулю промеж глаз и заберу Валери. Пусть ненавидит меня, пусть упрекает, но я не дам ей сгинуть в этом месте.
Я посмотрел на свои руки, они больше не дрожали. Ненависть – лучший подавитель страха. Михаил, сам того не желая, дал мне новое оружие. Не против Римса. Пока нет. Против самого себя. Против той части меня, что хотела сбежать и спрятаться.
– Мы, – без особой охоты ответил я.
– Славно, – Михаил расслабился, не одному мне этот диалог давался тяжело, – тогда оставляю вас наедине. Спасибо за уделенное время.
Мы с Валери снова остались вдвоем. В клетке. Но теперь я ясно видел ее решетки. И того, кто держал ключ от нее. Пока я буду играть по правилам Михаила, но вместе с тем постараюсь уговорить Валери бросить всю эту затею. Если у меня ничего не выйдет, то заберу ее отсюда силой. Так я решил и так будет.
– Все хорошо? – тихо спросила Валери. – Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить сегодня столько ужасов. Ты можешь уйти, я не обижусь, но я за тобой не последую. Наша связь очень важна для меня, важнее почти всего на свете. Только вот я себя не прощу, если не пойду до конца в собственных устремлениях. Такая уж я. Прости.
– Я тоже, – тихо сказал я.
– Спасибо, – почти шепотом ответила она.
Время исправить мир, Мори
«93 год по календарю де Индра,
Тенебрис, Правительственная башня, зал совещаний».
Теперь у меня есть план. Совершенный и окончательный план. Я возвысился над миром и узрел общую картину. Если уж кому и суждено сделать этот мир совершенным, так это мне. Я сам взял на себя эту ответственность. Долгие годы я бегал от призраков прошлого, цеплялся за осколки реальности, которой уже давно не существует. Я был слаб и жалок. И я осознал это. Я снова вернул себе силы бороться за то, во что верю, ага.
В этом самом зале несколькими днями ранее я заложил основу своего будущего триумфа, тогда это казалось мне порывом отчаяния, но теперь я ясно вижу, что каждое мое действие обречено привести меня к моей цели. И день, ознаменовавший мою окончательную победу, принесет победу и всему человечеству. На этот счет у меня больше нет сомнений.
Уже почти одиннадцать часов ночи, где носит этого придурка Римса? Я дал ему простое поручение, дал армию, ракеты. Он получил от меня все, но умудрился так затянуть простое дело. Раньше я бы плюнул на его промах и дал бы дополнительное время, но не теперь. Я устал терпеть глупость своих подчиненных. Их дурные амбиции и интриги привели к тому, что мне пришлось сровнять с землей целый город. Экономический, блядь, центр Нового мира. Ладно, центр – сильно сказано, все-таки суммарный ВВП Тенебриса на голову превосходит таковой же Ин-де-Руина. Экономическим центром эту дыру стали звать из-за того, что туда стекаются всякие очкастые придурки, чтобы презентовать свои ебанутые технологии. Ну что ж, если их вытащат из-под завалов, то им придется переносить свои производства в Тенебрис. Только он может дать любому бизнесу гарантию абсолютной безопасности и стабильности.
– Ваше Высочество, – Нортист поклонился мне и протянул бокал шампанского, который я просил принести еще пять минут назад. Я сделал глоток, такой невероятно насыщенный тон, я бы сравнил это шампанское с миниатюрной женщиной гимнасткой. Странное сравнение, ага. Нужно пояснить, суть вот в чем…
– Император, – это уже Анна, соизволила почтить наше собрание своим присутствием. Странно, что она совершенно не возмущена моим новым титулом. Я, вообще-то, ожидал, что люди вокруг будут сопротивляться, особенно такие буйные, как Анна, но они приняли мою новую политику и мой титул, как данность. Что ж, тем лучше для них. Я подумывал убить каждого, кто осмелится что-то высказать мне.
– Садись слева, второй стул. Нортист займет первый.
– Как скажете.
Удивительная покорность от столь высокомерной женщины. Начинаешь, грешным делом, думать, а не замыслила ли эта самая женщина чего плохого… если бы она не была моей кровной родственницей, то отправилась бы вслед за бывшими правителями моих нынешних республик. Один Нортист меня радует. Его тупое подхалимство и желание всегда угождать немного раздражает, но он почти идеально справляется с любой работой, чем и заслужил первое кресло с левой стороны.
