- Попрощайся, - велел рыцарь, и мы с лавочником в один голос испуганно сказали «до свидания».
Мюфла посмотрел на меня искоса, еле заметно покачал головой и пошёл вон из лавки, а я засеменила следом за ним. Рыцарь без слов закинул меня в седло, и сам так же молча сел на своего коня, оглянувшись по сторонам. Это было явно лишним, потому что обычно оживлённая улица сейчас пустовала. Но зато во всех окнах торчали любопытные лица.
Когда мы выехали за город, я всё-таки решила поговорить. Нет, я не слишком уж разозлилась за вмешательство. Скорее, наоборот – это было приятно. Да и чувствовала я себя в полной безопасности, но всё-таки… всё-таки, это было неправильно. К тому же, мне было стыдно, что я чуть не пустила слезу перед чужим человеком. Даже не знаю, что на меня нашло. Наверное, сказались воспоминания о смерти папы… Точно, именно так. Иначе я ни за что бы не расплакалась.
- Зачем вы напугали господина Лабаля? – спросила я с укоризной. – Если вам не понравилось, как он смеётся, можно было просто сказать об этом.
- Пусть будет благодарен, что я ему сразу не дал по шее, - заявил рыцарь, даже не повернув голову в мою сторону.
- Что у вас за варварские методы! – не хотела, а вспылила я. – Вы не понимаете, что здесь – не столица?
- Не вижу разницы, - бросил он.
- Мы все здесь друг друга знаем, - попыталась я объяснить. – Эти люди знают меня и моего отца много лет. Я росла у них на глазах, поэтому они и относятся ко мне… как к своей, - закончила я немного неуверенно, и Мюфла тут же уловил это.
- К своей? Скажите лучше, что они вас ни во что не ставят. А живут-то они на вашей земле, между прочим. Я бы взвинтил им аренду. Раз в десять. Чтобы знали, кто тут хозяин.
- Всё не совсем так, - сказала я после небольшой заминки. – Земля не совсем моя. Сегюр – да, Фиалковая низина – да. А город… я сдала эти земли в аренду на тридцать девять лет и передала право пользования городскому совету. Так что теперь арендную плату устанавливают сами горожане, а я уже получила фиксированную сумму…
- Это вы сглупили, - заявил рыцарь. – Ваш отец никогда такого бы не сделал.
- Папа был на войне! – возмутилась я. – А мне нужны были деньги. Вам, может, не известно, что вилланы могут вырастить пшеницу, рожь, яблоки – если будет урожайный год, но не могут купить сахар, мёд, лекарства, уголь и дрова. Даже кузнец закупает руду через северных поставщиков. И на всё это нужны деньги. Мы пытаемся поставить на поток продажу шерсти, но на это нужно время, а деньги необходимы сейчас и сразу.
- Вы ещё и своих вилланов содержите, - сказал он и скривился. – А ведь это они должны содержать вас.
- Это моё дело, и мои люди, - обиделась я. – Речь идёт о том, что вы ведёте себя так, что перессорите меня со всеми.
- Невелика потеря, - отозвался он. – Они и так вам не друзья. Расскажите-ка, что вы не поделили с детишками того труса, который к вам приставал. И помните, - тут он соизволил обернуться ко мне и поднял указательный палец, будто грозил младенцу, - лжи не потерплю. Только правду и ничего, кроме правды.
- Да вы уже надоели со своими обвинениями, - не сдержалась я. – Какой обман?! Вы хотели, чтобы я указала короткую дорогу какому-то головорезу с тесаком? А если бы вы оказались разбойником?! Мои люди пострадали бы…
В одну секунду мужчина схватил меня за шею пониже затылка и притянул к себе. Я только пискнула, уткнувшись лицом ему в грудь и чувствуя, что вылечу из седла, если он меня отпустит. Шёлковая рубашка прильнула к моей щеке, и я ощутила незнакомый запах – очень приятный, свежий и горьковатый, как морозное утро. Амбра – вот что это было. Когда-то папа тоже пользовался такими благовониями. У меня до сих пор хранился гранёный пузырёк с клеймом королевского парфюмера.
- Какая вы предусмотрительная, леди, - произнёс тем временем рыцарь мне на ухо, хотя шептаться на пустой дороге не было необходимости. – Только где была ваша предусмотрительность, когда вы доверились незнакомому человеку? Мне, то есть?
- В-вам? – переспросила я, заикаясь и возвращаясь в реальность после мыслей о шёлковой рубашке и королевских духах.
Пока лошади шли бок о бок, можно было не бояться упасть, но если одной из них вздумается ускорить шаг…
- С чего бы мне вам не доверять? – я уцепилась за луку, стараясь сохранить равновесие, а Мюфла по прежнему держал меня за шею, и пальцы у него были железные. – Вы – друг моего отца, вы привезли письмо и деньги… - я говорила всё тише, и наконец, совсем умолкла.
- А вы спросили у меня документы? – поинтересовался рыцарь. – Вы не подумали о том, что я – и правда разбойник? Прикончил вашего Мюфла или украл у него письмо и шкатулку, и решил втереться в доверие к богатенькой наследнице.
- Если бы вы были вором, - заметила я, стараясь не показать, как перетрусила, - то забрали бы все деньги. А вы не взяли ни одной монетки. Я ещё не поблагодарила вас за это.
- Очень вовремя с благодарностями, - проворчал он и отпустил меня, понукая коня идти вперёд.
Я тут же села ровно и перевела дыханье, таращась в спину рыцарю, и мало что видела кроме его чудовищной сабли.
- Вы доверчивы, наивны, - перечислял он, не оглядываясь, - не говоря уже о том, что поехали одна, с деньгами… Да вам бы тут голову свернули в два счета, чтобы ограбить по-тихому.
- Не такая уж большая сумма, - возразила я.
- Поверьте, я видел, как убивали и за меньшее, - отрезал он. – Ваш отец знал, что делал, когда просил меня позаботиться о вас. И я выполню его просьбу, даже если вы затопочете ножками и заплачете.
- Не собиралась делать ни того, ни другого, - гневно сказала я ему вслед.
- Ну да, - он хмыкнул через плечо. – Видел я, как вы сегодня чуть не разревелись прямо на площади.
- Это… это другое!..
- Само собой, - кивнул он. – Рассказывайте про вашего друга и его отпрысков. Клод и Ленард, кажется?
- Да, Клод и Ленард Рубертун, - сказала я словно против воли. Конечно, ссора с соседями была только моим делом, и это дело уже рассмотрели в суде и признали меня виновной. И, конечно же, я так и кипела после очередной, совсем не рыцарской, выходки но промолчать не смогла. Потому что тоже считала, что не слишком уж я и виновата. – Видите ли, мои земли – они идут до самой реки, к Фиалковой низине… Там заливные луга, я планирую в этом году выпустить там овец…
- Ближе к делу, - поторопил меня рыцарь, и было понятно, что ему ну нисколько не интересны мои овцы и мои планы по их выращиванию.
- И так ближе, - огрызнулась я. – Вобщем, я долго не могла освоить Фиалковую низину. Во-первых, у меня не было столько овец, чтобы им понадобился второй луг, а во-вторых, надо было сначала построить мост… Но в этом году мы начали строить мост!..
- Ещё ближе к делу, - раздражённо повторил Мюфла.
- Мои соседи – Рубертуны и Дофо подали прошение в городской совет, чтобы меня обязали продать эти земли, или чтобы их изъяли безвозмездно, потому что земля простаивает…
- Какой бред.
- Совершенно согласна! – пылко поддержала я. – В этом году я намерена занять луг, так и сказала в совете, и совет принял мою сторону.
- Но только не соседи? – догадался рыцарь.
Теперь он слушал меня очень внимательно и даже придержал коня, чтобы ехать рядом. И не поверишь, что только что пугал меня, таская за шею.
- Н-ну… - протянула я, предавая свои гордость и самолюбие окончательно и бесповоротно. – Видите ли, я – единственная наследница Сегюра. Моя мать умерла десять лет назад, несчастный случай… Отец много лет был на войне, и теперь его тоже нет… А в наших краях не принято, чтобы женщина хозяйничала. Если только вдова… Женщина должна вышивать, молиться, быть примерной женой… - я помолчала немного, собираясь с мыслями, а потом продолжала: - Пока папа был на войне, я могла распоряжаться землями от его имени, и никто не смел меня упрекать. А когда пришло известие о его смерти, мне так и сказали, что теперь придётся либо искать опекуна, либо…
Я снова замялась, но сэр Мюфла подсказал:
- Либо выйти замуж.
- Да, - ответила я и почувствовала, что краснею до ушей.
Это было очень неприятно – краснеть, когда на тебя так внимательно смотрят. Вот зачем на меня смотреть, скажите на милость? Я паяц на ярмарке, что ли?
- Но этот вопрос уже решён, - сказала я быстро и наклонилась, сделав вид, что мне понадобилось что-то найти в седельной сумке. – Через месяц я выхожу замуж.
- За своего дружка Рубертена?
- Не говорите глупостей, - возмутилась я. - Господин Рубертен давно и счастливо женат. Нет, я выхожу замуж за Эдварда Дофо.
- Выбрали вторую семью? – уточнил рыцарь.
- Да, они… более приятны, - сказала я и снова покраснела, как рак. – Но Рубертуны обиделись. По-моему, они хотели, чтобы я выбрала Клода или Ленарда, и… попытались убедить меня разорвать помолвку с Эдвардом.
- Вы отказались?
- И очень решительно, - подтвердила я. – А они очень решительно настаивали, поэтому мне пришлось взять в руки дубинку.
- Вы их так сильно покалечили?
- Не слушайте господина Румьера! – я даже замахала рукой. – Всего-то пару синяков поставила. Но для штрафа достаточно и одного синяка.
- Штраф можно было обжаловать, - напомнил Мюфла.
- Не думаю, что это разумно, - я покачала головой. – Возможно, где-то в столице и приняли бы сторону женщины, но в наших краях я оказалась бы правой, только если бы пострадала. Прошу простить, но быть пострадавшей мне не хотелось.
Некоторое время мы ехали молча, а потом рыцарь сказал:
- Вы правильно поступили, - он задумчиво поскрёб подбородок и так же задумчиво посмотрел на меня, а потом в небо. – С замужеством, я имею в виду.
С замужеством?! И только с ним? А что насчёт остального? Всё – ошибка? Я чуть не заскрипела зубами, но благородные девицы зубами не скрипят, так что пришлось ограничиться свирепым взглядом. Которого, впрочем, рыцарь не заметил.
- Тогда мне тем более надо пожить здесь, - подытожил он.
- Нет необходимости… - сказала я как можно твёрже, но мои слова не были услышаны.
- Буду жить здесь до вашей свадьбы, - сказал Мюфла тоном, не терпящим возражений. - Должен же я выполнить последнее желание вашего отца.
Упоминание о воле отца тут же превратило меня в покорную овечку. Пусть делает, что хочет, лишь бы не узнал, чего на самом деле хотел мой папа.
- Хорошо, - произнесла я с тяжёлым вздохом. - Разрешаю вам жить в Сегюре до моей свадьбы.
- Хорошо, что вы не стали спорить, - ответил Мюфла, поправляя саблю за спиной. – Потому что споры ничего бы не изменили. И потрудитесь пригласить этого своего Эдварда, чтобы я на него посмотрел.
Потрудитесь пригласить!..
Несмотря на то, что я решила вести себя с сэром Мюфла, как благовоспитанная девица, всё равно не смогла не назвать его хотя бы мысленно Бараном.
Он считал, что раз мой папа попросил его помочь, то теперь он хозяин в Сегюре?
Разумеется, я никого не стала приглашать. И не только потому, что не хотела выполнять приказы какого-то варвара, в котором мой отец увидел кучу добродетелей и достоинств, а потому что… это мне не хотелось видеть своего жениха. Да, надо было признать, что Эдвард – совсем не тот, кого я хотела бы видеть своим мужем. Но он лучше, чем сопляк Клод или его несносный брат. Только знать об этом некоторым сэрам совсем незачем.
По приезду в замок я отдала лошадь мальчишке, служившему на конюшне, и была очень удивлена, когда сэр Мюфла отказался от помощи слуги и решил разнуздать и почистить своего коня сам.
Пожав плечами – пусть занимается, чем угодно – я отправилась помогать кормилице, которая как раз решила вытащить на солнце перины и подушки.
Это была – так себе работа. Скорее, отдых. Мы разложили матрасы на лавках во дворе и лениво постукивали по ним палками, переговариваясь вполголоса и наблюдая за рыцарем, который, и правда, решил позаботиться о коне сам.
- Смотри-ка, умеет, - заметила кормилица и подтолкнула меня локтём в бок. – Разве не странно, что у благородного господина нет даже оруженосца?
- Зачем ему оруженосец? – ответила я, тоже косясь на гостя. – У него из оружия – тесак и два кулака. Вполне справится сам.
Но где-то в глубине души тенькнула тревожно птичка-синичка – а тот ли это человек, за которого он себя выдаёт? Фу, конечно же, тот. Стал бы он напоминать о моей доверчивости, если бы был вором или разбойником?
А ведь я так и не спросила у него верительных документов…
В это время господин рыцарь, сняв с коня седло, бросил его на камни двора и начал расстёгивать свою чёрную шёлковую рубашку.
Мы с кормилицей позабыли махать палками и уставились на это зрелище, а посмотреть было на что.
Моя нянюшка, которой в этом году исполнилось пятьдесят, вдруг закашлялась, и мне пришлось постучать её по спине.
- Небеса святые, - только и сказала кормилица, когда смогла говорить.
- При чем тут небеса? – произнесла я сквозь зубы. – Тут, скорее, дьявол постарался.
В самом деле, голый до пояса сэр Мюфла мог ввести в искушение и столетнюю старуху. Я почувствовала, как у меня предательски загорелись щёки, и с сожалением подумала, что когда в нашу первую брачную ночь Эдвард разденется, вряд ли я буду разглядывать его с таким…
С таким – с чем? С вожделением?!.
Второй раз «фу»!
Но если бы моим мужем стал сэр Мюфла… Я с преувеличенным усердием принялась колошматить перины, и кормилица, нехотя, присоединилась ко мне, но продолжала посматривать на рыцаря.
- Бог с тобой, - сказала она мне. – К чему вспоминаешь нечисть? Наши тела дарованы нам небесами. К этому господину небеса были о-очень щедры.
- Даже слишком, - сказала я злее, чем хотела, и не удержалась – снова посмотрела на рыцаря, который как раз начал орудовать скребком.
Господи! Этот человек, казалось, состоял из одних мускулов! А руки у него были толще, чем мои ноги. То-то он с такой лёгкостью усаживал меня в седло. Я вспомнила, как эти руки касались моей талии, а потом и шеи, и принялась так лупить перины, что полетели перья.
- Эй, поспокойнее, моя козочка, - сказала кормилица, - вы так все матрасы нам перепортите. Потише, потише, а то даже раскраснелись…
То, что она назвала меня ласково – козочка, душевного равновесия мне не добавило. Тут ещё появились две девицы с охапками хвороста и, конечно же, уставились на сэра Мюфла, который скрёб своего коня с таким старанием, будто тот был из золота.
Хворосту полагалось поскорее отправиться в кухню, но девицы словно забыли об этом. Они встали двумя столбиками и зашептались, прикрывая рты руками. Смешные! Посчитали, что если шепчутся – то никто их не заметит?
Или наоборот – рассчитывали, что заметит?
Я замерла с поднятой палкой, наблюдая за этими бесстыдницами, и тут сэр Мюфла оглянулся. Девицы захихикали, и у одной сразу же рассыпалась вязанка. Они принялись подбирать хворостины, но больше рассыпали, чем подбирали. И новорождённому ягнёнку стало бы понятно, для чего всё это затеяно.
- Что-то они слишком увлеклись, - прищёлкнула языком кормилица.
А добрый и благородный сэр (по мнению папочки) соизволил заметить внимание девиц и усмехнулся. Да, я зря обругала Эдварда. Не дай Бог получить такого мужа, как сэр Баран! Он сразу задерёт нос и будет тут всем командовать, даром, что ничего не понимает в деревенском хозяйстве. И на девиц будет заглядываться. И не только заглядываться.
Какая гадость, между прочим! Я с размаху треснула палкой по матрасу, промахнулась, и удар пришёлся по лавке, больно отозвавшись в ладонь.
Мюфла посмотрел на меня искоса, еле заметно покачал головой и пошёл вон из лавки, а я засеменила следом за ним. Рыцарь без слов закинул меня в седло, и сам так же молча сел на своего коня, оглянувшись по сторонам. Это было явно лишним, потому что обычно оживлённая улица сейчас пустовала. Но зато во всех окнах торчали любопытные лица.
Когда мы выехали за город, я всё-таки решила поговорить. Нет, я не слишком уж разозлилась за вмешательство. Скорее, наоборот – это было приятно. Да и чувствовала я себя в полной безопасности, но всё-таки… всё-таки, это было неправильно. К тому же, мне было стыдно, что я чуть не пустила слезу перед чужим человеком. Даже не знаю, что на меня нашло. Наверное, сказались воспоминания о смерти папы… Точно, именно так. Иначе я ни за что бы не расплакалась.
- Зачем вы напугали господина Лабаля? – спросила я с укоризной. – Если вам не понравилось, как он смеётся, можно было просто сказать об этом.
- Пусть будет благодарен, что я ему сразу не дал по шее, - заявил рыцарь, даже не повернув голову в мою сторону.
- Что у вас за варварские методы! – не хотела, а вспылила я. – Вы не понимаете, что здесь – не столица?
- Не вижу разницы, - бросил он.
- Мы все здесь друг друга знаем, - попыталась я объяснить. – Эти люди знают меня и моего отца много лет. Я росла у них на глазах, поэтому они и относятся ко мне… как к своей, - закончила я немного неуверенно, и Мюфла тут же уловил это.
- К своей? Скажите лучше, что они вас ни во что не ставят. А живут-то они на вашей земле, между прочим. Я бы взвинтил им аренду. Раз в десять. Чтобы знали, кто тут хозяин.
- Всё не совсем так, - сказала я после небольшой заминки. – Земля не совсем моя. Сегюр – да, Фиалковая низина – да. А город… я сдала эти земли в аренду на тридцать девять лет и передала право пользования городскому совету. Так что теперь арендную плату устанавливают сами горожане, а я уже получила фиксированную сумму…
- Это вы сглупили, - заявил рыцарь. – Ваш отец никогда такого бы не сделал.
- Папа был на войне! – возмутилась я. – А мне нужны были деньги. Вам, может, не известно, что вилланы могут вырастить пшеницу, рожь, яблоки – если будет урожайный год, но не могут купить сахар, мёд, лекарства, уголь и дрова. Даже кузнец закупает руду через северных поставщиков. И на всё это нужны деньги. Мы пытаемся поставить на поток продажу шерсти, но на это нужно время, а деньги необходимы сейчас и сразу.
- Вы ещё и своих вилланов содержите, - сказал он и скривился. – А ведь это они должны содержать вас.
- Это моё дело, и мои люди, - обиделась я. – Речь идёт о том, что вы ведёте себя так, что перессорите меня со всеми.
- Невелика потеря, - отозвался он. – Они и так вам не друзья. Расскажите-ка, что вы не поделили с детишками того труса, который к вам приставал. И помните, - тут он соизволил обернуться ко мне и поднял указательный палец, будто грозил младенцу, - лжи не потерплю. Только правду и ничего, кроме правды.
- Да вы уже надоели со своими обвинениями, - не сдержалась я. – Какой обман?! Вы хотели, чтобы я указала короткую дорогу какому-то головорезу с тесаком? А если бы вы оказались разбойником?! Мои люди пострадали бы…
В одну секунду мужчина схватил меня за шею пониже затылка и притянул к себе. Я только пискнула, уткнувшись лицом ему в грудь и чувствуя, что вылечу из седла, если он меня отпустит. Шёлковая рубашка прильнула к моей щеке, и я ощутила незнакомый запах – очень приятный, свежий и горьковатый, как морозное утро. Амбра – вот что это было. Когда-то папа тоже пользовался такими благовониями. У меня до сих пор хранился гранёный пузырёк с клеймом королевского парфюмера.
- Какая вы предусмотрительная, леди, - произнёс тем временем рыцарь мне на ухо, хотя шептаться на пустой дороге не было необходимости. – Только где была ваша предусмотрительность, когда вы доверились незнакомому человеку? Мне, то есть?
- В-вам? – переспросила я, заикаясь и возвращаясь в реальность после мыслей о шёлковой рубашке и королевских духах.
Пока лошади шли бок о бок, можно было не бояться упасть, но если одной из них вздумается ускорить шаг…
- С чего бы мне вам не доверять? – я уцепилась за луку, стараясь сохранить равновесие, а Мюфла по прежнему держал меня за шею, и пальцы у него были железные. – Вы – друг моего отца, вы привезли письмо и деньги… - я говорила всё тише, и наконец, совсем умолкла.
- А вы спросили у меня документы? – поинтересовался рыцарь. – Вы не подумали о том, что я – и правда разбойник? Прикончил вашего Мюфла или украл у него письмо и шкатулку, и решил втереться в доверие к богатенькой наследнице.
- Если бы вы были вором, - заметила я, стараясь не показать, как перетрусила, - то забрали бы все деньги. А вы не взяли ни одной монетки. Я ещё не поблагодарила вас за это.
- Очень вовремя с благодарностями, - проворчал он и отпустил меня, понукая коня идти вперёд.
Я тут же села ровно и перевела дыханье, таращась в спину рыцарю, и мало что видела кроме его чудовищной сабли.
- Вы доверчивы, наивны, - перечислял он, не оглядываясь, - не говоря уже о том, что поехали одна, с деньгами… Да вам бы тут голову свернули в два счета, чтобы ограбить по-тихому.
- Не такая уж большая сумма, - возразила я.
- Поверьте, я видел, как убивали и за меньшее, - отрезал он. – Ваш отец знал, что делал, когда просил меня позаботиться о вас. И я выполню его просьбу, даже если вы затопочете ножками и заплачете.
- Не собиралась делать ни того, ни другого, - гневно сказала я ему вслед.
- Ну да, - он хмыкнул через плечо. – Видел я, как вы сегодня чуть не разревелись прямо на площади.
- Это… это другое!..
- Само собой, - кивнул он. – Рассказывайте про вашего друга и его отпрысков. Клод и Ленард, кажется?
- Да, Клод и Ленард Рубертун, - сказала я словно против воли. Конечно, ссора с соседями была только моим делом, и это дело уже рассмотрели в суде и признали меня виновной. И, конечно же, я так и кипела после очередной, совсем не рыцарской, выходки но промолчать не смогла. Потому что тоже считала, что не слишком уж я и виновата. – Видите ли, мои земли – они идут до самой реки, к Фиалковой низине… Там заливные луга, я планирую в этом году выпустить там овец…
- Ближе к делу, - поторопил меня рыцарь, и было понятно, что ему ну нисколько не интересны мои овцы и мои планы по их выращиванию.
- И так ближе, - огрызнулась я. – Вобщем, я долго не могла освоить Фиалковую низину. Во-первых, у меня не было столько овец, чтобы им понадобился второй луг, а во-вторых, надо было сначала построить мост… Но в этом году мы начали строить мост!..
- Ещё ближе к делу, - раздражённо повторил Мюфла.
- Мои соседи – Рубертуны и Дофо подали прошение в городской совет, чтобы меня обязали продать эти земли, или чтобы их изъяли безвозмездно, потому что земля простаивает…
- Какой бред.
- Совершенно согласна! – пылко поддержала я. – В этом году я намерена занять луг, так и сказала в совете, и совет принял мою сторону.
- Но только не соседи? – догадался рыцарь.
Теперь он слушал меня очень внимательно и даже придержал коня, чтобы ехать рядом. И не поверишь, что только что пугал меня, таская за шею.
- Н-ну… - протянула я, предавая свои гордость и самолюбие окончательно и бесповоротно. – Видите ли, я – единственная наследница Сегюра. Моя мать умерла десять лет назад, несчастный случай… Отец много лет был на войне, и теперь его тоже нет… А в наших краях не принято, чтобы женщина хозяйничала. Если только вдова… Женщина должна вышивать, молиться, быть примерной женой… - я помолчала немного, собираясь с мыслями, а потом продолжала: - Пока папа был на войне, я могла распоряжаться землями от его имени, и никто не смел меня упрекать. А когда пришло известие о его смерти, мне так и сказали, что теперь придётся либо искать опекуна, либо…
Я снова замялась, но сэр Мюфла подсказал:
- Либо выйти замуж.
- Да, - ответила я и почувствовала, что краснею до ушей.
Это было очень неприятно – краснеть, когда на тебя так внимательно смотрят. Вот зачем на меня смотреть, скажите на милость? Я паяц на ярмарке, что ли?
- Но этот вопрос уже решён, - сказала я быстро и наклонилась, сделав вид, что мне понадобилось что-то найти в седельной сумке. – Через месяц я выхожу замуж.
- За своего дружка Рубертена?
- Не говорите глупостей, - возмутилась я. - Господин Рубертен давно и счастливо женат. Нет, я выхожу замуж за Эдварда Дофо.
- Выбрали вторую семью? – уточнил рыцарь.
- Да, они… более приятны, - сказала я и снова покраснела, как рак. – Но Рубертуны обиделись. По-моему, они хотели, чтобы я выбрала Клода или Ленарда, и… попытались убедить меня разорвать помолвку с Эдвардом.
- Вы отказались?
- И очень решительно, - подтвердила я. – А они очень решительно настаивали, поэтому мне пришлось взять в руки дубинку.
- Вы их так сильно покалечили?
- Не слушайте господина Румьера! – я даже замахала рукой. – Всего-то пару синяков поставила. Но для штрафа достаточно и одного синяка.
- Штраф можно было обжаловать, - напомнил Мюфла.
- Не думаю, что это разумно, - я покачала головой. – Возможно, где-то в столице и приняли бы сторону женщины, но в наших краях я оказалась бы правой, только если бы пострадала. Прошу простить, но быть пострадавшей мне не хотелось.
Некоторое время мы ехали молча, а потом рыцарь сказал:
- Вы правильно поступили, - он задумчиво поскрёб подбородок и так же задумчиво посмотрел на меня, а потом в небо. – С замужеством, я имею в виду.
С замужеством?! И только с ним? А что насчёт остального? Всё – ошибка? Я чуть не заскрипела зубами, но благородные девицы зубами не скрипят, так что пришлось ограничиться свирепым взглядом. Которого, впрочем, рыцарь не заметил.
- Тогда мне тем более надо пожить здесь, - подытожил он.
- Нет необходимости… - сказала я как можно твёрже, но мои слова не были услышаны.
- Буду жить здесь до вашей свадьбы, - сказал Мюфла тоном, не терпящим возражений. - Должен же я выполнить последнее желание вашего отца.
Упоминание о воле отца тут же превратило меня в покорную овечку. Пусть делает, что хочет, лишь бы не узнал, чего на самом деле хотел мой папа.
- Хорошо, - произнесла я с тяжёлым вздохом. - Разрешаю вам жить в Сегюре до моей свадьбы.
- Хорошо, что вы не стали спорить, - ответил Мюфла, поправляя саблю за спиной. – Потому что споры ничего бы не изменили. И потрудитесь пригласить этого своего Эдварда, чтобы я на него посмотрел.
Потрудитесь пригласить!..
Несмотря на то, что я решила вести себя с сэром Мюфла, как благовоспитанная девица, всё равно не смогла не назвать его хотя бы мысленно Бараном.
Он считал, что раз мой папа попросил его помочь, то теперь он хозяин в Сегюре?
Разумеется, я никого не стала приглашать. И не только потому, что не хотела выполнять приказы какого-то варвара, в котором мой отец увидел кучу добродетелей и достоинств, а потому что… это мне не хотелось видеть своего жениха. Да, надо было признать, что Эдвард – совсем не тот, кого я хотела бы видеть своим мужем. Но он лучше, чем сопляк Клод или его несносный брат. Только знать об этом некоторым сэрам совсем незачем.
По приезду в замок я отдала лошадь мальчишке, служившему на конюшне, и была очень удивлена, когда сэр Мюфла отказался от помощи слуги и решил разнуздать и почистить своего коня сам.
Пожав плечами – пусть занимается, чем угодно – я отправилась помогать кормилице, которая как раз решила вытащить на солнце перины и подушки.
Это была – так себе работа. Скорее, отдых. Мы разложили матрасы на лавках во дворе и лениво постукивали по ним палками, переговариваясь вполголоса и наблюдая за рыцарем, который, и правда, решил позаботиться о коне сам.
- Смотри-ка, умеет, - заметила кормилица и подтолкнула меня локтём в бок. – Разве не странно, что у благородного господина нет даже оруженосца?
- Зачем ему оруженосец? – ответила я, тоже косясь на гостя. – У него из оружия – тесак и два кулака. Вполне справится сам.
Но где-то в глубине души тенькнула тревожно птичка-синичка – а тот ли это человек, за которого он себя выдаёт? Фу, конечно же, тот. Стал бы он напоминать о моей доверчивости, если бы был вором или разбойником?
А ведь я так и не спросила у него верительных документов…
В это время господин рыцарь, сняв с коня седло, бросил его на камни двора и начал расстёгивать свою чёрную шёлковую рубашку.
Мы с кормилицей позабыли махать палками и уставились на это зрелище, а посмотреть было на что.
Моя нянюшка, которой в этом году исполнилось пятьдесят, вдруг закашлялась, и мне пришлось постучать её по спине.
- Небеса святые, - только и сказала кормилица, когда смогла говорить.
- При чем тут небеса? – произнесла я сквозь зубы. – Тут, скорее, дьявол постарался.
В самом деле, голый до пояса сэр Мюфла мог ввести в искушение и столетнюю старуху. Я почувствовала, как у меня предательски загорелись щёки, и с сожалением подумала, что когда в нашу первую брачную ночь Эдвард разденется, вряд ли я буду разглядывать его с таким…
С таким – с чем? С вожделением?!.
Второй раз «фу»!
Но если бы моим мужем стал сэр Мюфла… Я с преувеличенным усердием принялась колошматить перины, и кормилица, нехотя, присоединилась ко мне, но продолжала посматривать на рыцаря.
- Бог с тобой, - сказала она мне. – К чему вспоминаешь нечисть? Наши тела дарованы нам небесами. К этому господину небеса были о-очень щедры.
- Даже слишком, - сказала я злее, чем хотела, и не удержалась – снова посмотрела на рыцаря, который как раз начал орудовать скребком.
Господи! Этот человек, казалось, состоял из одних мускулов! А руки у него были толще, чем мои ноги. То-то он с такой лёгкостью усаживал меня в седло. Я вспомнила, как эти руки касались моей талии, а потом и шеи, и принялась так лупить перины, что полетели перья.
- Эй, поспокойнее, моя козочка, - сказала кормилица, - вы так все матрасы нам перепортите. Потише, потише, а то даже раскраснелись…
То, что она назвала меня ласково – козочка, душевного равновесия мне не добавило. Тут ещё появились две девицы с охапками хвороста и, конечно же, уставились на сэра Мюфла, который скрёб своего коня с таким старанием, будто тот был из золота.
Хворосту полагалось поскорее отправиться в кухню, но девицы словно забыли об этом. Они встали двумя столбиками и зашептались, прикрывая рты руками. Смешные! Посчитали, что если шепчутся – то никто их не заметит?
Или наоборот – рассчитывали, что заметит?
Я замерла с поднятой палкой, наблюдая за этими бесстыдницами, и тут сэр Мюфла оглянулся. Девицы захихикали, и у одной сразу же рассыпалась вязанка. Они принялись подбирать хворостины, но больше рассыпали, чем подбирали. И новорождённому ягнёнку стало бы понятно, для чего всё это затеяно.
- Что-то они слишком увлеклись, - прищёлкнула языком кормилица.
А добрый и благородный сэр (по мнению папочки) соизволил заметить внимание девиц и усмехнулся. Да, я зря обругала Эдварда. Не дай Бог получить такого мужа, как сэр Баран! Он сразу задерёт нос и будет тут всем командовать, даром, что ничего не понимает в деревенском хозяйстве. И на девиц будет заглядываться. И не только заглядываться.
Какая гадость, между прочим! Я с размаху треснула палкой по матрасу, промахнулась, и удар пришёлся по лавке, больно отозвавшись в ладонь.
