- Ты злишься, - угадал Реджи. – Ты всегда смотрела, как голодный хомячок, когда злилась.
- Веди себя прилично, - прошипела я.
- Что же неприличного я сказал? – не унимался Реджинальд. – Раньше мои слова про хомячка тебя смешили. Что изменилось сейчас? То, что ты станешь графиней, а я - твоим слугой?
- Вовсе нет! – возмутилась я.
- Не обольщайся, Бланш, - Реджи надел на голову бобровую шапку, которую держал в руках, - этот брак – вовсе не счастье и богатство, о которых ты мечтаешь.
«Откуда тебе известно, о чем я мечтаю?» - мой вопрос остался невысказанным, потому что Реджинальд ушел, даже не попрощавшись.
Коврижка была испечена, остужена, разрезана на ломтики и щедро посыпана сахарной пудрой. Господин Маффино предложил под неё деревянный сундучок с медными клепками, и выложил дно сундучка алой тканью. Прижимая подарок к груди, я вышла из лавки уже в сумерках. Фонарщик пробирался через сугробы, зажигая огни, а снегопад всё не переставал. Как будто в эту зиму небеса решили щедро одарить нас снегом на десять лет вперед. Дети радовались больше всех – то и дело мне приходилось уворачиваться от снежков, которыми они перебрасывались. Мальчишки весело ныряли в белоснежные груды и барахтались там, на потеху девочкам, которые не спешили участвовать в шумных мальчишеских играх, ревниво оберегая свои пальтишки, накидки и меховые пелеринки.
Я ничуть не удивилась, когда из переулка навстречу мне шагнул Реджи. Поэтому он и не попрощался – решил продолжить разговор и подкарауливал, когда отправлюсь домой. Сделав вид, что не замечаю его, я свернула к центральным кварталам.
- Несешь сладости де Конмору? – немедленно догадался Реджи. – Он их не любит, зря стараешься.
- Не съест сам – пожертвует бедным, - ровно ответила я, но слова Реджинальда больно меня задели. И в самом деле – для чего графу мои жалкие сладости? Он и похвалил-то их лишь для того, чтобы о его жене не говорили презрительно. Пусть даже это жена на год.
- Нам надо поговорить, не убегай от меня, Бланш, - тропинка была узкая, и Реджинальд, пытаясь иди рядом со мной, то и дело черпал сапогами снег, проваливаясь в сугробы. В конце концов, ему это надоело, и он остановил меня, бесцеремонно ухватив за плечо.
Сбросив его руку, я выразительно посмотрела ему прямо в глаза, но он не понял или сделал вид, что не понял, и придержал меня на сей раз за локоть, чтобы я не уходила.
- Теперь я служу у него, - заговорил Реджи пылко, - и много чего слышу и знаю. Он наплел тебе чего-то там, Бланш, а ты и поверила. Он женился на тебе лишь на год, потому что на этом настаивает его невеста!
Всё же ему удалось завладеть моим вниманием. Я перестала вырываться. Откуда Реджи знает об этом? Граф просил хранить все в тайне… Неужели, матушка рассказала?! Мне стало и горько, и обидно. Прижимая сундучок, я стояла на тропинке, а снег все сыпал и сыпал, налипая на ресницы.
- Видишь, все не так, как кажется, - сказал Реджи ласково. – Откажись, Бланш. Пусть ищет себе другую жену и играет в свои темные игры, раз уж ему так хочется. Но без тебя.
- Откуда ты узнал о невесте и браке на год?
- Он сам об этом рассказывает, - бросил Реджи презрительно. – И мерзко посмеивается при этом. Не позволяй, чтобы над тобой смеялись, Бланш. Откажись!
Невозможно выразить, какая тяжесть свалилась с моей души, когда я узнала, что не матушка всему виной. Да как я только могла подумать, что она выдаст мои тайны? Вернее, наши с графом тайны… Но зачем граф просил меня молчать, если сам рассказывает об этом?
- Милорд де Конмор рассказал об этом тебе? – спросила я у Реджи.
- Да он это всем уже разболтал! – в сердцах ответил он. – Еще немного, и ты станешь посмешищем в Ренне. О тебе будут говорить, что ты продалась! О тебе и так болтают невесть что, не добавляй новых сплетен.
Я медленно высвободилась из его пальцев:
- Если кому-то нравится болтать – не смогу их остановить. Но я обещала милорду, что стану его женой. И пока он сам не захочет расторгнуть нашего договора, первой слово я не нарушу.
- Бла-анш! – почти простонал Реджинальд.
- Оставим этот разговор, - я пошла дальше, и Реджи потащился за мной, как собачонка на привязи.
После угрюмого молчания он сказал уже совсем другим тоном:
- Если хочешь, давай отнесу ему твой подарок.
Если он был нанят посыльным, то отдать ему сундучок было бы самым разумным, но что-то во мне противилось этому.
- Нет, благодарю, - ответила я, - не хочу тебя утруждать. К тому же, я всё равно хотела прогуляться.
- Как же, хотела! – фыркнул Реджи. – Да ты вся продрогла! Твоя накидка – на рыбьем меху. Что же жених не подарил теплой одежды? Или не дал денег, чтобы купить новую?
Я резко остановилась и обернулась, встав с ним лицом к лицу.
- Реджи…
- Да? – он смотрел с надеждой. Наверное, ожидал, что я одумаюсь.
- Мы с тобой были хорошими друзьями в детстве, и сейчас я была рада твоему возвращению… Но если ты будешь оскорблять моего жениха, я – клянусь! – никогда больше не заговорю с тобой.
Не дожидаясь ответа, я почти бегом преодолела улицу, выйдя к графскому дому. Реджинальд догнал меня и преградил дорогу.
- Не сердись, Бланш, - попросил он. – Я сам не знаю, что молотит мой проклятый язык. Но у меня в голове что-то разладилось, когда я узнал о твоей свадьбе.
- Как бы то ни было, это моя свадьба. И тебя она не касается.
- Жестоко ты со мной, - только и ответил он.
Я почувствовала угрызения совести. Это же Реджи – мой товарищ по детским играм, мой бывший сосед, мы выросли вместе, когда-то у нас не было секретов друг от друга. Почему же сейчас между нами такая пропасть?
- Нет, не жестока, - сказала я через силу.
- Как же это назвать? – Реджи раскинул руки, ожидая ответа.
- Я ничего тебе не обещала Реджинальд. Ничего у тебя не просила. В чем ты меня обвиняешь? Чего требуешь, если я уже дала тебе ответы на все вопросы?
- Но как же мы, Бланш? Ты пожертвуешь нашим счастьем в угоду своим… сёстрам?
Он явно собирался сказать о Констанце и Анне что-то нелицеприятное, но вовремя сдержался, но я всё равно вспылила:
- Неужели ты не понимаешь, Реджи, что нас нет? Когда-то мы были детьми, мы жили в другом мире – в мире наших фантазий. Но сейчас всё иначе. В жизни не место сказкам, и детские поцелуи не идут в счет, когда у твоих сестер за душой ни гроша. И какими бы ни были раскрасавицами и скромницами Констанца и Анна, господа рыцари, вроде тебя, не посмотрят ни на лицо, ни на душу, а будут интересоваться размером приданого!
- Если это из-за денег, Бланш, то тебе надо подождать чуть-чуть…
- Реджи, нет! Ты всё не так понял!
- Ну так объясни, - сказал он тихо, приближаясь ко мне вплотную, - постараемся понять друг друга.
- Нам очень повезло, Реджи, что граф проявил внимание к нам. Я обязана позаботиться о Констанце и Анне. Ты не знаешь, но папа перед смертью очень сильно болел. Мы растратили приданое на его лечение. Мы говорили, что доктор Мороу лечит бесплатно, но папа всё равно обо всём догадывался, и очень переживал. Перед смертью он говорил маме, что и на том свете его душа не найдет покоя, потому что он обокрал своих дочерей. Я подслушала разговор, и до сих пор не могу забыть. Поэтому я обязана выйти замуж за графа, если появилась возможность успокоить папину душу. Даже надрываясь в лавке господина Маффино, я и за три года не соберу столько, сколько мои сёстры могут получить сейчас. И матушка тоже.
Несколько секунд Реджи смотрел на меня, а потом сказал:
- Ты – самое доброе и нежное существо на свете, Бланш. Я не стану тебе мешать, только прошу – не отталкивай меня. Наша встреча не очень-то задалась, но я постараюсь всё исправить. Мы ведь когда-то были хорошими друзьями, верно? Верно?
Он спрашивал это, пока я не засмеялась и не кивнула.
- Вот и славно, постараемся остаться ими. Для меня это очень важно.
Я снова кивнула и пошла на задний двор, обогнув дом графа.
- Почему ты идешь через чёрный ход? – тут же спросил Реджи. - Ты теперь миледи де Конмор, это твой дом.
- Ещё не миледи, - сказала я. – Не болтай чепухи, если хочешь по-прежнему оставаться моим другом.
Дернув нить колокольчика, я терпеливо ждала, пока мне откроют, хотя раньше, когда приносила заказанные сладости, всегда заходила, не спрашивая разрешения. По ту сторону раздались шаги, а потом дверь распахнулась. Открыл рыжий Пепе, слуга графа. Я бы предпочла увидеть горничную леди Чендлей или повариху, но судьба распорядилась иначе.
- Какой сюрприз, леди Бланш, - Пепе посторонился, приглашая войти.
Но я осталась за порогом, лишь протянула слуге графа сундучок.
- Передайте, пожалуйста, милорду мой подарок.
- Подарок? – слуга принял сундучок, с интересом посматривая то на меня, то на Реджи, который топтался за моей спиной.
- В Ренне есть обычай, что жених и невеста обмениваются обручальными подарками, - пояснила я, - милорд уже преподнёс подарок мне, теперь моя очередь.
- Почему бы вам не войти и не подарить его самой? – предложил Пепе. – Я вас провожу.
- Нет, передайте подарок вы. Не хочу беспокоить милорда в такой поздний час, - торопливо сказала я, пряча руки под накидку. Присутствие Реджи за спиной смущало, но даже если бы его не было, я не осмелилась бы преподнести подарок графу лично.
- Вы и не побеспокоите, - заявил Пепе с апломбом старого слуги, знающего все повадки своего хозяина.
- Нет-нет, я не осмелюсь, - я отступила на шаг и наступила Реджи на ногу.
Эта неловкость заставила меня смутиться окончательно.
- Скажите милорду, что я испекла монастырскую коврижку, - сказала я, волнуясь. – Она поддержит его силы до свадьбы, во время поста... Всего доброго, господин Пепе! Спокойной ночи!
Реджи едва успел податься в сторону, чтобы мы с ним не столкнулись – так стремительно я бросилась обратно на улицу со внутреннего двора.
- И вам доброй ночи, миледи! – крикнул Пепе.
Мне показалось, что он засмеялся.
Стоя у окна, Ален увидел, как на улице показались две фигуры, запорошенные снегом. Одну из них он узнал сразу, и сердце дрогнуло. А он уже и забыл, что его сердце умеет трепетать.
Бланш Авердин пришла.
Зачем бы? Ведь они расстались лишь сегодня утром. Уже передумала?
А вот следом за Бланш шёл его новый посыльный – Реджинальд Оуэн. Судя по всему, пришли они вместе, и содержательно беседовали, пока шли. Потому что вдруг остановились, и Бланш, прижимая к груди сундучок, начала с жаром что-то говорить. В свете фонарей он не видел её лица, но всей душой почувствовал её волнение, хотя и следил за ней на расстоянии. Что же они обсуждают там, с этим молокососом?
Бланш и Оуэн завернули за угол дома – почему-то решили воспользоваться чёрным ходом.
Ален быстро перешел к другому окну, но во внутреннем дворе было темно, и Бланш с сопровождающим граф не разглядел.
- Пепе! – крикнул он. – Спустись! У нас гостья. Леди Авердин зачем-то пожаловала.
Лучше было бы спуститься самому, но Ален не был уверен, что хочет сейчас встретиться с Бланш. Он и так слишком много сказал и сделал сегодня, и кто знает – какую глупость еще сотворит, если эта маленькая шоколадница окажется рядом? И что делать, если эта шоколадница скажет, что отказывается выходить за него?..
- Да ты трусишь, милорд, - сказал Ален сам себе и усмехнулся, хотя было странно говорить и усмехаться в пустой комнате.
К тому времени, когда Пепе вернулся, Ален уже сидел в кресле, читая при свечах. Незачем выказывать нетерпение.
Но слуга вошел один, без шоколадницы, зато со стуком поставил на стол сундучок, от которого сладко и знакомо пахло пряностями.
- Что это ты притащил? – спросил Ален, откладывая книгу. – И где леди Бланш?
- Леди не пожелала зайти, - сказал Пепе многозначительно, - но просила передать вам подарок.
- Подарок? Ну так передавай.
- Получите! – Пепе повозился с хитрым замочком, открыл крышку и вместе с хозяином заглянул внутрь сундучка.
- Что это? – Ален рассматривал золотисто-коричневые кусочки, присыпанные белой пудрой, как будто припорошенные снегом.
Пахло пряно и аппетитно, и алая ткань, на которой были разложены ломтики, придавала блюду по-настоящему праздничный и торжественный вид.
- Монастырская коврижка, милорд! – объявил Пепе. – Чтобы на свадьбе вы были полны сил, - он не сдержался и хохотнул.
- Ты бредишь, что ли?
- Разве я похож на полоумного?
- Ничего не понимаю, - Ален нахмурился, продолжал разглядывать подарок.
Никогда еще ему не дарили сладостей. Как девице, в самом деле. Может, подарок с подвохом? Что там болтает Пепе о силе?
- Что она сказала? – спросил он слугу. – Повтори слово в слово.
После того, как Пепе передал послание от невесты, лицо графа прояснилось.
- Она позаботилась, чтобы я не ослабел во время поста, дурья твоя башка, – сказал он, легко ударяя Пепе кулаком в плечо.
- А вы собирались поститься?
- Нет, - Ален невольно улыбнулся.
Теперь подарок невесты приобрел для него особое значение. Она не могла сделать ничего плохого – Бланш Авердин. То, что он услышал и узнал о ней, сейчас опять подтвердилось. Прежде всего она заботится о других. О сестрах, о матери, о балбесе Маффино, который посмел утащить её в кухню в разгар праздника – из-за испорченных безе! И вот теперь она решила проявить заботу о нём.
- Может, попробуете? – предложил Пепе. - Вряд ли она добавила туда яду.
- Ты безнадежный дурак, - вздохнул Ален, но кусочек пирога взял.
Лакомство рассыпалось во рту удивительной смесью вкусов – и сладко, и кисловато, и пряно, и хрустяще, и нежно. Сжевав один ломтик, граф тут же потянулся за другим. Подумал – и предложил взять кусочек вкусного подарка слуге.
Пепе не постеснялся – выбрал самый большой.
Некоторое время мужчины молчали, уничтожая подарок, и лишь когда от коврижки остались крошки и пара изюминок, Пепе с сожалением вздохнул и сказал с преувеличенной печалью:
- Чем же вы будете поддерживать силы, милорд? Если смели всё в первый же вечер? – потом отер ладонью рот и признал: - Но ведь вкусно, чёрт побери. Ел бы и ел такое чудо.
- И так съел больше меня, - проворчал Ален, откидываясь на спинку кресла. – Принеси вина, выпьем за здоровье леди Бланш.
Пока Пепе ходил за бутылкой, граф смотрел в тёмное окно, наполовину занавешенное шторой. В жизни он пробовал много изысканных блюд, но это показалось ему особенным. Оно грело не только желудок, но и сердце. Наверное, потому что было приготовлено только для него, для Алена де Конмора, и ни для кого больше.
- Она мне нравится, леди Бланш, - сказал Пепе, разливая вино по бокалам – себе и графу.
- Ты в этом не одинок, - заметил Ален. – Оуэн тоже от неё в восторге.
- По мне, так темнит он, ваш новый посыльный. И за леди Бланш таскается только чтобы навредить вам обоим.
- С чего ты взял?
- Леди не была в восторге от его компании, - сказал Пепе многозначительно. – Хорошее, кстати, вино. Попробуйте, милорд.
Ален сделал глоток и кивнул, соглашаясь, что вино и впрямь хорошее.
- Зря вы его приняли, - опять завел свое Пепе. – Этого Оуэна. Увидите, подпортит он вам репутацию.
- Да мне плевать, - ответил Ален, чувствуя покой и блаженство. Давно уже ему не было так хорошо. И не понять, что причиной – то ли крепкое вино, то ли сладкий пирог, испеченный Бланш, то ли слова Пепе, что не очень-то Оуэн ей по душе. – От моей репутации и так уже ничего не осталось. Сплетней больше, сплетней меньше…
- Веди себя прилично, - прошипела я.
- Что же неприличного я сказал? – не унимался Реджинальд. – Раньше мои слова про хомячка тебя смешили. Что изменилось сейчас? То, что ты станешь графиней, а я - твоим слугой?
- Вовсе нет! – возмутилась я.
- Не обольщайся, Бланш, - Реджи надел на голову бобровую шапку, которую держал в руках, - этот брак – вовсе не счастье и богатство, о которых ты мечтаешь.
«Откуда тебе известно, о чем я мечтаю?» - мой вопрос остался невысказанным, потому что Реджинальд ушел, даже не попрощавшись.
Коврижка была испечена, остужена, разрезана на ломтики и щедро посыпана сахарной пудрой. Господин Маффино предложил под неё деревянный сундучок с медными клепками, и выложил дно сундучка алой тканью. Прижимая подарок к груди, я вышла из лавки уже в сумерках. Фонарщик пробирался через сугробы, зажигая огни, а снегопад всё не переставал. Как будто в эту зиму небеса решили щедро одарить нас снегом на десять лет вперед. Дети радовались больше всех – то и дело мне приходилось уворачиваться от снежков, которыми они перебрасывались. Мальчишки весело ныряли в белоснежные груды и барахтались там, на потеху девочкам, которые не спешили участвовать в шумных мальчишеских играх, ревниво оберегая свои пальтишки, накидки и меховые пелеринки.
Я ничуть не удивилась, когда из переулка навстречу мне шагнул Реджи. Поэтому он и не попрощался – решил продолжить разговор и подкарауливал, когда отправлюсь домой. Сделав вид, что не замечаю его, я свернула к центральным кварталам.
- Несешь сладости де Конмору? – немедленно догадался Реджи. – Он их не любит, зря стараешься.
- Не съест сам – пожертвует бедным, - ровно ответила я, но слова Реджинальда больно меня задели. И в самом деле – для чего графу мои жалкие сладости? Он и похвалил-то их лишь для того, чтобы о его жене не говорили презрительно. Пусть даже это жена на год.
- Нам надо поговорить, не убегай от меня, Бланш, - тропинка была узкая, и Реджинальд, пытаясь иди рядом со мной, то и дело черпал сапогами снег, проваливаясь в сугробы. В конце концов, ему это надоело, и он остановил меня, бесцеремонно ухватив за плечо.
Сбросив его руку, я выразительно посмотрела ему прямо в глаза, но он не понял или сделал вид, что не понял, и придержал меня на сей раз за локоть, чтобы я не уходила.
- Теперь я служу у него, - заговорил Реджи пылко, - и много чего слышу и знаю. Он наплел тебе чего-то там, Бланш, а ты и поверила. Он женился на тебе лишь на год, потому что на этом настаивает его невеста!
Всё же ему удалось завладеть моим вниманием. Я перестала вырываться. Откуда Реджи знает об этом? Граф просил хранить все в тайне… Неужели, матушка рассказала?! Мне стало и горько, и обидно. Прижимая сундучок, я стояла на тропинке, а снег все сыпал и сыпал, налипая на ресницы.
- Видишь, все не так, как кажется, - сказал Реджи ласково. – Откажись, Бланш. Пусть ищет себе другую жену и играет в свои темные игры, раз уж ему так хочется. Но без тебя.
- Откуда ты узнал о невесте и браке на год?
- Он сам об этом рассказывает, - бросил Реджи презрительно. – И мерзко посмеивается при этом. Не позволяй, чтобы над тобой смеялись, Бланш. Откажись!
Невозможно выразить, какая тяжесть свалилась с моей души, когда я узнала, что не матушка всему виной. Да как я только могла подумать, что она выдаст мои тайны? Вернее, наши с графом тайны… Но зачем граф просил меня молчать, если сам рассказывает об этом?
- Милорд де Конмор рассказал об этом тебе? – спросила я у Реджи.
- Да он это всем уже разболтал! – в сердцах ответил он. – Еще немного, и ты станешь посмешищем в Ренне. О тебе будут говорить, что ты продалась! О тебе и так болтают невесть что, не добавляй новых сплетен.
Я медленно высвободилась из его пальцев:
- Если кому-то нравится болтать – не смогу их остановить. Но я обещала милорду, что стану его женой. И пока он сам не захочет расторгнуть нашего договора, первой слово я не нарушу.
- Бла-анш! – почти простонал Реджинальд.
- Оставим этот разговор, - я пошла дальше, и Реджи потащился за мной, как собачонка на привязи.
После угрюмого молчания он сказал уже совсем другим тоном:
- Если хочешь, давай отнесу ему твой подарок.
Если он был нанят посыльным, то отдать ему сундучок было бы самым разумным, но что-то во мне противилось этому.
- Нет, благодарю, - ответила я, - не хочу тебя утруждать. К тому же, я всё равно хотела прогуляться.
- Как же, хотела! – фыркнул Реджи. – Да ты вся продрогла! Твоя накидка – на рыбьем меху. Что же жених не подарил теплой одежды? Или не дал денег, чтобы купить новую?
Я резко остановилась и обернулась, встав с ним лицом к лицу.
- Реджи…
- Да? – он смотрел с надеждой. Наверное, ожидал, что я одумаюсь.
- Мы с тобой были хорошими друзьями в детстве, и сейчас я была рада твоему возвращению… Но если ты будешь оскорблять моего жениха, я – клянусь! – никогда больше не заговорю с тобой.
Не дожидаясь ответа, я почти бегом преодолела улицу, выйдя к графскому дому. Реджинальд догнал меня и преградил дорогу.
- Не сердись, Бланш, - попросил он. – Я сам не знаю, что молотит мой проклятый язык. Но у меня в голове что-то разладилось, когда я узнал о твоей свадьбе.
- Как бы то ни было, это моя свадьба. И тебя она не касается.
- Жестоко ты со мной, - только и ответил он.
Я почувствовала угрызения совести. Это же Реджи – мой товарищ по детским играм, мой бывший сосед, мы выросли вместе, когда-то у нас не было секретов друг от друга. Почему же сейчас между нами такая пропасть?
- Нет, не жестока, - сказала я через силу.
- Как же это назвать? – Реджи раскинул руки, ожидая ответа.
- Я ничего тебе не обещала Реджинальд. Ничего у тебя не просила. В чем ты меня обвиняешь? Чего требуешь, если я уже дала тебе ответы на все вопросы?
- Но как же мы, Бланш? Ты пожертвуешь нашим счастьем в угоду своим… сёстрам?
Он явно собирался сказать о Констанце и Анне что-то нелицеприятное, но вовремя сдержался, но я всё равно вспылила:
- Неужели ты не понимаешь, Реджи, что нас нет? Когда-то мы были детьми, мы жили в другом мире – в мире наших фантазий. Но сейчас всё иначе. В жизни не место сказкам, и детские поцелуи не идут в счет, когда у твоих сестер за душой ни гроша. И какими бы ни были раскрасавицами и скромницами Констанца и Анна, господа рыцари, вроде тебя, не посмотрят ни на лицо, ни на душу, а будут интересоваться размером приданого!
- Если это из-за денег, Бланш, то тебе надо подождать чуть-чуть…
- Реджи, нет! Ты всё не так понял!
- Ну так объясни, - сказал он тихо, приближаясь ко мне вплотную, - постараемся понять друг друга.
- Нам очень повезло, Реджи, что граф проявил внимание к нам. Я обязана позаботиться о Констанце и Анне. Ты не знаешь, но папа перед смертью очень сильно болел. Мы растратили приданое на его лечение. Мы говорили, что доктор Мороу лечит бесплатно, но папа всё равно обо всём догадывался, и очень переживал. Перед смертью он говорил маме, что и на том свете его душа не найдет покоя, потому что он обокрал своих дочерей. Я подслушала разговор, и до сих пор не могу забыть. Поэтому я обязана выйти замуж за графа, если появилась возможность успокоить папину душу. Даже надрываясь в лавке господина Маффино, я и за три года не соберу столько, сколько мои сёстры могут получить сейчас. И матушка тоже.
Несколько секунд Реджи смотрел на меня, а потом сказал:
- Ты – самое доброе и нежное существо на свете, Бланш. Я не стану тебе мешать, только прошу – не отталкивай меня. Наша встреча не очень-то задалась, но я постараюсь всё исправить. Мы ведь когда-то были хорошими друзьями, верно? Верно?
Он спрашивал это, пока я не засмеялась и не кивнула.
- Вот и славно, постараемся остаться ими. Для меня это очень важно.
Я снова кивнула и пошла на задний двор, обогнув дом графа.
- Почему ты идешь через чёрный ход? – тут же спросил Реджи. - Ты теперь миледи де Конмор, это твой дом.
- Ещё не миледи, - сказала я. – Не болтай чепухи, если хочешь по-прежнему оставаться моим другом.
Дернув нить колокольчика, я терпеливо ждала, пока мне откроют, хотя раньше, когда приносила заказанные сладости, всегда заходила, не спрашивая разрешения. По ту сторону раздались шаги, а потом дверь распахнулась. Открыл рыжий Пепе, слуга графа. Я бы предпочла увидеть горничную леди Чендлей или повариху, но судьба распорядилась иначе.
- Какой сюрприз, леди Бланш, - Пепе посторонился, приглашая войти.
Но я осталась за порогом, лишь протянула слуге графа сундучок.
- Передайте, пожалуйста, милорду мой подарок.
- Подарок? – слуга принял сундучок, с интересом посматривая то на меня, то на Реджи, который топтался за моей спиной.
- В Ренне есть обычай, что жених и невеста обмениваются обручальными подарками, - пояснила я, - милорд уже преподнёс подарок мне, теперь моя очередь.
- Почему бы вам не войти и не подарить его самой? – предложил Пепе. – Я вас провожу.
- Нет, передайте подарок вы. Не хочу беспокоить милорда в такой поздний час, - торопливо сказала я, пряча руки под накидку. Присутствие Реджи за спиной смущало, но даже если бы его не было, я не осмелилась бы преподнести подарок графу лично.
- Вы и не побеспокоите, - заявил Пепе с апломбом старого слуги, знающего все повадки своего хозяина.
- Нет-нет, я не осмелюсь, - я отступила на шаг и наступила Реджи на ногу.
Эта неловкость заставила меня смутиться окончательно.
- Скажите милорду, что я испекла монастырскую коврижку, - сказала я, волнуясь. – Она поддержит его силы до свадьбы, во время поста... Всего доброго, господин Пепе! Спокойной ночи!
Реджи едва успел податься в сторону, чтобы мы с ним не столкнулись – так стремительно я бросилась обратно на улицу со внутреннего двора.
- И вам доброй ночи, миледи! – крикнул Пепе.
Мне показалось, что он засмеялся.
Прода от 11.03.2022, 08:38
Глава 10
Стоя у окна, Ален увидел, как на улице показались две фигуры, запорошенные снегом. Одну из них он узнал сразу, и сердце дрогнуло. А он уже и забыл, что его сердце умеет трепетать.
Бланш Авердин пришла.
Зачем бы? Ведь они расстались лишь сегодня утром. Уже передумала?
А вот следом за Бланш шёл его новый посыльный – Реджинальд Оуэн. Судя по всему, пришли они вместе, и содержательно беседовали, пока шли. Потому что вдруг остановились, и Бланш, прижимая к груди сундучок, начала с жаром что-то говорить. В свете фонарей он не видел её лица, но всей душой почувствовал её волнение, хотя и следил за ней на расстоянии. Что же они обсуждают там, с этим молокососом?
Бланш и Оуэн завернули за угол дома – почему-то решили воспользоваться чёрным ходом.
Ален быстро перешел к другому окну, но во внутреннем дворе было темно, и Бланш с сопровождающим граф не разглядел.
- Пепе! – крикнул он. – Спустись! У нас гостья. Леди Авердин зачем-то пожаловала.
Лучше было бы спуститься самому, но Ален не был уверен, что хочет сейчас встретиться с Бланш. Он и так слишком много сказал и сделал сегодня, и кто знает – какую глупость еще сотворит, если эта маленькая шоколадница окажется рядом? И что делать, если эта шоколадница скажет, что отказывается выходить за него?..
- Да ты трусишь, милорд, - сказал Ален сам себе и усмехнулся, хотя было странно говорить и усмехаться в пустой комнате.
К тому времени, когда Пепе вернулся, Ален уже сидел в кресле, читая при свечах. Незачем выказывать нетерпение.
Но слуга вошел один, без шоколадницы, зато со стуком поставил на стол сундучок, от которого сладко и знакомо пахло пряностями.
- Что это ты притащил? – спросил Ален, откладывая книгу. – И где леди Бланш?
- Леди не пожелала зайти, - сказал Пепе многозначительно, - но просила передать вам подарок.
- Подарок? Ну так передавай.
- Получите! – Пепе повозился с хитрым замочком, открыл крышку и вместе с хозяином заглянул внутрь сундучка.
- Что это? – Ален рассматривал золотисто-коричневые кусочки, присыпанные белой пудрой, как будто припорошенные снегом.
Пахло пряно и аппетитно, и алая ткань, на которой были разложены ломтики, придавала блюду по-настоящему праздничный и торжественный вид.
- Монастырская коврижка, милорд! – объявил Пепе. – Чтобы на свадьбе вы были полны сил, - он не сдержался и хохотнул.
- Ты бредишь, что ли?
- Разве я похож на полоумного?
- Ничего не понимаю, - Ален нахмурился, продолжал разглядывать подарок.
Никогда еще ему не дарили сладостей. Как девице, в самом деле. Может, подарок с подвохом? Что там болтает Пепе о силе?
- Что она сказала? – спросил он слугу. – Повтори слово в слово.
После того, как Пепе передал послание от невесты, лицо графа прояснилось.
- Она позаботилась, чтобы я не ослабел во время поста, дурья твоя башка, – сказал он, легко ударяя Пепе кулаком в плечо.
- А вы собирались поститься?
- Нет, - Ален невольно улыбнулся.
Теперь подарок невесты приобрел для него особое значение. Она не могла сделать ничего плохого – Бланш Авердин. То, что он услышал и узнал о ней, сейчас опять подтвердилось. Прежде всего она заботится о других. О сестрах, о матери, о балбесе Маффино, который посмел утащить её в кухню в разгар праздника – из-за испорченных безе! И вот теперь она решила проявить заботу о нём.
- Может, попробуете? – предложил Пепе. - Вряд ли она добавила туда яду.
- Ты безнадежный дурак, - вздохнул Ален, но кусочек пирога взял.
Лакомство рассыпалось во рту удивительной смесью вкусов – и сладко, и кисловато, и пряно, и хрустяще, и нежно. Сжевав один ломтик, граф тут же потянулся за другим. Подумал – и предложил взять кусочек вкусного подарка слуге.
Пепе не постеснялся – выбрал самый большой.
Некоторое время мужчины молчали, уничтожая подарок, и лишь когда от коврижки остались крошки и пара изюминок, Пепе с сожалением вздохнул и сказал с преувеличенной печалью:
- Чем же вы будете поддерживать силы, милорд? Если смели всё в первый же вечер? – потом отер ладонью рот и признал: - Но ведь вкусно, чёрт побери. Ел бы и ел такое чудо.
- И так съел больше меня, - проворчал Ален, откидываясь на спинку кресла. – Принеси вина, выпьем за здоровье леди Бланш.
Пока Пепе ходил за бутылкой, граф смотрел в тёмное окно, наполовину занавешенное шторой. В жизни он пробовал много изысканных блюд, но это показалось ему особенным. Оно грело не только желудок, но и сердце. Наверное, потому что было приготовлено только для него, для Алена де Конмора, и ни для кого больше.
- Она мне нравится, леди Бланш, - сказал Пепе, разливая вино по бокалам – себе и графу.
- Ты в этом не одинок, - заметил Ален. – Оуэн тоже от неё в восторге.
- По мне, так темнит он, ваш новый посыльный. И за леди Бланш таскается только чтобы навредить вам обоим.
- С чего ты взял?
- Леди не была в восторге от его компании, - сказал Пепе многозначительно. – Хорошее, кстати, вино. Попробуйте, милорд.
Ален сделал глоток и кивнул, соглашаясь, что вино и впрямь хорошее.
- Зря вы его приняли, - опять завел свое Пепе. – Этого Оуэна. Увидите, подпортит он вам репутацию.
- Да мне плевать, - ответил Ален, чувствуя покой и блаженство. Давно уже ему не было так хорошо. И не понять, что причиной – то ли крепкое вино, то ли сладкий пирог, испеченный Бланш, то ли слова Пепе, что не очень-то Оуэн ей по душе. – От моей репутации и так уже ничего не осталось. Сплетней больше, сплетней меньше…
