- Слишком уж осведомлены вы были о том, что происходит в нашем доме, - я пыталась потянуть время, потому что было ясно, что намерения парочки были отнюдь не добродушными. – И ты, мой бывший друг, когда напропалую сплетничал о том, что говорил граф, и вы, леди, когда поспешили похвалить сбритую бороду милорда, хотя его самого ещё не видели.
- Вы такая умная, такая славная, - продолжала мурлыкать Милисент, подбираясь ко мне все ближе. – Мне жалко убивать вас, но Реджи так решил, а значит, придётся.
- Оказывается, ты пыталась сделать это и до меня, - сказал Реджинальд. – Какая ты дура, Милли.
Она вмиг растратила показную слащавость и выражение лица стало хищным, а взгляд - холодным:
- Почему это я дура?
- Потому что испортила весь мой план своей дурацкой выходкой.
- Испортила план? А может, в твои планы не входило убивать её? – она мотнула головой в мою сторону.
Реджи промолчал.
- Может, захотел меня обмануть? – напирала она. – Ты решил избавиться от графа и жениться на ней?
- Избавиться от графа?! – воскликнула я. – Зачем, Реджи? Чем милорд провинился перед тобой?
Он молчал, с преувеличенным усердием натягивая перчатки.
- А вы? – я повернулась к Милли. К сожалению, она стояла между мной и выходом, и я боялась, что не смогу оттолкнуть её, если брошусь бежать. – Вы сказали Алену, что отступитесь от него. Вы солгали?
- Что поделать, бедная, наивная девочка,- ответила леди Милисент, пожимая плечами. – Люди, подобные Алену так и хотят быть обманутыми.
- Это ведь не в первый раз, когда вы его обманули? – я впилась в неё взглядом. – Ален не мог взять вас силой. У него болела рука, он не справился бы с вами, - я отчаянно надеялась на чудо – вдруг Пепе очнется и сможет что-то предпринять.
- Ален такой благородный и доверчивый, лапочка, - охотно поделилась со мной Милисент, наверное, она уже считала меня покойницей, а потому не видела ничего дурного, чтобы открыть секреты. – Когда он выпил мое замечательное вино, то уснул беспробудным сном, и не почувствовал, как мы с Реджи уложили его в мою постель, ну а утром мне оставалось лишь разыграть оскорбленную невинность. Он поверил, - она засмеялась, но глаза оставались холодными.
- Да, он, действительно, доверчив, - сказала я. – Но кто бы догадался, что за ангельской внешностью скрывается настоящая змея.
- Тявкай, пока можешь, - сказала Милисент. – Чего ты ждешь, милый? Покончи с ней!
Я сжалась, глядя на Реджинальда, который подошел к нам и встал рядом с Милисент. Что он сделает? Ударит меня ножом? Задушит? Или заставить выпить настоящий яд, а не сонное средство?
Все последующее произошло очень быстро и показалось мне дурным сном.
Реджинальд вдруг схватил Милисент за ворот платья и за пояс, поднял легко, как нашкодившего щенка, сделал несколько шагов по направлению к хрустальному окну и выбросил женщину вон. Несколько долгих мгновений я слышала ее мучительный и яростный крик, а потом все стихло. Окно выходило как раз на скалистый обрыв, и я содрогнулась, представив, как тело Милисент разбилось на куски, достигнув дна. Оцепенев от ужаса, я смотрела, как Реджи мельком выглядывает в окно и отряхивает руки, словно прикоснулся к чему-то грязному.
- Она хотела убить тебя, - сказал он, как будто это всё извиняло. – А теперь слушай меня, Бланш. Сейчас сюда придут. И ты скажешь, что слуга графа убил леди Милисент по непонятной тебе причине и хотел убить тебя. Но я подоспел вовремя и спас.
Он снял перчатки и бросил их на пол.
- Никогда не скажу ничего подобного, - тихо ответила я, холодея от страха, что могу отправиться с обрыва следом за Милисент.
- Скажешь, - заверил он меня с необыкновенным спокойствием. – Ты ведь не хочешь, чтобы с Гюнебрет произошло что-то плохое?
- Что ты сделал? – прошептала я, сползая спиной по стене, потому что ноги отказывались держать. – Где Гюнебрет?!
- В надежном месте, - ответил Реджи, спустился на несколько ступеней, наклонился и ударил кулаком по лицу бесчувственного Пепе. – Не думай слишком долго, Бланш. Сейчас у тебя есть отличный шанс доказать, что ты, действительно - заботливая мачеха, а не лицемерка.
- Лицемерка?..
Снизу послышался топот и встревоженные голоса. Через пару секунд появились слуги во главе с Барбеттой, лицо которой было совершенно полоумным. Увидев меня, она вскрикнула и расплакалась.
- Хвала небесам, с вами всё в порядке, миледи, - сказал управляющий. – Мы услышали страшный крик и подумали, что это вы… - он перевел взгляд на бесчувственного Пепе, у которого была разбита в кровь губа, и на Реджи, который стирал кровь с костяшек пальцев. – Что произошло?
- Этот безумец напал на леди Милисент, - сказал Реджи, печально качая головой, - он вытолкнул её в окно. А потом хотел сделать то же самое и с миледи графиней. Хорошо, что я оказался поблизости и смог защитить её.
- Пепе напал на миледи графиню?! – управляющий вытаращил глаза. – Как такое могло произойти?
Несколько человек развернулись и помчались вниз по лестнице, рассуждая, могла ли несчастная леди спастись, свалившись в пропасть.
- Миледи так испугалась, что до сих пор не может прийти в себя, - сказал Реджи мягко. – Миледи, позвольте проводить вас? Вам надо прилечь, это слишком сильное потрясение для вас.
- Всё так и было, госпожа графиня? – продолжал допытываться управляющий.
- Как ты себя чувствуешь, Бланш? – спросил Реджи. – Принесите воды!.. Графине плохо!
Я и в самом деле чувствовала себя так, словно собиралась прямо сейчас отправиться в обморок. Голова кружилась, и хотя я сидела на полу, мне казалось, что я смотрю на мир с поднебесной высоты – это не могло быть правдой. Этого всего не должно было произойти… И даже Милисент, требовавшая убить меня, не заслуживала такой смерти… А Гюнебрет? Где он спрятал Гюнебрет?! Не ждет ли её такая же участь?
- Бланш, - позвал Реджи с нажимом. – Ты можешь говорить?
Мне поднесли серебряный ковшик с водой. Я хотела сделать несколько глотков, но зубы стучали по краю – так меня трясло. А потом перевела взгляд на бездыханного Пепе, которого тщетно пытались привести в чувство, и с ужасом оттолкнула воду. Вдруг и она отравлена?!
- Миледи! – теперь уже за меня принялся управляющий. – Что произошло? Неужели это Пепе… – он не договорил, не решаясь произнести самое страшное.
Глубоко вздохнув несколько раз, я сказала, глядя на Реджи:
- Все было так, как рассказал сэр Оуэн. Если бы не он, меня уже не было бы в живых…
Мои слова ужаснули слуг еще больше, чем только что совершенное убийство. Они замолчали, а Барбетта даже забыла плакать.
- Провожу графиню в ее комнату, - объявил Редж и взял меня за плечо, заставляя подняться. Он хотел взять меня на руки, но я отшатнулась.
- Давайте провожу миледи, - сказала Барбетта.
- Мы пойдем вместе, - ответил Реджинальд, пронзая её холодным взглядом. – Как видно, слугам в этом доме нельзя доверять.
Барбетта вспыхнула, но возразить ей было нечего.
- Милорд граф поручил мне присматривать за миледи, беспокоясь о её безопасности, - объявил Реджинальд. – Предателя-слугу свяжите и отдайте судье, он решит что с ним делать до приезда графа. Остальные отправляйтесь на поиски несчастной леди Анж. Может, небеса сотворили чудо, и она ещё жива. А если чуда не произошло, надо найти её тело, чтобы похоронить, как полагается.
Я слушала эту речь, как из-под толщи воды – с трудом понимая смысл, и в то же время каждое слово захлестывало меня с головой, будто я пыталась выплыть, а кто-то тянул за ноги ко дну. Неизбежность, обреченность – вот что я чувствовала. Как быстро Реджи взял верх над этими бесхитростными людьми, как быстро взял верх надо мной… Но всё неважно, лишь бы узнать, где Гюнебрет, и удостовериться, что с ней всё в порядке.
Сердце трусливо задрожало: какими глазами я посмотрю на Алена, если не сберегу его дочь?!
Реджи держал меня за локоть, провожая до спальни. Барбетта хотела войти с нами, но он выпроводил её, потребовав принести грелку и горячего чая – «чтобы госпожу графиню перестало лихорадить от пережитого ужаса».
Он усадил меня в кресло, и я примостилась на самом краешке, сцепив руки на коленях, а он встал у окна, царапая наледь на стекле.
- Что с Гюнебрет? – спросила я.
- Она в надежном месте.
- Я это уже слышала. Теперь хочу удостовериться, что с ней всё в порядке, и что ты не причинил ей вреда.
- Ты принимаешь меня за отъявленного злодея, Бланш?
- Ты убил леди Милисент.
- Она заслуживала, чтобы её убили, - он пошел ко мне, встал напротив, сложив на груди руки. – Я тебя спас – и вот твоя благодарность?
- Прости, что не прониклась, - сказала я глухо, опуская голову, потому что смотреть на него было страшно. – Особенно после того, как ты подставил бедного Пепе.
- Он мешал.
- Когда я стану тебе мешать, как ты со мной поступишь? Как с Пепе? Или как с Милисент?
- Я не стану тебя убивать, не бойся.
- Где Гюнебрет?
- Ты увидишься с ней, когда всё будет закончено. Я так и знал, что ты привяжешься к этой никчёмной девчонке. Поверь, она не стоит твоих добрых чувств. Знала бы ты, как она злословит о тебе со слугами…
Я молчала, давая ему выговориться. Конечно, он не совсем лгал, говоря о моей падчерице, я была уверена, что она частенько прохаживалась в отношении меня, да ещё не стеснялась в выражениях, но это было раньше, а теперь… теперь все было совсем по-другому. В мою жизнь вдруг вошла сказка – прекрасная, рождественская сказка, но Реджи ворвался и уничтожил всё волшебство.
- Я ведь обещал тебе, что скоро разбогатею, - сказал Реджи и встал передо мной на одно колено, забирая мою руку в свою.
- Лучше отпусти меня, - сказала я. – Мне кажется, одно твое прикосновение может запачкать. – Сейчас я вынуждена тебе подчиниться, но не обольщайся. Выдам тебя при первой же возможности.
- Не выдашь, - сказал он с такой уверенностью, что я посмотрела на него удивлённо. – Ты всегда была за меня, Бланш, и никогда не выдавала.
- Но одно дело – прикрывать за воровство яблок или за то, что ты убил соседского гуся, а сейчас…
- А сейчас я лишь добиваюсь того, чтобы справедливость восторжествовала! – повысил он голос.
- Какая справедливость? О чём ты?
- Все здесь, - он обвел рукой мою комнату, - принадлежит мне по праву. И я лишь возвращаю своё.
- Ты бредишь, - покачала я головой. – Всё это принадлежит Конморам испокон веков. Или ты считаешь и себя Конмором? Ты – Оуэн, твой отец был Оуэном, и дед, и прадед. Такой славный род, а ты пал так низко.
- Зато мать была – Батори! – объявил он так, будто это всё объясняло.
- И какое отношение род твоей матери имеет к Конморам?
Он произнес только два слова:
- Удушеная Дама.
- Ты никогда не задумывалась, как Конморы получили своё богатство и земли на двести миль окрест? – Реджи сжимал мои руки, требуя внимания. – Всё очень просто – достаточно жениться на какой-нибудь богатой девице, а потом убить ее. Моя пра-прабабка по материнской линии вышла замуж за Конмора – и умерла через полгода после свадьбы, была задушена. Третья жена – именно она принесла Конморам эти земли, где стоит замок. Это теперь его называют Твердыней Конморов, а сто лет назад он был Твердыней Батори. Мой прадед пытался вернуть земли, но король принял сторону Конмора. Если бы не Конморы, это я жил бы здесь, и мне не нужно было бегать на посылках сначала у его светлости, а потом у его сиятельства, - последние слова он как будто выплюнул.
- Но за что ты ненавидишь Алена? – спросила я. – Он не виноват в той трагедии.
- Он забрал всё, что принадлежит мне, - ответил Реджи жёстко. - Земли, замок… тебя.
- Я никогда не принадлежала тебе.
- Принадлежала! – возразил он горячо. – Ты была моей, Бланш. И ты ею всегда оставалась. Просто тебя смутило его богатство.
- Какое богатство?! – запротестовала я.
Реджи отпустил меня, встал и прошелся по комнате, приглаживая волосы. Я видела, что он волнуется, собираясь с мыслями. Наверное, злодеи всегда волнуются, подбирая слова, которые могут оправдать их преступления в глазах других. Как жаль, что мой друг детства сейчас подыскивал слова, чтобы объяснить, за что он лишил жизни одну женщину и грозит причинить вред второй, чтобы третья слушалась его беспрекословно.
- Женщины по природе своей слабы, - сказал он, наконец. – Вы падки на лесть, на красоту, на золото и красивые ткани. Это в вашей природе, тут уже ничего не исправишь. Знаешь, почему у предка де Конмора было столько жён? Он ведь ни на ком не женился насильно – девицы сами хотели за него выйти. Всё дело в одном документе – «Воле Конмора», согласно которому в роду Конморов в случае смерти графа наследует не сын или родственник по мужской линии, а жена. И хотя ни одна жена не прожила дольше года после свадьбы, от невест не было отбоя. Каждая надеялась, что уж она-то переживет старого мужа.
- Ч-что?.. – забормотала я, перепугавшись ещё сильнее, чем когда Реджи убил леди Милисент.
- А, ты поняла, - Реджинальд улыбнулся своей прежней улыбкой – горделивой, сияющей. – Никто не отменял этого правила в роду – «Волю Конмора». После смерти мужа земли наследует жена.
- Я не знала этого!
- Почти никто об этом не знает, - сказал Реджи. – Де Конморы – тупые вояки, они и читают-то с трудом, где уж им знать историю своего рода. Но этот документ – он хранился в потайной комнате, там, наверху, возле хрустального витража. Его выкрала Розалин Батори, третья графиня де Конмор. Она-то не собиралась ждать, пока ее муж соблаговолит умереть. Но Конмору тоже не терпелось отправить её на тот свет, и он её задушил. К сожалению, яд всегда действовал слишком медленно. А пропажу документа не посчитал важной. Зря, очень зря. Отец Розалин пытался добиться возврата приданого, но король принял сторону Конмора – они всегда были заодно, Каролинги и Конморы. А Батори хранили «Волю Конмора» – и вот, документ пригодился. Никому из нашей семьи не повезло, и Конморы процветают, а Батори исчезли. Даже имя было потеряно. Но все изменится, Бланш. И справедливость восторжествует, когда последний граф де Конмор умрет, а я женюсь на тебе.
- Этого не будет никогда, - прошептала я, но Реджи меня не услышал.
- Мои предки были слишком благородными, чтобы сражаться с такими, как Конморы, а стоило побороться с ними их же оружием – женщинами, - он посмотрел на меня, глаза его так и горели. – Женщина – оружие дьявола. Страшное оружие, опасное. Только надо следить, чтобы тетива не порвалась. Я оплошал и с Эстер, и с Милисент. Но они были дуры, Бланш. Жадные, сластолюбивые дуры – таких не жалко.
- Леди Эстер? – переспросила я. – Неужели её смерть…
- Все так хорошо складывалось, - кивнул Реджи. – Мне немного не повезло – Конмор оказался живуч, как бродячая собака. А у Эстер вдруг случился припадок откровения и доброты. Сначала она высказала ему, что любит другого (вот где полная дура), а когда он надавал ей пощечин – хотя достало бы прибить её на месте, умчалась ко мне – обвинять, что я поступил недостойно, попытавшись убить ее мужа. Она бы меня выдала Бланш, поэтому пришлось свернуть ей шею.
Я закрыла лицо ладонями, слушая эти страшные откровения. Ален был невиновен во всем, но страдал и мучился, думая, что леди Эстер погибла из-за него. А Реджи в это время планировал, как забрать чужие богатства. В том, что он не имел никакого права на эти земли – я не сомневалась. Он не в первый раз лгал, лжет и сейчас.
- Вы такая умная, такая славная, - продолжала мурлыкать Милисент, подбираясь ко мне все ближе. – Мне жалко убивать вас, но Реджи так решил, а значит, придётся.
- Оказывается, ты пыталась сделать это и до меня, - сказал Реджинальд. – Какая ты дура, Милли.
Она вмиг растратила показную слащавость и выражение лица стало хищным, а взгляд - холодным:
- Почему это я дура?
- Потому что испортила весь мой план своей дурацкой выходкой.
- Испортила план? А может, в твои планы не входило убивать её? – она мотнула головой в мою сторону.
Реджи промолчал.
- Может, захотел меня обмануть? – напирала она. – Ты решил избавиться от графа и жениться на ней?
- Избавиться от графа?! – воскликнула я. – Зачем, Реджи? Чем милорд провинился перед тобой?
Он молчал, с преувеличенным усердием натягивая перчатки.
- А вы? – я повернулась к Милли. К сожалению, она стояла между мной и выходом, и я боялась, что не смогу оттолкнуть её, если брошусь бежать. – Вы сказали Алену, что отступитесь от него. Вы солгали?
- Что поделать, бедная, наивная девочка,- ответила леди Милисент, пожимая плечами. – Люди, подобные Алену так и хотят быть обманутыми.
- Это ведь не в первый раз, когда вы его обманули? – я впилась в неё взглядом. – Ален не мог взять вас силой. У него болела рука, он не справился бы с вами, - я отчаянно надеялась на чудо – вдруг Пепе очнется и сможет что-то предпринять.
- Ален такой благородный и доверчивый, лапочка, - охотно поделилась со мной Милисент, наверное, она уже считала меня покойницей, а потому не видела ничего дурного, чтобы открыть секреты. – Когда он выпил мое замечательное вино, то уснул беспробудным сном, и не почувствовал, как мы с Реджи уложили его в мою постель, ну а утром мне оставалось лишь разыграть оскорбленную невинность. Он поверил, - она засмеялась, но глаза оставались холодными.
- Да, он, действительно, доверчив, - сказала я. – Но кто бы догадался, что за ангельской внешностью скрывается настоящая змея.
- Тявкай, пока можешь, - сказала Милисент. – Чего ты ждешь, милый? Покончи с ней!
Я сжалась, глядя на Реджинальда, который подошел к нам и встал рядом с Милисент. Что он сделает? Ударит меня ножом? Задушит? Или заставить выпить настоящий яд, а не сонное средство?
Все последующее произошло очень быстро и показалось мне дурным сном.
Реджинальд вдруг схватил Милисент за ворот платья и за пояс, поднял легко, как нашкодившего щенка, сделал несколько шагов по направлению к хрустальному окну и выбросил женщину вон. Несколько долгих мгновений я слышала ее мучительный и яростный крик, а потом все стихло. Окно выходило как раз на скалистый обрыв, и я содрогнулась, представив, как тело Милисент разбилось на куски, достигнув дна. Оцепенев от ужаса, я смотрела, как Реджи мельком выглядывает в окно и отряхивает руки, словно прикоснулся к чему-то грязному.
- Она хотела убить тебя, - сказал он, как будто это всё извиняло. – А теперь слушай меня, Бланш. Сейчас сюда придут. И ты скажешь, что слуга графа убил леди Милисент по непонятной тебе причине и хотел убить тебя. Но я подоспел вовремя и спас.
Он снял перчатки и бросил их на пол.
- Никогда не скажу ничего подобного, - тихо ответила я, холодея от страха, что могу отправиться с обрыва следом за Милисент.
- Скажешь, - заверил он меня с необыкновенным спокойствием. – Ты ведь не хочешь, чтобы с Гюнебрет произошло что-то плохое?
- Что ты сделал? – прошептала я, сползая спиной по стене, потому что ноги отказывались держать. – Где Гюнебрет?!
- В надежном месте, - ответил Реджи, спустился на несколько ступеней, наклонился и ударил кулаком по лицу бесчувственного Пепе. – Не думай слишком долго, Бланш. Сейчас у тебя есть отличный шанс доказать, что ты, действительно - заботливая мачеха, а не лицемерка.
- Лицемерка?..
Снизу послышался топот и встревоженные голоса. Через пару секунд появились слуги во главе с Барбеттой, лицо которой было совершенно полоумным. Увидев меня, она вскрикнула и расплакалась.
- Хвала небесам, с вами всё в порядке, миледи, - сказал управляющий. – Мы услышали страшный крик и подумали, что это вы… - он перевел взгляд на бесчувственного Пепе, у которого была разбита в кровь губа, и на Реджи, который стирал кровь с костяшек пальцев. – Что произошло?
- Этот безумец напал на леди Милисент, - сказал Реджи, печально качая головой, - он вытолкнул её в окно. А потом хотел сделать то же самое и с миледи графиней. Хорошо, что я оказался поблизости и смог защитить её.
- Пепе напал на миледи графиню?! – управляющий вытаращил глаза. – Как такое могло произойти?
Несколько человек развернулись и помчались вниз по лестнице, рассуждая, могла ли несчастная леди спастись, свалившись в пропасть.
- Миледи так испугалась, что до сих пор не может прийти в себя, - сказал Реджи мягко. – Миледи, позвольте проводить вас? Вам надо прилечь, это слишком сильное потрясение для вас.
- Всё так и было, госпожа графиня? – продолжал допытываться управляющий.
- Как ты себя чувствуешь, Бланш? – спросил Реджи. – Принесите воды!.. Графине плохо!
Я и в самом деле чувствовала себя так, словно собиралась прямо сейчас отправиться в обморок. Голова кружилась, и хотя я сидела на полу, мне казалось, что я смотрю на мир с поднебесной высоты – это не могло быть правдой. Этого всего не должно было произойти… И даже Милисент, требовавшая убить меня, не заслуживала такой смерти… А Гюнебрет? Где он спрятал Гюнебрет?! Не ждет ли её такая же участь?
- Бланш, - позвал Реджи с нажимом. – Ты можешь говорить?
Мне поднесли серебряный ковшик с водой. Я хотела сделать несколько глотков, но зубы стучали по краю – так меня трясло. А потом перевела взгляд на бездыханного Пепе, которого тщетно пытались привести в чувство, и с ужасом оттолкнула воду. Вдруг и она отравлена?!
- Миледи! – теперь уже за меня принялся управляющий. – Что произошло? Неужели это Пепе… – он не договорил, не решаясь произнести самое страшное.
Глубоко вздохнув несколько раз, я сказала, глядя на Реджи:
- Все было так, как рассказал сэр Оуэн. Если бы не он, меня уже не было бы в живых…
Мои слова ужаснули слуг еще больше, чем только что совершенное убийство. Они замолчали, а Барбетта даже забыла плакать.
- Провожу графиню в ее комнату, - объявил Редж и взял меня за плечо, заставляя подняться. Он хотел взять меня на руки, но я отшатнулась.
- Давайте провожу миледи, - сказала Барбетта.
- Мы пойдем вместе, - ответил Реджинальд, пронзая её холодным взглядом. – Как видно, слугам в этом доме нельзя доверять.
Барбетта вспыхнула, но возразить ей было нечего.
- Милорд граф поручил мне присматривать за миледи, беспокоясь о её безопасности, - объявил Реджинальд. – Предателя-слугу свяжите и отдайте судье, он решит что с ним делать до приезда графа. Остальные отправляйтесь на поиски несчастной леди Анж. Может, небеса сотворили чудо, и она ещё жива. А если чуда не произошло, надо найти её тело, чтобы похоронить, как полагается.
Я слушала эту речь, как из-под толщи воды – с трудом понимая смысл, и в то же время каждое слово захлестывало меня с головой, будто я пыталась выплыть, а кто-то тянул за ноги ко дну. Неизбежность, обреченность – вот что я чувствовала. Как быстро Реджи взял верх над этими бесхитростными людьми, как быстро взял верх надо мной… Но всё неважно, лишь бы узнать, где Гюнебрет, и удостовериться, что с ней всё в порядке.
Сердце трусливо задрожало: какими глазами я посмотрю на Алена, если не сберегу его дочь?!
Реджи держал меня за локоть, провожая до спальни. Барбетта хотела войти с нами, но он выпроводил её, потребовав принести грелку и горячего чая – «чтобы госпожу графиню перестало лихорадить от пережитого ужаса».
Он усадил меня в кресло, и я примостилась на самом краешке, сцепив руки на коленях, а он встал у окна, царапая наледь на стекле.
- Что с Гюнебрет? – спросила я.
- Она в надежном месте.
- Я это уже слышала. Теперь хочу удостовериться, что с ней всё в порядке, и что ты не причинил ей вреда.
- Ты принимаешь меня за отъявленного злодея, Бланш?
- Ты убил леди Милисент.
- Она заслуживала, чтобы её убили, - он пошел ко мне, встал напротив, сложив на груди руки. – Я тебя спас – и вот твоя благодарность?
- Прости, что не прониклась, - сказала я глухо, опуская голову, потому что смотреть на него было страшно. – Особенно после того, как ты подставил бедного Пепе.
- Он мешал.
- Когда я стану тебе мешать, как ты со мной поступишь? Как с Пепе? Или как с Милисент?
- Я не стану тебя убивать, не бойся.
- Где Гюнебрет?
- Ты увидишься с ней, когда всё будет закончено. Я так и знал, что ты привяжешься к этой никчёмной девчонке. Поверь, она не стоит твоих добрых чувств. Знала бы ты, как она злословит о тебе со слугами…
Я молчала, давая ему выговориться. Конечно, он не совсем лгал, говоря о моей падчерице, я была уверена, что она частенько прохаживалась в отношении меня, да ещё не стеснялась в выражениях, но это было раньше, а теперь… теперь все было совсем по-другому. В мою жизнь вдруг вошла сказка – прекрасная, рождественская сказка, но Реджи ворвался и уничтожил всё волшебство.
- Я ведь обещал тебе, что скоро разбогатею, - сказал Реджи и встал передо мной на одно колено, забирая мою руку в свою.
- Лучше отпусти меня, - сказала я. – Мне кажется, одно твое прикосновение может запачкать. – Сейчас я вынуждена тебе подчиниться, но не обольщайся. Выдам тебя при первой же возможности.
- Не выдашь, - сказал он с такой уверенностью, что я посмотрела на него удивлённо. – Ты всегда была за меня, Бланш, и никогда не выдавала.
- Но одно дело – прикрывать за воровство яблок или за то, что ты убил соседского гуся, а сейчас…
- А сейчас я лишь добиваюсь того, чтобы справедливость восторжествовала! – повысил он голос.
- Какая справедливость? О чём ты?
- Все здесь, - он обвел рукой мою комнату, - принадлежит мне по праву. И я лишь возвращаю своё.
- Ты бредишь, - покачала я головой. – Всё это принадлежит Конморам испокон веков. Или ты считаешь и себя Конмором? Ты – Оуэн, твой отец был Оуэном, и дед, и прадед. Такой славный род, а ты пал так низко.
- Зато мать была – Батори! – объявил он так, будто это всё объясняло.
- И какое отношение род твоей матери имеет к Конморам?
Он произнес только два слова:
- Удушеная Дама.
Прода от 11.03.2022, 08:58
Глава 30
- Ты никогда не задумывалась, как Конморы получили своё богатство и земли на двести миль окрест? – Реджи сжимал мои руки, требуя внимания. – Всё очень просто – достаточно жениться на какой-нибудь богатой девице, а потом убить ее. Моя пра-прабабка по материнской линии вышла замуж за Конмора – и умерла через полгода после свадьбы, была задушена. Третья жена – именно она принесла Конморам эти земли, где стоит замок. Это теперь его называют Твердыней Конморов, а сто лет назад он был Твердыней Батори. Мой прадед пытался вернуть земли, но король принял сторону Конмора. Если бы не Конморы, это я жил бы здесь, и мне не нужно было бегать на посылках сначала у его светлости, а потом у его сиятельства, - последние слова он как будто выплюнул.
- Но за что ты ненавидишь Алена? – спросила я. – Он не виноват в той трагедии.
- Он забрал всё, что принадлежит мне, - ответил Реджи жёстко. - Земли, замок… тебя.
- Я никогда не принадлежала тебе.
- Принадлежала! – возразил он горячо. – Ты была моей, Бланш. И ты ею всегда оставалась. Просто тебя смутило его богатство.
- Какое богатство?! – запротестовала я.
Реджи отпустил меня, встал и прошелся по комнате, приглаживая волосы. Я видела, что он волнуется, собираясь с мыслями. Наверное, злодеи всегда волнуются, подбирая слова, которые могут оправдать их преступления в глазах других. Как жаль, что мой друг детства сейчас подыскивал слова, чтобы объяснить, за что он лишил жизни одну женщину и грозит причинить вред второй, чтобы третья слушалась его беспрекословно.
- Женщины по природе своей слабы, - сказал он, наконец. – Вы падки на лесть, на красоту, на золото и красивые ткани. Это в вашей природе, тут уже ничего не исправишь. Знаешь, почему у предка де Конмора было столько жён? Он ведь ни на ком не женился насильно – девицы сами хотели за него выйти. Всё дело в одном документе – «Воле Конмора», согласно которому в роду Конморов в случае смерти графа наследует не сын или родственник по мужской линии, а жена. И хотя ни одна жена не прожила дольше года после свадьбы, от невест не было отбоя. Каждая надеялась, что уж она-то переживет старого мужа.
- Ч-что?.. – забормотала я, перепугавшись ещё сильнее, чем когда Реджи убил леди Милисент.
- А, ты поняла, - Реджинальд улыбнулся своей прежней улыбкой – горделивой, сияющей. – Никто не отменял этого правила в роду – «Волю Конмора». После смерти мужа земли наследует жена.
- Я не знала этого!
- Почти никто об этом не знает, - сказал Реджи. – Де Конморы – тупые вояки, они и читают-то с трудом, где уж им знать историю своего рода. Но этот документ – он хранился в потайной комнате, там, наверху, возле хрустального витража. Его выкрала Розалин Батори, третья графиня де Конмор. Она-то не собиралась ждать, пока ее муж соблаговолит умереть. Но Конмору тоже не терпелось отправить её на тот свет, и он её задушил. К сожалению, яд всегда действовал слишком медленно. А пропажу документа не посчитал важной. Зря, очень зря. Отец Розалин пытался добиться возврата приданого, но король принял сторону Конмора – они всегда были заодно, Каролинги и Конморы. А Батори хранили «Волю Конмора» – и вот, документ пригодился. Никому из нашей семьи не повезло, и Конморы процветают, а Батори исчезли. Даже имя было потеряно. Но все изменится, Бланш. И справедливость восторжествует, когда последний граф де Конмор умрет, а я женюсь на тебе.
- Этого не будет никогда, - прошептала я, но Реджи меня не услышал.
- Мои предки были слишком благородными, чтобы сражаться с такими, как Конморы, а стоило побороться с ними их же оружием – женщинами, - он посмотрел на меня, глаза его так и горели. – Женщина – оружие дьявола. Страшное оружие, опасное. Только надо следить, чтобы тетива не порвалась. Я оплошал и с Эстер, и с Милисент. Но они были дуры, Бланш. Жадные, сластолюбивые дуры – таких не жалко.
- Леди Эстер? – переспросила я. – Неужели её смерть…
- Все так хорошо складывалось, - кивнул Реджи. – Мне немного не повезло – Конмор оказался живуч, как бродячая собака. А у Эстер вдруг случился припадок откровения и доброты. Сначала она высказала ему, что любит другого (вот где полная дура), а когда он надавал ей пощечин – хотя достало бы прибить её на месте, умчалась ко мне – обвинять, что я поступил недостойно, попытавшись убить ее мужа. Она бы меня выдала Бланш, поэтому пришлось свернуть ей шею.
Я закрыла лицо ладонями, слушая эти страшные откровения. Ален был невиновен во всем, но страдал и мучился, думая, что леди Эстер погибла из-за него. А Реджи в это время планировал, как забрать чужие богатства. В том, что он не имел никакого права на эти земли – я не сомневалась. Он не в первый раз лгал, лжет и сейчас.
