- Значит, из родных у тебя только дядя?
- Да, милорд. Вы отправите ему письмо?
Он не ответил, и я сразу оставила пустые надежды. Кто откажется от сокровища, при помощи которого можно заглянуть в будущее и обмануть судьбу? Только сумасшедший дурак. Я бездумно смотрела на обочину, где уже сошел снег, и бодро лезли зеленые стрелки травы. Отдав мне плащ, дракон остался в полотняной рубашке и в штанах из кожи тонкой выделки – не слишком подходящий наряд для весны, но, судя по всему, холодно герцогу не было.
- Ты давно в плену у Уилмора? – спросил он.
- Три месяца, - ответила я равнодушно.
– Как ты попала к нему?
- Как обычно, - передернула я плечами. - Сначала меня похитил сэр Айд Конлав. Я гуляла с сестрой, и он подкараулил меня. Я жила у него, пока его убил сэр Винрад Винрадсон, а его вскоре убил граф Умбрии. Он прятал меня около года, но обо мне узнал его господин – маркграф Эльба, и граф продал меня за пятьсот золотых. У маркграфа меня тоже похитили – сначала сэр Ульрих из Слайвшира, потом сэр Корвин Храбрейший, потом меня купил за восемьсот золотых кто-то из Айронфингеров, я не запомнила имени. Этого последнего убили разбойники, нанятые лордом Майкрофтом, но не отдали меня ему, а продали лорду Уилмору, уже за тысячу золотых, а от него я досталась вам… совершенно бесплатно.
- Внушительный список, - заметил он. – И ни один из этих господ не взял тебя? Ты ведь очень красива.
- Моя ценность в ином, - ответила я сдержанно. – Вы ведь тоже забрали меня не из-за красоты.
- И еще более удивительно, что с таким дерзким языком ты до сих пор жива, - заметил герцог. – Почему ты хотела, чтобы я тебя убил?
- Возможно, потому, что это был бы лучший выход и для меня, и для вас? – ответила я вопросом на вопрос.
- Хочешь умереть, почему не задушилась цепью?
Он был любопытный, даже очень. Я повернула голову, посмотрев ему в глаза, хотя это стоило мне всех душевных сил, и ответила:
- Потому что тогда я потеряла бы небеса навсегда. Лучше посидеть на цепи с надеждой на вечное спасение, чем один раз смалодушничать и быть проклятой навеки.
- Странные слова для дочери эльфийки, - сказал он. – Разве жители Зеленых Холмов верят в небеса?
- Прежде всего – я дочь своего отца, - сказала я. – Он был человеком благородным и богобоязненным, и я считаю это добродетелями.
- Как ты видишь будущее?
- Так же, как вы читаете книгу – вижу строки или картины… Только моя книга открывается не по моему желнию, а по своему собственному. Я могу лишь закрыть ее или попросить открыться на странице, где будет говориться о том или этом… Как видите, даже моя ценность провидицы сильно преувеличена. А ведь лорд Уилмор, наверняка, солгал вам, что я вижу судьбу по ладони, глазам, звездам и еще тысячью способов.
- Ты его недолюбливаешь.
- Думаю, вы понимаете – за что.
- Прежние хозяева относились к тебе так же?
Слово «хозяева» больно меня царапнуло. Он считал себя моим нынешним хозяином. Но я не выказала недовольства, потому что требовать к себе уважения – это была напрасная трата времени. Я поняла это еще при третьем хозяине.
- Кто-то был добрее, кто-то нет, - ответила я, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно, - но все были одинаково омерзительны.
Я почти ждала, чтобы он спросил насчет себя, и готова была сказать чистую правду, что из всех хозяев он - самый омерзительный, но дракон промолчал.
Караван двигался вперед, и если не считать, что под плащом я была совершенно голой, чувствовала я себя сравнительно неплохо. Не бьют, не сажают на цепь, не унижают, не кормят объедками – и на том спасибо.
На первом же привале дракон отослал кого-то в ближайшую деревню, и вскоре я примеряла обновку – платье. Поношеное, но чистое, из тонкого сукна. К платью раздобыли пестрые вязаные чулки и деревянные башмаки. Одежда вилланов, хотя я была рада и этому - наконец-то одеться, как подобает человеку, а не бродить голышом, как животному.
На привале раздали простую, но вкусную еду – лепешки, куски холодного мяса, вареного в травах, по горсти каленых орехов на каждого. Мне тоже дали и лепешку, и мяса, и орехов, а дракон протянул мне свою фляжку – из тисненой кожи, на крепкой металлической цепочке.
Прежде, чем начать есть, я прошептала молитву и осенила себя святым знамением, а потом с наслаждением впилась зубами в лепешку, на которую был положен кусок мяса – пахнущий укропом и чесноком.
Мы сидели под деревом, я - на постланом плаще, дракон – просто на земле. Он уже съел свою долю и с интересом посматривал на меня, а когда я закончила с едой и снова прошептала молитву, спросил:
- Ты такая набожная? Отец приучил?
Напоминание об отце показалось мне, как колючка терна в бок, но я ничем не выдала своих чувств и спокойно ответила:
- Я с тринадцати лет жила в монастыре. Это привычка. Вас она раздражает? Драконы ведь все – безбожники.
- Нет, не раздражает, - даже если я уязвила его в ответ, он ничем этого не выказал. – Живи, как привыкла. В каком монастыре ты была?
- Святого Трилистника, - ответила я, отпивая из фляги. Я ожидала найти там вино, но фляга была наполнена водой – вкусной, чистой. Я пила и не могла напиться.
- В Лейеше?
- Именно там.
- И сколько ты пробыла в монастыре? – подбросил дракон новый вопрос.
- Четыре года, - ответила я, удивляясь, зачем ему знать подробности моей жизни.
- В тринадцать попала в монастырь, четыре года там прожила, - быстро подсчитал герцог, - потом шесть лет в плену… Тебе сейчас двадцать три?
- Почти старуха, - подтвердила я, закрывая и возвращая ему флягу.
- Я бы дал тебе лет девятнадцать, - он взял флягу, открыл и напился, продолжая смотреть на меня.
Этот взгляд беспокоил. Да что там! Он просто пугал! Так мог бы смотреть волк или медведь, размышляя – сейчас сожрать меня с костями или все-таки попытаться откормить для начала.
- Да, небеса странно шутят, порой, - пробормотала я, опуская глаза, потому что выдержать взгляд дракона было делом нелегким. – К чему красота монахине.
- Ты - монахиня? – в его голосе я услышала что-то странное…
Беспокойство? С чего бы?..
- Нет, постриг я не принимала, - покачала я головой, упорно разглядывая серую шерсть плаща. – При монастырях часто живут благородные девицы – обучаются чтению, письму, счету. Ещё монахини немного учат распознавать травы, но это не приветствуется. Ведь женщине нельзя знать слишком много.
- Моей дочери – восемнадцать, - сказал он вдруг. – В этом году она впервые поедет в столицу.
- Рада за вашу дочь, - кивнула я. – В столице, наверное, весело.
Караван продолжил путь, и я опять ехала в седле герцога. Я сидела, как на иголках, опасаясь, что сейчас он начнет расспрашивать меня о будущем, а книга пророчеств, как назло, открывалась на любых страницах, но не на тех, где говорилось о герцоге и его семье. Я измучилась, ожидая, пока дракон заговорит, и устала больше, чем если бы шла пешком.
Конь шагал мерно, драконий плащ согревал, и меня безудержно потянуло в сон. Несколько миль я героически боролась с дремой, но в один прекрасный момент открыла глаза и обнаружила, что лежу щекой на груди герцога.
- …говори тише, - услышала я голос дракона – ровный, низкий, как шум прибоя, - девчонку разбудишь.
- За поворотом все чисто, - ответил другой мужской голос, и я поняла, что именно он-то меня и разбудил – громкий, резкий, как воронье карканье. – Еще три мили, и мы в Намюре.
Намюр. Значит, я не ошиблась. Я опять попросила книгу показать мне что-нибудь из жизни дракона, но увидела только бешеную скачку коней с разноцветными плюмажами и не сразу распознала рыцарский турнир. Конь, покрытый красно-белой попоной, скакал с пустым седлом, и люди на трибунах махали руками и разевали рты в неслышном крике. А потом я увидела, как оруженосец и паж бегут к рыцарю, бездвижно лежавшему на земле, а рядом валяеся оброненное копьё с серыми и алыми лентами на древке. Наверное, я задышала слишком часто и этим себя выдала, потому что дракон спросил:
- Проснулась?
Я тут же выпрямилась, избегая смотреть на него.
- Скоро приедем, - пообещал он, как будто я ждала прибытия в его замок с радостью.
Герцог замолчал, а я уставилась поверх лошадиной головы. Замок дракона уже виднелся вдали – коричневые башни вырастали на обрыве, как продолжение скал, в которые билось море – серое, неспокойное. Тяжелые тучи наползали на замок, как толстобрюхие чудовища.
- Какое мрачное место, - сказала я.
- Подожди, когда будет светить солнце, - ответил дракон, - или когда мы зажжем огонь. Тебе понравится.
Понравится? Я не удержалась, чтобы не передернуть плечами. Кому может понравиться его тюрьма?
А лошади уже стучали копытами по арочному мосту. Караван прошел в ворота замка, и решетка за нами опустилась.
Дракон остановил коня, спрыгнул на брусчатку, которой был вымощен двор замка, и помог спуститься мне.
- Кого это ты притащил, Тевиш? – какая-то женщина – сухощавая, седая, в черном вдовьем платье, высунулась в окно на втором этаже. – С каких это пор тебе стали нравиться вилланки?
Я снова ощутила тяжелую руку дракона – он взял меня за плечо и повел в замок, не обращая внимания на женщину в черном.
- Тевиш! – надсажалась она. – Я с кем разговариваю! Ты как обращаешься с матерью?!
Так. Еще и мать. Но она, конечно же, похвалит сына, когда тот расскажет, что заполучил провидицу. А не привел очередную наложницу.
Мы поднялись на второй этаж, и там нас уже встречали – старуха в черном и девица в алом платье. Девица была черноволосой и черноглазой, и так походила на герцога, что не было сомнений – это леди Брюна, его дочь.
- Хорошенькая, - желчно сказала дочь дракона. – Ундиса в обморок упадет.
- Тевиш! – старуха воинственно уперла руки в бока. – Что за оборванку ты притащил? Ее же страшно пускать в дом! Оставил бы во дворе, ее сначала надо отмыть…
- Это леди Мелхола из Лейеша, - сказал дракон, и когда он заговорил, все замолчали. – Она – дочь моего боевого товарища, осталась сиротой. Я увидел, что она бедствует и забрал ее.
- Леди? – после паузы уточнила старуха.
- Она будет жить у нас, - дракон чуть подтолкнул меня по направлению к женщинам. – Отдай ей комнату рядом со спальней Брюны.
- Рядом? – переспросила его дочь.
- Будете подругами, - коротко бросил дракон и нетерпеливо оглянулся. – А где Ундиса?
- Была у себя, - сдержанно ответила старуха, не сводя с меня глаз.
Леди Брюна скорчила презрительную гримаску.
Раздался быстрый стук каблуков, и появилась третья женщина – брюнетка, с родинкой на левой щеке. В красивом синем платье со шлейфом, с тугими косами, уложенными полукружьями покруг ушей – как у замужней. Но на белых холеных руках не было обручального кольца, хотя на пышной груди лежало золотое ожерелье с сапфирами, и мочки ушей оттягивали серьги с двумя сапфировыми кабашонами.
- Вас ждали только завтра, господин! – воскликнула женщина с родинкой и поклонилась, делая вид, что не заметила меня.
Но она заметила. Я знала, что она увидела меня еще с замковой стены.
- Получилось приехать раньше, - дракон широким шагом подошел к женщине и схватил ее за талию. – Идем.
Женщина только пискнула, когда он почти поволок ее в темноту коридора.
- Даже есть не стал, - сказала леди Брюна с отвращением.
Старуха промолчала, поджимая губы, а потом махнула рукой, подзывая меня:
- Иди за мной, девушка. М-м… Как тебя зовут?
- Мелхола, госпожа, - напомнила я.
- Странное имя, - произнесла она и пошла по коридору, не оглядываясь.
На всякий случай я поклонилась леди Брюне и поспешила за матерью дракона.
- Даже реверансы делать не умеешь! – полетело мне вслед насмешливое фырканье.
Я догнала старуху в черном и старалась идти на расстоянии двух шагов от нее – не отставая. Она шагала быстро и крепко, и, несмотря на худощавость, производила впечатление крепкой женщины.
- Как мне называть вас, госпожа? – спросила я осторожно.
- Называй меня миледи Фредегонда, девушка, - ответила она высокомерно, упорно не вспоминая моего имени.
- Ясно, миледи Фредегонда, - тут же ответила я.
- И не заговаривай, пока я не прикажу.
Тут я благоразумно промолчала.
- Мой сын – брат короля, - продолжала леди Фредегонда. – Старший брат! – она многозначительно подняла указательный палец – острый, сухой, с широким розовым ногтем. – Пусть Рихард – сын от законной жены, но мой сын – старший. И он – дракон, - последнее она произнесла с благоговейным придыханием, а я не удержалась, чтобы поморщиться.
Мой отец тоже говорил о драконах с благоговением – и чем все закончилось?
- Мой сын подчиняется только королю, - говорила между тем старая леди. – И мне. Потому что я – его мать. Жен и любовниц может быть много, а мать – одна. С этого дня ты во всем слушаешься только меня, потому что я – хозяйка этого замка. Что молчишь?
- Я внимательно слушаю вас, - ответила я и спросила, пользуясь тем, что старуха позволила мне заговорить: - Леди Ундиса – жена милорда Тевиша?
- Жена? – она фыркнула точно так же, как ее внучка. – Наложница. Его жена умерла восемнадцать лет назад, когда рожала Брюну. Кстати, - она взглянула на меня через плечо, - хоть мой сын и сказал, что вы с леди Брюной будете подругами – не вздумай относиться к ней, как к ровне. Брюна – королевских кровей, и наполовину дракайна. Она не ровня тебе, оборванке из Лейеша.
- Да, леди Фредегонда, - ответила я, стискивая зубы.
Можно было бы сказать высокомерной старухе, что род моего отца тоже принадлежал к королевскому дому, пока власть не захватили драконы, и не убили законного короля. Но вряд ли для леди Фредегонды это что-нибудь значило - стоило услышать, как она говорила о сыне и драконах.
- Что – да? – прикрикнула она на меня. – Тебе все понятно?
- Все понятно.
- Смею надеяться, - она дернула плечом и ускорила шаг, высоко держа седую голову, покрытую черной кружевной косынкой. – Мой сын сказал, что ты – дочь его друга. Но я знаю, что это не так. Драконы никогда не называют людей друзьями. Потому что люди для драконов – хуже трупных червей.
Я не стала ни разубеждать ее, ни подтверждать ее правоту. Пусть думает, как хочет. Хотя и мне было удивительно, с чего это герцог Тевиш решил скрыть, что я – провидица. Наверное, боится, что домашние не смогут сохранить тайну. Особенно – женщины.
Первым делом она привела меня в мыльню – судя по деревянным кадкам и грубой каменной кладке, здесь мылись слуги. Но я обрадовалась и этому. Пусть вода была еле теплой, я мылась долго и с удовольствием, раз за разом выливая на себя по ведру воды. Мне казалось, я смываю с себя всю грязь и позор моего плена у Уилмора.
Меня никто не торопил, но когда я вышла, завернутая в простыню, с мокрыми волосами, леди Фредегонда ждала меня в раздевалке.
- Дай-ка я на тебя погляжу, - велела она. – Сними все.
- Что, простите? – переспросила я, невольно вцепившись в край простыни, будто старуха уже срывала ее с меня.
- А что тебя удивило? – светлые глаза леди Фредегонды были холодными, как кусочки льда. – Ты будешь жить с нами под одной крышей. Я должна убедиться, что ты не больна заразной болезнью.
- Уверяю вас, нет, - ответила я твердо.
Раздеваться перед ней я точно не собиралась. Лорду Уилмору пришлось постараться, чтобы сорвать с меня одежду, и этой старухе придется звать на помощь, если ей хочется полюбоваться на меня голую.
- Да, милорд. Вы отправите ему письмо?
Он не ответил, и я сразу оставила пустые надежды. Кто откажется от сокровища, при помощи которого можно заглянуть в будущее и обмануть судьбу? Только сумасшедший дурак. Я бездумно смотрела на обочину, где уже сошел снег, и бодро лезли зеленые стрелки травы. Отдав мне плащ, дракон остался в полотняной рубашке и в штанах из кожи тонкой выделки – не слишком подходящий наряд для весны, но, судя по всему, холодно герцогу не было.
- Ты давно в плену у Уилмора? – спросил он.
- Три месяца, - ответила я равнодушно.
– Как ты попала к нему?
- Как обычно, - передернула я плечами. - Сначала меня похитил сэр Айд Конлав. Я гуляла с сестрой, и он подкараулил меня. Я жила у него, пока его убил сэр Винрад Винрадсон, а его вскоре убил граф Умбрии. Он прятал меня около года, но обо мне узнал его господин – маркграф Эльба, и граф продал меня за пятьсот золотых. У маркграфа меня тоже похитили – сначала сэр Ульрих из Слайвшира, потом сэр Корвин Храбрейший, потом меня купил за восемьсот золотых кто-то из Айронфингеров, я не запомнила имени. Этого последнего убили разбойники, нанятые лордом Майкрофтом, но не отдали меня ему, а продали лорду Уилмору, уже за тысячу золотых, а от него я досталась вам… совершенно бесплатно.
- Внушительный список, - заметил он. – И ни один из этих господ не взял тебя? Ты ведь очень красива.
- Моя ценность в ином, - ответила я сдержанно. – Вы ведь тоже забрали меня не из-за красоты.
- И еще более удивительно, что с таким дерзким языком ты до сих пор жива, - заметил герцог. – Почему ты хотела, чтобы я тебя убил?
- Возможно, потому, что это был бы лучший выход и для меня, и для вас? – ответила я вопросом на вопрос.
- Хочешь умереть, почему не задушилась цепью?
Он был любопытный, даже очень. Я повернула голову, посмотрев ему в глаза, хотя это стоило мне всех душевных сил, и ответила:
- Потому что тогда я потеряла бы небеса навсегда. Лучше посидеть на цепи с надеждой на вечное спасение, чем один раз смалодушничать и быть проклятой навеки.
- Странные слова для дочери эльфийки, - сказал он. – Разве жители Зеленых Холмов верят в небеса?
- Прежде всего – я дочь своего отца, - сказала я. – Он был человеком благородным и богобоязненным, и я считаю это добродетелями.
- Как ты видишь будущее?
- Так же, как вы читаете книгу – вижу строки или картины… Только моя книга открывается не по моему желнию, а по своему собственному. Я могу лишь закрыть ее или попросить открыться на странице, где будет говориться о том или этом… Как видите, даже моя ценность провидицы сильно преувеличена. А ведь лорд Уилмор, наверняка, солгал вам, что я вижу судьбу по ладони, глазам, звездам и еще тысячью способов.
- Ты его недолюбливаешь.
- Думаю, вы понимаете – за что.
- Прежние хозяева относились к тебе так же?
Слово «хозяева» больно меня царапнуло. Он считал себя моим нынешним хозяином. Но я не выказала недовольства, потому что требовать к себе уважения – это была напрасная трата времени. Я поняла это еще при третьем хозяине.
- Кто-то был добрее, кто-то нет, - ответила я, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно, - но все были одинаково омерзительны.
Я почти ждала, чтобы он спросил насчет себя, и готова была сказать чистую правду, что из всех хозяев он - самый омерзительный, но дракон промолчал.
Караван двигался вперед, и если не считать, что под плащом я была совершенно голой, чувствовала я себя сравнительно неплохо. Не бьют, не сажают на цепь, не унижают, не кормят объедками – и на том спасибо.
На первом же привале дракон отослал кого-то в ближайшую деревню, и вскоре я примеряла обновку – платье. Поношеное, но чистое, из тонкого сукна. К платью раздобыли пестрые вязаные чулки и деревянные башмаки. Одежда вилланов, хотя я была рада и этому - наконец-то одеться, как подобает человеку, а не бродить голышом, как животному.
На привале раздали простую, но вкусную еду – лепешки, куски холодного мяса, вареного в травах, по горсти каленых орехов на каждого. Мне тоже дали и лепешку, и мяса, и орехов, а дракон протянул мне свою фляжку – из тисненой кожи, на крепкой металлической цепочке.
Прежде, чем начать есть, я прошептала молитву и осенила себя святым знамением, а потом с наслаждением впилась зубами в лепешку, на которую был положен кусок мяса – пахнущий укропом и чесноком.
Мы сидели под деревом, я - на постланом плаще, дракон – просто на земле. Он уже съел свою долю и с интересом посматривал на меня, а когда я закончила с едой и снова прошептала молитву, спросил:
- Ты такая набожная? Отец приучил?
Напоминание об отце показалось мне, как колючка терна в бок, но я ничем не выдала своих чувств и спокойно ответила:
- Я с тринадцати лет жила в монастыре. Это привычка. Вас она раздражает? Драконы ведь все – безбожники.
- Нет, не раздражает, - даже если я уязвила его в ответ, он ничем этого не выказал. – Живи, как привыкла. В каком монастыре ты была?
- Святого Трилистника, - ответила я, отпивая из фляги. Я ожидала найти там вино, но фляга была наполнена водой – вкусной, чистой. Я пила и не могла напиться.
- В Лейеше?
- Именно там.
- И сколько ты пробыла в монастыре? – подбросил дракон новый вопрос.
- Четыре года, - ответила я, удивляясь, зачем ему знать подробности моей жизни.
- В тринадцать попала в монастырь, четыре года там прожила, - быстро подсчитал герцог, - потом шесть лет в плену… Тебе сейчас двадцать три?
- Почти старуха, - подтвердила я, закрывая и возвращая ему флягу.
- Я бы дал тебе лет девятнадцать, - он взял флягу, открыл и напился, продолжая смотреть на меня.
Этот взгляд беспокоил. Да что там! Он просто пугал! Так мог бы смотреть волк или медведь, размышляя – сейчас сожрать меня с костями или все-таки попытаться откормить для начала.
- Да, небеса странно шутят, порой, - пробормотала я, опуская глаза, потому что выдержать взгляд дракона было делом нелегким. – К чему красота монахине.
- Ты - монахиня? – в его голосе я услышала что-то странное…
Беспокойство? С чего бы?..
- Нет, постриг я не принимала, - покачала я головой, упорно разглядывая серую шерсть плаща. – При монастырях часто живут благородные девицы – обучаются чтению, письму, счету. Ещё монахини немного учат распознавать травы, но это не приветствуется. Ведь женщине нельзя знать слишком много.
- Моей дочери – восемнадцать, - сказал он вдруг. – В этом году она впервые поедет в столицу.
- Рада за вашу дочь, - кивнула я. – В столице, наверное, весело.
Караван продолжил путь, и я опять ехала в седле герцога. Я сидела, как на иголках, опасаясь, что сейчас он начнет расспрашивать меня о будущем, а книга пророчеств, как назло, открывалась на любых страницах, но не на тех, где говорилось о герцоге и его семье. Я измучилась, ожидая, пока дракон заговорит, и устала больше, чем если бы шла пешком.
Конь шагал мерно, драконий плащ согревал, и меня безудержно потянуло в сон. Несколько миль я героически боролась с дремой, но в один прекрасный момент открыла глаза и обнаружила, что лежу щекой на груди герцога.
- …говори тише, - услышала я голос дракона – ровный, низкий, как шум прибоя, - девчонку разбудишь.
- За поворотом все чисто, - ответил другой мужской голос, и я поняла, что именно он-то меня и разбудил – громкий, резкий, как воронье карканье. – Еще три мили, и мы в Намюре.
Намюр. Значит, я не ошиблась. Я опять попросила книгу показать мне что-нибудь из жизни дракона, но увидела только бешеную скачку коней с разноцветными плюмажами и не сразу распознала рыцарский турнир. Конь, покрытый красно-белой попоной, скакал с пустым седлом, и люди на трибунах махали руками и разевали рты в неслышном крике. А потом я увидела, как оруженосец и паж бегут к рыцарю, бездвижно лежавшему на земле, а рядом валяеся оброненное копьё с серыми и алыми лентами на древке. Наверное, я задышала слишком часто и этим себя выдала, потому что дракон спросил:
- Проснулась?
Я тут же выпрямилась, избегая смотреть на него.
- Скоро приедем, - пообещал он, как будто я ждала прибытия в его замок с радостью.
Герцог замолчал, а я уставилась поверх лошадиной головы. Замок дракона уже виднелся вдали – коричневые башни вырастали на обрыве, как продолжение скал, в которые билось море – серое, неспокойное. Тяжелые тучи наползали на замок, как толстобрюхие чудовища.
- Какое мрачное место, - сказала я.
- Подожди, когда будет светить солнце, - ответил дракон, - или когда мы зажжем огонь. Тебе понравится.
Понравится? Я не удержалась, чтобы не передернуть плечами. Кому может понравиться его тюрьма?
А лошади уже стучали копытами по арочному мосту. Караван прошел в ворота замка, и решетка за нами опустилась.
Дракон остановил коня, спрыгнул на брусчатку, которой был вымощен двор замка, и помог спуститься мне.
- Кого это ты притащил, Тевиш? – какая-то женщина – сухощавая, седая, в черном вдовьем платье, высунулась в окно на втором этаже. – С каких это пор тебе стали нравиться вилланки?
Я снова ощутила тяжелую руку дракона – он взял меня за плечо и повел в замок, не обращая внимания на женщину в черном.
- Тевиш! – надсажалась она. – Я с кем разговариваю! Ты как обращаешься с матерью?!
Так. Еще и мать. Но она, конечно же, похвалит сына, когда тот расскажет, что заполучил провидицу. А не привел очередную наложницу.
Мы поднялись на второй этаж, и там нас уже встречали – старуха в черном и девица в алом платье. Девица была черноволосой и черноглазой, и так походила на герцога, что не было сомнений – это леди Брюна, его дочь.
- Хорошенькая, - желчно сказала дочь дракона. – Ундиса в обморок упадет.
- Тевиш! – старуха воинственно уперла руки в бока. – Что за оборванку ты притащил? Ее же страшно пускать в дом! Оставил бы во дворе, ее сначала надо отмыть…
- Это леди Мелхола из Лейеша, - сказал дракон, и когда он заговорил, все замолчали. – Она – дочь моего боевого товарища, осталась сиротой. Я увидел, что она бедствует и забрал ее.
- Леди? – после паузы уточнила старуха.
- Она будет жить у нас, - дракон чуть подтолкнул меня по направлению к женщинам. – Отдай ей комнату рядом со спальней Брюны.
- Рядом? – переспросила его дочь.
- Будете подругами, - коротко бросил дракон и нетерпеливо оглянулся. – А где Ундиса?
- Была у себя, - сдержанно ответила старуха, не сводя с меня глаз.
Леди Брюна скорчила презрительную гримаску.
Раздался быстрый стук каблуков, и появилась третья женщина – брюнетка, с родинкой на левой щеке. В красивом синем платье со шлейфом, с тугими косами, уложенными полукружьями покруг ушей – как у замужней. Но на белых холеных руках не было обручального кольца, хотя на пышной груди лежало золотое ожерелье с сапфирами, и мочки ушей оттягивали серьги с двумя сапфировыми кабашонами.
- Вас ждали только завтра, господин! – воскликнула женщина с родинкой и поклонилась, делая вид, что не заметила меня.
Но она заметила. Я знала, что она увидела меня еще с замковой стены.
- Получилось приехать раньше, - дракон широким шагом подошел к женщине и схватил ее за талию. – Идем.
Женщина только пискнула, когда он почти поволок ее в темноту коридора.
- Даже есть не стал, - сказала леди Брюна с отвращением.
Старуха промолчала, поджимая губы, а потом махнула рукой, подзывая меня:
- Иди за мной, девушка. М-м… Как тебя зовут?
- Мелхола, госпожа, - напомнила я.
- Странное имя, - произнесла она и пошла по коридору, не оглядываясь.
На всякий случай я поклонилась леди Брюне и поспешила за матерью дракона.
- Даже реверансы делать не умеешь! – полетело мне вслед насмешливое фырканье.
Я догнала старуху в черном и старалась идти на расстоянии двух шагов от нее – не отставая. Она шагала быстро и крепко, и, несмотря на худощавость, производила впечатление крепкой женщины.
- Как мне называть вас, госпожа? – спросила я осторожно.
- Называй меня миледи Фредегонда, девушка, - ответила она высокомерно, упорно не вспоминая моего имени.
- Ясно, миледи Фредегонда, - тут же ответила я.
- И не заговаривай, пока я не прикажу.
Тут я благоразумно промолчала.
- Мой сын – брат короля, - продолжала леди Фредегонда. – Старший брат! – она многозначительно подняла указательный палец – острый, сухой, с широким розовым ногтем. – Пусть Рихард – сын от законной жены, но мой сын – старший. И он – дракон, - последнее она произнесла с благоговейным придыханием, а я не удержалась, чтобы поморщиться.
Мой отец тоже говорил о драконах с благоговением – и чем все закончилось?
- Мой сын подчиняется только королю, - говорила между тем старая леди. – И мне. Потому что я – его мать. Жен и любовниц может быть много, а мать – одна. С этого дня ты во всем слушаешься только меня, потому что я – хозяйка этого замка. Что молчишь?
- Я внимательно слушаю вас, - ответила я и спросила, пользуясь тем, что старуха позволила мне заговорить: - Леди Ундиса – жена милорда Тевиша?
- Жена? – она фыркнула точно так же, как ее внучка. – Наложница. Его жена умерла восемнадцать лет назад, когда рожала Брюну. Кстати, - она взглянула на меня через плечо, - хоть мой сын и сказал, что вы с леди Брюной будете подругами – не вздумай относиться к ней, как к ровне. Брюна – королевских кровей, и наполовину дракайна. Она не ровня тебе, оборванке из Лейеша.
- Да, леди Фредегонда, - ответила я, стискивая зубы.
Можно было бы сказать высокомерной старухе, что род моего отца тоже принадлежал к королевскому дому, пока власть не захватили драконы, и не убили законного короля. Но вряд ли для леди Фредегонды это что-нибудь значило - стоило услышать, как она говорила о сыне и драконах.
- Что – да? – прикрикнула она на меня. – Тебе все понятно?
- Все понятно.
- Смею надеяться, - она дернула плечом и ускорила шаг, высоко держа седую голову, покрытую черной кружевной косынкой. – Мой сын сказал, что ты – дочь его друга. Но я знаю, что это не так. Драконы никогда не называют людей друзьями. Потому что люди для драконов – хуже трупных червей.
Я не стала ни разубеждать ее, ни подтверждать ее правоту. Пусть думает, как хочет. Хотя и мне было удивительно, с чего это герцог Тевиш решил скрыть, что я – провидица. Наверное, боится, что домашние не смогут сохранить тайну. Особенно – женщины.
Первым делом она привела меня в мыльню – судя по деревянным кадкам и грубой каменной кладке, здесь мылись слуги. Но я обрадовалась и этому. Пусть вода была еле теплой, я мылась долго и с удовольствием, раз за разом выливая на себя по ведру воды. Мне казалось, я смываю с себя всю грязь и позор моего плена у Уилмора.
Меня никто не торопил, но когда я вышла, завернутая в простыню, с мокрыми волосами, леди Фредегонда ждала меня в раздевалке.
- Дай-ка я на тебя погляжу, - велела она. – Сними все.
- Что, простите? – переспросила я, невольно вцепившись в край простыни, будто старуха уже срывала ее с меня.
- А что тебя удивило? – светлые глаза леди Фредегонды были холодными, как кусочки льда. – Ты будешь жить с нами под одной крышей. Я должна убедиться, что ты не больна заразной болезнью.
- Уверяю вас, нет, - ответила я твердо.
Раздеваться перед ней я точно не собиралась. Лорду Уилмору пришлось постараться, чтобы сорвать с меня одежду, и этой старухе придется звать на помощь, если ей хочется полюбоваться на меня голую.
