Лезвие плавно пошло вверх, послав в потолок белесоватый блик.
Ирина зажмурилась, ожидая смерти. Вот сейчас… вот прямо сейчас… Но вместо смерти услышала глухой звук упавшего тела. Распахнула глаза. Собственного двойника не увидела, зато увидела много народу в своей палате. Была здесь и добрый доктор Бэлен лиданум, и Клаемь, и какие-то личности в чёрном. Один из личностей в чёрном, здоровущий амбал с тёмно-розовым, в мелкую кудряшку, хвостом на затылке, распоряжался непререкаемо и властно: труп унести, пациентку перевезти. Дикое сочетание цветов, как подумать, розовый и чёрный. Вот только смеяться над этим не хотелось нисколько. Местный народ, в общем-то, не виноват в том, что природа раскрасила им волосы в такой неподобающий цвет.
Ирине помогли перебраться на каталку – каталка была без колёс, платформа на антигравитации, очень удобная и какая-то уютная, даже с покрывалом. И увезли прямо к саркофагу-медсканеру. Опять пришлось лезть внутрь голышом под взглядами ассистентов Бэлен… Лучше бы умерла!
После сканирования отвезли в другую палату, Ирина поняла, что в другую именно по размеру окна: оно располагалось на другой стене и было уже, чем в прежней комнате. После всех медицинских процедур навалилась страшная слабость, и девушка сама не заметила, как задремала. Проснулась когда за окном уже стояла ночь, подсвеченная уличными фонарями. Долго лежала, вспоминая случившееся как страшный сон. Происшествие в парке, происшествие в палате. Покушение на убийство – заявка серьёзная. В чём дело? Кой чёрт здесь происходит?!
Пришла Бэлен лиданум и привела с собой разового типа в чёрном. Тип назвался Клаувералем барлагом из службы планетарной безопасности Анэйвы, и снова имя не задержалось в памяти, пря мо альцгеймер какой-то выборочный. Задавал вопросы. Ирина честно рассказала всё, что смогла вспомнить.
– Скажите, кто была эта женщина? – спросила она с дрожью в голосе. – Она настолько была на меня похожа… Просто копия.
– Копия и есть, – морщась, ответил безопасник. – Ваши геномы идентичны.
– Как? Почему?!
– Забудьте, – отмахнулся он. – Это – биоробот…
– Кто?
– Средний срок создания биоробота – около двух лет, – тихо пояснила Бэлен лиданум. – А это значит, что вы, госпожа Ирина, пробыли в плену у преступников не меньше двух лет, а скорее всего, даже больше.
– Я не понимаю, – жалобно выговорила Ирина.
– Тут понимать нечего, – с раздражением высказался он.Артудект прекрасно осведомлён об особенностях нашей расы в целом и знаком с историей нашей малой родовой ветви в детальных частностях. Вы ведь тоже копия, Ирен.
– Моё имя Ирина, – тихо поправила его девушка.
Имя – это то единственное, что у неё сохранялось своего. Позволить его изменить, приспособить под местные разговорные особенности означало смерть. Ирина умрёт, появится Ирен, будь она неладна, и… и… и всё.
– Ире-нА, – по слогам повторил он, явно забавляясь.
Пусть его. Если называет правильно, то всё остальное неважно.
– Копия, вы сказали, – ухватилась она за неприглядную истину. – А где же тогда оригинал?
– Если бы я сам знал, – с досадой сказал он
– Может, и я… биоробот?! – в тревоге и страхе озвучила она пришедшую в голову чудовищную догадку.
– Нет, – категорично отрезал он. – Вот уж это – совершенно точно нет! Потому вы и живы до сих пор.
Стало легче, но, прямо скажем, ненамного. Безопасник ушёл, коротко попрощавшись с Бэлен лиданум.
– Почему он сказал, что я копия? – спросила у врача Ирина. – Копия кого?
– Вам сейчас надо отдохнуть, Ирина, – сочувственно ответила та. – Вы ранены, вы потрясены происходящим, вам необходимо придти в себя. Вам необходим покой. Завтра, полагаю, начнём процедуры по программе психорелакса… Я уже пригласила специалиста.
Она раскрыла свой чемоданчик. В чемоданчике рядами сидели в гнёздах заполненные светлой жидкостью кубы и пирамидки. Одну из пирамидок добрый доктор зарядила в инжектор и, не слушая возражений, вкатила пациентке дозу. Отчего та почти сразу уснула.
Проснулась Ирина глубокой ночью, и уже не смогла заснуть, как ни старалась. Тогда она сползла с постели, подошла к окну и взобралась на подоконник с ногами. Палата располагалась высоко, этаж, наверное, двадцатый, или даже ещё выше, плюс сама больница стояла на холме. И отсюда открывался великолепный вид на ночной город.
Море огней!
Множество уровней.
Транспортные потоки по всем трём измерениям.
И над всем этим великолепием – огромное, сплошь затканное звёздами, небо без единого клочка мрака. Ничто так не убеждало в чужеродности этого мира, как его нереальное сияющее миллионами крупных ярких звёзд небо. На него хотелось смотреть бесконечно. Бесконечно любоваться. До слез, до дрожи в коленях, до внезапного сердечного спазма.
"Почему, ну почему мне не пятнадцать?.. "
В пятнадцать лет приключения в чужом мире вызывало бы один лишь восторг. Сейчас к восторгу примешивалась острая безысходная тоска. "Я чужая здесь. И останусь чужой. Навсегда..."
Ирина зябко поежилась, обхватывая плечи руками. Где-то там, в закрытом мире, остался маленький сын и любимый мужчина. Где-то там, в потерянной навсегда жизни, остались детство и юность. А здесь придётся жить безо всякой надежды вернуться. Как там сказала покойная Лилома? Сколько в Галактике закрытых планет и скажи-ка, кто будет искать среди них вашу? Никто.
Психотерапевт оказался эффектным чернокожим мужчиной с энергичным именем Харгам Тонкэрим. Ирина загляделась на его волосы – короткие крупные кудри золотого цвета, – не золотистого, а именно золотого, с металлическим отблеском! – на своих кончиках были искусно подкрашены светло-фиолетовым. Выглядело красиво, но на девчонке смотрелось бы ещё лучше. Мужик с такой причёской вызывал опасение.
Доктор Тонкэрим предложил «устроиться поудобнее». Ирина оглянулась и из всей мебели выбрала самый неудобный жёсткий стул без спинки, осторожно присела на краешек и обратила вопросительный взгляд на хозяина кабинета. Чёрт его знает, как себя здесь вести. Что вообще в эту, положенную в рамках социальной поддержки, терапию входит. Может, что-нибудь принудительное, особенно если болтнёшь лишнего!
– На что жалуетесь? – доброжелательный взгляд, типичный вопрос.
– На полную потерю памяти, – выпалила Ирина, стискивая пальцы. – На то, что все вокруг обо мне что-то знают, а я не знаю. И один такой сказал между делом, что я чья-то копия. Я не знаю чья, но мои собственные копии убили на моих глазах человека, а потом хотели убить и меня. Я сумасшедшая?
– Нет, ни в коем случае, – заверил её доктор. – Вы оказались в эпицентре страшных событий, Ирина, – он тщательно выговорил имя, почти правильно, – но ваши реакции вполне естественны.
Что же их всех так клинит на ударении в первом слоге... Невежливо поправлять врача, который желает тебе блага. Но Ирина чувствовала, что если позволит адаптировать своё имя под местный колорит, будет плохо. Имя – это то единственное, что у неё ещё оставалось. Всё остальное было потеряно, и, кажется, потеряно без возврата.
– Итак, главная проблема – амнезия. Здесь необходимо провести ментальное сканирование второго уровня… да, пожалуй, второго… чтобы точно определить причину потери памяти. Она может быть следствием как физического необратимого поражения мозга, так и различного рода психотехник, применённых к вам недоброжелателями. Во втором случае надежда на частичное или даже полное восстановление есть
– Правда? – искренне обрадовалась Ирина.
– После ментаскана, – поднял ладонь доктор. – Сейчас, сами понимаете, ничего сказать не могу.
– Хорошо, тогда я согласна!
Вернуть себе память! Вновь обрести себя! Боги, Ирина готова была отдать за саму эту возможность, – за тень возможности! – полжизни.
– Не торопитесь, пойдём по порядку. По поводу копии… Нам нужны данные полной генетической экспертизы, и они у меня есть, но сначала считаю нужным рассказать вам о сложившейся ситуации. Как вы уже знаете, здесь произошла смена власти…
Ирина кивнула. Два года назад или три, что-то такое ей вскользь рассказали.
– У нынешнего а-дмори леангроша много врагов, но ещё больше врагов у его отца, и один из них, глава подполья Анэйвалы, мужчина по имени Артудект, предположительно, рианк или тари – в глаза его никто не видел из живых, настоящее имя тоже никому не известно, объявил войну правящей семье клана Дорхайонов. В этой войне хороши все средства. Как к нему попали образцы тканей женщины, которая, по всей видимости, имела какое-то значение в жизни старшего Дорхайона, не известно. О самой этой женщине тоже ничего не известно, Дорхайоны умеют хранить семейные секреты. Но с некоторых пор все сколько-нибудь значимые события с большим количеством жертв проводятся клонами этой женщины.
– А я? – напряжённо спросила Ирина. – Я тоже клон?
– Нет. Судя по данным экспертизы, вы её дочь. Может быть, внучка. У вас отсутствуют характерные для клонов повреждения теломераз, и геном отличается от образцов так, как различаются геномы у родственников.
– Получается, та, что хотела меня убить… моя сестра? Или тётя? Или, о господи, племянница внучатая…
– Не совсем, но примерно... Сходство, согласитесь, значительно. И первое, что я бы советовал вам сделать, немного подкорректировать внешность. Допустим, изменить причёску, покрасить волосы, выбрать другой цвет глаз…
– Чтобы не пугать людей, – кивнула Ирина. – Я поняла…
– Чтобы вам самой было комфортнее, – мягко сказал доктор. – Вам и так нелегко приходится. Зачем вам лишний дискомфорт от негативной реакции окружающих?
Логично. Покрасить волосы… Ну, это не сложно. Наверное. А не получится ли как с именем? Ещё один шаг к потере себя... Поднявшаяся злость на проклятых преступников зажгла в щеках неприятный жар. Отобрали память, выбросили бог знает где, впутали в какую-т гнусную историю мести, и ещё собственную внешность из-за них теряй!
– Простите, доктор, а можно сразу сделать это ментальное сканирование? Я хочу точно знать…
– Можно. Но я должен вас предупредить… Вторая степень обнажения личности – крайне болезненна…
– Плевать!
Хотя словосочетание «обнажение личности» крепко не понравилось. Сладкую булочку так не назовут.
– Понимаю, – доктор Тонкэрим побарабанил пальцами по столу со встроенным в него терминалом. – Вы не осознаете толком, на что подписываетесь. Но мне необходимо получить разрешение вашего опекуна. И договориться с вашим лечащим врачом.
– Настолько всё плохо? – уточнила Ирина.
– В общем-то, да. Не хочу вас пугать. Но…
– Плевать! – яростно выдохнула она. – Договаривайтесь! Чем быстрее они смогут вам ответить, тем лучше.
Клаемь отказалась говорить по связи. Потребовала дождаться, впрочем, надолго она не задержалась.
– Ты уверен, Харгам? – с порога задала она вопрос. – Вторая степень!
А Ирина отметила: на ты и с напором. Значит, они знают друг друга давно и настолько, чтобы общаться без костылей этикета. Доктор ответил, с применением множества терминов, в которых Ирина утонула сразу. Мало того, что сама по себе не специалист в психологии, так ещё и термины на чужом языке, который знаешь лишь на бытовом минимуме.
– А какая степень самая полная? – спросила Ирина, устав их слушать. – И сколько их всего.
– Первая, – ответила Клаемь. – А всего их семь…
Да уж. Наверное, вправду ничего приятного. А что делать?
– Клаемь, пожалуйста, разрешите! – взмолилась Ирина. – Я хочу вернуть себе память! Ну, что я, как урод какой-то – ничего не помню, ничего не знаю, ни кто я, ни кем была. Если эта самая вторая степень мне поможет, побочные эффекты я как-нибудь переживу.
– Как-нибудь! – возмутилась Клаемь.
– Грамотную терапию можно выстроить только на наиболее полных исходных данных, – поджав губы, сообщил доктор Тонкэрим. – Тебе ли этого не знать, Клаемь…
Что-то стояло за его словами. Что-то, на что у Клаемь не нашлось серьёзного возражения.
– Допустим, – сдалась она. – Но я требую надзора за процедурой!
Доктор развёл чёрными ладонями:
– Никаких проблем. Но что скажете вы, Ирина?
– А что сказать... надо, значит, надо…
– Она не понимает, – качнула головой Клаемь и объяснила: – Данные вашего ментального сканирования будут известны и мне тоже.
– Не возражаю, – ответила Ирина. – Вы ведь мне не враг.
– Потрясающая доверчивость, – пробормотал в сторону доктор. – Я связан профессиональной этикой и психокодом, под угрозой смерти запрещающим мне распространять такие данные. А у Клаемь такой несвободы нет. Вы должны знать, что в будущем, если между вами начнутся, скажем так, разногласия, то ваша нынешняя доверчивость может оказаться для вас фатальной…
– Я тебя тоже люблю, Харгам, – нежно улыбнулась Клаемь.
Её голос, синтезированный машиной, не отражал никаких эмоций, но улыбочка говорила очень многое. Ирина поёжилась и решила про себя, что не будет нарываться на всякие разногласия с Клаемь. Так, на всякий случай.
– Не важно, – решительно сказала Ирина вслух. – Давайте сделаем это.
Ей было плохо. Так плохо, что не передать словами. Не физически. Никаких тошноты, головокружений, боли, о чём так беспокоилась Бэлен лиданум. Что-то произошло с сознанием, Ирина даже не смогла определить, что. Как будто размазали по стенкам изнутри быстро вращающегося шара, и надо как-то собраться, собраться… стечь… и собраться в самом его центре, а не получается ничего, и никогда не получится, потому что надо сначала остановить этот проклятый шар, а как его остановишь, находясь у него внутри? В виде размазанной по его стенкам жижи.
И это безумное вращение продолжалось и продолжалось. По ощущениям, не меньше вечности.
– Приходит в себя, – грохнул в уши чей-то искажённый голос.
“Я прихожу в себя?!” – удивилась Ирина.
Но вращение начало замедляться. И жуткое чувство чудовищного шара понемногу таяло, уходило в прошлое, теряло свою неодолимую власть. Позже Ирина узнала, что с момента окончания сканирования до полного пробуждения прошло не так уж и много времени. Не больше получаса, если вдуматься. Но субъективно эти полчаса растянулись в адскую бесконечность.
Ирина тогда ещё решила, что всё, никогда в жизни, никогда-никогда, никогда и никому не позволит учинять над собой подобный ужас. Наивная. Она не знала, что у неё всё впереди, в том числе и добровольное требование процедуры ментального сканирования по всем правилам… Впрочем, это произойдёт ещё очень не скоро.
– Держите, – Бэлен лиданум помогла сесть и сунула в руки прозрачный стакан с полупрозрачной беловатой жидкостью. – Станет легче...
Ирина послушно выпила сладковатую лекарственную дрянь. Легче не стало, но обижать доктора не хотелось. Клаемь молча погладила по плечу, поддерживая.
На подробную расшифровку нужно время, – сказал Тонкэрим, – но уже сейчас виден корень проблемы…
– Какой? – Ирина подалась вперёд, сразу забыв обо всех, связанных со сканированием, проблемах.
– Смотрите, – над столом возник голографический экран с изображением нескольких проекций Ирининого мозга. – Вот эти области – здесь и здесь, – тонкий лучик-указка побежал по увеличенным программой участкам, – поражение органического характера. Память, за которую отвечают именно эти участки мозга, потеряна безвозвратно. А вот здесь и здесь – барьер искусственного нетравматического характера. Судя по его структуре, он должен рассеяться сам.
Ирина зажмурилась, ожидая смерти. Вот сейчас… вот прямо сейчас… Но вместо смерти услышала глухой звук упавшего тела. Распахнула глаза. Собственного двойника не увидела, зато увидела много народу в своей палате. Была здесь и добрый доктор Бэлен лиданум, и Клаемь, и какие-то личности в чёрном. Один из личностей в чёрном, здоровущий амбал с тёмно-розовым, в мелкую кудряшку, хвостом на затылке, распоряжался непререкаемо и властно: труп унести, пациентку перевезти. Дикое сочетание цветов, как подумать, розовый и чёрный. Вот только смеяться над этим не хотелось нисколько. Местный народ, в общем-то, не виноват в том, что природа раскрасила им волосы в такой неподобающий цвет.
Ирине помогли перебраться на каталку – каталка была без колёс, платформа на антигравитации, очень удобная и какая-то уютная, даже с покрывалом. И увезли прямо к саркофагу-медсканеру. Опять пришлось лезть внутрь голышом под взглядами ассистентов Бэлен… Лучше бы умерла!
После сканирования отвезли в другую палату, Ирина поняла, что в другую именно по размеру окна: оно располагалось на другой стене и было уже, чем в прежней комнате. После всех медицинских процедур навалилась страшная слабость, и девушка сама не заметила, как задремала. Проснулась когда за окном уже стояла ночь, подсвеченная уличными фонарями. Долго лежала, вспоминая случившееся как страшный сон. Происшествие в парке, происшествие в палате. Покушение на убийство – заявка серьёзная. В чём дело? Кой чёрт здесь происходит?!
Пришла Бэлен лиданум и привела с собой разового типа в чёрном. Тип назвался Клаувералем барлагом из службы планетарной безопасности Анэйвы, и снова имя не задержалось в памяти, пря мо альцгеймер какой-то выборочный. Задавал вопросы. Ирина честно рассказала всё, что смогла вспомнить.
– Скажите, кто была эта женщина? – спросила она с дрожью в голосе. – Она настолько была на меня похожа… Просто копия.
– Копия и есть, – морщась, ответил безопасник. – Ваши геномы идентичны.
– Как? Почему?!
– Забудьте, – отмахнулся он. – Это – биоробот…
– Кто?
– Средний срок создания биоробота – около двух лет, – тихо пояснила Бэлен лиданум. – А это значит, что вы, госпожа Ирина, пробыли в плену у преступников не меньше двух лет, а скорее всего, даже больше.
– Я не понимаю, – жалобно выговорила Ирина.
– Тут понимать нечего, – с раздражением высказался он.Артудект прекрасно осведомлён об особенностях нашей расы в целом и знаком с историей нашей малой родовой ветви в детальных частностях. Вы ведь тоже копия, Ирен.
– Моё имя Ирина, – тихо поправила его девушка.
Имя – это то единственное, что у неё сохранялось своего. Позволить его изменить, приспособить под местные разговорные особенности означало смерть. Ирина умрёт, появится Ирен, будь она неладна, и… и… и всё.
– Ире-нА, – по слогам повторил он, явно забавляясь.
Пусть его. Если называет правильно, то всё остальное неважно.
– Копия, вы сказали, – ухватилась она за неприглядную истину. – А где же тогда оригинал?
– Если бы я сам знал, – с досадой сказал он
– Может, и я… биоробот?! – в тревоге и страхе озвучила она пришедшую в голову чудовищную догадку.
– Нет, – категорично отрезал он. – Вот уж это – совершенно точно нет! Потому вы и живы до сих пор.
Стало легче, но, прямо скажем, ненамного. Безопасник ушёл, коротко попрощавшись с Бэлен лиданум.
– Почему он сказал, что я копия? – спросила у врача Ирина. – Копия кого?
– Вам сейчас надо отдохнуть, Ирина, – сочувственно ответила та. – Вы ранены, вы потрясены происходящим, вам необходимо придти в себя. Вам необходим покой. Завтра, полагаю, начнём процедуры по программе психорелакса… Я уже пригласила специалиста.
Она раскрыла свой чемоданчик. В чемоданчике рядами сидели в гнёздах заполненные светлой жидкостью кубы и пирамидки. Одну из пирамидок добрый доктор зарядила в инжектор и, не слушая возражений, вкатила пациентке дозу. Отчего та почти сразу уснула.
Проснулась Ирина глубокой ночью, и уже не смогла заснуть, как ни старалась. Тогда она сползла с постели, подошла к окну и взобралась на подоконник с ногами. Палата располагалась высоко, этаж, наверное, двадцатый, или даже ещё выше, плюс сама больница стояла на холме. И отсюда открывался великолепный вид на ночной город.
Море огней!
Множество уровней.
Транспортные потоки по всем трём измерениям.
И над всем этим великолепием – огромное, сплошь затканное звёздами, небо без единого клочка мрака. Ничто так не убеждало в чужеродности этого мира, как его нереальное сияющее миллионами крупных ярких звёзд небо. На него хотелось смотреть бесконечно. Бесконечно любоваться. До слез, до дрожи в коленях, до внезапного сердечного спазма.
"Почему, ну почему мне не пятнадцать?.. "
В пятнадцать лет приключения в чужом мире вызывало бы один лишь восторг. Сейчас к восторгу примешивалась острая безысходная тоска. "Я чужая здесь. И останусь чужой. Навсегда..."
Ирина зябко поежилась, обхватывая плечи руками. Где-то там, в закрытом мире, остался маленький сын и любимый мужчина. Где-то там, в потерянной навсегда жизни, остались детство и юность. А здесь придётся жить безо всякой надежды вернуться. Как там сказала покойная Лилома? Сколько в Галактике закрытых планет и скажи-ка, кто будет искать среди них вашу? Никто.
ГЛАВА 2
Психотерапевт оказался эффектным чернокожим мужчиной с энергичным именем Харгам Тонкэрим. Ирина загляделась на его волосы – короткие крупные кудри золотого цвета, – не золотистого, а именно золотого, с металлическим отблеском! – на своих кончиках были искусно подкрашены светло-фиолетовым. Выглядело красиво, но на девчонке смотрелось бы ещё лучше. Мужик с такой причёской вызывал опасение.
Доктор Тонкэрим предложил «устроиться поудобнее». Ирина оглянулась и из всей мебели выбрала самый неудобный жёсткий стул без спинки, осторожно присела на краешек и обратила вопросительный взгляд на хозяина кабинета. Чёрт его знает, как себя здесь вести. Что вообще в эту, положенную в рамках социальной поддержки, терапию входит. Может, что-нибудь принудительное, особенно если болтнёшь лишнего!
– На что жалуетесь? – доброжелательный взгляд, типичный вопрос.
– На полную потерю памяти, – выпалила Ирина, стискивая пальцы. – На то, что все вокруг обо мне что-то знают, а я не знаю. И один такой сказал между делом, что я чья-то копия. Я не знаю чья, но мои собственные копии убили на моих глазах человека, а потом хотели убить и меня. Я сумасшедшая?
– Нет, ни в коем случае, – заверил её доктор. – Вы оказались в эпицентре страшных событий, Ирина, – он тщательно выговорил имя, почти правильно, – но ваши реакции вполне естественны.
Что же их всех так клинит на ударении в первом слоге... Невежливо поправлять врача, который желает тебе блага. Но Ирина чувствовала, что если позволит адаптировать своё имя под местный колорит, будет плохо. Имя – это то единственное, что у неё ещё оставалось. Всё остальное было потеряно, и, кажется, потеряно без возврата.
– Итак, главная проблема – амнезия. Здесь необходимо провести ментальное сканирование второго уровня… да, пожалуй, второго… чтобы точно определить причину потери памяти. Она может быть следствием как физического необратимого поражения мозга, так и различного рода психотехник, применённых к вам недоброжелателями. Во втором случае надежда на частичное или даже полное восстановление есть
– Правда? – искренне обрадовалась Ирина.
– После ментаскана, – поднял ладонь доктор. – Сейчас, сами понимаете, ничего сказать не могу.
– Хорошо, тогда я согласна!
Вернуть себе память! Вновь обрести себя! Боги, Ирина готова была отдать за саму эту возможность, – за тень возможности! – полжизни.
– Не торопитесь, пойдём по порядку. По поводу копии… Нам нужны данные полной генетической экспертизы, и они у меня есть, но сначала считаю нужным рассказать вам о сложившейся ситуации. Как вы уже знаете, здесь произошла смена власти…
Ирина кивнула. Два года назад или три, что-то такое ей вскользь рассказали.
– У нынешнего а-дмори леангроша много врагов, но ещё больше врагов у его отца, и один из них, глава подполья Анэйвалы, мужчина по имени Артудект, предположительно, рианк или тари – в глаза его никто не видел из живых, настоящее имя тоже никому не известно, объявил войну правящей семье клана Дорхайонов. В этой войне хороши все средства. Как к нему попали образцы тканей женщины, которая, по всей видимости, имела какое-то значение в жизни старшего Дорхайона, не известно. О самой этой женщине тоже ничего не известно, Дорхайоны умеют хранить семейные секреты. Но с некоторых пор все сколько-нибудь значимые события с большим количеством жертв проводятся клонами этой женщины.
– А я? – напряжённо спросила Ирина. – Я тоже клон?
– Нет. Судя по данным экспертизы, вы её дочь. Может быть, внучка. У вас отсутствуют характерные для клонов повреждения теломераз, и геном отличается от образцов так, как различаются геномы у родственников.
– Получается, та, что хотела меня убить… моя сестра? Или тётя? Или, о господи, племянница внучатая…
– Не совсем, но примерно... Сходство, согласитесь, значительно. И первое, что я бы советовал вам сделать, немного подкорректировать внешность. Допустим, изменить причёску, покрасить волосы, выбрать другой цвет глаз…
– Чтобы не пугать людей, – кивнула Ирина. – Я поняла…
– Чтобы вам самой было комфортнее, – мягко сказал доктор. – Вам и так нелегко приходится. Зачем вам лишний дискомфорт от негативной реакции окружающих?
Логично. Покрасить волосы… Ну, это не сложно. Наверное. А не получится ли как с именем? Ещё один шаг к потере себя... Поднявшаяся злость на проклятых преступников зажгла в щеках неприятный жар. Отобрали память, выбросили бог знает где, впутали в какую-т гнусную историю мести, и ещё собственную внешность из-за них теряй!
– Простите, доктор, а можно сразу сделать это ментальное сканирование? Я хочу точно знать…
– Можно. Но я должен вас предупредить… Вторая степень обнажения личности – крайне болезненна…
– Плевать!
Хотя словосочетание «обнажение личности» крепко не понравилось. Сладкую булочку так не назовут.
– Понимаю, – доктор Тонкэрим побарабанил пальцами по столу со встроенным в него терминалом. – Вы не осознаете толком, на что подписываетесь. Но мне необходимо получить разрешение вашего опекуна. И договориться с вашим лечащим врачом.
– Настолько всё плохо? – уточнила Ирина.
– В общем-то, да. Не хочу вас пугать. Но…
– Плевать! – яростно выдохнула она. – Договаривайтесь! Чем быстрее они смогут вам ответить, тем лучше.
Клаемь отказалась говорить по связи. Потребовала дождаться, впрочем, надолго она не задержалась.
– Ты уверен, Харгам? – с порога задала она вопрос. – Вторая степень!
А Ирина отметила: на ты и с напором. Значит, они знают друг друга давно и настолько, чтобы общаться без костылей этикета. Доктор ответил, с применением множества терминов, в которых Ирина утонула сразу. Мало того, что сама по себе не специалист в психологии, так ещё и термины на чужом языке, который знаешь лишь на бытовом минимуме.
– А какая степень самая полная? – спросила Ирина, устав их слушать. – И сколько их всего.
– Первая, – ответила Клаемь. – А всего их семь…
Да уж. Наверное, вправду ничего приятного. А что делать?
– Клаемь, пожалуйста, разрешите! – взмолилась Ирина. – Я хочу вернуть себе память! Ну, что я, как урод какой-то – ничего не помню, ничего не знаю, ни кто я, ни кем была. Если эта самая вторая степень мне поможет, побочные эффекты я как-нибудь переживу.
– Как-нибудь! – возмутилась Клаемь.
– Грамотную терапию можно выстроить только на наиболее полных исходных данных, – поджав губы, сообщил доктор Тонкэрим. – Тебе ли этого не знать, Клаемь…
Что-то стояло за его словами. Что-то, на что у Клаемь не нашлось серьёзного возражения.
– Допустим, – сдалась она. – Но я требую надзора за процедурой!
Доктор развёл чёрными ладонями:
– Никаких проблем. Но что скажете вы, Ирина?
– А что сказать... надо, значит, надо…
– Она не понимает, – качнула головой Клаемь и объяснила: – Данные вашего ментального сканирования будут известны и мне тоже.
– Не возражаю, – ответила Ирина. – Вы ведь мне не враг.
– Потрясающая доверчивость, – пробормотал в сторону доктор. – Я связан профессиональной этикой и психокодом, под угрозой смерти запрещающим мне распространять такие данные. А у Клаемь такой несвободы нет. Вы должны знать, что в будущем, если между вами начнутся, скажем так, разногласия, то ваша нынешняя доверчивость может оказаться для вас фатальной…
– Я тебя тоже люблю, Харгам, – нежно улыбнулась Клаемь.
Её голос, синтезированный машиной, не отражал никаких эмоций, но улыбочка говорила очень многое. Ирина поёжилась и решила про себя, что не будет нарываться на всякие разногласия с Клаемь. Так, на всякий случай.
– Не важно, – решительно сказала Ирина вслух. – Давайте сделаем это.
Ей было плохо. Так плохо, что не передать словами. Не физически. Никаких тошноты, головокружений, боли, о чём так беспокоилась Бэлен лиданум. Что-то произошло с сознанием, Ирина даже не смогла определить, что. Как будто размазали по стенкам изнутри быстро вращающегося шара, и надо как-то собраться, собраться… стечь… и собраться в самом его центре, а не получается ничего, и никогда не получится, потому что надо сначала остановить этот проклятый шар, а как его остановишь, находясь у него внутри? В виде размазанной по его стенкам жижи.
И это безумное вращение продолжалось и продолжалось. По ощущениям, не меньше вечности.
– Приходит в себя, – грохнул в уши чей-то искажённый голос.
“Я прихожу в себя?!” – удивилась Ирина.
Но вращение начало замедляться. И жуткое чувство чудовищного шара понемногу таяло, уходило в прошлое, теряло свою неодолимую власть. Позже Ирина узнала, что с момента окончания сканирования до полного пробуждения прошло не так уж и много времени. Не больше получаса, если вдуматься. Но субъективно эти полчаса растянулись в адскую бесконечность.
Ирина тогда ещё решила, что всё, никогда в жизни, никогда-никогда, никогда и никому не позволит учинять над собой подобный ужас. Наивная. Она не знала, что у неё всё впереди, в том числе и добровольное требование процедуры ментального сканирования по всем правилам… Впрочем, это произойдёт ещё очень не скоро.
– Держите, – Бэлен лиданум помогла сесть и сунула в руки прозрачный стакан с полупрозрачной беловатой жидкостью. – Станет легче...
Ирина послушно выпила сладковатую лекарственную дрянь. Легче не стало, но обижать доктора не хотелось. Клаемь молча погладила по плечу, поддерживая.
На подробную расшифровку нужно время, – сказал Тонкэрим, – но уже сейчас виден корень проблемы…
– Какой? – Ирина подалась вперёд, сразу забыв обо всех, связанных со сканированием, проблемах.
– Смотрите, – над столом возник голографический экран с изображением нескольких проекций Ирининого мозга. – Вот эти области – здесь и здесь, – тонкий лучик-указка побежал по увеличенным программой участкам, – поражение органического характера. Память, за которую отвечают именно эти участки мозга, потеряна безвозвратно. А вот здесь и здесь – барьер искусственного нетравматического характера. Судя по его структуре, он должен рассеяться сам.
