Аркадий тоже её заметил. Трудно не заметить! Девочка красива сама по себе, но к естественной красоте юности добавились мощнейшая паранорма и правильная наследственность. Элен не просто видишь глазами, её воспринимаешь всем спектром паранормального чувства. Она далеко пойдёт...
… если не сорвётся на безнадёжном случае.
- Можно спросить, мама? - вдруг попросил Аркадий.
Я вздохнула. Мне будет больно от его вопросов, но ему самому не легче, я понимаю. И он имеет право на любые вопросы.
Потому что он мой сын.
- Как же так получилось…
- С медицинской стороны? - уточнила я, хотя понимала, что не о медицине был вопрос Аркадия. - Ты ведь знаешь, что со мной сделали в детстве. Имплантация репродуктивной системы в рамках эксперимента. Удачная.
Неприятно сознавать, факт, но в этой части эксперимент получился очень удачным. Иначе я бы не родила двоих в таких условиях, где не то, что роды, своя собственная выживаемость стояла под огромным вопросом.
- Ты ведь любила отца, - трудно выговорил Аркадий, стараясь не смотреть на меня.
- Любила, - кивнула я. - И сейчас вспоминаю его с безмерной любовью. Тогда, на Планете Забвения… я была ранена, я умирала, я не хотела жить. А отец Элен… семь лет прожил в пещере до того. Скорее всего, он сошёл с ума от одиночества, потому и не добил. Может, ему помогло ещё то, что сам он был не простой солдат, а с правильной наследственностью, из бэйлиранеша. Мы были вместе десять лет, потом он умер. От онкологии, с которой я ничего не смогла сделать. Не хватило ни сил, ни знаний. Поисковая служба вышла к нам десять лет спустя после его смерти… Спрашивай ещё, сынок. Тебе - можно.
- Как ты думаешь, отец…
Аркаша не смог договорить, но я поняла его безо всяких слов. Много лет он жил мечтой встретиться однажды с матерью, которую в глаза никогда не видел вживую, только в записи. И вот она я, но…
Не идеал.
Не тот идеал, который взращивал в нём его отец, который выстроил он сам.
С детьми от чужого мужчины, его братом и сестрой. Брата, предположим, Аркадий тоже ещё пока не видел, а вот Элен сделала всё, чтобы от неё держались как можно дальше. Тоже ведь из-за сильной душевной боли, не из одной только лишь злости.
- Отец бы понял, - тихо сказала я.
Игорь Огнев, мой капитан. Мы так несправедливо мало были вместе! Смерть разлучила нас навсегда. Смерть и проклятая война.
- А простил бы?
- Не знаю, - честно призналась я. - Я… иногда думаю об этом. Как бы мы все были, если бы все выжили и встретились. Ничего не придумывается. Потому что не встретились.
Трудное молчание не избудешь, если продолжишь прятаться в своей скорлупе. Надо разговаривать, хотя не хочется. Новой боли не хочется, столько уже её прошло сквозь мою жизнь. Могла бы уже привыкнуть, но каждый раз как в самый первый.
С врагами проще. С теми, кто одной с тобою крови, простоты не будет никогда.
- Спроси ещё, сынок, - предложила я.
- О чём? - удивился он.
Я соединила кончики пальцев, подумала, выдохнула. Мы уже на такой стадии откровенности друг с другом, что одной болью меньше, одной больше… И это - сын Игоря Огнева.
Мой сын.
- Например, об Артёме Севине спроси, Аркаша.
Он лишь пожал плечами.
- С ним всё понятно. Ты встретила его раньше отца, и ты была очень юна тогда, даже младше меня нынешнего. С Анной и Жанной он всего лишь реализовал право. Ты не отозвала согласие лишь потому, что считала, что между вами всё закончено, а о юридической стороне вопроса - там и тогда! - не подумала.
- Тогда спроси об Андрее Жарове.
- И с ним всё просто, мама, - покачал головой Аркадий. - Капитан Жаров - человек. Пирокинетик со Старой Терры, свой. И он похож…
Надёжность и сила, нежность и ярость, абсолютная неспособность к предательству в любом его виде. Даже внешность - всё тот же типаж пирокинетика со Старой Терры: светлые волосы, светлые глаза, прямой нос, линия губ…
Похож.
Я вздохнула. Больно? Не так сильно, как я боялась. Можно дышать.
- О Кетаме Лилайоне спрошу уже я, - сказала я. - Что связывает с ним Нохораи?
Аркадий долго молчал, а потом ответил:
- Он - враг. А она его любит.
- Как я на Планете Забвения, - продолжила я повисшую в воздухе фразу.
- Нет, мама. Не как ты. Тот всё-таки умер, и вы вместе выживали в одной пещере. А этот - жив, обойтись без него вполне можно, ничьи жизни от него не зависят. И я не понимаю его почти так же, как и Шувальмину. Но он-то, в отличие от Шувальминой, прекрасно отдаёт себе отчёт в том, что делает и почему!
- Ты бы хотел его вызвать и убить? - спросила я, помолчав.
Вот этого ещё не хватало! Никаких иллюзий, мой сын - врач, а Лилайон - убийца. Врачу переступить в себе запрет на убийство очень сложно, но Аркаша родился с геномом пирокинетика, а это именно что боевая паранорма. Может, в абсолютном выражении по силе мой сын превосходит давнего врага. Но у Лилайона многолетний опыт работы в спецслужбах Оллирейна и по Галактике его помотало изрядно.
У Аркаши нет шансов.
Никаких.
- Если я его убью, - усмехнулся сын невесело, - то Нохораи будет плакать. Я же не могу сделать так, чтобы она перестала любить его!
- Хотя бы ты отдаёшь себе отчёт в том, что радикальный метод не подействует, - сказала я.
- Почему? - Акрадий поднял на меня взгляд. - Почему женщины влюбляются в негодяев?
- С мужчинами происходит всё то же самое, сынок, - ответила я. - Влюбляются не в тех, не тогда, не там, всегда - не вовремя. Обязательно так, чтобы нарушить запрет. Если в драку - то без брони, если в омут - то с головой. Почему вообще мы любим?
- Инстинкт продолжения рода. Атавизм!
- Не только. Ведь никакого продолжения рода с представителями иных биологических видов попросту не может быть.
- Ты родила Элен.
- У меня имплант, настроенный на конкретный биологический вид именно, - напомнила я. - Я бы не смогла родить твоему отцу естественным образом. Без технологий репродуктивного центра и вмешательства биоинженеров Старой Терры ты бы никогда не появился на свет, Аркаша. Нет, здесь нечто большее, чем просто продолжение рода. Оно, как спонтанная паранорма, приходит, не спрашивая. И здесь всего два пути, сын. Третьего не дано…
- Каких, мама?
- Предать любовь или пойти за ней.
Аркаша долго молчал, думал.
- Но если пойти за любовью означает предать родных и близких… свою страну… Человечество…
- А кто говорит, что всё легко и просто? - удивилась я.
Он снова долго молчал, а потом выговорил тихо:
- Бедная Нохораи…
Я положила ладонь ему на плечо. Он накрыл мои пальцы своими. Целитель. Настоящий, жалеет всех, не может переступить через врождённое чувство «спасать одинаково и злых и праведных».
- Но мы не можем сделать выбор за Нохораи, Аркаша. Решить должна она сама. Сейчас у нас мир с Оллирейном, под измену Человечеству её чувства не подпадают.
Я подумала ещё, что удивителен сам факт, что у Лилайона до сих пор цела глотка. Это на Океании. Планете армии, где военные проходят реабилитацию, куда прилетают семьями на отдых. Значит, он зачем-то Федерации нужен. Его прилёт сюда согласован на высшем уровне, а спецслужбы бдят, чтобы с поганцем ничего не случилось.
Скажи мне кто тогда, тридцать лет назад, что так будет, ведь не поверила бы!
В коридоре появилась Элен. Легка на помине. И сразу драйв и натиск:
- Мама, нам нужно серьёзно поговорить!
Аркадий сложил на груди руки, опять тем самым напомнил собой отца - до мельчайшей чёрточки! Я поняла, что он никуда не уйдёт, потому считает нужным защищать меня от моей же дочери. Сын Игоря Огнева. Этим всё сказано.
- Прекрасно, - ответила я. - Давай поговорим.
- Без посторонних!
Элен выглядела взъерошенной и злой, что-то вывело её из равновесия, и она не могла справиться со своими эмоциями.
- Я не вижу здесь посторонних, - хмуро ответила я.
Тяжёлого разговора не избежать. Элен не умеет по-другому.
Но ей придётся считаться с братом. Задвигать Аркашу ногой в угол я ей не позволю.
Да что же так сложно с ними со всеми, а? Маленькими они столько проблем не доставляли…
Аркадий хмуро сказал:
- Я могу уйти.
- Да уж, уйди! - немедленно взвилась Элен.
Я остановила её жестом. Если честно, не была уверена, что послушает, но Элен всё же проявила уважение, не стала продолжать склоку.
Красивая девочка. Та самая нечеловеческая красота, которая получается лишь при идеальной наследственности…
- Останься, Аркаша, - попросила я. - Полагаю, предложение Элен касается нашей работы. Тебе полезно будет услышать.
Я знала, что вывело из себя мою дочь. Она уже говорила мне, в свойственной ей манере: не допущу, не разрешу, не смей. Да, у неё Право. В иерархии клана она стоит очень высоко. Выше меня, безусловно.
Но одного Права мало. Нужны ещё и Возможность, и Сила, а вот с ними у дочери проблемы, хотя она считает, что никаких проблем нет и быть не может по определению.
Наверное, именно поэтому её послали сюда. Именно её. Не потому, что моя дочь, а потому, что как котёнка, надо было бросить в бурлящую воду. Выплывет? Не выплывет? Типичное оллирейнское поведение. То самое гипертрофированное любопытство как расовая особенность. И воспитание на беде. Они безжалостны не только к чужим.
Но в случае с Элен подстраховка всё же есть. Я не причиню вреда дочери. Как бы она ни наскакивала на меня со всей своей юной придури.
- Как скажешь, - лицо Элен приняло непримиримое выражение. - Я запрещаю тебе разглашать протоколы методики исцеления нарушений в генокомплексе наследственной памяти! Ты не имеешь права…
- Как интересно, - сказала я спокойно. - Автор методики - я, но запрещаешь ты. Почему?
- Она принадлежит нашему клану! Владеть ею по праву должны только мы.
Аркаша замкнулся в неодобрительном молчании. Исходившую от него неприязнь ощутил бы даже камень, не то, что Элен. У неё пониженный уровень эмпатии, как у всех оль-лейран, но тут без вариантов, она восприняла тоже.
- Ты немного не понимаешь суть движения «Врачи без границ», - терпеливо выговорила я. - Без границ - это без границ, Элен. Обмен опытом. Совместная работа. В паранормальной медицине это важно. Если же ты хочешь замкнуться сама на себе, хорошего целителя из тебя не выйдет. Несмотря на высокий паранормальный индекс.
- Ты не можешь пойти против слова Старшей, мама!
Полыхнувшая во мне злость посоветовала ответить ей: «А ты мне прикажи!» Но я взяла себя в руки. Элен - моя дочь, и она - ребёнок, которого бросили в омут, и теперь наблюдают свысока, как она тонет. Может, поэтому они там все через одного такие непрошибаемые. Прививка глухоты к чужой боли бывает иной раз чертовски действенной.
А ещё я снова - в который уже раз! - вспомнила свою собственную приёмную маму, тамме-отку Толлу. Сколько любви и терпения она отдала мне! Даже тогда, когда я ошибалась и настаивала на том, что права именно я, а потом время показывало, что я всё-таки была совсем не права! Ради неё ещё. Ради её памяти. Передать вложенную в меня её любовь дальше, уже собственному ребёнку.
- Страдания детей увеличивает энтропию Вселенной, Элен, - сказала я наконец. - Задача любого врача, - а врача-паранормала в особенности, - препятствовать этому неприятному процессу изо всех сил. Пожалуйста, не мешай.
- И всё-таки ты не можешь пойти против моего слова, мама! - упрямо заявила Элен.
Аркаша шевельнулся, но я придержала его лёгким жестом. Да, моя идеальная дочь способна вывести из себя кого угодно. Вывести, упаковать в скоростную капсулу и запустить в центр Галактики на сверхсветовой скорости. Выдохнуть и сосчитать до десяти.
- А ты мне прикажи, - всё же предложила я спокойно, понижая голос.
С Элен всегда было так. Чем тише и медленнее с нею говоришь, тем больше она слышит.
- И ты подчинишься? - заинтересованно спросила Элен.
- Разумеется, нет. Но ты можешь попробовать меня переубедить. Объясни мне, пожалуйста, почему выстраданная мной методика системы паранормальных коррекций при генетических нарушениях в структурах наследственной памяти должна принадлежать лишь узкому кругу посвящённых. Не знаю, как ещё назвать - достойных? Избранных? Верных?
Элен молчала. Аргументов-то нет. Тех аргументов, которые я приму к сведению. И она это прекрасно понимает.
- Каждый ребёнок имеет право на здоровое тело и ясный разум, - продолжила я. - Это непреложное правило всей галактической биоинженерии как науки. Паранормальной медицины тоже.
- Прошу прощения, - с досадой сказал Аркаша, - мне нужно идти: вызов. Без меня не обойдутся, увы.
Я кивнула ему. Наверное, зря просила остаться… Всё-таки подобные разговоры лучше вести один на один. И из них двоих ссору первой начала Элен.
Аркадий ушёл. Элен встала к окну, спиной ко мне. Молчала. Очень не хотела, чтобы я видела её лицо, понимаю. Она ведь уже взрослая. Из Старшей Ветви своего клана. Ей нельзя показывать свою боль кому бы то ни было. Даже матери.
- Я здесь везде не на своём месте, - вдруг сказала она сухо. - И как Старшая, и как врач. В пещере на Планете было проще, но туда я не вернусь.
- Знакомо, - сказала я.
- Правда? - не поверила Элен.
День откровений у нас сегодня. Дети - единственное, ради чего стоит вывернуть себя мехом внутрь, лишь бы им стало легче.
- Ты взяла власть, положенную тебе по праву рождения, но чувствуешь себя так, будто она предаёт тебя. Верно?
Элен повела плечом и не ответила.
- Ты можешь быть не на своём месте и хорошо исполнять свои обязанности, - продолжила я, вспоминая себя в космодесанте. - А можешь найти своё место где-то ещё. Ты пошла в паранормальную медицину, и учёба получается у тебя хорошо. Но, наверное, не стоит смешивать докторское дело с властью. Попробуй их разделить. Тогда ты поймёшь, к чему тебя тянет больше.
- Тебе легко говорить, мама. Ты человек.
- Думаешь? - спросила я.
- Конечно! Вы живёте эмоциями, как дети! Вы не думаете о том, что будет дальше! У вас нет памяти и нет Долга и…
Я подняла ладонь, и Элен замолчала. Знаю я, откуда этот ветер дует. Не могу осуждать. В конце концов, ей свою жизнь жить дальше. С нами или без нас, уж как у неё получится.
- Ты считаешь, что быть ребёнком - легко, - задумчиво выговорила я. - С открытой душой и обнажённым сердцем, с искренним чувством - а тебя в ответ сапогом в живот и по шее палкой, чтобы уж наверняка. Элен, я пошла в космодесант потому, что мне, фигурально выражаясь, перебили хребет! Все, кого я любила, погибли. Но ты-то почему лезешь в противостояние, которого нет? Зачем? Чтобы что?
Она снова отвернулась к окну. Плохо ей, вижу. Но, как и с Аркашей, на ручки уже не взять. Выросла девочка. Чужая. Нечеловек. А больно ей так же, как и любому другому, кто не знает, куда идти, что дальше делать и под каким солнцем искать своё место.
- Семья - это не те, кому ты приказываешь, и они подчиняются, - мягко сказала я. - Семья - это те, кто тебя любит. Вот такую, какая ты есть. Просто за то, что ты есть.
- Они меня не понимают, - резко, на выдохе, ответила Элен.
- А ты пыталась их понять? Иерархия семейных отношений у нас выстраивается иначе. Взаимный обмен на равных.
- Но я же Старшая! - не выдержала Элен.
- В клане Илариа - да. До определённого предела. А у нас - ты одна из моих детей. Ты - моя дочь, Элен. Такая же, как Нохораи и младшие девочки.
- Я не понимаю, зачем мне это нужно…
… если не сорвётся на безнадёжном случае.
- Можно спросить, мама? - вдруг попросил Аркадий.
Я вздохнула. Мне будет больно от его вопросов, но ему самому не легче, я понимаю. И он имеет право на любые вопросы.
Потому что он мой сын.
- Как же так получилось…
- С медицинской стороны? - уточнила я, хотя понимала, что не о медицине был вопрос Аркадия. - Ты ведь знаешь, что со мной сделали в детстве. Имплантация репродуктивной системы в рамках эксперимента. Удачная.
Неприятно сознавать, факт, но в этой части эксперимент получился очень удачным. Иначе я бы не родила двоих в таких условиях, где не то, что роды, своя собственная выживаемость стояла под огромным вопросом.
- Ты ведь любила отца, - трудно выговорил Аркадий, стараясь не смотреть на меня.
- Любила, - кивнула я. - И сейчас вспоминаю его с безмерной любовью. Тогда, на Планете Забвения… я была ранена, я умирала, я не хотела жить. А отец Элен… семь лет прожил в пещере до того. Скорее всего, он сошёл с ума от одиночества, потому и не добил. Может, ему помогло ещё то, что сам он был не простой солдат, а с правильной наследственностью, из бэйлиранеша. Мы были вместе десять лет, потом он умер. От онкологии, с которой я ничего не смогла сделать. Не хватило ни сил, ни знаний. Поисковая служба вышла к нам десять лет спустя после его смерти… Спрашивай ещё, сынок. Тебе - можно.
- Как ты думаешь, отец…
Аркаша не смог договорить, но я поняла его безо всяких слов. Много лет он жил мечтой встретиться однажды с матерью, которую в глаза никогда не видел вживую, только в записи. И вот она я, но…
Не идеал.
Не тот идеал, который взращивал в нём его отец, который выстроил он сам.
С детьми от чужого мужчины, его братом и сестрой. Брата, предположим, Аркадий тоже ещё пока не видел, а вот Элен сделала всё, чтобы от неё держались как можно дальше. Тоже ведь из-за сильной душевной боли, не из одной только лишь злости.
- Отец бы понял, - тихо сказала я.
Игорь Огнев, мой капитан. Мы так несправедливо мало были вместе! Смерть разлучила нас навсегда. Смерть и проклятая война.
- А простил бы?
- Не знаю, - честно призналась я. - Я… иногда думаю об этом. Как бы мы все были, если бы все выжили и встретились. Ничего не придумывается. Потому что не встретились.
Трудное молчание не избудешь, если продолжишь прятаться в своей скорлупе. Надо разговаривать, хотя не хочется. Новой боли не хочется, столько уже её прошло сквозь мою жизнь. Могла бы уже привыкнуть, но каждый раз как в самый первый.
С врагами проще. С теми, кто одной с тобою крови, простоты не будет никогда.
- Спроси ещё, сынок, - предложила я.
- О чём? - удивился он.
Я соединила кончики пальцев, подумала, выдохнула. Мы уже на такой стадии откровенности друг с другом, что одной болью меньше, одной больше… И это - сын Игоря Огнева.
Мой сын.
- Например, об Артёме Севине спроси, Аркаша.
Он лишь пожал плечами.
- С ним всё понятно. Ты встретила его раньше отца, и ты была очень юна тогда, даже младше меня нынешнего. С Анной и Жанной он всего лишь реализовал право. Ты не отозвала согласие лишь потому, что считала, что между вами всё закончено, а о юридической стороне вопроса - там и тогда! - не подумала.
- Тогда спроси об Андрее Жарове.
- И с ним всё просто, мама, - покачал головой Аркадий. - Капитан Жаров - человек. Пирокинетик со Старой Терры, свой. И он похож…
Надёжность и сила, нежность и ярость, абсолютная неспособность к предательству в любом его виде. Даже внешность - всё тот же типаж пирокинетика со Старой Терры: светлые волосы, светлые глаза, прямой нос, линия губ…
Похож.
Я вздохнула. Больно? Не так сильно, как я боялась. Можно дышать.
- О Кетаме Лилайоне спрошу уже я, - сказала я. - Что связывает с ним Нохораи?
Аркадий долго молчал, а потом ответил:
- Он - враг. А она его любит.
- Как я на Планете Забвения, - продолжила я повисшую в воздухе фразу.
- Нет, мама. Не как ты. Тот всё-таки умер, и вы вместе выживали в одной пещере. А этот - жив, обойтись без него вполне можно, ничьи жизни от него не зависят. И я не понимаю его почти так же, как и Шувальмину. Но он-то, в отличие от Шувальминой, прекрасно отдаёт себе отчёт в том, что делает и почему!
- Ты бы хотел его вызвать и убить? - спросила я, помолчав.
Вот этого ещё не хватало! Никаких иллюзий, мой сын - врач, а Лилайон - убийца. Врачу переступить в себе запрет на убийство очень сложно, но Аркаша родился с геномом пирокинетика, а это именно что боевая паранорма. Может, в абсолютном выражении по силе мой сын превосходит давнего врага. Но у Лилайона многолетний опыт работы в спецслужбах Оллирейна и по Галактике его помотало изрядно.
У Аркаши нет шансов.
Никаких.
- Если я его убью, - усмехнулся сын невесело, - то Нохораи будет плакать. Я же не могу сделать так, чтобы она перестала любить его!
- Хотя бы ты отдаёшь себе отчёт в том, что радикальный метод не подействует, - сказала я.
- Почему? - Акрадий поднял на меня взгляд. - Почему женщины влюбляются в негодяев?
- С мужчинами происходит всё то же самое, сынок, - ответила я. - Влюбляются не в тех, не тогда, не там, всегда - не вовремя. Обязательно так, чтобы нарушить запрет. Если в драку - то без брони, если в омут - то с головой. Почему вообще мы любим?
- Инстинкт продолжения рода. Атавизм!
- Не только. Ведь никакого продолжения рода с представителями иных биологических видов попросту не может быть.
- Ты родила Элен.
- У меня имплант, настроенный на конкретный биологический вид именно, - напомнила я. - Я бы не смогла родить твоему отцу естественным образом. Без технологий репродуктивного центра и вмешательства биоинженеров Старой Терры ты бы никогда не появился на свет, Аркаша. Нет, здесь нечто большее, чем просто продолжение рода. Оно, как спонтанная паранорма, приходит, не спрашивая. И здесь всего два пути, сын. Третьего не дано…
- Каких, мама?
- Предать любовь или пойти за ней.
Аркаша долго молчал, думал.
- Но если пойти за любовью означает предать родных и близких… свою страну… Человечество…
- А кто говорит, что всё легко и просто? - удивилась я.
Он снова долго молчал, а потом выговорил тихо:
- Бедная Нохораи…
Я положила ладонь ему на плечо. Он накрыл мои пальцы своими. Целитель. Настоящий, жалеет всех, не может переступить через врождённое чувство «спасать одинаково и злых и праведных».
- Но мы не можем сделать выбор за Нохораи, Аркаша. Решить должна она сама. Сейчас у нас мир с Оллирейном, под измену Человечеству её чувства не подпадают.
Я подумала ещё, что удивителен сам факт, что у Лилайона до сих пор цела глотка. Это на Океании. Планете армии, где военные проходят реабилитацию, куда прилетают семьями на отдых. Значит, он зачем-то Федерации нужен. Его прилёт сюда согласован на высшем уровне, а спецслужбы бдят, чтобы с поганцем ничего не случилось.
Скажи мне кто тогда, тридцать лет назад, что так будет, ведь не поверила бы!
В коридоре появилась Элен. Легка на помине. И сразу драйв и натиск:
- Мама, нам нужно серьёзно поговорить!
Аркадий сложил на груди руки, опять тем самым напомнил собой отца - до мельчайшей чёрточки! Я поняла, что он никуда не уйдёт, потому считает нужным защищать меня от моей же дочери. Сын Игоря Огнева. Этим всё сказано.
- Прекрасно, - ответила я. - Давай поговорим.
- Без посторонних!
Элен выглядела взъерошенной и злой, что-то вывело её из равновесия, и она не могла справиться со своими эмоциями.
- Я не вижу здесь посторонних, - хмуро ответила я.
Тяжёлого разговора не избежать. Элен не умеет по-другому.
Но ей придётся считаться с братом. Задвигать Аркашу ногой в угол я ей не позволю.
Да что же так сложно с ними со всеми, а? Маленькими они столько проблем не доставляли…
Аркадий хмуро сказал:
- Я могу уйти.
- Да уж, уйди! - немедленно взвилась Элен.
Я остановила её жестом. Если честно, не была уверена, что послушает, но Элен всё же проявила уважение, не стала продолжать склоку.
Красивая девочка. Та самая нечеловеческая красота, которая получается лишь при идеальной наследственности…
- Останься, Аркаша, - попросила я. - Полагаю, предложение Элен касается нашей работы. Тебе полезно будет услышать.
Я знала, что вывело из себя мою дочь. Она уже говорила мне, в свойственной ей манере: не допущу, не разрешу, не смей. Да, у неё Право. В иерархии клана она стоит очень высоко. Выше меня, безусловно.
Но одного Права мало. Нужны ещё и Возможность, и Сила, а вот с ними у дочери проблемы, хотя она считает, что никаких проблем нет и быть не может по определению.
Наверное, именно поэтому её послали сюда. Именно её. Не потому, что моя дочь, а потому, что как котёнка, надо было бросить в бурлящую воду. Выплывет? Не выплывет? Типичное оллирейнское поведение. То самое гипертрофированное любопытство как расовая особенность. И воспитание на беде. Они безжалостны не только к чужим.
Но в случае с Элен подстраховка всё же есть. Я не причиню вреда дочери. Как бы она ни наскакивала на меня со всей своей юной придури.
- Как скажешь, - лицо Элен приняло непримиримое выражение. - Я запрещаю тебе разглашать протоколы методики исцеления нарушений в генокомплексе наследственной памяти! Ты не имеешь права…
- Как интересно, - сказала я спокойно. - Автор методики - я, но запрещаешь ты. Почему?
- Она принадлежит нашему клану! Владеть ею по праву должны только мы.
Аркаша замкнулся в неодобрительном молчании. Исходившую от него неприязнь ощутил бы даже камень, не то, что Элен. У неё пониженный уровень эмпатии, как у всех оль-лейран, но тут без вариантов, она восприняла тоже.
- Ты немного не понимаешь суть движения «Врачи без границ», - терпеливо выговорила я. - Без границ - это без границ, Элен. Обмен опытом. Совместная работа. В паранормальной медицине это важно. Если же ты хочешь замкнуться сама на себе, хорошего целителя из тебя не выйдет. Несмотря на высокий паранормальный индекс.
- Ты не можешь пойти против слова Старшей, мама!
Полыхнувшая во мне злость посоветовала ответить ей: «А ты мне прикажи!» Но я взяла себя в руки. Элен - моя дочь, и она - ребёнок, которого бросили в омут, и теперь наблюдают свысока, как она тонет. Может, поэтому они там все через одного такие непрошибаемые. Прививка глухоты к чужой боли бывает иной раз чертовски действенной.
А ещё я снова - в который уже раз! - вспомнила свою собственную приёмную маму, тамме-отку Толлу. Сколько любви и терпения она отдала мне! Даже тогда, когда я ошибалась и настаивала на том, что права именно я, а потом время показывало, что я всё-таки была совсем не права! Ради неё ещё. Ради её памяти. Передать вложенную в меня её любовь дальше, уже собственному ребёнку.
- Страдания детей увеличивает энтропию Вселенной, Элен, - сказала я наконец. - Задача любого врача, - а врача-паранормала в особенности, - препятствовать этому неприятному процессу изо всех сил. Пожалуйста, не мешай.
- И всё-таки ты не можешь пойти против моего слова, мама! - упрямо заявила Элен.
Аркаша шевельнулся, но я придержала его лёгким жестом. Да, моя идеальная дочь способна вывести из себя кого угодно. Вывести, упаковать в скоростную капсулу и запустить в центр Галактики на сверхсветовой скорости. Выдохнуть и сосчитать до десяти.
- А ты мне прикажи, - всё же предложила я спокойно, понижая голос.
С Элен всегда было так. Чем тише и медленнее с нею говоришь, тем больше она слышит.
- И ты подчинишься? - заинтересованно спросила Элен.
- Разумеется, нет. Но ты можешь попробовать меня переубедить. Объясни мне, пожалуйста, почему выстраданная мной методика системы паранормальных коррекций при генетических нарушениях в структурах наследственной памяти должна принадлежать лишь узкому кругу посвящённых. Не знаю, как ещё назвать - достойных? Избранных? Верных?
Элен молчала. Аргументов-то нет. Тех аргументов, которые я приму к сведению. И она это прекрасно понимает.
- Каждый ребёнок имеет право на здоровое тело и ясный разум, - продолжила я. - Это непреложное правило всей галактической биоинженерии как науки. Паранормальной медицины тоже.
- Прошу прощения, - с досадой сказал Аркаша, - мне нужно идти: вызов. Без меня не обойдутся, увы.
Я кивнула ему. Наверное, зря просила остаться… Всё-таки подобные разговоры лучше вести один на один. И из них двоих ссору первой начала Элен.
Аркадий ушёл. Элен встала к окну, спиной ко мне. Молчала. Очень не хотела, чтобы я видела её лицо, понимаю. Она ведь уже взрослая. Из Старшей Ветви своего клана. Ей нельзя показывать свою боль кому бы то ни было. Даже матери.
- Я здесь везде не на своём месте, - вдруг сказала она сухо. - И как Старшая, и как врач. В пещере на Планете было проще, но туда я не вернусь.
- Знакомо, - сказала я.
- Правда? - не поверила Элен.
День откровений у нас сегодня. Дети - единственное, ради чего стоит вывернуть себя мехом внутрь, лишь бы им стало легче.
- Ты взяла власть, положенную тебе по праву рождения, но чувствуешь себя так, будто она предаёт тебя. Верно?
Элен повела плечом и не ответила.
- Ты можешь быть не на своём месте и хорошо исполнять свои обязанности, - продолжила я, вспоминая себя в космодесанте. - А можешь найти своё место где-то ещё. Ты пошла в паранормальную медицину, и учёба получается у тебя хорошо. Но, наверное, не стоит смешивать докторское дело с властью. Попробуй их разделить. Тогда ты поймёшь, к чему тебя тянет больше.
- Тебе легко говорить, мама. Ты человек.
- Думаешь? - спросила я.
- Конечно! Вы живёте эмоциями, как дети! Вы не думаете о том, что будет дальше! У вас нет памяти и нет Долга и…
Я подняла ладонь, и Элен замолчала. Знаю я, откуда этот ветер дует. Не могу осуждать. В конце концов, ей свою жизнь жить дальше. С нами или без нас, уж как у неё получится.
- Ты считаешь, что быть ребёнком - легко, - задумчиво выговорила я. - С открытой душой и обнажённым сердцем, с искренним чувством - а тебя в ответ сапогом в живот и по шее палкой, чтобы уж наверняка. Элен, я пошла в космодесант потому, что мне, фигурально выражаясь, перебили хребет! Все, кого я любила, погибли. Но ты-то почему лезешь в противостояние, которого нет? Зачем? Чтобы что?
Она снова отвернулась к окну. Плохо ей, вижу. Но, как и с Аркашей, на ручки уже не взять. Выросла девочка. Чужая. Нечеловек. А больно ей так же, как и любому другому, кто не знает, куда идти, что дальше делать и под каким солнцем искать своё место.
- Семья - это не те, кому ты приказываешь, и они подчиняются, - мягко сказала я. - Семья - это те, кто тебя любит. Вот такую, какая ты есть. Просто за то, что ты есть.
- Они меня не понимают, - резко, на выдохе, ответила Элен.
- А ты пыталась их понять? Иерархия семейных отношений у нас выстраивается иначе. Взаимный обмен на равных.
- Но я же Старшая! - не выдержала Элен.
- В клане Илариа - да. До определённого предела. А у нас - ты одна из моих детей. Ты - моя дочь, Элен. Такая же, как Нохораи и младшие девочки.
- Я не понимаю, зачем мне это нужно…
