– Я остался без напарника, он перевёлся в семёрку (городской госпиталь номер 7 -прим.автора). – Нас, паранормалов, мало, сама понимаешь. На плановых операциях я в одиночку ещё справляюсь. А вот на вызовах – хоть топись, было бы только, где. Если ты согласишься один день в неделю дежурить у нас, я тебе прямо благодарен буду по самые бровки. Мечтать о переводе на полную ставку, как я понимаю, бессмысленно, твоё начальство грудью на амбразуру ляжет, но не отпустит. Однако один день, думаю, выбить из них будет можно.
– Один день, возможно, да, – согласилась Татьяна.
– Отлично! – просиял он. – Тогда ты времени даром тут не теряй, освежи в памяти правила чтения паранормальных сканов…
– Эй, я ещё не договорилась ни о чём! – возмутилась она. – На меня, знаешь, как косо после такого посмотрят? Не факт, что согласятся.
– Не переживай, сам говорить буду. На меня пусть как хотят смотрят, не таких на завтрак пачками ел.
Самоуверенности выше головы. Но Вадим таким всегда и был. Даже когда выжег себя на сложной паранормальной коррекции и несколько лет не мог пользоваться своими возможностями. Нашёл в себе упрямство и силы работать обычным хирургом, импланты принципиально не вживлял, надеялся восстановиться. Что ж, превозмог себя. Сумел. Теперь он – один из лучших: знак первой категории на воротничке не шутки.
Но возле глаз разбежались едва видимые гусиные лапки ранних морщин, и всё лицо как-то заострилось, что ли. Стало старше. Старше, чем тогда, когда Татьяна ещё работала простой медсестрой у него на подхвате, старше биологического возраста, пожалуй. А он волосы, случаем, не красит?
У Вадима были тёмные волосы, не чёрные, просто тёмные. Седину, грозный признак начала фатального паранормального срыва, на таких сразу заметишь. Обычно от первых седых прядок до смерти проходит год-полтора, в редких случаях – четыре года. И если он красит волосы…
Таня сама не поняла, как у неё получилось. Рука вперёд разума коснулась виска, отвела назад короткие пряди. Если красишь седую голову, то корни волос выдадут тебя с потрохами. Особенно если ты врач и тебе в вечной медицинской запарке выспаться некогда, не то, что причёску поддерживать в нормальном состоянии.
Вадим накрыл её ладонь своей, и от этого простого прикосновения будто электричеством прошило насквозь. От пальцев – к локтю, от локтя через плечо прямо в сердце. Таня опомнилась, руку отняла.
– Что ты? – мягко спросил Синицын.
– Испугалась, – честно призналась она. – Вдруг ты волосы красишь…
Он сначала не понял ничего. Потом засмеялся, не обидно, а по-доброму так. Как раньше. Когда они только начинали работать вместе.
– Нет, – сказал он. – Не крашу… когда мне! Да ничего со мной не случится. У меня первая категория, как-никак. Знаю, куда лезть не стоит. Даже если очень хочется. Так что? Будешь со мной дежурить один раз в неделю?
– Буду, – подтвердила Таня, решив для себя эту проблему.
– Очень хорошо. Вечером скину тебе на терминал пособие по чтению паранормальных сканов. А то ты забыла почти всё, наверняка. Дай-ка руку. Дай, не съем! Посмотрю, что у тебя тут и как…
Татьяна, поколебавшись, протянула руку. Вадим накрыл её ладонь своей, и снова разряд электричества, только смягчённый золотым теплом целительской паранормы. Чуткие пальцы паранормала прошлись по кисти, оставляя за собой незримый, но очень остро осязаемый след. Воздух наполнился лёгким запахом озона, как после грозы…
Да, несмотря на Барьер, над Городом Первых периодически гремели грозы. Купол защищал улицы от них, купол защищал от всего вообще, но пару раз попав под такую грозу на выезде, где-нибудь на трассе, не скоро её забудешь. А в практике случалось всякое. Роды под дождём, например. Вспомнишь – вздрогнешь; не тот случай, о котором спокойно говорить можно, хоть и закончилось там всё хорошо.
– Полагаю, внедрить сюда можно только «Орион-девять», – глубокомысленно сообщил Вадим. – Пальчики слишком тоненькие, как веточки.
– Ты с ума сошёл? – ахнула Татьяна, отнимая ладонь. – «Орион», да ещё девятка, это же только для военных!
– А медики разве не все военнообязанные? – усмехнулся он.
– Как обоснуешь? Явно же не целевая трата.
Вадим щёлкнул пальцем по своему значку первой категории:
– Кто тут лечащий врач? Я. Кому решать, что можно поставить пациенту, а что нельзя? Мне.
– Вадим! Но заведующий…
– А заведующий наш сам практикующий паранормал с высшей категорией, – сообщил Вадим, посмеиваясь. – Он прекрасно знает, что нечего лезть в нашу работу с какими-то там сраными нормами расхода, перерасхода и дохода. Страховка наша у тебя есть? Всё. Вопрос закрыт.
– Всё равно. Использовать служебное положение ради случайной подружки – нехорошо, Вадим.
– Во-первых, не случайной, я тебя знаю давно. Во-вторых, хочешь, комиссию из коллег соберу? Ну, так… человек из шести. И каждый скажет то же самое, что и я: любой другой имплант, кроме «Ориона-9» даст через год-полтора отторжение с разнообразнейшим букетом проблем: от скоротечного рака пальцев до полной слепоты. Вот оно тебе такое надо?
– Мне кажется или один там наглый доктор заливает глюкозу не в тот тазик? – сердито спросила Таня. – Комиссия из шести целителей, единодушно подтверждающая твою диагностику – да такой самоуверенностью хоть гвозди забивай! Ты ставишь на то, что я не захочу беспокоить твоих коллег, отрывать их от работы или отдыха! А проверить самой у меня не хватит ни знаний, ни паранормы.
– Я тебе скину твой же собственный скан сегодняшний, – пообещал Вадим. – Сама посмотришь. Надо же тебе тренироваться их читать!
– Вадим…
– Кювету поднесу чуть позже.
– Какую ещё кювету? – не поняла Таня.
– Для мозгов, Танюшик, для мозгов, – душевно объяснил Вадим. – Ты их выносишь с прежним энтузиазмом. А мне как-то не хочется подбирать потом свои мозги с пола. Стерильная кювета чище покрытия, по которому ногами ходят все, кому не лень. Теми же самыми ногами, на каких и санузлы посещают и процедурные…
Татьяна от неожиданности и злости потеряла дар речи. «Ты посмотри-ка на него! Мозги я ему, значит, выношу!» Она уже набрала воздуха, чтобы ответить, но у Вадима запиликал на запястье коммуникационный браслет: пришёл вызов!
Синицын послал девушке воздушный поцелуй и заспешил по коридору, коротко и отрывисто отвечая тому, кто его вызвал.
Таня смотрела ему в спину и очумело спрашивала себя, какого чёрта это всё сейчас было?!
Шелковистые мягкие волосы под ладонью, никакой седины на отросших корнях, жидкое электричество внутри. «Орион-9», дефицитный набор имплантов из армейских запасов. Кювета для мозгов!
Таня вернулась в палату и обнаружила, что Лора взялась за старое. Снова планка. Наверное, самое любимое упражнение, потому что доступнее всех остальных. А на лбу – пот капельками, то ли от напряжения, то ли от боли.
– Хочешь, доктора Синицына вызову? – ласково спросила Татьяна. – Пусть полюбуется на то, как здесь исполняют его назначения. Не думаю, что он будет счастлив.
Лора села, поджав ноги. Вину свою она осознавала прекрасно, но каяться не собиралась. И упрямое молчание никак не могло сойти за знак согласия.
– Ты хочешь умереть? – спросила Таня, не зная, чем ещё ковырнуть эту глыбу ледяного спокойствия.
– Я уже умерла, – спокойно ответила Лора. – Доктор Вадим – хороший специалист, он вернул меня к жизни, всё так. Но вы – врачи, он и ты. Вы не понимаете пути воина. Который как раз и состоит в преодолении слабости, боли, желания покончить с муками одним ударом. Если всё время лежать бревном, пить лекарства и ждать, когда всё в теле наладится само собой, можно сойти с ума.
– Я не знала, что ты хотела умереть… – вырвалось у Тани.
– Хотела, – сказала Лора, – было такое. И чтобы не возвращалось, надо занимать себя физическими упражнениями. До предела. Очень действенный метод, проверь на себе. Как только тебе становится плохо, больно и возникает желание умереть, берёшь и работаешь над собой. Двойная польза: и дурные мысли уходят, и тело тренируется. Попробуй, тебе понравится.
– Не знаю, – сказала Таня, присаживаясь на стул.
– Ты, наверное, ещё и… как это… задохлик, – предположила Лора.
– Что?
– Пропускаешь тренировки. Если вообще они у тебя в дневном графике есть.
Лора активировала кресло, перебралась в него. Поставила локоть на столешницу, пошевелила пальцами:
– Ну-ка, проверим?
Тут бы Тане подумать и отказаться, но она всё-таки не придала значения тяге Лоры к запрещённым тренировкам. Всё, что Таня перед собой видела – женщину-инвалида, которую лечит врач-паранормал, и которая с трудом приходит в себя после серьёзного ранения. О каком соперничестве тут может быть речь? Но если Лора очень хочет…
Таня пожала плечами и тоже поставила руку на стол. Непривычно было видеть нечеловеческую кисть – два отставленных пальца, вместо одного. Но прикосновение не вызвало острой неприязни. Разве что ладонь у Лоры оказалась непривычно горячая. Как при температуре. Впрочем, температурный жар совсем не такой, здесь, похоже, расовая особенность, а не болезнь.
Соревнования не получилось, вышло полное и позорнейшее фиаско. Тиски железные, а не рука! Манипулятор робота-погрузчика! От третьей попытки Таня отказалась наотрез.
– Впечатляет, – сказала Таня, растирая пальцы.
Как в мясорубке побывала.
– Ты хирург, – заметила Лора. – Твои пальцы должны быть сильными. Прости, но – позор.
Таня только вздохнула, даже не думая спорить.
– Тренировки и ещё раз тренировки, – Лора вытянула из кармана обыкновенные эспандер колечком. – На-ка, попробуй.
– Блин, – с чувством выразилась Минаева. – Невозможно!
– Будешь тренироваться, научишься, – Лора сжала кулак вместе с кольцом. – Я могу, ты сможешь и подавно.
– Да когда мне тренироваться! – вырвалось у Тани. – Работа же!
– А здесь и не нужно тратить весь день, в том и смысл, – объяснила Лора. – Понемногу, по несколько минут, но – каждый день. Через полгода сама себя не узнаешь, вот увидишь. Только пропускать нежелательно, вообще. Можно вести график, это просто…
С Лорой оказалось неожиданно легко и просто. Так легко и так просто, что Таня быстро забыла, что это, вообще говоря, представитель другого биологического вида. И руки не такие, и зрачки ромбиком и вообще.
Когда Вадим Синицын объявился в палате с длинной узкой коробочкой в руках, он застал обеих девушек на полу. Планку держали. Причём Таня пыхтела уже на последнем издыхании, но упрямство мешало ей сдаться, заставляя стискивать зубы и терпеть.
– Молодцы, – похлопал им Вадим. – Красавицы! Вообще-то здесь больница, если вы не забыли.
Лора села, привычно помогла себе руками, устраивая неработающие ноги поудобнее. Таня перекатилась на колени, переводя дух. Ну, хоть позориться не пришлось… спасибо Ваду, вовремя зашёл!
Вадим аккуратно положил коробку на стол, скрестил на груди руки и выговорил тихим, но зловещим по оттенку голосом:
– Я, значит, её лечу, а она – калечит. Достало. Надоело. Осточертело! – перешёл он на крик и треснул кулаком по столешнице так, что коробочка подпрыгнула. – Всё, катись ты в… Сейчас же вызову твоего отца, пусть он тебя в угол поставит, как трёхлетку. Может, ещё что с тобой сделает. После чего станешь шёлковая.
– Не надо отца! – испугалась Лора.
– Нет, Лорик, надо. Надо! На меня ты плюёшь, а вот на родителя не попрёшь. Таня, я тебе сейчас скину её сканы. Утрешний и нынешний. Тебе всё равно нужно тренироваться в их прочтении, вот с неё и начнёшь. Можешь подключить к процессу разбора. Пусть полюбуется. Я её прошу, прошу по-человечески, две недели. Всего две недели, а дальше пусть хоть на голове стоит. Но нет. Ей в лучший из миров отчалить хочется. А ты? Завтра операция, на кулачках отжимаешься. Хоть ты-то не вздумай после имплантации руки нагружать первые десять дней!
– Я не буду, Вадим, – пообещала Татьяна.
А он интересный, когда злится, подумалось ей. Сразу весь взъерошивается и становится как будто раза в два больше. Ему, пожалуй, идёт. Ещё бы хлыст с электрошоком, а вместо белого халата – чёрную армейскую униформу спецназа из Службы быстрого реагирования… Тьфу, что в голову лезет!
Таня ощутила, как к лицу приливает жар. Счастье, что у Вадима нет телепатического ранга. А то как прочёл бы её, Танины, извращённые мысли… нечаянно…
– Давай сюда руку, – всё ещё сердито потребовал Вадим. – Посмотрим…
В коробочке, разумеется, лежал набор имплантов, который уже завтра окажется в Танином теле. Жутковато было смотреть на красиво разложенные по гнёздам упаковки элементы. Чудо инженерной и медицинской мысли. Кто-то же разработал его. Внедрил в жизнь. Кто-то опробовал первым и получил полный пул осложнений… и не спасли. Медицина – наука возможностей…
Вадим взял мерку, длинную тонкую пластиковую палочку, приложил к таниной кисти.
– Какой он здоровый, – не удержала она.
– Всё хорошо, – заверил её Синицын. – Всё в пределах. Дай вторую руку.
Пальцы Вадимы приятно холодили кожу, рождая где-то внутри горячее тепло. Слабый запах озона… Да он же не обычным зрением смотрит сейчас! Паранормальным. Вот когда стало по-настоящему жутко, даже в глазах потемнело.
Ей-богу, Лора, чужая по рождению, нечеловек, и то казалась ближе, чем мужчина одного с Татьяной биологического вида. Если бы не довесок в геноме, давший ему нечеловеческие возможности…
– Что, снова боишься? – заметил её состояние Вадим.
Таня обхватила себя за плечи. Бледно улыбнулась:
– Есть такое…
– Может, телепатов подключить? – спросил Синицын. – Ты сама явно не справляешься, мать.
– Не надо телепатов!
– Оно и видать. Инфосфера – не сахар, но мне кажется, лучше стиснуть зубы и перетерпеть, чем срываться в панические атаки…
– Нет.
– Смотри.
Вадим закрыл коробочку, предварительно вытянув из неё крохотную капельку флэш-памяти:
– Держи. Изучи спецификации на досуге. Там немного, но знать желательно. Комплект обучающих пластин получишь завтра. Что-то поставка задержалась, но, с другой стороны, тебе первые сутки будет не до них. Не дрожи, горе. Всё будет хорошо.
Хотелось бы верить. Татьяна ненавидела этот страх, въевшийся под кожу. Но к телепатам на поклон идти было ещё страшнее. «Ничего, – думала она, – стисну зубы и переживу… работа всё вытеснит!»
И Вадим говорил так уверенно, что хотелось плакать. Вот же человек, не знает сомнений, просто – делает своё дело. И умеет подход найти ко всяким трусихам…
Тане тоже попадались такие пациенты, и она знала прекрасно, как с ними порой бывает непросто. Так непросто, что хоть на стенку лезь или беги из профессии кабачки в теплицах выращивать.
– А от тебя, – тихим зловещим голосом выговаривал Синицын Лоре, – я вообще откажусь! Под протокол. Пусть кто-нибудь другой лечит. Все нервы мне выдернула!
– Я больше не буду, – быстро сказала Лора.
– Что, не хочешь строгого папу увидеть в экране?
– Не в экране, – трудно выговорила Лора. – Он тогда сюда сам придёт…
– Страшно, понимаю, – покивал Синицын. – Папа у тебя мужик мощный, с правильными представлениями насчёт семейного воспитания. А где гарантии, что ты не возьмёшься снова за старое?
Лора упрямо промолчала. Гарантии давать она не собиралась, по лицу было видно.
– То-то же и оно, – сердито выговорил Вадим. – Вот сейчас вместе с Таней будешь разбирать свои собственные сканы. Потом расскажешь мне, что до тебя дошло, если дошло. А если завтра утром опять возьмёшься за подвиги, пеняй на себя. Я всё сказал!
– Один день, возможно, да, – согласилась Татьяна.
– Отлично! – просиял он. – Тогда ты времени даром тут не теряй, освежи в памяти правила чтения паранормальных сканов…
– Эй, я ещё не договорилась ни о чём! – возмутилась она. – На меня, знаешь, как косо после такого посмотрят? Не факт, что согласятся.
– Не переживай, сам говорить буду. На меня пусть как хотят смотрят, не таких на завтрак пачками ел.
Самоуверенности выше головы. Но Вадим таким всегда и был. Даже когда выжег себя на сложной паранормальной коррекции и несколько лет не мог пользоваться своими возможностями. Нашёл в себе упрямство и силы работать обычным хирургом, импланты принципиально не вживлял, надеялся восстановиться. Что ж, превозмог себя. Сумел. Теперь он – один из лучших: знак первой категории на воротничке не шутки.
Но возле глаз разбежались едва видимые гусиные лапки ранних морщин, и всё лицо как-то заострилось, что ли. Стало старше. Старше, чем тогда, когда Татьяна ещё работала простой медсестрой у него на подхвате, старше биологического возраста, пожалуй. А он волосы, случаем, не красит?
У Вадима были тёмные волосы, не чёрные, просто тёмные. Седину, грозный признак начала фатального паранормального срыва, на таких сразу заметишь. Обычно от первых седых прядок до смерти проходит год-полтора, в редких случаях – четыре года. И если он красит волосы…
Таня сама не поняла, как у неё получилось. Рука вперёд разума коснулась виска, отвела назад короткие пряди. Если красишь седую голову, то корни волос выдадут тебя с потрохами. Особенно если ты врач и тебе в вечной медицинской запарке выспаться некогда, не то, что причёску поддерживать в нормальном состоянии.
Вадим накрыл её ладонь своей, и от этого простого прикосновения будто электричеством прошило насквозь. От пальцев – к локтю, от локтя через плечо прямо в сердце. Таня опомнилась, руку отняла.
– Что ты? – мягко спросил Синицын.
– Испугалась, – честно призналась она. – Вдруг ты волосы красишь…
Он сначала не понял ничего. Потом засмеялся, не обидно, а по-доброму так. Как раньше. Когда они только начинали работать вместе.
– Нет, – сказал он. – Не крашу… когда мне! Да ничего со мной не случится. У меня первая категория, как-никак. Знаю, куда лезть не стоит. Даже если очень хочется. Так что? Будешь со мной дежурить один раз в неделю?
– Буду, – подтвердила Таня, решив для себя эту проблему.
– Очень хорошо. Вечером скину тебе на терминал пособие по чтению паранормальных сканов. А то ты забыла почти всё, наверняка. Дай-ка руку. Дай, не съем! Посмотрю, что у тебя тут и как…
Татьяна, поколебавшись, протянула руку. Вадим накрыл её ладонь своей, и снова разряд электричества, только смягчённый золотым теплом целительской паранормы. Чуткие пальцы паранормала прошлись по кисти, оставляя за собой незримый, но очень остро осязаемый след. Воздух наполнился лёгким запахом озона, как после грозы…
Да, несмотря на Барьер, над Городом Первых периодически гремели грозы. Купол защищал улицы от них, купол защищал от всего вообще, но пару раз попав под такую грозу на выезде, где-нибудь на трассе, не скоро её забудешь. А в практике случалось всякое. Роды под дождём, например. Вспомнишь – вздрогнешь; не тот случай, о котором спокойно говорить можно, хоть и закончилось там всё хорошо.
– Полагаю, внедрить сюда можно только «Орион-девять», – глубокомысленно сообщил Вадим. – Пальчики слишком тоненькие, как веточки.
– Ты с ума сошёл? – ахнула Татьяна, отнимая ладонь. – «Орион», да ещё девятка, это же только для военных!
– А медики разве не все военнообязанные? – усмехнулся он.
– Как обоснуешь? Явно же не целевая трата.
Вадим щёлкнул пальцем по своему значку первой категории:
– Кто тут лечащий врач? Я. Кому решать, что можно поставить пациенту, а что нельзя? Мне.
– Вадим! Но заведующий…
– А заведующий наш сам практикующий паранормал с высшей категорией, – сообщил Вадим, посмеиваясь. – Он прекрасно знает, что нечего лезть в нашу работу с какими-то там сраными нормами расхода, перерасхода и дохода. Страховка наша у тебя есть? Всё. Вопрос закрыт.
– Всё равно. Использовать служебное положение ради случайной подружки – нехорошо, Вадим.
– Во-первых, не случайной, я тебя знаю давно. Во-вторых, хочешь, комиссию из коллег соберу? Ну, так… человек из шести. И каждый скажет то же самое, что и я: любой другой имплант, кроме «Ориона-9» даст через год-полтора отторжение с разнообразнейшим букетом проблем: от скоротечного рака пальцев до полной слепоты. Вот оно тебе такое надо?
– Мне кажется или один там наглый доктор заливает глюкозу не в тот тазик? – сердито спросила Таня. – Комиссия из шести целителей, единодушно подтверждающая твою диагностику – да такой самоуверенностью хоть гвозди забивай! Ты ставишь на то, что я не захочу беспокоить твоих коллег, отрывать их от работы или отдыха! А проверить самой у меня не хватит ни знаний, ни паранормы.
– Я тебе скину твой же собственный скан сегодняшний, – пообещал Вадим. – Сама посмотришь. Надо же тебе тренироваться их читать!
– Вадим…
– Кювету поднесу чуть позже.
– Какую ещё кювету? – не поняла Таня.
– Для мозгов, Танюшик, для мозгов, – душевно объяснил Вадим. – Ты их выносишь с прежним энтузиазмом. А мне как-то не хочется подбирать потом свои мозги с пола. Стерильная кювета чище покрытия, по которому ногами ходят все, кому не лень. Теми же самыми ногами, на каких и санузлы посещают и процедурные…
Татьяна от неожиданности и злости потеряла дар речи. «Ты посмотри-ка на него! Мозги я ему, значит, выношу!» Она уже набрала воздуха, чтобы ответить, но у Вадима запиликал на запястье коммуникационный браслет: пришёл вызов!
Синицын послал девушке воздушный поцелуй и заспешил по коридору, коротко и отрывисто отвечая тому, кто его вызвал.
Таня смотрела ему в спину и очумело спрашивала себя, какого чёрта это всё сейчас было?!
Шелковистые мягкие волосы под ладонью, никакой седины на отросших корнях, жидкое электричество внутри. «Орион-9», дефицитный набор имплантов из армейских запасов. Кювета для мозгов!
Таня вернулась в палату и обнаружила, что Лора взялась за старое. Снова планка. Наверное, самое любимое упражнение, потому что доступнее всех остальных. А на лбу – пот капельками, то ли от напряжения, то ли от боли.
– Хочешь, доктора Синицына вызову? – ласково спросила Татьяна. – Пусть полюбуется на то, как здесь исполняют его назначения. Не думаю, что он будет счастлив.
Лора села, поджав ноги. Вину свою она осознавала прекрасно, но каяться не собиралась. И упрямое молчание никак не могло сойти за знак согласия.
– Ты хочешь умереть? – спросила Таня, не зная, чем ещё ковырнуть эту глыбу ледяного спокойствия.
– Я уже умерла, – спокойно ответила Лора. – Доктор Вадим – хороший специалист, он вернул меня к жизни, всё так. Но вы – врачи, он и ты. Вы не понимаете пути воина. Который как раз и состоит в преодолении слабости, боли, желания покончить с муками одним ударом. Если всё время лежать бревном, пить лекарства и ждать, когда всё в теле наладится само собой, можно сойти с ума.
– Я не знала, что ты хотела умереть… – вырвалось у Тани.
– Хотела, – сказала Лора, – было такое. И чтобы не возвращалось, надо занимать себя физическими упражнениями. До предела. Очень действенный метод, проверь на себе. Как только тебе становится плохо, больно и возникает желание умереть, берёшь и работаешь над собой. Двойная польза: и дурные мысли уходят, и тело тренируется. Попробуй, тебе понравится.
– Не знаю, – сказала Таня, присаживаясь на стул.
– Ты, наверное, ещё и… как это… задохлик, – предположила Лора.
– Что?
– Пропускаешь тренировки. Если вообще они у тебя в дневном графике есть.
Лора активировала кресло, перебралась в него. Поставила локоть на столешницу, пошевелила пальцами:
– Ну-ка, проверим?
Тут бы Тане подумать и отказаться, но она всё-таки не придала значения тяге Лоры к запрещённым тренировкам. Всё, что Таня перед собой видела – женщину-инвалида, которую лечит врач-паранормал, и которая с трудом приходит в себя после серьёзного ранения. О каком соперничестве тут может быть речь? Но если Лора очень хочет…
Таня пожала плечами и тоже поставила руку на стол. Непривычно было видеть нечеловеческую кисть – два отставленных пальца, вместо одного. Но прикосновение не вызвало острой неприязни. Разве что ладонь у Лоры оказалась непривычно горячая. Как при температуре. Впрочем, температурный жар совсем не такой, здесь, похоже, расовая особенность, а не болезнь.
Соревнования не получилось, вышло полное и позорнейшее фиаско. Тиски железные, а не рука! Манипулятор робота-погрузчика! От третьей попытки Таня отказалась наотрез.
– Впечатляет, – сказала Таня, растирая пальцы.
Как в мясорубке побывала.
– Ты хирург, – заметила Лора. – Твои пальцы должны быть сильными. Прости, но – позор.
Таня только вздохнула, даже не думая спорить.
– Тренировки и ещё раз тренировки, – Лора вытянула из кармана обыкновенные эспандер колечком. – На-ка, попробуй.
– Блин, – с чувством выразилась Минаева. – Невозможно!
– Будешь тренироваться, научишься, – Лора сжала кулак вместе с кольцом. – Я могу, ты сможешь и подавно.
– Да когда мне тренироваться! – вырвалось у Тани. – Работа же!
– А здесь и не нужно тратить весь день, в том и смысл, – объяснила Лора. – Понемногу, по несколько минут, но – каждый день. Через полгода сама себя не узнаешь, вот увидишь. Только пропускать нежелательно, вообще. Можно вести график, это просто…
С Лорой оказалось неожиданно легко и просто. Так легко и так просто, что Таня быстро забыла, что это, вообще говоря, представитель другого биологического вида. И руки не такие, и зрачки ромбиком и вообще.
Когда Вадим Синицын объявился в палате с длинной узкой коробочкой в руках, он застал обеих девушек на полу. Планку держали. Причём Таня пыхтела уже на последнем издыхании, но упрямство мешало ей сдаться, заставляя стискивать зубы и терпеть.
– Молодцы, – похлопал им Вадим. – Красавицы! Вообще-то здесь больница, если вы не забыли.
Лора села, привычно помогла себе руками, устраивая неработающие ноги поудобнее. Таня перекатилась на колени, переводя дух. Ну, хоть позориться не пришлось… спасибо Ваду, вовремя зашёл!
Вадим аккуратно положил коробку на стол, скрестил на груди руки и выговорил тихим, но зловещим по оттенку голосом:
– Я, значит, её лечу, а она – калечит. Достало. Надоело. Осточертело! – перешёл он на крик и треснул кулаком по столешнице так, что коробочка подпрыгнула. – Всё, катись ты в… Сейчас же вызову твоего отца, пусть он тебя в угол поставит, как трёхлетку. Может, ещё что с тобой сделает. После чего станешь шёлковая.
– Не надо отца! – испугалась Лора.
– Нет, Лорик, надо. Надо! На меня ты плюёшь, а вот на родителя не попрёшь. Таня, я тебе сейчас скину её сканы. Утрешний и нынешний. Тебе всё равно нужно тренироваться в их прочтении, вот с неё и начнёшь. Можешь подключить к процессу разбора. Пусть полюбуется. Я её прошу, прошу по-человечески, две недели. Всего две недели, а дальше пусть хоть на голове стоит. Но нет. Ей в лучший из миров отчалить хочется. А ты? Завтра операция, на кулачках отжимаешься. Хоть ты-то не вздумай после имплантации руки нагружать первые десять дней!
– Я не буду, Вадим, – пообещала Татьяна.
А он интересный, когда злится, подумалось ей. Сразу весь взъерошивается и становится как будто раза в два больше. Ему, пожалуй, идёт. Ещё бы хлыст с электрошоком, а вместо белого халата – чёрную армейскую униформу спецназа из Службы быстрого реагирования… Тьфу, что в голову лезет!
Таня ощутила, как к лицу приливает жар. Счастье, что у Вадима нет телепатического ранга. А то как прочёл бы её, Танины, извращённые мысли… нечаянно…
– Давай сюда руку, – всё ещё сердито потребовал Вадим. – Посмотрим…
В коробочке, разумеется, лежал набор имплантов, который уже завтра окажется в Танином теле. Жутковато было смотреть на красиво разложенные по гнёздам упаковки элементы. Чудо инженерной и медицинской мысли. Кто-то же разработал его. Внедрил в жизнь. Кто-то опробовал первым и получил полный пул осложнений… и не спасли. Медицина – наука возможностей…
Вадим взял мерку, длинную тонкую пластиковую палочку, приложил к таниной кисти.
– Какой он здоровый, – не удержала она.
– Всё хорошо, – заверил её Синицын. – Всё в пределах. Дай вторую руку.
Пальцы Вадимы приятно холодили кожу, рождая где-то внутри горячее тепло. Слабый запах озона… Да он же не обычным зрением смотрит сейчас! Паранормальным. Вот когда стало по-настоящему жутко, даже в глазах потемнело.
Ей-богу, Лора, чужая по рождению, нечеловек, и то казалась ближе, чем мужчина одного с Татьяной биологического вида. Если бы не довесок в геноме, давший ему нечеловеческие возможности…
– Что, снова боишься? – заметил её состояние Вадим.
Таня обхватила себя за плечи. Бледно улыбнулась:
– Есть такое…
– Может, телепатов подключить? – спросил Синицын. – Ты сама явно не справляешься, мать.
– Не надо телепатов!
– Оно и видать. Инфосфера – не сахар, но мне кажется, лучше стиснуть зубы и перетерпеть, чем срываться в панические атаки…
– Нет.
– Смотри.
Вадим закрыл коробочку, предварительно вытянув из неё крохотную капельку флэш-памяти:
– Держи. Изучи спецификации на досуге. Там немного, но знать желательно. Комплект обучающих пластин получишь завтра. Что-то поставка задержалась, но, с другой стороны, тебе первые сутки будет не до них. Не дрожи, горе. Всё будет хорошо.
Хотелось бы верить. Татьяна ненавидела этот страх, въевшийся под кожу. Но к телепатам на поклон идти было ещё страшнее. «Ничего, – думала она, – стисну зубы и переживу… работа всё вытеснит!»
И Вадим говорил так уверенно, что хотелось плакать. Вот же человек, не знает сомнений, просто – делает своё дело. И умеет подход найти ко всяким трусихам…
Тане тоже попадались такие пациенты, и она знала прекрасно, как с ними порой бывает непросто. Так непросто, что хоть на стенку лезь или беги из профессии кабачки в теплицах выращивать.
– А от тебя, – тихим зловещим голосом выговаривал Синицын Лоре, – я вообще откажусь! Под протокол. Пусть кто-нибудь другой лечит. Все нервы мне выдернула!
– Я больше не буду, – быстро сказала Лора.
– Что, не хочешь строгого папу увидеть в экране?
– Не в экране, – трудно выговорила Лора. – Он тогда сюда сам придёт…
– Страшно, понимаю, – покивал Синицын. – Папа у тебя мужик мощный, с правильными представлениями насчёт семейного воспитания. А где гарантии, что ты не возьмёшься снова за старое?
Лора упрямо промолчала. Гарантии давать она не собиралась, по лицу было видно.
– То-то же и оно, – сердито выговорил Вадим. – Вот сейчас вместе с Таней будешь разбирать свои собственные сканы. Потом расскажешь мне, что до тебя дошло, если дошло. А если завтра утром опять возьмёшься за подвиги, пеняй на себя. Я всё сказал!
