Лора упрямо промолчала.
– Ну, ты это… – сказала Таня, когда Вадим ушёл. – Ну. Неправа.
– Тоже так считаешь? – спросила она.
– Давай попробуем сканы эти прочитать, – предложила Таня. – Вадим – паранормал, ему виднее. Если он что-то такое в тебе видит, значит, так оно и есть. А тебе просто скучно, вот и всё. Скучно ведь, да? Вот.
Как, оказывается, много помнишь из того, чем когда-то занималась серьёзно, а потом забросила и не вспоминала долгое время! Правила чтения паранормальных сканов обычными специалистами легко всплывали из памяти, стоило только начать читать очередную главу. Лоре приходилось хуже. Она не училась на врача, вдобавок, медицина явно была не по ней.
Какие-то базовые данные по анатомии у неё, безусловно, были. Но они усваивались прежде всего с позиции солдата. То есть, как убить или, если убивать не нужно, слегка покалечить. Так, чтобы до допроса дожил, а дальше уже не твоя забота. Спасать засранца будут в любом случае другие, не ты. Если ещё будут.
Морозило от такого делового отношения к смерти. Но Таня понимала, это – Лорина работа. Чтобы негодяй перестал негодяйствовать, его надо остановить. Любыми средствами. Потому что гад сам поставил себя вне закона и представляет собой опасность для окружающих.
Пособие по чтению паранормальных сканов– это ещё оказались цветочки. Когда Татьяна вывела на экран Лорины сканы, у неё пальцы похолодели и в животе смёрзлось всё в тугой ледяной ком.
Лора ничерта ничего не поняла, потому что опыта никакого не имела. Вот эту мешанину линий, чёрточек и точек детские-каракули-стайл действительно нужно уметь читать, хотя бы приблизительно. Видеть основные элементы. И чёрт с ними, с нюансами, доступными лишь паранормалам, главное – общие контуры, их сходство и различие.
– Что там? – нетерпеливо спрашивала Лора.
Она не понимала ничего.
– Вадим очень опрометчиво поступил, – сказала Татьяна. – Вообще, это он со злости, потому что ты его из себя вывела не соблюдением его рекомендаций. В общем, плохо тут… ухудшение некоторое есть… вот, смотри, вот эти провалы – видишь?
Ухудшение! Задница, если честно. Большая такая полновесная жо. Но Татьяна как никто знала беспощадную силу слова, произносимого врачом. Словом можно исцелить безо всякой паранормы. А можно – убить с гарантией. Когда у пациента падает дух, спасти его порой становится нереально.
«Ну, Вадим, идиот! – злобно подумала Таня. – Я тебе устрою за такую подставу! Сам не пожелал, на меня свалил!»
– Знаешь, я могу ошибаться, – сказала Татьяна. – Я всё-таки давно не работала с целителями, многое забыла. Но ты, пожалуйста, вправду оставь в покое свои тренировки. Хотя бы на сегодня.
– Если второй специалист говорит то же, что и первый, – задумчиво начала Лора.
– Всё верно, к сказанному надо прислушаться, – подтвердила Таня. – Так как? Дашь слово?
К словам раса соседки по палате относилась ещё серьёзнее, чем к оружию, это-то Таня помнила хорошо.
– Даю слово, – сердито сказала Лора тоном «ваша взяла!»
– Отлично! Я сейчас.
« Сейчас найду доктора Синицына и оторву ему… кхм… уши. Без ушей жить можно!»
Таня вышла в коридор, и удивилась почти ночной тишине. Сколько времени занял разбор сканов, однако! Может, на это и был расчёт, как знать. Занять мающихся бездельем дурочек…
В ординаторской Вадима не оказалось. Его личный кабинет тоже был на замке. Все плановые операции на сегодня были завершены, так что бесполезно было идти в хирургический блок, там всё равно никого, а помещения на стерилизации. В травме Вадим давно уже не дежурил, сам говорил. Где же он есть?
Мог уйти к себе. А мог и не уйти. Таня слишком хорошо знала жизнь, которую вёл доктор Синицын, потому что и сама жила ровно так же по тому же самому алгоритму. Если у тебя завтра напряжённый рабочий день, смысл тащиться домой? Чтобы потом возвращаться обратно, невыспавшимся и злым? Суррогат отдыха, да и только.
Если Вадим в одной из релакс-комнат, тревожить его ни к чему, пусть спит. Но если он ещё не успел задавить ухом подушку…
Синицын нашёлся в холле между лестницами. Он устроился прямо на полу, между выгнутым полукругом окном во всю стену и кадками с растениями. Чёрт их знает, как они называются, эти низенькие деревца с широкими резными листьями! Но их полным-полно в больницах и административных зданиях, они специально модифицированы для общественных помещений: работают пылесборниками и регенераторами кислорода.
– Приплыли, – сердито сказала Таня, упирая руки в бока. – Вад, с тобой всё в порядке?
– Не-а, – мотнул он головой.
Только тогда Татьяна вдруг увидела, что он обнимает обоими руками поллитровую бутыль для кровезаменителя. Вот только вместо правильного препарата внутри стеклянной тары плескалась прозрачная жидкость с характерным специфическим запахом.
– Ну, у тебя и лицо! – не удержался Синицын. – Активируй зеркало в своём терминале и сделай себяшечку. Тебе понравится.
– Это то, о чём я думаю? – спросила Таня зловещим голосом.
– Ага. Це-два-аш-пять-о-аш. С глюкозой. Хочешь?
План созрел мгновенно:
– Давай.
– Чтобы ты вылила кровь моей души в ближайшую кадку? – мгновенно просёк Вадим Танину задумку. – Ещё чего!
И присосался к горлышку, что твой вакуумный заборник.
– Идиот! – вышла из себя Татьяна, выбивая бутыль из рук Вадима.
Ума не хватило понять, что лезет к паранормалу, который находится в глубоком раздрае. Расплата пришла мгновенно: Таню впечатало спиной в стену, а рядом с нею лопнул, разлетевшись на осколки, цветочный горшок. А поскольку горшок был здоровущим, как и торчащее из него растение, то девушку ещё и присыпало землёй. Хорошо, что ствол грохнулся в коридор, а не проехался по голове!
– Твою же мать, – раздельно выговорил Вадим, задумчиво созерцая стеклянные осколки и «кровь души», стремительно уходящую в пол с функцией самоочистки.
При этом Синицын ничего не сделал, чтобы хоть как-то повлиять на катастрофу. Так и сидел, разглядывая быстро сохнущую лужицу. Запах спирта потихоньку слабел, мешаясь с запахами влажной земли из развороченной кадки и озона после отработавшей паранормы.
«Да он же нажрался до остекленения»! – испуганно поняла Таня и вдруг заметила на руке кровь.
Чёткий разрез, хоть и не глубокий, крупные сосуды не задеты, но всё же...
Бежать бы отсюда. И звать на помощь тех, кто сможет с Синицыным справиться.
– Прости, – Вадим увидел, что натворил. – Ох, Татти… прости дурака… Дай руку…
– Ты же пьян, – укорила его Татьяна. – Не надо…
– Свежие раны легко лечить. Не бойся, не съем! Да и не настолько я пьян…
Можно убежать с воплями. Переполошить всё отделение. И… что-то умрёт тогда. Таня не знала, что именно, знала только, что совершенно точно умрёт. А к смерти у неё были свои собственные счёты. И вот так запросто отдавать костлявой то, что можно не отдавать…
Она опустилась рядом с Вадимом на колени, протянула раненую руку. Его ладонь прошлась вдоль разреза в одну сторону, щекоча кожу приятным теплом, затем в обратную. Прямо на глазах порез затягивался, как будто его сшивала не видимая глазу молния.
– Всё, – сказал Вадим, убирая руку. – Прости…
– Ладно тебе… – пробормотала Татьяна, радуясь, что всё-таки не побежала.
Врач может позволить себе хлестать спирт только в одном случае, Таня знала по себе.
– Что-то случилось, – осторожно спросила она.
– Случилось, – мотнул головой Вадим, обхватывая колени ладонями. – Мерзкий день… Ненавижу!
– Кого?
– Смерть.
Быстрый взгляд, тут же направленный в сторону. Но Татьяна успела уловить стерильный свет операционной, тонкую ровную линию на следящем мониторе и этот характерный звук, буравящий уши…
– Ненавижу смерть, – сообщил Вадим. – Ненавижу гадину! Достала!
Он сжал кулак, чтобы треснуть им по полу, но поглядел на треснувшее стекло и передумал. Не хватало ещё дыру в межэтажном перекрытии пробить.
У врачей паранорма не слабее, чем у солдат-пирокинетиков, просто она сориентирована на спасение жизни, а не на её прекращение. Но, как и любой инструмент, психокинетическая сила может убить. В конце концов, правоохранительные органы фиксировали убийства скальпелем! Пара таких эпизодов вошла в «Хроники Харитонова», известный решительно всем цикл в жанре любовно-детективной драмы. Половина книг цикла была создана уже здесь, на Планете…
Таня осторожно коснулась кончиками пальцев плеча Вадима. Хотела сказать что-то утешающее, но все нормальные слова, как назло, куда-то подевались. Осталась только всяческая пошлятина в стиле «соберись, не раскисай, ты же мужчина, возьми себя в руки, подбери сопли и живи дальше»...
Отличные слова.
Вот только помочь они могут тому, кто потерял пациента по не зависящим от него причинам, примерно так же, как мёртвому – переливание крови…
-Что сегодня случилось? – тихо спросила Таня.
– Они умерли, – с коротким смешком сообщил Вадим. – Умерли все. Все они. Ничего не смог сделать! Вот вообще.
Собственное личное кладбище у Татьяны было небольшим, она не так уж давно начала работать в качестве именно врача. У медсестры, даже операционной, ответственности всё-таки меньше. Но она знала, каково это, терять пациента. Когда жизнь уходит, и ничего, ничего не можешь сделать ,а потом вспоминаешь и вспоминаешь и вспоминаешь… И решение приходит. Что делала бы так или вот так, и человек бы выжил, вот только – день уже прошёл после того. Два. Полгода! И – хоть головой о стенку бейся, ушедшего за грань уже не вернуть. Разве только – не допустить ошибки впредь.
Но потом снова загоняет в тупик какой-нибудь экстренный сложный случай, и опять ошибаешься и коришь себя, локти грызёшь до костей. И если на глаза попадётся вдруг бутылочка со спиртом… Вкус забвения порой бывает слишком сладким. Пусть, пусть приходит потом жестокое похмелье! Оно придёт потом.. А боль уймётся на время уже прямо сейчас…
– Молчишь… – горько выговорил Синицын. – Правильно делаешь.
– Вадим…
– Они меня хвалили. Родственники. Они мне сказали, что благодарны. Никто не брался ведь, безнадёжный случай… и только я, дурак, возомнил себя богом. И не справился. А кто бы справился? Там шансов… было мало совсем! Но они были, были, были! И я не справился!
Таня знала, так уж вышло, что конкретно паранормалы зовут безнадёжным случаем. Такое состояние пациента, при котором любой целитель, если возьмётся за лечение, растратит всю свою жизненную силу и погибнет сам от паранормального срыва. При этом пациент с большой долей вероятности погибнет тоже. Безнадёжный случай запрещён к паранормальной коррекции. Только – традиционная паллиативная медицина, больше ничего. Может, эвтаназия, если больной в сознании, дееспособен и выражает свою волю под роспись…
Вадим медленно закрыл лицо ладонями. Выговорил глухо:
– Хреновый я врач, вот что. Паранормал драный. Пора в санитары уходить, утки мыть… вот этими вот ручками… золотыми…
И снова Таня не знала, что ему сказать. Начнёшь утешать, ещё обидится. В таком состоянии она сама предпочитала прятаться по углам, чтоб никто не увидел и не взялся жалеть да сочувствовать. Раньше на жалость она напрашиваться любила… Но всё потому, что была слишком юна и чересчур глупа. И так хотелось внимания, любого! Пусть даже не слишкм-то искреннего или даже насквозь фальшивого.
Вадиму Синицыну, может быть, тоже не хотелось, чтобы его жалели. И не зря он забился в угол, не хотел никому показывать свою слабость.
Таня не знала, что делать, какие слова найти, чтобы не показаться глупой и никчёмной, и жалость эту чтобы не выдать, хотя в носу щипало, будь здоров. Она просто придвинулась ближе, положила голову ему на плечо. Без всякого подтекста. Просто как поддержку: ты не один, я рядом. Важно, очень важно в такие моменты не оставаться одному, уж Татьяна-то об этом знала, как никто другой.
Вадим обнял её. Осторожно, тоже не очень себе представляя, что ему дальше делать. Выпил же! И рад бы поцеловать, да спиртякой, поди, несёт, и зачем, спрашивается, пил, идиот… Но кто же знал!
Паранормалы пьянеют иначе. Сознание остаётся ясным до последнего, а вот тело отказывает, ноги не держат, руки дрожат. Потом алкогольная интоксикация выходит на новый уровень, и привет, забвение. За которым неизбежно придёт похмелье, выговор от старшего с занесением, экстремальное самоисцеление от последствий, – ничего хорошего, между прочим! И – к столу, бодренький и свежий, с головой в работу, не думать, не вспоминать, не вздрагивать от чувства бесконечной вины за то, что не смог спасти, хотя хотел.
А вечером сквозь тёмные окна снова проникнет тоска.
Так они и сидели рядом, смотрели в треснувшее стекло и мыслей не было, ни одной. Только общее робкое сочувствие, зародыш чего-то большего.
То ли он пробьётся к жизни, то ли нет, ещё попробуй угадай!
Но смахнуть его ненароком в небытие боялись оба.
Вместе.
Таня вернулась в палату поздней ночью. Сначала она уговорила Вадима отправиться в релакс-комнату, чтобы там выспаться. Он не упирался. Позволил себя отвести, заснул, едва голова коснулась подушки. Затем Таня вернулась к нечастному растению и вызвала к нему службу спасения, то есть, работников клининга.
Ствол не переломился, растение ещё можно было спасти. А вот кадка и треснувшее стекло могли отправиться только в переработку. Вздохнув, Таня заплатила все положенные штрафы. Сама виновата, нечего было лезть.
Она потёрла руку там, где её вспороло невидимым паранормальным скальпелем. Жуть. А вот оторвало бы по самую голову? А оторвало бы саму голову? Без руки жить можно, поставят механику. А без головы? То-то же.
Но, прислушавшись к себе, девушка поняла, что ни о чём не жалеет. Повторила бы всё снова, не задумываясь. А почему, пожалуй, не нашла бы слов. Просто – повторила бы и всё…
… Лора не спала. Она сидела за столом и внимательно изучала голографический экран, демонстрирующий паранормальные сканы. Сосредоточенное напряжённое лицо, как будто что-то понимает. А может, и понимает, кто её знает!
Таня вспомнила, что хотела поговорить с Вадимом о Лорином диагнозе. Вот же балда, забыла… а с другой стороны, Синицын был не в том состоянии, чтобы ещё и претензии ему предъявлять…
– Как успехи? – спросила Таня из чистой вежливости.
Она ожидала, что Лора признается в полном непонимании самого принципа чтения паранормальных сканов. Там ведь действительно всё вывернуто шиворот навыворот, мозг вывихнуть можно. И возникает соблазн махнуть на всё рукой и просто тупо запоминать всё подряд, каждый случай, ведь во многом схемы повторяются, дублируют друг друга. Как в алфавите есть тридцать три буквы, так и здесь существуют часто встречающиеся паттерны. Самая распространённая и самая печальная ошибка всех, кто, не являясь целителем, пытается вникнуть в чтение паранормальных сканов.
Потому что тридцать три буквы могут сложиться в шедевр литературы из Золотого Фонда Наследия Человечества, а могут и в бездарную матерщину, выведенную фосфорной краской на стене мелким хулиганом! С той только разницей, что от похабщины не падают замертво.
– Вадиму надо было давно предложить мне обучение, – сказала Лора задумчиво. – Я не догадалась сама. Жаль.
– Хочешь сказать, ты разобралась? – не поверила Татьяна.
– Я из Старшей ветви, – извиняющимся тоном объяснила Лора.
– Поясни. Не понимаю.
– Ну, ты это… – сказала Таня, когда Вадим ушёл. – Ну. Неправа.
– Тоже так считаешь? – спросила она.
– Давай попробуем сканы эти прочитать, – предложила Таня. – Вадим – паранормал, ему виднее. Если он что-то такое в тебе видит, значит, так оно и есть. А тебе просто скучно, вот и всё. Скучно ведь, да? Вот.
Как, оказывается, много помнишь из того, чем когда-то занималась серьёзно, а потом забросила и не вспоминала долгое время! Правила чтения паранормальных сканов обычными специалистами легко всплывали из памяти, стоило только начать читать очередную главу. Лоре приходилось хуже. Она не училась на врача, вдобавок, медицина явно была не по ней.
Какие-то базовые данные по анатомии у неё, безусловно, были. Но они усваивались прежде всего с позиции солдата. То есть, как убить или, если убивать не нужно, слегка покалечить. Так, чтобы до допроса дожил, а дальше уже не твоя забота. Спасать засранца будут в любом случае другие, не ты. Если ещё будут.
Морозило от такого делового отношения к смерти. Но Таня понимала, это – Лорина работа. Чтобы негодяй перестал негодяйствовать, его надо остановить. Любыми средствами. Потому что гад сам поставил себя вне закона и представляет собой опасность для окружающих.
Пособие по чтению паранормальных сканов– это ещё оказались цветочки. Когда Татьяна вывела на экран Лорины сканы, у неё пальцы похолодели и в животе смёрзлось всё в тугой ледяной ком.
Лора ничерта ничего не поняла, потому что опыта никакого не имела. Вот эту мешанину линий, чёрточек и точек детские-каракули-стайл действительно нужно уметь читать, хотя бы приблизительно. Видеть основные элементы. И чёрт с ними, с нюансами, доступными лишь паранормалам, главное – общие контуры, их сходство и различие.
– Что там? – нетерпеливо спрашивала Лора.
Она не понимала ничего.
– Вадим очень опрометчиво поступил, – сказала Татьяна. – Вообще, это он со злости, потому что ты его из себя вывела не соблюдением его рекомендаций. В общем, плохо тут… ухудшение некоторое есть… вот, смотри, вот эти провалы – видишь?
Ухудшение! Задница, если честно. Большая такая полновесная жо. Но Татьяна как никто знала беспощадную силу слова, произносимого врачом. Словом можно исцелить безо всякой паранормы. А можно – убить с гарантией. Когда у пациента падает дух, спасти его порой становится нереально.
«Ну, Вадим, идиот! – злобно подумала Таня. – Я тебе устрою за такую подставу! Сам не пожелал, на меня свалил!»
– Знаешь, я могу ошибаться, – сказала Татьяна. – Я всё-таки давно не работала с целителями, многое забыла. Но ты, пожалуйста, вправду оставь в покое свои тренировки. Хотя бы на сегодня.
– Если второй специалист говорит то же, что и первый, – задумчиво начала Лора.
– Всё верно, к сказанному надо прислушаться, – подтвердила Таня. – Так как? Дашь слово?
К словам раса соседки по палате относилась ещё серьёзнее, чем к оружию, это-то Таня помнила хорошо.
– Даю слово, – сердито сказала Лора тоном «ваша взяла!»
– Отлично! Я сейчас.
« Сейчас найду доктора Синицына и оторву ему… кхм… уши. Без ушей жить можно!»
Таня вышла в коридор, и удивилась почти ночной тишине. Сколько времени занял разбор сканов, однако! Может, на это и был расчёт, как знать. Занять мающихся бездельем дурочек…
В ординаторской Вадима не оказалось. Его личный кабинет тоже был на замке. Все плановые операции на сегодня были завершены, так что бесполезно было идти в хирургический блок, там всё равно никого, а помещения на стерилизации. В травме Вадим давно уже не дежурил, сам говорил. Где же он есть?
Мог уйти к себе. А мог и не уйти. Таня слишком хорошо знала жизнь, которую вёл доктор Синицын, потому что и сама жила ровно так же по тому же самому алгоритму. Если у тебя завтра напряжённый рабочий день, смысл тащиться домой? Чтобы потом возвращаться обратно, невыспавшимся и злым? Суррогат отдыха, да и только.
Если Вадим в одной из релакс-комнат, тревожить его ни к чему, пусть спит. Но если он ещё не успел задавить ухом подушку…
Синицын нашёлся в холле между лестницами. Он устроился прямо на полу, между выгнутым полукругом окном во всю стену и кадками с растениями. Чёрт их знает, как они называются, эти низенькие деревца с широкими резными листьями! Но их полным-полно в больницах и административных зданиях, они специально модифицированы для общественных помещений: работают пылесборниками и регенераторами кислорода.
– Приплыли, – сердито сказала Таня, упирая руки в бока. – Вад, с тобой всё в порядке?
– Не-а, – мотнул он головой.
Только тогда Татьяна вдруг увидела, что он обнимает обоими руками поллитровую бутыль для кровезаменителя. Вот только вместо правильного препарата внутри стеклянной тары плескалась прозрачная жидкость с характерным специфическим запахом.
– Ну, у тебя и лицо! – не удержался Синицын. – Активируй зеркало в своём терминале и сделай себяшечку. Тебе понравится.
– Это то, о чём я думаю? – спросила Таня зловещим голосом.
– Ага. Це-два-аш-пять-о-аш. С глюкозой. Хочешь?
План созрел мгновенно:
– Давай.
– Чтобы ты вылила кровь моей души в ближайшую кадку? – мгновенно просёк Вадим Танину задумку. – Ещё чего!
И присосался к горлышку, что твой вакуумный заборник.
– Идиот! – вышла из себя Татьяна, выбивая бутыль из рук Вадима.
Ума не хватило понять, что лезет к паранормалу, который находится в глубоком раздрае. Расплата пришла мгновенно: Таню впечатало спиной в стену, а рядом с нею лопнул, разлетевшись на осколки, цветочный горшок. А поскольку горшок был здоровущим, как и торчащее из него растение, то девушку ещё и присыпало землёй. Хорошо, что ствол грохнулся в коридор, а не проехался по голове!
– Твою же мать, – раздельно выговорил Вадим, задумчиво созерцая стеклянные осколки и «кровь души», стремительно уходящую в пол с функцией самоочистки.
При этом Синицын ничего не сделал, чтобы хоть как-то повлиять на катастрофу. Так и сидел, разглядывая быстро сохнущую лужицу. Запах спирта потихоньку слабел, мешаясь с запахами влажной земли из развороченной кадки и озона после отработавшей паранормы.
«Да он же нажрался до остекленения»! – испуганно поняла Таня и вдруг заметила на руке кровь.
Чёткий разрез, хоть и не глубокий, крупные сосуды не задеты, но всё же...
Бежать бы отсюда. И звать на помощь тех, кто сможет с Синицыным справиться.
– Прости, – Вадим увидел, что натворил. – Ох, Татти… прости дурака… Дай руку…
– Ты же пьян, – укорила его Татьяна. – Не надо…
– Свежие раны легко лечить. Не бойся, не съем! Да и не настолько я пьян…
Можно убежать с воплями. Переполошить всё отделение. И… что-то умрёт тогда. Таня не знала, что именно, знала только, что совершенно точно умрёт. А к смерти у неё были свои собственные счёты. И вот так запросто отдавать костлявой то, что можно не отдавать…
Она опустилась рядом с Вадимом на колени, протянула раненую руку. Его ладонь прошлась вдоль разреза в одну сторону, щекоча кожу приятным теплом, затем в обратную. Прямо на глазах порез затягивался, как будто его сшивала не видимая глазу молния.
– Всё, – сказал Вадим, убирая руку. – Прости…
– Ладно тебе… – пробормотала Татьяна, радуясь, что всё-таки не побежала.
Врач может позволить себе хлестать спирт только в одном случае, Таня знала по себе.
– Что-то случилось, – осторожно спросила она.
– Случилось, – мотнул головой Вадим, обхватывая колени ладонями. – Мерзкий день… Ненавижу!
– Кого?
– Смерть.
Быстрый взгляд, тут же направленный в сторону. Но Татьяна успела уловить стерильный свет операционной, тонкую ровную линию на следящем мониторе и этот характерный звук, буравящий уши…
– Ненавижу смерть, – сообщил Вадим. – Ненавижу гадину! Достала!
Он сжал кулак, чтобы треснуть им по полу, но поглядел на треснувшее стекло и передумал. Не хватало ещё дыру в межэтажном перекрытии пробить.
У врачей паранорма не слабее, чем у солдат-пирокинетиков, просто она сориентирована на спасение жизни, а не на её прекращение. Но, как и любой инструмент, психокинетическая сила может убить. В конце концов, правоохранительные органы фиксировали убийства скальпелем! Пара таких эпизодов вошла в «Хроники Харитонова», известный решительно всем цикл в жанре любовно-детективной драмы. Половина книг цикла была создана уже здесь, на Планете…
Таня осторожно коснулась кончиками пальцев плеча Вадима. Хотела сказать что-то утешающее, но все нормальные слова, как назло, куда-то подевались. Осталась только всяческая пошлятина в стиле «соберись, не раскисай, ты же мужчина, возьми себя в руки, подбери сопли и живи дальше»...
Отличные слова.
Вот только помочь они могут тому, кто потерял пациента по не зависящим от него причинам, примерно так же, как мёртвому – переливание крови…
-Что сегодня случилось? – тихо спросила Таня.
– Они умерли, – с коротким смешком сообщил Вадим. – Умерли все. Все они. Ничего не смог сделать! Вот вообще.
Собственное личное кладбище у Татьяны было небольшим, она не так уж давно начала работать в качестве именно врача. У медсестры, даже операционной, ответственности всё-таки меньше. Но она знала, каково это, терять пациента. Когда жизнь уходит, и ничего, ничего не можешь сделать ,а потом вспоминаешь и вспоминаешь и вспоминаешь… И решение приходит. Что делала бы так или вот так, и человек бы выжил, вот только – день уже прошёл после того. Два. Полгода! И – хоть головой о стенку бейся, ушедшего за грань уже не вернуть. Разве только – не допустить ошибки впредь.
Но потом снова загоняет в тупик какой-нибудь экстренный сложный случай, и опять ошибаешься и коришь себя, локти грызёшь до костей. И если на глаза попадётся вдруг бутылочка со спиртом… Вкус забвения порой бывает слишком сладким. Пусть, пусть приходит потом жестокое похмелье! Оно придёт потом.. А боль уймётся на время уже прямо сейчас…
– Молчишь… – горько выговорил Синицын. – Правильно делаешь.
– Вадим…
– Они меня хвалили. Родственники. Они мне сказали, что благодарны. Никто не брался ведь, безнадёжный случай… и только я, дурак, возомнил себя богом. И не справился. А кто бы справился? Там шансов… было мало совсем! Но они были, были, были! И я не справился!
Таня знала, так уж вышло, что конкретно паранормалы зовут безнадёжным случаем. Такое состояние пациента, при котором любой целитель, если возьмётся за лечение, растратит всю свою жизненную силу и погибнет сам от паранормального срыва. При этом пациент с большой долей вероятности погибнет тоже. Безнадёжный случай запрещён к паранормальной коррекции. Только – традиционная паллиативная медицина, больше ничего. Может, эвтаназия, если больной в сознании, дееспособен и выражает свою волю под роспись…
Вадим медленно закрыл лицо ладонями. Выговорил глухо:
– Хреновый я врач, вот что. Паранормал драный. Пора в санитары уходить, утки мыть… вот этими вот ручками… золотыми…
И снова Таня не знала, что ему сказать. Начнёшь утешать, ещё обидится. В таком состоянии она сама предпочитала прятаться по углам, чтоб никто не увидел и не взялся жалеть да сочувствовать. Раньше на жалость она напрашиваться любила… Но всё потому, что была слишком юна и чересчур глупа. И так хотелось внимания, любого! Пусть даже не слишкм-то искреннего или даже насквозь фальшивого.
Вадиму Синицыну, может быть, тоже не хотелось, чтобы его жалели. И не зря он забился в угол, не хотел никому показывать свою слабость.
Таня не знала, что делать, какие слова найти, чтобы не показаться глупой и никчёмной, и жалость эту чтобы не выдать, хотя в носу щипало, будь здоров. Она просто придвинулась ближе, положила голову ему на плечо. Без всякого подтекста. Просто как поддержку: ты не один, я рядом. Важно, очень важно в такие моменты не оставаться одному, уж Татьяна-то об этом знала, как никто другой.
Вадим обнял её. Осторожно, тоже не очень себе представляя, что ему дальше делать. Выпил же! И рад бы поцеловать, да спиртякой, поди, несёт, и зачем, спрашивается, пил, идиот… Но кто же знал!
Паранормалы пьянеют иначе. Сознание остаётся ясным до последнего, а вот тело отказывает, ноги не держат, руки дрожат. Потом алкогольная интоксикация выходит на новый уровень, и привет, забвение. За которым неизбежно придёт похмелье, выговор от старшего с занесением, экстремальное самоисцеление от последствий, – ничего хорошего, между прочим! И – к столу, бодренький и свежий, с головой в работу, не думать, не вспоминать, не вздрагивать от чувства бесконечной вины за то, что не смог спасти, хотя хотел.
А вечером сквозь тёмные окна снова проникнет тоска.
Так они и сидели рядом, смотрели в треснувшее стекло и мыслей не было, ни одной. Только общее робкое сочувствие, зародыш чего-то большего.
То ли он пробьётся к жизни, то ли нет, ещё попробуй угадай!
Но смахнуть его ненароком в небытие боялись оба.
Вместе.
ГЛАВА 2
Таня вернулась в палату поздней ночью. Сначала она уговорила Вадима отправиться в релакс-комнату, чтобы там выспаться. Он не упирался. Позволил себя отвести, заснул, едва голова коснулась подушки. Затем Таня вернулась к нечастному растению и вызвала к нему службу спасения, то есть, работников клининга.
Ствол не переломился, растение ещё можно было спасти. А вот кадка и треснувшее стекло могли отправиться только в переработку. Вздохнув, Таня заплатила все положенные штрафы. Сама виновата, нечего было лезть.
Она потёрла руку там, где её вспороло невидимым паранормальным скальпелем. Жуть. А вот оторвало бы по самую голову? А оторвало бы саму голову? Без руки жить можно, поставят механику. А без головы? То-то же.
Но, прислушавшись к себе, девушка поняла, что ни о чём не жалеет. Повторила бы всё снова, не задумываясь. А почему, пожалуй, не нашла бы слов. Просто – повторила бы и всё…
… Лора не спала. Она сидела за столом и внимательно изучала голографический экран, демонстрирующий паранормальные сканы. Сосредоточенное напряжённое лицо, как будто что-то понимает. А может, и понимает, кто её знает!
Таня вспомнила, что хотела поговорить с Вадимом о Лорином диагнозе. Вот же балда, забыла… а с другой стороны, Синицын был не в том состоянии, чтобы ещё и претензии ему предъявлять…
– Как успехи? – спросила Таня из чистой вежливости.
Она ожидала, что Лора признается в полном непонимании самого принципа чтения паранормальных сканов. Там ведь действительно всё вывернуто шиворот навыворот, мозг вывихнуть можно. И возникает соблазн махнуть на всё рукой и просто тупо запоминать всё подряд, каждый случай, ведь во многом схемы повторяются, дублируют друг друга. Как в алфавите есть тридцать три буквы, так и здесь существуют часто встречающиеся паттерны. Самая распространённая и самая печальная ошибка всех, кто, не являясь целителем, пытается вникнуть в чтение паранормальных сканов.
Потому что тридцать три буквы могут сложиться в шедевр литературы из Золотого Фонда Наследия Человечества, а могут и в бездарную матерщину, выведенную фосфорной краской на стене мелким хулиганом! С той только разницей, что от похабщины не падают замертво.
– Вадиму надо было давно предложить мне обучение, – сказала Лора задумчиво. – Я не догадалась сама. Жаль.
– Хочешь сказать, ты разобралась? – не поверила Татьяна.
– Я из Старшей ветви, – извиняющимся тоном объяснила Лора.
– Поясни. Не понимаю.
