Собственная память пыталась подсунуть картинки из не такого уж далёкого прошлого, но Татьяна старательно запихала их под крышку и придавила увесистой гирей. Да, была дура. Да, повелась на сладкие речи того, кого считала любимым. Да, уже искупила. Всё, забыли.
Врач должен спасать жизни. Об остальном пусть заботятся люди (и не люди тоже!) других профессий. Точка.
Сюрприз не заставил себя долго ждать: примерно через час в палату ввалился, – «держите меня семеро!» – обалдело подумала Таня, – Вик Огнев.
Вика девушка помнила как балагура с языком без костей. Огнев выглядел младше, казался младше и поступал, как младший, несмотря на эффектную форму службы Быстрого Реагирования; всем известно же, что мальчики взрослеют позже. Таня никогда не рассматривала Вика в качестве своего бойфренда, а он, по всей видимости, тоже не парился. И всё общение сводилось к лёгким подколкам и взаимному зубоскальству, не более того.
Помимо прочего, Вик – пирокинетик. То есть, генномодифицированный. Бесперспективняк полный, как тогда рассуждала Татьяна...
Что он тут делает?! Явился проведать её, Татьяну? Да с чего бы вдруг, они не виделись бог знает сколько времени… или всё-таки?
Но Вик с порога, бросив короткое: «О, Татти! – надо же узнал! – Привет!», тут же подсел к Лоре. И Таня поняла, как жестоко ошиблась.
Огнев изначально шёл не к ней.
Вот в этой своей форме, блестящий и великолепный до дрожи – а когда он был не блестящим? Или когда он успел так повзрослеть?! Вместо взбалмошного мальчишки – солидный молодой офицер… Интересный. Чего там– красивый!
«И абсолютно не твой, дура, – осадила себя Таня. – Уймись!»
Как Огнев разговаривал с Лорой – на её языке! Как держал её за руки. Сколько в его глазах, позе, выражении лица было искреннего чувства…
Таня тихонько выскользнула из палаты. Этим двоим и без неё найдётся, чем заняться. Лучше пройтись немного. Подождать, пока не перестанут гореть уши.
… И снова всё тот же коридор, панорамные окна на каменистую пустыню и далёкую мерцающую стену Барьера. Поздний вечер, почти что ночь, никого. Так странно: мир ведь остался прежним, ушёл лишь страх, ведь операция позади, и новые возможности, прямо скажем, радуют душу. А как всё изменилось! Как будто другая планета…
Таня подумала, что других планет она и не знала, разве только в записи. Когда межзвёздный транспортник Человечества был в Поиске, она ещё была слишком мала, чтобы что-то запомнить. Да, она ещё родилась в космосе, как ни странно было об этом думать. А сколько детей родилось после! Двадцать два года прошло с момента высадки на Планете, и столько всего произошло за такое короткое время.
Контакт с чужой расой. Непонимание, конфликты, даже война, и всё это осталось за сияющим небосводом детства, незамеченным. А потом пошёл новый виток непонимания, конфликтов и войны и уж его-то Таня запомнила. Запомнишь тут, когда оно по тебе катком проехалось. Ну, хоть не убило, и за то спасибо.
Правда, иной раз думалось, лучше бы убило.
У каждого есть кто-то. У Лоры есть Вик Огнев, а у Вика есть Лора. Например.
И только у неё, Татьяны Минаевой, двадцати пяти лет от роду, нет никого, и в обозримом будущем не предвидится. Одиночество ощущалось, как дыра – вместо живого сердца.
Вадим Синицын? Всё сложно. Доверишься, впустишь в сердце, а он потом уйдёт и не вернётся, как уходили все они. А смешно, если подумать. Таня уже даже не помнила лиц своих мужчин, все стёрлись. Каждый раз ей казалось, что вот, наконец-то, любовь, та самая, которая навсегда. Но любовь разбивалась и исчезала, и не оставляла лишней памяти после себя, только боль, как при инфаркте. Потом постепенно размывалась и боль.
«Что я делаю не так»? – спросила Татьяна у своего отражения в оконном стекле.
Слабый контур, лицо-негатив, так всегда бывает, когда смотришь из ярко освещённого помещения в ночную непроглядную темень… Почему-то на отражение вдруг наложилось воспоминание о своём же паранормальном скане, который перекинул ей на терминал Вадим как раз перед операцией. Когда просил оживить в памяти подзабытые знания.
– Нам же работать в паре, пригодится, – сказал Синицын. – Начни с себя…
На удивление, в голове было пусто, прочесть эти линии-чёрточки, эту ауру детского стиля «точка, точка, запятая», Татьяна всё ещё не могла. Странное серебристое кольцо у головы, так встревожившее её тогда на первом скане, вроде как увеличилось и края у него слегка разлохматились. Но Вадим сказал, что это не рак, значит, не рак, не будем паниковать. Может, особенность такая. Вроде родинки на носу.
Как целители с ума не сходят, наблюдая вместо людей вот это всё каждый операционный день?!
– Что ты там увидела? Привидение?
Вспомни про дурака, он и появится. Синицын встал рядом, заложив руки за спину, ни дать ни взять нахохлившийся воронёнок из детской развлекалки.
– Ты на дежурстве?– спросила у него Татьяна. – Почему здесь так безлюдно?
– Потому что ночь, и все спят, – пожал плечами Вадим. – А кто не спит, тот занят делом. Вот почему не спишь или не при деле ты…
– Там к Лоре гости явились?
– А, Вик, – Синицын слегка поморщился.
И Таня поняла, почему Вадим не спит, хотя должен был, по идее, давно уже сопеть в две дырки в релакс-комнате. Умение засыпать мгновенно тогда, когда выдаётся спокойная минуточка, становится рефлексом ещё со студенческой скамьи.
Синицыну попросту вынесли мозг. Виктор Огнев вынес, учинив допрос с пристрастием на тему, как себя чувствует его своевольная половина. Пришлось отправить его в палату к ненаглядной, в нарушение регламента посещений. Вот только сна теперь ни в одном глазу. Таня очень хорошо знала, как это бывает, когда от дикой усталости просто не можешь уснуть и всё. Хотя технически ты владеешь нужной психотехникой, и усыпить себя можешь в любой момент. Но спать попросту не хочется. Сознание цепляется за любую возможность остаться в реальности…
– А ты вообще ел? – спросила она внезапно.
– Да, – отмахнулся Синицын.
– Врёшь.
– Вру, – легко согласился он.
Потому и заснуть не можешь, поняла Таня.
– Пошли в столовую, – предложила она. – Хочу кофе…
– Что я слышу! – восхитился Синицын. – Симпатичная девушка приглашает меня на ужин! Разве я могу отказаться?
Ужин в больничной столовой деликатесами не блистал. Татьяна вспомнила булочки, которые когда-то – в прошлой жизни! – брала к чаю в частной пекарне и тихонько вздохнула. Нету булочек больше. И пекарни нет. И лучше не вспоминать, почему.
– Да уж, чем богаты, – выразил ту же мысль Вадим. – Рисовой кашки не желаете ли? Или гречневой.
Над столиком сформировалась голограмма вечернего меню.
– Да один пёс, из синтезатора, – вздохнула Татьяна.
Синтетическую пищу отличить от натуральной никаких проблем не составляло. Она была, как в древнем анекдоте про ёлочные игрушки: такая же, как настоящая, только радости от неё никакой.
– Зато полезно и не ведёт к ожирению, – глубокомысленно заявил Вадим..
– На нашей работе жиром не особо-то обрастёшь, – хмыкнула Таня. – Давай рисовую. И чай, а тебе – кофе с твоими добавками. Вон синий весь.
– Кто синий, я? – возмутился Вадим, но кофе заказал.
Он перерабатывает, устал. Все мы перерабатываем. Врачей катастрофически не хватает, а уж специалистов такого класса, как Синицын, и подавно. Пока ещё подрастёт новая смена…
Барьер, спасибо ему, оставил по ту сторону подавляющее большинство внешних проблем. Смертельных, прямо скажем, проблем. Но внутренние никуда не девались! И продолжали расти.
Всё дело в том, что под изоляцию попала довольно большая территория. И большое количество народу. В масштабах Планеты, может быть, всего лишь клочок, но внутри клетки – изрядная площадь. Таня не помнила точной цифры, знала только, что это масштаб полноценной средней страны из истории Старой Терры.
Добавим сюда ещё и соплеменников Лоры. Взрывоопасная смесь… несмотря на все договорённости и мирные пакты. Работы – выше головы. На парочку поколений вперёд, если не больше. Врачам в том числе.
Вадим осторожно положил ладонь поверх руки Тани. Тёплые какие у него пальцы… Сухие и тёплые.
– О чём задумалась? – спросил он.
– О судьбах мирах, – усмехнулась она, не сумев набросить на правду шаль из игривых слов.
Раньше получалось легко и просто. Сейчас… и не жаль, с ожесточением подумала она. Сейчас – это сейчас, а прошлое скончалось в корчах.
– Вот как, – Вадим ничуть не удивился, как будто именно такого ответа и ждал. – И – как?
– Мы здесь за Барьером, – ответила она. – Что там снаружи, никто не знает. Вроде как супервулканы извергаются… землетрясения доходят и к нам, как ты сам знаешь. Их Барьер не гасит. Или гасит, сколько может, без него, наверное, мощь землетрясений была бы больше в разы. Как и разрушения. Я просто думаю, а вдруг там, снаружи, никто не выжил? Ни наши, ни маресао. Тогда мы здесь, в Городе Первых, последний оплот цивилизации в этом уголке космоса.
– Двух цивилизаций, – поправил Вадим.
– Нет, одной. Мы становимся единым целым… я это поняла, пообщавшись с Лорой. Знаешь, меня вообще её внешность больше никак не волнует. Я не вижу различий, когда говорю с нею. Как будто она как я. Как любая из нас.
– Чудесная иллюзия, – покачал головой Синицын. – Они правда другие. Без дураков. Просто Лора адаптирована и Лора, как бы тебе сказать…
– Умная?
– Да, и это тоже. Но здесь не столько ум, сколько… – Вадим пощёлкал пальцами. – Она коммуникабельная. Настроенная на общение. А я их всяких повидал, лечить ведь и их приходится тоже. Адаптировать паранормальную медицину под них. Увлекательно, конечно, но какие там попадаются изумительные дубы! Куда там нашим. Возьми ещё общий курс по их анатомии. Полезно, познавательно, продвинет тебя в профессии. Я тебе сейчас скину на терминал всё необходимое…
– Да я… – растерялась Таня от такого напора.
– А что ты? – изумился Синицын. – Не хочешь? Или боишься?
Последний вопрос можно было бы принять за издёвку, учитывая, сколько страха Таня на Вадима вылила до операции. Но никакой издёвки в голосе целителя не было и в помине. Только участливое сочувствие.
– Не боюсь, – решительно заявила Татьяна.
А что я теряю, действительно, подумала она. Начну изучать, не пойдёт – перестану.
– Запомни, ничего не бойся, – сказал Вадим. – Никогда и ничего. Особенного нового и интересного. Ведь на что ещё даётся нам жизнь, как не на узнавание и создание нового?
Действительно. На что ещё? Прав Синицын, не поспоришь. Таня сама в ответ слегка пожала его руку, которую Вадим не торопился убирать с её запястья. А глаза у Синицына зелёные. Серо-зелёные, если точнее. Серые у зрачка, зелёные к краю, и тёмный ободок на радужке. Ещё в них отражаются звёзды, или так вечернее освещение шалит…
В кармане у Вадима противно заквакало, разрушая волшебство момента.
Таня отчётливо поняла, что это такое. Вызов. Вызвать целителя, отработавшего полный день, можно только тогда, когда ситуация уже совсем швах. Кого-то привезли. Скорее всего, ребёнка. Паранормальная медицина в первую очередь обслуживает детей. Конечно, никто не погонит выложившегося человека вести операцию – коррекцию, как они говорят, – но паранормальная диагностика разрешена. Не говоря уже о совете от опытного коллеги…
«Не бери!» – мысленно взмолилась Таня, прекрасно понимая, что Вадим не откажется от вызова, как и она сама не произнесёт вслух такую глупую просьбу.
Не надо встречаться с врачом или военным, если не можешь вынести вот таких форс-мажоров в самый интересный момент…
– Извини, – начал Вадим, бегло глянув в экран…
– Я понимаю, – мягко сказал Таня.
А кто ещё поймёт, если не такой же врач, пусть даже и не паранормал.
– Завтра договорим! – жизнерадостно заявил Синицын.
Эх. Завтра будет не сегодня. Таня смотрела Вадиму в спину и думала, что завтра уже ни на что не решится. Наверное.
Но почему? Откуда это лютое сомнение? Раньше всё было легко и просто, и сейчас могло стать легко и просто, если бы не это противное сомнение, отравляющее собой весь смысл существования.
Я недостойна
Таня свернула столик. Вся грязная посуда канула бесследно в зеве приёмника, отправившись на переработку. Можно было уходить.
Когда у твоей соседки по палате торчит безвылазно её ненаглядный, потому что служба ненаглядного выдаёт ему крохотное окошко увольнительной на несколько суток, минусов тут немало. Лишний раз в палату возвращаться не хочется: тошно. И смотреть на влюблённых (нини, никаких вольностей они в присутствии Тани себе не позволяли, даже не целовались!), и слушать их воркование, а особенно невыносимы были их взгляды друг на друга.
Таня осознала свои эмоции, как лютую зависть, и поняла, что с этой завистью надо что-то делать. Пакостное чувство! Нет, она не собиралась делать подлянки, и тихо ненавидеть, и вот это всё, что полагается по законам жанра. Во-первых, Вик Огнев не её мужчина, и никогда им не был. Во-вторых, Лора – замечательная, хоть и маресао. В третьих… да твою мать, завидовать нехорошо! Нехорошо, и всё тут!
Татьяна злилась сама на себя за такие свои низкие чувства, и решила логично забивать их расширением себя, любимой, в профессии. Во-первых, учиться работать с имплантом, благо недостатка в учебном материале не было. Во-вторых, заняться общей анатомией братьев наших по разуму. В перспективе – получить допуск к работе и с этой расой тоже. А в третьих, разбирать и запоминать основы чтения паранормальных сканов.
Если работать вместе с Вадимом, знание сканов просто необходимо. Синицын не сможет втереть ей лапшу в уши, когда ему вдруг захочется перепрыгнуть через себя и спасти очередного умирающего ценой собственного паранормального срыва. Ну, и вообще… помочь ему в его работе… почему бы не помочь? Если научится. Если научится хорошо!
И она училась.
Уходила в холл, закрывалась в приват, чтобы остальные пациенты не тревожили её, и яростно училась.
Вадим исчез на несколько дней – выгнали отсыпаться. Запретили появляться в отделении под страхом семи казней – Таня лично слышала, как заведующий тихим, но страшным по оттенку голосом костерил семиэтажной армейщиной своевольного подчинённого, а тот слушал, поникши головой, и не смел спорить, потому что старший был прав отсюда и до обеда по всем статьям.
Таня терпеливо ожидала вовзвращения Синицына – надо же было ещё раз угоститься больничной кашкой за ужином! – и училась, училась, училась, не теряя ни минуты. Способ отменить лишнее время, да. Очень действенный. И собственный профессиональный класс повышается.
Татьяна рассматривала свой паранормальный скан, который скинул ей Вадим для примера, и уже очень многое читалось легко и ясно, можно было не лазить в справочник. Беспокоило кольцо у головы. Справочник его никак не классифицировал. «Неопознанное образование», и всё тут. И весь информ города Первых с ним соглашался. Хоть плачь.
Удивительная штука, эти сканы. Чем дольше смотришь на них, тем они объёмнее, и даже движутся, показывая динамику. А ведь это же запись, по идее. Всего лишь файл в хранилище информации. Она не может измениться, пока ты сама не внесёшь в неё изменения! А вот поди ж ты, меняется.
Конечно, можно было ещё и паранормальную физику подключить в обучающий кейс. Но уж на физику-то у Тани мозга точно не хватит никогда! Это далёкая от её когнитивных возможностей сфера, настолько далёкая, насколько далека от Планеты Старая Терра.
Врач должен спасать жизни. Об остальном пусть заботятся люди (и не люди тоже!) других профессий. Точка.
Сюрприз не заставил себя долго ждать: примерно через час в палату ввалился, – «держите меня семеро!» – обалдело подумала Таня, – Вик Огнев.
Вика девушка помнила как балагура с языком без костей. Огнев выглядел младше, казался младше и поступал, как младший, несмотря на эффектную форму службы Быстрого Реагирования; всем известно же, что мальчики взрослеют позже. Таня никогда не рассматривала Вика в качестве своего бойфренда, а он, по всей видимости, тоже не парился. И всё общение сводилось к лёгким подколкам и взаимному зубоскальству, не более того.
Помимо прочего, Вик – пирокинетик. То есть, генномодифицированный. Бесперспективняк полный, как тогда рассуждала Татьяна...
Что он тут делает?! Явился проведать её, Татьяну? Да с чего бы вдруг, они не виделись бог знает сколько времени… или всё-таки?
Но Вик с порога, бросив короткое: «О, Татти! – надо же узнал! – Привет!», тут же подсел к Лоре. И Таня поняла, как жестоко ошиблась.
Огнев изначально шёл не к ней.
Вот в этой своей форме, блестящий и великолепный до дрожи – а когда он был не блестящим? Или когда он успел так повзрослеть?! Вместо взбалмошного мальчишки – солидный молодой офицер… Интересный. Чего там– красивый!
«И абсолютно не твой, дура, – осадила себя Таня. – Уймись!»
Как Огнев разговаривал с Лорой – на её языке! Как держал её за руки. Сколько в его глазах, позе, выражении лица было искреннего чувства…
Таня тихонько выскользнула из палаты. Этим двоим и без неё найдётся, чем заняться. Лучше пройтись немного. Подождать, пока не перестанут гореть уши.
… И снова всё тот же коридор, панорамные окна на каменистую пустыню и далёкую мерцающую стену Барьера. Поздний вечер, почти что ночь, никого. Так странно: мир ведь остался прежним, ушёл лишь страх, ведь операция позади, и новые возможности, прямо скажем, радуют душу. А как всё изменилось! Как будто другая планета…
Таня подумала, что других планет она и не знала, разве только в записи. Когда межзвёздный транспортник Человечества был в Поиске, она ещё была слишком мала, чтобы что-то запомнить. Да, она ещё родилась в космосе, как ни странно было об этом думать. А сколько детей родилось после! Двадцать два года прошло с момента высадки на Планете, и столько всего произошло за такое короткое время.
Контакт с чужой расой. Непонимание, конфликты, даже война, и всё это осталось за сияющим небосводом детства, незамеченным. А потом пошёл новый виток непонимания, конфликтов и войны и уж его-то Таня запомнила. Запомнишь тут, когда оно по тебе катком проехалось. Ну, хоть не убило, и за то спасибо.
Правда, иной раз думалось, лучше бы убило.
У каждого есть кто-то. У Лоры есть Вик Огнев, а у Вика есть Лора. Например.
И только у неё, Татьяны Минаевой, двадцати пяти лет от роду, нет никого, и в обозримом будущем не предвидится. Одиночество ощущалось, как дыра – вместо живого сердца.
Вадим Синицын? Всё сложно. Доверишься, впустишь в сердце, а он потом уйдёт и не вернётся, как уходили все они. А смешно, если подумать. Таня уже даже не помнила лиц своих мужчин, все стёрлись. Каждый раз ей казалось, что вот, наконец-то, любовь, та самая, которая навсегда. Но любовь разбивалась и исчезала, и не оставляла лишней памяти после себя, только боль, как при инфаркте. Потом постепенно размывалась и боль.
«Что я делаю не так»? – спросила Татьяна у своего отражения в оконном стекле.
Слабый контур, лицо-негатив, так всегда бывает, когда смотришь из ярко освещённого помещения в ночную непроглядную темень… Почему-то на отражение вдруг наложилось воспоминание о своём же паранормальном скане, который перекинул ей на терминал Вадим как раз перед операцией. Когда просил оживить в памяти подзабытые знания.
– Нам же работать в паре, пригодится, – сказал Синицын. – Начни с себя…
На удивление, в голове было пусто, прочесть эти линии-чёрточки, эту ауру детского стиля «точка, точка, запятая», Татьяна всё ещё не могла. Странное серебристое кольцо у головы, так встревожившее её тогда на первом скане, вроде как увеличилось и края у него слегка разлохматились. Но Вадим сказал, что это не рак, значит, не рак, не будем паниковать. Может, особенность такая. Вроде родинки на носу.
Как целители с ума не сходят, наблюдая вместо людей вот это всё каждый операционный день?!
– Что ты там увидела? Привидение?
Вспомни про дурака, он и появится. Синицын встал рядом, заложив руки за спину, ни дать ни взять нахохлившийся воронёнок из детской развлекалки.
– Ты на дежурстве?– спросила у него Татьяна. – Почему здесь так безлюдно?
– Потому что ночь, и все спят, – пожал плечами Вадим. – А кто не спит, тот занят делом. Вот почему не спишь или не при деле ты…
– Там к Лоре гости явились?
– А, Вик, – Синицын слегка поморщился.
И Таня поняла, почему Вадим не спит, хотя должен был, по идее, давно уже сопеть в две дырки в релакс-комнате. Умение засыпать мгновенно тогда, когда выдаётся спокойная минуточка, становится рефлексом ещё со студенческой скамьи.
Синицыну попросту вынесли мозг. Виктор Огнев вынес, учинив допрос с пристрастием на тему, как себя чувствует его своевольная половина. Пришлось отправить его в палату к ненаглядной, в нарушение регламента посещений. Вот только сна теперь ни в одном глазу. Таня очень хорошо знала, как это бывает, когда от дикой усталости просто не можешь уснуть и всё. Хотя технически ты владеешь нужной психотехникой, и усыпить себя можешь в любой момент. Но спать попросту не хочется. Сознание цепляется за любую возможность остаться в реальности…
– А ты вообще ел? – спросила она внезапно.
– Да, – отмахнулся Синицын.
– Врёшь.
– Вру, – легко согласился он.
Потому и заснуть не можешь, поняла Таня.
– Пошли в столовую, – предложила она. – Хочу кофе…
– Что я слышу! – восхитился Синицын. – Симпатичная девушка приглашает меня на ужин! Разве я могу отказаться?
Ужин в больничной столовой деликатесами не блистал. Татьяна вспомнила булочки, которые когда-то – в прошлой жизни! – брала к чаю в частной пекарне и тихонько вздохнула. Нету булочек больше. И пекарни нет. И лучше не вспоминать, почему.
– Да уж, чем богаты, – выразил ту же мысль Вадим. – Рисовой кашки не желаете ли? Или гречневой.
Над столиком сформировалась голограмма вечернего меню.
– Да один пёс, из синтезатора, – вздохнула Татьяна.
Синтетическую пищу отличить от натуральной никаких проблем не составляло. Она была, как в древнем анекдоте про ёлочные игрушки: такая же, как настоящая, только радости от неё никакой.
– Зато полезно и не ведёт к ожирению, – глубокомысленно заявил Вадим..
– На нашей работе жиром не особо-то обрастёшь, – хмыкнула Таня. – Давай рисовую. И чай, а тебе – кофе с твоими добавками. Вон синий весь.
– Кто синий, я? – возмутился Вадим, но кофе заказал.
Он перерабатывает, устал. Все мы перерабатываем. Врачей катастрофически не хватает, а уж специалистов такого класса, как Синицын, и подавно. Пока ещё подрастёт новая смена…
Барьер, спасибо ему, оставил по ту сторону подавляющее большинство внешних проблем. Смертельных, прямо скажем, проблем. Но внутренние никуда не девались! И продолжали расти.
Всё дело в том, что под изоляцию попала довольно большая территория. И большое количество народу. В масштабах Планеты, может быть, всего лишь клочок, но внутри клетки – изрядная площадь. Таня не помнила точной цифры, знала только, что это масштаб полноценной средней страны из истории Старой Терры.
Добавим сюда ещё и соплеменников Лоры. Взрывоопасная смесь… несмотря на все договорённости и мирные пакты. Работы – выше головы. На парочку поколений вперёд, если не больше. Врачам в том числе.
Вадим осторожно положил ладонь поверх руки Тани. Тёплые какие у него пальцы… Сухие и тёплые.
– О чём задумалась? – спросил он.
– О судьбах мирах, – усмехнулась она, не сумев набросить на правду шаль из игривых слов.
Раньше получалось легко и просто. Сейчас… и не жаль, с ожесточением подумала она. Сейчас – это сейчас, а прошлое скончалось в корчах.
– Вот как, – Вадим ничуть не удивился, как будто именно такого ответа и ждал. – И – как?
– Мы здесь за Барьером, – ответила она. – Что там снаружи, никто не знает. Вроде как супервулканы извергаются… землетрясения доходят и к нам, как ты сам знаешь. Их Барьер не гасит. Или гасит, сколько может, без него, наверное, мощь землетрясений была бы больше в разы. Как и разрушения. Я просто думаю, а вдруг там, снаружи, никто не выжил? Ни наши, ни маресао. Тогда мы здесь, в Городе Первых, последний оплот цивилизации в этом уголке космоса.
– Двух цивилизаций, – поправил Вадим.
– Нет, одной. Мы становимся единым целым… я это поняла, пообщавшись с Лорой. Знаешь, меня вообще её внешность больше никак не волнует. Я не вижу различий, когда говорю с нею. Как будто она как я. Как любая из нас.
– Чудесная иллюзия, – покачал головой Синицын. – Они правда другие. Без дураков. Просто Лора адаптирована и Лора, как бы тебе сказать…
– Умная?
– Да, и это тоже. Но здесь не столько ум, сколько… – Вадим пощёлкал пальцами. – Она коммуникабельная. Настроенная на общение. А я их всяких повидал, лечить ведь и их приходится тоже. Адаптировать паранормальную медицину под них. Увлекательно, конечно, но какие там попадаются изумительные дубы! Куда там нашим. Возьми ещё общий курс по их анатомии. Полезно, познавательно, продвинет тебя в профессии. Я тебе сейчас скину на терминал всё необходимое…
– Да я… – растерялась Таня от такого напора.
– А что ты? – изумился Синицын. – Не хочешь? Или боишься?
Последний вопрос можно было бы принять за издёвку, учитывая, сколько страха Таня на Вадима вылила до операции. Но никакой издёвки в голосе целителя не было и в помине. Только участливое сочувствие.
– Не боюсь, – решительно заявила Татьяна.
А что я теряю, действительно, подумала она. Начну изучать, не пойдёт – перестану.
– Запомни, ничего не бойся, – сказал Вадим. – Никогда и ничего. Особенного нового и интересного. Ведь на что ещё даётся нам жизнь, как не на узнавание и создание нового?
Действительно. На что ещё? Прав Синицын, не поспоришь. Таня сама в ответ слегка пожала его руку, которую Вадим не торопился убирать с её запястья. А глаза у Синицына зелёные. Серо-зелёные, если точнее. Серые у зрачка, зелёные к краю, и тёмный ободок на радужке. Ещё в них отражаются звёзды, или так вечернее освещение шалит…
В кармане у Вадима противно заквакало, разрушая волшебство момента.
Таня отчётливо поняла, что это такое. Вызов. Вызвать целителя, отработавшего полный день, можно только тогда, когда ситуация уже совсем швах. Кого-то привезли. Скорее всего, ребёнка. Паранормальная медицина в первую очередь обслуживает детей. Конечно, никто не погонит выложившегося человека вести операцию – коррекцию, как они говорят, – но паранормальная диагностика разрешена. Не говоря уже о совете от опытного коллеги…
«Не бери!» – мысленно взмолилась Таня, прекрасно понимая, что Вадим не откажется от вызова, как и она сама не произнесёт вслух такую глупую просьбу.
Не надо встречаться с врачом или военным, если не можешь вынести вот таких форс-мажоров в самый интересный момент…
– Извини, – начал Вадим, бегло глянув в экран…
– Я понимаю, – мягко сказал Таня.
А кто ещё поймёт, если не такой же врач, пусть даже и не паранормал.
– Завтра договорим! – жизнерадостно заявил Синицын.
Эх. Завтра будет не сегодня. Таня смотрела Вадиму в спину и думала, что завтра уже ни на что не решится. Наверное.
Но почему? Откуда это лютое сомнение? Раньше всё было легко и просто, и сейчас могло стать легко и просто, если бы не это противное сомнение, отравляющее собой весь смысл существования.
Я недостойна
Таня свернула столик. Вся грязная посуда канула бесследно в зеве приёмника, отправившись на переработку. Можно было уходить.
***
Когда у твоей соседки по палате торчит безвылазно её ненаглядный, потому что служба ненаглядного выдаёт ему крохотное окошко увольнительной на несколько суток, минусов тут немало. Лишний раз в палату возвращаться не хочется: тошно. И смотреть на влюблённых (нини, никаких вольностей они в присутствии Тани себе не позволяли, даже не целовались!), и слушать их воркование, а особенно невыносимы были их взгляды друг на друга.
Таня осознала свои эмоции, как лютую зависть, и поняла, что с этой завистью надо что-то делать. Пакостное чувство! Нет, она не собиралась делать подлянки, и тихо ненавидеть, и вот это всё, что полагается по законам жанра. Во-первых, Вик Огнев не её мужчина, и никогда им не был. Во-вторых, Лора – замечательная, хоть и маресао. В третьих… да твою мать, завидовать нехорошо! Нехорошо, и всё тут!
Татьяна злилась сама на себя за такие свои низкие чувства, и решила логично забивать их расширением себя, любимой, в профессии. Во-первых, учиться работать с имплантом, благо недостатка в учебном материале не было. Во-вторых, заняться общей анатомией братьев наших по разуму. В перспективе – получить допуск к работе и с этой расой тоже. А в третьих, разбирать и запоминать основы чтения паранормальных сканов.
Если работать вместе с Вадимом, знание сканов просто необходимо. Синицын не сможет втереть ей лапшу в уши, когда ему вдруг захочется перепрыгнуть через себя и спасти очередного умирающего ценой собственного паранормального срыва. Ну, и вообще… помочь ему в его работе… почему бы не помочь? Если научится. Если научится хорошо!
И она училась.
Уходила в холл, закрывалась в приват, чтобы остальные пациенты не тревожили её, и яростно училась.
Вадим исчез на несколько дней – выгнали отсыпаться. Запретили появляться в отделении под страхом семи казней – Таня лично слышала, как заведующий тихим, но страшным по оттенку голосом костерил семиэтажной армейщиной своевольного подчинённого, а тот слушал, поникши головой, и не смел спорить, потому что старший был прав отсюда и до обеда по всем статьям.
Таня терпеливо ожидала вовзвращения Синицына – надо же было ещё раз угоститься больничной кашкой за ужином! – и училась, училась, училась, не теряя ни минуты. Способ отменить лишнее время, да. Очень действенный. И собственный профессиональный класс повышается.
Татьяна рассматривала свой паранормальный скан, который скинул ей Вадим для примера, и уже очень многое читалось легко и ясно, можно было не лазить в справочник. Беспокоило кольцо у головы. Справочник его никак не классифицировал. «Неопознанное образование», и всё тут. И весь информ города Первых с ним соглашался. Хоть плачь.
Удивительная штука, эти сканы. Чем дольше смотришь на них, тем они объёмнее, и даже движутся, показывая динамику. А ведь это же запись, по идее. Всего лишь файл в хранилище информации. Она не может измениться, пока ты сама не внесёшь в неё изменения! А вот поди ж ты, меняется.
Конечно, можно было ещё и паранормальную физику подключить в обучающий кейс. Но уж на физику-то у Тани мозга точно не хватит никогда! Это далёкая от её когнитивных возможностей сфера, настолько далёкая, насколько далека от Планеты Старая Терра.
