– Обалдеть, – с чувством сказала Татьяна. – А ты тоже так можешь?
– У меня паранорма, – самодовольно заявил Вадим. – Я могу круче! А тебе батарейки менять придётся периодически, давай руку, покажу как.
Батарейка выглядела крошечной чёрной пластинкой и легко вставлялась в специальный кармашек под кожей.
Уровни мощности… режим визуализации… и чего боялась, спрашивается?! Такие возможности! Надо только приспособиться. Научиться. Сделать вживлённый имплант частью себя. Чтобы даже не задумываться о том, как и что включать, как регулировать воздействие…
– Тренируйся, – сказал Вадим. – Дальше сама. По инструкции. Я потом у тебя квалификационный зачёт приму.
– Именно ты?
– Молись, чтобы не заведующий наш! Этот душу из тебя вынет и отпрепарирует без наркоза, легко. Мигом почувствуешь себя как лягушка на гальванизации.
Таня вспомнила резкий голос Аркадия Павловича в реанимации, и поёжилась. Да уж. Если бы операцию вёл он… Как хорошо, что встретила тогда Вадима Синицына, а не его! Сбежала бы с воплями и осталась бы без современного инструмента, всегда второй, всегда – на подхвате у ведущего коллеги...
Она взялась за тренировку согласно инструкции со всем тщанием. Управлять полученным инструментом нужно было научиться как можно скорее. Чтобы не топтаться на месте. Чтобы идти дальше.
Лора вернулась чуть погодя. Была на процедурах, как объяснила. Она по-прежнему пользовалась летающим креслом, но Таня заметила изменения. Небольшие, но они были, и выражались в том, что Лора выглядела увереннее и крепче, чем раньше. Может быть, она действительно, как Вадим и обещал, скоро встанет на ноги и сможет ходить самостоятельно.
– Тренируешься? – кивнула Лора на обучающие пластинки. – Это дело. Вообще, от набора ультразвуковых штучек и я бы не отказалась, если на то пошло. Жаль, они для нас не адаптированы…
– А тебе зачем? – удивилась Таня. – Ты же не врач!
– Как сказать, – усмехнулась она. – Наша Служба социум чистит от… очагов гнойного воспаления. Так что в некотором смысле я тоже доктор.
Маресао вообще к убийствам относятся проще, вспомнилось Татьяне. И смертная казнь у них есть. И одни только личные поединки чего стоят! Это когда двое не полюбили друг друга, но вместо штрафов и заключения под стражу за дебош им выдают оружие и разрешают драться друг с другом до тех пор, пока один не признает поражения. Или не умрёт. А за погибшего на таком поединке мстить запрещено. Считается, что он виноват сам, раз умер. Причём умер в бою, а не, скажем, отболтался в петле.
Петлю заработать, конечно, надо ещё постараться, но если кто-то очень хочет, то он возможность всегда найдёт.
Жуть, если подумать.
– Смотри, – Лора подняла палец. – Допустим, вот тут у меня есть этот твой…
– Диссектор, – подсказала Татьяна.
– Именно он. Вот так одной рукой слегка придерживаешь врага, а второй – пальцем в глаз… Попробуй!
– Да ну, зачем…
– Мало ли? Выедешь на вызов, а там какой-нибудь буйный решит твоей аптечкой поживиться, да заодно и тебе что-нибудь сделать нехорошего. Надо уметь за себя постоять! Попробуй, попробуй. Ткни в меня. Давай.
– С ума сошла? А если я тебе глаз выбью?!
– Не выбьешь. Смотри, показываю ещё раз… Смелее. Ещё смелее! Ты спишь на ходу? Ещё не отошла от наркоза?
Лорины подначки вызвали приступ острой злости. Хочет получить в глаз? По вашим просьбам, как говорится! Таня повторила приём с правильным зарядом эмоций, имплант отработал с тихим, на пределе слышимости, жужжанием, и у Лоры на щеке вспухла глубокая царапина. Проступившая кровь показалась в искусственном освещении палаты почти чёрной…
– О господи, – выдохнула Таня, прижимая ладони к щекам. – Я же тебе едва через глаз до самых мозгов не достала!
– Не достала же, – миролюбиво выговорила Лора, прижимая к кровоточащему разрезу салфетку. – Молодец. Сразу поняла, что к чему… а иных балбесов учишь, учишь… Встану на ноги, и возьму к себе в ученицы!
– Да ну тебя в пень, маньячка чёртова! – выдохнула Таня, её мелко трясло от случившегося. – Я – врач, понятно тебе? Врач! Я спасать людей должна, а не убивать!
– Одно другому не мешает, – пожала плечами Лора, ничуть не раскаиваясь.
– Тьфу! – плюнула Таня. – Не лезь ко мне больше со своими убийствами!
Девушка ещё не знала, что «Орион-девять», как армейская разработка, имел двойное назначение. То есть, попросту мог послужить и орудием убийства, если понадобится. Гражданские импланты шли вместе с психокодом, блокирующим активацию в момент сильного душевного волнения. У «Ориона» же подобного блока в комплекте не существовало в принципе…
– Лора! – Вадим влетел в палату как ужаленный. – Жива?
– Да, – чуть удивленно ответила она, – что мне сделается.
– А что с лицом?
Таня обхватила себя руками за плечи, она всё ещё не пришла в себя. Едва не убила! Ну, да, нечаянно, по глупости, но… ведь закончиться могло всё очень плохо! Если бы действительно – в глаз?!
– А ну дай сюда, – Лора замешкалась, явно не горя желанием убирать от лица салфетку, которая уже изрядно пропиталась кровью. – Давай сюда, я сказал!
Теперь Таня увидела всё чётко. Как вокруг кисти Вадима сформировалось золотое сияние – проявление паранормы? – Лора охнула, и её рука бессильно опустилась. Как затянулась рана, буквально на глазах. Золотое сияние сшило её, как сшивает молния разрез кармана.
– Красивая, – оценил Вадим работу: багровый шрам перечёркивал щеку от внутреннего уголка глаза к уху. – Оставить на память?
– Шрамы украшают воина, – с достоинством заявила Лора. – Особенно если это шрамы не на спине.
– Тьфу! – плюнул Синицын. – Забыл, с кем имею дело!
Шрам растворился под его пальцами, как будто его и не было. Поворот ладони, стряхивающий жест – золотое сияние рассыпалось быстро тающими искрами, до пола не долетела ни одна.
Так легко – со стороны. Так просто – когда видишь извне. Так страшно, когда знаешь, что эта сила – заложена генетическим программированием и последующим обучением. Изначальный Образ Человеческий не подразумевал таких возможностей. Искажение тела не могло не повлечь за собой искажений души.
«А ведь удобно было так рассуждать, – подумала Татьяна. – Особенно когда целители отказывают в излечении. Особенно же, когда отказывают ребёнку…» Когда-то, давно, Таня считала, что такие отказы – как раз и есть проявления нечеловеческой сущности генномодифицированных врачей. Потом, вблизи поглядев на последствия того, что целители называли безнадёжный случай, поумнела немного. Паранормалы не боги. За свои сверхчеловеческие возможности они расплачиваются сполна, в том числе собственными жизнями, буквально.
Вот и сейчас Вадим присел за столик, и сразу стало видно, как он устал. Тени под глазами, взгляд в никуда. Рану срастить полдела, надо ещё ауру исцелить так, чтобы последствия свести к минимуму… Дурацкое слово «аура», оно никогда Татьяне не нравилось, пришло в паранормальную медицину в самом начале, потому что надо же было как-то называть то, с чем целители имеют дело, да так и осталось. Потом, когда наука шагнула дальше, вся эта визуализация в виде черточек, штрихов и точек начала называться паранормальным сканом, а общее состояние человека на паранормальном плане – личностной матрицей. Но умное и правильное словосочетание оказалось слишком длинным для повседневного общения в экстренных ситуациях. Поэтому словечко «аура» прописалось в разговорах целителей навечно.
Надо будет попросить Вадима показать Лорин скан, до и после. Чтобы сравнить.
– Таня, – сказал Синицын, – сделай мне кофе, пожалуйста. Вот, – он снял с воротничка знак своей паранормы, зелёную молнию, совмещённую со змей и чашей.
Молния обозначала паранорму, психокинез. У пирокинетиков она была алой. У целителей возможностей и вариантов применения способностей было гораздо больше, но в абсолютном выражении целительская паранорма значительно слабее более узкой пирокинетической. Потому что на другое направлена. Другие задачи и цели решает. Ну, а чаша со змеёй – универсальный для всего Человечества знак медицины и фармацевтики…
Целителям по этому знаку полагалось кофе с особыми добавками, недоступными всем прочим смертным (кроме пирокинетиков, естественно). Любители наркотических стимуляторов от такого кофе отбрасывали копыта без вариантов, поэтому-то за знаками псхиокинетичесикх паранорм никакой особой охоты не велось. Толку никакого. Разве что учинить над собой оригинальное самоубийство…
Правда, оставался вариант напоить таким кофе кого-то другого, но такое убийство слишком сложно спланировать, проще пристрелить недруга из-за угла или отравить его как-то иначе.
Прикоснись к любому психокинетику против его воли, мигом звёзды с небес увидишь.
Да и сам знак долго без контакта с телом носителя существовать не может, разрушается практически полностью уже через пару часов…
Так что Таня сделала кофе по всем правилам, думая ещё о том, что в каждом знаке кодируется индивидуальная формула стимулирующей добавки, и у каждого целителя она своя. Соотношение, компоненты… В любой бытовой кофемашине встроен синтезатор, способный из простых элементов воссоздать любимый напиток, в том числе и добавку…
А настоящие зёрна настоящего кофе сейчас практически не достанешь нигде. Фермеры за внешним кольцом Города Первых выращивали самое необходимое. Кофейная же плантация, насколько Татьяна помнила, осталась в пределах Барьера всего одна. Смогут ли её сохранить для тех времён, когда ресурсы позволят отвлечься от банального выживания, большой вопрос.
Конечно, в Ботаническом саду Города сколько-то кофейных деревьев всё-таки есть, в Сельскохозяйственном Фонде, опять же, хранятся образцы… Слабое утешение. Натуральный зерновой кофе пить будут потомки, причём даже не правнуки. Нынешнее поколение до тех счастливых времён не доживёт.
– Спасибо, – поблагодарил Синицын.
Взял кружку и одним глотком осушил её, сопроводив кислой характеристикой: «гадость». Может быть. Пробовать на вкус, чтобы сравнить ощущения, дураков не было.
– Я её, – Вадим ткнул пальцем в молчавшую Лору, – на дистанте держу постоянно. Там ситуация – глуши чёрную дыру. Аура расползается, как паутина под пальцами, чуть недоглядишь – и смерть лезет, как к себе домой. Задолбался стабилизировать! Нет, реально. А ей ничего не объяснишь, не понимает. Ну, нелюдь, ёлки с палками, тупик, стена, яма!
– Вадим… – подала Лора голос.
– Молчи! Думаешь, не догадался, что произошло?
– Я виновата, – спокойно сказала она тоном, не предполагающим никакой вины.
– Да знаю, молчи! – огрызнулся Вадим. – Помнишь котят, Таня? У нас в колледже. Помнишь, как они залезли в сток прачечной и застряли? Как мы их вытаскивали оттуда…
– Ещё бы, – воскликнула Татьяна. – А тебя потом ещё взгрели за несанкционированное исцеление живых организмов в количестве двух штук… Кошки – это орудие массового поражения. Лезут, куда их не просят, только в путь, доставай потом и спасай… – до неё вдруг дошло, и она осеклась.
Вадим указал на Лору:
– Вот, полюбуйся. Перед тобой – кошка на ножках, как она есть. Голову в сток прачечной? Легко! В реактор прыгнуть, чтобы полюбоваться на термоядерную реакцию изнутри – да пожалуйста! Подбить на глупости человека с только что имплантированным опасным устройством, ещё не завершившим полный цикл настройки, – на раз-два. И я, дурак, зашился в операционной с пациентами и не подумал!
– Вадим, ты неверно оцениваешь ситуацию, – спокойно заметила Лора.
– Я оцениваю неверно?! Да вся ваша раса – котики! Вас на шлейке держать надо, в полуметре от стены! Вы приключения себе на пятую точку с полплевка организовываете! С шиком, толком и расстановкой. Как вы вообще до полноценного разума дожили? Эволюция должна была дропнуть вас по всем правилам ещё на взлёте!
– Именно поэтому мы и выжили, – терпеливо сказала Лора. – Мы исследовали все возможности и вероятности, передавали потомкам наиболее удачные решения…
– А сколько вас погибло на этом достойном пути? – не унимался Вадим. – Как тех котят, в количественном выражении…
Лора пожала плечами. Риторический вопрос, как говорится.
– Не поддавайся на её провокации, Таня, – посоветовал Вадим. – Никогда. Она, конечно, умеет давить харизмой, но ты держись. Повезло, что я её контролирую постоянно, и что смог вовремя дотянуться: не был на операции, не принял снотворное, не уехал на вызов! А ты, Лора… Да тьфу, с кем я говорю!
– Вы, люди, слишком эмоциональные, – сказала Лора с укором. – Реагируете на штатные ситуации, как маленькие дети. Я хотела исследовать возможность боевого применения хирургического импланта…
– И как, исследовала? – язвительно поинтересовался Вадим.
– Хороший результат, – кивнула Лора. – У Татьяны есть потенциал, я бы рекомендовала курс самообороны…
– Ну, нет, спасибо! – воскликнула Таня. – Этого ещё не хватало!
– Почему? – спросила Лора с любопытством. – Ты же собираешься работать на выездах, а там что угодно с тобой может случиться. В окрестностях Города Первых неспокойно. Почему ты не хочешь научиться себя защищать?
– Защищать себя – убивая? – с сарказмом спросила Таня.
– Иначе убьют тебя, – назидательно выговорила Лора. – Всё же просто.
Таня промолчала, ощутив стену, которую не пробить. Это у Лоры всё просто – пальцем в глаз, и все дела. Но Таню начинало мутить при одной мысли о том, что она кого-нибудь вот так убьёт. Пальцем. В глаз. Имплантом, предназначенным спасать…
– Люди, – скорбно прокомментировала Лора выражение лица соседки по палате. – Любите вы усложнять…
– Так, простая моя, – сердито сказал Вадим, поднимаясь. – В постель. Режим, забыла? А ты, Таня, тоже голову включай иногда. И не ведись на эти честные невинные глазки!
Вадим ушёл. Лора послушно вытянулась на своей постели, но ширму задвигать не стала.
– Ты агрессивная, – сообщила Таня.
– Я? Разумеется.
Лора не просто не стала оправдываться, она подтвердила обвинение с какой-то даже гордостью. Таня молча смотрела на неё, не зная, какие слова подобрать.
– Я – воин, – объяснила Лора. – Для бойца агрессивность – это нормально.
– Ты убивала?
– Конечно! На службе во что только не ввяжешься.
– Ты так говоришь, будто это повод для гордости, – пробормотала Татьяна.
– Разумеется, для гордости, для чего же ещё.
– И ты вот так просто убивала?
– Как сказать… не всегда это было просто.
– По приказу?
– Я – из Старшей Ветви. Я сама имею Право Приказа.
– А зачем тогда убивать самой, если можешь приказать?
– Затем, человек, что перекладывать ответственность за свои дела на младших – преступление. Вот у вас командиры считают иначе, и потому иной раз легко отдают тяжёлые приказы. Те, которые потом вы сами порой называете военным преступлением.
– А у вас, значит, не так?
– У нас – не так.
Что ты с ней будешь делать. Стена!
– И военные преступления не совершаются, ага...
– Совершаются, – помедлив, ответила Лора. – Свойство разума – ошибаться. Командир может ошибиться, это так. Но больше всего ошибается побеждённый. У вас разве не так?
– Историю пишут победители, – бледно улыбнулась Таня, вспомнив видеоуроки школьного курса истории. – Уела…
Она свернула разговор. Всё, что имело хоть какое-то отношения к дракам, столкновениям, мятежам и полиции вызывало у неё отчётливую дрожь. Никогда бы не видеть! И не участвовать…
– У меня паранорма, – самодовольно заявил Вадим. – Я могу круче! А тебе батарейки менять придётся периодически, давай руку, покажу как.
Батарейка выглядела крошечной чёрной пластинкой и легко вставлялась в специальный кармашек под кожей.
Уровни мощности… режим визуализации… и чего боялась, спрашивается?! Такие возможности! Надо только приспособиться. Научиться. Сделать вживлённый имплант частью себя. Чтобы даже не задумываться о том, как и что включать, как регулировать воздействие…
– Тренируйся, – сказал Вадим. – Дальше сама. По инструкции. Я потом у тебя квалификационный зачёт приму.
– Именно ты?
– Молись, чтобы не заведующий наш! Этот душу из тебя вынет и отпрепарирует без наркоза, легко. Мигом почувствуешь себя как лягушка на гальванизации.
Таня вспомнила резкий голос Аркадия Павловича в реанимации, и поёжилась. Да уж. Если бы операцию вёл он… Как хорошо, что встретила тогда Вадима Синицына, а не его! Сбежала бы с воплями и осталась бы без современного инструмента, всегда второй, всегда – на подхвате у ведущего коллеги...
Она взялась за тренировку согласно инструкции со всем тщанием. Управлять полученным инструментом нужно было научиться как можно скорее. Чтобы не топтаться на месте. Чтобы идти дальше.
Лора вернулась чуть погодя. Была на процедурах, как объяснила. Она по-прежнему пользовалась летающим креслом, но Таня заметила изменения. Небольшие, но они были, и выражались в том, что Лора выглядела увереннее и крепче, чем раньше. Может быть, она действительно, как Вадим и обещал, скоро встанет на ноги и сможет ходить самостоятельно.
– Тренируешься? – кивнула Лора на обучающие пластинки. – Это дело. Вообще, от набора ультразвуковых штучек и я бы не отказалась, если на то пошло. Жаль, они для нас не адаптированы…
– А тебе зачем? – удивилась Таня. – Ты же не врач!
– Как сказать, – усмехнулась она. – Наша Служба социум чистит от… очагов гнойного воспаления. Так что в некотором смысле я тоже доктор.
Маресао вообще к убийствам относятся проще, вспомнилось Татьяне. И смертная казнь у них есть. И одни только личные поединки чего стоят! Это когда двое не полюбили друг друга, но вместо штрафов и заключения под стражу за дебош им выдают оружие и разрешают драться друг с другом до тех пор, пока один не признает поражения. Или не умрёт. А за погибшего на таком поединке мстить запрещено. Считается, что он виноват сам, раз умер. Причём умер в бою, а не, скажем, отболтался в петле.
Петлю заработать, конечно, надо ещё постараться, но если кто-то очень хочет, то он возможность всегда найдёт.
Жуть, если подумать.
– Смотри, – Лора подняла палец. – Допустим, вот тут у меня есть этот твой…
– Диссектор, – подсказала Татьяна.
– Именно он. Вот так одной рукой слегка придерживаешь врага, а второй – пальцем в глаз… Попробуй!
– Да ну, зачем…
– Мало ли? Выедешь на вызов, а там какой-нибудь буйный решит твоей аптечкой поживиться, да заодно и тебе что-нибудь сделать нехорошего. Надо уметь за себя постоять! Попробуй, попробуй. Ткни в меня. Давай.
– С ума сошла? А если я тебе глаз выбью?!
– Не выбьешь. Смотри, показываю ещё раз… Смелее. Ещё смелее! Ты спишь на ходу? Ещё не отошла от наркоза?
Лорины подначки вызвали приступ острой злости. Хочет получить в глаз? По вашим просьбам, как говорится! Таня повторила приём с правильным зарядом эмоций, имплант отработал с тихим, на пределе слышимости, жужжанием, и у Лоры на щеке вспухла глубокая царапина. Проступившая кровь показалась в искусственном освещении палаты почти чёрной…
– О господи, – выдохнула Таня, прижимая ладони к щекам. – Я же тебе едва через глаз до самых мозгов не достала!
– Не достала же, – миролюбиво выговорила Лора, прижимая к кровоточащему разрезу салфетку. – Молодец. Сразу поняла, что к чему… а иных балбесов учишь, учишь… Встану на ноги, и возьму к себе в ученицы!
– Да ну тебя в пень, маньячка чёртова! – выдохнула Таня, её мелко трясло от случившегося. – Я – врач, понятно тебе? Врач! Я спасать людей должна, а не убивать!
– Одно другому не мешает, – пожала плечами Лора, ничуть не раскаиваясь.
– Тьфу! – плюнула Таня. – Не лезь ко мне больше со своими убийствами!
Девушка ещё не знала, что «Орион-девять», как армейская разработка, имел двойное назначение. То есть, попросту мог послужить и орудием убийства, если понадобится. Гражданские импланты шли вместе с психокодом, блокирующим активацию в момент сильного душевного волнения. У «Ориона» же подобного блока в комплекте не существовало в принципе…
– Лора! – Вадим влетел в палату как ужаленный. – Жива?
– Да, – чуть удивленно ответила она, – что мне сделается.
– А что с лицом?
Таня обхватила себя руками за плечи, она всё ещё не пришла в себя. Едва не убила! Ну, да, нечаянно, по глупости, но… ведь закончиться могло всё очень плохо! Если бы действительно – в глаз?!
– А ну дай сюда, – Лора замешкалась, явно не горя желанием убирать от лица салфетку, которая уже изрядно пропиталась кровью. – Давай сюда, я сказал!
Теперь Таня увидела всё чётко. Как вокруг кисти Вадима сформировалось золотое сияние – проявление паранормы? – Лора охнула, и её рука бессильно опустилась. Как затянулась рана, буквально на глазах. Золотое сияние сшило её, как сшивает молния разрез кармана.
– Красивая, – оценил Вадим работу: багровый шрам перечёркивал щеку от внутреннего уголка глаза к уху. – Оставить на память?
– Шрамы украшают воина, – с достоинством заявила Лора. – Особенно если это шрамы не на спине.
– Тьфу! – плюнул Синицын. – Забыл, с кем имею дело!
Шрам растворился под его пальцами, как будто его и не было. Поворот ладони, стряхивающий жест – золотое сияние рассыпалось быстро тающими искрами, до пола не долетела ни одна.
Так легко – со стороны. Так просто – когда видишь извне. Так страшно, когда знаешь, что эта сила – заложена генетическим программированием и последующим обучением. Изначальный Образ Человеческий не подразумевал таких возможностей. Искажение тела не могло не повлечь за собой искажений души.
«А ведь удобно было так рассуждать, – подумала Татьяна. – Особенно когда целители отказывают в излечении. Особенно же, когда отказывают ребёнку…» Когда-то, давно, Таня считала, что такие отказы – как раз и есть проявления нечеловеческой сущности генномодифицированных врачей. Потом, вблизи поглядев на последствия того, что целители называли безнадёжный случай, поумнела немного. Паранормалы не боги. За свои сверхчеловеческие возможности они расплачиваются сполна, в том числе собственными жизнями, буквально.
Вот и сейчас Вадим присел за столик, и сразу стало видно, как он устал. Тени под глазами, взгляд в никуда. Рану срастить полдела, надо ещё ауру исцелить так, чтобы последствия свести к минимуму… Дурацкое слово «аура», оно никогда Татьяне не нравилось, пришло в паранормальную медицину в самом начале, потому что надо же было как-то называть то, с чем целители имеют дело, да так и осталось. Потом, когда наука шагнула дальше, вся эта визуализация в виде черточек, штрихов и точек начала называться паранормальным сканом, а общее состояние человека на паранормальном плане – личностной матрицей. Но умное и правильное словосочетание оказалось слишком длинным для повседневного общения в экстренных ситуациях. Поэтому словечко «аура» прописалось в разговорах целителей навечно.
Надо будет попросить Вадима показать Лорин скан, до и после. Чтобы сравнить.
– Таня, – сказал Синицын, – сделай мне кофе, пожалуйста. Вот, – он снял с воротничка знак своей паранормы, зелёную молнию, совмещённую со змей и чашей.
Молния обозначала паранорму, психокинез. У пирокинетиков она была алой. У целителей возможностей и вариантов применения способностей было гораздо больше, но в абсолютном выражении целительская паранорма значительно слабее более узкой пирокинетической. Потому что на другое направлена. Другие задачи и цели решает. Ну, а чаша со змеёй – универсальный для всего Человечества знак медицины и фармацевтики…
Целителям по этому знаку полагалось кофе с особыми добавками, недоступными всем прочим смертным (кроме пирокинетиков, естественно). Любители наркотических стимуляторов от такого кофе отбрасывали копыта без вариантов, поэтому-то за знаками псхиокинетичесикх паранорм никакой особой охоты не велось. Толку никакого. Разве что учинить над собой оригинальное самоубийство…
Правда, оставался вариант напоить таким кофе кого-то другого, но такое убийство слишком сложно спланировать, проще пристрелить недруга из-за угла или отравить его как-то иначе.
Прикоснись к любому психокинетику против его воли, мигом звёзды с небес увидишь.
Да и сам знак долго без контакта с телом носителя существовать не может, разрушается практически полностью уже через пару часов…
Так что Таня сделала кофе по всем правилам, думая ещё о том, что в каждом знаке кодируется индивидуальная формула стимулирующей добавки, и у каждого целителя она своя. Соотношение, компоненты… В любой бытовой кофемашине встроен синтезатор, способный из простых элементов воссоздать любимый напиток, в том числе и добавку…
А настоящие зёрна настоящего кофе сейчас практически не достанешь нигде. Фермеры за внешним кольцом Города Первых выращивали самое необходимое. Кофейная же плантация, насколько Татьяна помнила, осталась в пределах Барьера всего одна. Смогут ли её сохранить для тех времён, когда ресурсы позволят отвлечься от банального выживания, большой вопрос.
Конечно, в Ботаническом саду Города сколько-то кофейных деревьев всё-таки есть, в Сельскохозяйственном Фонде, опять же, хранятся образцы… Слабое утешение. Натуральный зерновой кофе пить будут потомки, причём даже не правнуки. Нынешнее поколение до тех счастливых времён не доживёт.
– Спасибо, – поблагодарил Синицын.
Взял кружку и одним глотком осушил её, сопроводив кислой характеристикой: «гадость». Может быть. Пробовать на вкус, чтобы сравнить ощущения, дураков не было.
– Я её, – Вадим ткнул пальцем в молчавшую Лору, – на дистанте держу постоянно. Там ситуация – глуши чёрную дыру. Аура расползается, как паутина под пальцами, чуть недоглядишь – и смерть лезет, как к себе домой. Задолбался стабилизировать! Нет, реально. А ей ничего не объяснишь, не понимает. Ну, нелюдь, ёлки с палками, тупик, стена, яма!
– Вадим… – подала Лора голос.
– Молчи! Думаешь, не догадался, что произошло?
– Я виновата, – спокойно сказала она тоном, не предполагающим никакой вины.
– Да знаю, молчи! – огрызнулся Вадим. – Помнишь котят, Таня? У нас в колледже. Помнишь, как они залезли в сток прачечной и застряли? Как мы их вытаскивали оттуда…
– Ещё бы, – воскликнула Татьяна. – А тебя потом ещё взгрели за несанкционированное исцеление живых организмов в количестве двух штук… Кошки – это орудие массового поражения. Лезут, куда их не просят, только в путь, доставай потом и спасай… – до неё вдруг дошло, и она осеклась.
Вадим указал на Лору:
– Вот, полюбуйся. Перед тобой – кошка на ножках, как она есть. Голову в сток прачечной? Легко! В реактор прыгнуть, чтобы полюбоваться на термоядерную реакцию изнутри – да пожалуйста! Подбить на глупости человека с только что имплантированным опасным устройством, ещё не завершившим полный цикл настройки, – на раз-два. И я, дурак, зашился в операционной с пациентами и не подумал!
– Вадим, ты неверно оцениваешь ситуацию, – спокойно заметила Лора.
– Я оцениваю неверно?! Да вся ваша раса – котики! Вас на шлейке держать надо, в полуметре от стены! Вы приключения себе на пятую точку с полплевка организовываете! С шиком, толком и расстановкой. Как вы вообще до полноценного разума дожили? Эволюция должна была дропнуть вас по всем правилам ещё на взлёте!
– Именно поэтому мы и выжили, – терпеливо сказала Лора. – Мы исследовали все возможности и вероятности, передавали потомкам наиболее удачные решения…
– А сколько вас погибло на этом достойном пути? – не унимался Вадим. – Как тех котят, в количественном выражении…
Лора пожала плечами. Риторический вопрос, как говорится.
– Не поддавайся на её провокации, Таня, – посоветовал Вадим. – Никогда. Она, конечно, умеет давить харизмой, но ты держись. Повезло, что я её контролирую постоянно, и что смог вовремя дотянуться: не был на операции, не принял снотворное, не уехал на вызов! А ты, Лора… Да тьфу, с кем я говорю!
– Вы, люди, слишком эмоциональные, – сказала Лора с укором. – Реагируете на штатные ситуации, как маленькие дети. Я хотела исследовать возможность боевого применения хирургического импланта…
– И как, исследовала? – язвительно поинтересовался Вадим.
– Хороший результат, – кивнула Лора. – У Татьяны есть потенциал, я бы рекомендовала курс самообороны…
– Ну, нет, спасибо! – воскликнула Таня. – Этого ещё не хватало!
– Почему? – спросила Лора с любопытством. – Ты же собираешься работать на выездах, а там что угодно с тобой может случиться. В окрестностях Города Первых неспокойно. Почему ты не хочешь научиться себя защищать?
– Защищать себя – убивая? – с сарказмом спросила Таня.
– Иначе убьют тебя, – назидательно выговорила Лора. – Всё же просто.
Таня промолчала, ощутив стену, которую не пробить. Это у Лоры всё просто – пальцем в глаз, и все дела. Но Таню начинало мутить при одной мысли о том, что она кого-нибудь вот так убьёт. Пальцем. В глаз. Имплантом, предназначенным спасать…
– Люди, – скорбно прокомментировала Лора выражение лица соседки по палате. – Любите вы усложнять…
– Так, простая моя, – сердито сказал Вадим, поднимаясь. – В постель. Режим, забыла? А ты, Таня, тоже голову включай иногда. И не ведись на эти честные невинные глазки!
Вадим ушёл. Лора послушно вытянулась на своей постели, но ширму задвигать не стала.
– Ты агрессивная, – сообщила Таня.
– Я? Разумеется.
Лора не просто не стала оправдываться, она подтвердила обвинение с какой-то даже гордостью. Таня молча смотрела на неё, не зная, какие слова подобрать.
– Я – воин, – объяснила Лора. – Для бойца агрессивность – это нормально.
– Ты убивала?
– Конечно! На службе во что только не ввяжешься.
– Ты так говоришь, будто это повод для гордости, – пробормотала Татьяна.
– Разумеется, для гордости, для чего же ещё.
– И ты вот так просто убивала?
– Как сказать… не всегда это было просто.
– По приказу?
– Я – из Старшей Ветви. Я сама имею Право Приказа.
– А зачем тогда убивать самой, если можешь приказать?
– Затем, человек, что перекладывать ответственность за свои дела на младших – преступление. Вот у вас командиры считают иначе, и потому иной раз легко отдают тяжёлые приказы. Те, которые потом вы сами порой называете военным преступлением.
– А у вас, значит, не так?
– У нас – не так.
Что ты с ней будешь делать. Стена!
– И военные преступления не совершаются, ага...
– Совершаются, – помедлив, ответила Лора. – Свойство разума – ошибаться. Командир может ошибиться, это так. Но больше всего ошибается побеждённый. У вас разве не так?
– Историю пишут победители, – бледно улыбнулась Таня, вспомнив видеоуроки школьного курса истории. – Уела…
Она свернула разговор. Всё, что имело хоть какое-то отношения к дракам, столкновениям, мятежам и полиции вызывало у неё отчётливую дрожь. Никогда бы не видеть! И не участвовать…
