Острота впечатления потихоньку размывалась в памяти. Лада знала, кого благодарить, и была благодарна, но она помнила глаза отца: он всё понимал! Он же живой там, внутри, за эмоциональным барьером взбесившихся органов чувств, которые не были рассчитаны на то, что с ними сделали манипуляции с генами. Он всё понимает!
-Лада, девочка, – устало сказал Олег Ольгердович. – В его мыслях давно уже не осталось ничего человеческого… Лучшие из нас не сумели пробиться через стену из этой его странной музыки, которой так одержимо его сознание. Не получится и у тебя. Даже не пытайся. Сгоришь.
– Я его дочь, – упрямо выговорила девушка.
– Этого мало.
– Я – лучший врач-паранормал в Городе! – заявила Лада.
– Генетические отклонения к паранормальной коррекции запрещены.
– Там не генетика, – тихо сказала она. – Там другое…
– Что же именно?
Олег Ольгердович не сердился и не насмехался. Обострённым восприятием Лада чувствовала: он искренне хочет понять, что же именно увидела в состоянии Тимофея Флаконникова его дочь.
– Не знаю, – честно призналась она. – Но я уверена, что помочь отцу можно. Не знаю, только как. Пока не знаю!
Профессор Ольмезовский знал, отчего его воспитанница ухватилась за возможность стать врачом. Её паранорма в юности была пластична и податлива, как мягкая глина. Девочка могла бы стать солдатом или строителем… Но она выбрала медицинский колледж.
Чтобы вылечить отца.
Какое счастье, что Тимофей бродил где-то за пределами Города почти все годы учёбы! Иначе Лада надорвалась бы, пытаясь совершить невозможное. И такая опасность существовала до сих пор!
– Лада, девочка моя, послушай, – он осторожно взял её за руки, отметив, какие холодные у неё ладони и как подрагивают пальцы. – Сейчас тебе нужно помочь Софрау Алашен. Она – наш ключ к миру между двумя расами. Поверь мне, без неё всё снова станет плохо. Они… с ними нелегко разговаривать без такого посредника, как Софрау. Ты сможешь помочь отцу, но позже. Он не выглядит больным или умирающим. И даже если снова уйдёт за пределы городской защиты, ему ничего не будет. Паранорма защищает своего носителя, ты это знаешь и по себе тоже.
– Да, – кивнула Лада. – Я понимаю. Я… возьму себя в руки. Уже взяла.
Но успокоиться удалось нескоро. Долгое время после того, как Олег Ольгердович уже ушёл, она сидела на террасе и никак не могла собрать в единое целое осколки эмоций, разбившихся от взгляда отца.
Прежняя, совсем детская, обида колола сердце. Почему? Почему у всех отцы как отцы, а у меня отец – вот такой. Не обнимешь его, не услышишь от него: «расти большой, моя малышка!» Где он сейчас? Как он сейчас?
Почему-то представлялась пыльная буря под чужим неприветливым солнцем и голые камни под ногами. И никого – рядом. Совсем никого.
Медицинские данные о состоянии Софрау Алашен. Медицинские данные надо бы просмотреть…
Ранним утром заглянула в гости на чашечку кофе соседка. Таня Минаева, медсестра из отделения традиционной хирургии. Таню Лада немного недолюбливала, за трёп, бессмысленный и беспощадный. Соседка основательно была в курсе, кто с кем, кто где, кто как, и с удовольствием транслировала сплетни во все свободные уши в зоне поражения. Минаева частила словами, как из пулемёта, словно мысли, требующие срочного оглашения, неслись куда-то на сверхсветовой скорости и опережали язык на порядки. Слушать её было тяжело. Но обижать без повода не хотелось тоже…
Поэтому Лада тихо терпела трескотню, практически в неё не вслушиваясь. Белый шум… на фоне мыслей о предстоящей работе.
Паранормальные коррекции не берутся из пустоты. Правила их создания написаны кровью: смертями пациентов и врачей, недооценивших свои силы. Так называемые безнадёжные случаи запрещались к работе вообще. К ним, прежде всего, относились все генетические нарушения вроде синдрома Дауна, например. Детьми с СД работали телепаты. Интеграция в инфосферу на низших ступенях третьего ранга позволяла даунятам жить полноценной жизнью. Без права на естественные роды, разумеется, чтобы не передавать лишнюю хромосому потомству.
Ладу тревожила набирающая обороты мода на естественное зачатие и естественные роды. Допустим, роды ещё можно понять, хочется самой вынашивать дитя. Если противопоказаний для беременности нет, то, как говорится, ваше тело – ваше дело. Но пускать на самотёк зачатие, способное наградить малыша чем угодно… На чужой планете! С изначально чуждым для человека радиационным фоном и условиями жизни. Да, в колонисты изначально отбирали здоровых людей, но случайные мутации никто не отменял! Иначе процент детей с тем же дауном среди естественнозачатых не демонстрировал бы такой стабильности.
Ребёнок имеет право на здоровое тело и ясный разум.
Но жители именно Четвёртого внешнего кольца, частично – Третьего, и дальних ферм, то есть, именно тех районов, где контакт с агрессивной средой планеты был максимальным, чаще всего демонстрировали дикое упрямство в вопросах репродукции. Несмотря на то, что квалифицированная медицинская помощь генетиков была доступна абсолютно всем, не зависимо от статуса и места проживания.
С этим надо было что-то делать, но что, Лада даже не представляла себе. В конце концов, она просто врач-паранормал. Её дело – спасать… Всех, кого можно спасти. И отказывать тем, кого спасти нельзя. Оборотная сторона монеты, самое тяжёлое, что только есть в профессии. Видеть, понимать, выть от бессилия, от того, что поделать ничего нельзя, и получать в спину проклятия родственников, назначивших тебя на место Бога и внезапно осознавших, что бога нет.
Как говорили на факультете паранормальной медицины опытные профессора, один безнадёжный случай ты вытащить сможешь. И это будет последний пациент в твоей жизни. Личный выбор? Нет никакого личного выбора в такой ситуации. Жизнь обученного врача-паранормала, способного спасти сотни и тысячи поддающихся лечению пациентов, дороже жизни одного безнадёжного. Даже если это умирающий ребёнок. Даже если это твой собственный умирающий ребёнок. Впрочем, родственников лечить запрещалось всем, даже традиционникам.
Врагу не пожелаешь такого выбора. Лада очень надеялась, что её эта чаша минует.
… представляешь, Быков, ну тот, из терапии, опять сошёлся с главным патологоанатомом Мухиной, а дочь Мухиной…. Лада! Ла-ада, ты не слушаешь, что ли?!
Ладонь перед глазами. Бесит. Вспышкой ярости: хлестнуть бы по этим пальцам от души, чтоб заорала, чтоб кость хрустнула! Через мгновение следом острый укол ужаса погасил собравшуюся в смертельный узконаправленный луч паранормальную мощь.
– Прости, – сказала Лада. – Вчера был напряжённый день. Дико устала, не выспалась.
– Не выспа-а-алась, – со значением протянула Минаева, и Лада вдруг увидела, куда та смотрит.
На спинке стула висела чёрная, с алой вышивкой по вороту, куртка Умвераля Аланоша.
На Ладу словно дохнуло пророческим даром отца: она увидела дальнейшие события так, будто они уже случились. Сейчас у Таньки случится озарение, и покатится это её озарение по всем улицам, переулочкам и курилкам точно пожар: Лада Флаконникова, ну, вы же знаете её, та самая недотрога и старая дева, из паранормального которая, представляете, с кем ночь провела?!!
– А я думала, неправда! – выдохнула Танька.
– Что неправда? – устало вздохнула Лада.
– Ну, про вчера.
И на паузу встала: глаза круглые, ротик тоже округлился. Со вчерашнего вечера, поди, весь информ уже основательно в курсе четверного убийства, сотворённого Чужим. Читать новости блогосферы – себя не уважать. Потому что их генерируют, транслируют и разносят вот такие вот таниминаевы. Которые ради красного словца и лайков…
Вместо ответа Лада пошла ставить очередную порцию кофе. Минаева не выдержала пытку молчанием, и врезала в спину подруге жадное:
– И как он в постели?
– Никак, – ответила Лада, остро жалея, что невозможно стало промолчать. – Не было постели.
Про свои постели Танька трещала без остановки, и, как подозревала Лада, половину подвигов, не меньше, выдумывала тут же на ходу. Но, в общем-то, парни вокруг неё вились и недостатка в ухажёрах не было. Весёлая, симпатичная, лёгкая на отношения, почему бы с такой не закрутить? Личной жизни, впрочем, не складывалось, дольше двух-трёх месяцев Таня не выдерживала. Ну, или мужики не выдерживали её. Замуж, гордо заявляла она, ни к чему и не хочется. Менять свободу на кофе в постель и розовых лялек, фууу. Но, как подозревала Лада, Минаеву особенно замуж звать никто не рвался. Потому что гуляют с одними, а женятся на других. Но комментировать личную жизнь соседки, даже и по запросу, Лада не стремилась. Обтекаемые нейтральные фразы – наше всё.
– Ну, тогда ты полная дура! – авторитетно заявила Таня. – Такой случай тебе представился, проверить, так ли они устроены, как нормальные мужчины. И ты его упустила.
«Я устала после напряжённого операционного дня, как собака, меня едва не изнасиловали мерзавцы, которых убили на моих глазах… они заслуживали наказания, но ведь не смерти же… я видела, как они умирали… и оказалась на грани паранормального срыва, а потом Олег Ольгердович едва не пострадал, пять же на моих глазах… этот кошмарный тип убивает с такой же лёгкостью, с какой ребёнок поглощает конфеты, дорвавшись до пакета со сладостями в отсутствие родителей... Что ещё я упустила?» Но вслух Лада ничего этого не сказала.
Тане Минаевой бесполезно что-либо объяснять. Она очень редко слышит кого-то, кроме себя, любимой. Если уж навелась на отменную сплетню, как термоядерная ракета планетарного поражения, то с курса уже не сбить.
– Слушай, – сказала Лада, – что мешает тебе самой проверить?
– Как? – вытаращила глаза Таня.
– Ну, у них тут есть же какое-то представительство… посольство там или что… Поселение, – Лада поняла, насколько не в курсе отношений между Человечеством и Чужими, и решила посмотреть в информе ради интереса. – Что-то, короче. Приди туда и подцепи кого-нибудь. Что тебе стоит? Ты ж умеешь.
Таня расправила плечи от комплимента, но всё же с сомнением протянула:
– Думаешь, это так просто?
– Не знаю, – пожала плечами Лада, разливая кофе. – А ты попробуй.
– Нет, ну а всё-таки! Между вами точно ничего не было?
– Абсолютно, – заверила её Лада.
– А что в парке случилось?
– Так новости почитай, – не удержалась от шпильки Лада.
– Новости, – отмахнулась Минаева. – Ты же сама знаешь, как там все врут! Расскажи!
– Тебе на журфак идти надо, – сказала Лада. – Бросать к чёрту эту медицину и идти в блогопрессу. Цены бы не было.
– А тебе рассказать жалко, что ли? – обиделась Минаева.
– Что там рассказывать, – с досадой поморщилась Лада. – Шла домой. Напала пьянь, неожиданно. Меня спасли. Мне стало плохо. Сама ведь знаешь, какая я после двадцати плановых операций и десятка внеплановых! Очнулась – гипс, то есть, ушёл он уже. Куртку вот забыл. Надо отдать…
– Будешь отдавать, меня с собой прихвати! – загорелась Минаева.
– Ничего обещать не могу.
– У-у-у, скучная ты какая, Ладка! Или боишься, отобью?
О господи, да закончится эта пытка когда-нибудь?!
Но всё на свете приходит к финалу, так или иначе. Ушла на дежурство и Минаева, у неё график выходных не всегда совпадал с Ладиным. И на террасе воцарилась вожделенная тишина.
Лада с недавних пор начала замечать за собой острое нежелание вести пустые разговоры с людьми. Вообще разговаривать не хотелось, хотелось молчать, думать о своём, пить кофе, смотреть на цветы. Может быть, именно так начинается вторичный приобретённый аутизм, поражающий иногда взрослых, генномодифицированных по психокинетическим паранормам? Или нелюдимость – просто побочный эффект? Пирокинетики тоже ведь очень молчаливы и сдержанны в своих эмоциях.
Но они изначально проектировались как солдаты. Грош цена тому воину, который не способен держать себя в руках и при этом обладает мощью мобильной атомной бомбы.
«Я – дочь своего отца». Это так. Но половина генов ведь – от матери! Неужели не компенсируют нисколько? Ах, если бы ещё не знать, про доминантные и рецессивные признаки!
Девушка осторожно сняла со спинки стула куртку Умвераля Аланоша. От вещи исходил тонкий, горьковато-полынный запах, словно её обладатель много времени проводил в поле, полностью заросшем земной полынью.
Полынь, кстати, показала мастер-класс по выживанию в условиях агрессивной чужеродной среды. Она, как рассказывали, уже встречалась далеко за пределами Города. Ветром семечки разнесло…
Лада осторожно сложила куртку. Какая она огромная! Но если вспомнить хозяина… тот ведь тоже не малыш. Под два метра, плечи, что твой шкаф, а уж кулаки… И нож.
Здоровенное лезвие со слегка загнутым кончиком. Телесного цвета рукоять – из дерева? – с алой гравировкой на торце. Кровь на стали, в неверном звёздном свете обезумевшей ночи…
Усилием воли Лада отогнала неприятные воспоминания о ноже. Нашла пакет и аккуратно упаковала в него куртку. Насколько она понимала, совсем скоро, может, даже уже завтра, ей придётся наблюдать сестру Умвераля Аланоша. Вот тогда и найдёт оказию куртку ему вернуть...
Изначально Город строился по плану: просторный центр, от него радиальными линиями отходят улицы, соединённые между собой кольцом. По мере роста Города расширялся и защитный купол. А потом, когда расширение купола стало невозможным, Город облепили по внешнему диаметру купола поменьше. Так появилось Второе Внешнее Кольцо, Третье и, самое молодое и пока ещё не такое благоустроенное, как центр и первые кольца, Четвёртое. Именно в зоне Четвёртого Кольца Чужие вырастили свой городок.
Вырастили. Другого слова не подберёшь.
Огромные деревья, которым не был нужен никакой купол, они сами генерировали необходимые защитные поля. Издали, с высоты полёта глайдера, лесной анклав казался каким-то чудом, невозможным в принципе на планете, лишённой открытых источников воды. Паранормальным зрением Лада воспринимала жизнь этого удивительного Леса как одно громадное целое. И не сказать, чтобы доброжелательное, к слову говоря.
Чужое. Не менее опасное, чем сама планета.
От чёрной каменистой пустыни Лес отделяла рукотворная река, и как удавалось сохранять в ней уровень воды неизменным вопреки всем погодным условиям планеты, оставалось загадкой. В воде Лада снова восприняла жизнь, но не отдельными организмами, а единым целым, как будто сама вода была живой. Невероятно, невозможно, но факт!
– Они так живут, – сказал Олег Ольгердович. – Но я бы не сказал, что ментальный симбиоз с Лесом – полноценный аналог нашей инфосферы. Нет. Там… всё сложно. И объяснять наши друзья по разуму не особенно жаждут.
– Вы тоже не торопитесь с рассказами, – хмуро ответил Умвераль Аланош.
Он был в другой куртке. Пакет с прежней Лада держала в руках и не знала, как отдать. Сначала ей казалось, что с первых же минут встречи будет неуместно и неловко. Потом то же самое она испытывала в дороге. Сейчас машина пошла на снижение, и снова не слава богу. Вот так высунуться и заявить, мол, заберите… Ни за что!
Да ещё в присутствии Олега Ольгердовича. Лада сама себе не взялась бы объяснить, почему её так смущает в присутствии наставника отдать забытую вещь. В конце концов, это всего лишь куртка, а не, скажем, надувной заяц из секс-шопа. А вот. Заклинило почему-то.
Бывают неловкие ситуации, в которые загоняешь себя сама, а потом не знаешь, как выпутаться с минимальными потерями.
-Лада, девочка, – устало сказал Олег Ольгердович. – В его мыслях давно уже не осталось ничего человеческого… Лучшие из нас не сумели пробиться через стену из этой его странной музыки, которой так одержимо его сознание. Не получится и у тебя. Даже не пытайся. Сгоришь.
– Я его дочь, – упрямо выговорила девушка.
– Этого мало.
– Я – лучший врач-паранормал в Городе! – заявила Лада.
– Генетические отклонения к паранормальной коррекции запрещены.
– Там не генетика, – тихо сказала она. – Там другое…
– Что же именно?
Олег Ольгердович не сердился и не насмехался. Обострённым восприятием Лада чувствовала: он искренне хочет понять, что же именно увидела в состоянии Тимофея Флаконникова его дочь.
– Не знаю, – честно призналась она. – Но я уверена, что помочь отцу можно. Не знаю, только как. Пока не знаю!
Профессор Ольмезовский знал, отчего его воспитанница ухватилась за возможность стать врачом. Её паранорма в юности была пластична и податлива, как мягкая глина. Девочка могла бы стать солдатом или строителем… Но она выбрала медицинский колледж.
Чтобы вылечить отца.
Какое счастье, что Тимофей бродил где-то за пределами Города почти все годы учёбы! Иначе Лада надорвалась бы, пытаясь совершить невозможное. И такая опасность существовала до сих пор!
– Лада, девочка моя, послушай, – он осторожно взял её за руки, отметив, какие холодные у неё ладони и как подрагивают пальцы. – Сейчас тебе нужно помочь Софрау Алашен. Она – наш ключ к миру между двумя расами. Поверь мне, без неё всё снова станет плохо. Они… с ними нелегко разговаривать без такого посредника, как Софрау. Ты сможешь помочь отцу, но позже. Он не выглядит больным или умирающим. И даже если снова уйдёт за пределы городской защиты, ему ничего не будет. Паранорма защищает своего носителя, ты это знаешь и по себе тоже.
– Да, – кивнула Лада. – Я понимаю. Я… возьму себя в руки. Уже взяла.
Но успокоиться удалось нескоро. Долгое время после того, как Олег Ольгердович уже ушёл, она сидела на террасе и никак не могла собрать в единое целое осколки эмоций, разбившихся от взгляда отца.
Прежняя, совсем детская, обида колола сердце. Почему? Почему у всех отцы как отцы, а у меня отец – вот такой. Не обнимешь его, не услышишь от него: «расти большой, моя малышка!» Где он сейчас? Как он сейчас?
Почему-то представлялась пыльная буря под чужим неприветливым солнцем и голые камни под ногами. И никого – рядом. Совсем никого.
Медицинские данные о состоянии Софрау Алашен. Медицинские данные надо бы просмотреть…
ГЛАВА 2
Ранним утром заглянула в гости на чашечку кофе соседка. Таня Минаева, медсестра из отделения традиционной хирургии. Таню Лада немного недолюбливала, за трёп, бессмысленный и беспощадный. Соседка основательно была в курсе, кто с кем, кто где, кто как, и с удовольствием транслировала сплетни во все свободные уши в зоне поражения. Минаева частила словами, как из пулемёта, словно мысли, требующие срочного оглашения, неслись куда-то на сверхсветовой скорости и опережали язык на порядки. Слушать её было тяжело. Но обижать без повода не хотелось тоже…
Поэтому Лада тихо терпела трескотню, практически в неё не вслушиваясь. Белый шум… на фоне мыслей о предстоящей работе.
Паранормальные коррекции не берутся из пустоты. Правила их создания написаны кровью: смертями пациентов и врачей, недооценивших свои силы. Так называемые безнадёжные случаи запрещались к работе вообще. К ним, прежде всего, относились все генетические нарушения вроде синдрома Дауна, например. Детьми с СД работали телепаты. Интеграция в инфосферу на низших ступенях третьего ранга позволяла даунятам жить полноценной жизнью. Без права на естественные роды, разумеется, чтобы не передавать лишнюю хромосому потомству.
Ладу тревожила набирающая обороты мода на естественное зачатие и естественные роды. Допустим, роды ещё можно понять, хочется самой вынашивать дитя. Если противопоказаний для беременности нет, то, как говорится, ваше тело – ваше дело. Но пускать на самотёк зачатие, способное наградить малыша чем угодно… На чужой планете! С изначально чуждым для человека радиационным фоном и условиями жизни. Да, в колонисты изначально отбирали здоровых людей, но случайные мутации никто не отменял! Иначе процент детей с тем же дауном среди естественнозачатых не демонстрировал бы такой стабильности.
Ребёнок имеет право на здоровое тело и ясный разум.
Но жители именно Четвёртого внешнего кольца, частично – Третьего, и дальних ферм, то есть, именно тех районов, где контакт с агрессивной средой планеты был максимальным, чаще всего демонстрировали дикое упрямство в вопросах репродукции. Несмотря на то, что квалифицированная медицинская помощь генетиков была доступна абсолютно всем, не зависимо от статуса и места проживания.
С этим надо было что-то делать, но что, Лада даже не представляла себе. В конце концов, она просто врач-паранормал. Её дело – спасать… Всех, кого можно спасти. И отказывать тем, кого спасти нельзя. Оборотная сторона монеты, самое тяжёлое, что только есть в профессии. Видеть, понимать, выть от бессилия, от того, что поделать ничего нельзя, и получать в спину проклятия родственников, назначивших тебя на место Бога и внезапно осознавших, что бога нет.
Как говорили на факультете паранормальной медицины опытные профессора, один безнадёжный случай ты вытащить сможешь. И это будет последний пациент в твоей жизни. Личный выбор? Нет никакого личного выбора в такой ситуации. Жизнь обученного врача-паранормала, способного спасти сотни и тысячи поддающихся лечению пациентов, дороже жизни одного безнадёжного. Даже если это умирающий ребёнок. Даже если это твой собственный умирающий ребёнок. Впрочем, родственников лечить запрещалось всем, даже традиционникам.
Врагу не пожелаешь такого выбора. Лада очень надеялась, что её эта чаша минует.
… представляешь, Быков, ну тот, из терапии, опять сошёлся с главным патологоанатомом Мухиной, а дочь Мухиной…. Лада! Ла-ада, ты не слушаешь, что ли?!
Ладонь перед глазами. Бесит. Вспышкой ярости: хлестнуть бы по этим пальцам от души, чтоб заорала, чтоб кость хрустнула! Через мгновение следом острый укол ужаса погасил собравшуюся в смертельный узконаправленный луч паранормальную мощь.
– Прости, – сказала Лада. – Вчера был напряжённый день. Дико устала, не выспалась.
– Не выспа-а-алась, – со значением протянула Минаева, и Лада вдруг увидела, куда та смотрит.
На спинке стула висела чёрная, с алой вышивкой по вороту, куртка Умвераля Аланоша.
На Ладу словно дохнуло пророческим даром отца: она увидела дальнейшие события так, будто они уже случились. Сейчас у Таньки случится озарение, и покатится это её озарение по всем улицам, переулочкам и курилкам точно пожар: Лада Флаконникова, ну, вы же знаете её, та самая недотрога и старая дева, из паранормального которая, представляете, с кем ночь провела?!!
– А я думала, неправда! – выдохнула Танька.
– Что неправда? – устало вздохнула Лада.
– Ну, про вчера.
И на паузу встала: глаза круглые, ротик тоже округлился. Со вчерашнего вечера, поди, весь информ уже основательно в курсе четверного убийства, сотворённого Чужим. Читать новости блогосферы – себя не уважать. Потому что их генерируют, транслируют и разносят вот такие вот таниминаевы. Которые ради красного словца и лайков…
Вместо ответа Лада пошла ставить очередную порцию кофе. Минаева не выдержала пытку молчанием, и врезала в спину подруге жадное:
– И как он в постели?
– Никак, – ответила Лада, остро жалея, что невозможно стало промолчать. – Не было постели.
Про свои постели Танька трещала без остановки, и, как подозревала Лада, половину подвигов, не меньше, выдумывала тут же на ходу. Но, в общем-то, парни вокруг неё вились и недостатка в ухажёрах не было. Весёлая, симпатичная, лёгкая на отношения, почему бы с такой не закрутить? Личной жизни, впрочем, не складывалось, дольше двух-трёх месяцев Таня не выдерживала. Ну, или мужики не выдерживали её. Замуж, гордо заявляла она, ни к чему и не хочется. Менять свободу на кофе в постель и розовых лялек, фууу. Но, как подозревала Лада, Минаеву особенно замуж звать никто не рвался. Потому что гуляют с одними, а женятся на других. Но комментировать личную жизнь соседки, даже и по запросу, Лада не стремилась. Обтекаемые нейтральные фразы – наше всё.
– Ну, тогда ты полная дура! – авторитетно заявила Таня. – Такой случай тебе представился, проверить, так ли они устроены, как нормальные мужчины. И ты его упустила.
«Я устала после напряжённого операционного дня, как собака, меня едва не изнасиловали мерзавцы, которых убили на моих глазах… они заслуживали наказания, но ведь не смерти же… я видела, как они умирали… и оказалась на грани паранормального срыва, а потом Олег Ольгердович едва не пострадал, пять же на моих глазах… этот кошмарный тип убивает с такой же лёгкостью, с какой ребёнок поглощает конфеты, дорвавшись до пакета со сладостями в отсутствие родителей... Что ещё я упустила?» Но вслух Лада ничего этого не сказала.
Тане Минаевой бесполезно что-либо объяснять. Она очень редко слышит кого-то, кроме себя, любимой. Если уж навелась на отменную сплетню, как термоядерная ракета планетарного поражения, то с курса уже не сбить.
– Слушай, – сказала Лада, – что мешает тебе самой проверить?
– Как? – вытаращила глаза Таня.
– Ну, у них тут есть же какое-то представительство… посольство там или что… Поселение, – Лада поняла, насколько не в курсе отношений между Человечеством и Чужими, и решила посмотреть в информе ради интереса. – Что-то, короче. Приди туда и подцепи кого-нибудь. Что тебе стоит? Ты ж умеешь.
Таня расправила плечи от комплимента, но всё же с сомнением протянула:
– Думаешь, это так просто?
– Не знаю, – пожала плечами Лада, разливая кофе. – А ты попробуй.
– Нет, ну а всё-таки! Между вами точно ничего не было?
– Абсолютно, – заверила её Лада.
– А что в парке случилось?
– Так новости почитай, – не удержалась от шпильки Лада.
– Новости, – отмахнулась Минаева. – Ты же сама знаешь, как там все врут! Расскажи!
– Тебе на журфак идти надо, – сказала Лада. – Бросать к чёрту эту медицину и идти в блогопрессу. Цены бы не было.
– А тебе рассказать жалко, что ли? – обиделась Минаева.
– Что там рассказывать, – с досадой поморщилась Лада. – Шла домой. Напала пьянь, неожиданно. Меня спасли. Мне стало плохо. Сама ведь знаешь, какая я после двадцати плановых операций и десятка внеплановых! Очнулась – гипс, то есть, ушёл он уже. Куртку вот забыл. Надо отдать…
– Будешь отдавать, меня с собой прихвати! – загорелась Минаева.
– Ничего обещать не могу.
– У-у-у, скучная ты какая, Ладка! Или боишься, отобью?
О господи, да закончится эта пытка когда-нибудь?!
Но всё на свете приходит к финалу, так или иначе. Ушла на дежурство и Минаева, у неё график выходных не всегда совпадал с Ладиным. И на террасе воцарилась вожделенная тишина.
Лада с недавних пор начала замечать за собой острое нежелание вести пустые разговоры с людьми. Вообще разговаривать не хотелось, хотелось молчать, думать о своём, пить кофе, смотреть на цветы. Может быть, именно так начинается вторичный приобретённый аутизм, поражающий иногда взрослых, генномодифицированных по психокинетическим паранормам? Или нелюдимость – просто побочный эффект? Пирокинетики тоже ведь очень молчаливы и сдержанны в своих эмоциях.
Но они изначально проектировались как солдаты. Грош цена тому воину, который не способен держать себя в руках и при этом обладает мощью мобильной атомной бомбы.
«Я – дочь своего отца». Это так. Но половина генов ведь – от матери! Неужели не компенсируют нисколько? Ах, если бы ещё не знать, про доминантные и рецессивные признаки!
Девушка осторожно сняла со спинки стула куртку Умвераля Аланоша. От вещи исходил тонкий, горьковато-полынный запах, словно её обладатель много времени проводил в поле, полностью заросшем земной полынью.
Полынь, кстати, показала мастер-класс по выживанию в условиях агрессивной чужеродной среды. Она, как рассказывали, уже встречалась далеко за пределами Города. Ветром семечки разнесло…
Лада осторожно сложила куртку. Какая она огромная! Но если вспомнить хозяина… тот ведь тоже не малыш. Под два метра, плечи, что твой шкаф, а уж кулаки… И нож.
Здоровенное лезвие со слегка загнутым кончиком. Телесного цвета рукоять – из дерева? – с алой гравировкой на торце. Кровь на стали, в неверном звёздном свете обезумевшей ночи…
Усилием воли Лада отогнала неприятные воспоминания о ноже. Нашла пакет и аккуратно упаковала в него куртку. Насколько она понимала, совсем скоро, может, даже уже завтра, ей придётся наблюдать сестру Умвераля Аланоша. Вот тогда и найдёт оказию куртку ему вернуть...
Изначально Город строился по плану: просторный центр, от него радиальными линиями отходят улицы, соединённые между собой кольцом. По мере роста Города расширялся и защитный купол. А потом, когда расширение купола стало невозможным, Город облепили по внешнему диаметру купола поменьше. Так появилось Второе Внешнее Кольцо, Третье и, самое молодое и пока ещё не такое благоустроенное, как центр и первые кольца, Четвёртое. Именно в зоне Четвёртого Кольца Чужие вырастили свой городок.
Вырастили. Другого слова не подберёшь.
Огромные деревья, которым не был нужен никакой купол, они сами генерировали необходимые защитные поля. Издали, с высоты полёта глайдера, лесной анклав казался каким-то чудом, невозможным в принципе на планете, лишённой открытых источников воды. Паранормальным зрением Лада воспринимала жизнь этого удивительного Леса как одно громадное целое. И не сказать, чтобы доброжелательное, к слову говоря.
Чужое. Не менее опасное, чем сама планета.
От чёрной каменистой пустыни Лес отделяла рукотворная река, и как удавалось сохранять в ней уровень воды неизменным вопреки всем погодным условиям планеты, оставалось загадкой. В воде Лада снова восприняла жизнь, но не отдельными организмами, а единым целым, как будто сама вода была живой. Невероятно, невозможно, но факт!
– Они так живут, – сказал Олег Ольгердович. – Но я бы не сказал, что ментальный симбиоз с Лесом – полноценный аналог нашей инфосферы. Нет. Там… всё сложно. И объяснять наши друзья по разуму не особенно жаждут.
– Вы тоже не торопитесь с рассказами, – хмуро ответил Умвераль Аланош.
Он был в другой куртке. Пакет с прежней Лада держала в руках и не знала, как отдать. Сначала ей казалось, что с первых же минут встречи будет неуместно и неловко. Потом то же самое она испытывала в дороге. Сейчас машина пошла на снижение, и снова не слава богу. Вот так высунуться и заявить, мол, заберите… Ни за что!
Да ещё в присутствии Олега Ольгердовича. Лада сама себе не взялась бы объяснить, почему её так смущает в присутствии наставника отдать забытую вещь. В конце концов, это всего лишь куртка, а не, скажем, надувной заяц из секс-шопа. А вот. Заклинило почему-то.
Бывают неловкие ситуации, в которые загоняешь себя сама, а потом не знаешь, как выпутаться с минимальными потерями.
