В основном, это дети, травматизм среди них традиционно высок. Беременные, у которых к концу срока что-то пошло не так. И онкология во всех её проявлениях. Только паранормал способен выдрать из организма рак со всеми его метастазами полностью, без шанса для повторного рецидива…
Сейчас в отделении семнадцать врачей и пять интернов, находившихся в процессе становления паранормы, Лада– восемнадцатая. Если уйдёт, нагрузка на остальных вырастет…
Всех не спасти, как бы цинично это ни звучало. Безнадёжные случаи запрещены к коррекции. Запрет начертан кровью тех, кто переоценил свои силы и сорвался. Ты можешь вылечить девять больных из десяти, но если позволишь себе умереть, пытаясь вытянуть безнадёжного десятого за гранью своих возможностей, сколько ещё погибнут тех, кого ты можешь спасти? Счёт ведь на сотни, на тысячи. Детей, взрослых…
И всё равно периодически врачи срываются. Критичным считается порог в двадцать три года. Если паранормал пережил этот возраст, то шансы на дальнейшую жизнь возрастают с каждым годом.
Допуск к активной практике у паранормалов ограничен, до шестнадцати лет любые паранормальные коррекции проводить запрещено. Периодически в информе возникают петиции за то, чтобы понизить возраст до четырнадцати. Потому что целителей мало, на всех не хватает, а юные дуралеи, рвущиеся служить Жизни, не в состоянии понять, что их ждёт в самом скором времени. Что думает по этому поводу инфосфера, Лада не знала, но если бы её спросили, она бы ответила, что возраст активной практики надо наоборот повышать. До двадцати, если не больше.
Потому что полгода назад интернов в отделении было семеро.
Вот и всё.
– Онкологию нужно лечить, – сказала Лада наконец. – Здесь поле непаханое, сами знаете. Разработки новых схем паранормальных коррекций необходимо продолжать! Мы действуем в рамках правил, раз и навсегда отработанных схем. Да, правила написаны кровью, но надо же идти дальше. Мы слишком многого не умеем до сих пор!
– Верно. Но что вы предлагаете?
У Лады наготове уже был ответ:
– Травму надо всё-таки сократить. Да, традиционным способом перелом будет срастаться дольше, но мы не можем разорваться на части! Если кто-то такой идиот, что готов рисковать собственной башкой, мотаясь за Четвёртым Кольцом на самокатах…
– Да, – чуть усмехнулась заведующая, – случай показательный…
– Снимите с меня травму, пожалуйста, – сказала Лада. – Полностью. По онкологии – я бы хотела оставить только первичную диагностику. В особенности, в случаях новообразования мозга.
– На что вы надеетесь, Лада Тимофеевна? – устало спросила заведующая, отходя к окну.
Странный вопрос. Она о чём?
– Вы думаете, они нам будут благодарны?
– Это уже политика, – поджав губы, ответила Лада. – Это уже не к нам.
– И всё же. Спасать надо в первую очередь своих…
Заведующая в какой-то момент решила сделать карьеру в инфосфере. Сейчас она была уже на втором ранге и останавливаться не собиралась. Телепатия в медицине – полезная штука, никто не спорит, но по мере развития телепатической составляющей, психокинетическая начинает угасать, и это факт, проверенный временем. На первый план выходят опыт и интуиция, но полноценным целителем врача-телепата уже не назовёшь.
Заведующая когда-то была очень сильна. Но с тех пор прошло много лет, оперативная работа сменилась кабинетной, и видеть так, как раньше, она уже не могла. Но могла понять, в отличие от остальных…
– Иногда спасти своего возможно только, если спасёшь чужого, – решилась Лада. – Я не знаю… но у меня такое странное чувство… Я когда смотрела, я увидела. Как-то так всё связано… в один узел, – она пощёлкала пальцами, пытаясь подобрать слова. – У вас же второй ранг. Посмотрите сами, я даю согласие.
Телепаты не имеют права на доступ к сознанию нетелепата без согласия последнего. Инфосфера щепетильна в этом вопросе. Любые нарушения караются подавлением паранормы, а какой телепат, будучи в здравом уме, согласится вновь оказаться в полном и безоговорочном одиночестве? Жить без спрессованного в доли секунды общения с себе подобными, когда минута превращается в изматывающую вечность невероятно сложно, для высших рангов – невозможно. Поэтому телепаты дорожат своим статусом, и чем выше ранг, тем больше дорожат. Но среди нетелепатов периодически возникают агрессивные настроения в стиле «бей мозгоклюев!» Последствия потом разгребают целители в операционных. Не всегда успешно…
– Не могу, – с сожалением призналась заведующая. – У меня всего второй ранг… нет доступа.
– А вот это зря, – сердито выговорила Лада. – Я одна не вывезу, мне нужны консультации с коллегами!
– Мы решим, – ответила заведующая, и Лада сразу отметила характерное для инфосферы «мы».
Что ж, её хотя бы услышали. Уже половина дела…
В холле к ней кинулась женщина с безумным взглядом. О, как хорошо знаком такой взгляд любому целителю! Спаси! Помоги! Ты же паранормал. Ты же почти что бог. Только ты… на тебя надежда, доктор.
Первое, чему учат юных целителей в любом медицинском колледже, это умению говорить «нет».
После напряжённого операционного дня – «нет». Вне рабочего времени – «нет». Без предварительного согласования – «нет» и «нет». Паранормальные коррекции не ведутся, грубо говоря, на коленке. После них необходим полноценный отдых, нравится тебе это или нет. Отдохнув и восстановившись, ты спасёшь ещё десять человек или даже одиннадцать. Сорвавшись на внеурочной операции, не спасёшь уже больше никого и никогда.
– Это мой сын, мой единственный сын! Пожалуйста, умоляю, доктор Флаконникова! Только вы! Мне сказали, вы лучшая…
Что ответишь, глядя в полные отчаяния глаза? Что тебе нельзя? У тебя нет сил? Можешь надорваться и умереть? Отправляешься лечить Чужую, ради которой надо поберечь себя?
– Обратитесь к доктору Синицыну. Его смена только началась…
– Он сказал – безнадёжный случай…
Обычно безнадёжный случай безнадёжен практически для всех врачей. Редкие уникумы, такие, как Лада, способны иногда поспорить с судьбой, но чаще нет. Чудес не бывает.
– Безнадёжные случаи запрещены к коррекции, – мягко сказала Лада. – Мне очень жаль…
– Но вы же можете, доктор Флаконникова!
-Прощу прощения, нет.
Она хотела добавить, что иногда после нескольких дней в традиционной реанимации общая картина улучшалась и паранормальная коррекция становилась возможной. Что надежда есть и не надо отчаиваться. Но женщину вдруг прорвало:
– Да чтоб ты сдохла в корчах, генномодифицированная сучка! У тебя нет сердца! Мой ребёнок умирает, он при смерти! При смерти! А ты…
Рядом с обезумевшей от горя женщиной возникла охрана. Её быстро увели, но какое-то время проклятия вперемешку с рыданиями ещё звучали в воздухе.
– Что с её сыном, Вадик? – спросила Лада у доктора Синицына.
Они были из одного потока, учились вместе, лицензию получали тоже вместе. Влюблённости нередки, когда двое работают в паре, но не в данном случае. Вадима Лада воспринимала скорее как брата, и он в ответ тоже назвал бы её сестрой. Дружба, работа, детские воспоминания, и ничего больше.
– Лазил с ребятами по фермам моста между модулями Четвёртого Кольца, – объяснил Синицын, а Лада сморщилась – Четвёртое Кольцо! – Закружилась голова, потерял сознание, сорвался. Черепно-мозговая травма, но. Причина потери сознания – глиосаркома в правом полушарии…
– Глиосаркома? – заинтересовалась Лада. – Я хочу это увидеть!
Прямо подарок судьбы, похожий случай. То есть, подарком называть самую тяжёлую в лечении злокачественную опухоль слишком опрометчиво. Но, может быть, удастся вытащить не одну жизнь, а сразу две. В идеале – разработать новую схему паранормальной коррекции, которую потом будут применять целители по всей Планете…
…Мальчик не приходил в себя. Болезнь не успела сказаться на нём, такие опухоли тем и характерны, что практически не проявляют себя на ранних стадиях. Симпатичный двенадцатилетний мальчишка, вихрастый, в веснушках, курносый… не было целителя в той поликлинике, к которой относится район его проживания! Если бы был, предраковое состояние купировалось бы в два счёта. Теперь для начальной коррекции было уже поздно. А схем полной коррекции для таких случаев просто не существовало. Для каждого пациента подбиралось индивидуальная карта воздействий, с учётом возможностей целителя. Долгое, хлопотное, не дающее вменяемого результата действие.
– Полагаешь, шансы есть? – спросил доктор Синицын.
– Не знаю, – откликнулась Лада. – Пойдём-ка, я тебе кое-что покажу…
Полумрак и писки приборов жизнеобеспечения остались за дверью. У поста дежурной медсестры стояли лавочки, на одной из них Лада развернула свой терминал, вызвала на экран оба скана, мальчика и Софрау Алашен.
– Ну-ка, найди сходство, Вадик.
– Откуда второй скан? – спросил тот.
– Неважно, – отмахнулась Лада. – Потом расскажу.
Какое-то время они с увлечением разбирали сканы. Сходство было – пугающе похожие дуги и пики в общей картине. Паранормальный скан, спроецированный на плоскость, для неискушённого взгляда выглядит набором ломаных линий, кругов, точек, но в них есть система и скан здорового человека отличить от скана больного очень легко. Особенно после многолетних дежурств по скорой.
Онкология имеет общий для всех случаев фон и характерные для каждого конкретного типа детали. Некоторые виды легко лечатся паранормальным воздействием по наработанной шаблонной схеме. Для многих видов таких схем не существует, но зато они довольно успешно излечиваются традиционными методами. Какие-то запрещены к любой коррекции полностью из-за опасности для жизни и здоровья самого паранормала.
– Безнадёжное дело, – сказал доктор Синицын. – Видишь вот это? И это? – он обвёл пальцем области скана, где линии и спирали складывались в хорошо знакомый любому целителю рисунок: смерть. – Не лезь.
– Кому безнадёжное тому безнадёжное, – философски выговорила Лада. – Понимаешь когда-то перелом позвоночника был смертельным случаем, но с тех пор паранормальная медицина шагнула дальше, и мы успешно лечим таких пациентов. Здесь тоже есть решение, я знаю это!
– Ты решила, что знаешь, – кивнул Синицын. – Знакомая песня. Гроб заказывать?
– Не паникуй, – строго сказала Лада.
– Я не участвую, – заявил он. – И тебе не советую.
Он имел полное право отказаться, Лада хорошо понимала его. Снова выбор между проверенным и неизведанным: не было у Города ресурсов двигать науку, ведь любой прогресс требует жертв, так или иначе. Целителей мало, паранормальная медицина не справляется с нагрузкой, недопустимо рисковать жизнью и здоровьем врача ради каких-то исследований, которые ещё неизвестно, чем закончатся, успехом или оглушительным провалом.
Тупик! Новые коррекции нужны, но по старинке работать надёжнее и безопаснее.
Тут поступил вызов в приёмное, и доктор Синицын ушёл. А Лада заметила девочку-интерна из последнего выпуска. На самостоятельные операции она ещё не имела права, набиралась опыта у старших коллег. Подавала блестящие надежды: лучшая на курсе.
Когда в её восторженных глазах утихнет азартный огонёк незамутнённой юности? Всех не спасти. Даже если тебе дано больше, чем другим…
– Леночка, подойдите-ка сюда, – позвала её Лада.
– Да, Лада Тимофеевна?
– Вот вам загадка: найдите отличия.
– Ой, – сразу же сказала Лена, – это же скан Чужой женщины.
– О как, – изумилась Лада. – Обоснуйте.
– Что тут обосновывать! Я В Олегопетровске выросла, там их много. Так что насмотрелась.
Олегопетровск. Эксперимент по взаимному существованию двух рас решили поставить в одном из дальних поселений, логично. Наверное, только после того, как эксперимент признали успешным, Чужим разрешили вырастить свой город-Лес рядом со столицей…
– А как же вы оказались у нас? – полюбопытствовала Лада. – Как вас отпустили из Олегопетровска?
– По обмену…
Понятно. Обмен – отличный способ сохранить единство школы паранормальной медицины. По завершению обучения ты подписываешь контракт, согласно которому обязан отработать двенадцать лет там, куда распределят. Хотя, конечно, чаще всего бывших студентов распределяли в дальние поселения, чем в столицу… Лене повезло.
– Может быть, вам встречались случаи онкологии мозга у Чужих? – спросила Лада.
Вот хорошо бы было, если да! Но Лена не смогла припомнить ничего подобного. Травмпункт наше всё, как говорится. Приоритет – дети...
– Вы всё-таки возьмётесь лечить сына той женщины? – спросила вдруг Лена.
– Что-то не так? – не поняла Лада.
– Ну, она такое кричала и так…
Ах, вот оно что. Детские иллюзии vs реальность.
– Бедная женщина в шоке, – терпеливо выговорила Лада. – Её ребёнок, ещё сегодня активный и бодрый, лежит сейчас в коме, шансы выжить у него болтаются в районе нуля, паранормалы отказывают в лечении, ссылаясь на пункт о безнадёжном случае. Конечно, надо держать себя в руках и фильтровать слова, никто не спорит, но не у каждого хватает на это душевных сил. Вы услышите нечто подобное в свой адрес ещё не раз. Это не должно мешать работе, Лена.
– Работе…
– Да, Лена, да. Это – работа. Рутина. Изо дня в день одно и то же. Война без конца, края и права на поражение. Единственная награда – жизнь, которую выдёргиваешь у смерти. Раз за разом. Каждый день. И неважно, что кричат в спину. Поверьте мне, Леночка, неважно это совсем.
Студентка не осмелилась спорить. Лада вздохнула. Кажется, объяснить не удалось. Но девочка умненькая, со временем сама поймёт. Может, взять её к себе в пару? Есть опыт работы с Чужими. Небольшой, но хотя бы такой…
В конце рабочего дня у выхода Ладу ждал сюрприз. Она задумалась, шла вся в своих мыслях, и тут её оторвали от пола, зажав в могучих лапищах, и заорали в ухо:
– Ла! Тыщу лет не видал!
– Пусти! – некрасиво заверещала Лада, поймав изрядную дозу испуга.
Её бережно поставили на пол, сдули с плеч несуществующие пылинки. Пришлось задрать голову, чтобы посмотреть в лицо.
– Вик, ты идиот. До инфаркта чуть не довёл! Почему в личку не написал, что приедешь?
– А то ты личку смотришь! – фыркнул тот. – Девяносто семь сообщений, все в пустоту!
– Ну,… я на работе…
– А я в увольнении! Что у тебя дома? Как всегда, жрать нечего?
Вик в своём репертуаре. Вкусно поесть он очень любит, весь в отца, который, по слухам, прекрасно готовил. По крови он приходился Ладе дядей. Виктор Огнев, брат матери, такие дела. По факту – на полгода младше, заросший дурными мускулами балбес-пирокинетик, и да, это именно он сожрал в детстве на спор торт целиком, практически со скоростью света, Лада помнила! Именно благодаря Вику, вечно встревавшему во все подряд неприятности, она поступила в медицинский колледж с изрядным навыком полевой хирургии за плечами. Преподаватели хвалили, говорили «одарённая девочка»... Знали бы они причину!
– Надолго? – спрашивала Лада, пока они шли через парк.
Неприятные воспоминания о четвёрке мерзавцев кольнули острой иголочкой страха, но рядом с Виком можно было не беспокоиться о проблемах. Проблемы беспокоились о себе сами и спешили убраться с пути молодого офицера из Службы Быстрого Реагирования как можно быстрее.
Первичная диагностика не показала ничего подозрительного. Чёткий контур ауры здорового во всех отношениях парня, следы старого ранения, новых вроде бы нет даже в перспективе… Надо будет позже детальнее посмотреть.
Сейчас в отделении семнадцать врачей и пять интернов, находившихся в процессе становления паранормы, Лада– восемнадцатая. Если уйдёт, нагрузка на остальных вырастет…
Всех не спасти, как бы цинично это ни звучало. Безнадёжные случаи запрещены к коррекции. Запрет начертан кровью тех, кто переоценил свои силы и сорвался. Ты можешь вылечить девять больных из десяти, но если позволишь себе умереть, пытаясь вытянуть безнадёжного десятого за гранью своих возможностей, сколько ещё погибнут тех, кого ты можешь спасти? Счёт ведь на сотни, на тысячи. Детей, взрослых…
И всё равно периодически врачи срываются. Критичным считается порог в двадцать три года. Если паранормал пережил этот возраст, то шансы на дальнейшую жизнь возрастают с каждым годом.
Допуск к активной практике у паранормалов ограничен, до шестнадцати лет любые паранормальные коррекции проводить запрещено. Периодически в информе возникают петиции за то, чтобы понизить возраст до четырнадцати. Потому что целителей мало, на всех не хватает, а юные дуралеи, рвущиеся служить Жизни, не в состоянии понять, что их ждёт в самом скором времени. Что думает по этому поводу инфосфера, Лада не знала, но если бы её спросили, она бы ответила, что возраст активной практики надо наоборот повышать. До двадцати, если не больше.
Потому что полгода назад интернов в отделении было семеро.
Вот и всё.
– Онкологию нужно лечить, – сказала Лада наконец. – Здесь поле непаханое, сами знаете. Разработки новых схем паранормальных коррекций необходимо продолжать! Мы действуем в рамках правил, раз и навсегда отработанных схем. Да, правила написаны кровью, но надо же идти дальше. Мы слишком многого не умеем до сих пор!
– Верно. Но что вы предлагаете?
У Лады наготове уже был ответ:
– Травму надо всё-таки сократить. Да, традиционным способом перелом будет срастаться дольше, но мы не можем разорваться на части! Если кто-то такой идиот, что готов рисковать собственной башкой, мотаясь за Четвёртым Кольцом на самокатах…
– Да, – чуть усмехнулась заведующая, – случай показательный…
– Снимите с меня травму, пожалуйста, – сказала Лада. – Полностью. По онкологии – я бы хотела оставить только первичную диагностику. В особенности, в случаях новообразования мозга.
– На что вы надеетесь, Лада Тимофеевна? – устало спросила заведующая, отходя к окну.
Странный вопрос. Она о чём?
– Вы думаете, они нам будут благодарны?
– Это уже политика, – поджав губы, ответила Лада. – Это уже не к нам.
– И всё же. Спасать надо в первую очередь своих…
Заведующая в какой-то момент решила сделать карьеру в инфосфере. Сейчас она была уже на втором ранге и останавливаться не собиралась. Телепатия в медицине – полезная штука, никто не спорит, но по мере развития телепатической составляющей, психокинетическая начинает угасать, и это факт, проверенный временем. На первый план выходят опыт и интуиция, но полноценным целителем врача-телепата уже не назовёшь.
Заведующая когда-то была очень сильна. Но с тех пор прошло много лет, оперативная работа сменилась кабинетной, и видеть так, как раньше, она уже не могла. Но могла понять, в отличие от остальных…
– Иногда спасти своего возможно только, если спасёшь чужого, – решилась Лада. – Я не знаю… но у меня такое странное чувство… Я когда смотрела, я увидела. Как-то так всё связано… в один узел, – она пощёлкала пальцами, пытаясь подобрать слова. – У вас же второй ранг. Посмотрите сами, я даю согласие.
Телепаты не имеют права на доступ к сознанию нетелепата без согласия последнего. Инфосфера щепетильна в этом вопросе. Любые нарушения караются подавлением паранормы, а какой телепат, будучи в здравом уме, согласится вновь оказаться в полном и безоговорочном одиночестве? Жить без спрессованного в доли секунды общения с себе подобными, когда минута превращается в изматывающую вечность невероятно сложно, для высших рангов – невозможно. Поэтому телепаты дорожат своим статусом, и чем выше ранг, тем больше дорожат. Но среди нетелепатов периодически возникают агрессивные настроения в стиле «бей мозгоклюев!» Последствия потом разгребают целители в операционных. Не всегда успешно…
– Не могу, – с сожалением призналась заведующая. – У меня всего второй ранг… нет доступа.
– А вот это зря, – сердито выговорила Лада. – Я одна не вывезу, мне нужны консультации с коллегами!
– Мы решим, – ответила заведующая, и Лада сразу отметила характерное для инфосферы «мы».
Что ж, её хотя бы услышали. Уже половина дела…
В холле к ней кинулась женщина с безумным взглядом. О, как хорошо знаком такой взгляд любому целителю! Спаси! Помоги! Ты же паранормал. Ты же почти что бог. Только ты… на тебя надежда, доктор.
Первое, чему учат юных целителей в любом медицинском колледже, это умению говорить «нет».
После напряжённого операционного дня – «нет». Вне рабочего времени – «нет». Без предварительного согласования – «нет» и «нет». Паранормальные коррекции не ведутся, грубо говоря, на коленке. После них необходим полноценный отдых, нравится тебе это или нет. Отдохнув и восстановившись, ты спасёшь ещё десять человек или даже одиннадцать. Сорвавшись на внеурочной операции, не спасёшь уже больше никого и никогда.
– Это мой сын, мой единственный сын! Пожалуйста, умоляю, доктор Флаконникова! Только вы! Мне сказали, вы лучшая…
Что ответишь, глядя в полные отчаяния глаза? Что тебе нельзя? У тебя нет сил? Можешь надорваться и умереть? Отправляешься лечить Чужую, ради которой надо поберечь себя?
– Обратитесь к доктору Синицыну. Его смена только началась…
– Он сказал – безнадёжный случай…
Обычно безнадёжный случай безнадёжен практически для всех врачей. Редкие уникумы, такие, как Лада, способны иногда поспорить с судьбой, но чаще нет. Чудес не бывает.
– Безнадёжные случаи запрещены к коррекции, – мягко сказала Лада. – Мне очень жаль…
– Но вы же можете, доктор Флаконникова!
-Прощу прощения, нет.
Она хотела добавить, что иногда после нескольких дней в традиционной реанимации общая картина улучшалась и паранормальная коррекция становилась возможной. Что надежда есть и не надо отчаиваться. Но женщину вдруг прорвало:
– Да чтоб ты сдохла в корчах, генномодифицированная сучка! У тебя нет сердца! Мой ребёнок умирает, он при смерти! При смерти! А ты…
Рядом с обезумевшей от горя женщиной возникла охрана. Её быстро увели, но какое-то время проклятия вперемешку с рыданиями ещё звучали в воздухе.
– Что с её сыном, Вадик? – спросила Лада у доктора Синицына.
Они были из одного потока, учились вместе, лицензию получали тоже вместе. Влюблённости нередки, когда двое работают в паре, но не в данном случае. Вадима Лада воспринимала скорее как брата, и он в ответ тоже назвал бы её сестрой. Дружба, работа, детские воспоминания, и ничего больше.
– Лазил с ребятами по фермам моста между модулями Четвёртого Кольца, – объяснил Синицын, а Лада сморщилась – Четвёртое Кольцо! – Закружилась голова, потерял сознание, сорвался. Черепно-мозговая травма, но. Причина потери сознания – глиосаркома в правом полушарии…
– Глиосаркома? – заинтересовалась Лада. – Я хочу это увидеть!
Прямо подарок судьбы, похожий случай. То есть, подарком называть самую тяжёлую в лечении злокачественную опухоль слишком опрометчиво. Но, может быть, удастся вытащить не одну жизнь, а сразу две. В идеале – разработать новую схему паранормальной коррекции, которую потом будут применять целители по всей Планете…
…Мальчик не приходил в себя. Болезнь не успела сказаться на нём, такие опухоли тем и характерны, что практически не проявляют себя на ранних стадиях. Симпатичный двенадцатилетний мальчишка, вихрастый, в веснушках, курносый… не было целителя в той поликлинике, к которой относится район его проживания! Если бы был, предраковое состояние купировалось бы в два счёта. Теперь для начальной коррекции было уже поздно. А схем полной коррекции для таких случаев просто не существовало. Для каждого пациента подбиралось индивидуальная карта воздействий, с учётом возможностей целителя. Долгое, хлопотное, не дающее вменяемого результата действие.
– Полагаешь, шансы есть? – спросил доктор Синицын.
– Не знаю, – откликнулась Лада. – Пойдём-ка, я тебе кое-что покажу…
Полумрак и писки приборов жизнеобеспечения остались за дверью. У поста дежурной медсестры стояли лавочки, на одной из них Лада развернула свой терминал, вызвала на экран оба скана, мальчика и Софрау Алашен.
– Ну-ка, найди сходство, Вадик.
– Откуда второй скан? – спросил тот.
– Неважно, – отмахнулась Лада. – Потом расскажу.
Какое-то время они с увлечением разбирали сканы. Сходство было – пугающе похожие дуги и пики в общей картине. Паранормальный скан, спроецированный на плоскость, для неискушённого взгляда выглядит набором ломаных линий, кругов, точек, но в них есть система и скан здорового человека отличить от скана больного очень легко. Особенно после многолетних дежурств по скорой.
Онкология имеет общий для всех случаев фон и характерные для каждого конкретного типа детали. Некоторые виды легко лечатся паранормальным воздействием по наработанной шаблонной схеме. Для многих видов таких схем не существует, но зато они довольно успешно излечиваются традиционными методами. Какие-то запрещены к любой коррекции полностью из-за опасности для жизни и здоровья самого паранормала.
– Безнадёжное дело, – сказал доктор Синицын. – Видишь вот это? И это? – он обвёл пальцем области скана, где линии и спирали складывались в хорошо знакомый любому целителю рисунок: смерть. – Не лезь.
– Кому безнадёжное тому безнадёжное, – философски выговорила Лада. – Понимаешь когда-то перелом позвоночника был смертельным случаем, но с тех пор паранормальная медицина шагнула дальше, и мы успешно лечим таких пациентов. Здесь тоже есть решение, я знаю это!
– Ты решила, что знаешь, – кивнул Синицын. – Знакомая песня. Гроб заказывать?
– Не паникуй, – строго сказала Лада.
– Я не участвую, – заявил он. – И тебе не советую.
Он имел полное право отказаться, Лада хорошо понимала его. Снова выбор между проверенным и неизведанным: не было у Города ресурсов двигать науку, ведь любой прогресс требует жертв, так или иначе. Целителей мало, паранормальная медицина не справляется с нагрузкой, недопустимо рисковать жизнью и здоровьем врача ради каких-то исследований, которые ещё неизвестно, чем закончатся, успехом или оглушительным провалом.
Тупик! Новые коррекции нужны, но по старинке работать надёжнее и безопаснее.
Тут поступил вызов в приёмное, и доктор Синицын ушёл. А Лада заметила девочку-интерна из последнего выпуска. На самостоятельные операции она ещё не имела права, набиралась опыта у старших коллег. Подавала блестящие надежды: лучшая на курсе.
Когда в её восторженных глазах утихнет азартный огонёк незамутнённой юности? Всех не спасти. Даже если тебе дано больше, чем другим…
– Леночка, подойдите-ка сюда, – позвала её Лада.
– Да, Лада Тимофеевна?
– Вот вам загадка: найдите отличия.
– Ой, – сразу же сказала Лена, – это же скан Чужой женщины.
– О как, – изумилась Лада. – Обоснуйте.
– Что тут обосновывать! Я В Олегопетровске выросла, там их много. Так что насмотрелась.
Олегопетровск. Эксперимент по взаимному существованию двух рас решили поставить в одном из дальних поселений, логично. Наверное, только после того, как эксперимент признали успешным, Чужим разрешили вырастить свой город-Лес рядом со столицей…
– А как же вы оказались у нас? – полюбопытствовала Лада. – Как вас отпустили из Олегопетровска?
– По обмену…
Понятно. Обмен – отличный способ сохранить единство школы паранормальной медицины. По завершению обучения ты подписываешь контракт, согласно которому обязан отработать двенадцать лет там, куда распределят. Хотя, конечно, чаще всего бывших студентов распределяли в дальние поселения, чем в столицу… Лене повезло.
– Может быть, вам встречались случаи онкологии мозга у Чужих? – спросила Лада.
Вот хорошо бы было, если да! Но Лена не смогла припомнить ничего подобного. Травмпункт наше всё, как говорится. Приоритет – дети...
– Вы всё-таки возьмётесь лечить сына той женщины? – спросила вдруг Лена.
– Что-то не так? – не поняла Лада.
– Ну, она такое кричала и так…
Ах, вот оно что. Детские иллюзии vs реальность.
– Бедная женщина в шоке, – терпеливо выговорила Лада. – Её ребёнок, ещё сегодня активный и бодрый, лежит сейчас в коме, шансы выжить у него болтаются в районе нуля, паранормалы отказывают в лечении, ссылаясь на пункт о безнадёжном случае. Конечно, надо держать себя в руках и фильтровать слова, никто не спорит, но не у каждого хватает на это душевных сил. Вы услышите нечто подобное в свой адрес ещё не раз. Это не должно мешать работе, Лена.
– Работе…
– Да, Лена, да. Это – работа. Рутина. Изо дня в день одно и то же. Война без конца, края и права на поражение. Единственная награда – жизнь, которую выдёргиваешь у смерти. Раз за разом. Каждый день. И неважно, что кричат в спину. Поверьте мне, Леночка, неважно это совсем.
Студентка не осмелилась спорить. Лада вздохнула. Кажется, объяснить не удалось. Но девочка умненькая, со временем сама поймёт. Может, взять её к себе в пару? Есть опыт работы с Чужими. Небольшой, но хотя бы такой…
***
В конце рабочего дня у выхода Ладу ждал сюрприз. Она задумалась, шла вся в своих мыслях, и тут её оторвали от пола, зажав в могучих лапищах, и заорали в ухо:
– Ла! Тыщу лет не видал!
– Пусти! – некрасиво заверещала Лада, поймав изрядную дозу испуга.
Её бережно поставили на пол, сдули с плеч несуществующие пылинки. Пришлось задрать голову, чтобы посмотреть в лицо.
– Вик, ты идиот. До инфаркта чуть не довёл! Почему в личку не написал, что приедешь?
– А то ты личку смотришь! – фыркнул тот. – Девяносто семь сообщений, все в пустоту!
– Ну,… я на работе…
– А я в увольнении! Что у тебя дома? Как всегда, жрать нечего?
Вик в своём репертуаре. Вкусно поесть он очень любит, весь в отца, который, по слухам, прекрасно готовил. По крови он приходился Ладе дядей. Виктор Огнев, брат матери, такие дела. По факту – на полгода младше, заросший дурными мускулами балбес-пирокинетик, и да, это именно он сожрал в детстве на спор торт целиком, практически со скоростью света, Лада помнила! Именно благодаря Вику, вечно встревавшему во все подряд неприятности, она поступила в медицинский колледж с изрядным навыком полевой хирургии за плечами. Преподаватели хвалили, говорили «одарённая девочка»... Знали бы они причину!
– Надолго? – спрашивала Лада, пока они шли через парк.
Неприятные воспоминания о четвёрке мерзавцев кольнули острой иголочкой страха, но рядом с Виком можно было не беспокоиться о проблемах. Проблемы беспокоились о себе сами и спешили убраться с пути молодого офицера из Службы Быстрого Реагирования как можно быстрее.
Первичная диагностика не показала ничего подозрительного. Чёткий контур ауры здорового во всех отношениях парня, следы старого ранения, новых вроде бы нет даже в перспективе… Надо будет позже детальнее посмотреть.
