- Запрещено, - кивнул он. – Но ты транслируешь свои мысли на целый парсек в зоне поражения. Их только древний обомшелый астероид не воспримет. А я живой, у меня первый ранг, всё-таки.
- Обидели зайчика, - буркнула я непочтительно.
- Вот, - горько выговорил Санпор, поднимая глаза к потолку, - живёшь, никого не трогаешь, жизнь твоя течёт спокойно, размеренно и ровно, и даже ментальные допросы негодяев проходят как по учебнику. А потом на твоём стационаре заводится человек. И весь, тщательно выстраиваемый годами кропотливой работы, эмоциональный баланс инфополя летит в чёрную дыру.
- Сейчас расплачусь, - предупредила я.
- Лучше возьми себя в руки, - искренне посоветовал Санпор. – И перестань засорять эмофон.
- Простите, - сказала я, беря в себя в руки.
Первое, чему Санпор научил меня – технике очищения сознания от лишних эмоций. «Люди, - говорил он, - имеют врождённую склонность к телепатии, и потому живут в перманентном эмоциональном кризе. Слишком остро воспринимают и не менее остро отдают. Необученное сознание с такими особенностями наносит исключительный дискомфорт и даже вред. Учись, Маршав, самоконтролю, учись. Не выучишься, так и останешься в этой милой комнате с мягкими стенами и встроенной системой подавления ментального шума…»
- Уже лучше, - удовлетворённо сказал психолог, внимательно за мной наблюдая. – Можешь ведь. Если захочешь.
- Док, - решительно сказала я, - вы же здесь по делу, я вас знаю. Вот и давайте по делу!
Тут в оружейную зашло несколько парней. Их шкафчики были на противоположной стороне от меня, но я отлично разглядела каждого и едва не застонала: одним из них оказался тот самый тип с прозрачными волосами. Он перекинулся с приятелями какой-то шуточкой, а потом вдруг обернулся и поймал мой взгляд. Меня полоснуло злостью, даже в глазах потемнело на миг.
Я схватила Санпора за грудки:
- Вот вы с этим Дарухом ко мне по какому делу! Да чтоб вас обоих через коллапсар на досвете! Ваша терапия мне до тазика, ясно вам? Давно уже пора понять, что не выйдет у вас ничего! Понять и отвалить от меня! Насовсем отвалить. Навсегда.
Санпор осторожно разжал мои пальцы:
- Маршав, - сказал он, счастливо - прям ребёнок, которому дали леденец! - улыбаясь, - моя терапия наконец-то принесла свои плоды! Даже раньше, чем я рассчитывал.
- Чего?- обалдела я.
- Ты запомнила имя этого юноши.
Дарух старательно грел уши, делая вид, что страшно занят своей броней.
- Вашу мать, док! - неизящно выразилась я. – Всё равно будет по-моему!
- Да? – скептически хмыкнул Санпор, поднимаясь. – Поглядим.
Я треснула от злости, вскочила, занесла ногу, пнуть лавочку, потом передумала. Лавочка-то металлическая! А ботинок на мне не бронированный.
Дарух уже стоял возле меня:
- Что он от тебя хотел?
Я посмотрела на него, сосчитала до десяти, улыбнулась и ответила:
- Ничего.
Если от оружейной повернуть вправо, то будет небольшой мостик над нижним ярусом, а за мостиком – обзорная площадка с прозрачной стеной. Не экран, стена на самом деле прозрачная. За нею – безграничный космос. Звёзды, звёзды, звёзды, звёзды… Небо заткано светом так, что на нём не осталось места для черноты. Беззвёздное пространство сияет сиреневым, алым, синим, - это так называемые туманности. При таком небе ночью на планетах светло, как пасмурным днём у нас на Земле. Я знаю. У меня были увольнительные на планеты местной группы. Попробуй-ка не слетай в положенное время на курорт! Санпор к вылетам не допустит.
На самом деле я живу полётами. Вся моя жизнь – в ложементе навигатора, от и до. Я маневрирую, я выбираю пути, я веду корабль сквозь пространство и время, у меня интуиция и – теперь уже шестилетний! – опыт. Меня ценят.
Но того безумия, с каким мы вместе с Кев улепётывали с Земли двадцать первого века – с моей, чёрт побери, Земли! - я не испытывала уже очень давно.
Что-то ушло из души. Что-то, что держало меня, не давало мне перестать быть собой. Теперь я словно на краю бездны стояла, а в спину толкал порывами свирепый ветер. Ведь сорвусь… вопрос времени…
«Ты запомнила его имя…»
Запомнила.
Дарух.
Прозрачные волосы, льдистые глаза…
К чёрту!
Я всё равно к нему не подойду. А сам он очень скоро перестанет меня цеплять. Вокруг полно других женщин, красивее и сильнее меня. И его родной расы, что важно. Детей ему родят… а хотя в здешнем мире детей рожают в пробирках, выращивают в аппаратах искусственной утробы, с модификациями или без, так что абсолютно неважно, плоден твой партнёр или бесплоден, есть у вас биологическая совместимость или её нет. Другое дело, что ты подписываешь контракт, прямо запрещающий тебе заводить ребёнка, пока находишься при исполнении. Репродуктивный центр втыкает в тебя противозачаточный имплант, который ты не можешь снять по своему желанию нигде, только через РЦ. И живи, жизни радуйся. Закончишь служить - приходи, соберём тебе… эмбриончик.
Сплошная польза, куда ни плюнь. Дети рождаются без наследственных болезней и всегда вовремя. Голова не болит о средствах барьерной контрацепции вообще. Стационар доволен: никаких тебе увольнений по причине внезапной беременности сотрудника.
Сказка, а не жизнь.
Слабо вам сто раз отжаться? А двести? А двести раз отжаться в режиме утяжеления? С Кев над душой, уточняю. Стоит, ругается, костерит бестолочью. Да как вытянет по ногам хлыстом – шевелись. Больно, блин! Хлыст электрический, мать его! Какое там старые добрые армейские сержанты на моей, оставшейся тыщу лет тому назад, Земле. Кев хуже во стократ.
- Если бы я знала, что всё окончится вот этим вот, - сообщила я, отдуваясь, - я б тебя сразу бросила нафиг!
- Не бросила же,- безжалостно заявила Кев, охаживая меня очередным зарядом бодрости.
Я взвыла, ушла в подкат и хлестнула в ответ. Промахнулась. Но это же Кев! Ты её подлови попробуй. Через пару секунд я уже правильно лежала мордой вниз: когда твой локоть в живодёрском капкане, а на спину давит жёсткое колено, ничего другого тебе не остаётся.
- Растяпа, - обругала Кев, отпуская меня. – Учишь её, учишь… Вставай.
- Не буду, - отказалась я, перекатываясь на пятки. – Хватит, Кев!
- Время ещё не вышло, - сурово ответила она. – Вставай!
- Не буду!
Сейчас она ударит. Я её хорошо знаю, она не потерпит неподчинения. Такой характер. Положена тебе динамическая тренировка от сих до сих – изволь. Даже смерть не является уважительной причиной завершать занятие раньше. Дисциплина. Орднунг!
Хлыст свистнул, и я метнулась в сторону, за пределы тренировочного ринга. Уже оттуда наставила на Кев пистолет из пальцев:
- Пиф-паф, ты убита!
- Маршав! – разозлилась она.
- А чего Маршав, в реальном бою так и было бы. Мы же все в броне на вылете, даже если в туалет приспичит!
Сигнал зуммера: время вышло. Кев отшвырнула хлыст, показывая своё недовольство. И тут мне на ручной брас пришла рассылка. Я активировала голографический экран: расписание дежурств от диспетчерской. Явиться послезавтра… блабла… планируемые вызовы…
- О! – восхитилась я, - в планах бросок к Лазурной стоит!
- Нашла, чему радоваться, - буркнула Кев, отключая тренировочную зону.
- Ты что! Это же взрыв сверхновой! Всю жизнь мечтала увидеть.
- Ты его не увидишь, - хмуро осадила меня Кев. – Ты будешь улепётывать из того хронопласта со всех движков, и если где-то дрогнешь или ошибешься, то больше не увидишь ничего и никогда. Сколько там народу?
- Двести пять…
- Двести пять гражданских учёных со штырём в башке, - Кев скривилась, как при зубной боли. – Маршав, молись, чтобы в этот план вписался кто-нибудь другой…
Я промолчала.
В тренировочных полётах мы отрабатывали навигацию в пространстве взрывающейся звезды. Начальство считало, что навык полезный и владеть, хотя бы в теории, им должны все. Сложно, интересно, хочу попробовать в реальности. Что плохого?
Но Кев в последнее время осторожничает совсем уж по-стариковски. «Как бы чего не вышло», - её новый девиз. А я… Я хочу посмотреть на взрыв Сверхновой! Пусть даже издалека. С гражданскими будут разбираться бойцы. Собирать, строить в колонну и вести в пассажирский отсек. Ничего, наша малышка способна вместить до двух тысяч человек, если поднатужиться, то и все три. Нам по космосу не в круизы ходить. А вот серия прыжков в наше время – уже не их забота.
Забота навигатора.
Надо очень хорошо чувствовать Вселенную со всеми её хронопластами и лазейками между ними, чтобы стать отличным навигатором, лучшим во всей нашей малой локали. Я не хвастаюсь, я объясняю факт. Я – лучшая. Шесть лет я здесь не щи лаптем хлебала: училась. Чего мне это стоило, знала только я сама.
Я проведу корабль через все шторма и потаённые норы Галактики. Я умею.
Но, если по совести, я умею только это.
И больше ничего…
В коридоре столкнулась с Дарухом, с кем же ещё. Посторонилась, пропуская, и он решил галантность проявить, тоже отступил – в ту же сторону, что и я. Я назад – и он назад… да твою же мать!
- Говоришь по-русски? – неожиданно спросил он.
Я даже не поняла поначалу, о чём он! Смотрела снизу вверх, в его ледяные глаза, и медленно офигевала. Он воспринял плюнутое мною сквозь зубы ругательство! Не просто воспринял – ответил мне на моём родном языке, и как ответил! Практически без акцента. Как будто вырос на соседней улице.
- Я с детства жил в локали Новой России, - объяснил Дарух, слегка улыбаясь. – Новый Китеж, может, слышала?
Я только головой покачала. Земная Федерация - велика, кто спорит. Локальное пространство Новой России – не из самых маленьких, тоже известно. Но чтоб здесь, на нашем стационаре, встретился кто-то, кто там вырос… кто знает русский…
Либо это космическая случайность вселенского размаха, либо… да-да. Происки Санпора! Потому что, отпахав шесть лет в нашей Службе, невозможно сохранять наивную веру в чудеса. Жизнь у нас такая, что чудеса творим лишь мы сами. Их просто некому больше делать.
Обложили со всех сторон, волки!
… Кев, к примеру, русский так и не выучила. Кроме мата, конечно же. Обсценные слова любого языка почему-то всегда цепляются легко и быстро, чего не скажешь обо всём остальном.
- Замечательно, - ответила я, собрав, наконец, себя в кучку. – Молодец. Держи пять.
Слова родного языка прозвучали странно. Отвыкла. За шесть-то лет. Поди и акцент появился...
- Почему ты такая злая, Маршав? – с любопытством спросил он.
- А ты почему такой тупой, Дарух? – в ответ поинтересовалась я.
- Почему ты считаешь меня тупым?
- Потому что ты тупой и есть.
- Почему?
- Отвали ты от меня! Отстань! Ты меня бесишь! Так понятнее?
- Почему я тебя бешу?
А-а-а-а. Сдохнуть. И ведь он не понимает совершенно искренне!
- А ещё на Новом Китеже жил, - фыркнула я. – Как же ты там жил, если элементарного не понимаешь?
На это он не нашёлся, что возразить, во всяком случае, сразу. А я воспользовалась замешательством врага и поспешила сбежать.
Просмотрела стандартные отчёты технических служб. Наш корабль проходил очередной чек-ап, замечания в списке – некритические, послезавтра – к началу дежурства – они будут устранены. Вообще следить за состоянием корабля дело бортинженера, но я не люблю держать вне контроля такую важную информацию. Я – навигатор, и я должна знать, где могу проскочить без оглядки, а где машину лучше поберечь.
Лазурная.
От нас, между прочим, она хорошо видна. Яркая голубая звезда, резко выделяется на местном космическом многоцветье, - заметишь даже если не хочешь. Взорвалась двести лет тому назад от базового времени. Пышный фейерверк дойдёт от неё к нам ещё очень не скоро.
У Лазурной дежурит стационар с астрофизиками. Они изучают гравитационные возмущения, параметры звезды, которая вот-вот умрёт, очень много открытий было сделано в тот период… а вытащили их оттуда именно мы. Такой вот интересный временной парадокс. В основном потоке истории миссия по спасению уже прошла, но корабль спасателей – корабль нашей службы, искренне надеюсь, что мой! – отправится на выручку, может быть, послезавтра. Или даже позже.
Честно говоря, я в темпоральную физику так и не вникла, слишком сложно для меня с моими двумя годами химфака в прошлом Старой Терры. Но я умею сводить воздействие на ткань былого к минимуму, допуск у меня по полётным картам – ноль… и большинство наших навигаторов могут похвастаться тем же.
На наших стационарах нет прошлого. Нет будущего. Мы живём в безвременьи… в самый раз почувствовать себя богом…
Чёрт, вот что значит - шестилетняя привычка прятать мысли. Рядом с доком Санпором иначе нельзя. Прицепится, и все извилины выклюет. У него первый ранг. Никогда заранее не угадаешь, слушает он тебя сейчас или чем-нибудь другим занят. Да, сейчас он в своём кабинете, а я возле ангаров, но для телепатии нет преград, нет запретов, и контакт глаза в глаза для перворангового вообще не обязателен.
Выдай что-нибудь, что возмутит ментальный фон стационара – и привет, терапия в комнате с мягкими стенами.
Поэтому повторяешь про себя снова и снова то, что заставили выучить как «отче наш» в первые дни галактической жизни.
Время обратного хода не имеет. Несмотря на то, что мы научились ходить по хронопластам, как у себя дома. Твое, личное, время идёт уже стороной, и чем дольше летаешь, тем более одиноким становится твой путь. Вернуться туда, откуда тебя выдернуло когда-то в ослепительный мир рискованных танцев на острие ножа со смертью, ты не можешь. Спасти тех, кого потеряла безвозвратно, не можешь тоже. Твой собственный хронопласт, ужом извивающийся по кротовым норам среди всех остальных обратного хода не имеет. Назад дороги нет и не будет. И остаётся только служба до конца... До конца дней, твоих. Ты либо выйдешь в отставку когда-нибудь. Либо сгинешь бесследно. В любом случае, останется от тебя лишь сухая строчка в базе данных нейросети стационара: имя и даты службы.
Немного жутко, если вдуматься.
Но можно ведь и не вдумываться.
Достаточно просто исполнять свой Долг.
Разрешение на вылет дистанционно не получишь. Поднимаешь заднюшку и топаешь в диспетчерскую. Это если у тебя добро от Санпора есть. Я немного дёргалась по поводу того, что он сейчас вот как возьмёт, так и не завизирует мне допуск… и топай, Маршав, к нему в кабинет, подставляй мозги под перфоратор. Но нет, проявил снисхождение: горит зелёная плашка напротив моего личного профиля.
Я тихо порадовалась и побежала регистрироваться.
Контроль у нас перекрёстный, на нескольких уровнях. Нейросеть стационара, нейросеть служб психического здоровья и здоровья физического. Живые представители этих служб: приоритет в принятии решения – за человеком; считается, что искусственный интеллект не способен различать тонкости и нюансы, доступные живому мозгу при наличии развитой интуации и опыта.
- О-о-о, какой! – в восхищении выговорила диспетчер, вытягивая шею на кого-то за моей спиной.
Ей тут же прилетело по ментальной связи от старшей коллеги, да такое, что аж уши заалели. Грубое замечание, на самом деле грубое, даже повторять его тут не стану.
- Пройди сюда, Маршав, - взялась диспетчер за свою работу. – Сделай скан сетчатки глаза… оставь свой визит…
Я держалась до последнего, не оборачивалась, хотя тянуло. Но когда я вышла из кабинки, то увидела Даруха. Нет, а что ты хотела? Он в твоей команде теперь. Спасибо доку Санпору.
- Обидели зайчика, - буркнула я непочтительно.
- Вот, - горько выговорил Санпор, поднимая глаза к потолку, - живёшь, никого не трогаешь, жизнь твоя течёт спокойно, размеренно и ровно, и даже ментальные допросы негодяев проходят как по учебнику. А потом на твоём стационаре заводится человек. И весь, тщательно выстраиваемый годами кропотливой работы, эмоциональный баланс инфополя летит в чёрную дыру.
- Сейчас расплачусь, - предупредила я.
- Лучше возьми себя в руки, - искренне посоветовал Санпор. – И перестань засорять эмофон.
- Простите, - сказала я, беря в себя в руки.
Первое, чему Санпор научил меня – технике очищения сознания от лишних эмоций. «Люди, - говорил он, - имеют врождённую склонность к телепатии, и потому живут в перманентном эмоциональном кризе. Слишком остро воспринимают и не менее остро отдают. Необученное сознание с такими особенностями наносит исключительный дискомфорт и даже вред. Учись, Маршав, самоконтролю, учись. Не выучишься, так и останешься в этой милой комнате с мягкими стенами и встроенной системой подавления ментального шума…»
- Уже лучше, - удовлетворённо сказал психолог, внимательно за мной наблюдая. – Можешь ведь. Если захочешь.
- Док, - решительно сказала я, - вы же здесь по делу, я вас знаю. Вот и давайте по делу!
Тут в оружейную зашло несколько парней. Их шкафчики были на противоположной стороне от меня, но я отлично разглядела каждого и едва не застонала: одним из них оказался тот самый тип с прозрачными волосами. Он перекинулся с приятелями какой-то шуточкой, а потом вдруг обернулся и поймал мой взгляд. Меня полоснуло злостью, даже в глазах потемнело на миг.
Я схватила Санпора за грудки:
- Вот вы с этим Дарухом ко мне по какому делу! Да чтоб вас обоих через коллапсар на досвете! Ваша терапия мне до тазика, ясно вам? Давно уже пора понять, что не выйдет у вас ничего! Понять и отвалить от меня! Насовсем отвалить. Навсегда.
Санпор осторожно разжал мои пальцы:
- Маршав, - сказал он, счастливо - прям ребёнок, которому дали леденец! - улыбаясь, - моя терапия наконец-то принесла свои плоды! Даже раньше, чем я рассчитывал.
- Чего?- обалдела я.
- Ты запомнила имя этого юноши.
Дарух старательно грел уши, делая вид, что страшно занят своей броней.
- Вашу мать, док! - неизящно выразилась я. – Всё равно будет по-моему!
- Да? – скептически хмыкнул Санпор, поднимаясь. – Поглядим.
Я треснула от злости, вскочила, занесла ногу, пнуть лавочку, потом передумала. Лавочка-то металлическая! А ботинок на мне не бронированный.
Дарух уже стоял возле меня:
- Что он от тебя хотел?
Я посмотрела на него, сосчитала до десяти, улыбнулась и ответила:
- Ничего.
***
Если от оружейной повернуть вправо, то будет небольшой мостик над нижним ярусом, а за мостиком – обзорная площадка с прозрачной стеной. Не экран, стена на самом деле прозрачная. За нею – безграничный космос. Звёзды, звёзды, звёзды, звёзды… Небо заткано светом так, что на нём не осталось места для черноты. Беззвёздное пространство сияет сиреневым, алым, синим, - это так называемые туманности. При таком небе ночью на планетах светло, как пасмурным днём у нас на Земле. Я знаю. У меня были увольнительные на планеты местной группы. Попробуй-ка не слетай в положенное время на курорт! Санпор к вылетам не допустит.
На самом деле я живу полётами. Вся моя жизнь – в ложементе навигатора, от и до. Я маневрирую, я выбираю пути, я веду корабль сквозь пространство и время, у меня интуиция и – теперь уже шестилетний! – опыт. Меня ценят.
Но того безумия, с каким мы вместе с Кев улепётывали с Земли двадцать первого века – с моей, чёрт побери, Земли! - я не испытывала уже очень давно.
Что-то ушло из души. Что-то, что держало меня, не давало мне перестать быть собой. Теперь я словно на краю бездны стояла, а в спину толкал порывами свирепый ветер. Ведь сорвусь… вопрос времени…
«Ты запомнила его имя…»
Запомнила.
Дарух.
Прозрачные волосы, льдистые глаза…
К чёрту!
Я всё равно к нему не подойду. А сам он очень скоро перестанет меня цеплять. Вокруг полно других женщин, красивее и сильнее меня. И его родной расы, что важно. Детей ему родят… а хотя в здешнем мире детей рожают в пробирках, выращивают в аппаратах искусственной утробы, с модификациями или без, так что абсолютно неважно, плоден твой партнёр или бесплоден, есть у вас биологическая совместимость или её нет. Другое дело, что ты подписываешь контракт, прямо запрещающий тебе заводить ребёнка, пока находишься при исполнении. Репродуктивный центр втыкает в тебя противозачаточный имплант, который ты не можешь снять по своему желанию нигде, только через РЦ. И живи, жизни радуйся. Закончишь служить - приходи, соберём тебе… эмбриончик.
Сплошная польза, куда ни плюнь. Дети рождаются без наследственных болезней и всегда вовремя. Голова не болит о средствах барьерной контрацепции вообще. Стационар доволен: никаких тебе увольнений по причине внезапной беременности сотрудника.
Сказка, а не жизнь.
***
Слабо вам сто раз отжаться? А двести? А двести раз отжаться в режиме утяжеления? С Кев над душой, уточняю. Стоит, ругается, костерит бестолочью. Да как вытянет по ногам хлыстом – шевелись. Больно, блин! Хлыст электрический, мать его! Какое там старые добрые армейские сержанты на моей, оставшейся тыщу лет тому назад, Земле. Кев хуже во стократ.
- Если бы я знала, что всё окончится вот этим вот, - сообщила я, отдуваясь, - я б тебя сразу бросила нафиг!
- Не бросила же,- безжалостно заявила Кев, охаживая меня очередным зарядом бодрости.
Я взвыла, ушла в подкат и хлестнула в ответ. Промахнулась. Но это же Кев! Ты её подлови попробуй. Через пару секунд я уже правильно лежала мордой вниз: когда твой локоть в живодёрском капкане, а на спину давит жёсткое колено, ничего другого тебе не остаётся.
- Растяпа, - обругала Кев, отпуская меня. – Учишь её, учишь… Вставай.
- Не буду, - отказалась я, перекатываясь на пятки. – Хватит, Кев!
- Время ещё не вышло, - сурово ответила она. – Вставай!
- Не буду!
Сейчас она ударит. Я её хорошо знаю, она не потерпит неподчинения. Такой характер. Положена тебе динамическая тренировка от сих до сих – изволь. Даже смерть не является уважительной причиной завершать занятие раньше. Дисциплина. Орднунг!
Хлыст свистнул, и я метнулась в сторону, за пределы тренировочного ринга. Уже оттуда наставила на Кев пистолет из пальцев:
- Пиф-паф, ты убита!
- Маршав! – разозлилась она.
- А чего Маршав, в реальном бою так и было бы. Мы же все в броне на вылете, даже если в туалет приспичит!
Сигнал зуммера: время вышло. Кев отшвырнула хлыст, показывая своё недовольство. И тут мне на ручной брас пришла рассылка. Я активировала голографический экран: расписание дежурств от диспетчерской. Явиться послезавтра… блабла… планируемые вызовы…
- О! – восхитилась я, - в планах бросок к Лазурной стоит!
- Нашла, чему радоваться, - буркнула Кев, отключая тренировочную зону.
- Ты что! Это же взрыв сверхновой! Всю жизнь мечтала увидеть.
- Ты его не увидишь, - хмуро осадила меня Кев. – Ты будешь улепётывать из того хронопласта со всех движков, и если где-то дрогнешь или ошибешься, то больше не увидишь ничего и никогда. Сколько там народу?
- Двести пять…
- Двести пять гражданских учёных со штырём в башке, - Кев скривилась, как при зубной боли. – Маршав, молись, чтобы в этот план вписался кто-нибудь другой…
Я промолчала.
В тренировочных полётах мы отрабатывали навигацию в пространстве взрывающейся звезды. Начальство считало, что навык полезный и владеть, хотя бы в теории, им должны все. Сложно, интересно, хочу попробовать в реальности. Что плохого?
Но Кев в последнее время осторожничает совсем уж по-стариковски. «Как бы чего не вышло», - её новый девиз. А я… Я хочу посмотреть на взрыв Сверхновой! Пусть даже издалека. С гражданскими будут разбираться бойцы. Собирать, строить в колонну и вести в пассажирский отсек. Ничего, наша малышка способна вместить до двух тысяч человек, если поднатужиться, то и все три. Нам по космосу не в круизы ходить. А вот серия прыжков в наше время – уже не их забота.
Забота навигатора.
Надо очень хорошо чувствовать Вселенную со всеми её хронопластами и лазейками между ними, чтобы стать отличным навигатором, лучшим во всей нашей малой локали. Я не хвастаюсь, я объясняю факт. Я – лучшая. Шесть лет я здесь не щи лаптем хлебала: училась. Чего мне это стоило, знала только я сама.
Я проведу корабль через все шторма и потаённые норы Галактики. Я умею.
Но, если по совести, я умею только это.
И больше ничего…
***
В коридоре столкнулась с Дарухом, с кем же ещё. Посторонилась, пропуская, и он решил галантность проявить, тоже отступил – в ту же сторону, что и я. Я назад – и он назад… да твою же мать!
- Говоришь по-русски? – неожиданно спросил он.
Я даже не поняла поначалу, о чём он! Смотрела снизу вверх, в его ледяные глаза, и медленно офигевала. Он воспринял плюнутое мною сквозь зубы ругательство! Не просто воспринял – ответил мне на моём родном языке, и как ответил! Практически без акцента. Как будто вырос на соседней улице.
- Я с детства жил в локали Новой России, - объяснил Дарух, слегка улыбаясь. – Новый Китеж, может, слышала?
Я только головой покачала. Земная Федерация - велика, кто спорит. Локальное пространство Новой России – не из самых маленьких, тоже известно. Но чтоб здесь, на нашем стационаре, встретился кто-то, кто там вырос… кто знает русский…
Либо это космическая случайность вселенского размаха, либо… да-да. Происки Санпора! Потому что, отпахав шесть лет в нашей Службе, невозможно сохранять наивную веру в чудеса. Жизнь у нас такая, что чудеса творим лишь мы сами. Их просто некому больше делать.
Обложили со всех сторон, волки!
… Кев, к примеру, русский так и не выучила. Кроме мата, конечно же. Обсценные слова любого языка почему-то всегда цепляются легко и быстро, чего не скажешь обо всём остальном.
- Замечательно, - ответила я, собрав, наконец, себя в кучку. – Молодец. Держи пять.
Слова родного языка прозвучали странно. Отвыкла. За шесть-то лет. Поди и акцент появился...
- Почему ты такая злая, Маршав? – с любопытством спросил он.
- А ты почему такой тупой, Дарух? – в ответ поинтересовалась я.
- Почему ты считаешь меня тупым?
- Потому что ты тупой и есть.
- Почему?
- Отвали ты от меня! Отстань! Ты меня бесишь! Так понятнее?
- Почему я тебя бешу?
А-а-а-а. Сдохнуть. И ведь он не понимает совершенно искренне!
- А ещё на Новом Китеже жил, - фыркнула я. – Как же ты там жил, если элементарного не понимаешь?
На это он не нашёлся, что возразить, во всяком случае, сразу. А я воспользовалась замешательством врага и поспешила сбежать.
Просмотрела стандартные отчёты технических служб. Наш корабль проходил очередной чек-ап, замечания в списке – некритические, послезавтра – к началу дежурства – они будут устранены. Вообще следить за состоянием корабля дело бортинженера, но я не люблю держать вне контроля такую важную информацию. Я – навигатор, и я должна знать, где могу проскочить без оглядки, а где машину лучше поберечь.
Лазурная.
От нас, между прочим, она хорошо видна. Яркая голубая звезда, резко выделяется на местном космическом многоцветье, - заметишь даже если не хочешь. Взорвалась двести лет тому назад от базового времени. Пышный фейерверк дойдёт от неё к нам ещё очень не скоро.
У Лазурной дежурит стационар с астрофизиками. Они изучают гравитационные возмущения, параметры звезды, которая вот-вот умрёт, очень много открытий было сделано в тот период… а вытащили их оттуда именно мы. Такой вот интересный временной парадокс. В основном потоке истории миссия по спасению уже прошла, но корабль спасателей – корабль нашей службы, искренне надеюсь, что мой! – отправится на выручку, может быть, послезавтра. Или даже позже.
Честно говоря, я в темпоральную физику так и не вникла, слишком сложно для меня с моими двумя годами химфака в прошлом Старой Терры. Но я умею сводить воздействие на ткань былого к минимуму, допуск у меня по полётным картам – ноль… и большинство наших навигаторов могут похвастаться тем же.
На наших стационарах нет прошлого. Нет будущего. Мы живём в безвременьи… в самый раз почувствовать себя богом…
Чёрт, вот что значит - шестилетняя привычка прятать мысли. Рядом с доком Санпором иначе нельзя. Прицепится, и все извилины выклюет. У него первый ранг. Никогда заранее не угадаешь, слушает он тебя сейчас или чем-нибудь другим занят. Да, сейчас он в своём кабинете, а я возле ангаров, но для телепатии нет преград, нет запретов, и контакт глаза в глаза для перворангового вообще не обязателен.
Выдай что-нибудь, что возмутит ментальный фон стационара – и привет, терапия в комнате с мягкими стенами.
Поэтому повторяешь про себя снова и снова то, что заставили выучить как «отче наш» в первые дни галактической жизни.
Время обратного хода не имеет. Несмотря на то, что мы научились ходить по хронопластам, как у себя дома. Твое, личное, время идёт уже стороной, и чем дольше летаешь, тем более одиноким становится твой путь. Вернуться туда, откуда тебя выдернуло когда-то в ослепительный мир рискованных танцев на острие ножа со смертью, ты не можешь. Спасти тех, кого потеряла безвозвратно, не можешь тоже. Твой собственный хронопласт, ужом извивающийся по кротовым норам среди всех остальных обратного хода не имеет. Назад дороги нет и не будет. И остаётся только служба до конца... До конца дней, твоих. Ты либо выйдешь в отставку когда-нибудь. Либо сгинешь бесследно. В любом случае, останется от тебя лишь сухая строчка в базе данных нейросети стационара: имя и даты службы.
Немного жутко, если вдуматься.
Но можно ведь и не вдумываться.
Достаточно просто исполнять свой Долг.
***
Разрешение на вылет дистанционно не получишь. Поднимаешь заднюшку и топаешь в диспетчерскую. Это если у тебя добро от Санпора есть. Я немного дёргалась по поводу того, что он сейчас вот как возьмёт, так и не завизирует мне допуск… и топай, Маршав, к нему в кабинет, подставляй мозги под перфоратор. Но нет, проявил снисхождение: горит зелёная плашка напротив моего личного профиля.
Я тихо порадовалась и побежала регистрироваться.
Контроль у нас перекрёстный, на нескольких уровнях. Нейросеть стационара, нейросеть служб психического здоровья и здоровья физического. Живые представители этих служб: приоритет в принятии решения – за человеком; считается, что искусственный интеллект не способен различать тонкости и нюансы, доступные живому мозгу при наличии развитой интуации и опыта.
- О-о-о, какой! – в восхищении выговорила диспетчер, вытягивая шею на кого-то за моей спиной.
Ей тут же прилетело по ментальной связи от старшей коллеги, да такое, что аж уши заалели. Грубое замечание, на самом деле грубое, даже повторять его тут не стану.
- Пройди сюда, Маршав, - взялась диспетчер за свою работу. – Сделай скан сетчатки глаза… оставь свой визит…
Я держалась до последнего, не оборачивалась, хотя тянуло. Но когда я вышла из кабинки, то увидела Даруха. Нет, а что ты хотела? Он в твоей команде теперь. Спасибо доку Санпору.
