Я была уверена, что подлянку с Дарухом подстроил именно Санпор. Исключительно ради моего же блага! Не мытьём так катаньем: меня в любом случае потянет к тому, кто говорит на моём родном языке, основательно за шесть лет подзабытом. Убийственный расчёт! Расстреляли, закопали, нагребли сверху землицы и на холмике сплясали. Ну, док! Припомню!
… Прозрачные волосы. Интересно, они сами по себе такие, генетически обусловленная особенность, или специально Дарух добивался именно такого эффекта? Свет скользит сквозь пряди, играет бликами, над головой поэтому лёгкая разноцветная радуга. На запястье свежий шрам… кажется, тогда, в релакс-зоне, когда он мне мешал искать себя на дне кружке, шрама не было… или был?
И девчонки вокруг. Штук пять, посчитаем сюда диспетчера, - шесть. Зубы скалят в ответ на его шуточки, глазки блестят. И все - рослые, красивые, с пышными косами ниже талии… Дохлый номер, Маршав. Успокойся и не смотри.
Дарух почувствовал мой взгляд, обернулся, и снова эта улыбочка его фирменная, уголками рта, и в глазах черти пляшут. Я вздрогнула и отвернулась. Пусть не думает, что я на него пялюсь. Ещё не хватало!
В ангаре я подошла к кораблю. Дежурство начнётся не сегодня, но я уже не могла найти себе места. Повела ладонью по обшивке, и бок корабля в ответ на касание потеплел, признавая во мне Ту, Что Владеет Правом Приказа…
Я так и не выучилась думать на бытующем здесь маресхове. И на эсперанто, которым тут владела примерно треть народу, тоже думать не получалось. Мысль шла на русском, всегда на русском. «Временной лаг между мыслью и переводом на другой язык может стоить тебе жизни, - сказал как-то мне Санпор. – Перестроить своё сознание ты не можешь, хотя не помешало бы, но учитывать такую свою уязвимость – должна. Впрочем, тебя выручает образное мышление, присущее всем людям. Я бы рекомендовал тебе вставить телепатический имплант и учиться. У тебя получится, уверен».
От импланта я отказалась, вот ещё, превращать свой мозг в проходной двор. Чем выше ранг, тем сильнее интеграция в инфосферу, а там каждый знает о всех, и все знают о каждом. Мне это ни к чему совсем. Несмотря на выдающиеся данные. Но шунт поставить пришлось.
Корабль отозвался на касание. Тёплая радужная волна внутри сознания: вопрос-узнавание-предвкушение слияния... «Погоди, - ответила я, без слов. – Ещё не сейчас…»
Не сейчас. Но скоро, скоро, скоро! Скоро мы выйдем в Простор и понесёмся вдоль темпоральных линий, взмоем на гребень гравитационного шторма, неизбежного при взрыве звезды, преодолеем бури и штили, вернёмся назад. Корабль и его навигатор врастают друг в друга намертво. Общее поле мыслей и чувств, общее сознание, единый контур принятия решений… Санпор объяснил бы точнее, он - телепат, его хорошо учили. Мне логика ментальной связи с машиной недоступна.
Достаточно того, что связь между нами есть.
Я прижалась плечом к обшивке. Потянулась пальцами в личный пространственный карман, вытянула то, с чем не расстанусь никогда, прежде убьют.
Коричневая женская сумочка из кожи, с кисточками и кармашком для мелочёвки, меня, помню, жаба за неё душила долго, - слишком дорого, не по средствам студентке, пусть и с повышенной стипендией и подработкой. Но зато удобная, и то, что надо. Бывает, взглянешь на вещь, и с первого же взгляда понимаешь: это – именно то, что тебе надо.
В сумочке лежала распечатка моей курсовой, на тридцать листов А4, USB-флэшка на шестнадцать гигов, прокладка в жестяной коробочке, паспорт, ключница с ключами, жёлтый кожаный кармашек для карт, и сами карты в нём, смартфон Сяоми в зелёном чехле. В кармашке для мелочей – надорванный трамвайный билет, половинка упаковки «Орбит» (ах, этот мятный запах через годы!), монеты по два, пять и десять рублей, аккуратно сложенный чек из магазина DNS, зелёная купюра на двести, брелок без ключа, люминофорный котик, на ручку цеплять, чтобы в темноте фары отсвечивали и водитель видел пешехода…
Предметы из прошлого, шесть лет тому назад по личному времени, почти семь веков назад по базовому времени стационара. И, как бы вам сказать… хронопласт понятие непостоянное. Именно тот, откуда тебя выдернуло, тебе недоступен от слова совсем. Если я решусь угнать корабль и двинуть на свою родину в своё родное время, я попаду в соседний хронопласт, максимально близкий к исходному. Похожий, но всё-таки другой.
Может быть, там будут действовать мои банковские карточки. Может быть, даже смогу войти в аккаунты социальных сетей… приближённые к моим, похожие на мои, и всё-таки – не мои, другие.
Кого я совершенно точно не встречу, так это саму себя. Исключено полностью. Я попаду в то место и в то время, где девушка, похожая на меня, будет отсутствовать. В её след я попаду. На её место. Не спрашивайте меня, как. Учите темпоральную физику, может, поймёте что-нибудь; я понять ничего не смогла.
Дороги назад нет, Санпор постарался примирить меня с печальной реальностью.
Спасибо ему! Но если я буду слишком долго медитировать на вещи из прошлого, док снова выклюет мне мозги. Я осторожно застегнула сумочку, и убрала её в пространственный карман. Полезная штука! Приборчик не больше тоненькой палочки. Но генерирует пространственную каверну размером с добрый сейф. Помимо старой сумочки я там держу НЗ, энергонакопители, копии флэш-кубов полётных карт, даже мини-плазмоган. Не дай мне бог всё это потерять. Слежу.
Я пошла вдоль корабля, слегка касаясь кончиками пальцев тёплой обшивки. И районе кормы столкнулась нос к носу угадайте с кем. Преследует он меня, что ли? Или тоже телепат, как Санпор? Но значков паранормы у него на одежде я не увидела, а ведь скрывать их прямо запрещено.
Лучший способ защиты – нападение, так?
- Ты что за мной по пятам ходишь? – зашипела я злобно.
Дарух прислонился плечом к кораблю, - совсем как я недавно! – и ответил:
- Ты за мной ходишь тоже, я думаю.
- Не смей со мной говорить по-русски! – тут же взвилась я.
Осознала свою ошибку мгновенно, да слова уже вылетели, не поймаешь.
- Почему? – последовал закономерный вопрос.
- Потому что я не хочу!
- Почему не хочешь? Это твой родной язык, почему он тебе неприятен?
- Любопытному на днях прищемили нос в дверях, - ядовито сообщила я.
Мой молчаливый диалог с кораблём и прошлым самым бесцеремонным образом оказался прерван. Даже если Дарух уйдёт вот прямо сейчас, хрупкое чувство единения с машиной и самой собой потеряно и уже не восстановится, во всяком случае, сейчас. Принесла же его сюда нелёгкая! Позже не мог придти. Или раньше.
Иногда время, забавляясь с нами, как кошка с тряпичной мышкой, начинает сводить. Врагов, друзей. Мужчин и женщин. Беда, если вокруг меня и Даруха захлестнулся такой вот водоворот! Покоя не будет.
- Почему ты перевёлся именно к нам? – спросила я.
- Мне было всё равно, Маршав, - ответил он. – Я здесь случайно…
Случайно, как же. А в анкете вакансии стационара наверняка было: знание русского - обязательно. Санпор, чтоб ему икалось сейчас до посинения!
Я пошла дальше, не оглядываясь, хотя тянуло. Спиной чувствовала: идёт следом.
Тронет меня, врежу, злобно думала я. Мне против него – что мышке против кошки, но не потерплю всё равно. Не надо меня касаться. Нечего даже пытаться. Единственные, кому позволено, это врачи. Всё.
В полном молчании мы завершили обход корабля. Я бы в управление зашла, но с Дарухом за спиной не решилась. Нас там всегда только двое, я и Кев как прайм-пилот, всё. Бортинженер и энергетик сидят в своих капсулах, связь - ментальная, через локальное инфополе корабля…
Что со мной?
Вот рядом - хороший парень (плохих у нас на стационаре не держат), и я ему нравлюсь, и что мне стоит обернуться и положить руки ему на плечи? Ничего не стоит, в самом деле. Когда-то, шесть лет назад, в прошлой, потерянной навсегда жизни, за мной не задержалось бы. Я была свободна… и мне нравились парни. Не девушки и не овцы, имею в виду, а молодые мужчины… и вот такой бы тогда ко мне подошёл!
Растаяла бы.
А сейчас со мной – что?
Не в прозрачных волосах ведь дело. Не в нечеловеческих льдистых глазах с чёрной ромбовидной звёздочкой зрачка. Всё это неважно, когда двое лежат в полумраке собственной спальни. На межрасовые интрижки тут вообще внимания никакого не обращают. Никто не станет указывать пальцем, смеяться или чинить какие-то препятствия по службе.
Так в чём же дело?
Я не находила ответа.
Скорей бы уже вылет! Отвлекусь на работу. А там, может быть, глупые мысли сами собой пройдут.
Что такое дежурство? Надеваешь броню, идёшь в корабль и там сидишь на своём месте согласно табели о рангах. Четыре часа. Потом - час перерыв, в это время в полной готовности находится другая группа. Потом ещё четыре часа сидишь и ждёшь сигнала. Потом восемь часов сон. Потом снова четыре часа... Скучно? Ждать – да, невероятно скучно, вот только наш стационар находится на перекрёстке темпоральных потоков. Четыре часа подряд за все шесть лет, что я здесь, ещё никогда не получалось высидеть…
Три полётные карты – здесь мы ждём лишь сигнала. Хроноканал открывается не просто так, в том, в когда именно выйдет его жерло, есть система, и у Лазурной коридор выхода скоро окажется в расчётных пределах. То же самое и с двумя другими направлениями. Ну, и могут дёрнуть вне плана. Куда угодно, сектор нашей ответственности большой!
Я умею летать без плана. Умею и по плану. Я умею всё! Лишь бы давали летать.
- Серо-синий семь с четвертью, - врывается в тягучее ожидание голос диспетчера по ментальной связи, - Вылет в зону криз-двадцать.
- Принято.
Я услышала, как Кев тихонько ругнулась сквозь зубы. Криз-двадцать - это Лазурная! Куда Кев отчаянно не хотела с самого начала. А я…
Я вытягиваюсь на ложементе, активирую броню. Вход в систему… допуск - фиолет.
Слияние.
Нейросеть корабля вбирает в себя моё сознание. Я – человек и корабль одновременно. Я – вижу, слышу, воспринимаю мир через рецепторы умной машины.
- Системы в готовности, - бортинженер.
- Режим взлётный, двигатели на полтора номинала, - доклад энергетика.
- Отрыв, - короткое сообщение от Кев.
Силовое поле на воротах ангара замерцало, освобождая выход в адово многоцветье космоса. Здесь слишком много звёзд, расстояние между ними слишком маленькое, небо по всем направлениям заткано светом так, что для черноты просто не остаётся места...
- Поехали! – знаменитая гагаринская фраза, я не могу не выдать её в эфир.
Мы летим вдоль гравитационного луча, генерируемого нашим стационаром, в зону Врат, откуда можно войти в хроноканал без риска развалить к такой-то матери всю спасательную базу. И я цепляюсь за энергетические нити – открывать канал лучше всего с помощью стационарного генератора, потому что мне ещё выбираться обратно, и лучше сберечь энергию, лишней она не бывает никогда.
Рутинный рейс, – нырнуть в прошлое, выхватить перед взрывом звезды учёных, – но если задерёшь нос, посчитав задание лёгким, то гробанёшься непременно. Именно на лёгком, сто тысяч раз отработанном, манёвре. В нашем деле нельзя терять бдительность, нельзя считать себя всемогущим богом.
- База, серо-синий семь с четвертью на старте.
- Старт разрешаю…
Скудными человеческими органами чувств не воспринять вспыхнувшую в пространстве силовую розу, - да, субъективное восприятие потоков, хлещущих в ткань пространственно-временного континуума. Кто-то видит скалы, кто-то – реку с перекатами и порогами, кто-то вообще ничего не видит, кроме тьмы, которая пульсирует впереди как чёрная дыра. Для меня жерло хроноканала раскрывается лепестками гигантской дивной розы. Моя задача – пройти сквозь центр её, туда, где ждут наш кораблик астрофизики, следящие за поведением умирающей звезды.
Коум!
Прыжок не только сквозь пространство, но и сквозь время. К Лазурной – в прошлое. Туда, где звезда ещё жива.
Я пройду по тонкой нити хронопортала и вернусь обратно. Работа навигатора во многом определяется интуицией, это – особый дар, Вселенную и её хронопласты надо чувствовать, а это может не каждый.
Я - могу.
Но, по справедливости, я могу только лишь это…
Старая Терра, Ленобласть, Ольгино, шесть лет назад по личному времени, минус семьсот два стандартных года по базовому времени
- Лучше гор могут быть только горы! – распевала я, просматривая расписание рейсов на Минводы.
Без пересадок. С багажом. И не «Победой», хватило мне «Победы» в прошлый слёт. Этой весной удалось хорошо подработать, можно позволить себе комфорт в дороге. Туда и обратно. На июль.
- Свернёшь ты шею в этих своих горах, - неодобрительно заворчала мама. – Добром не окончится, вот увидишь.
Мы разговаривали по скайпу, я воткнула смартфон в специальную подставку на столе, и мама могла видеть, как я собираю чудовищного размера пластиковый чемодан на колёсиках. А как же! На две недели еду же!
Мама окончательно перебралась в Кисловодск два года назад. Она сама из Ставрополья родом, приехала в Петербург учиться, вышла замуж, родила меня… Но как-то семья не задалась. Родители развелись, когда я ещё училась в школе. У папы новая семья, и он стоически вытерпел все мои подростковые закидоны. Теперь мы общаемся. Но как бы сказать… не часто. Да, я знаю, надо дружить с сестрой и братом, которые там у него родились, и всё такое. Может быть, потом смогу. Сейчас желания не возникало. Папа всё понимал, не давил…
У меня замечательные родители. Они сделали всё, чтобы развод не превратился в термоядерную войну на поражение, и оба не уставали говорить мне, что меня любят… и ведь действительно любили! Но какого чёрта они не смогли жить вместе, я так и не поняла. Сами они не отвечали прямо.
«Понимаешь, дочь, браки иногда распадаются. Так бывает в жизни…»
«Ты изменил маме с этой крысой!, - обвинила я отца тогда. – Поэтому…»
«Я встретил её через год после развода, и ты это знаешь. Не зови Татьяну крысой!»
Мы тогда поругались особенно сильно. Но папа остался непреклонным. О его новой жене в его присутствии можно было говорить либо с уважением, либо не говорить вовсе. И, в конце концов, мы выбрали второй вариант.
А мама… Мама не нашла себе нового мужа, и не завела любовника. Она просто взяла и уехала в Кисловодск. С глаз долой, из сердца вон.
«Марго, любовь не всегда бывает вечной. Иногда она умирает. И лучше вовремя расстаться, чем мучить друг друга в постылом союзе до гробовой доски. Этак ведь можно и умереть в один день – без всякого долго и счастливо…»
Всё так. Но я теперь жила одна в родительском доме в Ольгино… Третий курс, казалось бы радуйся, кто ещё из студентов может похвастаться тем же самым. Но я не водила в свой дом друзей, и не устраивала вечеринок, и даже Олега приглашать не спешила.
Мой дом – моя крепость.
А Олег… он классный, конечно. В прошлом году в горах, - это было очень круто. Хочу ещё!
- Мы к тебе заедем после Башиля, мам, - сказала я. – Познакомишься, ты же хотела.
- Да уж, - ответила мама. – Погляжу, кто ко мне в зятья метит.
- Мама, - возмутилась я, - мы не собираемся свадьбу!
- И слава богу. Маленькие ещё, свадьбу им.
Мама у меня огонь. С ней можно говорить о чём угодно и как угодно… только по скайпу. Если бы она осталась со мной… Но я не маленькая девочка. Я не буду хныкать и уговаривать вернуться. Уехала в Кисловодск на пмж – есть причина.
… Прозрачные волосы. Интересно, они сами по себе такие, генетически обусловленная особенность, или специально Дарух добивался именно такого эффекта? Свет скользит сквозь пряди, играет бликами, над головой поэтому лёгкая разноцветная радуга. На запястье свежий шрам… кажется, тогда, в релакс-зоне, когда он мне мешал искать себя на дне кружке, шрама не было… или был?
И девчонки вокруг. Штук пять, посчитаем сюда диспетчера, - шесть. Зубы скалят в ответ на его шуточки, глазки блестят. И все - рослые, красивые, с пышными косами ниже талии… Дохлый номер, Маршав. Успокойся и не смотри.
Дарух почувствовал мой взгляд, обернулся, и снова эта улыбочка его фирменная, уголками рта, и в глазах черти пляшут. Я вздрогнула и отвернулась. Пусть не думает, что я на него пялюсь. Ещё не хватало!
В ангаре я подошла к кораблю. Дежурство начнётся не сегодня, но я уже не могла найти себе места. Повела ладонью по обшивке, и бок корабля в ответ на касание потеплел, признавая во мне Ту, Что Владеет Правом Приказа…
Я так и не выучилась думать на бытующем здесь маресхове. И на эсперанто, которым тут владела примерно треть народу, тоже думать не получалось. Мысль шла на русском, всегда на русском. «Временной лаг между мыслью и переводом на другой язык может стоить тебе жизни, - сказал как-то мне Санпор. – Перестроить своё сознание ты не можешь, хотя не помешало бы, но учитывать такую свою уязвимость – должна. Впрочем, тебя выручает образное мышление, присущее всем людям. Я бы рекомендовал тебе вставить телепатический имплант и учиться. У тебя получится, уверен».
От импланта я отказалась, вот ещё, превращать свой мозг в проходной двор. Чем выше ранг, тем сильнее интеграция в инфосферу, а там каждый знает о всех, и все знают о каждом. Мне это ни к чему совсем. Несмотря на выдающиеся данные. Но шунт поставить пришлось.
Корабль отозвался на касание. Тёплая радужная волна внутри сознания: вопрос-узнавание-предвкушение слияния... «Погоди, - ответила я, без слов. – Ещё не сейчас…»
Не сейчас. Но скоро, скоро, скоро! Скоро мы выйдем в Простор и понесёмся вдоль темпоральных линий, взмоем на гребень гравитационного шторма, неизбежного при взрыве звезды, преодолеем бури и штили, вернёмся назад. Корабль и его навигатор врастают друг в друга намертво. Общее поле мыслей и чувств, общее сознание, единый контур принятия решений… Санпор объяснил бы точнее, он - телепат, его хорошо учили. Мне логика ментальной связи с машиной недоступна.
Достаточно того, что связь между нами есть.
Я прижалась плечом к обшивке. Потянулась пальцами в личный пространственный карман, вытянула то, с чем не расстанусь никогда, прежде убьют.
Коричневая женская сумочка из кожи, с кисточками и кармашком для мелочёвки, меня, помню, жаба за неё душила долго, - слишком дорого, не по средствам студентке, пусть и с повышенной стипендией и подработкой. Но зато удобная, и то, что надо. Бывает, взглянешь на вещь, и с первого же взгляда понимаешь: это – именно то, что тебе надо.
В сумочке лежала распечатка моей курсовой, на тридцать листов А4, USB-флэшка на шестнадцать гигов, прокладка в жестяной коробочке, паспорт, ключница с ключами, жёлтый кожаный кармашек для карт, и сами карты в нём, смартфон Сяоми в зелёном чехле. В кармашке для мелочей – надорванный трамвайный билет, половинка упаковки «Орбит» (ах, этот мятный запах через годы!), монеты по два, пять и десять рублей, аккуратно сложенный чек из магазина DNS, зелёная купюра на двести, брелок без ключа, люминофорный котик, на ручку цеплять, чтобы в темноте фары отсвечивали и водитель видел пешехода…
Предметы из прошлого, шесть лет тому назад по личному времени, почти семь веков назад по базовому времени стационара. И, как бы вам сказать… хронопласт понятие непостоянное. Именно тот, откуда тебя выдернуло, тебе недоступен от слова совсем. Если я решусь угнать корабль и двинуть на свою родину в своё родное время, я попаду в соседний хронопласт, максимально близкий к исходному. Похожий, но всё-таки другой.
Может быть, там будут действовать мои банковские карточки. Может быть, даже смогу войти в аккаунты социальных сетей… приближённые к моим, похожие на мои, и всё-таки – не мои, другие.
Кого я совершенно точно не встречу, так это саму себя. Исключено полностью. Я попаду в то место и в то время, где девушка, похожая на меня, будет отсутствовать. В её след я попаду. На её место. Не спрашивайте меня, как. Учите темпоральную физику, может, поймёте что-нибудь; я понять ничего не смогла.
Дороги назад нет, Санпор постарался примирить меня с печальной реальностью.
Спасибо ему! Но если я буду слишком долго медитировать на вещи из прошлого, док снова выклюет мне мозги. Я осторожно застегнула сумочку, и убрала её в пространственный карман. Полезная штука! Приборчик не больше тоненькой палочки. Но генерирует пространственную каверну размером с добрый сейф. Помимо старой сумочки я там держу НЗ, энергонакопители, копии флэш-кубов полётных карт, даже мини-плазмоган. Не дай мне бог всё это потерять. Слежу.
Я пошла вдоль корабля, слегка касаясь кончиками пальцев тёплой обшивки. И районе кормы столкнулась нос к носу угадайте с кем. Преследует он меня, что ли? Или тоже телепат, как Санпор? Но значков паранормы у него на одежде я не увидела, а ведь скрывать их прямо запрещено.
Лучший способ защиты – нападение, так?
- Ты что за мной по пятам ходишь? – зашипела я злобно.
Дарух прислонился плечом к кораблю, - совсем как я недавно! – и ответил:
- Ты за мной ходишь тоже, я думаю.
- Не смей со мной говорить по-русски! – тут же взвилась я.
Осознала свою ошибку мгновенно, да слова уже вылетели, не поймаешь.
- Почему? – последовал закономерный вопрос.
- Потому что я не хочу!
- Почему не хочешь? Это твой родной язык, почему он тебе неприятен?
- Любопытному на днях прищемили нос в дверях, - ядовито сообщила я.
Мой молчаливый диалог с кораблём и прошлым самым бесцеремонным образом оказался прерван. Даже если Дарух уйдёт вот прямо сейчас, хрупкое чувство единения с машиной и самой собой потеряно и уже не восстановится, во всяком случае, сейчас. Принесла же его сюда нелёгкая! Позже не мог придти. Или раньше.
Иногда время, забавляясь с нами, как кошка с тряпичной мышкой, начинает сводить. Врагов, друзей. Мужчин и женщин. Беда, если вокруг меня и Даруха захлестнулся такой вот водоворот! Покоя не будет.
- Почему ты перевёлся именно к нам? – спросила я.
- Мне было всё равно, Маршав, - ответил он. – Я здесь случайно…
Случайно, как же. А в анкете вакансии стационара наверняка было: знание русского - обязательно. Санпор, чтоб ему икалось сейчас до посинения!
Я пошла дальше, не оглядываясь, хотя тянуло. Спиной чувствовала: идёт следом.
Тронет меня, врежу, злобно думала я. Мне против него – что мышке против кошки, но не потерплю всё равно. Не надо меня касаться. Нечего даже пытаться. Единственные, кому позволено, это врачи. Всё.
В полном молчании мы завершили обход корабля. Я бы в управление зашла, но с Дарухом за спиной не решилась. Нас там всегда только двое, я и Кев как прайм-пилот, всё. Бортинженер и энергетик сидят в своих капсулах, связь - ментальная, через локальное инфополе корабля…
Что со мной?
Вот рядом - хороший парень (плохих у нас на стационаре не держат), и я ему нравлюсь, и что мне стоит обернуться и положить руки ему на плечи? Ничего не стоит, в самом деле. Когда-то, шесть лет назад, в прошлой, потерянной навсегда жизни, за мной не задержалось бы. Я была свободна… и мне нравились парни. Не девушки и не овцы, имею в виду, а молодые мужчины… и вот такой бы тогда ко мне подошёл!
Растаяла бы.
А сейчас со мной – что?
Не в прозрачных волосах ведь дело. Не в нечеловеческих льдистых глазах с чёрной ромбовидной звёздочкой зрачка. Всё это неважно, когда двое лежат в полумраке собственной спальни. На межрасовые интрижки тут вообще внимания никакого не обращают. Никто не станет указывать пальцем, смеяться или чинить какие-то препятствия по службе.
Так в чём же дело?
Я не находила ответа.
Скорей бы уже вылет! Отвлекусь на работу. А там, может быть, глупые мысли сами собой пройдут.
***
Что такое дежурство? Надеваешь броню, идёшь в корабль и там сидишь на своём месте согласно табели о рангах. Четыре часа. Потом - час перерыв, в это время в полной готовности находится другая группа. Потом ещё четыре часа сидишь и ждёшь сигнала. Потом восемь часов сон. Потом снова четыре часа... Скучно? Ждать – да, невероятно скучно, вот только наш стационар находится на перекрёстке темпоральных потоков. Четыре часа подряд за все шесть лет, что я здесь, ещё никогда не получалось высидеть…
Три полётные карты – здесь мы ждём лишь сигнала. Хроноканал открывается не просто так, в том, в когда именно выйдет его жерло, есть система, и у Лазурной коридор выхода скоро окажется в расчётных пределах. То же самое и с двумя другими направлениями. Ну, и могут дёрнуть вне плана. Куда угодно, сектор нашей ответственности большой!
Я умею летать без плана. Умею и по плану. Я умею всё! Лишь бы давали летать.
- Серо-синий семь с четвертью, - врывается в тягучее ожидание голос диспетчера по ментальной связи, - Вылет в зону криз-двадцать.
- Принято.
Я услышала, как Кев тихонько ругнулась сквозь зубы. Криз-двадцать - это Лазурная! Куда Кев отчаянно не хотела с самого начала. А я…
Я вытягиваюсь на ложементе, активирую броню. Вход в систему… допуск - фиолет.
Слияние.
Нейросеть корабля вбирает в себя моё сознание. Я – человек и корабль одновременно. Я – вижу, слышу, воспринимаю мир через рецепторы умной машины.
- Системы в готовности, - бортинженер.
- Режим взлётный, двигатели на полтора номинала, - доклад энергетика.
- Отрыв, - короткое сообщение от Кев.
Силовое поле на воротах ангара замерцало, освобождая выход в адово многоцветье космоса. Здесь слишком много звёзд, расстояние между ними слишком маленькое, небо по всем направлениям заткано светом так, что для черноты просто не остаётся места...
- Поехали! – знаменитая гагаринская фраза, я не могу не выдать её в эфир.
Мы летим вдоль гравитационного луча, генерируемого нашим стационаром, в зону Врат, откуда можно войти в хроноканал без риска развалить к такой-то матери всю спасательную базу. И я цепляюсь за энергетические нити – открывать канал лучше всего с помощью стационарного генератора, потому что мне ещё выбираться обратно, и лучше сберечь энергию, лишней она не бывает никогда.
Рутинный рейс, – нырнуть в прошлое, выхватить перед взрывом звезды учёных, – но если задерёшь нос, посчитав задание лёгким, то гробанёшься непременно. Именно на лёгком, сто тысяч раз отработанном, манёвре. В нашем деле нельзя терять бдительность, нельзя считать себя всемогущим богом.
- База, серо-синий семь с четвертью на старте.
- Старт разрешаю…
Скудными человеческими органами чувств не воспринять вспыхнувшую в пространстве силовую розу, - да, субъективное восприятие потоков, хлещущих в ткань пространственно-временного континуума. Кто-то видит скалы, кто-то – реку с перекатами и порогами, кто-то вообще ничего не видит, кроме тьмы, которая пульсирует впереди как чёрная дыра. Для меня жерло хроноканала раскрывается лепестками гигантской дивной розы. Моя задача – пройти сквозь центр её, туда, где ждут наш кораблик астрофизики, следящие за поведением умирающей звезды.
Коум!
Прыжок не только сквозь пространство, но и сквозь время. К Лазурной – в прошлое. Туда, где звезда ещё жива.
Я пройду по тонкой нити хронопортала и вернусь обратно. Работа навигатора во многом определяется интуицией, это – особый дар, Вселенную и её хронопласты надо чувствовать, а это может не каждый.
Я - могу.
Но, по справедливости, я могу только лишь это…
ГЛАВА 2
Старая Терра, Ленобласть, Ольгино, шесть лет назад по личному времени, минус семьсот два стандартных года по базовому времени
- Лучше гор могут быть только горы! – распевала я, просматривая расписание рейсов на Минводы.
Без пересадок. С багажом. И не «Победой», хватило мне «Победы» в прошлый слёт. Этой весной удалось хорошо подработать, можно позволить себе комфорт в дороге. Туда и обратно. На июль.
- Свернёшь ты шею в этих своих горах, - неодобрительно заворчала мама. – Добром не окончится, вот увидишь.
Мы разговаривали по скайпу, я воткнула смартфон в специальную подставку на столе, и мама могла видеть, как я собираю чудовищного размера пластиковый чемодан на колёсиках. А как же! На две недели еду же!
Мама окончательно перебралась в Кисловодск два года назад. Она сама из Ставрополья родом, приехала в Петербург учиться, вышла замуж, родила меня… Но как-то семья не задалась. Родители развелись, когда я ещё училась в школе. У папы новая семья, и он стоически вытерпел все мои подростковые закидоны. Теперь мы общаемся. Но как бы сказать… не часто. Да, я знаю, надо дружить с сестрой и братом, которые там у него родились, и всё такое. Может быть, потом смогу. Сейчас желания не возникало. Папа всё понимал, не давил…
У меня замечательные родители. Они сделали всё, чтобы развод не превратился в термоядерную войну на поражение, и оба не уставали говорить мне, что меня любят… и ведь действительно любили! Но какого чёрта они не смогли жить вместе, я так и не поняла. Сами они не отвечали прямо.
«Понимаешь, дочь, браки иногда распадаются. Так бывает в жизни…»
«Ты изменил маме с этой крысой!, - обвинила я отца тогда. – Поэтому…»
«Я встретил её через год после развода, и ты это знаешь. Не зови Татьяну крысой!»
Мы тогда поругались особенно сильно. Но папа остался непреклонным. О его новой жене в его присутствии можно было говорить либо с уважением, либо не говорить вовсе. И, в конце концов, мы выбрали второй вариант.
А мама… Мама не нашла себе нового мужа, и не завела любовника. Она просто взяла и уехала в Кисловодск. С глаз долой, из сердца вон.
«Марго, любовь не всегда бывает вечной. Иногда она умирает. И лучше вовремя расстаться, чем мучить друг друга в постылом союзе до гробовой доски. Этак ведь можно и умереть в один день – без всякого долго и счастливо…»
Всё так. Но я теперь жила одна в родительском доме в Ольгино… Третий курс, казалось бы радуйся, кто ещё из студентов может похвастаться тем же самым. Но я не водила в свой дом друзей, и не устраивала вечеринок, и даже Олега приглашать не спешила.
Мой дом – моя крепость.
А Олег… он классный, конечно. В прошлом году в горах, - это было очень круто. Хочу ещё!
- Мы к тебе заедем после Башиля, мам, - сказала я. – Познакомишься, ты же хотела.
- Да уж, - ответила мама. – Погляжу, кто ко мне в зятья метит.
- Мама, - возмутилась я, - мы не собираемся свадьбу!
- И слава богу. Маленькие ещё, свадьбу им.
Мама у меня огонь. С ней можно говорить о чём угодно и как угодно… только по скайпу. Если бы она осталась со мной… Но я не маленькая девочка. Я не буду хныкать и уговаривать вернуться. Уехала в Кисловодск на пмж – есть причина.
