Да. Перепрыгнуть, наверное, можно. Если эволюция вывела тебя на вершину разума из скаковых животных вроде старотерранских горных коз.
– Нет, – замотала я головой. – Нет. Ни за что!
– Прыгай, – приказал мне Темнодар.
В нивикийском языке нет местоимений вообще. Они всегда говорят о себе и всех остальных в третьем роде. Именем, прозвищем, профессией, ситуативным каким-то названием. Однако форма глагола первого лица всё-таки есть. Отнесена к обсценной лексике, между прочим. Но вполне себе существует и активно используется.
Потому что «прыгай» в экстремальной ситуации крикнуть проще, чем «Камнеломка должна прыгнуть прямо сейчас».
– Нет.
Я не допрыгну. Козёл ты нивикийский, неужели ты не видишь, что я не допрыгну?!
Темнодар подошёл к самому краю. У меня закружилась голова: слишком опасно встал к обрыву, свалится же. И тут же пришла другая мысль: ха-ха, это он-то, копытное, свалится? Жди!
Нивикиец слегка отвёл руку, и над ладонью его сформировалась ослепительно белый зигзаг Тени, острым концом ко мне. Уголок недовольно вылез мне на голову. И сдёрнуть бы кристаллического нахала на бренную землю, да только земли вокруг было не видать. Я стояла на карнизе шириной в две ступни, не больше.
– Прыгай, – повторил Темнодар. – Или умри.
– Останешься без Стерегущего, – я тоже отбросила все правила приличия.
Женщинам подобные речевые конструкции строго запрещены, это уже просто не описать, какого морального разложения достигла девушка, вздумавшая разговаривать в подобном тоне. Но мне было уже наплевать.
– Лучше Темнодар останется без белоголовых, – абсолютно серьёзно заявил этот поганец. – Прыгай, Тень подхватит. Или умри.
Я зажмурилась. Как же страшно, слов нет! Но лучше я убьюсь сама, чем меня прикончат. Я прыгнула.
Конечно, я не долетела до твёрдой земли всего ничего! Я вцепилась руками в край, а тело пошло вниз, спасибо гравитации. Сейчас оно ударится о каменную стену, и я не смогу удержать свой собственный вес. Как глупо! Как страшно всё!
Так и случилось, и пальцы мои разжались, но резкий рывок не позволил улететь в пропасть. Уголок упёрся одним концом мне в макушку, а другим в спасительную поверхность, и я повисла в воздухе. Как же больно, слов нет! Ощущения – шею оторвало, и тело летит вниз. Вот только оно никуда не летело, а было при мне.
Но Уголку всё же не хватало сил. Медленно, но неуклонно мы начали сползать в пропасть. Тогда-то Темнодар наклонился и схватил меня за волосы. Ой-ёй, нашёл за что! Тут уже и я очнулась, вцепилась руками, подтянулась…
Вскоре я уже лежала ничком на склоне, с огромным трудом осознавая, что – жива. Не разбилась, не убилась, а – жива!
Уголок улёгся под самым моим носом с очень довольным видом. От него мирно пахло озоном.
– Камнеломка может, – рассудительно высказал Темнодар, присаживаясь рядом со мною в типично нивикийской позе, коленками назад. – Если захочет.
– Пусть Темнодар заткнётся, – попросила я, закрывая глаза.
Поднять руку и проверить, остались у меня на макушке волосы или их оба этих деятеля выдрали с корнями, не было сил.
– Пусть лучше заткнётся Камнеломка, – предложил нивикиец. – Надо подняться выше и укрыться за деревьями. Белоголовые всё ещё могут увидеть.
Да, если преследователям придёт в голову внимательно осмотреть этот склон, они увидят нас, таких красивых. Чего там. Опасность я понимала, опасность была неприятно реальной.
Кое-как я поднялась, сначала на четвереньки, потом на одно колено. Темнодар поддержал под локоть, и тут же отступил в сторону, едва я утвердилась на ногах.
Выдержать темп за копытным оказалось непросто. Когда мы перевалили через гребень, надёжно отделивший нас от долины, где рыскали белоголовые, я буквально свалилась на землю. В глазах плавали цветные пятна, дышалось – ну, так себе дышалось. То ли высота уже сказывалась, то ли я сдала совсем. Уголок слез с плеча, нашёл солнечное место и там разложился, показывая всем своим видом, что он тоже устал.
Может, и устал, откуда мне знать, сколько энергии ушло у него на то, чтобы удержать меня от падения в пропасть! В затылок дохнуло ледяным холодом, стоило только вспомнить. Мороз болезненно отдался в макушке, там, где Уголок цеплялся за меня.
Не знаю, сколько я просидела так, приходя в себя. Но когда немного успокоилась, то обнаружила, что солнечные пятна сдвинулись в сторону, и вслед за ними сдвинулся Уголок. А Темнодар деловито нанизывает на прутик каких-то местных лягушек с тремя огромными выпученными глазами. Я прислушалась, и уловила звон бегущей по камням воды. Лягушки однозначно попали в руки нивикийцу оттуда.
Костёр мой спутник развести ещё не успел. Но очажок уже выложил – камни, сухая кора и веточки внутри. Я сжала кулак, и над ним родилось слабое пламя. Ткнула в центр – кора тут же занялась весёлыми рыжими язычками. Темнодар благодарно кивнул мне.
… Лягушек на двоих оказалось восемь штук. У них было красноватое мягкое мясо, с голодухи – безумно вкусное. Поделили мы улов честно, пополам, и не сказать, чтобы каждый наелся до отвала. Я бы ещё столько же умяла. Но всё равно, на душе значительно полегчало. Всё-таки с едой куда веселее жить, чем без еды!
Я отошла к ручью – умыться и запить ужин. Вода проточная, будем надеяться, что никакая дополнительная жизнь вроде амёб и прочих паразитов в ней не водится. Ледяная настолько, что аж зубы ломит! Почти как у нас дома, на Старой Терре, в ручьях из талого снега…
Я плеснула воды себе в лицо, утёрлась, за неимением полотенца, рукавом. Подняла голову и увидела…
Вниз по течению лес расступался вокруг лысого места. На голом камне сложно вырасти чему-то сложнее травинки, чьё семечко случайно занесло в трещину. А над камнем висело скрученное немыслимым образом веретено искажённого пространства. В толще которого вроде как угадывалась тёмная человеческая фигура. Руки, ноги, запрокинутая голова…
– Темнодар! – позвала я и не узнала собственного голоса.
Кто из нас двоих Тень? Пускай расхлёбывает!
Темнодар приказал мне не подходить близко. И сам очень и очень остерёгся, осматривая странное образование с расстояния.
– Что Темнодар видит? – спросила я нетерпеливо.
– Сердцевину блуждающих Врат, – нехотя ответил мой напарник. – Рассогласование с текущим ходом времени значительное. Из-за тела, застрявшего внутри.
Очень, знаете ли, мне не понравилось, как он сказал – «тело».
– Темнодар считает, что человек погиб? – спросила я напрямик.
– Темнодар не знает, – вздохнул нивикиец. – Сейчас ничего сделать нельзя.
– Совсем?
– Совсем, – ответил он печально и строго. – Пусть Камнеломка расскажет, как прошёл переход. Что-то случилось, верно?
Я внимательно посмотрела на нивикийца. Он лишь дёрнул уголком рта в усмешке. Кого я обмануть хочу? Того, кто знает о местных Вратах всё?
– Напали враги, – сказала я, всё же не желая вдаваться в подробности.
Кто владеет информацией, тот владеет миром. А своему копытному товарищу по несчастью я не доверяла. Да, сейчас мы бежим от Белоголовых вместе. А потом? Когда добежим до безопасного места?
– Тень ранена, – сразу указал на проблему Темнодар.
Я промолчала.
– Рассогласование времён означает, что время внешнее идёт под углом со временем внутренним, – сжалился он надо мной. – Пока Врата не синхронизируются с миром, сделать что-либо невозможно. Но внутри относительного внешних миров времени нет.
Наверное, у меня слишком сильно вытянулось лицо. До слёз не дошло, я сумела от них удержаться. Но все остальные эмоции прописались крупным шрифтом.
– Прежде, чем вести синхронизацию, надо позаботиться о спасении для Тени, – продолжал нивикиец. – Нужны врачи. Не Белоголовые!
Да понятно, что Белоголовым видеть и знать вот это всё ни к чему! Каким-то внутренним чутьём паранормала я воспринимала Белоголовых именно как врагов. И перебить ощущение не удавалось. Я чувствовала – знала! – с ними не о чем договариваться! У нас с Темнодаром не было при себе ничего, что они не могли бы забрать у нас сами, силой.
Я довольно читала нивикийских книг, чтобы понимать: закон, безусловно, есть, но до представителей того закона ещё надо добраться. Здесь, в горах, куда спозиционировалось жерло блуждающих Врат, территория Белоголовых. А мы с Темнодаром – не граждане местного матавийка. То есть, никто и звать никак.
О нас не знают.
А как спасать тех, о ком не знаешь, кто спасения у тебя не просил, чьи координаты отсутствуют на карте вместе с тревожным писком маячка?
Правильно, никак.
– Что нужно? – спросила я, от волнения выстраивая фразы на нивикийском неправильно. – Что делать? Как спасти?
Ох, и влетело бы сейчас от профессора Сатува! Высокий птичий голосок гентбарца эхом отдался в памяти: «кто не знает языков, тот калека»
Темнодар вздохнул. Он ничего не сделал, но застывшая в иной размерности сердцевина разладившихся Врат вдруг исчезла. Раз, и нет её. Так исчезает голограмма, когда выключаешь проектор.
Я закричала от испуга и внезапной ненависти. Сложила на голову нивикийца несколько мегатонн ругательств, не меньше! Кто бы ни застрял в тех вратах, Равиой или Томпаль, вот так стирать его – их! – из мира было уже слишком!
Темнодар терпеливо дождался, когда я начну повторяться.
– Предмет охоты Белоголовых спрятан в складках пространства-времени, – сказал он терпеливо. – Не найти. Не увидеть. Камнеломка увидеть может, если заткнётся и присмотрится.
Я заткнулась и присмотрелась. Вначале не получилось ничего, но потом сквозь воздух будто проступило нечто. Контуры искажённого пространства с тёмным силуэтом внутри.
– Раскрыть невозможно – у Стерегущего нет энергии, – продолжал объяснения Темнодар. – Раскрыть потому ещё невозможно – здесь нельзя спасти раненого. Врата блуждающие, значит, необязательно сидеть с сердцевиной в обнимку и ждать невесть какой погоды от Белоголовых. Надо идти. Искать город. Искать ночлег. Искать занятие. Проще говоря, заработок. Врачи не станут работать даром для чужеземцев.
– Темнодар сумеет… раскрыть? – спросила.
– Нужна энергия Стерегущего…
Я посмотрела на ладонь. Силуэт ящероголового пса так и не проявился на ней. Энергии, похоже, действительно не было. Странно чувствовать себя батарейкой или аккумулятором, но, похоже, выхода нет.
– Темнодар знает, куда идти? – спросила я. – Нужен ведь город, не так ли? Большой город! Где можно заработать достаточно на приём у хорошего врача!
– Темнодар не знает, – ответил нивикиец. – Но догадывается. Надо идти. Или Камнеломка желает дождаться Белоголовых?
Камнеломка дожидаться преследователей не желала нисколько. Поэтому мы пошли.
Вёл Темнодар. Он, как Тень, ориентировался на так называемые «пути силы». Что это такое, объяснить мне не пожелал, сказал, что не наставник и не умеет учить таким важным вещам неопытных дурачков. Ладно, про «дурачков» я додумала, но слышали бы вы этот снисходительный тон!
– А вдруг Белоголовые найдут сердцевину блуждающих Врат? – спросила я через время.
Мы как раз поднялись на очередной косогор, а теперь с него спускались. Жуткий горный марафон, никогда не думала, что мне когда-нибудь придётся вот так выкладываться. Так даже в армии не тренируют! Разве что на Альфа-Геспине, но туда-то я и не собиралась, а потому и марш-бросками себя не измеряла.
Ещё жара. Мне, выросшей среди ледяных пустошей Старой Терры, генетически модифицированной именно для холодного климата, было невыносимо жарко. Хотя Темнодар утверждал, что вокруг холодно, и потому надо шевелиться быстрее, чтоб согреться.
Куда уже греться-то! Снега нет! Ветра северного – нет! Солнца палит сверху, несмотря на кроны деревьев. Пот то и дело заливает глаза, ощущения – космос. Если бы ещё рюкзак мой пережил падение во Врата!
Но нет же. Осталась без ничего. Добро, боты археолога были при мне. Босиком я бы давно стёрла подошвы до костей!
– Не найдут, – ответил Темнодар на мой вопрос.
– Вот хорошее дело, самоуверенность, – заявила я. – Точно не найдут?
– Точно не найдут, – отмахивался он от меня, и бодрым козликом скакал себе дальше.
Я хотела есть. Даже не просто есть, жрать. Лягушки давным-давно переварились и вывелись из организма. Но жрать было нечего. Кроме вродеорехов, висящих на ветвях некоторых деревьев гроздьями. Но срывать их я опасалась. Помнила лекции по безопасности, насчёт ядовитых растений Галактики.
Ещё вопрос, сколько лишней жизни мы с Темнодаром развели в себе, когда пили из бегущих по скалам ручьёв…
Огонь не слушался меня. Но если забыться и опереться рукой о какую-нибудь скалу, по ней иногда начинали бежать трещины. Просто от прикосновения и слабого нажима. Как-то мне это совсем не нравилось.
Одно успокаивало: паранормальным срывом не пахло. Нас учили перед экспедицией распознавать первые признаки. Ни одного из них я в себе во время целительской экспресс-диагностики не наблюдала.
Огонь вернётся. Я в это верила.
Я найду Равиой и Томпаля. И в это я тоже верила.
. Во что ещё мне оставалось верить? В чужом мире – то, что я не на Геддарсу, я давно уже поняла, – рядом с парнем из давно вымершего народа. Нивикийцы вымерли не все, как оказалось. Белоголовые ведь тоже были копытными!
Я старательно не верила в то, что произошло перемещение и во времени тоже. Я этого очень боялась, а если не думать о том, чего боишься, то оно ведь с тобой не случится, верно?
Город открылся нам почти под вечер. Солнце уже утонуло в розовато-белёсой вечерней хмари, но до звёзд ещё оставалось далеко, хотя какие-то уже и проглядывали. Со склона горы мы увидели неширокий узкий залив, уходящий вперёд и вправо. На том его берегу мягко сияли синие, оранжевые и жёлтые огни, в порту стояли корабли. Без парусов, значит, здешний мир уже знаком был с двигателем внутреннего сгорания как минимум.
– Спустимся вниз утром, – решил Темнодар.
– Почему не сейчас? – поинтересовалась я.
В городе наверняка же есть какие-то службы спасения! Полиция, патруль, не знаю что. Какая-нибудь контора, которая занимается угодившими в блуждающие Врата жертвами! Когда я читала нивикийские романы на тему беглецов и беглянок или случайно попадающих в другие матавийки несчастных, такие службы там были!
– Пусть Камнеломка посмотрит вниз, – хмыкнул Темнодар.
Я глянула. Ну… да… обрыв…
– Спуск ещё надо найти, – объяснили мне, бестолковой. – И не сломать ноги. Темнота наступит быстро.
Эх, ещё одна ночёвка в первобытном стиле! Как же мне хотелось нормально вымыться и нормально поесть! Вытянуться на нормальной постели! Пусть даже это «нормально» будет казённым, а потому аскетичным до изумления. Всё равно с голым камнем не сравнить.
Пещеру мы нашли не из самых лучших. Узкая, мало места, стены смыкаются под углом и потолок слишком низок, в полный рост не выпрямиться. Пол засыпан щебнём вперемешку с землёй.
Но Темнодар обрадовался и такой. Он забился в дальний угол, свернулся в клубок, как котёнок, и провалился в сон. Вымотался. А я уже всерьёз начала думать, что он железный. Или вообще киборг. С термоядерным движком в одном месте!
Я сидела рядом, смотрела сквозь зев пещеры на ту сторону залива, где сиял огнями чужой город, и никакого сна ни в одном глазу у меня не ночевало. Бывает так. Устанешь до изнеможения, а потом не можешь уснуть, хоть плачь.
Небо темнело. Я наконец-то смогла как следует его рассмотреть, ведь впервые мы не бежали куда-то сломя голову и не прятались в каких-нибудь норах, молясь, чтобы преследователи прошли мимо.
– Нет, – замотала я головой. – Нет. Ни за что!
– Прыгай, – приказал мне Темнодар.
В нивикийском языке нет местоимений вообще. Они всегда говорят о себе и всех остальных в третьем роде. Именем, прозвищем, профессией, ситуативным каким-то названием. Однако форма глагола первого лица всё-таки есть. Отнесена к обсценной лексике, между прочим. Но вполне себе существует и активно используется.
Потому что «прыгай» в экстремальной ситуации крикнуть проще, чем «Камнеломка должна прыгнуть прямо сейчас».
– Нет.
Я не допрыгну. Козёл ты нивикийский, неужели ты не видишь, что я не допрыгну?!
Темнодар подошёл к самому краю. У меня закружилась голова: слишком опасно встал к обрыву, свалится же. И тут же пришла другая мысль: ха-ха, это он-то, копытное, свалится? Жди!
Нивикиец слегка отвёл руку, и над ладонью его сформировалась ослепительно белый зигзаг Тени, острым концом ко мне. Уголок недовольно вылез мне на голову. И сдёрнуть бы кристаллического нахала на бренную землю, да только земли вокруг было не видать. Я стояла на карнизе шириной в две ступни, не больше.
– Прыгай, – повторил Темнодар. – Или умри.
– Останешься без Стерегущего, – я тоже отбросила все правила приличия.
Женщинам подобные речевые конструкции строго запрещены, это уже просто не описать, какого морального разложения достигла девушка, вздумавшая разговаривать в подобном тоне. Но мне было уже наплевать.
– Лучше Темнодар останется без белоголовых, – абсолютно серьёзно заявил этот поганец. – Прыгай, Тень подхватит. Или умри.
Я зажмурилась. Как же страшно, слов нет! Но лучше я убьюсь сама, чем меня прикончат. Я прыгнула.
Конечно, я не долетела до твёрдой земли всего ничего! Я вцепилась руками в край, а тело пошло вниз, спасибо гравитации. Сейчас оно ударится о каменную стену, и я не смогу удержать свой собственный вес. Как глупо! Как страшно всё!
Так и случилось, и пальцы мои разжались, но резкий рывок не позволил улететь в пропасть. Уголок упёрся одним концом мне в макушку, а другим в спасительную поверхность, и я повисла в воздухе. Как же больно, слов нет! Ощущения – шею оторвало, и тело летит вниз. Вот только оно никуда не летело, а было при мне.
Но Уголку всё же не хватало сил. Медленно, но неуклонно мы начали сползать в пропасть. Тогда-то Темнодар наклонился и схватил меня за волосы. Ой-ёй, нашёл за что! Тут уже и я очнулась, вцепилась руками, подтянулась…
Вскоре я уже лежала ничком на склоне, с огромным трудом осознавая, что – жива. Не разбилась, не убилась, а – жива!
Уголок улёгся под самым моим носом с очень довольным видом. От него мирно пахло озоном.
– Камнеломка может, – рассудительно высказал Темнодар, присаживаясь рядом со мною в типично нивикийской позе, коленками назад. – Если захочет.
– Пусть Темнодар заткнётся, – попросила я, закрывая глаза.
Поднять руку и проверить, остались у меня на макушке волосы или их оба этих деятеля выдрали с корнями, не было сил.
– Пусть лучше заткнётся Камнеломка, – предложил нивикиец. – Надо подняться выше и укрыться за деревьями. Белоголовые всё ещё могут увидеть.
Да, если преследователям придёт в голову внимательно осмотреть этот склон, они увидят нас, таких красивых. Чего там. Опасность я понимала, опасность была неприятно реальной.
Кое-как я поднялась, сначала на четвереньки, потом на одно колено. Темнодар поддержал под локоть, и тут же отступил в сторону, едва я утвердилась на ногах.
Выдержать темп за копытным оказалось непросто. Когда мы перевалили через гребень, надёжно отделивший нас от долины, где рыскали белоголовые, я буквально свалилась на землю. В глазах плавали цветные пятна, дышалось – ну, так себе дышалось. То ли высота уже сказывалась, то ли я сдала совсем. Уголок слез с плеча, нашёл солнечное место и там разложился, показывая всем своим видом, что он тоже устал.
Может, и устал, откуда мне знать, сколько энергии ушло у него на то, чтобы удержать меня от падения в пропасть! В затылок дохнуло ледяным холодом, стоило только вспомнить. Мороз болезненно отдался в макушке, там, где Уголок цеплялся за меня.
Не знаю, сколько я просидела так, приходя в себя. Но когда немного успокоилась, то обнаружила, что солнечные пятна сдвинулись в сторону, и вслед за ними сдвинулся Уголок. А Темнодар деловито нанизывает на прутик каких-то местных лягушек с тремя огромными выпученными глазами. Я прислушалась, и уловила звон бегущей по камням воды. Лягушки однозначно попали в руки нивикийцу оттуда.
Костёр мой спутник развести ещё не успел. Но очажок уже выложил – камни, сухая кора и веточки внутри. Я сжала кулак, и над ним родилось слабое пламя. Ткнула в центр – кора тут же занялась весёлыми рыжими язычками. Темнодар благодарно кивнул мне.
… Лягушек на двоих оказалось восемь штук. У них было красноватое мягкое мясо, с голодухи – безумно вкусное. Поделили мы улов честно, пополам, и не сказать, чтобы каждый наелся до отвала. Я бы ещё столько же умяла. Но всё равно, на душе значительно полегчало. Всё-таки с едой куда веселее жить, чем без еды!
Я отошла к ручью – умыться и запить ужин. Вода проточная, будем надеяться, что никакая дополнительная жизнь вроде амёб и прочих паразитов в ней не водится. Ледяная настолько, что аж зубы ломит! Почти как у нас дома, на Старой Терре, в ручьях из талого снега…
Я плеснула воды себе в лицо, утёрлась, за неимением полотенца, рукавом. Подняла голову и увидела…
Вниз по течению лес расступался вокруг лысого места. На голом камне сложно вырасти чему-то сложнее травинки, чьё семечко случайно занесло в трещину. А над камнем висело скрученное немыслимым образом веретено искажённого пространства. В толще которого вроде как угадывалась тёмная человеческая фигура. Руки, ноги, запрокинутая голова…
– Темнодар! – позвала я и не узнала собственного голоса.
Кто из нас двоих Тень? Пускай расхлёбывает!
Темнодар приказал мне не подходить близко. И сам очень и очень остерёгся, осматривая странное образование с расстояния.
– Что Темнодар видит? – спросила я нетерпеливо.
– Сердцевину блуждающих Врат, – нехотя ответил мой напарник. – Рассогласование с текущим ходом времени значительное. Из-за тела, застрявшего внутри.
Очень, знаете ли, мне не понравилось, как он сказал – «тело».
– Темнодар считает, что человек погиб? – спросила я напрямик.
– Темнодар не знает, – вздохнул нивикиец. – Сейчас ничего сделать нельзя.
– Совсем?
– Совсем, – ответил он печально и строго. – Пусть Камнеломка расскажет, как прошёл переход. Что-то случилось, верно?
Я внимательно посмотрела на нивикийца. Он лишь дёрнул уголком рта в усмешке. Кого я обмануть хочу? Того, кто знает о местных Вратах всё?
– Напали враги, – сказала я, всё же не желая вдаваться в подробности.
Кто владеет информацией, тот владеет миром. А своему копытному товарищу по несчастью я не доверяла. Да, сейчас мы бежим от Белоголовых вместе. А потом? Когда добежим до безопасного места?
– Тень ранена, – сразу указал на проблему Темнодар.
Я промолчала.
– Рассогласование времён означает, что время внешнее идёт под углом со временем внутренним, – сжалился он надо мной. – Пока Врата не синхронизируются с миром, сделать что-либо невозможно. Но внутри относительного внешних миров времени нет.
Наверное, у меня слишком сильно вытянулось лицо. До слёз не дошло, я сумела от них удержаться. Но все остальные эмоции прописались крупным шрифтом.
– Прежде, чем вести синхронизацию, надо позаботиться о спасении для Тени, – продолжал нивикиец. – Нужны врачи. Не Белоголовые!
Да понятно, что Белоголовым видеть и знать вот это всё ни к чему! Каким-то внутренним чутьём паранормала я воспринимала Белоголовых именно как врагов. И перебить ощущение не удавалось. Я чувствовала – знала! – с ними не о чем договариваться! У нас с Темнодаром не было при себе ничего, что они не могли бы забрать у нас сами, силой.
Я довольно читала нивикийских книг, чтобы понимать: закон, безусловно, есть, но до представителей того закона ещё надо добраться. Здесь, в горах, куда спозиционировалось жерло блуждающих Врат, территория Белоголовых. А мы с Темнодаром – не граждане местного матавийка. То есть, никто и звать никак.
О нас не знают.
А как спасать тех, о ком не знаешь, кто спасения у тебя не просил, чьи координаты отсутствуют на карте вместе с тревожным писком маячка?
Правильно, никак.
– Что нужно? – спросила я, от волнения выстраивая фразы на нивикийском неправильно. – Что делать? Как спасти?
Ох, и влетело бы сейчас от профессора Сатува! Высокий птичий голосок гентбарца эхом отдался в памяти: «кто не знает языков, тот калека»
Темнодар вздохнул. Он ничего не сделал, но застывшая в иной размерности сердцевина разладившихся Врат вдруг исчезла. Раз, и нет её. Так исчезает голограмма, когда выключаешь проектор.
Я закричала от испуга и внезапной ненависти. Сложила на голову нивикийца несколько мегатонн ругательств, не меньше! Кто бы ни застрял в тех вратах, Равиой или Томпаль, вот так стирать его – их! – из мира было уже слишком!
Темнодар терпеливо дождался, когда я начну повторяться.
– Предмет охоты Белоголовых спрятан в складках пространства-времени, – сказал он терпеливо. – Не найти. Не увидеть. Камнеломка увидеть может, если заткнётся и присмотрится.
Я заткнулась и присмотрелась. Вначале не получилось ничего, но потом сквозь воздух будто проступило нечто. Контуры искажённого пространства с тёмным силуэтом внутри.
– Раскрыть невозможно – у Стерегущего нет энергии, – продолжал объяснения Темнодар. – Раскрыть потому ещё невозможно – здесь нельзя спасти раненого. Врата блуждающие, значит, необязательно сидеть с сердцевиной в обнимку и ждать невесть какой погоды от Белоголовых. Надо идти. Искать город. Искать ночлег. Искать занятие. Проще говоря, заработок. Врачи не станут работать даром для чужеземцев.
– Темнодар сумеет… раскрыть? – спросила.
– Нужна энергия Стерегущего…
Я посмотрела на ладонь. Силуэт ящероголового пса так и не проявился на ней. Энергии, похоже, действительно не было. Странно чувствовать себя батарейкой или аккумулятором, но, похоже, выхода нет.
– Темнодар знает, куда идти? – спросила я. – Нужен ведь город, не так ли? Большой город! Где можно заработать достаточно на приём у хорошего врача!
– Темнодар не знает, – ответил нивикиец. – Но догадывается. Надо идти. Или Камнеломка желает дождаться Белоголовых?
Камнеломка дожидаться преследователей не желала нисколько. Поэтому мы пошли.
Вёл Темнодар. Он, как Тень, ориентировался на так называемые «пути силы». Что это такое, объяснить мне не пожелал, сказал, что не наставник и не умеет учить таким важным вещам неопытных дурачков. Ладно, про «дурачков» я додумала, но слышали бы вы этот снисходительный тон!
– А вдруг Белоголовые найдут сердцевину блуждающих Врат? – спросила я через время.
Мы как раз поднялись на очередной косогор, а теперь с него спускались. Жуткий горный марафон, никогда не думала, что мне когда-нибудь придётся вот так выкладываться. Так даже в армии не тренируют! Разве что на Альфа-Геспине, но туда-то я и не собиралась, а потому и марш-бросками себя не измеряла.
Ещё жара. Мне, выросшей среди ледяных пустошей Старой Терры, генетически модифицированной именно для холодного климата, было невыносимо жарко. Хотя Темнодар утверждал, что вокруг холодно, и потому надо шевелиться быстрее, чтоб согреться.
Куда уже греться-то! Снега нет! Ветра северного – нет! Солнца палит сверху, несмотря на кроны деревьев. Пот то и дело заливает глаза, ощущения – космос. Если бы ещё рюкзак мой пережил падение во Врата!
Но нет же. Осталась без ничего. Добро, боты археолога были при мне. Босиком я бы давно стёрла подошвы до костей!
– Не найдут, – ответил Темнодар на мой вопрос.
– Вот хорошее дело, самоуверенность, – заявила я. – Точно не найдут?
– Точно не найдут, – отмахивался он от меня, и бодрым козликом скакал себе дальше.
Я хотела есть. Даже не просто есть, жрать. Лягушки давным-давно переварились и вывелись из организма. Но жрать было нечего. Кроме вродеорехов, висящих на ветвях некоторых деревьев гроздьями. Но срывать их я опасалась. Помнила лекции по безопасности, насчёт ядовитых растений Галактики.
Ещё вопрос, сколько лишней жизни мы с Темнодаром развели в себе, когда пили из бегущих по скалам ручьёв…
Огонь не слушался меня. Но если забыться и опереться рукой о какую-нибудь скалу, по ней иногда начинали бежать трещины. Просто от прикосновения и слабого нажима. Как-то мне это совсем не нравилось.
Одно успокаивало: паранормальным срывом не пахло. Нас учили перед экспедицией распознавать первые признаки. Ни одного из них я в себе во время целительской экспресс-диагностики не наблюдала.
Огонь вернётся. Я в это верила.
Я найду Равиой и Томпаля. И в это я тоже верила.
. Во что ещё мне оставалось верить? В чужом мире – то, что я не на Геддарсу, я давно уже поняла, – рядом с парнем из давно вымершего народа. Нивикийцы вымерли не все, как оказалось. Белоголовые ведь тоже были копытными!
Я старательно не верила в то, что произошло перемещение и во времени тоже. Я этого очень боялась, а если не думать о том, чего боишься, то оно ведь с тобой не случится, верно?
***
Город открылся нам почти под вечер. Солнце уже утонуло в розовато-белёсой вечерней хмари, но до звёзд ещё оставалось далеко, хотя какие-то уже и проглядывали. Со склона горы мы увидели неширокий узкий залив, уходящий вперёд и вправо. На том его берегу мягко сияли синие, оранжевые и жёлтые огни, в порту стояли корабли. Без парусов, значит, здешний мир уже знаком был с двигателем внутреннего сгорания как минимум.
– Спустимся вниз утром, – решил Темнодар.
– Почему не сейчас? – поинтересовалась я.
В городе наверняка же есть какие-то службы спасения! Полиция, патруль, не знаю что. Какая-нибудь контора, которая занимается угодившими в блуждающие Врата жертвами! Когда я читала нивикийские романы на тему беглецов и беглянок или случайно попадающих в другие матавийки несчастных, такие службы там были!
– Пусть Камнеломка посмотрит вниз, – хмыкнул Темнодар.
Я глянула. Ну… да… обрыв…
– Спуск ещё надо найти, – объяснили мне, бестолковой. – И не сломать ноги. Темнота наступит быстро.
Эх, ещё одна ночёвка в первобытном стиле! Как же мне хотелось нормально вымыться и нормально поесть! Вытянуться на нормальной постели! Пусть даже это «нормально» будет казённым, а потому аскетичным до изумления. Всё равно с голым камнем не сравнить.
***
Пещеру мы нашли не из самых лучших. Узкая, мало места, стены смыкаются под углом и потолок слишком низок, в полный рост не выпрямиться. Пол засыпан щебнём вперемешку с землёй.
Но Темнодар обрадовался и такой. Он забился в дальний угол, свернулся в клубок, как котёнок, и провалился в сон. Вымотался. А я уже всерьёз начала думать, что он железный. Или вообще киборг. С термоядерным движком в одном месте!
Я сидела рядом, смотрела сквозь зев пещеры на ту сторону залива, где сиял огнями чужой город, и никакого сна ни в одном глазу у меня не ночевало. Бывает так. Устанешь до изнеможения, а потом не можешь уснуть, хоть плачь.
Небо темнело. Я наконец-то смогла как следует его рассмотреть, ведь впервые мы не бежали куда-то сломя голову и не прятались в каких-нибудь норах, молясь, чтобы преследователи прошли мимо.
