Через пару дней Сашуля привел в квартиру девушку.
– Это Илона, моя сестра, – объявил он. – Приехала в город учиться, пока поживет у нас.
– У нас, – не удержалась Зина.
Сестра ей не понравилась, несмотря на то, что она совсем не был похожа на Сашулю внешне. Тот был белобрысый, с бесцветными водянистыми глазками, а эта могла похвастаться темным от природы вьющимся волосом, карими глазами, которые кто-нибудь из классиков не преминул бы назвать “волоокими”, или еще какими-нибудь “окими”, да и старовата она была для вчерашней школьницы: возраст выдавали веки, какие-то набрякшие, что ли. Наверное, ей двадцать пять или около того, решила Зина.
Словом, если она и доводилась Сашуле сестрой, то только двоюродной. А вот улыбочка у нее вышла мерзенькая. Впрочем, улыбка тут же пропала: сестра заметила взгляд Зины. Зина решила, что не показалось.
Нормальных родственников у Сашули быть не могло по определению.
Жить Илона собиралась в маминой комнате.
На вопрос Зины, а как же ребенок, Сашуля заявил, что ребенок родится зимой, да и потом, пока маленький, будет с мамой. Года два, а то и три, не меньше.
Зина поняла, что чума по имени Илона в квартире надолго, если не навсегда.
– Пусть коммуналку платит, – заявила Зина непримиримо.
– Твоя же очередь, – изумился Сашуля.
– Моя была бы без нее, – отрезала Зина, как ты со мной, так и я с тобой буду, нечего потому что. – А с ней – платите сами. И за себя, и за нее.
– Зина! – всплеснула руками Таня. – Что ты себе позволяешь!
– Молодежь, – скорбно подытожил Сашуля. – совести ни на грамм. Но, к счастью, не вся молодежь такая, да, Илечка?
Илечка показала сорок зубов голливудской улыбки:
– Конечно… братик.
Как Зине не понравилась эта короткая пауза между “конечно” и “братик”, кто бы сказал!
Она не смогла понять, почему. Но чувства взвыли в полный голос: тут какая-то пурга. Таких сестер не бывает.
– Я в управляющей была, – сообщила Зина мстительно, не смогла удержаться, слишком сильно сердце жаждало мести, пусть маленькой, пусть хотя бы такой. – Нам счет пополам разделят. Следующая квитанция придет двойная, на меня и на тебя, Татьяна.
– Я… я… – дрожащими губами выдавила Таня, глянула на Сашулю, получила из его взгляда подсказки и выпалила: – Я оспорю!
– На доброе здоровье, – оскалилась Зина.
Решение проблемы, причем абсолютно законное, она нашла в интернете… Интернет – великая вещь, если не зависать в соцсеточках и тому подобных времяжорках. Слава богу, Зина поняла это еще в девятом классе, получив первую в жизни двойку по алгебре как раз из-за оживленного чата с одноклассниками. А вот. Надо было готовиться к контрольной, а не болтать вечер и половину ночи ни о чем.
Сетевые разговоры, они практически всегда ни о чем. Утром напрочь забываешь, что говорилось вчера вечером, и сегодняшним вечером начинается все по новой. А почитать критическим взором переписку, так там, господи… Ни о чем же!
Лучше бы по учебе что отыскала и почитала бы.
Теперь Зина была благодарна той двойке. Привычка искать – и находить! – ответы на вопросы в интернете пригодилась ей теперь как никогда.
Надо было видеть рожу Сашули. Онемел, единственный мужчина в семье, как есть онемел. Так ему и надо.
Зина ушла в свою комнату, привычно закрылась изнутри. Включила ноутбук, выкатила на экран сайт “Решу ЕГЭ”.
Впереди ждала математика.
Подставы с водой прекратились, как отшептало. Конечно, это Зинины деньги можно тратить, а свои-то финансы счет любят. Илона поначалу вела себя тихо, и Зина грешным делом даже подумала, что, может, она нормальная. Ага. Сейчас. Уже.
… Возвращаясь с экзамена, Зина еще от двери парадной уловила тошнотный запах, и взмолилась, только бы не у нас. Мольбы ее пропали втуне.
Илона варила щупальца осьминога и креветки. Салат ей захотелось, из морепродуктов. Но она не уследила за кастрюлей, все это мило выкипело на горячую конфорку, и запах…
Ну, в общем запах.
Топор можно смело вешать, не упадёт.
– Отлично, – обрадовалась Илона Зине. – Помоешь!
И уплыла в бывшую мамину комнату, змея. Из своих дверей высунулась Таня:
– Фу! Что за дерьмо!
– Илоне скажи спасибо, – предложила Зина.
– Убери это сейчас же! – Таня пробежала в ванную и там, судя по звукам, ее начало зверски тошнить.
Токсикоз…
Зина посмотрела на печку. Печку стало очень жаль. При маме она сверкала чистотой, теперь же была изрядно загажена. “Но я им не клининговая компания”, – решила Зина. Погладила печку ладонью, – прости. Показалось, будто плита тихонько вздохнула, сочувствуя. Девушка стиснула зубы, чтобы не разрыдаться.И ушла из квартиры. Только замок на дверях своей комнаты проверила, так, на всякий случай.
Она долго бродила по улицам, вышла на Шуваловский, углубилась в лесок, тянувшийся вдоль берега Лахтинского разлива. В лесу было солнечно, светло и спокойно. Заливались на разные голоса птицы. Здесь немало редких, краснокнижных, птиц и растений, Юнтоловский заказник все-таки.
Зина вышла к воде. Долго смотрела на взбитые ветром волны. Нагнало воду с залива, нагнало, пляж превратился в цепочку островков из кочек и выросших на тех кочках кустов. Далеко, на той стороне, дымили градирни Северо-Западной ТЭЦ. Облака шли низко, и казалось, будто дым из труб, подсвеченный косым солнцем, и сформировал эти низкие, темные, нагруженные дождем тучи…
Зина смотрела на эту феерическую красоту и понимала, что не имеет права завалить экзамены. Математику написала вроде бы хорошо. Четыре дня ждать результат...Можно умереть за это время.
Но персонально именно Зинин бланк проверять и записывать баллы только ей одной никто не станет. Результаты появятся сразу для всех…
Она понимала, что делает глупость, но все же заглянула на официальный сайт ЕГЭ. Конечно, какие результаты, когда там еще стоит в статусе математики – идет экзамен!
Скорей бы! Сдать, подать документы в вуз и уйти в общежитие. Вернуться можно будет потом.
С дипломом на руках, профессией и деньгами. Половина квартиры никуда не денется за время учебы. Наученная все тем же интернетом, Зина пошла в МФЦ и подала заявление о том, что все сделки с ее собственностью обязаны проводиться только в ее личном присутствии. Вот с таким бананом Сашуле придется ой как непросто.
Да он может отыграться на сестре...
Но…
Таня сама это всё выбрала. Сашулю, его сестру и ребёнка от него. Сама. Выбрала. Вот это всё.
Пусть живёт со своим выбором. Если не включит мозги, то ничего другого она не заслуживает. Так легко выбросить из комнаты все вещи мамы ради этой самой сестры! Не просто выбросить, в парадную вынести и там бросить. Люди не дураки, разобрали почти всё, пока Зина в школе была. Спасти удалось поистине лишь немногое. Главным образом, фотоальбомы, и то потому, что на старые фотографии никто не польстился.
Ребёнка вот правда было немного жаль. Он никого не просил о жизни. А с другой стороны, это был ребёнок Сашули... От осинки не родятся апельсинки. Да, да, расизм в чистом виде, но если бы можно было ребёнка как-то изолировать от Сашули и его сестрички, может, он и вырос бы нормальным парнем или девушкой. А так у него не было никаких шансов.
Мне нужен вуз, решила Зина. Вуз, и общежитие при нём. Сначала решим эти две задачи. А остальное… там видно будет. Может, Таня очнется и прикрикнет на этого хмыря… а ещё лучше, выгонит.
Скорее инопланетяне на летающей тарелке прилетят, ехидно сообщил Зине внутренний голос. Оставь безумные надежды, балда.
Про безумные надежды – это строчка из какой-то старой песни застряла в памяти. В торговом центре, где располагалась Зинина работа, периодически появлялись в холле у лифтов музыканты. Чаще всего они пели так себе, но иногда у них получалось и супер. Как эта песня, которая, впрочем, быстро забылась, – без неё много проблем, ещё память тратить… А строчка застряла.
Может, потому, что прекрасно характеризовала ситуацию.
Оставь безумные надежды…
Домой Зина вернулась очень поздно. Прокралась в свою комнату, не снимая обуви. Растянулась на постели как была, в одежде. И провалилась в тяжелый сон.
Математику она сдала на сто баллов.
Увидев через четыре дня свой результат, сначала не поверила своим глазам. Потом исщипала себя до синяков, но так и не проснулась. А значит, подсвеченная зеленым запись о первом сданном экзамене Зинаиды Азаровой была правдой.
Йу-ху!!! Сто баллов!
Живём!
Политех и общежитие при нем потеряли изрядную толику своей зыбкости.
ГЛАВА 2 Инна Валерьевна
Недомогание Зина почувствовала ещё вечером. Но списала на усталость, легла спать, уснула почти сразу. Проснулась – полный набор. Горло раздирало болью, голову набило чугуном, глаза слезились и нипочём не желали раскрываться.
Новости.
Зина кое-как села, взялась ладонями за виски. Болела она редко, но всегда метко – с высокой температурой и анабиозным состоянием. Но сегодня надо было писать русский язык! Как так-то?!
Самое печальное, что она знала – как.
После жаркого мая наступил холодный июнь, здесь всегда было так, сколько Зина себя помнила. Всё-таки город почти у шестидесятой параллели расположен, регулярно прорываются арктические циклоны, и, когда юг страны плещется в водоёмах, север надевает свитера потолще, а на них сверху ещё и куртки. Словосочетание «летнее пальто» никогда не вызывало у Зины когнитивного диссонанса: пальто бывает летним, именно летом оно и носится, а что ещё предлагаете надевать при сильном ветре и плюс восьми?
Зина домой приходила только ночевать. Ночевать в хостеле она пока ещё не была готова, и дело было даже не в деньгах: пришёл перевод с маминого счёта, тридцать тысяч лежало на карточке. Через «Сбербанк-Онлайн» Зина перевела эти деньги на отдельный счёт, чтобы они там лежали и хранились. На всякий случай. Девушка интуитивно чувствовала, что какая-то финансовая подушка просто обязана быть, и сделала такую вот заначку, пусть на неё ещё и проценты какие-нибудь накапают. На текущие расходы хватит и зарплаты пока. Тем более, что там тех расходов…
Хостел на восемь человек с общей кухней в районе площади Восстания стоил от восьмиста рублей в день. Ну, пусть тысячу. Получается, на тридцать дней…
Ничто не препятствовало.
Но Зина пока ещё не была морально готова на подобное.
Чёрт возьми, это и её квартира тоже!
Она пока не понимала, что уходить надо вовремя. Иногда при первой же возможности.
И поплатилась.
Слишком долго бродила на холоде, обед – пара блинов в Теремке, – запила ледяным квасом… бес попутал. Квас у них вкусный до изумления, но что помешало взять горячий кофе?
Теперь в горле разливалась адская боль, а в голове шла атомная война. А через два часа – экзамен! Зина выползла в ванну, потом на кухню. Отыскала таблетки, оставшиеся от прошлогодней, осенней ангины: нурофен, амоксиклав, парацетамол. Выпила. Зря, безусловно, надо было вызвать врача, но в голове пульсом в виски билось одно: экзамен! Экзамен! Я должна сдать экзамен!
Через полчаса полегчало, и Зина умылась, приняла душ, оделась. Подумала, сгребла лекарства в сумку. Мало ли, на экзамене плохо станет, так выйдет из аудитории и выпьет, там на столах в коридоре можно оставлять и воду и лекарства.
Она собралась, собрала сумку. Всё, самое необходимое, самое ценное, давно носила с собой – паспорт, карточки, ноутбук, смартфон, смену белья, антиперспирант. Толстый белый конверт с мамиными фотографиями, и фарфоровый, мамин же, слоник. Слоника мама считала приносящим удачу, всегда брала с собой, а в тот проклятый день забыла. И этого хватило, чтобы на незащищённую душу упала беда.
А уже у входной двери стало как-то не очень хорошо. В ушах зашумело, перед глазами встала темнота. Зина сползла на пол, прислонилась к стене, думала в отчаянии: я должна! Должна встать! По ощущениям, температуры уже не было, с нею справилось лекарство. Но эта противная дрожь в ногах и шум в ушах. «Как же я экзамен сдам?» – в панике думала она.
Дверь хлопнула. Из комнаты вышел Сашуля.
– И что сидим? Перепила? – недобро сощурился он.
Вот гад. Позже выйти не мог.
– Полюбуйся на шлюху-сестричку, – крикнул он в комнату, и оттуда тут же высунулас одутловатая, заспанная физиономия Тани, а из маминой комнаты вылезла и Илона, полюбоваться на то, как кому-то плохо.
– Я не пила, – с ненавистью ответила Зина, и закашлялась.
– Зина! – возмутилась сестра, не услышав её ответа. – Мало того, что ты пропадаешь чёрт знает где вечерами, ты ещё и пьёшь.
Её визгливый голос ввинтился в мозг как соседский перфоратор. Зина прижала ладони к вискам и призналась:
– Я… я, кажется, заболела… У меня температура…
– Температура, – кивнул Сашуля. – Ну, знаешь ли…
Он шагнул к ней, и Зина подумала, что хочет помочь подняться, дёрнулась – встала бы сама, помощи от Сашули ей было и с приплатой не нужно. Но то, что он сделал, она не сумела понять ни тогда, ни много позже, когда вспоминала случившееся и пыталась в нём честно разобраться.
Сашулины пальцы сомкнулись на локте. Рывок, – Зина на ногах. Сухое клацанье входного замка. Толчок в спину.
– Нам тут заразные не нужны! Высокая температура плохо влияет на ребёнка, он может погибнуть или родиться уродом. Вали отсюда, выздоровеешь – возвращайся. Если выздоровеешь.
– Что ты делаешь? – пискнула Таня, всё-таки совесть у неё отмерла пока ещё не полностью.
– Забочусь о нашем малыше, дорогая.
Дверь захлопнулась, отрезая дальнейший разговор. Зина с трудом поднялась с колен. Стояла, держалась за стенку одной рукой, пальцы второй вцепились в сумку, – какая удача. Сумка с нею. Куртки вот нет… там осталась… ну и ладно, тут до школы недалеко…
Зине казалось, она простояла в подъезде, перед дверью собственной квартиры, вечность. На самом деле, не больше трёх минут. Хотя трёх минут было бы достаточно, чтобы сказать Сашуле, какой он козёл, и броситься следом за больной сестрой… Наверное.
Он сказал: «если выздоровеешь», – вломилось вдруг в сознание. То есть, совершенно не против, чтобы младшая сестра жены сдохла где-нибудь. Наследник первой очереди – Татьяна.
Блин!
Не дождётся!
Зина стиснула кулаки и зубы. Не дождёшься, сволочь белобрысая. Ярость окатила её с головы до ног пылающим жаром. Не дождёшься! Но сначала – экзамен…
Инна Валерьевна подошла к Зине в вестибюле школы. Здесь поставили кофейный автомат – какое счастье. Некоторые родители, правда, периодически выступали за то, чтобы его убрать, ибо не положено. Но кофейный автомат пока ещё стоял, и Зина взяла горячий шоколад, чтобы согреться и успокоиться. Её снова начал колотить озноб, верный признак поднимающейся температуры. Выпила ещё парацетамолу. Перед экзаменом решила выпить нурофен. Помнила, ещё с осени помнила, – эти препараты нежелательно пить вместе, лучше чередовать. Эффект будет более длительным. Ну, и вообще, одно лечим, другое калечим, – удар по печени и по чему-то там ещё эти ваши парацетамолы.
– Плохо выглядишь, – сказала школьный психолог. – У тебя всё в порядке, Азарова?
– В порядке, – ответила Зина, стараясь, чтобы голос не выдал. – Н-нервничала, ночью не спала…
Голос не выдал, потому что Инна Валерьевна покачала головой, сказала: «ну-ну», и отошла.
К концу первого часа экзамена Зина поняла, что пришла сюда зря. Но продолжала упорно писать, несмотря на то, что строчки перед глазами расплывались, а шум в ушах достиг запредельной величины. Но она упрямо писала, писала, писала…
