– Мама, только не пугайся, хорошо? – попросила я.
– Мне уже очень страшно! – подумав немного, сообщила она. – Не томи. Рассказывай!
– То, что завещал мне дед, Кай Морозов, это… блок-контроль управления одним из старотерранских межзвёздных транспортников. «Альтаир», если тебе это о чём-то говорит.
– «Альтаир»! – воскликнула мама. – «Альтаир»! Но откуда…
– В шкатулке был браслет. Я его надела, и он настроился на меня. Он здесь, со мной, – я показала маме руку. – Ты его не видишь. Я не могу заставить его показаться тебе. Но он проявил себя, когда Шихрайон меня мучил болью, и помог избавиться от шоулема, а потом в пилотировании тоже… помог. Я теперь – капитан «Альтаира», мама. И, наверное, прежде, чем отправляться в пространство Челомарес, нам с тобой надо всё же найти сам «Альтаир»…
Я проснулась и очень долго не хотела открывать глаза, возвращаться в поганую реальность, вновь испытывать поганое чувство беспомощности пополам с отчаянием. С кухонного блока доносились запахи кофе, варенья и жареных оладьев.
Мама хотела порадовать меня, безусловно, но готовка какого-нибудь заковыристого, требующего возни, блюда – это верный способ занять руки, отключить голову и уменьшить тревогу.
Чего-чего, а тревоги мы с мамой хлебнули вдосталь. Знала бы я, во что я влипну, когда принимала решение любой ценой выгрызть у папочки с братцем дедово наследство!
А впрочем, всё равно поступила бы так же. Корпорации «Альтаир» с его генными банками и схемой генерации HSNS ни к чему. Облезут!
Радуарский Альянс – тоже та ещё лярва с жадно щёлкающей пастью. И Оллирейн. Даже врамельвы, если прознают, тоже попытаются воспользоваться для себя и во вред Человечеству. Им тоже неплохо бы облезть, всем вместе!
Весь вопрос в том, как бы с таким наследием не облезли уже мы с мамой сами. Найти, и увести за пределы обитаемой Галактики, ничего другого мне в голову не приходило.
Может быть…
Может быть, даже уничтожить, вместе с собой, если ничего другого не останется.
«Постарайтесь найти другой путь, капитан», – меланхолично прошептал в сознании сонный шепоток блок-контроля.
– Жить тебе хочется, да?
«Сохранить жизнь вам, капитан. Жизнь капитана находится в приоритете».
– Любопытно, – заинтересовалась я. – А если встанет вопрос между жизнью ребёнка и моей?
«Сохраняться будет ваша жизнь».
– Даже если я сама решу иначе?
«Экипаж, обслуживающий персонал и пассажиры межзвёздного транспорта погибнут без капитана. Экипаж, обслуживающий персонал и пассажиры межзвёздного транспорта находятся в приоритете перед одним ребёнком. Миссия «Галактического ковчега» заключается в сохранении и преумножении человеческой расы. Один ребёнок не в состоянии обеспечить выполнение миссии в полном объёме. Экипаж, обслуживающий персонал и пассажиры – могут».
– Просто у тебя всё как…
«Одна жизнь не имеет значения, если её сохранение ставит под угрозу исчезновения множество жизней. Ситуация подобного рода называется «триаж». Применяется в медицине, при военном положении и во время первичного освоения потенциально опасных пространств».
Я села, потёрла лицо ладонями. Эк он заворачивает… Мне кажется, или я с нашим драгоценным «Альтаиром» ещё наплачусь?
«Вам не кажется, капитан. Вы плохо подготовлены к выполнению миссии экспедиции из проекта «Галактический Ковчег». Это может сказаться на её успешности».
– И ты перехватишь надо мной контроль, чтобы начать повышать успешность путём подчинения твоим логическим схемам? – хмыкнула я, припомнив кое-какие развлекалки, где герои как раз обнаруживали в бездне космоса древний корабль какой-нибудь чужой, чуждой Человечеству, галактический расы. Управляющий разум древней лоханки подчинял себе бедолаг, а оперативники Альфа-Геспина лихо их обезвреживали. По принципу: «пиф-паф, ой-ой-ой, умирает вражик мой».
А ситуация-то страшненькая, подумалось вдруг мне. Холод между лопатками даже сбил дыхание. Что-то подсказывало мне, что браслет с руки я самостоятельно не сниму, даже если мне очень сильно того захочется.
«Нарушать свободное волеизъявление человека запрещено. Нарушать свободное волеизъявление капитана запрещено категорически».
– Ладно, – я не сумела сдержать облегчения. – Живи…
«Принято».
Мама рассеянно помешивала ложечкой кофе в своей кружке и читала что-то с экрана своего терминала.
– Отоспалась? – спросила она у меня.
– Угу, – ответила я. – Голова всё равно пухнет. А ты?
– И я спала. Немного. Ты ешь, ешь…
– Что-то мне твой голос не нравится, – сказала я, подвигая к себе тарелку с оладьями. – Какой-то он зловещий у тебя, намекающий на ужасные беды. Будто ты пук синей лозы заготовила по мою шкуру, как тогда, когда я сожгла гараж.
– Заготовила, и не смогла хлестнуть, – кивнула мама. – Жалко стало. Ты ведь и сама перепугалась.
– Ну и зря, – хмуро ответила я. – Я была склочной, противной, маленькой дрянью, которая никак не могла поверить в то, что её не сдадут обратно на Икс-Гамалею, и потому вела себя заведомо отвратительно. Если уж сдадут, думалось мне, так хотя бы не зря… Надо было лозой, надо!
– Как будто лоза помогла бы тебе пройти мимо дедова наследства, – вздохнула мама. – Понимаешь ли, я завела себе привычку скачивать интересные материалы себе на терминал. Информ, он… не всегда в доступе.
– Угу, – покивала я. – Как плату вовремя не внесёшь за пользование сетью, так и не в доступе. Пока я тебе автоплатёж не настроила со своего ай-ди…
– В общем, у меня в памяти моего терминала нашлась информация по «Альтаиру». Это – «Ковчег» номер семь…
– Так, – сказала я.
– Тут надо понимать контекст того времени… Проект HSNS к тому времени уже был подвергнут сомнениям и шельмованию. Но некоторые энтузиасты решили, что неплохо бы его продолжить за пределами Солнечной Системы…
– Да, ты говорила, такие корабли получили названия по именам наиболее ярких на старотерранском небе звёзд. И?
– Один из авторов HSNS, Ян Ольмезовский, придумал систему рекомбинации генетических схем… Этот метод используется и сейчас, кстати, когда последствия новых разработок толком не ясны, то в биолабораториях их делят на части и внедряют по частям. Эти части наследуются по аутосомно-рецессивному типу, то есть, у носителей они не проявляются никак. И только знающий схему сборки может провести активацию – собрать рецессивный эмбрион… У тебя сложное лицо, Роза.
– Да, мама, ты же знаешь, твоя профессиональная область для меня тёмная звезда в чистом виде…
– Ну, в общем, «Альтаир» как раз и нёс HSNS по частям. Проект «Альтаира» предполагал наращивание популяции с носительством HSNS, а уже впоследствии, по определённой схеме, можно было бы получить активного носителя…
– Этот Ольмезовский или как его там, собирался жить вечно? – спросила я. – Через сколько поколений оно бы всё собралось в идеальную конфигурацию.
– Он искал пути к личному бессмертию, – тихо сказала мама. – Для чего экспериментировал с самим собой: вживлял разнообразные биоимпланты, разработанные им лично. Он опередил своё время на века! Технология ментального слияния управляющего разума корабля и сознания пилота, которой ты вовсю пользуешься сейчас, впервые была опробована именно им. На себе. Но если сейчас это всё отработано и прошло через все мыслимые и немыслимые ошибки, катастрофы, стечения обстоятельств, то восемьсот лет назад Человечество всё ещё шло методом проб и ошибок. Не ошибусь, если скажу, что блок-контроль «Альтаира» на твоей руке – образец уникальный, в чём-то всё ещё экспериментальный, и аналогов ему в современной Галактике попросту нет…
– Если он поможет нам сбежать от папаши, Шихрайона и Дымова, – сказала я, – то и отлично.
– А дальше? – грустно спросила мама.
– А дальше будет видно, – решительно сказала я. – Давай решать проблемы по мере и возникновения. Иначе у меня мозг вскипит и выльется через уши.
Проблем же у нас было – ложкой ешь. Первым делом, я проверила заряд струны гиперпрокола. Половина, маловато будет. Придётся опять лечь в капсулу. Побочный эффект от вживления в тело: ты не можешь поставить струну на зарядку и отправиться гулять в своё удовольствие. Нет уж, будь добра торчать рядом с зарядным подом весь цикл!
«Рекомендую выспаться, капитан, – прошелестел в сознании голос «Альтаира». – С большой долей вероятности в скором времени такой возможности у вас не будет».
– Ну да, я же не знаю, куда ты нас загнал! – с сарказмом высказалась я. – Вдруг к врагам Человечества!
«В зоне нашего выхода из экзометрии сохранённая в моей автономной памяти лоция не содержит пометку «осторожно, враги Человечества».
– Да ты шутник, – хмыкнула я, устраиваясь в капсуле. – Восемьсот лет назад, может, там ни одного врага и не было. А сейчас – откуда тебе знать?
«Верно. Знать неоткуда. Поэтому рекомендую восстановить ресурсы организма через сон. Пока ещё есть такая возможность».
– Принято, – вздохнула я, закрывая глаза. – Только ведь не смогу я сейчас заснуть. Никак.
«Могу помочь, капитан. Принимаете?»
– Принимаю.
И в ту же секунду на меня обрушился сон. Будто железобетонная стена упала.
Пришла я в себя в ту же секунду. Субъективно. Объективно – проспала впритык до времени выхода в реальный космос. Причём обнаружила, что лежу на другом боку, прижимая к зарядному поду запястье с блок-контролем «Альтаира». Позаботился о себе, поганец!
– Мне не нравится, что ты контролируешь меня настолько, – заявила я.
«Безопасность капитана превыше всего. С полным зарядом возможно обеспечить безопасность лучшим образом».
– Я не спорю, но предупреждай в другой раз, что ты собираешься делать и почему! Любое действие без моего ведома – запрещаю!
«Принято».
Мама обнаружилась на кухне. Она работала на своём терминале, какие-то расчёты на трёх экранах сразу, а на четвёртом – справочная информация.
– Мам, – сказала я, – мы сейчас будем выходить в реальный космос. Ляг в капсулу, пожалуйста. Скорее всего, придётся сразу совершить ещё один прыжок. Как только я сориентируюсь на месте.
– Ты думаешь, что мы ещё не оторвались? – спросила мама.
– Ах, не знаю я! – воскликнула я нервно. – Это же разведка! Что Шихрайон, что Дымов. Мы ввязались в драку с настоящими шпионами, мама. В развлекалках такие личности могут проиграть гражданской бестолочи, если та – главный герой. Но у нас тут не сериал с ментальным фоном. Я… их… боюсь. Обоих.
Мама взяла меня за руку, желая поддержать и успокоить. Она умела обходиться без лишних слов, за что я испытывала к ней бесконечную благодарность. И беспредельную нежность. Единственный во всей Галактике человек, которого я люблю и которому есть до меня дело без какого-либо подвоха.
– Удачи, Роза, – сказала она мне.
Я сжала её пальцы. И тут мне пришла напоминалка от управления кораблём, что вот, выход из экзометрии, пилоту – занять ложемент.
Что ж, сейчас посмотрим, куда нас забросил обломок древней лоханки под названием «Альтаир»!
Меня сразу поразила окружающая чернота. Не то, чтобы мы вывалились в каком-нибудь войде, где в принципе мало звёзд. Нет. Окрестности здорово напоминали пространство где-нибудь возле Старой Терры, расположенной, как известно, на окраине обитаемой Галактики.
На Старую Терру Корпорация ничего не возит. Я бывала в составе группы сопровождения начальства нашего филиала. Тот с семьёй регулярно летал на древнюю прародину Человечества. Что-то им там нравилось. Но нам визы полагались лишь орбитальные, без права спуска на поверхность. Ну и ладно, не очень-то хотелось.
На Старую Терру даже сквозь экран смотреть холодно: вымороженный мир, льдисто-голубой с тёмными пятнами тепловых оазисов. Но там вокруг тоже мало звёзд, и чёрная дыра в непосредственной близости всего одна, навигация в чём-то проще.
А что у нас здесь…
Я чуть не сдохла, когда навигационная система обозначила наше местоположение на лоции.
– Твою мать, Врамеул! Валим отсюда!
Да не просто ж пограничная, буферная зона, а прямо, можно сказать, хороший такой тыл. Это следящие системы ещё не очухались, и то, обычно ждут нападения на расстоянии пары-тройки десятков световых лет от серой зоны, а мы провалились на все сто.
Навигационная задача десять, говорил мне «Альтаир». Оптимальная схема ухода от враждебной формы жизни, утверждал он. И ведь на поверхности же плавало опасение, что сведения «Альтаира» об обитаемом космосе устарели на восемьсот лет! Твою мать, твою мать, твою мать!
«Извинения, капитан. Так получилось».
– Заткнись, – велела я «Альтаиру». – Заткнись и не мешай выпутываться!
«Принято. Но если вы дадите мне возможность ознакомиться с текущей лоцией…»
– Потом. Сейчас некогда. Тухло вокруг, надо рвать когти, пока нам их врамельвы к чёрной дыре не выдернули. Вместе с головой!
А топлива-то – не безразмерная кубышка! Яростный поиск в лоции по близлежащим свободным портам в зоне досягаемости – никакого смысла возвращаться обратно в Федерацию, там нас мгновенно загребут, с такими-то вводными: одна воровка, вторая совершила преступление против Человечества.
Как назло, попадались лишь федеральные! Да чёрные дыры в полосочку, федеральная тюрьма и мой папаша, безусловно, лучше врамеульского метаморфоза раз этак в сто, но, может быть, всё-таки есть шанс выскочить в более привлекательное место?
Не в Альянс. Не в Оллирейн. Мамочки, нас уже засекли!
Тут я наконец-то наткнулась на порт, отвечающий всем параметрам поиска – в зоне досягаемости, Лига Неприсоединившихся Миров, и тут же отправила к нему корабль прежде, чем врамельвы сообразили, что у них тут под носом происходит.
Какое-то время я лежала неподвижно, ожидая рывка из экзометрии в реальный космос. Все великие космические державы владеют этой технологией: возможностью дёрнуть обратно ушедший было в прыжок корабль. Критичны первые несколько минут полёта. Прошло четверть часа – значит, свободен.
Это были очень разнообразные пятнадцать минут, вот я вам что скажу. И тянулись они как резина, целую вечность.
Лига Неприсоединившихся Миров содержит до сорока автономных планетарных локалей. Может, меньше. Они принципиально не примыкают ни к какому крупному галактическому государству и считают, что это не им позволяют свободно болтаться как куску кое-чего в зоне компенсации, а они это сами такие крутые с боеголовками и коллапсарами, что к ним боятся сунуться. Туда бегут изо всех сопредельных пространств. В Лиге принимают всех, даже врамельвов, если кому-то из них осточертеют соплеменники, и никого не выдают обратно.
Я думаю, что когда такое положение вещей надоест кому-нибудь из тяжеловесов – Федерации, Альянсу, Оллирейну или Врамеулу, ЛНМ закончится мгновенно. А пока она выгодна всем, вот и хорохорится изо всех сил, как может.
Я бы там оставаться всё же не хотела.
Но у нас изрядно просели запасы топлива, спасибо «Альтаиру» и организованному им вояжу в крайне опасное место. Хочешь не хочешь, а деваться некуда.
– Свободный порт Коврино, Лига Неприсоединившихся Миров, приветствует вас, – холодноватый голос диспетчера отличался от синтезированного нейросетью. – Назовите цель вашего визита.
Живой разумный. Судя по тембру и тону – вроде как гентбарец. Только у них такие красивые, чистые, как у птиц, голоса.
– Дозаправка и техобслуживание, – объяснила я, подумала и добавила: – Желательно, без вопросов.
– Мне уже очень страшно! – подумав немного, сообщила она. – Не томи. Рассказывай!
– То, что завещал мне дед, Кай Морозов, это… блок-контроль управления одним из старотерранских межзвёздных транспортников. «Альтаир», если тебе это о чём-то говорит.
– «Альтаир»! – воскликнула мама. – «Альтаир»! Но откуда…
– В шкатулке был браслет. Я его надела, и он настроился на меня. Он здесь, со мной, – я показала маме руку. – Ты его не видишь. Я не могу заставить его показаться тебе. Но он проявил себя, когда Шихрайон меня мучил болью, и помог избавиться от шоулема, а потом в пилотировании тоже… помог. Я теперь – капитан «Альтаира», мама. И, наверное, прежде, чем отправляться в пространство Челомарес, нам с тобой надо всё же найти сам «Альтаир»…
***
Я проснулась и очень долго не хотела открывать глаза, возвращаться в поганую реальность, вновь испытывать поганое чувство беспомощности пополам с отчаянием. С кухонного блока доносились запахи кофе, варенья и жареных оладьев.
Мама хотела порадовать меня, безусловно, но готовка какого-нибудь заковыристого, требующего возни, блюда – это верный способ занять руки, отключить голову и уменьшить тревогу.
Чего-чего, а тревоги мы с мамой хлебнули вдосталь. Знала бы я, во что я влипну, когда принимала решение любой ценой выгрызть у папочки с братцем дедово наследство!
А впрочем, всё равно поступила бы так же. Корпорации «Альтаир» с его генными банками и схемой генерации HSNS ни к чему. Облезут!
Радуарский Альянс – тоже та ещё лярва с жадно щёлкающей пастью. И Оллирейн. Даже врамельвы, если прознают, тоже попытаются воспользоваться для себя и во вред Человечеству. Им тоже неплохо бы облезть, всем вместе!
Весь вопрос в том, как бы с таким наследием не облезли уже мы с мамой сами. Найти, и увести за пределы обитаемой Галактики, ничего другого мне в голову не приходило.
Может быть…
Может быть, даже уничтожить, вместе с собой, если ничего другого не останется.
«Постарайтесь найти другой путь, капитан», – меланхолично прошептал в сознании сонный шепоток блок-контроля.
– Жить тебе хочется, да?
«Сохранить жизнь вам, капитан. Жизнь капитана находится в приоритете».
– Любопытно, – заинтересовалась я. – А если встанет вопрос между жизнью ребёнка и моей?
«Сохраняться будет ваша жизнь».
– Даже если я сама решу иначе?
«Экипаж, обслуживающий персонал и пассажиры межзвёздного транспорта погибнут без капитана. Экипаж, обслуживающий персонал и пассажиры межзвёздного транспорта находятся в приоритете перед одним ребёнком. Миссия «Галактического ковчега» заключается в сохранении и преумножении человеческой расы. Один ребёнок не в состоянии обеспечить выполнение миссии в полном объёме. Экипаж, обслуживающий персонал и пассажиры – могут».
– Просто у тебя всё как…
«Одна жизнь не имеет значения, если её сохранение ставит под угрозу исчезновения множество жизней. Ситуация подобного рода называется «триаж». Применяется в медицине, при военном положении и во время первичного освоения потенциально опасных пространств».
Я села, потёрла лицо ладонями. Эк он заворачивает… Мне кажется, или я с нашим драгоценным «Альтаиром» ещё наплачусь?
«Вам не кажется, капитан. Вы плохо подготовлены к выполнению миссии экспедиции из проекта «Галактический Ковчег». Это может сказаться на её успешности».
– И ты перехватишь надо мной контроль, чтобы начать повышать успешность путём подчинения твоим логическим схемам? – хмыкнула я, припомнив кое-какие развлекалки, где герои как раз обнаруживали в бездне космоса древний корабль какой-нибудь чужой, чуждой Человечеству, галактический расы. Управляющий разум древней лоханки подчинял себе бедолаг, а оперативники Альфа-Геспина лихо их обезвреживали. По принципу: «пиф-паф, ой-ой-ой, умирает вражик мой».
А ситуация-то страшненькая, подумалось вдруг мне. Холод между лопатками даже сбил дыхание. Что-то подсказывало мне, что браслет с руки я самостоятельно не сниму, даже если мне очень сильно того захочется.
«Нарушать свободное волеизъявление человека запрещено. Нарушать свободное волеизъявление капитана запрещено категорически».
– Ладно, – я не сумела сдержать облегчения. – Живи…
«Принято».
Мама рассеянно помешивала ложечкой кофе в своей кружке и читала что-то с экрана своего терминала.
– Отоспалась? – спросила она у меня.
– Угу, – ответила я. – Голова всё равно пухнет. А ты?
– И я спала. Немного. Ты ешь, ешь…
– Что-то мне твой голос не нравится, – сказала я, подвигая к себе тарелку с оладьями. – Какой-то он зловещий у тебя, намекающий на ужасные беды. Будто ты пук синей лозы заготовила по мою шкуру, как тогда, когда я сожгла гараж.
– Заготовила, и не смогла хлестнуть, – кивнула мама. – Жалко стало. Ты ведь и сама перепугалась.
– Ну и зря, – хмуро ответила я. – Я была склочной, противной, маленькой дрянью, которая никак не могла поверить в то, что её не сдадут обратно на Икс-Гамалею, и потому вела себя заведомо отвратительно. Если уж сдадут, думалось мне, так хотя бы не зря… Надо было лозой, надо!
– Как будто лоза помогла бы тебе пройти мимо дедова наследства, – вздохнула мама. – Понимаешь ли, я завела себе привычку скачивать интересные материалы себе на терминал. Информ, он… не всегда в доступе.
– Угу, – покивала я. – Как плату вовремя не внесёшь за пользование сетью, так и не в доступе. Пока я тебе автоплатёж не настроила со своего ай-ди…
– В общем, у меня в памяти моего терминала нашлась информация по «Альтаиру». Это – «Ковчег» номер семь…
– Так, – сказала я.
– Тут надо понимать контекст того времени… Проект HSNS к тому времени уже был подвергнут сомнениям и шельмованию. Но некоторые энтузиасты решили, что неплохо бы его продолжить за пределами Солнечной Системы…
– Да, ты говорила, такие корабли получили названия по именам наиболее ярких на старотерранском небе звёзд. И?
– Один из авторов HSNS, Ян Ольмезовский, придумал систему рекомбинации генетических схем… Этот метод используется и сейчас, кстати, когда последствия новых разработок толком не ясны, то в биолабораториях их делят на части и внедряют по частям. Эти части наследуются по аутосомно-рецессивному типу, то есть, у носителей они не проявляются никак. И только знающий схему сборки может провести активацию – собрать рецессивный эмбрион… У тебя сложное лицо, Роза.
– Да, мама, ты же знаешь, твоя профессиональная область для меня тёмная звезда в чистом виде…
– Ну, в общем, «Альтаир» как раз и нёс HSNS по частям. Проект «Альтаира» предполагал наращивание популяции с носительством HSNS, а уже впоследствии, по определённой схеме, можно было бы получить активного носителя…
– Этот Ольмезовский или как его там, собирался жить вечно? – спросила я. – Через сколько поколений оно бы всё собралось в идеальную конфигурацию.
– Он искал пути к личному бессмертию, – тихо сказала мама. – Для чего экспериментировал с самим собой: вживлял разнообразные биоимпланты, разработанные им лично. Он опередил своё время на века! Технология ментального слияния управляющего разума корабля и сознания пилота, которой ты вовсю пользуешься сейчас, впервые была опробована именно им. На себе. Но если сейчас это всё отработано и прошло через все мыслимые и немыслимые ошибки, катастрофы, стечения обстоятельств, то восемьсот лет назад Человечество всё ещё шло методом проб и ошибок. Не ошибусь, если скажу, что блок-контроль «Альтаира» на твоей руке – образец уникальный, в чём-то всё ещё экспериментальный, и аналогов ему в современной Галактике попросту нет…
– Если он поможет нам сбежать от папаши, Шихрайона и Дымова, – сказала я, – то и отлично.
– А дальше? – грустно спросила мама.
– А дальше будет видно, – решительно сказала я. – Давай решать проблемы по мере и возникновения. Иначе у меня мозг вскипит и выльется через уши.
Проблем же у нас было – ложкой ешь. Первым делом, я проверила заряд струны гиперпрокола. Половина, маловато будет. Придётся опять лечь в капсулу. Побочный эффект от вживления в тело: ты не можешь поставить струну на зарядку и отправиться гулять в своё удовольствие. Нет уж, будь добра торчать рядом с зарядным подом весь цикл!
«Рекомендую выспаться, капитан, – прошелестел в сознании голос «Альтаира». – С большой долей вероятности в скором времени такой возможности у вас не будет».
– Ну да, я же не знаю, куда ты нас загнал! – с сарказмом высказалась я. – Вдруг к врагам Человечества!
«В зоне нашего выхода из экзометрии сохранённая в моей автономной памяти лоция не содержит пометку «осторожно, враги Человечества».
– Да ты шутник, – хмыкнула я, устраиваясь в капсуле. – Восемьсот лет назад, может, там ни одного врага и не было. А сейчас – откуда тебе знать?
«Верно. Знать неоткуда. Поэтому рекомендую восстановить ресурсы организма через сон. Пока ещё есть такая возможность».
– Принято, – вздохнула я, закрывая глаза. – Только ведь не смогу я сейчас заснуть. Никак.
«Могу помочь, капитан. Принимаете?»
– Принимаю.
И в ту же секунду на меня обрушился сон. Будто железобетонная стена упала.
Пришла я в себя в ту же секунду. Субъективно. Объективно – проспала впритык до времени выхода в реальный космос. Причём обнаружила, что лежу на другом боку, прижимая к зарядному поду запястье с блок-контролем «Альтаира». Позаботился о себе, поганец!
– Мне не нравится, что ты контролируешь меня настолько, – заявила я.
«Безопасность капитана превыше всего. С полным зарядом возможно обеспечить безопасность лучшим образом».
– Я не спорю, но предупреждай в другой раз, что ты собираешься делать и почему! Любое действие без моего ведома – запрещаю!
«Принято».
Мама обнаружилась на кухне. Она работала на своём терминале, какие-то расчёты на трёх экранах сразу, а на четвёртом – справочная информация.
– Мам, – сказала я, – мы сейчас будем выходить в реальный космос. Ляг в капсулу, пожалуйста. Скорее всего, придётся сразу совершить ещё один прыжок. Как только я сориентируюсь на месте.
– Ты думаешь, что мы ещё не оторвались? – спросила мама.
– Ах, не знаю я! – воскликнула я нервно. – Это же разведка! Что Шихрайон, что Дымов. Мы ввязались в драку с настоящими шпионами, мама. В развлекалках такие личности могут проиграть гражданской бестолочи, если та – главный герой. Но у нас тут не сериал с ментальным фоном. Я… их… боюсь. Обоих.
Мама взяла меня за руку, желая поддержать и успокоить. Она умела обходиться без лишних слов, за что я испытывала к ней бесконечную благодарность. И беспредельную нежность. Единственный во всей Галактике человек, которого я люблю и которому есть до меня дело без какого-либо подвоха.
– Удачи, Роза, – сказала она мне.
Я сжала её пальцы. И тут мне пришла напоминалка от управления кораблём, что вот, выход из экзометрии, пилоту – занять ложемент.
Что ж, сейчас посмотрим, куда нас забросил обломок древней лоханки под названием «Альтаир»!
***
Меня сразу поразила окружающая чернота. Не то, чтобы мы вывалились в каком-нибудь войде, где в принципе мало звёзд. Нет. Окрестности здорово напоминали пространство где-нибудь возле Старой Терры, расположенной, как известно, на окраине обитаемой Галактики.
На Старую Терру Корпорация ничего не возит. Я бывала в составе группы сопровождения начальства нашего филиала. Тот с семьёй регулярно летал на древнюю прародину Человечества. Что-то им там нравилось. Но нам визы полагались лишь орбитальные, без права спуска на поверхность. Ну и ладно, не очень-то хотелось.
На Старую Терру даже сквозь экран смотреть холодно: вымороженный мир, льдисто-голубой с тёмными пятнами тепловых оазисов. Но там вокруг тоже мало звёзд, и чёрная дыра в непосредственной близости всего одна, навигация в чём-то проще.
А что у нас здесь…
Я чуть не сдохла, когда навигационная система обозначила наше местоположение на лоции.
– Твою мать, Врамеул! Валим отсюда!
Да не просто ж пограничная, буферная зона, а прямо, можно сказать, хороший такой тыл. Это следящие системы ещё не очухались, и то, обычно ждут нападения на расстоянии пары-тройки десятков световых лет от серой зоны, а мы провалились на все сто.
Навигационная задача десять, говорил мне «Альтаир». Оптимальная схема ухода от враждебной формы жизни, утверждал он. И ведь на поверхности же плавало опасение, что сведения «Альтаира» об обитаемом космосе устарели на восемьсот лет! Твою мать, твою мать, твою мать!
«Извинения, капитан. Так получилось».
– Заткнись, – велела я «Альтаиру». – Заткнись и не мешай выпутываться!
«Принято. Но если вы дадите мне возможность ознакомиться с текущей лоцией…»
– Потом. Сейчас некогда. Тухло вокруг, надо рвать когти, пока нам их врамельвы к чёрной дыре не выдернули. Вместе с головой!
А топлива-то – не безразмерная кубышка! Яростный поиск в лоции по близлежащим свободным портам в зоне досягаемости – никакого смысла возвращаться обратно в Федерацию, там нас мгновенно загребут, с такими-то вводными: одна воровка, вторая совершила преступление против Человечества.
Как назло, попадались лишь федеральные! Да чёрные дыры в полосочку, федеральная тюрьма и мой папаша, безусловно, лучше врамеульского метаморфоза раз этак в сто, но, может быть, всё-таки есть шанс выскочить в более привлекательное место?
Не в Альянс. Не в Оллирейн. Мамочки, нас уже засекли!
Тут я наконец-то наткнулась на порт, отвечающий всем параметрам поиска – в зоне досягаемости, Лига Неприсоединившихся Миров, и тут же отправила к нему корабль прежде, чем врамельвы сообразили, что у них тут под носом происходит.
Какое-то время я лежала неподвижно, ожидая рывка из экзометрии в реальный космос. Все великие космические державы владеют этой технологией: возможностью дёрнуть обратно ушедший было в прыжок корабль. Критичны первые несколько минут полёта. Прошло четверть часа – значит, свободен.
Это были очень разнообразные пятнадцать минут, вот я вам что скажу. И тянулись они как резина, целую вечность.
Лига Неприсоединившихся Миров содержит до сорока автономных планетарных локалей. Может, меньше. Они принципиально не примыкают ни к какому крупному галактическому государству и считают, что это не им позволяют свободно болтаться как куску кое-чего в зоне компенсации, а они это сами такие крутые с боеголовками и коллапсарами, что к ним боятся сунуться. Туда бегут изо всех сопредельных пространств. В Лиге принимают всех, даже врамельвов, если кому-то из них осточертеют соплеменники, и никого не выдают обратно.
Я думаю, что когда такое положение вещей надоест кому-нибудь из тяжеловесов – Федерации, Альянсу, Оллирейну или Врамеулу, ЛНМ закончится мгновенно. А пока она выгодна всем, вот и хорохорится изо всех сил, как может.
Я бы там оставаться всё же не хотела.
Но у нас изрядно просели запасы топлива, спасибо «Альтаиру» и организованному им вояжу в крайне опасное место. Хочешь не хочешь, а деваться некуда.
– Свободный порт Коврино, Лига Неприсоединившихся Миров, приветствует вас, – холодноватый голос диспетчера отличался от синтезированного нейросетью. – Назовите цель вашего визита.
Живой разумный. Судя по тембру и тону – вроде как гентбарец. Только у них такие красивые, чистые, как у птиц, голоса.
– Дозаправка и техобслуживание, – объяснила я, подумала и добавила: – Желательно, без вопросов.
