– А с вопросами – дешевле, – ехидно высказался диспетчер.
Показывать, что я энерго не считаю, и у меня их курозмеи не клюют – нельзя. Желающих пощипать богатея мгновенно возникнет целый контейнер планетарной перевозки класса 10XL.
– Что за вопросы? – поинтересовалась я.
– Стандартные, – ответил диспетчер, и я почти увидела, как он усмехнулся. – Кто, какой расы, сколько, включая детей и домашних питомцев, откуда, куда, какую чёрную дыру у нас забыли, собираетесь ли получать вид на жительство и если да, то какие свои профессиональные навыки можете нам предложить… Чем больше вопросов отработаете, тем больше скидка.
– Логично, – сказала я. – Давайте сюда ваш опросник. И время.
– Система жизнеобеспечения не на критических параметрах? – осведомился диспетчер.
– Нет.
– Тогда проследуйте в зону ожидания и заполняйте анкету.
«Примите совет, капитан».
– Ну? – настороженно спросила я.
Я ещё не забыла, как «Альтаир» завёл меня к врамельвам. Чудо, что они не успели нас схватить! А уже засекли, да. Не дотянулись гравилучом, не успели, а то был бы нам сейчас свободный порт Коврино! На пределе досягаемости мы от врамельвов выскочили, между прочим. Потрать мы чуть больше топлива на отрыв от Дымова с Шихрайоном, так бы и пропали. С концами.
Врамеульский метаморфоз шансов не даёт.
«В качестве координат исхода укажите самые последние», – последовал совет «Альтаира».
– То есть?
«То есть, Врамеул пользуется всеобщим страхом и ненавистью. К беженцам из зоны влияния Врамеула отнесутся лояльнее, чем к беженцам из Федерации. И вам не придётся врать, капитан. Вы на самом деле вышли к свободному порту Коврино из пространства Врамеула».
– И то правда, – сказала я. – Благодарю.
«Не стоит благодарностей. Сохранение жизни капитана – приоритетная задача».
Я не стала указывать наши фамилии. Подумала немного, не стала менять имена. Они есть в сигнатуре корабля, править сейчас сигнатуру – ну такое себе. Тем более, на глазах у всей службы безопасности Коврино. Сразу будет ясно: подозрительные личности!
Раньше надо было суетиться. Во время полёта к врамельвам на блины! Не сообразила, проклятье. А теперь деваться некуда.
Роза и Лилия, пилот-универсал и репродуктивный доктор, раса – Человечество… Вид на жительство? На каких условиях, давайте список, будем думать.
Коврино, согласно лоции, располагалось на значительном удалении и от Федерации и от Альянса. Мы – не помню уже кто, я или мама, сболтнули тогда при Шихрайоне, что хотим в пространство Челомарес. Вот на том направлении радуарец нас пускай и ищет до посинения. Ещё и Дымова с собой пусть прихватит, вдвоём веселее.
Я отправила анкету, а мне прислали предложение. В какой ангар парковаться и сколько за всё придётся заплатить.
– Есть вопросы? – спросил у нас всё тот же диспетчер.
В голосе у него прорезалось немало уважения.
– Вот это скидка! – восхитилась я. – Аж двадцать процентов, при том, что я не на все вопросы ответила. С чего вдруг такая щедрость?
– Беженцам из Врамеула предоставляется льгота по специальной программе, – объяснил диспетчер. – Моё имя – Зейес Морозов, – я вздрогнула от моей фамилии, так легко прозвучавшей в голосе чужака. – Обращайтесь, буду вашим персональным гидом.
– Тоже по программе помощи беженцам? – уточнила я недоверчиво.
– Исключительно по личным причинам. Ненавижу Врамеул!
– Н-да, – ответила я. – Похоже, Врамеул не любят все. Что ж, давайте дорожную карту…
Я завела корабль в закреплённый за нами ангар. Вышла к маме и объяснила суть дела.
– Наверное, мы пока останемся тут, – сказала я. – Надеюсь, шпионов удалось сбить со следа. Они отправятся в пространство Челомарес, а мы пока подумаем, как нам совсем исчезнуть с их радаров.
– Другие имена? – спросила мама.
– Да, и это тоже… Тут нам дали доступ в местную информсеть, посмотри, пожалуйста, нет ли каких-нибудь научных центров, где ты могла бы работать…
– Куда меня ещё захотят принять, хочешь сказать…
– Мам, тут не Федерация,– ответила я, – здесь Калеба Морозова нет. Никто не станет втыкать тебе ножи в спину. А у нас ещё появился персональный гид, представляешь? На почве любви к Врамеулу.
Я рассказала о диалоге с диспетчером, и о том, какую скидку нам дали.
– Зейес Морозов, – мама ухватилась за ненавистную фамилию.
Могу понять. У самой от неё изжога.
– Голос у него гентбарский, – сказала я. – Никакого отношения к папаше парень явно не имеет. Ну, или не парень, если он бескрылый… Коврино собирает у себя всех, здесь, надо думать, богатый расовый состав, кого только нет. Давай немного выдохнем, а?
– Бедная, – пожалела меня мама. – Ты, наверное, очень устала, да?
– Очень, – призналась я. – До сих пор не верится, что оторвались…
Я ткнулась лбом ей в плечо, как в детстве, когда становилось совсем уже невыносимо. Мама обняла меня, провела ладонью по голове. В носу сразу же защипало. Проклятье, разреветься мне ещё не хватало!
Но я ничего не смогла с собой сделать. Цеплялась за маму и заливалась слезами, не умея остановиться. Мама согрела мне травяной напиток, я выпила – зубы стучали о края кружки, руки тряслись.
Ненавижу отца! Ненавижу и боюсь Шихрайона! Врамельвов туда же. Дымова…
Я вспомнила огонь на его кулаках, шальные глаза и злое веселье в ответ на слова радуарца, что у него выгорела броня: «Ты же понимаешь, что меня это не остановит?» И ведь на самом деле не остановило!
Почему? Почему этот мужчина – агент оперативной службы Альфа-Геспина, а значит, мой прямой враг? Несправедливо!
Свободный порт Коврино принадлежал локальному пространству с таким же наименованием. Вся Лига Неприсоединившихся Миров состояла из таких вот единичных планетарных локалей, полностью автономных. У ЛНМ имелся общий торговый флот – не считая частных флотов поменьше, был и военный, патрулирующий окраины. Работали программы медицинской и продовольственной безопасности. Центром принятия решений являлся Сенат, куда входили представители от каждой планетарной локали, обычно не больше трёх. Но Сенат не вмешивался в частности.
Каждая локаль жила сама по себе.
А ещё ЛНМ принимала всех, за исключением самых отъявленных преступников и негодяев – те обычно оседали в Диких Пространствах, по-настоящему диких, где действовали исключительно слово главаря и закон силы. Но если преступивший закон своего пространства чужак отрекался от дурных наклонностей и желал тихой жизни, его никуда никогда и никому не выдавали. Главным условием было – приносить пользу.
То есть, работать. По изначальной специальности или после переобучения, но тем или иным трудом заняты были все.
Значит, Коврино. Здесь было всего десять планет, две из них – голубого ряда в разной стадии освоения – агропром на одной из них внушал уважение, на второй уверенно двигался в сторону самоокупаемости. Существовало промышленное Кольцо между третьей и четвёртой планетами, а так же научные станции возле газовых гигантов…
Мама тут же нашла несколько перспективных с её точки зрения репродуктивных центров.
– Нужна переаттестация… – опечалилась она.
– За энерго? – поинтересовалась я. – Какая сумма, может, потянем.
– Роза, дорого.
– Но если ты пройдёшь переаттестацию, то у тебя будет сертификация от ЛНМ, – возразила я. – Не от Земной Федерации. Понимаешь? Надо – давай. Возможно, мы отсюда ещё куда-нибудь переберёмся. И получится, как с координатами – я указала в запросе от диспетчерской службы последние, а они у нас были в пространстве Врамеула!
– О, – сказала мама и задумалась.
– Где-то там рыщут Шихрайон и Дымов, – напомнила я. – Если уж прятаться, то делать это надо качественно.
– Всё равно найдут, – обречённо выговорила мама. – Это же шпионы…
– Ну, может, им надоест, – предположила я. – Или их на другое задание перебросят…
– Ага, и ты в это веришь. Что перебросят. Роза, тебе сколько лет?
Я лишь вздохнула. Это только в развлекалках счастливые финалы. Можно, правда, выбрать другую ветку, где все умерли, и прорыдаться в конце. Можно по ходу сюжета выбирать направление, в лёгкую сторону или тяжёлую. А в жизни иначе: выбор можно сделать всего один раз. И опции «перезагрузка, начать с начала» не существует.
– Не верю, – сказала я. – Но надо же с чего-то начинать? Тебе потом платить начнут, сначала как стажёру, потом за точечную работу, а там, глядишь, ЛНМ за тебя впишется как за отличного специалиста. Это у Человечества есть Калеб Морозов, а здесь им и не пахнет.
– Есть зато Зейес Морозов…
– Совпадение, – решительно заявила я. – У него гентбарский голос, он – насекомое, а Морозовы – не самая редкая фамилия в Галактике. Может, его люди воспитали. Сам-то Калеб вряд ли здесь когда-либо жил. Лоцию глянь, расстояние восприми! Владения Корпорации слишком далеко, аж через пространство Врамеула от нас. Равно как и Федерация с её Альфа-Геспином. Выдохни, мама. Всё будет хорошо.
Мама и вправду слегка успокоилась. Нужна ей надежда, очень нужна. Но неплохо бы и мне самой в свои же собственные слова поверить...
Я решила для начала разъяснить однофамильца. Тем более, что он сам набился к нам в гиды.
– Вы уверены, что необходима именно личная встреча? – спросил у меня Морозов.
– А что не так? – поинтересовалась у него я.
– Вы внимательно изучили этнический состав населения Коврино?
Ничего я толком не изучала, у меня в приоритете было озадачить маму, чтобы она со скуки не убрела куда-нибудь туда, откуда я её, случись что, забрать смогу очень небыстро.
– Хорошо. Не говорите потом, что вас не предупреждали, Роза.
– К чему загадки? – начала я сердиться. – Не вы ли сами решили одарить нас своим сопровождением? А теперь в гравитационный колодец скинулись.
Короткий смешок, и я почти увидела ехидную физиономию Морозова. Он, наверное, кисмирув по гендеру. Это самая умная и каверзная страта гентбарского общества, таким палец в рот не клади – откусят руку по самую голову.
– Релакс-зона восемь, – она совсем рядом с вашим ангаром. Приходите. Я бы рекомендовал вам оставить оружие, но ведь не послушаетесь. Тогда уж не палите сразу после того, как глаза зажмурите. Мне будет больно.
Ехидна насекомая. Я специально решила не совать нос в информационную директорию Коврино. Так интереснее. Неужели мне захочется палить в того, кто нам помог? Как-то гражданин Морозов слишком уж пессимистично настроен. Надеюсь, он захватит с собой броню.
Мама полностью погрузилась в аттестационный опросник и на моё «пойду пройдусь, никуда из корабля не выходи», рассеянно заверила, что не сдвинется с места, у неё тут интересное. На всякий случай я вывела себе на терминал оповещалку: если мама надумает покинуть корабль, мне придёт сигнал и я тут же маму вызову. Спрошу с неё строго, какого ей снова приключений захотелось, и напомню про врамельвов на автозаправке. О Шихрайоне она вспомнит сама, я надеюсь
Релакс-зона номер восемь оказалась очень милым местом. Рукотворная река с водопадами, множество растений, и небо – нежное, голубое, с облачками. Качественная иллюзия, само собой. Откуда бы взяться голубому небу на пересадочном хабе между внешней сферой планетарной системы и внутренними планетами? Отсюда даже солнце этой локали выглядит как большая звезда.
Меня ждали. Я увидела со спины – длинные треугольные крылья, серые, серебристые, синеватые, пупурные, снова серые, прозрачные, но будто подсвеченные мягким мерцающим белым сиянием изнутри. Совсем не такие, как у гентбарских крылатых, у тех крылья в спокойном состоянии обвисают этаким шёлковым плащиком. Полотно крыла цельное, без разделения на сегменты, несмотря на резные края. Здесь же крылья заходили на спине одно за другое – два верхних, два нижних, нижние крупнее верхних...
А потом в моё сознание вломилось, кого я вижу. Гентбарец, ха! Жукомордый из Врамеула. Точно от таких же мы с мамой сделали ноги тогда и попали в из огня да в полымя: объятия к Шихрайону ак-лидану. С бешеным «да б…!» я рефлекторно схватилась за плазмоган.
– Откройте глаза, Роза. И уберите пушку, пожалуйста.
Я выдохнула, узнавая голос. Зейес Морозов, не спутаешь ни с каким другим.
– Как это так? – спросила я беспомощно. – Ну как же так?
– Я не захотел жить в семье отца, и ушёл от него, – пояснил Морозов. – Таких, как я, здесь немало. Многие уже родились тут, в локальном пространстве Коврино. Пройдёмся? Я вам объясню.
Да. Напрасно я не стала воспринимать информацию по Коврино. Надо было, хоть немного, хотя бы чуть-чуть, меньший бы шок испытала тогда. Здесь проживала большая община врамельвов, добрая треть от всего населения целиком. Все, кто не ужился в родном пространстве. Желающие странного. Ушедшие в поисках лучшей доли. Просто ушедшие. Они нашли здесь себе новый дом, бок о бок с людьми и тайронами.
– Простите, – сказала я. – Всю жизнь я считала вашу расу врагами, с которыми невозможно договориться. А оказывается, возможно!
– Если сильно захотеть, возможно всё.
– Но, опять же, простите, я немногое о вашем народе знаю, но то, что знаю… Все эти метаморфозы над захваченными женщинами неспроста. У вас проблемы с воспроизведением себе подобных. Как же так вы тут живёте, да ещё в таком количестве, и вас никто не рвётся поджарить?!
– Мы никого не подвергаем метаморфозу, – объяснил Морозов. – Ни принудительно, ни добровольно.
– Как? – услышанное никак не хотело укладываться в моей бедной голове. – Откуда тогда у вас дети?
– Роды истощают организм женщины, даже прирождённой, не говоря уже о трансформированных. Мы отказались от естественного зачатия и естественных родов. Наши дети рождаются в аппаратах искусственной утробы репродуктивных центров. Человеческая биоинженерия способна творить чудеса! Наши врачи-репродуктологи проходят практику в Номон-центре Земной Федерации: там принимают на учёбу из любой области Галактики.
– Но всё равно, – сказала я. – Средства контрацепции не могут дать стопроцентной гарантии! Осечки случаются…
Так получилось с мамой когда-то. Мой отец взял её против её желания, ни о чём не заботясь, а её собственный противозачаточный имплант не сработал. Появилась я.
– Мы решили и эту проблему.
– Да ну… – не поверила я. – Как?
– Стерилизация.
Он так спокойно сказал. Так легко. Как будто пройти стерилизацию – необратимую, на минуточку, процедуру, – всё равно, что насморк пролечить.
– Мы хотим, чтобы наши подруги жили, – сказал Морозов печально и строго. – Хотим, чтобы наши дети росли в материнской любви и заботе. Мы не можем изменить систему, в которой живёт весь Врамеул, нам никогда не позволят это сделать. Но зато мы можем изменить себя.
– Ага, ну да, – ошалело выговорила я. – А вы? Простите мне личный вопрос, я просто иначе не могу никак всё это осознать. Вы-то сами стерилизацию прошли, господин Морозов?
– Я ещё молод, – ответил он. – Мы созреваем иначе, чем тайроны и люди. Но едва я войду в репродуктивный возраст, даже мысли отказаться от стерилизации не возникнет. Моя подруга, когда она у меня появится, будет знать, что со мной ей безопасно. Она будет жить! Наши с нею дети будут жить. Ну, как, Роза? Вам по-прежнему хочется меня пристрелить?
– Нет, – сказала я. – Уже не хочется…
А про себя подумала, что маме здесь работы будет с головой. Уверена, она за неё ухватится. Что может быть важнее и почётнее миссии помогать разумным обрести желанных детей без смертей и боли?
Показывать, что я энерго не считаю, и у меня их курозмеи не клюют – нельзя. Желающих пощипать богатея мгновенно возникнет целый контейнер планетарной перевозки класса 10XL.
– Что за вопросы? – поинтересовалась я.
– Стандартные, – ответил диспетчер, и я почти увидела, как он усмехнулся. – Кто, какой расы, сколько, включая детей и домашних питомцев, откуда, куда, какую чёрную дыру у нас забыли, собираетесь ли получать вид на жительство и если да, то какие свои профессиональные навыки можете нам предложить… Чем больше вопросов отработаете, тем больше скидка.
– Логично, – сказала я. – Давайте сюда ваш опросник. И время.
– Система жизнеобеспечения не на критических параметрах? – осведомился диспетчер.
– Нет.
– Тогда проследуйте в зону ожидания и заполняйте анкету.
«Примите совет, капитан».
– Ну? – настороженно спросила я.
Я ещё не забыла, как «Альтаир» завёл меня к врамельвам. Чудо, что они не успели нас схватить! А уже засекли, да. Не дотянулись гравилучом, не успели, а то был бы нам сейчас свободный порт Коврино! На пределе досягаемости мы от врамельвов выскочили, между прочим. Потрать мы чуть больше топлива на отрыв от Дымова с Шихрайоном, так бы и пропали. С концами.
Врамеульский метаморфоз шансов не даёт.
«В качестве координат исхода укажите самые последние», – последовал совет «Альтаира».
– То есть?
«То есть, Врамеул пользуется всеобщим страхом и ненавистью. К беженцам из зоны влияния Врамеула отнесутся лояльнее, чем к беженцам из Федерации. И вам не придётся врать, капитан. Вы на самом деле вышли к свободному порту Коврино из пространства Врамеула».
– И то правда, – сказала я. – Благодарю.
«Не стоит благодарностей. Сохранение жизни капитана – приоритетная задача».
Я не стала указывать наши фамилии. Подумала немного, не стала менять имена. Они есть в сигнатуре корабля, править сейчас сигнатуру – ну такое себе. Тем более, на глазах у всей службы безопасности Коврино. Сразу будет ясно: подозрительные личности!
Раньше надо было суетиться. Во время полёта к врамельвам на блины! Не сообразила, проклятье. А теперь деваться некуда.
Роза и Лилия, пилот-универсал и репродуктивный доктор, раса – Человечество… Вид на жительство? На каких условиях, давайте список, будем думать.
Коврино, согласно лоции, располагалось на значительном удалении и от Федерации и от Альянса. Мы – не помню уже кто, я или мама, сболтнули тогда при Шихрайоне, что хотим в пространство Челомарес. Вот на том направлении радуарец нас пускай и ищет до посинения. Ещё и Дымова с собой пусть прихватит, вдвоём веселее.
Я отправила анкету, а мне прислали предложение. В какой ангар парковаться и сколько за всё придётся заплатить.
– Есть вопросы? – спросил у нас всё тот же диспетчер.
В голосе у него прорезалось немало уважения.
– Вот это скидка! – восхитилась я. – Аж двадцать процентов, при том, что я не на все вопросы ответила. С чего вдруг такая щедрость?
– Беженцам из Врамеула предоставляется льгота по специальной программе, – объяснил диспетчер. – Моё имя – Зейес Морозов, – я вздрогнула от моей фамилии, так легко прозвучавшей в голосе чужака. – Обращайтесь, буду вашим персональным гидом.
– Тоже по программе помощи беженцам? – уточнила я недоверчиво.
– Исключительно по личным причинам. Ненавижу Врамеул!
– Н-да, – ответила я. – Похоже, Врамеул не любят все. Что ж, давайте дорожную карту…
Я завела корабль в закреплённый за нами ангар. Вышла к маме и объяснила суть дела.
– Наверное, мы пока останемся тут, – сказала я. – Надеюсь, шпионов удалось сбить со следа. Они отправятся в пространство Челомарес, а мы пока подумаем, как нам совсем исчезнуть с их радаров.
– Другие имена? – спросила мама.
– Да, и это тоже… Тут нам дали доступ в местную информсеть, посмотри, пожалуйста, нет ли каких-нибудь научных центров, где ты могла бы работать…
– Куда меня ещё захотят принять, хочешь сказать…
– Мам, тут не Федерация,– ответила я, – здесь Калеба Морозова нет. Никто не станет втыкать тебе ножи в спину. А у нас ещё появился персональный гид, представляешь? На почве любви к Врамеулу.
Я рассказала о диалоге с диспетчером, и о том, какую скидку нам дали.
– Зейес Морозов, – мама ухватилась за ненавистную фамилию.
Могу понять. У самой от неё изжога.
– Голос у него гентбарский, – сказала я. – Никакого отношения к папаше парень явно не имеет. Ну, или не парень, если он бескрылый… Коврино собирает у себя всех, здесь, надо думать, богатый расовый состав, кого только нет. Давай немного выдохнем, а?
– Бедная, – пожалела меня мама. – Ты, наверное, очень устала, да?
– Очень, – призналась я. – До сих пор не верится, что оторвались…
Я ткнулась лбом ей в плечо, как в детстве, когда становилось совсем уже невыносимо. Мама обняла меня, провела ладонью по голове. В носу сразу же защипало. Проклятье, разреветься мне ещё не хватало!
Но я ничего не смогла с собой сделать. Цеплялась за маму и заливалась слезами, не умея остановиться. Мама согрела мне травяной напиток, я выпила – зубы стучали о края кружки, руки тряслись.
Ненавижу отца! Ненавижу и боюсь Шихрайона! Врамельвов туда же. Дымова…
Я вспомнила огонь на его кулаках, шальные глаза и злое веселье в ответ на слова радуарца, что у него выгорела броня: «Ты же понимаешь, что меня это не остановит?» И ведь на самом деле не остановило!
Почему? Почему этот мужчина – агент оперативной службы Альфа-Геспина, а значит, мой прямой враг? Несправедливо!
ГЛАВА 5
Свободный порт Коврино принадлежал локальному пространству с таким же наименованием. Вся Лига Неприсоединившихся Миров состояла из таких вот единичных планетарных локалей, полностью автономных. У ЛНМ имелся общий торговый флот – не считая частных флотов поменьше, был и военный, патрулирующий окраины. Работали программы медицинской и продовольственной безопасности. Центром принятия решений являлся Сенат, куда входили представители от каждой планетарной локали, обычно не больше трёх. Но Сенат не вмешивался в частности.
Каждая локаль жила сама по себе.
А ещё ЛНМ принимала всех, за исключением самых отъявленных преступников и негодяев – те обычно оседали в Диких Пространствах, по-настоящему диких, где действовали исключительно слово главаря и закон силы. Но если преступивший закон своего пространства чужак отрекался от дурных наклонностей и желал тихой жизни, его никуда никогда и никому не выдавали. Главным условием было – приносить пользу.
То есть, работать. По изначальной специальности или после переобучения, но тем или иным трудом заняты были все.
Значит, Коврино. Здесь было всего десять планет, две из них – голубого ряда в разной стадии освоения – агропром на одной из них внушал уважение, на второй уверенно двигался в сторону самоокупаемости. Существовало промышленное Кольцо между третьей и четвёртой планетами, а так же научные станции возле газовых гигантов…
Мама тут же нашла несколько перспективных с её точки зрения репродуктивных центров.
– Нужна переаттестация… – опечалилась она.
– За энерго? – поинтересовалась я. – Какая сумма, может, потянем.
– Роза, дорого.
– Но если ты пройдёшь переаттестацию, то у тебя будет сертификация от ЛНМ, – возразила я. – Не от Земной Федерации. Понимаешь? Надо – давай. Возможно, мы отсюда ещё куда-нибудь переберёмся. И получится, как с координатами – я указала в запросе от диспетчерской службы последние, а они у нас были в пространстве Врамеула!
– О, – сказала мама и задумалась.
– Где-то там рыщут Шихрайон и Дымов, – напомнила я. – Если уж прятаться, то делать это надо качественно.
– Всё равно найдут, – обречённо выговорила мама. – Это же шпионы…
– Ну, может, им надоест, – предположила я. – Или их на другое задание перебросят…
– Ага, и ты в это веришь. Что перебросят. Роза, тебе сколько лет?
Я лишь вздохнула. Это только в развлекалках счастливые финалы. Можно, правда, выбрать другую ветку, где все умерли, и прорыдаться в конце. Можно по ходу сюжета выбирать направление, в лёгкую сторону или тяжёлую. А в жизни иначе: выбор можно сделать всего один раз. И опции «перезагрузка, начать с начала» не существует.
– Не верю, – сказала я. – Но надо же с чего-то начинать? Тебе потом платить начнут, сначала как стажёру, потом за точечную работу, а там, глядишь, ЛНМ за тебя впишется как за отличного специалиста. Это у Человечества есть Калеб Морозов, а здесь им и не пахнет.
– Есть зато Зейес Морозов…
– Совпадение, – решительно заявила я. – У него гентбарский голос, он – насекомое, а Морозовы – не самая редкая фамилия в Галактике. Может, его люди воспитали. Сам-то Калеб вряд ли здесь когда-либо жил. Лоцию глянь, расстояние восприми! Владения Корпорации слишком далеко, аж через пространство Врамеула от нас. Равно как и Федерация с её Альфа-Геспином. Выдохни, мама. Всё будет хорошо.
Мама и вправду слегка успокоилась. Нужна ей надежда, очень нужна. Но неплохо бы и мне самой в свои же собственные слова поверить...
Я решила для начала разъяснить однофамильца. Тем более, что он сам набился к нам в гиды.
***
– Вы уверены, что необходима именно личная встреча? – спросил у меня Морозов.
– А что не так? – поинтересовалась у него я.
– Вы внимательно изучили этнический состав населения Коврино?
Ничего я толком не изучала, у меня в приоритете было озадачить маму, чтобы она со скуки не убрела куда-нибудь туда, откуда я её, случись что, забрать смогу очень небыстро.
– Хорошо. Не говорите потом, что вас не предупреждали, Роза.
– К чему загадки? – начала я сердиться. – Не вы ли сами решили одарить нас своим сопровождением? А теперь в гравитационный колодец скинулись.
Короткий смешок, и я почти увидела ехидную физиономию Морозова. Он, наверное, кисмирув по гендеру. Это самая умная и каверзная страта гентбарского общества, таким палец в рот не клади – откусят руку по самую голову.
– Релакс-зона восемь, – она совсем рядом с вашим ангаром. Приходите. Я бы рекомендовал вам оставить оружие, но ведь не послушаетесь. Тогда уж не палите сразу после того, как глаза зажмурите. Мне будет больно.
Ехидна насекомая. Я специально решила не совать нос в информационную директорию Коврино. Так интереснее. Неужели мне захочется палить в того, кто нам помог? Как-то гражданин Морозов слишком уж пессимистично настроен. Надеюсь, он захватит с собой броню.
Мама полностью погрузилась в аттестационный опросник и на моё «пойду пройдусь, никуда из корабля не выходи», рассеянно заверила, что не сдвинется с места, у неё тут интересное. На всякий случай я вывела себе на терминал оповещалку: если мама надумает покинуть корабль, мне придёт сигнал и я тут же маму вызову. Спрошу с неё строго, какого ей снова приключений захотелось, и напомню про врамельвов на автозаправке. О Шихрайоне она вспомнит сама, я надеюсь
Релакс-зона номер восемь оказалась очень милым местом. Рукотворная река с водопадами, множество растений, и небо – нежное, голубое, с облачками. Качественная иллюзия, само собой. Откуда бы взяться голубому небу на пересадочном хабе между внешней сферой планетарной системы и внутренними планетами? Отсюда даже солнце этой локали выглядит как большая звезда.
Меня ждали. Я увидела со спины – длинные треугольные крылья, серые, серебристые, синеватые, пупурные, снова серые, прозрачные, но будто подсвеченные мягким мерцающим белым сиянием изнутри. Совсем не такие, как у гентбарских крылатых, у тех крылья в спокойном состоянии обвисают этаким шёлковым плащиком. Полотно крыла цельное, без разделения на сегменты, несмотря на резные края. Здесь же крылья заходили на спине одно за другое – два верхних, два нижних, нижние крупнее верхних...
А потом в моё сознание вломилось, кого я вижу. Гентбарец, ха! Жукомордый из Врамеула. Точно от таких же мы с мамой сделали ноги тогда и попали в из огня да в полымя: объятия к Шихрайону ак-лидану. С бешеным «да б…!» я рефлекторно схватилась за плазмоган.
– Откройте глаза, Роза. И уберите пушку, пожалуйста.
Я выдохнула, узнавая голос. Зейес Морозов, не спутаешь ни с каким другим.
– Как это так? – спросила я беспомощно. – Ну как же так?
– Я не захотел жить в семье отца, и ушёл от него, – пояснил Морозов. – Таких, как я, здесь немало. Многие уже родились тут, в локальном пространстве Коврино. Пройдёмся? Я вам объясню.
Да. Напрасно я не стала воспринимать информацию по Коврино. Надо было, хоть немного, хотя бы чуть-чуть, меньший бы шок испытала тогда. Здесь проживала большая община врамельвов, добрая треть от всего населения целиком. Все, кто не ужился в родном пространстве. Желающие странного. Ушедшие в поисках лучшей доли. Просто ушедшие. Они нашли здесь себе новый дом, бок о бок с людьми и тайронами.
– Простите, – сказала я. – Всю жизнь я считала вашу расу врагами, с которыми невозможно договориться. А оказывается, возможно!
– Если сильно захотеть, возможно всё.
– Но, опять же, простите, я немногое о вашем народе знаю, но то, что знаю… Все эти метаморфозы над захваченными женщинами неспроста. У вас проблемы с воспроизведением себе подобных. Как же так вы тут живёте, да ещё в таком количестве, и вас никто не рвётся поджарить?!
– Мы никого не подвергаем метаморфозу, – объяснил Морозов. – Ни принудительно, ни добровольно.
– Как? – услышанное никак не хотело укладываться в моей бедной голове. – Откуда тогда у вас дети?
– Роды истощают организм женщины, даже прирождённой, не говоря уже о трансформированных. Мы отказались от естественного зачатия и естественных родов. Наши дети рождаются в аппаратах искусственной утробы репродуктивных центров. Человеческая биоинженерия способна творить чудеса! Наши врачи-репродуктологи проходят практику в Номон-центре Земной Федерации: там принимают на учёбу из любой области Галактики.
– Но всё равно, – сказала я. – Средства контрацепции не могут дать стопроцентной гарантии! Осечки случаются…
Так получилось с мамой когда-то. Мой отец взял её против её желания, ни о чём не заботясь, а её собственный противозачаточный имплант не сработал. Появилась я.
– Мы решили и эту проблему.
– Да ну… – не поверила я. – Как?
– Стерилизация.
Он так спокойно сказал. Так легко. Как будто пройти стерилизацию – необратимую, на минуточку, процедуру, – всё равно, что насморк пролечить.
– Мы хотим, чтобы наши подруги жили, – сказал Морозов печально и строго. – Хотим, чтобы наши дети росли в материнской любви и заботе. Мы не можем изменить систему, в которой живёт весь Врамеул, нам никогда не позволят это сделать. Но зато мы можем изменить себя.
– Ага, ну да, – ошалело выговорила я. – А вы? Простите мне личный вопрос, я просто иначе не могу никак всё это осознать. Вы-то сами стерилизацию прошли, господин Морозов?
– Я ещё молод, – ответил он. – Мы созреваем иначе, чем тайроны и люди. Но едва я войду в репродуктивный возраст, даже мысли отказаться от стерилизации не возникнет. Моя подруга, когда она у меня появится, будет знать, что со мной ей безопасно. Она будет жить! Наши с нею дети будут жить. Ну, как, Роза? Вам по-прежнему хочется меня пристрелить?
– Нет, – сказала я. – Уже не хочется…
А про себя подумала, что маме здесь работы будет с головой. Уверена, она за неё ухватится. Что может быть важнее и почётнее миссии помогать разумным обрести желанных детей без смертей и боли?
