Очевидно, мы стали друг для друга откровением. Ведь не ждал же он, что у меня трусы намокнут от того, что ему делают минет? Он меня не привлекает абсолютно. Лишь вызывает желание научиться стрелять и податься в киллеры.
Подозреваю, что в отношении меня он испытывает схожие чувства. И может пойти у них на поводу.
Что Холодов сделал бы или сказал бы дальше, мне узнать сегодня не дано.
-Олеся! - зовет меня знакомый голос.
Обернувшись расплываюсь в улыбке:
-Лука!
Глава 4.1.
Олеся
-Увидел и гадаю, ты это или не ты, - продолжает говорить парень, не замечая напряжения, повисшего в воздухе, и недовольства, написанного всеми красками на лице Холодова.
Я же разглядываю его во все глаза. Он уже и не парень вовсе. Молодой мужчина. И выглядит старше своих девятнадцати. А еще я замечаю за его спиной крепких мужиков в костюмах. И он с охраной. Хотя чему тут удивляться? Явно его отец бережет своего наследника.
Отступаю от Холодова. Не хочу никакой двусмысленности. Понимаю, что Луке до этого всего дела нет. И тем не менее..
-Какой ты стал! - тяну восхищенно.
А в памяти долговязые подростки - он и сын, уплетающие приготовленные мною блинчики. С малиновым вареньем. Как давно это было. И недавно. В моем сыне уже нет ничего от того подростка. А в Луке - и подавно.
-Олесь, а Матвей? Вы переехали, что ли? Он на связь полгода как не выходит.
Да, полгода. Как раз тогда, когда наша жизнь с Матвеем так поменялась.
Потом Лука ловит один из фирменных взглядов Холодова и интересуется без суеты:
-Владислав Сергеевич, я помешал?
Вот как - они знакомы. Хотя о чем я... Наверняка, Холодов знаком и с отцом Луки, и с ним самим. Лука -друг Матвея. И пока они были помельче, мы много общались - тренировки, сборы, соревнования. На которых Матвея сопровождала я, а Луку - отец. Потом Валера хорошо поднялся, перебрался в Москву, но виделись по-прежнему часто. Парни всерьез занимались спортом.
Несмотря на то, что Лука спрашивал вроде как Холодова, отвечаю я.
С его величайшеством мы вроде все выяснили. Да и выяснять по большому счету нечего.
-Не помешал ты! Мы уже распрощались, - не успеваю выговорить, как меня обжигает очередной взгляд недобрых синих глаз.
Ну его! Пусть к Неверовой возвращается. Ей он нужнее.
-Переехали, но недавно, - но про то, куда пропал Матвей, ничего не говорю.
Поступок отца сказался на нем не лучшим образом. И возможно общение с Лукой, за которого его отец всегда стоял как крепость, стало для Матвея не таким простым, как раньше. Но сейчас сын отошел. И будет Луке рад, я надеюсь.
-Я домой вот собралась. Да и Матвей уже дома, - говорю, а сама стараюсь отойти от Холодова подальше.
Пообщались сегодня. Достаточно.
-Давай я тебя отвезу? - предлагает Лука, - Заодно с Матвеем встречусь. И вставлю ему за то, что пропал.
Я не собираюсь отказываться. Хотя место, где мы теперь живем не для приема гостей. Однако это не моя вина. И я выкарабкаюсь.
Матвею же сейчас нужны друзья. Тем более такие. Которые не отвернутся.
Комфортный салон, негромкая музыка, веселая болтовня ни о чем - все это почти стирает события этого дня, Холодова с Неверовой, увольнение.
А вот в подъезде Лука осматривается уже непонимающе. Еще более удивленным его взгляд становится в коммунальной квартире с советской мебелью. А при виде пьяного соседа он начинает хмурится.
Зайдя в комнату и поняв, что это все наши апартаменты, он не выдерживает и, бросив опешившему от неожиданного визита Матвею:
-Здорово, бро, - огрев того по спине, чтобы быстрей пришел в себя, сразу же выдает, - Я не понял вообще, а это что?
Он обводит пространство с полуразваленным креслом времен моей бабушки и просевшим диваном руками.
-Я и Матвей здесь живем, - специально так формулирую ответ, что ситуация после него была воспринята однозначно.
Только вот не воспринимается им. Никак.
-Какого хуя? - вылетает у него непроизвольно.
Видимо, столкновение с реальностью выбило у него почву из-под ног. И он не догоняет, как мы здесь оказались. Потому что при мне он, Матвей, их общие приятели не выражаются. Но сейчас он даже не смущается.
Вместо меня отвечает Матвей.
-Ни какого. Господин Белов устроил личную жизнь. И решил, что бывшей семье достаточно пяти тысяч аликов. В рублях. А всё остальное - его.
Лука безмолвствует. Только недолго.
-Олесь, можно я Матвея заберу? Потусим немного.
-Само собой.
Я для этого Луку с собой и привела. Тяжело сыну одному. Да еще и в той дебильной школе. И после предательства близкого человека. Пусть хоть выговорится. Потому что со мной на эту тему он не говорит. А выплеснуть это все надо.
В другое время я бы накрыла ребятам стол, до отвала накормила вкусностями и со спокойной душой отпустила на волю. Но здесь... Когда на кухню я захожу, только сделав над собой усилие.. . Пусть лучше пойдут погуляют.
Они уходят.
Мне же хочется чаю. Горячего, липового, с медом. Успокоиться. Не думать о том, что снова надо искать работу. Не думать о том, реально ли Холодов собирается усложнить мне ее поиски. Не думать... Не думать о выражении лица Луки, когда он увидел, где мы живем.
На кухне сосед. Все по классике - в растянутых штанах, майке-алкоголичке и с сигаретой в зубах. Сколько ему? Сорок? Пятьдесят? Не важно.
Он демонстративно затягивается и выпускает дым в мою сторону. Я ведь просила его не курить. Весь его вид кричит: "Чё ты мне сделаешь?"
Как мне надоели эти мужики! Или это мне мудаки так надоели?
Выдергиваю у него изо рта сигарету, тушу под струей воды и выбрасываю в мусор.
А пьяный и офигевший мужик, поднимаясь со своего места, тянет:
-Да я тебя...
Что он со мной сделает, договорить не успевает. Кулак привычно врезается в бок соседа. В печень. Желание разговаривать у него пропадает мгновенно.
Зато оно появляется у меня.
-Еще раз в квартире закуришь - убью!
Вот ведь. Довели, сволочи.
Надо было и Холодову врезать. Хотя нет. Для того - только пуля. Придется переквалифицироваться. Срочно.
Представляю , как от выстрела разлетается черепная коробка олигарха. И дышать становится легче.
Не надо женщин доводить. Мы не слабые. Мы терпеливые просто.
Но у всякого терпения есть край.
Глава 4.2.
Олеся
Матвей вернулся задумчивым. На вопрос, что случилось, отвечать не стал. А я не сказала, что осталась без работы.
Город большой, вакансий полно. Я же найду новую, верно?
На карточку пришел расчет. Вся сумма. Даже больше, чем я ожидала. Это удивило. Я ничего хорошего от людей не ждала. От такого, как Холодов, и подавно. Я, скорее, готова была столкнуться с подставой, после которой нужно будет долго выбивать свои деньги. Поэтому в этом плане была удивлена. Приятно.
И я полезла в телефон искать квартиру. Нужно снять нормальное жилье. Пусть и не в центре Москвы, но чистое и комфортабельное. Жить нужно здесь и сейчас. Потому что завтра может готовить много сюрпризов.
Выбрав несколько вариантов, я отправилась их смотреть. Мне не терпелось переехать. Хочу отдельное жилье. С удобной кроватью. С функциональной кухней. Со стиральной машиной, в конце концов.
Мне понравилась просторная двушка в серо-бежевых тонах. Особенно спальня с оклеенными темно-голубыми обоями стенами.
Я как-то сразу поняла, что это мое место. Правда, цена в 65 000 за месяц напрягала. Нужен заработок.
Переехать можно было уже сегодня. Сдававшая квартиру женщина заикнулась о том, что она бы хотела предоплату за 3 месяца. Я ответила, что пока могу оплатить месяц. Она помялась, спросила с кем я буду жить. Услышав, что с сыном, поинтересовалась, сколько тому лет. Узнав, что ребенок взрослый, задумалась. И согласилась. Видела бы она этого ребенка под два метра ростом и разговаривающего уверенным басом.
Я, проверив все документы и отдав деньги, поехала за вещами, скинув Матвею наш новый адрес. Движимая желанием покинуть коммуналку, с переездом я справилась самостоятельно. При помощи такси. Не тащиться же на метро с вещами?
Потом сходила в ближайший к дому магазин, запаслась продуктами. И, поставив в духовку мясо по-французски, пришла к выводу, что жизнь налаживается.
По квартире витал аромат вкусной еды. Было светло, тепло и чисто. Не воняло перегаром и сигаретами. Я слушала любимую музыку, пила зеленый чай и ждала сына.
Мелодия телефонного рингтона раздалась неожиданно и громко, заставив меня вздрогнуть. Взяв аппарат в руки, я обнаружила, что это Алёна Генриховна. Странно, зачем она мне звонит? Разве ей не объяснили, что я уволилась?
-Здравствуйте! - произнесла настороженно.
-Добрый вечер, Олеся Денисовна. Мне позвонили из центра и сказали, что Вы не сможете со мной дальше заниматься. Я хочу знать, в чем причина?
Ее голос звучал сухо и по-деловому. Я задумалась, что же ей ответить.
-А Вам разве не объяснили? - задала вопрос, который должен был помочь мне определиться.
-Сказали, что Вы уволились по собственному желанию. И больше не планируете заниматься этой работой.
-Вот как, - протянула я, пытаясь решить, очень ли нелепо буду выглядеть, если расскажу правду.
То есть не всю, конечно. Интуитивно чувствовала, что про развлечения Холодова откровенничать не стоит.
-Немного не так. Меня попросили уволиться с такой формулировкой. Человек, которому трудно отказать. Но я уже ищу работу по тому же профилю.
Телефон издал лишь малопонятное:
-Хмм.
Дальше последовала тишина.
И потом как ударан в барабан:
-И кто же этот человек?
Со стороны будет казаться, что жалуюсь. Но недоговаривать тоже не в моих интересах.
-Холодов.
-И что же вы не поделили?
Мне бы тоже хотелось знать, что. Я этого так и не поняла.
-Не хотелось бы об этом.
-Олеся Денисовна, я настаиваю на продолжении тренировок. Я разберусь с этим вопросом, - бодро завершает Касьянова разговор и отключается.
А я не представляю, с чем и как она собралась разбираться. Но может мне удастся стать ее личным тренером?
Матвей, увидев наше новое жилье, заметно веселеет. Что и мне прибавляет радости.
На следующий день анализирую рынок вакансий, рассылаю резюме. Подспудно жду звонка от Касьяновой. Но она не звонит. За пару-тройку дней получаю несколько приглашений на собеседование. Выйдя с одного из них, где обешали подумать и, кажется, заинтересовались, вижу в списке пропущенных, что звонила Неверова.
Поколебавшись, решаю не перезванивать, но в этот момент на экране снова ее фамилия.
-Да! - все же отвечаю.
-Здравствуйте, Олеся Денисовна, - и без всякой заминки от того, как мы расстались, говорит, - Ваше увольнение было ошибочным. Когда Вы сможете приступить к работе?
А во мне взыгрывает возмущение. Это что же такое получается? Когда самодур Холодов захотел, меня выгнали? А теперь, когда вмешалась Касьянова, меня решили позвать назад?
Поэтому приторно сладким голосом мурлыкаю:
-Да? Какая жалость, что у меня нет такой возможности! Я уже устроилась в другое место. И зарплата там больше, - Неверова нашла бы, конечно, что мне ответить, однако желания слушать ее у меня нет.
Разговор заканчиваю коротким:
-Прощайте.
За следующие два дня посещаю еще три места, куда меня позвали на собеседование. Одно мне понравилось - очень приличная зарплата. Меня уверили, что позвонят завтра с окончательным решением.
С утра встаю с мечтами о домашних пельменях. Чтобы и тесто своё, моими руками вымешанное. И начинка - из отборного мяса. И лучок мелко порезанный. Мне никуда не надо идти. Я уверена, что мне позвонят из того места, что мне приглянулось.
Поэтому - да . Хочу пельмени. За фигуру не переживаю - у меня хороший обмен веществ.
Вожусь на кухне. Процесс это долгий. Мне осталось доделать немного - первая партия вовсю булькает в симпатичной кастрюльке, вызывая у меня повышенное слюноотделение.
Помешивая пельмени, отвечаю на звонок с вакансии, который я ждала весь день.
-Олеся Денисовна, к сожалению, должна Вам сообщить, что нас не устроила Ваша кандидатура, - воркует милая девушка, -Хочу пожелать Вам удачи в поисках. Хорошего дня.
Я некотрое время еще держу телефон у уха, пытаясь справиться с разочарованием. Это ведь не конец. Я позвоню в другое место, где меня готовы были взять, но уже я обещала подумать. Правда, зарплата там скромнее. Но это лучше, чем никакой.
Выловив пельмени из воды на красивую тарелку, собираюсь звонить по поводу работы, как слышу, что в дверь стучат. Прислушиваюсь. Мерещится? Или не мерещится? Звонка на двери нет. Позвонить можно лишь по домофону. Но по нему не звонили точно.
Иду в прихожую. Стук повторяется. Кто это может быть?
Теряясь в догадках, отпираю, мучаясь сомнениями. Глазка на двери ведь тоже нет.
Открыв дверь, могу лишь моргать. Хорошо, что рот не открыла, а то картина была бы совсем дурацкая.
-Я зайду, - говорит Холодов.
Наверное, это должен был быть вопрос, только вопросительных интонаций в его словах ни грамма.
А еще он оттирает меня с прохода и оказывается в прихожке, закрывая за собой дверь.
Моргаю еще раз. Сколько же можно? Так ресницы отвалятся. Но видение не рассеивается. Напротив, откровенно пялится в вырез моего шелкового халатика, небрежно запахнутого на груди.
Глава 5.
Олеся
Какое-то время мы так и стоим. Не очень далеко. Не слишком близко. Молча. Небольшое помещение наполняется ароматом, мужским, приятным, с нотками свежести. Взгляд же незванного гостя темнеет. Такое чувство, что он уже сдвинул халатик и по-хозяйски оглаживает мою грудь.
В ногах появляется слабость. А в голове дурные мысли. Что будет, если сдернуть шелковую ткань? Под которой у меня только простые черные трусы. Грудь наливается и тяжелеет. Хочется сжать ноги, чтобы уменьшить ноющую потребность.
Мало места. Он слишком близко, несмотря на расстояние между нами.
И он - настоящий самец.
Однако память ярко рисует мне светловолосую макушку между его ног. И разум саркастически шепчет: "Ты хочешь на ее место?"
Он же растопчет. И ноги вытрет.
Во рту пересохло.
-Зачем вы...- тут я запинаюсь.
Какое "вы"? Я видела, как ему минет делают!
-Ты пришел? - исправляюсь.
Но слова даются с трудом.
Замечаю, что он переводит взгляд с груди на мое лицо. Уголок его губ ползет в насмешливой улыбке.
Он точно знает, как действует на баб. И ему смешно. Это раздражает неимоверно.
Ну все, Олеся, постояла, слюни попускала. Теперь самое время их вытереть.
А его выпроводить.
-Зачем ты пришел? - теперь вопрос звучит четко.
Так как надо.
Холодов прищуривается. Не разуваясь, идет на кухню.
Я начинаю злиться.
-Ботинки сними. Мы же не за границей. Или у тебя носки рваные?
Он резко разворачивается и возвращается. Прихватывает меня за затылок, запуская руку в волосы:
-Да чтоб тебя! - выдыхает мне в лицо, - Что ж ты вечно такая? Недотраханная...
Рука у него теплая, сильная. И это могло бы быть приятно...
Но это он!
Вырываюсь.
-А ты перетрахался?
На это мне ничего не отвечают. Холодов демонстративно снимает обувь.
-Тапочки мне только не давай! - недовольно цедит, идя по коридору.
-И не собиралась - в тех же интонациях отвечаю.
