Начинаю чувствовать себя неуютно. Я не знаю, что должен говорить мужчина девушке, лишив ее девственности, но мне кажется, что не о презервативах, которыми он даже не воспользовался. Я, конечно, большая девочка и не жду предложения руки и сердца, но мне бы хотелось услышать что-нибудь ласковое.
Очень хочется куда-то уйти, только вот куда? Мои документы у него, карточки он тоже отобрал. Компенсацию за материальный и моральный ущерб взял натурой, как и собирался. А я что?
Ищу взглядом хоть какой-нибудь отрезок ткани, чтобы прикрыться, и пойти на поиски душа. Нужно смыть кровь и сперму. Ничего поблизости не нахожу. Придется встать и поднять с пола что-то из постельного белья. Ходить перед Сувориным голой мне хочется.
Я приподнимаюсь и сажусь. Живот и промежность тянет. Почему-то от того, что на мне его сперма, становится противно.
Кирилл тоже садится, удерживает меня за руку. Не хочу на него смотреть, прячу взгляд. Только бы не разреветься.
- Так, так, так. Ты чего это плакать собралась? И куда вообще собралась?
Я старательно отворачиваюсь. О чем вообще думала, когда ноги раздвигала? Хорошо было? А вот теперь как-то не очень.
Он ловит мое лицо руками, заставляет поднять на него взгляд.
- Танюш, я понимаю, больно было. Но с чего ты так расстроилась? Ты же сама хотела. В следующий раз лучше будет.
Выражение лица у него обеспокоенное. Но опять то, что он говорит, все не то.
- Один раз со мной – на полмиллиона не тянет? Вы же к другим привыкли.
Теперь в глазах Кирилла засверкало раздражение:
- А ты что – кольцо ждешь и предложение замуж выйти? Извини, но сейчас девственность того не стоит.
Вот так вот. Все просто.
- Чего я жду – не Ваше дело. Но следующего раза не будет точно.
Я отталкиваю его руки и подбираю пододеяльник, заворачиваюсь в него и иду к двери, отчаянно надеясь, что за ней – душ.
Суворин молчит.
За дверью действительно оказывается душ. Лейка торчит из потолка и напоминает мне садовую у бабушки, такая же проржавевшая у дырочек, из которых выливается вода. Даже цвет такой же. Сизо-серый. Стены из досок сомнительной толщины. Поворачиваю кран, и сверху льется вода еле-еле. Хорошо, что не морская. Протягиваю руку, она горячее, чем я люблю, но вряд ли здесь есть возможность ее разбавить. Становлюсь под струи и смываю с себя все. Вода стекает прямо в отверстие в полу. Пахнет сыростью и подгнивающей древесиной.
Моюсь и сама себя ругаю – что же я натворила? Как теперь ему в глаза смотреть? Мне бы хотелось пробыть в душе дольше, а лучше вовсе из него не выходить. Но сомнительно, чтобы здесь можно было тратить пресную воду в неограниченных количествах. Потом немного успокаиваюсь. Ничего страшного не случилось. Участь каждой девушки в том, чтобы стать женщиной. И мне было не так уж плохо. Иногда – даже очень хорошо.
Пересилив себя, выхожу из душа. Кирилл… Евгеньевич, если так звать его теперь уместно, лежит на кровати, закинув руки за голову, ничем не прикрывшись. Ругая себя за неуместное любопытство, но все равно кидаю взгляд на тот орган, который был во мне. Сейчас он мирно лежит на своем владельце. Владелец выглядит хмурым. С чего вдруг? Вроде получил все, что хотел. Суворин поднимается и, прихватив плавки и полотенце, тоже идет в душ. Испачкался.
Я останавливаюсь возле кровати, смотрю не красные пятна на белой ткани. Затем согребаю простынь и не знаю, куда ее деть. В итоге кидаю в угол комнаты. Стараясь успеть до того, как мужчина вернется, надеваю купальник и тунику. Бросив тоскливый взгляд на кровать, которую теперь и застелить нечем, сажусь на стул. Меня ломает, и сейчас я бы с удовольствием полежала. Но ложиться на постель без белья не хочу. Мало ли кто и чем на ней занимался.
Кирилл возвращается после купания таким же недовольным, как и ушел. Подбирает брюки и рубашку, одевается. Я занимаюсь тем, что разглядываю доски пола.
- Я пойду в ресторан, возьму еды и воды, потому что сейчас все уплывут, а Паула приплывет не раньше вечера.
Да, разумеется, для него главное – это бумаги, за которыми он и прилетел на край света.
- Ты меня дождешься здесь, - отдает он распоряжение, как будто мы в его кабинете в Москве.
Ничего ему не отвечаю. Зачем? Мы на острове. Куда я здесь денусь? Поплыву вплавь до Кубы? Чтобы меня съели? Нет уж, обойдется. Придется ему меня потерпеть еще какое-то время.
Он уходит. А меня начинает клонить в сон. В конце концов, наплевав на брезгливость, я стелю оставшиеся чистые наволочки и устраиваюсь на кровати. Не хочется ни о чем думать. Тело налито свинцовой тяжестью. И я сама не понимаю, как засыпаю.
Просыпаюсь от диких завываний ветра. Едва не падаю с постели, но немного придя в себя, выскакиваю на улицу. Райского неба нет уже и в помине. Все затянуто тяжелыми серыми облаками. В некоторых местах они темно-синего, почти черного цвета и такое впечатление, что это вражеское войско наступает на остров. Что стоит ему приблизится вплотную, жестокие воины не пощадят никого. Где же мои березки? Стихия, устрашающая по своей мощи. Океан, который манил чистой водой, теперь вздыбился, как взбесившийся конь, угрожая растоптать копытами все живое. Он гонит волны на берег, собираясь смыть все, что стоит на его пути, в свои глубины. Пальмы гнутся к земле под порывами ветра. Их ветви напоминают мне сейчас вставшую на загривке шерсть мокрой кошки. А в особенно сильные порывы, кажется, что ветер все же отдерет у стволов их верхушки. И унесет с собой.
И тут я поворачиваю голову в бок. Домик, к несчастью, стоит недалеко от воды. А прямо на меня идет стена серой воды. У меня перехватывает дыхание от ужаса, и я не могу определить ее высоту. Но ощущение, что ее изнутри толкают самые страшные чудовища, у меня не проходит. Ноги приросли к песку. Надо бы бежать, а у меня нет сил даже пошевелиться, таким нереальным кажется происходящее.
Не знаю, чтобы случилось со мной дальше, но в тот миг, когда до волны остается критичное расстояние, меня подхватывают сильные руки, и резкий голос орет:
- Чего застыла, дура!
Эта грубость, как ни странно, приводит меня в чувство. Я устремляюсь за Сувориным, который буквально затаскивает меня назад в домик. Открывает какой-то люк в полу и сталкивает меня вниз. Сам прыгает тоже, захлопывая за нами люк.
Продолжает кричать:
- Нас сейчас накроет. Только не паникуй. Задерживай дыхание, сколько сможешь.
И правда, в следующую секунду, раздается треск ломающегося дерева, гул воды и рев ветра. Зажмуриваюсь, затыкаю нос и стискиваю зубы. Мужчина притягивает меня к себе, обнимает руками. Сколько стоит шум, не знаю. По ощущениям бесконечно. Через люк льется вода. Мы все мокрые. Но постепенно все прекращается. Осмеливаюсь открыть глаза. Воды я все же нахлебалась и начинаю кашлять. Кирилл меня отпускает и тоже пытается откашляться. В яме, куда он меня столкнул, темно. Я его не вижу, только чувствую. Но воды немного, чуть выше колена.
Восстановив дыхание, Кирилл говорит:
- Тань, надо уйти вглубь острова. Если будет вторая такая волна, мы здесь захлебнемся.
Не знаю, как он ориентируется в темноте, однако ему удается открыть люк. Мы выбираемся наружу. Домик почти разрушен, обломки разбросаны. Я замечаю у Кирилла сумку. Он вытаскивает из-под одного из обломков плед, выжимает его, сворачивает и берет с собой. Ветер почти сбивает нас с ног, все также немилосердно гнет пальмы, но мы упорно продолжаем идти вперед. Отходим не очень далеко, потому что я выбиваюсь из сил. Но Кирилл, оценив обстановку, говорит, что сюда волны не достанут. Я начинаю замерзать. Одежда мокрая насквозь, переодеться не во что. У меня начинают стучать зубы. Суворин смотрит на меня, расстилает под каким-то кустарником мокрый плед, садится на него и зовет меня.
- Таня, иди ко мне.
Ссориться не хочется, выяснять отношения тоже. Я делаю несколько шагов к нему. Он тянет меня на себя, расставляет ноги, разворачивает меня к себе спиной и так усаживает, обхватывая руками. Жмусь к нему плотнее, мне очень холодно. Нам повезло, что не идет дождь. Ветер постепенно высушивает нашу одежду. Кирилл меня укачивает, Когда я согреваюсь, то засыпаю. Я до того измучилась, что мне уже все равно, даже если в нас ударит молния.
Проснулась я от того, что кто-то щекотал меня за ногу, время от времени тыкаясь в нее чем-то мокрым. Я несколько раз дернула ногой, но неизвестный не отставал, поэтому пришлось разлепить веки. Первое на что я обратила внимание – на бескрайнее голубое небо над моей головой. Без единого облачка. Можно было бы подумать, что весь ужас мне приснился, если бы не поломанные деревья вокруг. Я лежала на пледе одна. Кирилла не было видно. Я приподнялась и огляделась. И поняла, кто меня будил. Серое существо очень похожее на крысу, но с более длинной шерстью. И более крупное. Оно тыкало своим серым носом в мою ногу и щекотало меня усами.
Я завизжала.
Через несколько минут из зарослей показался Кирилл.
- Что?
Я сидела, поджав ноги, и пыталась отогнать непрошенного гостя.
- Крыса, - выдохнула я, тыча пальцем в сторону серого зверька.
- Тьфу, ты, - ругнулся бывший босс, - Это хутия, Таня.
- Какая хутия, если это крыса, только более шерстяная. Убери ее, - попросила я его.
- Танюш, куда я ее уберу? Их тут полно. Туристы откормили. Вон смотри, - и он указал рукой на пригорок, на котором было еще штук пять-шесть этих крыс.
Я застонала. Да что ж такое? То ураган, то крысы, то бывший босс-козел. Я полезла в напоясную сумку. Как и следовало ожидать, телефон намок и не работал. Теперь я уже зарычала. Крыса устроилась напротив и с интересом за мной наблюдала. Как и Суворин.
- Пить хочешь? - спокойно спросил мужчина.
- Да, - только сейчас я поняла, что во рту все пересохло.
Взъерошенный Кирилл… Евгеньевич в помятой рубашке и грязных брюках с утра – это то еще зрелище. Я хмыкнула, неожиданно развеселившись.
Он подал мне бутылку с водой и с подозрением оглядел меня.
- Чему радуешься? – решил он у меня уточнить.
Я отхлебнула воды и ответила:
- Думаю, как плачут без Вас Ваши тридцать костюмов, по одному на каждый день месяца. Пока Вы тут так непрезентабельно выглядите. Да еще и вынуждены путаться с плебейками.
В следующую секунду я оказалась придавлена к пледу сильным мужским телом. Кирилл, удерживая меня за затылок, приблизил мое лицо к своему:
- Во-первых, хватит мне выкать. После того, чем мы с тобой занимались, это как-то неуместно. Во-вторых, мне лично все очень понравилось. И я ни разу за все время, что мы общаемся, не позволил себе ни одного замечания по поводу разницы в социальных статусах. В-третьих, одного раза на полмиллиона недостаточно. Ясно?
Последнее слово было произнесено чересчур громко.
Я вздрогнула и честно ответила:
- Нет!
Тогда он задрал мою тунику до талии и запустил руку в трусики.
- А так?
Я распахнула широко глаза и молчала, потому что его длинные пальцы очень искусно стали кружить по моему бугорку, вызывая сладкие судороги. Немного его усилий и с моих губ сорвался негромкий стон. Я сама не заметила, как откинулась назад, подставляя шею под его жадные губы.
Он отстранился первым, вздохнул, неохотно вытащил руку из моих трусиков и сказал:
- Надо вернуться к домикам.
Как легко я теряю контроль над собственным телом! Это пугало. Пока я размышляла, что же мне делать, он меня поднял на ноги, поправил на мне одежду и поцеловал в губы.
- Было бы неплохо вернуться в Варадеро. Там хоть отель нормальный.
Кирилл подхватил сумку, перекинул ее через плечо, взял меня за руку и уверенно зашагал в сторону пляжа.
Пока мы шли, мне пришло в голову спросить:
- А у тебя, - тут я запнулась, было непривычно ему тыкать, - телефон работает?
- Нет.
Я помолчала, но не выдержала.
- А вдруг сюда долго никто не приплывет? – озвучила я свои опасения.
- Приплывут сегодня. Катер за нами, - отрезал Кирилл.
Я собиралась еще что-то спросить, но мы уже дошли до домиков. И я с удивлением увидела суетящуюся полноватую кубинку. И Хосе. А к полуразрушенному пирсу был пришвартован катер. Я испытала облегчение, что уберусь с Кайо-Бланко. И больше в жизни на него не приеду.
Кубинка оказалась той самой Паулой, что умыкнула мой чемодан, который, кстати говоря, нашелся под обломками второго домика. Суворин с явным облегчением достал из него свои документы. Похоже, мое путешествие на Кубу заканчивается. А я так ничего и не успела посмотреть.
Кирилл
Мы возвращались в Варадеро. Наконец за несколько дней я смог спокойно выдохнуть, увидев документы. Теперь никому не придется доказывать, что я не идиот. В моем деле репутация очень важна. А здесь получалось все к одному – неправильно направленный отчет, потеря важных документов. Так и без клиентов можно остаться.
Катер несся по безбрежному океану, такому спокойному сейчас. В безоблачном небе беззаботно порхали чайки. Ничто даже отдаленно не напоминало вчерашний шторм. Я посмотрел на девушку, стоявшую у борта. Ветер развевал ее волосы, которые она не собрала. Тонкие руки сжимали белоснежные поручни. Ее кожа стала приятного коричневого оттенка, как кофе с молоком. Я вспомнил, как потрясающе гармонировали с этим оттенком розовые соски ее грудей. Кажется, я ее обидел. Но она должна была понимать, что секс – это всего лишь секс. Даже если он происходит в первый раз. Только, похоже, она ждала другой реакции от меня.
Мне очень хотелось подойти к ней, провести руками по нежной коже ее рук, зацеловать каждый сантиметр ее кожи. Мужчине трудно удержаться от прикосновений, если ему действительно нравится женщине. До нее хочется постоянно дотрагиваться, ласкать, заниматься с ней любовью. Что такое один раз, если я готов не выходить с ней из номера сутками?
Вернулись мы быстро. Я окончательно расплатился с Хосе, поблагодарил его за незабываемое путешествие. Кубинец тоже рассыпался в благодарностях, вдохновленный моей щедростью. Он спустил нам злополучный чемодан. Я протянул руку Тане, но она сделала вид, что не заметила. Вот упрямица!
Нас ожидало такси. Это оказался кадиллак, выкрашенный краской голубого цвета. Здесь на Кубе функцию такси выполняют в основном старые машины. Преимущественно – американские и советские. Им на вскидку – лет по пятьдесят. Но их ремонтируют, и они ездят. На улицах такое впечатление, что попал на съемки какого-нибудь фильма про шестидесятые года прошлого века.
Таня, молча, юркнула в салон на заднее сиденье. Видимо, надеялась, что я сяду рядом с водителем. Но я сел сзади. И всю дорогу старался, чтобы моя нога была прижата к бедру девушки. Она бросала на меня гневные взгляды, отодвигалась, но добилась лишь того, что оказалась зажатой между мной и дверцей автомобиля.
- Не мог бы ты отодвинуться, - в конце концов, она все же не выдержала и высказалась, прожигая меня взглядом.
Я пожал плечами и невозмутимо ответил:
- Нет, тут мало места.
Девушка запыхтела и попыталась оттолкнуть меня, но перехватив ее ладошки, просто прижал ее крепче к себе.
Мы высадились из отеля. Я подхватил чемодан и направился в отель.
- Куда ты катишь мой чемодан? – догнал меня ее удивленный вопрос.
- К себе в номер.
- Но я бы предпочла пойти в свой номер!
- Я отменил твою бронь на него. Так что у тебя есть два выхода – либо пойти в мой, либо облюбовать какую-нибудь лавочку.
Очень хочется куда-то уйти, только вот куда? Мои документы у него, карточки он тоже отобрал. Компенсацию за материальный и моральный ущерб взял натурой, как и собирался. А я что?
Ищу взглядом хоть какой-нибудь отрезок ткани, чтобы прикрыться, и пойти на поиски душа. Нужно смыть кровь и сперму. Ничего поблизости не нахожу. Придется встать и поднять с пола что-то из постельного белья. Ходить перед Сувориным голой мне хочется.
Я приподнимаюсь и сажусь. Живот и промежность тянет. Почему-то от того, что на мне его сперма, становится противно.
Кирилл тоже садится, удерживает меня за руку. Не хочу на него смотреть, прячу взгляд. Только бы не разреветься.
- Так, так, так. Ты чего это плакать собралась? И куда вообще собралась?
Я старательно отворачиваюсь. О чем вообще думала, когда ноги раздвигала? Хорошо было? А вот теперь как-то не очень.
Он ловит мое лицо руками, заставляет поднять на него взгляд.
- Танюш, я понимаю, больно было. Но с чего ты так расстроилась? Ты же сама хотела. В следующий раз лучше будет.
Выражение лица у него обеспокоенное. Но опять то, что он говорит, все не то.
- Один раз со мной – на полмиллиона не тянет? Вы же к другим привыкли.
Теперь в глазах Кирилла засверкало раздражение:
- А ты что – кольцо ждешь и предложение замуж выйти? Извини, но сейчас девственность того не стоит.
Вот так вот. Все просто.
- Чего я жду – не Ваше дело. Но следующего раза не будет точно.
Я отталкиваю его руки и подбираю пододеяльник, заворачиваюсь в него и иду к двери, отчаянно надеясь, что за ней – душ.
Суворин молчит.
За дверью действительно оказывается душ. Лейка торчит из потолка и напоминает мне садовую у бабушки, такая же проржавевшая у дырочек, из которых выливается вода. Даже цвет такой же. Сизо-серый. Стены из досок сомнительной толщины. Поворачиваю кран, и сверху льется вода еле-еле. Хорошо, что не морская. Протягиваю руку, она горячее, чем я люблю, но вряд ли здесь есть возможность ее разбавить. Становлюсь под струи и смываю с себя все. Вода стекает прямо в отверстие в полу. Пахнет сыростью и подгнивающей древесиной.
Моюсь и сама себя ругаю – что же я натворила? Как теперь ему в глаза смотреть? Мне бы хотелось пробыть в душе дольше, а лучше вовсе из него не выходить. Но сомнительно, чтобы здесь можно было тратить пресную воду в неограниченных количествах. Потом немного успокаиваюсь. Ничего страшного не случилось. Участь каждой девушки в том, чтобы стать женщиной. И мне было не так уж плохо. Иногда – даже очень хорошо.
Пересилив себя, выхожу из душа. Кирилл… Евгеньевич, если так звать его теперь уместно, лежит на кровати, закинув руки за голову, ничем не прикрывшись. Ругая себя за неуместное любопытство, но все равно кидаю взгляд на тот орган, который был во мне. Сейчас он мирно лежит на своем владельце. Владелец выглядит хмурым. С чего вдруг? Вроде получил все, что хотел. Суворин поднимается и, прихватив плавки и полотенце, тоже идет в душ. Испачкался.
Я останавливаюсь возле кровати, смотрю не красные пятна на белой ткани. Затем согребаю простынь и не знаю, куда ее деть. В итоге кидаю в угол комнаты. Стараясь успеть до того, как мужчина вернется, надеваю купальник и тунику. Бросив тоскливый взгляд на кровать, которую теперь и застелить нечем, сажусь на стул. Меня ломает, и сейчас я бы с удовольствием полежала. Но ложиться на постель без белья не хочу. Мало ли кто и чем на ней занимался.
Кирилл возвращается после купания таким же недовольным, как и ушел. Подбирает брюки и рубашку, одевается. Я занимаюсь тем, что разглядываю доски пола.
- Я пойду в ресторан, возьму еды и воды, потому что сейчас все уплывут, а Паула приплывет не раньше вечера.
Да, разумеется, для него главное – это бумаги, за которыми он и прилетел на край света.
- Ты меня дождешься здесь, - отдает он распоряжение, как будто мы в его кабинете в Москве.
Ничего ему не отвечаю. Зачем? Мы на острове. Куда я здесь денусь? Поплыву вплавь до Кубы? Чтобы меня съели? Нет уж, обойдется. Придется ему меня потерпеть еще какое-то время.
Он уходит. А меня начинает клонить в сон. В конце концов, наплевав на брезгливость, я стелю оставшиеся чистые наволочки и устраиваюсь на кровати. Не хочется ни о чем думать. Тело налито свинцовой тяжестью. И я сама не понимаю, как засыпаю.
Просыпаюсь от диких завываний ветра. Едва не падаю с постели, но немного придя в себя, выскакиваю на улицу. Райского неба нет уже и в помине. Все затянуто тяжелыми серыми облаками. В некоторых местах они темно-синего, почти черного цвета и такое впечатление, что это вражеское войско наступает на остров. Что стоит ему приблизится вплотную, жестокие воины не пощадят никого. Где же мои березки? Стихия, устрашающая по своей мощи. Океан, который манил чистой водой, теперь вздыбился, как взбесившийся конь, угрожая растоптать копытами все живое. Он гонит волны на берег, собираясь смыть все, что стоит на его пути, в свои глубины. Пальмы гнутся к земле под порывами ветра. Их ветви напоминают мне сейчас вставшую на загривке шерсть мокрой кошки. А в особенно сильные порывы, кажется, что ветер все же отдерет у стволов их верхушки. И унесет с собой.
И тут я поворачиваю голову в бок. Домик, к несчастью, стоит недалеко от воды. А прямо на меня идет стена серой воды. У меня перехватывает дыхание от ужаса, и я не могу определить ее высоту. Но ощущение, что ее изнутри толкают самые страшные чудовища, у меня не проходит. Ноги приросли к песку. Надо бы бежать, а у меня нет сил даже пошевелиться, таким нереальным кажется происходящее.
Не знаю, чтобы случилось со мной дальше, но в тот миг, когда до волны остается критичное расстояние, меня подхватывают сильные руки, и резкий голос орет:
- Чего застыла, дура!
Эта грубость, как ни странно, приводит меня в чувство. Я устремляюсь за Сувориным, который буквально затаскивает меня назад в домик. Открывает какой-то люк в полу и сталкивает меня вниз. Сам прыгает тоже, захлопывая за нами люк.
Продолжает кричать:
- Нас сейчас накроет. Только не паникуй. Задерживай дыхание, сколько сможешь.
И правда, в следующую секунду, раздается треск ломающегося дерева, гул воды и рев ветра. Зажмуриваюсь, затыкаю нос и стискиваю зубы. Мужчина притягивает меня к себе, обнимает руками. Сколько стоит шум, не знаю. По ощущениям бесконечно. Через люк льется вода. Мы все мокрые. Но постепенно все прекращается. Осмеливаюсь открыть глаза. Воды я все же нахлебалась и начинаю кашлять. Кирилл меня отпускает и тоже пытается откашляться. В яме, куда он меня столкнул, темно. Я его не вижу, только чувствую. Но воды немного, чуть выше колена.
Восстановив дыхание, Кирилл говорит:
- Тань, надо уйти вглубь острова. Если будет вторая такая волна, мы здесь захлебнемся.
Не знаю, как он ориентируется в темноте, однако ему удается открыть люк. Мы выбираемся наружу. Домик почти разрушен, обломки разбросаны. Я замечаю у Кирилла сумку. Он вытаскивает из-под одного из обломков плед, выжимает его, сворачивает и берет с собой. Ветер почти сбивает нас с ног, все также немилосердно гнет пальмы, но мы упорно продолжаем идти вперед. Отходим не очень далеко, потому что я выбиваюсь из сил. Но Кирилл, оценив обстановку, говорит, что сюда волны не достанут. Я начинаю замерзать. Одежда мокрая насквозь, переодеться не во что. У меня начинают стучать зубы. Суворин смотрит на меня, расстилает под каким-то кустарником мокрый плед, садится на него и зовет меня.
- Таня, иди ко мне.
Ссориться не хочется, выяснять отношения тоже. Я делаю несколько шагов к нему. Он тянет меня на себя, расставляет ноги, разворачивает меня к себе спиной и так усаживает, обхватывая руками. Жмусь к нему плотнее, мне очень холодно. Нам повезло, что не идет дождь. Ветер постепенно высушивает нашу одежду. Кирилл меня укачивает, Когда я согреваюсь, то засыпаю. Я до того измучилась, что мне уже все равно, даже если в нас ударит молния.
Проснулась я от того, что кто-то щекотал меня за ногу, время от времени тыкаясь в нее чем-то мокрым. Я несколько раз дернула ногой, но неизвестный не отставал, поэтому пришлось разлепить веки. Первое на что я обратила внимание – на бескрайнее голубое небо над моей головой. Без единого облачка. Можно было бы подумать, что весь ужас мне приснился, если бы не поломанные деревья вокруг. Я лежала на пледе одна. Кирилла не было видно. Я приподнялась и огляделась. И поняла, кто меня будил. Серое существо очень похожее на крысу, но с более длинной шерстью. И более крупное. Оно тыкало своим серым носом в мою ногу и щекотало меня усами.
Я завизжала.
Через несколько минут из зарослей показался Кирилл.
- Что?
Я сидела, поджав ноги, и пыталась отогнать непрошенного гостя.
- Крыса, - выдохнула я, тыча пальцем в сторону серого зверька.
- Тьфу, ты, - ругнулся бывший босс, - Это хутия, Таня.
- Какая хутия, если это крыса, только более шерстяная. Убери ее, - попросила я его.
- Танюш, куда я ее уберу? Их тут полно. Туристы откормили. Вон смотри, - и он указал рукой на пригорок, на котором было еще штук пять-шесть этих крыс.
Я застонала. Да что ж такое? То ураган, то крысы, то бывший босс-козел. Я полезла в напоясную сумку. Как и следовало ожидать, телефон намок и не работал. Теперь я уже зарычала. Крыса устроилась напротив и с интересом за мной наблюдала. Как и Суворин.
- Пить хочешь? - спокойно спросил мужчина.
- Да, - только сейчас я поняла, что во рту все пересохло.
Взъерошенный Кирилл… Евгеньевич в помятой рубашке и грязных брюках с утра – это то еще зрелище. Я хмыкнула, неожиданно развеселившись.
Он подал мне бутылку с водой и с подозрением оглядел меня.
- Чему радуешься? – решил он у меня уточнить.
Я отхлебнула воды и ответила:
- Думаю, как плачут без Вас Ваши тридцать костюмов, по одному на каждый день месяца. Пока Вы тут так непрезентабельно выглядите. Да еще и вынуждены путаться с плебейками.
В следующую секунду я оказалась придавлена к пледу сильным мужским телом. Кирилл, удерживая меня за затылок, приблизил мое лицо к своему:
- Во-первых, хватит мне выкать. После того, чем мы с тобой занимались, это как-то неуместно. Во-вторых, мне лично все очень понравилось. И я ни разу за все время, что мы общаемся, не позволил себе ни одного замечания по поводу разницы в социальных статусах. В-третьих, одного раза на полмиллиона недостаточно. Ясно?
Последнее слово было произнесено чересчур громко.
Я вздрогнула и честно ответила:
- Нет!
Тогда он задрал мою тунику до талии и запустил руку в трусики.
- А так?
Я распахнула широко глаза и молчала, потому что его длинные пальцы очень искусно стали кружить по моему бугорку, вызывая сладкие судороги. Немного его усилий и с моих губ сорвался негромкий стон. Я сама не заметила, как откинулась назад, подставляя шею под его жадные губы.
Он отстранился первым, вздохнул, неохотно вытащил руку из моих трусиков и сказал:
- Надо вернуться к домикам.
Как легко я теряю контроль над собственным телом! Это пугало. Пока я размышляла, что же мне делать, он меня поднял на ноги, поправил на мне одежду и поцеловал в губы.
- Было бы неплохо вернуться в Варадеро. Там хоть отель нормальный.
Кирилл подхватил сумку, перекинул ее через плечо, взял меня за руку и уверенно зашагал в сторону пляжа.
Пока мы шли, мне пришло в голову спросить:
- А у тебя, - тут я запнулась, было непривычно ему тыкать, - телефон работает?
- Нет.
Я помолчала, но не выдержала.
- А вдруг сюда долго никто не приплывет? – озвучила я свои опасения.
- Приплывут сегодня. Катер за нами, - отрезал Кирилл.
Я собиралась еще что-то спросить, но мы уже дошли до домиков. И я с удивлением увидела суетящуюся полноватую кубинку. И Хосе. А к полуразрушенному пирсу был пришвартован катер. Я испытала облегчение, что уберусь с Кайо-Бланко. И больше в жизни на него не приеду.
Кубинка оказалась той самой Паулой, что умыкнула мой чемодан, который, кстати говоря, нашелся под обломками второго домика. Суворин с явным облегчением достал из него свои документы. Похоже, мое путешествие на Кубу заканчивается. А я так ничего и не успела посмотреть.
Глава 5. Куплю ее улыбку.
Кирилл
Мы возвращались в Варадеро. Наконец за несколько дней я смог спокойно выдохнуть, увидев документы. Теперь никому не придется доказывать, что я не идиот. В моем деле репутация очень важна. А здесь получалось все к одному – неправильно направленный отчет, потеря важных документов. Так и без клиентов можно остаться.
Катер несся по безбрежному океану, такому спокойному сейчас. В безоблачном небе беззаботно порхали чайки. Ничто даже отдаленно не напоминало вчерашний шторм. Я посмотрел на девушку, стоявшую у борта. Ветер развевал ее волосы, которые она не собрала. Тонкие руки сжимали белоснежные поручни. Ее кожа стала приятного коричневого оттенка, как кофе с молоком. Я вспомнил, как потрясающе гармонировали с этим оттенком розовые соски ее грудей. Кажется, я ее обидел. Но она должна была понимать, что секс – это всего лишь секс. Даже если он происходит в первый раз. Только, похоже, она ждала другой реакции от меня.
Мне очень хотелось подойти к ней, провести руками по нежной коже ее рук, зацеловать каждый сантиметр ее кожи. Мужчине трудно удержаться от прикосновений, если ему действительно нравится женщине. До нее хочется постоянно дотрагиваться, ласкать, заниматься с ней любовью. Что такое один раз, если я готов не выходить с ней из номера сутками?
Вернулись мы быстро. Я окончательно расплатился с Хосе, поблагодарил его за незабываемое путешествие. Кубинец тоже рассыпался в благодарностях, вдохновленный моей щедростью. Он спустил нам злополучный чемодан. Я протянул руку Тане, но она сделала вид, что не заметила. Вот упрямица!
Нас ожидало такси. Это оказался кадиллак, выкрашенный краской голубого цвета. Здесь на Кубе функцию такси выполняют в основном старые машины. Преимущественно – американские и советские. Им на вскидку – лет по пятьдесят. Но их ремонтируют, и они ездят. На улицах такое впечатление, что попал на съемки какого-нибудь фильма про шестидесятые года прошлого века.
Таня, молча, юркнула в салон на заднее сиденье. Видимо, надеялась, что я сяду рядом с водителем. Но я сел сзади. И всю дорогу старался, чтобы моя нога была прижата к бедру девушки. Она бросала на меня гневные взгляды, отодвигалась, но добилась лишь того, что оказалась зажатой между мной и дверцей автомобиля.
- Не мог бы ты отодвинуться, - в конце концов, она все же не выдержала и высказалась, прожигая меня взглядом.
Я пожал плечами и невозмутимо ответил:
- Нет, тут мало места.
Девушка запыхтела и попыталась оттолкнуть меня, но перехватив ее ладошки, просто прижал ее крепче к себе.
Мы высадились из отеля. Я подхватил чемодан и направился в отель.
- Куда ты катишь мой чемодан? – догнал меня ее удивленный вопрос.
- К себе в номер.
- Но я бы предпочла пойти в свой номер!
- Я отменил твою бронь на него. Так что у тебя есть два выхода – либо пойти в мой, либо облюбовать какую-нибудь лавочку.
