— Скоро будут бить куранты, пора открывать еще одно шампанское, — сообщил он и, чмокнув Снежанку снова, потихоньку встал к столу.
Снежана включила звук телевизора, который транслировал выступление президента. Филипп наполнил бокалы и, подав ей руку, притянул к себе и обнял. Старинные часы на стене зазвучали в унисон курантам, отбивая двенадцать раз.
— …март, апрель, май, июнь, июль, август… — тихонько повторила под каждый удар Снежана.
— Что? — ласково улыбнулся Филипп.
— На каждый месяц по удару, — ответила она.
— Действительно… октябрь, ноябрь…
— Декабрь! — сказали они вместе.
— С новым годом! — сказал он.
— С новым годом! — повторила она.
Брат-близнец Залевского коснулся ее бокала своим, наклонился и поцеловал девушку в губы.
— Ты такая сладкая, как морозная свежесть ясным зимним утром.
— Ну, я же Снегурочка, — звонко засмеялась Снежана.
Второй Залевский отхлебнул шампанского следом за Снежаной и поставил бокал на стол. Потом достал из кармана красную бархатную коробочку и сказал:
— Дорогая Снегурочка! Я поздравляю тебя с Новым годом! И…
Он вдруг опустился перед ней на одно колено и открыл коробочку. На белом атласе красовалось изящное колечко с гранатом в виде сердечка.
— Я прошу тебя, Снежана, стань моей женой!
У Снежаны перехватило дыхание. Уж чего-чего, а такого поворота она точно не ожидала.
— Если сомневаешься, просто обещай подумать… Тем более не обязательно торопиться со свадьбой…
— Я… я согласна… — ответила Снежана, стараясь не дать слезинкам выкатиться из глаз.
— Согласна?! Я не верю своим ушам!
— Да, да, я согласна, — четко повторила Снежана.
Филипп надел кольцо ей на палец левой руки и снова подхватил на руки. Звонкий Снежанкин смех перебил дверной звонок.
— Ты ждала кого-то?
— Нет. Понятия не имею, кто это. Может, к соседям. Открой!
— Да, минуту, — согласился Филипп и пошел в прихожую.
Снежана полюбовались кольцом и, отхлебнув еще шампанского, позвала:
— Кто там, Филипп? — ответа не последовало, и она резко повернулась к двери.
В комнате стояли уже два Филиппа, точнее одним из похожих друг на друга как две капли воды мужчин был Артуром. Если бы не ее помада, слегка размазанная в уголке губ Филиппа, без своей «фейской» силы Снежана бы никогда их не отличила.
— С новым годом! — сказал Артур Залевский.
— С новым годом, Артур Арнольдович! — стараясь выглядеть спокойной, ответила Снежана. — А что вы здесь делаете в такое время и в новогоднюю ночь?
— Подумал, вы скучаете в одиночку. А теперь понимаю, куда смылся мой братец.
— Брат, — отозвался Филипп, — я не хотел говорить заранее. Мама не любит таких сюрпризов, ты знаешь. Я только что сделал Снежане предложение, и она согласилась.
Артур рассмеялся на всю комнату, вызывая недоумение собеседников.
— Издеваешься? — обратился он к брату.
Снежана вдруг поняла, что Большой Босс немного не трезв, а точнее совсем не трезв. Она вся напряглась, и следующая фраза словно окатила ее обжигающим холодом.
— Согласилась? И именно поэтому она прошлую ночь провела со мной? Ну ты даешь, брат!
В мыслях Снежана судорожно соображала, что предпринять.
— Тебе не кажется, что ты слишком пьян для визитов? — спросил Артура брат. — Будем считать, что мы не слышали весь этот бред. Извинения принесешь, когда протрезвеешь.
— Ха… А ты спроси Снежану, если мне не веришь! — возразил Артур, и Филипп посмотрел на Снежану.
Она молчала, приоткрыв рот, наблюдала, как он сначала побледнел, передернул головой, а потом тихо сказал:
— Хм... Постой… Это что, правда?
— Я… нет, нет… я могу все объяснить, Филипп! — только и промямлила Снежанка, ощущая будто летит в пропасть и не в состоянии за что либо ухватиться.
— Да нет, не стоит. Я, кажется, понял… Это и был твой новогодний подарок? Да уж… Я бы до такого даже не додумался, — голос Филиппа сел, словно в горле у него запершило. Он устало потер шею рукой и добавил: — Побрякушку можешь оставить себе на память про идиота-неудачника, — потом резко повернулся и пошел прочь.
— Филипп! Филипп! — закричала Снежана, бросаясь следом. — Все не так, как он говорит! Я не хотела этого. Просто…
— Просто что? Все случилось само собой? — ее недавний жених резко развернулся на самом пороге так, что Снежана врезалась в него по инерции.
— Просто в какой-то момент… Я перестала сопротивляться… — сказала она шепотом.
— Ясно, — ответил Филипп и, кивнув головой, ушел.
Снежана на автомате закрыла дверь и вернулась в комнату.
— Ну, прости! Я не знал, что у вас тут хэппи-энд, иначе бы не стал специально провоцировать такую драму.
— Артур, ты мне только что жизнь сломал. Ты разве не понял? — обреченно сказала Снежана. — Я только не понимаю, за что?
Она медленно подошла к окну и стала смотреть на улицу, обхватив себя руками.
Залевский был пьян, но, судя по всему, вполне соображал.
— Слушай, я действительно перебрал маленько. И не специально я… Это все… — он покривился, подходя ближе к Снежане. — Скажем так: не здорово ты потеряла. Мой брат еще тот зануда. Но если так все серьезно! Я поговорю с ним завтра, все объясню, повинюсь... Приукрашу, если что… Короче, вина и так на мне. Только если честно: ну не сможешь ты жить с этим мямлей. И дело не только в его гипертрофированном чувстве спасателя. Ты — королева. И рядом должен быть никак не валет, а хотя бы король, если не туз.
Он открыл большую коробку из синего бархата, которую до сих пор держал в руках, достал оттуда ожерелье, сверкающее бриллиантами и сапфирами, и надел Снежане на шею. Она посмотрела на свое отражение в темном стекле окна. Оттуда на нее смотрела королева. Красивая, но бездушная. Ледяная. Снежная королева.
Девушка автоматически содрала ожерелье с шеи и сказала:
— Уходи! Пожалуйста. Просто уходи!
— Уйду. Сначала скажи, только честно, зачем ты ходила ко мне в больницу с этим бульоном?
— Ты уверен, что хочешь услышать правду? Ты к ней можешь быть не готов.
— Уверен. Я не из пугливых.
— Боюсь, это даже приблизительно не то, что ты предполагаешь услышать.
— А ты не переживай за меня.
Снежана повернулась, подошла к столу и налила воды в стакан.
— Хочешь правду? Получишь, — она взяла стакан и стала перед Артуром. — Слушай. Я ходила к тебе в больницу, чтобы искупить свою вину.
— Кажется, это я уже где-то слышал.
— Искупить вину в прямом смысле. Ты провалился под лед не сам. Это я тебя провалила. От злости на твои слова о женщинах, обо мне и от того, что ты такой самоуверенный и жестокий. — У Залевского на лице отразилось удивление, перерастающее в понимание. — Я не человек. Я выше человеческой расы — фея. Меня мать Зима за эти шалости и наказала. Я старшая внучка деда Мороза, Снегурочка младшая. Не надо смотреть на меня, как на полоумную. Думаешь, откуда я столько про криотерапию знаю — не чета твоим бородатым профессорам…
Залевский уставился на стакан, из которого донесся звук, вода в нем за считанные секунды закипела.
— Надеюсь, не хочешь опустить руку? — усмехнулась Снежанка.
Залевский молчал. Еще минута — и вода в стакане покрылась белым налетом и полностью замерзла.
— Скажешь фокус?
Мужчина был бледен:
— Пока не знаю, что сказать, — тихо ответил он. — Либо я совсем готов, либо окончательно спятил.
— Подумай!
Снежана с силой сжала стакан, и он лопнул, разлетевшись на осколки. Она еще сильнее сжала руки в кулаки — и в комнате стало морозно. На ресницах Артура осел иней, изо рта появился пар, одна за другой стали лопаться лампочки гирлянд на елке. Он в изумлении оглядел комнату, покрытую инеем. Наконец, Снежана остановилась. Она закрыла глаза и сказала почти шепотом:
— Лучше уходи… Уходи… Пока не превратился в живую статую из жидкого азота!
Залевский хотел что-то сказать, но только поцеловал ее ледяную руку и покинул дом:
— Доброй ночи, Ваше величество!
Одна за другой слезинки стали катиться по щекам Снежаны, и через минуту она уже горько плакала, содрогаясь, как осиновый лист на ветру.
Через время она все же успокоилась и температура в комнате стабилизировалась. Снежана убрала осколки и стол. В окна заглянул хмурый новогодний рассвет. Девушка задумчиво посмотрела в сереющее окно. В комнате повеяло ветерком.
— Ты как нельзя вовремя, мама.
— Моя дочь плачет. Ей плохо. Разве я могу смотреть на это спокойно?
— Что-то вчера ты не торопилась на помощь. А она мне была ой как нужна.
— Бывают моменты, когда не стоит вмешиваться.
— Не стоит вмешиваться? — вспылила Снежанка. — Да он же… я… меня…
— Вот именно. Ты уж сама определись — то ли он тебя, то ли ты его. Силенки-то вернулись. Думаю, ты уже поняла.
— Ты же сказала, что если меня полюбят такую, без украшений, вся сила сразу вернется. Филипп ведь полюбил.
— Полюбил. Только не Филипп.
— Откуда тебе знать?! — чуть не завизжали Снежана.
— Еще что смешнее спроси, — ответила мать. — Ладно, вижу, разговор не клеится. Рада, что ты в порядке, — она вздохнула. — Помни: закон никто не отменял, он для всех одинаков. И да, зря парня напугала. Зачем же так жестко? Люблю тебя.
Зима хлопнула в ладоши и исчезла, подняв в гостиной легкую поземку из снежинок.
Снежана легла в постель, даже не потрудившись раздеться. Она чувствовала себя измотанной, но уснуть не могла. На глаза наворачивались слезы каждый раз, как она пыталась их вытереть. Потому она перестала это делать, и слезинки просто текли из глаз на подушку, замерзая на ходу от все еще морозного воздуха в комнате.
Шорох за дверью заставил Артура поднять голову, шумевшую от ночного новогоднего коктейля. Он взглянул на часы:
— Черт! — они показывали два.
В дверь снова деликатно постучали.
— Да! — отозвался Артур, и в комнату заглянула горничная.
— Артур Арнольдович, ваша мама спрашивает, ждать ли вас к обеду?
— Через час не раньше. А что Филипп?
— Ваш брат обедать отказался. Он уезжает, сейчас собирает вещи у себя.
— Спасибо! — ответил Артур прислуге, а сам про себя снова выругался.
Он резко встал и отправился в ванную, на скорую руку привел себя в порядок, швырнул на пол рубашку, которую не снял до сих пор, и надел халат. Так он поторопился в комнату Филиппа.
На стук в дверь ответили вежливым «Войдите».
— Куда собрался? — по обыкновению без церемоний спросил Артур.
— И тебе день добрый, брат… — Филипп оторвался от чемодана, в который аккуратно складывал свои вещи.
Педантичности второго Залевского можно было позавидовать.
— Так, нам надо поговорить, и ты никуда не сбежишь, пока мы этого не сделаем, — Артур демонстративно закрыл дверь на щеколду.
— Ей-богу, ты как ребенок! Собрался мне помешать?
— Всего лишь поговорить и прояснить суть дела…
— Да что тут прояснять?! Считаешь предательство с твоей стороны можно как-то прояснить? — Филипп повысил голос.
— Я не привык ходить вокруг да около. — Артур сложил руки на груди. — Первое: я хочу извиниться за то, что вчера сделал тебе больно. Я не хотел. Не думал, что у вас так серьезно.
— Иначе промолчал бы и продолжал вот так спокойно жить? — Филипп засунул руки в карманы брюк и посмотрел на свою копию.
— Что случилось, то случилось. Уже. И начинать исправлять нужно с этого момента.
Филипп Залевский тихо рассмеялся и поднял глаза к потолку.
— Второе: Снежана ни в чем не виновата, это все я…
— Как благородно! Артур, зачем тебе все это? Я не буду вам мешать, будьте счастливы. Я как-нибудь переживу. А она так точно будет счастлива с таким успешным, красивым, сильным…
— Сомневаюсь. Поскольку влюбилась она, похоже, как раз не в меня, а в тебя.
— Артур! Между нами разницы особой-то нет. Она влюбилась в образ, а мы как отражение друг друга.
— Ты сам сказал: мы копия. Я был виноват…
— Копия внешне, а внутри у кого-то зловонная душа, так что не подойдешь близко…
— Не перебивай! Повторю: я не знал о ваших отношениях. Это я приказал ей приехать ко мне с отчетами в конце дня и заказал ужин. Я не дал ей уйти, напоил и стал… — он вздохнул, — целовать. Она не хотела, вырывалась, а я настоял.
— Ты мне пытаешься сейчас сказать, что изнасиловал женщину, да еще и мою невесту?
— Нет! То есть да… черт! Нет! В классическом понимании нет. Думал, она ломается всего-навсего. Она не кричала и не дралась, просто в какой-то момент перестала сопротивляться.
— Но это не меняет дела. Ты ее изнасиловал. И скольких ты женщин еще так?
Артур Залевский нахмурился, но ответил:
— Только с ней. Обычно я не успеваю сам раздеться, а дама уже в неглиже, — Филипп понимающе закивал. — Послушай, в голове у Снежаны мы с тобой еще не сформировались как две личности с одним лицом. Ты не должен ее винить. Она без году неделю узнала, что нас двое. Я не делал ей больно…
— Господи, Артур, о чем ты?! — брат запустил руки в волосы, такие же, как и у него. — Ты только послушай себя!
— Я хочу извиниться и исправить… то, что еще можно исправить. Если ты ее любишь, то примешь, простишь и поймешь. К тому же, если хочешь знать, я не был у нее первым, так что ты не много потерял. Засунь свои принципы…
— Заткнись! Я ничего не хочу знать! — Филипп замотал головой. — Тебе никто не говорил, какой ты мерзавец?
Артур снова вздохнул:
— Поговори хотя бы с ней, не уезжай вот так.
— Хорошо. Я поговорю. Самое малое, что я могу сделать. Все это на самом деле меня натолкнуло на мысль, что я неправильно поступаю, решив вот так вот жениться, и потому все так. Я влюблен в Снежану, но, возможно, женитьба была бы неверным шагом. Я принял решение. Не окончательно, но почти. Я хочу стать послушником у владыки в монастыре и обдумать свою судьбу. Мне кажется, моя миссия более важная, и она не в мирской жизни.
— Филипп, ты не просто блаженный, а совсем идиот? — брат скривился.
— Даже не попытаюсь продолжать этот разговор.
— Ясно. Я сделал все, что мог. А ты у маман сначала благословения испроси, а то ее удар хватит от таких новостей.
С этими словами Артур Залевский удалился, параллельно набирая Снежану. Он долго стоял в своей комнате, глядя через окно на мерзкий хмурый день, пока услышал в трубке тихое:
— Чего тебе?
— Снежан, я… Я бы хотел извиниться за вчерашнее. Понимаю, что это нужно делать не по телефону, и одних слов мало. Но я искренне раскаиваюсь. Я говорил с ним. Все рассказал честно, попытался убедить. Он обещал, что встретится с тобой. Только у моего брата вавка в голове, я же тебя предупреждал. Он собрался осмысливать свое бытие послушником в монастыре. Так что если ты на него не надавишь, никто ничего сделать не сможет. Боюсь, даже наша мать.
— Спасибо, что хотя бы попытался, — так же шепотом сказала Снежана.
— Ты, наверное, спала. Я разбудил?
— Нет, я не смогла уснуть. Просто лежу.
— Ты не будешь против, если я заеду ненадолго завтра?
— Какой глупый вопрос, Артур.
— Прости… Прости. До свидания!
В телефоне послышались гудки, а Артуру Залевскому впервые стало противно от себя самого.
Снежана положила телефон и подумала, что, несмотря на все, ей нужно встать, наконец, с постели, выпить кофе — и мысли протрезвеют. К ней ведь вернулась сила, а значит, она может все повернуть так, как ей нужно. Вот еще, вздумала хандрить!
Девушка села на кровати, но вставать не хотелось никак. Легким щелчком пальцев она сотворила кофе на серебряном подносе. Манящий мягкий аромат кофейных зерен распространился по комнате, увлекая под руку смесь из трав для ясности мыслей.
Снежана включила звук телевизора, который транслировал выступление президента. Филипп наполнил бокалы и, подав ей руку, притянул к себе и обнял. Старинные часы на стене зазвучали в унисон курантам, отбивая двенадцать раз.
— …март, апрель, май, июнь, июль, август… — тихонько повторила под каждый удар Снежана.
— Что? — ласково улыбнулся Филипп.
— На каждый месяц по удару, — ответила она.
— Действительно… октябрь, ноябрь…
— Декабрь! — сказали они вместе.
— С новым годом! — сказал он.
— С новым годом! — повторила она.
Брат-близнец Залевского коснулся ее бокала своим, наклонился и поцеловал девушку в губы.
— Ты такая сладкая, как морозная свежесть ясным зимним утром.
— Ну, я же Снегурочка, — звонко засмеялась Снежана.
Второй Залевский отхлебнул шампанского следом за Снежаной и поставил бокал на стол. Потом достал из кармана красную бархатную коробочку и сказал:
— Дорогая Снегурочка! Я поздравляю тебя с Новым годом! И…
Он вдруг опустился перед ней на одно колено и открыл коробочку. На белом атласе красовалось изящное колечко с гранатом в виде сердечка.
— Я прошу тебя, Снежана, стань моей женой!
У Снежаны перехватило дыхание. Уж чего-чего, а такого поворота она точно не ожидала.
— Если сомневаешься, просто обещай подумать… Тем более не обязательно торопиться со свадьбой…
— Я… я согласна… — ответила Снежана, стараясь не дать слезинкам выкатиться из глаз.
— Согласна?! Я не верю своим ушам!
— Да, да, я согласна, — четко повторила Снежана.
Филипп надел кольцо ей на палец левой руки и снова подхватил на руки. Звонкий Снежанкин смех перебил дверной звонок.
— Ты ждала кого-то?
— Нет. Понятия не имею, кто это. Может, к соседям. Открой!
— Да, минуту, — согласился Филипп и пошел в прихожую.
Снежана полюбовались кольцом и, отхлебнув еще шампанского, позвала:
— Кто там, Филипп? — ответа не последовало, и она резко повернулась к двери.
В комнате стояли уже два Филиппа, точнее одним из похожих друг на друга как две капли воды мужчин был Артуром. Если бы не ее помада, слегка размазанная в уголке губ Филиппа, без своей «фейской» силы Снежана бы никогда их не отличила.
— С новым годом! — сказал Артур Залевский.
— С новым годом, Артур Арнольдович! — стараясь выглядеть спокойной, ответила Снежана. — А что вы здесь делаете в такое время и в новогоднюю ночь?
— Подумал, вы скучаете в одиночку. А теперь понимаю, куда смылся мой братец.
— Брат, — отозвался Филипп, — я не хотел говорить заранее. Мама не любит таких сюрпризов, ты знаешь. Я только что сделал Снежане предложение, и она согласилась.
Артур рассмеялся на всю комнату, вызывая недоумение собеседников.
— Издеваешься? — обратился он к брату.
Снежана вдруг поняла, что Большой Босс немного не трезв, а точнее совсем не трезв. Она вся напряглась, и следующая фраза словно окатила ее обжигающим холодом.
— Согласилась? И именно поэтому она прошлую ночь провела со мной? Ну ты даешь, брат!
В мыслях Снежана судорожно соображала, что предпринять.
— Тебе не кажется, что ты слишком пьян для визитов? — спросил Артура брат. — Будем считать, что мы не слышали весь этот бред. Извинения принесешь, когда протрезвеешь.
— Ха… А ты спроси Снежану, если мне не веришь! — возразил Артур, и Филипп посмотрел на Снежану.
Она молчала, приоткрыв рот, наблюдала, как он сначала побледнел, передернул головой, а потом тихо сказал:
— Хм... Постой… Это что, правда?
— Я… нет, нет… я могу все объяснить, Филипп! — только и промямлила Снежанка, ощущая будто летит в пропасть и не в состоянии за что либо ухватиться.
— Да нет, не стоит. Я, кажется, понял… Это и был твой новогодний подарок? Да уж… Я бы до такого даже не додумался, — голос Филиппа сел, словно в горле у него запершило. Он устало потер шею рукой и добавил: — Побрякушку можешь оставить себе на память про идиота-неудачника, — потом резко повернулся и пошел прочь.
— Филипп! Филипп! — закричала Снежана, бросаясь следом. — Все не так, как он говорит! Я не хотела этого. Просто…
— Просто что? Все случилось само собой? — ее недавний жених резко развернулся на самом пороге так, что Снежана врезалась в него по инерции.
— Просто в какой-то момент… Я перестала сопротивляться… — сказала она шепотом.
— Ясно, — ответил Филипп и, кивнув головой, ушел.
Снежана на автомате закрыла дверь и вернулась в комнату.
— Ну, прости! Я не знал, что у вас тут хэппи-энд, иначе бы не стал специально провоцировать такую драму.
— Артур, ты мне только что жизнь сломал. Ты разве не понял? — обреченно сказала Снежана. — Я только не понимаю, за что?
Она медленно подошла к окну и стала смотреть на улицу, обхватив себя руками.
Залевский был пьян, но, судя по всему, вполне соображал.
— Слушай, я действительно перебрал маленько. И не специально я… Это все… — он покривился, подходя ближе к Снежане. — Скажем так: не здорово ты потеряла. Мой брат еще тот зануда. Но если так все серьезно! Я поговорю с ним завтра, все объясню, повинюсь... Приукрашу, если что… Короче, вина и так на мне. Только если честно: ну не сможешь ты жить с этим мямлей. И дело не только в его гипертрофированном чувстве спасателя. Ты — королева. И рядом должен быть никак не валет, а хотя бы король, если не туз.
Он открыл большую коробку из синего бархата, которую до сих пор держал в руках, достал оттуда ожерелье, сверкающее бриллиантами и сапфирами, и надел Снежане на шею. Она посмотрела на свое отражение в темном стекле окна. Оттуда на нее смотрела королева. Красивая, но бездушная. Ледяная. Снежная королева.
Девушка автоматически содрала ожерелье с шеи и сказала:
— Уходи! Пожалуйста. Просто уходи!
— Уйду. Сначала скажи, только честно, зачем ты ходила ко мне в больницу с этим бульоном?
— Ты уверен, что хочешь услышать правду? Ты к ней можешь быть не готов.
— Уверен. Я не из пугливых.
— Боюсь, это даже приблизительно не то, что ты предполагаешь услышать.
— А ты не переживай за меня.
Снежана повернулась, подошла к столу и налила воды в стакан.
— Хочешь правду? Получишь, — она взяла стакан и стала перед Артуром. — Слушай. Я ходила к тебе в больницу, чтобы искупить свою вину.
— Кажется, это я уже где-то слышал.
— Искупить вину в прямом смысле. Ты провалился под лед не сам. Это я тебя провалила. От злости на твои слова о женщинах, обо мне и от того, что ты такой самоуверенный и жестокий. — У Залевского на лице отразилось удивление, перерастающее в понимание. — Я не человек. Я выше человеческой расы — фея. Меня мать Зима за эти шалости и наказала. Я старшая внучка деда Мороза, Снегурочка младшая. Не надо смотреть на меня, как на полоумную. Думаешь, откуда я столько про криотерапию знаю — не чета твоим бородатым профессорам…
Залевский уставился на стакан, из которого донесся звук, вода в нем за считанные секунды закипела.
— Надеюсь, не хочешь опустить руку? — усмехнулась Снежанка.
Залевский молчал. Еще минута — и вода в стакане покрылась белым налетом и полностью замерзла.
— Скажешь фокус?
Мужчина был бледен:
— Пока не знаю, что сказать, — тихо ответил он. — Либо я совсем готов, либо окончательно спятил.
— Подумай!
Снежана с силой сжала стакан, и он лопнул, разлетевшись на осколки. Она еще сильнее сжала руки в кулаки — и в комнате стало морозно. На ресницах Артура осел иней, изо рта появился пар, одна за другой стали лопаться лампочки гирлянд на елке. Он в изумлении оглядел комнату, покрытую инеем. Наконец, Снежана остановилась. Она закрыла глаза и сказала почти шепотом:
— Лучше уходи… Уходи… Пока не превратился в живую статую из жидкого азота!
Залевский хотел что-то сказать, но только поцеловал ее ледяную руку и покинул дом:
— Доброй ночи, Ваше величество!
Одна за другой слезинки стали катиться по щекам Снежаны, и через минуту она уже горько плакала, содрогаясь, как осиновый лист на ветру.
Через время она все же успокоилась и температура в комнате стабилизировалась. Снежана убрала осколки и стол. В окна заглянул хмурый новогодний рассвет. Девушка задумчиво посмотрела в сереющее окно. В комнате повеяло ветерком.
— Ты как нельзя вовремя, мама.
— Моя дочь плачет. Ей плохо. Разве я могу смотреть на это спокойно?
— Что-то вчера ты не торопилась на помощь. А она мне была ой как нужна.
— Бывают моменты, когда не стоит вмешиваться.
— Не стоит вмешиваться? — вспылила Снежанка. — Да он же… я… меня…
— Вот именно. Ты уж сама определись — то ли он тебя, то ли ты его. Силенки-то вернулись. Думаю, ты уже поняла.
— Ты же сказала, что если меня полюбят такую, без украшений, вся сила сразу вернется. Филипп ведь полюбил.
— Полюбил. Только не Филипп.
— Откуда тебе знать?! — чуть не завизжали Снежана.
— Еще что смешнее спроси, — ответила мать. — Ладно, вижу, разговор не клеится. Рада, что ты в порядке, — она вздохнула. — Помни: закон никто не отменял, он для всех одинаков. И да, зря парня напугала. Зачем же так жестко? Люблю тебя.
Зима хлопнула в ладоши и исчезла, подняв в гостиной легкую поземку из снежинок.
Снежана легла в постель, даже не потрудившись раздеться. Она чувствовала себя измотанной, но уснуть не могла. На глаза наворачивались слезы каждый раз, как она пыталась их вытереть. Потому она перестала это делать, и слезинки просто текли из глаз на подушку, замерзая на ходу от все еще морозного воздуха в комнате.
***
Шорох за дверью заставил Артура поднять голову, шумевшую от ночного новогоднего коктейля. Он взглянул на часы:
— Черт! — они показывали два.
В дверь снова деликатно постучали.
— Да! — отозвался Артур, и в комнату заглянула горничная.
— Артур Арнольдович, ваша мама спрашивает, ждать ли вас к обеду?
— Через час не раньше. А что Филипп?
— Ваш брат обедать отказался. Он уезжает, сейчас собирает вещи у себя.
— Спасибо! — ответил Артур прислуге, а сам про себя снова выругался.
Он резко встал и отправился в ванную, на скорую руку привел себя в порядок, швырнул на пол рубашку, которую не снял до сих пор, и надел халат. Так он поторопился в комнату Филиппа.
На стук в дверь ответили вежливым «Войдите».
— Куда собрался? — по обыкновению без церемоний спросил Артур.
— И тебе день добрый, брат… — Филипп оторвался от чемодана, в который аккуратно складывал свои вещи.
Педантичности второго Залевского можно было позавидовать.
— Так, нам надо поговорить, и ты никуда не сбежишь, пока мы этого не сделаем, — Артур демонстративно закрыл дверь на щеколду.
— Ей-богу, ты как ребенок! Собрался мне помешать?
— Всего лишь поговорить и прояснить суть дела…
— Да что тут прояснять?! Считаешь предательство с твоей стороны можно как-то прояснить? — Филипп повысил голос.
— Я не привык ходить вокруг да около. — Артур сложил руки на груди. — Первое: я хочу извиниться за то, что вчера сделал тебе больно. Я не хотел. Не думал, что у вас так серьезно.
— Иначе промолчал бы и продолжал вот так спокойно жить? — Филипп засунул руки в карманы брюк и посмотрел на свою копию.
— Что случилось, то случилось. Уже. И начинать исправлять нужно с этого момента.
Филипп Залевский тихо рассмеялся и поднял глаза к потолку.
— Второе: Снежана ни в чем не виновата, это все я…
— Как благородно! Артур, зачем тебе все это? Я не буду вам мешать, будьте счастливы. Я как-нибудь переживу. А она так точно будет счастлива с таким успешным, красивым, сильным…
— Сомневаюсь. Поскольку влюбилась она, похоже, как раз не в меня, а в тебя.
— Артур! Между нами разницы особой-то нет. Она влюбилась в образ, а мы как отражение друг друга.
— Ты сам сказал: мы копия. Я был виноват…
— Копия внешне, а внутри у кого-то зловонная душа, так что не подойдешь близко…
— Не перебивай! Повторю: я не знал о ваших отношениях. Это я приказал ей приехать ко мне с отчетами в конце дня и заказал ужин. Я не дал ей уйти, напоил и стал… — он вздохнул, — целовать. Она не хотела, вырывалась, а я настоял.
— Ты мне пытаешься сейчас сказать, что изнасиловал женщину, да еще и мою невесту?
— Нет! То есть да… черт! Нет! В классическом понимании нет. Думал, она ломается всего-навсего. Она не кричала и не дралась, просто в какой-то момент перестала сопротивляться.
— Но это не меняет дела. Ты ее изнасиловал. И скольких ты женщин еще так?
Артур Залевский нахмурился, но ответил:
— Только с ней. Обычно я не успеваю сам раздеться, а дама уже в неглиже, — Филипп понимающе закивал. — Послушай, в голове у Снежаны мы с тобой еще не сформировались как две личности с одним лицом. Ты не должен ее винить. Она без году неделю узнала, что нас двое. Я не делал ей больно…
— Господи, Артур, о чем ты?! — брат запустил руки в волосы, такие же, как и у него. — Ты только послушай себя!
— Я хочу извиниться и исправить… то, что еще можно исправить. Если ты ее любишь, то примешь, простишь и поймешь. К тому же, если хочешь знать, я не был у нее первым, так что ты не много потерял. Засунь свои принципы…
— Заткнись! Я ничего не хочу знать! — Филипп замотал головой. — Тебе никто не говорил, какой ты мерзавец?
Артур снова вздохнул:
— Поговори хотя бы с ней, не уезжай вот так.
— Хорошо. Я поговорю. Самое малое, что я могу сделать. Все это на самом деле меня натолкнуло на мысль, что я неправильно поступаю, решив вот так вот жениться, и потому все так. Я влюблен в Снежану, но, возможно, женитьба была бы неверным шагом. Я принял решение. Не окончательно, но почти. Я хочу стать послушником у владыки в монастыре и обдумать свою судьбу. Мне кажется, моя миссия более важная, и она не в мирской жизни.
— Филипп, ты не просто блаженный, а совсем идиот? — брат скривился.
— Даже не попытаюсь продолжать этот разговор.
— Ясно. Я сделал все, что мог. А ты у маман сначала благословения испроси, а то ее удар хватит от таких новостей.
С этими словами Артур Залевский удалился, параллельно набирая Снежану. Он долго стоял в своей комнате, глядя через окно на мерзкий хмурый день, пока услышал в трубке тихое:
— Чего тебе?
— Снежан, я… Я бы хотел извиниться за вчерашнее. Понимаю, что это нужно делать не по телефону, и одних слов мало. Но я искренне раскаиваюсь. Я говорил с ним. Все рассказал честно, попытался убедить. Он обещал, что встретится с тобой. Только у моего брата вавка в голове, я же тебя предупреждал. Он собрался осмысливать свое бытие послушником в монастыре. Так что если ты на него не надавишь, никто ничего сделать не сможет. Боюсь, даже наша мать.
— Спасибо, что хотя бы попытался, — так же шепотом сказала Снежана.
— Ты, наверное, спала. Я разбудил?
— Нет, я не смогла уснуть. Просто лежу.
— Ты не будешь против, если я заеду ненадолго завтра?
— Какой глупый вопрос, Артур.
— Прости… Прости. До свидания!
В телефоне послышались гудки, а Артуру Залевскому впервые стало противно от себя самого.
***
Снежана положила телефон и подумала, что, несмотря на все, ей нужно встать, наконец, с постели, выпить кофе — и мысли протрезвеют. К ней ведь вернулась сила, а значит, она может все повернуть так, как ей нужно. Вот еще, вздумала хандрить!
Девушка села на кровати, но вставать не хотелось никак. Легким щелчком пальцев она сотворила кофе на серебряном подносе. Манящий мягкий аромат кофейных зерен распространился по комнате, увлекая под руку смесь из трав для ясности мыслей.
